Дао Кенгуру.
----------------
Водопад в ущелье Лю имеет тысячу футов в высоту, а под ним в озере бурлит водоворот. Однажды Конфуций любовался водопадом, и вдруг заметил старика, барахтавшегося в бурном потоке. Конфуций бросился за помощью, но потом увидел, что, старик уже сам выбрался из воды и спокойно идет по берегу, что-то напевая.
- Нужна сверхъестественная сила, чтобы спастись из этой пучины, - так сказал Конфуций старику, когда их пути пересеклись, - Ты же на вид обычный человек. Должно быть, тебе известен какой-то чудесный секрет?
- Это не чудесный секрет, - ответил старик, - надо просто не сопротивляться стихийному потоку, превосходящему тебя по силе, а погружаться, когда он тянет вниз, и всплывать вместе с ним на поверхность, только и всего. (Из книги Чжуан-Цзы о природе Дао).
Дао - китайское слово-иероглиф, исходно обозначающий «путь». Оно обозначает также подход, график, функцию, метод, закономерность, принцип поведения. (Глобопедия).
*1. Aloha comandante.
2 апреля 2 года Хартии. Архипелаг Питкэрн. Остров Баунти.
От атолла Аитутаки (Южные острова Кука) до острова Баунти-Питкэрн 2500 км. Это серьезная дистанция, если в пункте назначения отсутствует аэродром. Но, у 30-летней гражданки США, археолога Джоан Смит была нанята группа поддержки, для которой подобные мелочи - не проблема. Два поплавковых «Мустанга» (точнее, продвинутые реплики этих знаменитых истребителей Второй Мировой войны) элегантно взмыли в вечернее небо над Аитутаки, и, разгоняясь до 400 узлов метнулись на восток. Месяца в «меганезийской зоне» Океании доктору Смит хватило, чтобы привыкнуть к специфике здешней малой авиации. И вообще, к специфике всего. Она познакомилась с «новой Океанией» в морском круизе от Микронезии на западе, через Меланезию на юге до островов Кука в центральной Полинезии, и неделю прожила на атолле Аитутаки, всего в 1000 км к югу от Лантона-на-Тинтунге, родины Алюминиевой революции, и столицы Конвента. «Всего в 1000 км» - так говорят в Меганезии, протянувшейся на 10.000 км от Туамоту до Палау. Так что сейчас Джоан Смит спокойно любовалась сквозь фонарь кабины, как оранжевые лучи заката играют на плоскостях головного «Мустанга». Там за штурвалом сидел пилот Люггер, англо-гавайский метис, а на месте пассажира – юниорка-полинезийка Отети. А штурвал самолета, где пассажиром была доктор Смит, держал иберийский креол, пилот Тореро. Люггер и Тореро были чуть моложе, чем Джоан Смит, но их мастерство не вызывало сомнений. В военной авиации Меганезии ранг «лейтенант-инструктор» просто так не дают. Американка-археолог не беспокоилась за безопасность полета. До темноты она сняла несколько красивых видео-клипов сквозь фонарь кабины, а потом, проверяя свою память, полистала на планшетнике свой конспект о Питкэрне.
*** Питкэрн. Британская территория в Океании ***
Мини-архипелаг Питкэрн, расположенный на дальнем юго-востоке Полинезии, между Туамоту и Рапа-Нуи (Пасхи), состоит из двух кольцевых атоллов (Оэно и Дюси) и двух островов (плоского кораллового Хендерсона и скалистого вулканического Баунти). По площади Баунти в 8 раз меньше, чем Хендерсон, но обладает ресурсами пресной воды, поэтому и был выбран мятежной командой британского шлюпа «Баунти» в 1790 году, в качестве места для колонии-убежища. Баунти (а в официальной картографии – «остров Питкерн») это неровный купол с основанием три на полтора километра, и высотой 300 метров. В его маленькой северо-западной бухте и высадились в конце XVIII века мятежные британские моряки с несколькими таитянскими девушками, и основали поселок Адамстаун. Колония долго оставалась изолированной, однако в 1830-х годах ее судьбой занялась Британская Корона. Дважды лондонский официоз выселял с острова Баунти потомков мятежников, но каждый раз часть из них возвращалась назад. В 1838-м Питкэрн официально стал британской колонией, и его население постепенно стабилизировалось на уровне около полста человек. Британские власти не построили на Питкэрне ни порта, ни аэродрома (уж очень неудачный здесь рельеф, сплошные скалы), так что единственным средством общения с внешним миром оставались лодки, на которых островитяне доплывали до проходящих кораблей, чтобы получить какие-нибудь товары. На самом острове экономика ограничивалась добычей морепродуктов и садоводством на плодородных вулканических почвах.
*
В период Первой Холодной войны резко возрос геополитический статус Питкэрна (как единственного заморского владения Великобритании в Тихом океане), и на островитян обрушился поток халявы. Это совершенно развратило местную публику, и в 2004-м британские власти вынуждены были открыть суд против всех четырнадцати взрослых мужчин-питкэрнцев по фактам изнасилований малолетних девочек. Оказывается, такие изнасилования были там в порядке вещей. После этого суда строй жизни питкэрнцев нарушился, и люди стали понемногу переселяться к родичам в Новую Зеландию и в Австралию. А когда в конце октября прошлого года в Полинезии грянула Алюминиевая революция, с Питкэрна уехали все, кроме восьми пожилых островитян - им ехать было не к кому. Но в конце марта некий Стефан Хорсмен, гражданин Новой Зеландии, предложил им по 40 тысяч долларов наличными на человека, плюс оплату переезда в новозеландский Окленд. Фактически, он купил весь архипелаг Питкерн за 350 тысяч.
***
…
Освежив в памяти историю Питкэрна, доктор Смит открыла другой файл - конспект по археологии, и стала намечать свой предстоящий разговор со Стефаном Хорсменом о содействии маленькой экспедиции. Целью экспедиции было исследованию дна в 2500 км южнее Питкэрна, около «океанского полюса недоступности» - района, наиболее отдаленного от всех берегов и известного также, как «кладбище космических кораблей». Падением сюда завершается цикл орбитальной работы большинства спутников. Кстати, согласно мифам Лавкрафта, в этом районе, на дне расположена цитадель Ктулху. Так или иначе, остров, который станет базой для экспедиции, приобретет известность, а значит, повысит свой туристический потенциал. К моменту, когда «Мустанги» начали снижение к Баунти-Питкэрну, аргументация была отшлифована в уме, и оставалось реализовать это.
…Приводнение гидропланов в темноте у берега со сложным скалистым рельефом, это непростое, и зачастую опасное дело. Но, в данном случае, темнота, как таковая, в зоне лэндинга отсутствовала. Прожекторы на пристани высвечивали скалистый берег, а на поверхности океана будто были нарисованы светящиеся зеленые линии разметки.
- Стефан классный пилот, - прокомментировал Тореро, - видите, док Смит, как у него расчерчено? Сейчас Люггер с Отети зайдут, и откатятся вон туда, а потом сразу мы.
- Тореро, а как это сделано? – спросила она.
- Обычным лазером, - ответил он, - ну, вот, Люггер прошел, держитесь, будет немного трясти. Все-таки тут полуоткрытая бухта, а значит – волна.
…Гидроплан коснулся воды и действительно первые секунды галопировал, но потом спокойно подкатил к причалу.
- Приехали, - сказал Тореро, открывая фонарь кабины.
- А вы давно знаете мистера Хорсмена? – задала Джоан Смит вопрос, который как-то (вероятно, из-за чувства необычности происходящего) не пришел ей в голову сразу.
- Были у нас случаи, - неопределенно ответил Тореро, а на уточняющие вопросы не оказалось времени, потому что хозяин Питкэрна уже организовал встречу.
На причале, залитом светом люминесцентных ламп, команда из полдюжины смуглых парней и девушек, возможно, полинезийцев, одетых только в узорчатые набедренные повязки lava-lava, моментально одарили каждого из гостей выпивкой и закуской. Если точнее, то кружкой с фруктовым самогоном и чем-то вроде хот-дога.
- За смелых ученых! – объявил главный персонаж, загорелый европеоид, с небольшой примесью монголоидной крови, наверняка тот самый Стефан Хорсмен.
- Ole-ole-ole!!! – хором отозвались остальные участники «комитета по встрече».
«Скорее всего, он англосакс с четвертинкой маори», - решила Джоан, и сделала очень осторожный глоток из кружки. Самогон был качественный, но зверски крепкий.
Пока американка прислушивалась к реакции своего организма и размышляла, делать ли второй глоток этого пойла, Тореро и Люггер бросились обниматься с Хорсменом. Еще через четверть минуты к ним присоединилась Отети. Слышался смех и обрывки фраз на нескольких языках. А затем, Хорсмен снова переключил внимание на археолога.
- Доктор Смит, мы привезли все, что было в вашем списке. Вы хотите посмотреть прямо сейчас, или лучше утром?
- В моем списке? – удивилась она.
- Это мы с Люггером отправили по E-mail список, - вмешался Тореро.
- Все по вашей смете, док Смит, - добавила пунктуальная не по годам юниорка Отети.
- Хэй, Стефан, вы привезли даже «Ф-джонку»? – удивился Люггер.
- Да, точнее, мы привезли все на Ф-джонке, по челночному принципу, - подтвердил Хорсмен, и изобразил ладонью несколько движений, будто собирал фрукты с дерева.
- Что такое «Ф-джонка»? – спросила американка.
- Это, - пояснил Люггер, - такой 40-метровый летающий катер, продвинутая реплика германского «Do-X» 1929 года. Отличная штука для работы в открытом океане.
Тореро окинул взглядом миниатюрную бухту.
- Хэх! А где припаркована Ф-джонка?
- В новом порту 75 миль к северу, - Хорсмен махнул рукой в сторону темного океана.
- Это как?! – изумилась Джоан Смит.
- Это просто. Здесь, на Баунти, берега красивые, но экономически неудобные, вы сами видите, - Стефан Хорсмен сделал взмах рукой в сторону скалистого склона, уходящего круто вверх почти от самой пристани, - а в 75 милях к северу атолл Оено с небольшой круглой лагуной. Это готовая гавань, защищенная от волн.
- Так, - встрял Тореро, - можно сейчас слетать, посмотреть Ф-джонку и оборудование?
- Я уже сказал: можно. Aita pe-a. Никаких проблем.
- Лучше завтра, - решительно сказала Отети, - много мы там увидим в темноте? Сейчас давайте займемся берлогой. Мэр Стефан, ты подыскал что-нибудь подходящее, а?
- Я подыскал, но там куча всякого барахла от прошлых хозяев. Что-то может оказаться полезным, а что-то надо выбросить.
- Ну, нормально, - юниорка-полинезийка кивнула, - дай нам в помощь четверых парней покрепче, мы сами разберемся. А ты пока поговоришь с доком Смит про науку. E-oe?
- E-o, - согласился Хорсмен, и спросил у Джоан, - Ну что, поехали?
- Поехали, - решительно подтвердила она и огляделась, ожидая увидеть квадроцикл. В справочниках для туристов сообщалось, что для узких и крутых горных грунтовых дорог острова Баунти-Питкерн пригодны только квадроциклы, но…
…Увидела машины чуть крупнее: израильские армейские багги «Tomcar». Как человек, бывавший в «горячих точках» Ближнего востока, доктор Смит мгновенно их узнала.
- А это у вас тут откуда?
- Оттуда же, откуда в Австралии и Америке. Вы садитесь, док Смит.
- Спасибо, мистер Хорсмен, - она устроилась на сидении рядом с водителем, - но я не предполагала, что здесь уже налажено снабжение техникой.
- Не такая уж проблема, было бы желание, - ответил он, врубил движок и израильский микро-джип легко рванул вверх по грунтовой дороге, сделанной в позапрошлом веке.
Рассмотреть что-либо при короткой поездке в темное время суток по такой дороге не представлялось возможным, и американка четко увидела только один объект: хорошо подсвеченный сферический дирижабль. С помощью двух пропеллеров по бокам, этот «воздушный шарик» маневрировал на малой высоте у самого склона. Груз на подвесе казался игрушечным трехэтажным домиком. Или даже не игрушкой, а архитектурным макетом с довольно оригинальной, симпатичной концепцией. Только через несколько секунд доктор Смит поняла: это не макет, а настоящий трехэтажный дом. Он кажется игрушечным лишь по сравнению с диаметром сферы-дирижабля.
- Строимся понемногу, - скромно заметил Хорсмен, проследив за ее взглядом.
- Понемногу? – переспросила она.
- Да, в естественном темпе, – уточнил он, остановил багги на лужайке перед каким-то аляповатым большим дощатым коттеджем, и добавил, - здесь жил какой-то служитель христианского культа с хорошим вкусом, и устроил альпийский сад под окнами. Мне нравится. Вы можете утром посмотреть: реально, красиво сделано.
- А где теперь этот служитель культа? – поинтересовалась Джоан Смит, спрыгивая из полуоткрытой кабины «Томкара» на грунт.
- Черт знает. Он смылся где-то за месяц до того, как я приехал покупать тут все. А вам больше нравится пить кофе на веранде или в гостиной?
- Пожалуй, на веранде, если у вас есть подсветка.
- Отлично! – он кивнул. – Тогда вы сможете прямо сейчас увидеть альпийский сад.
…
По краю навеса веранды вспыхнула линия ламп, и действительно стал виден сад из аккуратных ярусов, отделанных диким камнем. На каждом ярусе была своя подборка цветущих кустов, а по бокам стояли какие-то невысокие раскидистые деревья с очень необычными фигурными листьями.
- Доктор Смит, вы во флористике разбираетесь? – спросил Хорсмен, выставляя на стол кофейник, чашки и еще всякую всячину из области закусок.
- Увы, нет, - она развела руками.
- Жаль, - он улыбнулся и вздохнул, - хочется узнать, как все эти цветочки называются. Просто, из любопытства, и еще, чтобы удивлять гостей своей эрудицией.
- Если хотите, мистер Хорсмен, я могу сфотографировать эти растения и переслать по Интернет эти фото своим знакомым в Университете Гавайев.
- Буду вам признателен, доктор Смит.
Вот так Джоан Смит «мотивировала» извлечение видеокамеры из кармана. Тут уместен комментарий: 30-летняя Джоан Смит, гражданка США, работала под легендой ученого-археолога, но была спецагентом CIA, и шефом «станции» (нелегальной агентурной сети американской разведки в Меганезии). Теперь она могла продолжать светскую беседу со Стефаном Хорсменом и невзначай снимать на видео все, что представляет интерес. По-видимому, новозеландский владелец Питкэрна как раз желал светской беседы. Сделав глоточек кофе, он прикурил сигару и полюбопытствовал:
- Доктор Смит, если это не секрет, вы действительно рассчитываете найти Р'льех?
- Это не секрет, мистер Хорсмен. Научный фонд «Скрытая историография», с которым я работаю, действительно полагает, что далеко к югу отсюда, на 40-х широтах когда-то находился континент Му с немалым населением и городами. Мы не будем искать именно город Р'лйех, описанный Говардом Лавкрафтам в «Мифах Ктулху», как объект на дне в точке с координатами 47 градусов 9 минут южной широты и 126 градусов 43 минуты. Мы полагаем, что интерес представляет вся зона Восточно-Тихоокеанского рифтового хребта. Его высшей точкой является остров Рапа-Нуи, или Пасхи, который, как считают ученые нашего фонда, был когда-то верхней точкой горного массива на северо-восточном краю континента Му, по аналогии с Андами на западном краю Южной Америки.
- А! - обрадовался он, - Ваш фонд тоже взялся разгадывать тайну культуры Рапа-Нуи!
- Да, - подтвердила она, - аномально-развитая античная культура на острове размером немного более десяти миль, это вызов науке. Но если посмотреть шире, то становятся заметны несколько очень похожих вызовов. Доказав, что континент Му действительно существовал в эпоху Висконсинского оледенения, 18 – 26 тысяч лет назад, мы уберем главное белое пятно в истории человечества. «Пятно Альфа».
- Первоисточник всех цивилизаций? – спросил Стефан Хорсмен.
Доктор Смит сделала глоток кофе, выдерживая паузу, и утвердительно кивнула.
- Да. Масштабная задача, вы согласны?
- Еще бы, - он повертел в пальцах дымящуюся сигару, - замахнулись вы. А скажите: у простого бизнесмена есть шанс попасть в будущую книгу о корнях цивилизации?
- Мы еще даже не приступили к поискам, - заметила Джоан Смит.
- Вы найдете, я верю! - он подмигнул, - Так, у меня есть шанс?
- Разумеется, есть, - она снова кивнула, - если вы будете и дальше нам помогать, то мы обязательно включим благодарность вам в предисловие книги.
- Прекрасно! Тогда говорите: что вам требуется?
- Я не знаю ваших возможностей, мистер Хорсмен, и боюсь, вам сейчас непросто. Ваши соседи далеко не самые спокойные люди на свете.
- Вы про чилийских полинезийцев на Рапа-Нуи? Но они милейшие люди. Я специально оформил через Сантьяго бумаги, чтобы летать к ним в гости. Дистанция немного более тысячи миль, 200 минут полетного времени. Хотите, можем прокатиться вместе.
- Хочу, - ответила она, - но, вообще-то я говорила не про чилийцев, а про нези.
- Про нези? – кажется, слегка удивленно переспросил он.
- Да, про нези, - она кивнула, - так называют меганезийцев.
- Я понял. А с чего бы у меня были проблемы с моими друзьями?
- Э… - теперь Джоан Смит удивилась, - …Вы имеете в виду Тореро и Люггера?
- Ну, - сказал он, - в частности, Тореро и Люггера.
- А вы давно их знаете? - спросила она.
Стефан Хорсмен пыхнул сигарой и задумчиво произнес:
- Время относительно. Иногда за полмесяца узнаешь человека лучше, чем за полвека.
- А вы не очень-то открыты, - с легким неудовольствием отметила она.
- Не обижайтесь, доктор Смит. Вы же догадываетесь: я нажил денег не в офисе.
- Догадываюсь, - подтвердила она, внимательно глядя на собеседника, и только сейчас задумываясь, где он нажил денег. Ладно, 350 тысяч долларов, заплаченных последним коренным питкэрнцам. Это мелочь. Но переброска целых домов дирижаблем, импорт израильских армейских микро-джипов, вербовка новых жителей – не каких попало, а достаточно умелых и отчаянных… Так, где источник? Судя по возрасту, внешности и манерам Хорсмена, его профессией было что-то чертовски похожее на войну.
- Проехали? - улыбаясь, спросил он.
- Проехали, - согласилась Джоан Смит.
- ОК! - он улыбнулся еще шире, - Ну, давайте вернемся к тому, что вам требуется для феерического успеха экспедиции.
- Феерического? Что вы называете феерическим успехом?
- Ну… - Хорсмен снова пыхнул сигарой, - …Например, найти Р'лйех.
- Вы что, шутите так?
- Я не шучу. Я просто знаю, где это.
- Что – это?
- Подводные руины, - пояснил он, - там нет вывески «Р'лйех» и виллы Ктулху, но есть интересные штуки. И глубина всего метров полтораста, что вообще-то редкость в той акватории. Ну, как, доктор Смит, по рукам?
- В смысле? – переспросила она.
- В смысле, я вам покажу Р'лйех, а вы про меня напишете несколько строчек в книге.
- По рукам, - решительно сказала она.
Два часа они обсуждали детали. Джоан Смит была так захвачена перспективой книги о Пацифиде (или континенте Му), что в какой-то момент почти забыла, что «доктор археологии» это лишь ее оперативная легенда, а на самом деле она – шеф нелегальной резидентуры CIA в Меганезии. Впрочем, резидентуры, как таковой не было. Пока все «разведданные» сочиняла спецагент Смит самостоятельно, и приписывала их некому информатору, Мунумо Курумбари, колдуну из племени рпонге (морских кочевников - каннибалов). Но, это о другом, а сейчас 30-летняя американка чувствовала себя в роли археолога-авантюриста. После позитивного общения, Стефан Хорсмен подбросил ее к хостелу на западном (противоположном от пристани) краю Адамстауна (этот городок, единственный на Баунти-Питкерне имеет всего километр в поперечнике).
Люггер, Тореро и Отети уже успели более-менее привести старый хостел в порядок, и смыться, оставив записку:
«Док Смит! Ваш кабинет-спальня там, где окно к океану. Жратва есть в холодильнике, который на кухне, чай-кофе-какао на полке, там же ром и сахар. Электроплитка новая, включайте без опасений. В ванной осторожно с душем: термоколонка там работает, как хочет. Завтра сменим. А сейчас мы пошли в паб, нас не ждите. Спокойной ночи».
Ни есть, ни пить Джоан уже не хотела, поэтому воспользовалась только душем (очень кстати оказалось предупреждение в записке: термоколонка душа действительно имела скверный характер, и непредсказуемо меняла температуру). После этой экстремальной гигиенической процедуры, американка завалилась в койку и отлично уснула. Правда, в середине ночи она была разбужена шумным возвращением группы поддержки, но через четверть часа, повернувшись на другой бок, заснула снова. Ее последующее утреннее пробуждение было позитивным. В доме вкусно пахло яичницей с беконом, и звучала первобытная пиратская песня маори в исполнении Отети, под треньканье банджо.
Ika! Kua rau, kua rau,
Te toa, te toa.
Kua ta, kua ta!
Kua te Uta, kua ta te pai!
(В бой! Строем, строем!
Воины, воины, в атаку!
В атаку, в атаку!
Воины Ута, атакуйте корабль!)
Джоан поднялась с койки, завернулась в полотенце и выглянула на кухню. Тут, как и следовало ожидать, юниорка-полинезийка готовила завтрак, напевая для правильного настроения, а англо-гавайский метис Люггер аккомпанировал ей на банджо.
- Aloha oe! – приветствовал он американку.
- Aloha! – отозвалась она, - А где Тореро?
- Он пошел по девочкам. Обещал быть к девяти.
- Сейчас, - добавила Отети, - только без четверти восемь. Садитесь жрать, док Смит.
- Mauru, - поблагодарила Джоан.
- Maeva, - ответила полинезийка и четким движением бросила американке на тарелку изрядный кусок яичницы.
- Вкусно, - сообщила та, прожевывая первый кусочек, - а как вам городок?
- Городок зачетный, особенно тюрьма! - объявил Люггер, - Советую посмотреть.
- Тюрьма? – искренне удивилась Джоан Смит.
Перед полетом она успела выучить планировку Адамстауна, и знала, что тут имеется тюрьма (построенная в 2004-м специально для нескольких осужденных за сексуальные преступления). Но, что там могло понравиться меганезийскому пилоту (ведь, как было известно из аналитических отчетов, нези негативно воспринимают все, что служит для ограничения свободы).
- Ага, тюрьма просто классная! – подтвердила Отети, наливая кофе в кружки.
- Кентавр ее успел переделать, - добавил Люггер.
- Кентавр? - переспросила Смит.
- Это у Стефана такое прозвище, - пояснил меганезийский пилот.
- Пожалуй, - решила американка, - после завтрака я пойду и посмотрю.
…Когда доктор (спецагент) Смит вышла из хостела на грунтовку, и бросила первый «пристрелочный» взгляд на городок (до центра которого было всего метров триста), то испытала легкий шок. Та планировка Адамстауна, которую она запомнила по схеме в Интернет, кажется, не имела ничего общего с реальностью. Там, на схеме, городок был забавным комплексом из хаотично разбросанных белых фанерных коттеджей (обычно одноэтажных), а также гаражей и общественных построек, похожих на длинные слегка облагороженные сараи. И все это скрывается в зелени, обильно растущей на склонах и окружающей узкие извилистые полосы охристой глины – местные грунтовые дороги.
Реальность же была иной. Будто на Баунти-Питкерн высадился десант марсиан из НФ-романа Уэллса «Война миров». Боевые марсианские треножники заняли территорию, и остановились в ожидании новых приказов штаба. Хотя нет, не треножники, а летающие тарелки, и их ноги были не такие высокие, зато не три, а шесть. Кроме этих тарелок над зеленой холмистой местностью возвышались трехэтажные домики вроде того, который накануне вечером висел под брюхом дирижабля-сферы, и попался на глаза Джоан… А дирижабль (тот же самый, или просто такой же) был тут как тут. Он плыл по воздуху, транспортируя какую-то циклопическую блестящую бочку, снабженную, как и дома – «летающие тарелки» шестью ногами-опорами…
Джоан Смит увлеклась наблюдением так, что не заметила подкатившего мотороллера с коляской, и обратила на него внимание, лишь, когда он затормозил.
- Aloha glo! - крикнул парень-мулат, сидевший за рулем, - E te pea oe?
- Mauru, bro, aita pe-a, - ответила она, и сделала шаг вбок, освобождая середину дороги.
- Ia orana, glo! – он улыбнулся, помахал рукой, повернул акселератор и руль, выполнил красивый вираж, и помчался куда-то за город. Только когда он уже исчез за поворотом, спецагент Смит сообразила, что мотороллер конверсионный, меганезийская армейская модель, а парень-мулат был одет не просто в болотно-пятнистые шорты и жилетку, а в униформу Народного флота. «Такие дела», - как говорят в подобных случаях нези…
…Тихо выругавшись, Джоан двинулась к центру Адамстауна, и по мере движения все больше убеждалась: городок обживают не киви (как можно было подумать исходя из гражданства Стефана Хорсмена), а нези. И не просто нези, а молодые резервисты флота. Через несколько минут, она вышла к крытой центральной площади, вокруг которой, как сообщала схема из Интернета, располагались: церковь адвентистов седьмого дня, почта, мэрия, суд и дом общественных собраний. Сейчас на площади компания почти голых резервистов играла в баскетбол. На стене церкви виднелась яркая надпись «Viva Magna Carta!», аккуратно начерченная по линейке, или по трафарету. На доме общественных собраний висела вывеска «Паб», дополненная литерой «Y».
Джоан Смит знала: значком «Y» в Меганезии обозначают клубы знакомств, в которых любой мужчина может предложить любой женщине деньги за секс (без предисловий). Женщина или соглашается, или посылает его к черту. И никаких обид. Это такая игра, придуманная, чтобы упростить флирт в расовом калейдоскопе «акватории Конвента». Молодым парням и девушкам, приехавшим из разных стран, сложно знакомиться из-за языковых и этнокультурных различий. А в Y-клубах простые правила всех сближают.
Повернувшись в другую сторону, спецагент Смит подняла взгляд и увидела над мэрией флагшток, на котором трепетал вымпел с изображением стилизованного цветка с тремя лепестками: белым, черным и желтым на лазурном фоне. Символ того самого расового калейдоскопа. Многие нези считали, что изображен не цветок, а винт самолета, так что называли этот флаг «helico nostra» (наш пропеллер). Такой специфический юмор.
- Доктор Смит, - раздался глуховатый голос за ее спиной, - вы ищете что-нибудь?
- Что? - спецагент обернулась, и встретилась взглядом с типичным примерно 30-летним реднеком, будто явившимся прямо из деревни в Арканзасе. Старую майку, брезентовые штаны, дробовик, и раздолбанный грузовичок он, вероятно, оставил на родине вместе с реднекской тупостью. Тут этот субъект надел униформу Народного флота, вооружился компактным пистолет-пулеметом «Кинетика-22», а в его глазах засверкал интеллект.
- Я говорю: доктор Смит, вы ищете что-нибудь? – повторил он.
- А откуда вы меня знаете? – спросила она.
- Так, я, типа, здешний констебль, - пояснил реднек, и коснулся пальцем значка в виде растопыренной серебряной ладошки, приколотого рядом с нашивками мичмана.
- Понятно, констебль… Э…
- …Скотти Хвилл, - он небрежно козырнул, - так вы ищете что-нибудь?
- А вы, случаем, не из Арканзаса? – не удержавшись, поинтересовалась Джоан.
- Так, - произнес реднек, - вы, думаете, только в Арканзасе фермеры такие дебилы, что трижды задают даме на улице один и тот же вопрос? Так, вы ошибаетесь. Во-первых, я родом не из Арканзаса, а из Джорджии. Во-вторых, в вашем родном Детройте средний гуманоид не умнее, чем гуманоид в Арканзасе. Такое мое мнение. А вы как думаете?
- Черт его знает, может вы и правы, - она пожала плечами, как будто ее не взволновала информированность констебля о ее биографии, - вообще, я ищу Стефана Хорсмена.
- Ага, - сказал Скотти Хвилл, - вы ищете мэра Стефана. Так, поехали в тюрьму.
- Почему в тюрьму? Тут что, запрещено искать мэра?
- Нет, тут не запрещено искать мэра, но мэр сейчас в тюрьме.
- Констебль, вы, что разыгрываете меня?
- Вот, какая вы недоверчивая, - тут реднек покачал головой, - объясняю: в тюрьме уже неделю как партнерство-фабрика. Мэр Стефан один из пайщиков-основателей. Так, вы едете со мной в тюрьму, или вы не едете со мной в тюрьму?
- Еду, - ответила спецагент Смит. Она все равно собиралась посмотреть эту тюрьму по рекомендации своей «группы поддержки». Правда, ехать туда с копом, который как-то подозрительно много знает, было не лучшим вариантом, но так уж сложилось…
Джоан Смит уселась в полицейский микро-джип, и – поехали. Всего пять минут, и вот: тюрьма. По схеме из Интернет, это должен был быть двухэтажный фанерный дом, или благоустроенный барак, на площадке примерно гектар, огороженной стальной сеткой. Реальность выглядела иначе. Почти всю площадку тюрьмы занимал купол-полусфера высотой примерно с 10-этажнй дом, а участок дороги длиной метров 200 около самой тюрьмы был расширен и выровнен, и у края этой полосы стоял летательный аппарат, похожий на типичный винтовой спортивный самолет. Но почему-то он был дополнен стойкой над фюзеляжем с, казалось бы, неуместным вертолетным несущим винтом.
- Это ротокрафт, - лаконично сообщил констебль, а потом микро-джип въехал в ворота тюрьмы (или бывшей тюрьмы), и остановился.
- Странная машина, - заметила Джоан Смит, глядя назад.
- Классная тачка, наша, традиционная питкэрнская! - возразил констебль Хвилл, затем набрал побольше воздуха в легкие и оглушительно крикнул, - Aloha comandante! К вам приехала археолог, доктор Джоан Смит!
- Ну, зачем же так шуметь, Скотти? - произнес Стефан Хорсмен, будто по волшебству появляясь рядом с микро-джипом.
- Вот… ты… ниндзя, - уважительно протянул констебль.
- Никакой мистики, Скотти, просто, когда твой напарник мне позвонил, что вы едете, я вышел на двор, чтобы встретить гостью. Добро пожаловать в тюрьму Питкерна, мэм.
- Благодарю, мистер Хорсмен. Спасибо, что подвезли, мистер Хвилл.
- Aita pe-a, доктор Смит, - ответил констебль и, развернув свой микро-джип на пятачке, умчался куда-то.
Мэр проводил его взглядом, повернулся к Джоан, и с легкой иронией предположил:
- Полагаю, в интересах археологии вы хотели бы осмотреть фабрику.
- Похоже, - тихо сказала она, - у вашей полиции уже есть мое досье.
- Разве это досье? - так же тихо возразил он, - Четыре строки, как статья в трилоподии.
- В чем – в чем?
- Трилоподия, это энциклопедия, в которой все статьи не более трехсот знаков.
- Понятно, - спецагент Смит кивнула, - и что же там про меня?
- Ничего особенно, - мэр улыбнулся, - место рождения: Детройт, возраст 30, служба в морпехе, переход на работу в CIA, потом пост шефа шпионской сети в Меганезии.
- Вы знали… - медленно произнесла она, - …Но предложили помощь в экспедиции по поискам континента Му, хотя, конечно, поняли, что это просто оперативная легенда.
- Одно другому не мешает, - ответил он, - и ваша легенда станет гармоничнее, если вы найдете Р'лйех, и анонсируете научно-популярную книгу. Что-нибудь типа «По следам Ктулху». Кстати, на обложке будет хорошо смотреться фото ротокрафта, летящего над океаном? Если вы согласны, то я помогу вам с очередным рапортом для Лэнгли.
- Про что рапорт? - спросила Джоан Смит.
- Про новейшее производство боевой техники вероятного противника, - пояснил он, и махнул рукой в сторону купола фабрики, - по-моему, это поможет вам отбрехаться от начальства, когда вас будут ругать за то, что вы готовите экспедицию на территории, отторгнутой вероятным противником от Британии, стратегического союзника США. Разумеется, вы летели сюда, еще не зная о меганезийской аннексии Питкэрна, но кто поверит вам в Лэнгли, если вы идеально подходите на роль девочки для битья?
Джоан Смит сосредоточенно помассировала ладонью затылок, задумавшись о зигзагах судьбы двойного агента-нелегала, а потом напрямик уточнила:
- Вы что, всерьез намерены демонстрировать мне новейшие военные разработки?
- Новое, - философским тоном произнес Хорсмен, - это хорошо забытое старое. Наша продукция: ротокрафты «Питкэрн». Вам уже сказали, что они так называются?
- Да. Констебль сказал, что это машина, традиционная для Питкэрна.
- А… - мэр улыбнулся. - …Про традицию Скотти пошутил. На самом деле, этот класс летательных аппаратов изобретен в США инженером Питкэрном в 1931-м, вот откуда название. А производство базируется на роботе карусельно-манипуляторного класса, изобретенном тоже в США инженером Деволом в 1954-м. Само здание фабрики, это геодезический купол, изобретенный опять в США инженером Фуллером в 1947-м.
- Значит, - заключила Смит, - тут у вас центр американской ретро-инженерии?
- В основном американской, но не совсем - поправил он, - например, автожир Питкэрна доведен до реально-боевой модели в СССР инженером Камовым в 1934-м. Или, вот: вы обратили внимание на коттеджи в виде летающих тарелок на ножках?
- Да, конечно, - она кивнула.
- Так вот, эти легкие дешевые жилища, штампуемые из пластика и легко перевозимые обычным авиатранспортом, придумал в Финляндии инженер Сууронен в 1968-м.
- Я не назвала бы эти ваши дирижабли-сферы «обычным авиатранспортом».
- Это потому, доктор Смит, что модель очень старая. Такие сферопланы изобретены в Германии в 1887-м графом Цепеллином. Мы просто модифицировали эту модель.
…
*2. Тут все гораздо сложнее.
5 апреля. США, Вашингтон, Белый дом.
Президент Эштон Дарлинг, вступивший на пост 20 января текущего года, не выделялся среди предшественников ни интеллектом, ни памятью, ни волей, ни какими-либо иными качествами. Он был обычной аппаратной крысой, вытолкнутой в президенты вследствие случайных процессов перистальтики в двухпартийной клоаке.
Госсекретарь Джереми Пенсфол, напротив, был крысой канцелярской, в смысле – почти идеальным клерком, абсолютно беспринципным, исполнительным и четко держащим длинный чувствительный нос по ветру. Этот ветер и занес его на должность в высшей пятерке чиновников США.
Директор CIA Дебора Коллинз была служакой. В 18 лет поступила в Морскую пехоту, выслуживалась, рисковала задницей, и подставляла эту же задницу, когда требовало начальство. В 36 лет (когда это стало важно для карьеры) она вышла замуж и родила. Теперь муж спивался, а 15-летний сын учился в Британии в Колледже Эконометрики.
Вот такие три персонажа собрались сегодня в президентском кабинете по экстренному поводу: рано утром была получена следующая дипломатическая нота:
«Правительство Великобритании выражает решительный протест в связи с действиями служащих правительства США в британских тихоокеанских владениях. Эти действия, в частности, выразились в незаконном сотрудничестве с экстремистскими структурами, причинившими ущерб стратегическим интересам Великобритании. На властях США полностью лежит ответственность за политические последствия этих действий, грубо нарушающих Северо-Атлантический договор о совместной обороне. Правительство Великобритании ожидает, что власти США немедленно примут меры к нормализации взаимодействия компетентных служб двух стран в Тихоокеанском регионе».
Дата: 6 апреля. Подписи – печати. Вот такая неприятная ситуация…
Джереми Пенсфол, понимая чутьем опытного клерка, что Дарлинг не ориентируется в обстановке, подготовил для него специальную справку, выдержанную в «стиле SMS». Предельная краткость и никаких сложных оборотов речи.
*** Календарная справка по теме «Политический кризис в Океании» ***
18 октября прошлого года начался мятеж гастарбайтеров в городке Лантон на атолле Тинтунг (в микро-республике Островов Кука в Центральной Полинезии). Конфликт с охраной «Alemir JSC» привел к гибели персоны, известной как королева Лаонируа.
20 октября группа «Конвент Меганезии» возглавила Алюминиевую революцию, взяла Лантон под контроль, и манифестировала левацкую «Великую Хартию Океании».
1 ноября американо-аравийский десантный корпус, посланный, чтобы пресечь мятеж, высадился на Тинтунге, погиб при взрыве нескольких тысяч тонн аммонала.
3 – 5 ноября Конвент полностью захватил Острова Кука.
15 - 21 ноября Конвент, продвигаясь по акватории, в ходе скоротечных боев захватил большую часть островов Кирибати, Вануату и Французской Полинезии.
30 ноября авиация Конвента способствовала захвату власти на Фиджи хунтой генерала Тимбера, а на Западном Самоа - германскими реваншистами курфюрста Мюллера.
1 - 5 декабря Конвент террористическими методами блокировал французскую Новую Каледонию, и в ходе боев истребил профранцузских батаков на Соломоновых островах.
12 декабря Конвент отторг у Папуа восточные острова Луизиада, богатые золотом.
20 декабря Конвент способствовал хунте генерала Тимбера в оккупации Тонга.
29 декабря США начали масштабную операцию по подавлению мятежей в Океании.
30 - 31 декабря в Полинезии началась эпидемия «Гавайской чумы», график операции сорвался. Флот Конвента перешел в контрнаступление, и с боями занял Полинезийские Спорады на северо-востоке, и Новую Каледонию на юго-западе.
4 января текущего года авианосец и ракетный крейсер эскадры США, продолжавшей операцию по подавлению мятежей, загадочно погибли у острова Гуадалканал. Из-за партизанской танкерной войны фатально осложнилось снабжение Гуама и Гавайев.
6 января. Теракт против супертанкера на Гуаме вызвал разлив нефти и закрытие гавани. После этого Каролинские острова перешли под контроль Конвента.
15 января. Авиация миротворцев ООН в Океании с базы в Сингапуре нанесла точечные удары по вероятным объектам Конвента Меганезии на островах Палау.
17 января. Теракт в Сингапуре: управляемый взрыв танкера с 75.000 тонн сжиженного природного газа уничтожил порт, эскадру миротворцев и значительную часть города. Тотальный обвал на фондовых биржах - потеряно несколько триллионов долларов.
29 января. На Сайпане заключен сепаратный пакт США с Конвентом Меганезии.
5 - 6 февраля. Флот Меганезии помог спецназу США освободить от батаков-исламистов городок Паго-Паго, столицу Восточного (Американского) Самоа на острове Тутуила. Мелкие острова Американского Самоа негласно перешли под контроль Конвента.
23 марта. Президент Дарлинг отменил запрет на работу компаний США в Меганезии.
***
Эштон Дарлинг прочел справку и задумался над последним пунктом.
- Э… Джереми, я что, действительно снял этот… Э… Запрет?
- Да, - лаконично ответил госсекретарь.
- Э… - президент снова задумался. - …Наверное, у меня были основания, верно?
- Да, - Джереми Пенсфол кивнул, - безусловно, основания были.
- Э… А в чем тогда проблема? Почему МИД Британии прислал нам ноту протеста?
- Полагаю, - ответил Пенсфол, - на такой вопрос лучше ответит миссис Коллинз. Мне кажется, миссис Коллинз достаточно вошла в курс дел, начатых ее предшественником, чтобы ответить на вопрос о проблеме, вызвавшей нарекание у МИД Британии.
- Правда? - тут Эштон Дарлинг повернулся к директору CIA, - Так в чем проблема?
- Я объясню, сэр, - сказала она, - наш спецагент в Меганезии работает под оперативной легендой археолога. Спецагент выполняет ряд заданий. В частности, это слежение за действиями меганезийских военных дайверов, которые, вероятно, хотят поднять со дна Тихого океана изотопные батареи с затопленных спутников.
- Подождите! - президент досадливо поморщился, - При чем тут какие-то батареи?
- Я к этому перехожу, сэр. Кладбище спутников лежит в полосе 40-х широт, к югу от французского Тубуаи, и британского Питкэрна. Тубуаи, и вся французская Полинезия захвачены флотом Меганезии. Наш Госдеп запретил агентам базироваться там, чтобы избежать сложных объяснений с Парижем. Но, Питкэрн до последнего времени не был захвачен, и наш агент, имея разрешение из Лондона на археологическую экспедицию, официально прибыл туда. Но, оказалось, Питкэрн тоже уже захвачен Меганезией. Агенту пришлось действовать по обстоятельствам, и он принял решение собрать всю ценную информацию о действиях флота Меганезии на этих островах. Такое решение выглядело обосновано, однако Лондон прислал нам ноту протеста.
- Ноту протеста о чем? Я ничего не понял из текста.
- Я полагаю, сэр, это лучше объяснит мистер Пенсфол.
Президент кивнул и повернулся к госсекретарю.
- Джереми, вы можете объяснить?
- Да, конечно, я могу объяснить. МИД Британии считает, что наша агентура вступила в сговор с лидерами Конвента Меганезии, и способствует меганезийской экспансии, что противоречит союзническим обязательствам США.
- Минутку, минутку! – Эштон Дарлинг поднял ладони вверх, - Вроде бы говорилось, что агентура секретная, что формально это просто археологическая экспедиция.
- Извините, сэр, - сказала Дебора Коллинз, - британская разведка MI-6 знает, что это не просто археологическая экспедиция. Мы вынуждены были согласовать с британскими службами действия нашего агента на Питкэрне, поскольку это британская территория.
- Э-э… Миссис Коллинз, а почему нас обвиняют, э-э… - президент сверился с текстом британской ноты, - …В незаконным сотрудничестве с экстремистскими структурами?
- Мистер президент, тут имеется в виду Стефан Хорсмен, гражданин Новой Зеландии, который, фактически, купил весь Питкэрн у последних оставшихся островитян.
- Этот киви купил весь Питкэрн? – удивился Дарлинг.
- Да, - директор CIA утвердительно кивнула, - это была абсолютно легальная сделка, которую зарегистрировал уполномоченный секретарь Британского содружества.
- Но тогда, миссис Коллинз, какие претензии к нам у наших британских друзей?
- Вот, взгляните сэр, - ответила она, и положила перед президентом лист распечатки.
*** Степан Лошадников, он же Кентавр Сайберец, он же Стефан Хорсмен, 28 лет.
Родился в Кенигсберге (восточная Пруссия), закончил Авиационный учебный центр Балтийского университета имени Иммануила Канта по трехлетней программе. В 21 год, получив летный сертификат, он нанялся на работу в сеть авиа-такси в Панаму, вскоре вступил в ряды левацко-фашистской «народной армии генерала Каламаро», и во время мятежа воевал против правительства и миротворческих сил ООН. Он был в группе пилотов, обеспечивавших бегство генерала Каламаро в Перу. Затем он перебрался в Океанию, и действовал в составе одного из нелегальных вооруженных формирований, оставшихся после развала т.н. «Великой кокаиновой тропы». Лошадников командовал звеном пилотов-террористов, которые произвели авиа-удар по отряду охраны золотых приисков острова Вудларк (территория Папуа к востоку от острова Новая Гвинея). В результате, прииски были захвачены нелегальной группировкой, которая продолжает контролировать их в настоящее время. В октябре прошлого года Лошадников вступил в Народный флот Меганезии, а в конце января текущего года участвовал в новозеландской секретной программе «Гражданство за патриотизм» по вытеснению отрядов батаков с острова Ниуэ. В итоге Лошадников - Кентавр получил статус жителя Ниуэ и легальное новозеландское гражданство под именем Стефан Хорсмен.
***
Когда президент читал эту справку, по его лицу было видно: он не понимает половины напечатанного. Потом он сердито толкнул распечатку обратно к директору CIA.
- Вы меня совершенно запутали, миссис Коллинз! Объясните мне кратко: что нам хочет сказать правительство Британии этой нотой протеста? Что им надо?
- Я не могу знать точно, мистер президент...
- …Без предисловий, пожалуйста, - все так же сердито оборвал он.
- Да, сэр, - она коротко кивнула, - я полагаю, британцы хотят, чтобы спецагент Кенгуру работал и на них тоже.
- Какой еще кенгуру?! – удивился президент.
- Это кодовое имя, - вмешался госсекретарь, - обычная практика в разведке.
- А, понятно, Джереми. В таком случае, давайте согласимся. Пусть этот агент Кенгуру работает на британцев тоже. Мы, как-никак стратегические союзники.
…
6 апреля. Утро. Тихий океан над зоной, известной как подводные горы Байрона.
(примерно на 36-й широте, в 1000 миль к зюйд-зюйд-ост от Баунти-Питкэрна).
Вокруг простирался только океан. Ничего, кроме пологих насыщенно-синих волн. Они лениво катились от далекой Южной Америки к такой же далекой Новой Зеландии. И, посреди этого водного пространства торчала «Ф-джонка», 40-метровая летающая лодка, угловатая и неуклюжая на вид, но имеющая отличную мореходность. Широкие боковые выступы фюзеляжа под крыльями превращали ее в полноценную яхту открытого моря. Прототип, легший в основу планера Ф-джонки, германский гидроплан Do-X в 1929 году, выполняя рейс из Испании в Бразилию, провел больше времени на воде, чем в воздухе. Скептики говорили: «похоже, этот Do-X летает хуже, чем ходит по морю». Энтузиасты возражали: «этот Do-X ходит по морю даже лучше, чем летает». Тогда, сто лет назад, последнее слово осталось за скептиками, но сейчас нашлись задачи для летающей лодки именно такого класса, а современные технологии до предела удешевили ее постройку. Появившись в Меганезии в январе текущего года, «Ф-джонки» за три месяца завоевали симпатии пользователей, которым требовались гидропланы для морских экспедиций.
Не удивительного, что для экспедиции фонда «Скрытая историография» была выбрана именно Ф-джонка – в качестве транспорта и плавбазы. И первый же день принес удачу: эхолот обнаружил участок дна, погруженный всего на 120 метров. Более того, на этом участке находились объекты правильной формы – возможно, руины одного из городов затонувшего континента Му, и не исключено, что экспедиция обнаружила Р'лйех, тот загадочный город, о которым рассказывал Говард Лавкрафт в «Мифах Ктулху»…
…Почему же на следующее утро после такого успеха, доктор Джоан Смит, археолог и руководитель экспедиции, встала ни свет, ни заря, и сидит с понурым видом на крыле летающей лодки, созерцая постепенно светлеющий восточный горизонт? Так бы она и грустила в одиночестве, если бы не интуиция Кентавра-Сайберца. Он появился, в своем фирменном стиле, незаметно и бесшумно, присел на корточки, и произнес.
- Aloha, док Смит.
- Aloha, мэр Хорсмен, - отозвалась она, - вам тоже не спится?
- Просто, - ответил он, усаживаясь поудобнее, - я экстрасенсорным путем воспринимаю настроение команды, и когда у кого-то депрессия, то стараюсь помочь.
- У меня не депрессия, - сказала она, - мне прислали экстренное сообщение из центра.
- Ясно, - он кивнул, - разбудили служебным звонком. Бывает. Хотите кофе?
- Пока нет, - Джоан покрутила головой, - а вы не хотите спросить, что в сообщении?
- Если даже и хотел бы, спрашивать было бы не очень тактично, - заметил Кентавр.
- Да, наверное… - она вздохнула, - …Ладно, я расскажу. Во-первых, там ваше досье.
- Ну, - он пожал плечами, - вряд ли вы увидели там что-то принципиально-новое.
- Не увидела, - подтвердила она, - просто, кое-какие детали, но главное во второй части сообщения. Понимаете, мэр Хорсмен, на меня повесили Англию.
- Хэх… Пардон, док Смит, я не настолько понимаю сленг американской разведки…
- …Это не сленг! – перебила она, - На меня повесили работу на британскую разведку, и придется теперь сочинять рапорты еще и для их гребаной MI-6!
- Ну, теперь ясно, - сказал он, - обеднела Англия, исчезли Джеймсы Бонды, и пришлось очередной раз ползти за помощью к богатому американскому дядюшке.
- Издеваетесь, Стефан? – проворчала она, - А это не смешно. У этой Британии все через задницу, даже стандарты рапортов идиотские. Они прислали первое задание, я обалдела. Вместо нашей анкеты с окошками написаны вопросы, ****ь, как для статьи в научный политологический журнал. И рапорт надо отправить завтра, *****!
- Ситуация… - произнес Кентавр, - …Может вам попросить Тореро и Люггера?
- Зачем? – буркнула она, - Вы думаете, они умеют писать политологические статьи?
- Конечно, Джоан, они не умеют, зато их хороший знакомый умеет.
- Это какой знакомый?
- Это профессор Лукас Метфорт, - пояснил он.
- Что?! Тот профессор Метфорт, который составил вашу хартию?
- Ну, - Кентавр опять пожал плечами, - про это я точно не знаю, может, он, может, нет, однако, политологическую статью он может сочинить запросто.
- Понятно… - спецагент Смит помассировала ладонью затылок, - …Но с чего вдруг он будет мне помогать?
- Например, по приколу, - сказал Кентавр, - говорят, док Лукас дядька с юмором.
…
Параллельные события. Атолл Номуавау.
Около полуночи в местном часовом поясе.
К югу от Увеа, к северо-западу от Тонга и к северо-востоку от Фиджи лежит коралловая банка Номуавау, в форме овала, вытянутого на десять миль вдоль оси вест-норд-вест. В действительности, это не банка, а настоящий атолл, на частично-погруженном барьере которого разбросаны миниатюрные островки-моту. На географических картах это, как правило, не отмечено, однако жителям Номуавау данное обстоятельство безразлично. С незапамятных времен они живут на этом атолле в хижинах «fare» на ножках-сваях над мелководьем. Суши на атолле Номуавау так мало, что ставить дом над ней считается глупостью. Менялись эпохи, и перечерчивались политические карты мира, но здесь, на Номуавау, это почти незаметно. Все так же устроен быт, и все также правят на атолле короли – «ariki» из рода Татокиа, происходящего, как говорят мифы, от Ниоалио, сына великой птицы-шторма Таухириматеа. Если верить мифам Tiki, то Ниоалио был среди спутников великого древнего короля - ariki-roa-roa Мауна Оро, объединителя Океании – Гавайики, пришедшего из страны Uta-Ru-Hiva, прародины утафоа - праполинезийцев.
Во время Зимней Войны за Хартию, король Фуопалеле Татокиа и с ним еще два десятка молодых мужчин с Номуавау сражались в отряде коммандос. Правда, король и его люди примкнули к Народному флоту по случайному стечению обстоятельств (в ходе довольно обычного в этих краях вооруженного столкновения вокруг склада контрабандистов), но теперь это не имело значения. Главное, что ariki Фуо был одним из немногих настоящих туземных лидеров, поддержавших Алюминиевую революцию. Произошло это недавно, в конце прошлой осени, но с тех пор на атолле Номуавау случилось больше событий, чем за предыдущее столетие. Достаточно отметить, что на этом атолле 3 февраля состоялась первая сессия Верховного суда Меганезиии.
А сегодня, вернувшись с вечерней рыбалки, ariki Фуопалеле узнал о таком событии: на Номуавау пришла фрегантина с гостями. Фрегантины (18-метровые парусно-паровые катамараны в стиле «стим-панк») стали в Полинезии распространенным классом малого круизного транспорта за несколько лет до Алюминиевой революции. Вопрос в том, кто гости. О них сразу сообщила королю Фуопалеле королева Пунпаи, вторая из пяти жен. Пунпаи оставалась на берегу за старшую, поскольку все равно сидела дома со своим новорожденным мальчиком, принцем Поэтеоуа.
- Ariki-a-faakane, - начала вторая королева, применив торжественную форму «король и мужчина, хозяин дома», - спроси меня: почему этот proa встал к vakataio твоего fare?
- Хэх… - произнес король Фуопалеле, бросив взгляд на силуэт фрегантины, стоящей у плавучей платформы-причала своего дворца (в смысле, большой хижины). В тусклом мерцании звезд трудно было различить какие-то детали. На вид, в этой фрегантине не наблюдалось ничего особенного, и король повторил, - …Хэх! Ну, скажи мне, Пунпаи, vahine-te-ariki, почему этот proa встал к vakataio моего fare?
- Потому, что я так приказала, о ariki! – гордо объявила королева Пунпаи.
- Там, на proa… - начала пятая жена короля, 17-летняя Оуэ-Моа, устроившаяся на краю веранды хижины, и кормившая грудью двухмесячную дочку, принцессу Тафи-о-Леи.
Королева Пунпаи быстро прижала палец к губам и подмигнула младшей королеве (это значило «не торопись, а то не получится такая веселая игра»). Король Фуо в некоторой задумчивости потер ладонью свой нос, вдохнул, расширив ноздри, как водяной буйвол, ударил кулаком по своему колену, и спросил:
- Скажи, Пунпаи, почему ты приказала, чтобы этот proa встал к vakataio моего fare?
- Я так приказала, Фуо-Па-Леле, потому, что там очень важные гости.
- А много ли там гостей, Пунпаи?
- Там шестеро гостей, о ariki-a-faakane!
- Тогда, назови их имена, о vahine-te-ariki!
Так диалог дошел до ключевого пункта, и королева Пунпаи, усевшись поудобнее на циновке рядом с гамаком, где спал ее новорожденный сын, начала перечислять, для порядка загибая пальцы.
- Во-первых, это верховная судья Уитни Мнгва, та, что пришла с Ури-Муви Старком, капитаном эскадрона «Нормандия-Неман», в Микронезию на Палау из африканского Мозамбика, когда начиналась война за нашу Хартию.
- О! – произнес король, - Я помню hine Уитни. Она была у нас в феврале!
- E-o o ariki! – откликнулась Оуэ-Моа, - здесь Уитни была, когда родилась моя дочь.
- E! Так было, Оуэ-Моа - подтвердила Пунпаи, и продолжила, - с Уитни Мнгва двое ее воинов: Гбоо и Дгао.
- О! – король кивнул, - Я помню их. Хорошие воины, внимательные, ловкие.
- E-o o ariki! Кроме них там еще один воин. Оули из Техаса, мастер выстрела.
- О!!! – на этот раз возглас короля выражал неподдельное удивление, - Оули Техас из Америки, волшебный револьвер Конвента. Это очень интересно. А кто еще двое?
- Еще двое… - тут королева Пунпаи выдержала театральную паузу, - это Лукас и Олив Метфорты, те, про которых говорят, что они прочли Хартию среди искр Океана Звезд. Говорят еще, что Визард Оз, первый после Сэма Хопкинса, демона войны, это их сын.
- O Maui a Pele ho-i-hiva! - воскликнул король, - Почему над fare-te-mutoi до сих пор не поднят вымпел с волной канаков?!
- Потому, что ты до сих пор не приказал этого сделать, о ariki, - ответила Пунпаи.
- Так, я приказываю! Хэй! Роаихи!
- Ua haapao oe o ariki! - отозвался вооруженный парень, дежуривший у причала, один из младших родичей короля.
…
Еще несколько минут, и на флагштоке над fare-te-mutoi (хижиной собраний) на легком ночном ветру затрепетал вымпел: золотой зигзаг на черном фоне: «волна канаков». Как нетрудно догадаться, вахтенный боец на борту фрегантины заметил этот зигзаг, будто мерцающий на фоне звездного неба, и негромко ударил в корабельный гонг. А на звук гонга на палубу вышел офицер, и поинтересовался.
- Что за новость, Дгао?
- Вот, кэп Оули, - лаконично ответил мозамбикский коммандос, вытянув руку в сторону мерцающего золотого зигзага.
- Ага, понятно, - произнес капитан-инструктор Оули Техас, поправил свою ковбойскую шляпу, и двинулся к трапу, ведущему на топ-бридж, где в уютных плетеных креслах за столиком устроились хозяева фрегантины, чуть полноватый мужчина лет 50 с плюсом и довольно изящная женщина лет 50 с минусом, оба англосаксонской расы.
- Лукас, Олив, - обратился к ним капитан-инструктор, - по ходу, в честь вашего визита король объявил фестиваль, так что вас ждет веселенькое утро.
- А может, это в честь судьи Уитни Мнгва? – предположил профессор Метфорт.
- В честь нее, разумеется, тоже, - подтвердил техасец, - но я не стал ее беспокоить. Она, знаете ли, уже спит. Сейчас капрал Гбоо свободен от вахты, если вы поняли, о чем я.
- Мы поняли, - подтвердила Олив, - в общем, Уитни права. Для 20-летней девушки со здоровыми рефлексами, пусть даже верховного судьи по жребию, странно было бы не использовать возможности, открывающиеся при наличии на борту трех таких видных молодых мужчин. Так что, ты прав, кэп Оули. Нечего ее беспокоить.
Капитан Техас коротко кивнул, и поправил револьверы на поясе. На мгновение он стал похож на Билли Кида (если бы тот знаменитый стрелок Дикого Запада не погиб в бою в возрасте 22 лет, и к неполным 30 годам еще усовершенствовал бы свое мастерство).
- Оули, когда ты так делаешь, я вздрагиваю! - слегка упрекнула его Олив Метфорт.
- И напрасно, моя нежная пчелка, - сказал Лукас, - ведь кэп Оули друг Осбера.
- Точнее сказать, я не только друг вашего сына, но и ваш друг, - поправил капитан.
- Конечно, я знаю, - Олив протянула руку и коснулась его ладони, - но у меня в голове крутятся мысли о людях, убитых из этих твоих револьверов.
- Только из того, что справа, - ответил он, - а тот, что слева, это экспериментальный. Я получил его две недели назад, и стрелял пока только по некондиционным кокосам.
- Экспериментальный револьвер? - переспросил профессор Метфорт, - Я полагал, что револьверы, как концепция, остановились в развитии еще до Второй Мировой войны.
- Извините, док Лукас, но это не так, - капитан-инструктор Оули Техас сделал стремительное движение, в его руках оказались два длинноствольных револьвера, - я поясню: справа «Ruger-Single-Ten», модель 2011 года USA, 10-зарядный, калибр 5.6 мм, под патрон .22LR усиленный. Слева «Iota», наш новый, 20-зарядный, калибр 10 мм, под сферическую пулю. Толкающая смесь тут подается в цилиндр за хвостовиком ствола.
- Хм… - профессор посмотрел на оружие в левой руке капитана, - …Тут порох и пуля отдельно, как в эпоху мушкетов?
- Так точно, только не порох, а топливо в смеси с воздухом. Типа, одноцилиндровый движок, а вместо поршня - пуля. Пушка-зверь. Шарик вылетает втрое быстрее звука.
Профессор Метфорт покивал головой
- Диалектика. Развитие по спирали. Унитарный патрон вытеснил схему с раздельным комплектом из пули и пороха, а на новом витке развития опять раздельная схема.
- Типа того, док Лукас. Дизельные ружья отлично показали себя на Зимней войне.
- Мужчины, - вздохнула Олив, - только бы вам играться с оружием. Лукас, милый, мне будет так приятно, если оружие окажется в стороне, а кэп Оули сядет за стол.
- Да, наверное, ты права, моя тревожная стрекоза, - произнес Лукас Метфорт.
- Я уловил, - добавил капитан Техас, убрал револьверы в чехлы, снял пояс, и аккуратно положил на полочку, накрыв оба оружейных чехла своей шляпой. После этого, он тихо уселся за стол и улыбнулся жене социального философа, - так лучше?
- Гораздо лучше, кэп Оули. Теперь я могу налить тебе рюмочку рома.
- Буду признателен, - он снова улыбнулся, - ты зря так нервничаешь, Олив.
Она вздохнула, пожала плечами, налила ему в рюмку коричневого рома из фигурной бутылки, и негромко сказала:
- Знаешь, мне неспокойно. Как-то все очень быстро происходит. Всего год назад мы с Лукасом прилетели из Сиднея на Раротонга, купили там небольшую яхту, назвали ее «Лимерик», пригласили нашего друга, Эгерта Дэвиса, 3D-художника-янки, вместе с туземной подружкой Вави, и пошли в круиз по островам Кука. Мы хотели вернуться в Сидней в сентябре. Но, будто судьба задержала нас в лагуне Сувароу, и мы отложили возвращение на месяц, на другой, а потом началась Алюминиевая революция.
- Нет, - возразил профессор Метфорт, - это была не судьба, а движение психики. Нас захватила идея анти-системной революции, и мы влипли, все четверо.
- Вави не влипла, она местная, - поправила Олив.
- По-моему, - сказал капитан Техас, - вы все не влипли. Разве тут хуже, чем в Сиднее?
- Ты, - ответила Олив, - сейчас говоришь в точности, как наш сын Осбер. Знаешь, он подарил нам фрегантину, а мы подарили «Лимерик», нашу первую яхту, Эгерту и Вави. Получилось неплохо, хотя, я не знаю, правильно ли это. Вави в положении, мало ли…
- Через два дня, - заметил Лукас, - мы будем на Футуна, и ты можешь провести с Вави беседу о правильном образе жизни юных беременных женщин.
Капитан Техас щелкнул зажигалкой, прикурил сигару, и сообщил:
- Я слышал, они на «Лимерике» не уходят от берега дальше полста миль и там хорошая компания: Вителло Фалерно, художник из Калабрии, с одной из своих подружек. И еще неподалеку всегда крутится легкий боевой экраноплан королевской береговой охраны. Улукаи, король Футуна, верит, что картины Вителло и Эгерта влияют на будущее.
- В чем-то он, наверное, прав, - задумчиво произнес профессор Метфорт.
- Ну, - капитан Техас положил сигару на блюдце, и сделал глоточек рома из рюмки, - я в прогнозах больше доверяю ученым, чем художникам. Это, типа, намек, док Лукас.
- Скорее, это небольшая провокация, - уточнил профессор Метфорт.
- Может быть, - согласился капитан.
- Очень своевременная провокация, - высказалась Олив.
- Ладно, если все желают услышать прогноз…
- …Да, милый. Ты же видишь.
- То, - продолжил он, - мне полагается, по крайней мере, чашка кофе.
- Конечно, милый Лукас! К счастью, тут можно варить кофе, не отходя далеко, - Олив вскочила с кресла, и сделала шаг к кофеварке, - так мы уже слушаем.
Профессор Метфорт покивал головой.
- Что ж. Начнем с того, что выясним, как отражается Меганезия в кривом зеркале СМИ Первого мира. От этого многое зависит, поскольку политики условного Запада давно не замечают реальность, а видят лишь Матрицу, создаваемую СМИ по их же заказу.
- Ты хочешь сказать, что западные оффи сами себя обманывают? – спросил капитан.
- Абсолютно верно, Оули! О том, как сложилась такая схема, можно было бы прочесть отдельную лекцию, а пока просто примем к сведенью. Так вот, СМИ называют Конвент «ультралевой партией полинезийских нацистов», что уже сильно искажает картину.
- Это не искажение, а просто кретинизм, - заметила Олив, - даже дилетанту понятно, что Конвент никогда не был ни ультралевым, ни нацистским.
- Дилетанту понятно, - согласился социальный философ, - а репортеру любого крупного западного TV-канала понятно совсем другое. Он отмечает национализацию природных ресурсов, аннулирование земельных залогов, конфискацию собственности иностранных концернов, роспуск всех политических партий, запрет на любую кредитно-банковскую деятельность, и отмену денег, или точнее, замену денег весовым алюминием. В системе координат, принятой у западных репортеров такие действия однозначно ультралевые.
- А нашу Великую Хартию они что, вообще не листали? – спросил Оули Техас.
Лукас Метфорт негромко похлопал в ладоши.
- Отличное замечание, кэп Оули! Они именно листали Хартию, читая по диагонали, и отмечая знакомые пункты. Так репортеры отметили пункты против крупного бизнеса - «финансовой олигархии», против буржуазно-юридической пирамиды - «адвокатского произвола», и против буржуазной религиозной морали – «сексуально-политического пуританства». Предельно репрессивные пункты. Они также видят, что революция без колебаний внедряет культуру Tiki, и ликвидирует группы евро-христиан и мусульман. Отсюда репортеры делают вывод: Алюминиевая революция – левацкая и нацистская.
Олив Метфорт покачала головой, потом поставила на стол кофейник и спросила:
- Что мешает репортерам прочесть первые пять артикулов Хартии, потом сравнить с определением анархизма в Глобопедии, и сделать тривиальный вывод, что Хартия это анархистский документ, где ключевая идея - ликвидация всех институтов государства?
- Точно! - поддержал ее капитан Техас, - И что мешает им посмотреть недавние видео-хроники, и убедиться, что Алюминиевая революция была проведена вовсе не силами полинезийцев. Какой, к чертям, нацизм, если даже Конвент интернационален?
- Оули, ты читал Киплинга, чудесную детскую книжку «Маугли»?
- Да, док Лукас, я читал лет двадцать назад. А при чем тут Маугли?
- Сейчас ты поймешь. Вспомни: как звери в джунглях называли огонь?
- Красный цветок, - мгновенно ответил капитан Техас.
- Правильно. А как ты думаешь, почему?
- Ну, это понятно. По логике, звери редко встречались с огнем, и для них он был, типа бешеного хищного цветка-мутанта. Языки пламени чем-то похожи на лепестки.
- Да! – профессор похлопал в ладоши, - Абсолютно верно! А репортеры так же редко встречались с анархистскими анти-системными революциями.
Олив Метфорт разлила кофе по чашкам, и заметила:
- Я думаю, точнее будет сказать, что они никогда с этим не встречались.
- Конечно, ты права, моя обстоятельная божья коровка. Разумеется, если бы на месте репортеров был титулованный политолог, он бы отметил анархизм и интернационализм Алюминиевой революции. Он бы назвал движущей силой Хартии союз серого бизнеса и анти-системных субкультур, вытесненных из цивилизованного мира, и дополнившихся боевиками трансокеанского трафика кокаина, мятежниками из слаборазвитых стран, и прочей мафией. Тогда у него получилась бы логичная схема.
- Какая? – спросил капитан Техас.
- Примерно такая: на фоне очередного мирового кризиса, образовалась Конфедерации Меганезия. Конфедерация не микро-государств, а мафиозных структур. Они захватили огромную акваторию, и скооперировались, чтобы защитить новую «поляну» от других крупных криминальных хищников, и от международных сил правопорядка.
Капитан Техас почесал в затылке и произнес:
- А ведь чем-то похоже на правду.
- Чем-то похоже, - подтвердил профессор Метфорт, - так, например, эта схема хорошо объясняет, почему проверенное средство усмирения мятежных режимов - точечные бомбардировки - в случае «Конфедерации Меганезия» не дали результата. Но когда этот политолог стал бы рассуждать с такой позиции об экономическом базисе Меганезии, он совершил бы фатальную ошибку.
- Ага! - капитан кивнул, - Я понимаю. Если мы мафиози, то наш доход чисто мафиозный. Навар с трафика по восстановленной Великой кокаиновой тропе, и инсайдерская игра на биржевых обвалах, вызванных действиями нашего мафиозного флота. И, возможно, еще технологически-примитивная добыча золота и алмазов на островах Соломонова моря.
- Приблизительно так, Оули. Можно было бы добавить некоторые мелочи, например нелегальные информационно-сетевые услуги, включая торговлю пиратскими записями музыки и кино, или запрещенного контента: экстремистского и порнографического…
- Док Лукас, а бывает экстремистско-порнографический контент?
Этот вопрос, раздавшийся со стороны трапа, был задан резковатым, но очень молодым женским голосом. А затем появилась автор: 20-летняя девушка банту, которой удалось почти бесшумно подняться на топ-бридж. Только почти. Капитан Техас уже несколько секунд смотрел в ее сторону. Не удивительно. Все-таки стрелковый инструктор.
- А я-то думал, - произнес профессор Метфорт, - куда скосил взгляд наш бравый кэп?
- Я сексуально выгляжу, правда? – спросила Уитни Мнгва, верховная судья по жребию,
моторист-механик восточно-африканского партизанского авиа-эскадрона «Нормандия-Неман», в ноябре прошлого года перелетевшего на Палау, в Западную Микронезию. В данный момент эта чернокожая девушка, совершенно обнаженная, покрытая мелкими капельками воды после душа, действительно выглядела…
- …Как черная кошка саванны в сезон спаривания, - ляпнул капитан Техас.
- Уитни, - вмешалась Олив Метфорт, - присоединяйся, мы как раз пьем кофе.
- Mauru, - поблагодарила молодая судья, и скользнула за стол, - а все-таки, бывает ли экстремистско-порнографический контент?
Профессор Метфорт покачал головой.
- Я не знаю, Уитни. Теоретически, можно придумать контент, который в Первом мире попадет и под признаки экстремизма, и под признаки порнографии, но практически я никогда не встречался с такими случаями.
- Надо будет сделать! - заключила 20-летняя судья, замолчала на мгновение, вероятно, фиксируя это решение в своей отличной памяти, и спросила, - А про что говорим?
- Вообще, про будущее, - ответил Оули Техас, - а конкретно сейчас про то, как нашу Меганезию видят репортеры и политологи, работающие на оффи Первого мира.
- Как они видят? – спросила судья Мнгва.
- Репортеры просто дебилы, - сказал капитан, - а политологи думают, что мы тут типа китайских «триад», ничего кроме контрабанды и биржевого жульничества не умеем.
- E-oe? - удивилась судья, и посмотрела на Лукаса Метфорта.
- E-o, - ответил социальный философ, - видишь ли, при всем снобизме истеблишмента Первого мира, или, попросту говоря, оффи, ход мысли у них прост, как мычание. Они уверены, что нет, и не может быть ничего кроме иерархических государств и таких же иерархических мафий. Меганезия в их понимании это объединение нескольких мафий, превращающееся в государство.
- Хэх… - судья Мнгва почесала себе за ухом. - …Они думают, что мы превращаемся в государство потому, что у нас начались выборы правительства, так?
- Совершенно верно, Уитни. А пока мы не государство, а объединение мафий, у нас не может быть иного бизнеса, кроме грабежа, жульничества, и торговли наркотиками.
В еще большем недоумении, девушка банту снова почесала себе за ухом.
- Док Лукас, я не врубаюсь. С одной стороны, оффи вводят запреты на ввоз продукции наших предприятий. Я не про «снежок». Я про коммуникаторы-палмтопы «wiki-tiki» и
«solomonster», про электрогенераторы-ветряки «antipode», про мотопланы «fritter». Ну, короче, про все бытовое машиностроение. А с другой стороны, как ты говоришь, оффи вообще не верят, что у нас может существовать машиностроение. И где логика?
- Уитни, - сказал он, - ты читала Оруэлла, роман «1984»?
- Нет, док Лукас. Как-то не до того было. Но, я знаю содержание. Кэп Ури-Муви Старк просто фанат этой книжки и несколько раз пересказывал ее кусками.
- Тогда я спрошу более конкретно. Ты знаешь, что такое «двоемыслие»?
- E-o, - она кивнула, - это принудительная идеология, и человек для себя знает, что там полная херня, но должен изображать, что верит. В средние века так было с церковью.
- Извини, Уитни, ответ неправильный. В книге Оруэлла, двоемыслие - это способность держаться двух противоречащих друг другу убеждений. Не просто изображать веру, а действительно верить в некие догматы, несмотря на понимание их нелепости. Об этом говорил еще древний христианский проповедник Тертуллиан: «верую, ибо абсурдно».
- Это, - заметил Оули Техас, - подозрительно напоминает шизофрению.
- А что, по-твоему, должна напоминать психика оффи? – иронично спросила Олив.
- Хэх…Аргумент! – согласился капитан-инструктор.
В этот момент на ноутбуке на столе пискнул сигнал вызова по видеосвязи. Профессор Метфорт глянул на часы и, обнаружив, что уже далеко за полночь, прокомментировал:
- Удачно, что мы засиделись. Это, наверное, исландцы. У них сейчас полдень.
- У тебя друзья в Исландии? – спросила судья Мнгва.
- Да, - ответил социальный философ и, не глядя, нажал значок «ответить», - Исландия - единственная страна Запада, где я могу дистанционно преподавать. В остальной части Первого мира я запрещен, как идеолог терроризма.
- Лукас, - сказала Олив, - это не Исландия. Там Тореро с Бора-Бора, помнишь?
- Конечно, это же было на Рождество! - ответил профессор, - Aloha, Тореро. Как дела?
- Aloha! - раздался голос из динамика, - Классно, что вы помните! А мы вот в Р'лйехе.
- Точнее, - встрял другой голос, - мы в полтораста метрах над Р'лйехом.
- Aloha, Люггер! – сказала Олив, - Я не поняла. Р'лйех, это же из «Мифов Ктулху».
- Так точно, сента Олив. Это из мифов, но мы его нашли. Мы, типа, в археологической экспедиции американского фонда «Скрытая историография». Во, как!
- По-моему, вы немножко аферисты, - произнес социальный философ.
- Разве что, совсем немножко, док Лукас! - вмешался Тореро, - А скажите: можно у вас попросить консультацию?
- Гм! Вы хотите, чтобы я высказался по поводу роли Ктулху в новейшей мифологии?
- Не совсем так, док Лукас. Тут другая тема. Джоан Смит, археолог, хорошая девчонка, попала в ситуацию: начальство срочно требует от нее обзор про политику Меганезии.
- Гм! А при чем тут археология?
- Как бы, не при чем, - согласился Тореро, - но в этом, как бы, фонде… В общем, Джоан объяснит лучше, чем мы… Вот она. Знакомьтесь.
- Доброе утро, доктор Метфорт, - начала 30-летняя американка, появляясь на экране, и приветственно поднимая ладонь, - я прошу прощения, если звонок отвлек вас…
- Все нормально, - успокоил ее социальный философ, - только я пока не понимаю связь между археологией и политическим обзором о Меганезии.
- Я постараюсь объяснить, - сказала доктор Смит…
Тем временем, судья Уитни Мнгва, беззастенчиво вытащив из кармана капитана Техаса блокнот и фломастер, набросала на листке фразу и показала профессору Метфорту.
«Смит – офицер CIA. Ей нужен политический обзор для Лэнгли. Это интересно».
Метфорт кивнул и обратился к собеседнице:
- Не надо объяснять, мисс Смит. У дирекций фондов бывают странные капризы.
- Увы, это так, - подтвердила спецагент Смит, - я буду вам так благодарна…
…А судья Мнгва уже начертила и показала Метфорту следующую фразу:
«Классно будет скормить CIA их же версию про объединение мафий в государство!».
Метфорт снова кивнул и сказал в микрофон:
- Что ж. Мы с женой как раз болтали о политике, и…
- …Конечно, - подыграла Олив, - мы с удовольствием примем вас в компанию.
- О, я так признательна! – воскликнула Джоан Смит.
…А в это время невидимая для web-камеры судья Уитни Мнгва широко улыбнулась и показала двумя растопыренными пальцами «V» - Victory!
…
*3. Новая битва с ветряной мельницей.
7 апреля. Япония. Остров Кюсю.
С западной стороны южного края полуострова Сацума, на побережье залива Кагосима, расположен городок Ибусуки, чудесный морской курорт, который иногда называют японскими Гавайями. Здесь не только морские пляжи, и субтропические парки, но и термальные источники, подогреваемые вулканическим очагом Сакурадзима. Богатая минералами, теплая вулканическая почва дает тут превосходные урожаи, с такими же превосходными вкусовыми качествами. В общем, это место для всесезонного отдыха. Сейчас, в апреле было немного холодновато для купания, но сезон уже почти начался. Владельцы отелей и развлекательных центров начали зазывать публику. Известно, что японцев можно привлечь необычным объектом, который никто раньше не видел и (вот главное!) никто раньше не фотографировал.
Яхта «Матаатуа» (что в переводе с утафоа означает: Ветер божественных предков) без сомнений могла быть отнесена к таким объектам. По общепринятой классификации, «Матаатуа» относилась бы к классическим парусным ультра-яхтам (т.е. яхтам длиной более 45, но менее 60 метров), но на ее мачте был не парус, а лопастной ротор, который придавал яхте гротескное сходство с морским ветровым электрогенератором. Конечно, посмотреть на прибытие такого чуда в яхт-харбор городка Ибусуки собралось немало туристов с фотоаппаратами и видео-камерами. Но, «Матаатуа» по какой-то причине не подошла к причалу, а легла в дрейф в полукилометре от берега. Фотолюбители поняли, почему это произошло, когда увидели направляющиеся к яхте полицейские катера...
…Старший японский полицейский офицер поднялся на палубу по трапу вслед за двумя бойцами антитеррористического спецназа, вооруженными и экипированными, как для борьбы с вооруженным бандформированием. На вид будто самураи в черных доспехах, только (вот анахронизм) с десантными автоматами вместо мечей - катана. А старший офицер был одет в обычную униформу.
- Я майор Тахакаси Нобуо, - сообщил он, глядя на капитана яхты, загорелого крепкого европеоида лет 35, очень спокойного и доброжелательного на вид.
- Я Джон Саммерс, - ответил тот, - чем обязан чести видеть вас на борту, Нобуо-сан?
- Мистер Саммерс, наверное, я буду задавать вопросы, - сказал майор Тахакаси, - меня интересует ваше полное официальное имя, гражданство, а также полные официальные имена и гражданство всех иных персон, находящихся на борту.
- Мое имя Джон Саммерс, как я уже сказал. Я гражданин автономного острова Косраэ, Восточные Каролинские острова, Конфедерация Меганезия. На борту имеется экипаж: Эрлкег Саммерс, Лирлав Саммерс и Ригдис Саммерс, гражданство такое же.
- Это ваши родственники, мистер Саммерс?
- Нет, это три девушки, которые работают в моей фирме «Kraken-Drakkar».
- А почему у них ваша фамилия?
- Просто, так получилось, что у нас одинаковые фамилии.
- Допустим… - произнес японский майор, - …А я могу их увидеть?
- Да. Экипаж собрался в кают-компании, чтобы не мешать полиции проводить обыск.
- А откуда вы знаете, что мы намерены провести обыск?
- Логика, Нобуо-сан. Обычно полиция поднимается на борт яхты именно для этого.
Майор Тахакаси огляделся, во-первых, чтобы убедиться, что его сотрудники занялись работой (в смысле - обыском), а во-вторых, чтобы лучше уяснить параметры яхты. По второму пункту он сделал интересный вывод и задал Джону Саммерсу вопрос:
- А почему ваша яхта так похожа на минный тральщик?
- Потому, - ответил тот, - что в прошлой жизни она была минным тральщиком.
- Хм… Что за странная фантазия переделывать минный тральщик в парусную яхту?
- Нобуо-сан, это не фантазия, а инженерно-экономический расчет. Если вам интересны подробности, то я приглашаю вас в кают-компанию на чашку кофе. Как я уже говорил, экипаж уже собрался там, и вы сможете поговорить с ними тоже.
- Хорошо, - японский полицейский офицер кивнул, - идемте в кают-компанию.
Интерьер кают-компании был выдержан в строгом военном стиле: будто «Матаатуа» продолжала оставаться минным тральщиком. Майору Тахакаси было с чем сравнивать, поскольку по службе он бывал на борту больших яхт. Такие яхты – предметы роскоши, ценой десять миллионов долларов, или больше. И не вложить еще несколько сот тысяч долларов на роскошный интерьер – странно. В чем тогда смысл покупки яхты?
Экипаж выглядел не менее странно, чем яхта. То, что капитан Саммерс одет в простую рубашку-гавайку и короткие штаны-бриджи можно было объяснить его персональным капризом (есть богачи, специально одевающиеся в рваные джинсы). Но то, что все три девушки (составлявшие экипаж) были одеты точно так же… Это уже очень серьезная странность. Вообще, эти три фигурантки выглядели (с точки зрения майора Тахакаси) фантастически одинаково не только по одежде, но и по телосложению, и по характеру движений, и по голосу. Он мог различить их только по цвету волос и глаз.
Эрлкег Саммерс - волосы цвета спелой кукурузы. Глаза фиалковые.
Лирлав Саммерс - волосы цвета темной бронзы. Глаза ярко-зеленые.
Ригдис Саммерс - волосы, как шерсть кошки-альбиноса. Глаза цвета льда.
Возраст у них был где-то между 20 и 25 лет.
Для больших яхт типичны девушки именно этого возраста, как правило, с внешностью фотомоделей. Но эти фигурантки выглядели скорее как участницы команды по какому-нибудь спорту вроде водного поло. Не то, чтобы образцы культуризма, но уж никак не фотомодели. В общем, мутно все. И ультра-яхта, и капитан, и этот женский экипаж.
В таких обстоятельствах японский майор решил вести себя предельно аккуратно.
- Мистер Саммерс, вы сказали, что эта яхта была тральщиком.
- Так точно. Вы можете посмотреть эскизную схему, и для вас это будет очевидно. Вы служили на военном флоте, как мне кажется.
- В морских силах самообороны Японии, мы это так называем, - поправил Тахакаси.
- Да, я знаю, - капитан яхты кивнул, и положил на середину стола тонкую подшивку из обычных канцелярских листов, - вот, посмотрите, вам, кстати, при обыске пригодится.
- Благодарю за сотрудничество, мистер Саммерс, - ответил Тахакаси и начал листать.
Типовая конфигурация минного тральщика неизменна со Второй мировой войны. Эти корабли имеют примерно 50 метров в длину, 10 в ширину, и 5 по высоте бортов, а их водоизмещение составляет от 400 до 900 тонн при осадке до 3 метров. Они относятся к наиболее массовым судам ВМФ: их производят сериями по нескольку десятков, потом списывают примерно через четверть века службы, и заменяют следующей серией. Для списанного тральщика обычная судьба - буксировка в морской отстойник, и дальше (в порядке очереди) разделка на металлолом. Но (как заключил майор Тахакаси) данному экземпляру, повезло: он попал в руки изобретательных людей и стал ультра-яхтой.
Модернизация (как опять же заключил японский майор) выполнялась примерно так:
Из корабля выбросили старую машину и тяжелое оборудование, сохранив планировку помещений для экипажа. Осталась относительно легкая скорлупка: тонн полтораста.
Затем сверху приварили мощную мачту с ротором-ветряком, а снизу – мощный киль с балластной емкостью, видимо, для обеспечения устойчивости при боковом ветре. Из описания следовало, что исходное водоизмещение тральщика было 800 тонн, значит сохранение осадки потребовало балласта более 600 тонн...
- Интересная у вас яхта, - произнес Тахакаси, - четыре пятых в ней, это балласт.
- Такая инновационная концепция, - невозмутимо ответил Джон Саммерс.
- Какой балласт? - напрямик спросил японский майор, понимая, что при такой простой планировке яхты, контрабанду негде прятать, кроме как в балластной емкости киля.
- Железная дробь, - все так же невозмутимо сообщил капитан яхты «Матаатуа».
- Проверим, - лаконично предупредил майор.
- Проверяйте, - так же лаконично согласился Саммерс.
Майор Тахакаси внимательно посмотрел на капитана яхты, потом на трех его молодых компаньонок, потом снова на распечатку эскизного чертежа, и пришел к неприятному выводу: НИЧЕГО ТАМ НЕТ. В смысле, там обычный балласт - железная дробь. Годы службы в специальном департаменте по контрабанде формируют интуицию, и сейчас интуиция подсказывала, что случай тут - хуже некуда. Кто-то из другого департамента «вбросил» сообщение от «надежного агентурного источника», что на яхте «Матаатуа» перевозится гигантский груз кокаина - 80 тонн (на сумму 10 миллиардов долларов), и теперь майору Тахакаси со своей командой придется потрошить балласт в бесплодных поисках этого кокаина, спрятанного где-то среди железной дроби. А, когда кокаина не окажется - разгребать скандал, ведь «Матаатуа» с ее роторно-лопастным парусом была специально приглашена как одна из диковинок для раскрутки открывающегося сезона морских развлечений. Вот, на берегу уже все готово, вице-мэр приехал, и еще какая-то компания, PR- бизнесмены из Токио, или из Иокогамы, черт побери…
…Но настоящий японский офицер просто так не сдается, и Тахакаси, выйдя из кают-компании на палубу яхты, позвонил в Центр по борьбе с контрабандой.
- Это майор Тахакаси. Господина Яманака Кэндзо позовите, пожалуйста…
- По какому вопросу, господин Тахакаси? - ответил вежливый женский голос.
- По экстренной ситуации в ходе досмотра судна «Матаатуа» в порту Ибусуки.
- Одну минуту, господин Тахакаси.
…Музыка в трубке, а затем голос начальника департамента.
- Что у вас случилось, Тахакаси?
- Господин Яманака, судя по обстановке, на яхте «Матаатуа» нет контрабанды.
- Тахакаси, вы провели обыск, или нет?
- Мы проводим обыск, но по дизайну судна, контрабанда может находиться только в балластном бункере на киле. Под водой. Но, я уверен, что и там ничего нет.
- Тахакаси, откуда у вас может быть уверенность, если вы еще туда не заглядывали?
- Господин Яманака, это следует из обстановки на яхте.
- Слушайте, Тахакаси, быстрее заглянуть в этот бункер, чем отнимать у меня время!
- Простите, господин Яманака, но это не быстрее. Чтобы туда заглянуть, надо загнать «Матаатуа» в сухой док с подъемником, и демонтировать бункер.
- Ну, так займитесь этим! У вас же есть предписание для администрации порта!
- Еще раз простите, господин Яманака, но когда окажется, что мы испортили туристам мероприятие с этой яхтой просто из-за вранья агентурного источника…
- …Тахакаси, прекратите препираться. Вы на службе. Чтобы у вас не было сомнений, прочтите досье этих Саммерсов. Оно есть в базе, в разделе текущих расследований.
…
Вот и весь разговор. Скорее от безысходности, чем из интереса, Тахакаси Нобуо влез в служебную сеть и прочел с маленького экрана карманного компьютера это досье. Про Джона Саммерса было сказано, что он родился на острове Косраэ (в восточном районе Федеративных Штатов Микронезии - ФШМ), учился на авиа-инженера в Австралии, и впоследствии работал в частной фирме «S.A.M.» во Французской Полинезии. После Алюминиевой революции (октябрь прошлого года) Саммерс под псевдонимом Корвин вступил в Народный флот в ранге штаб-капитана, и участвовал в Зимней войне. После новогодних боев, Саммерс вышел в резерв, и был приглашен на должность директора в партнерстве «Kraken-Kraal». За три месяца Саммерс реализовал три блиц - проекта, и развивает четвертый проект: «Kraken-Drakkar» (цикло-парусные ультра-яхты).
В общем (заключил Тахакаси) типичный путь образованного командира в Меганезии. Человек повоевал, зарекомендовал себя, и пошел в бизнес. И ясно почему на его яхте воздушный винт вместо паруса. Он ведь авиа-инженер…. А кто эти его девушки?
Майор Тахакаси продолжил чтение. Все три девушки оказались уроженками Онтарио
(провинции Канады). После школы они были кем-то вовлечены в неоязыческую секту кйоккенмоддингеров с доктриной «экстремистского экологического феминизма», как сообщалось в досье. В конце февраля этого года, несколько десятков участниц секты кйоккенмоддингеров бежали из Канады в непризнанную Меганезию, скрываясь от уголовного преследования за терроризм. Подозрение потом было снято, однако они не вернулись в Канаду, а пошли работать в команду Джона Саммерса Корвина в качестве профессиональных фридайверов. Вместо исходных имен они используют сектантские псевдонимы, а фамилию взяли у работодателя. В общем, ничего особенного по меркам Меганезии (сделал вывод майор). И ясно, что Саммерсы не будут работать курьерами «снежной мафии». Вполне возможно, что Саммерсы занимаются трафиком «снежка» в акватории Меганезии (где это легальный бизнес), но это к делу не относится.
Вообще (подумал он) ничего здесь к делу не относиться, а просто, кому-то захотелось насвинячить фирме Саммерса-Корвина. Придется заниматься ерундой… Вот с такими мыслями майор вернулся в кают-компанию и объявил четверым яхтсменам: «в связи с проведением следственных действий, яхта ставится в сухой док, а экипажу надлежит переселиться в отель, и согласовывать все свои перемещения с дежурным офицером». Реакция яхтсменов показалась майору Тахакаси слишком спокойной, и это было очень плохим признаком. По всему выходило, что они заранее все это предполагали…
Саммерс-Корвин прямо при японском офицере сказал своим сотрудницам:
- Гуляем, девчонки. Все потребленное будет по закону компенсироваться из бюджета Страны Восходящего Солнца, так что не скромничайте. Начнем с отеля…
- Рекан, где горячие источники на территории! – потребовала одна из девушек.
- Рекан, это что? – спросил Корвин.
- Это в фольклорном стиле, - пояснила вторая девушка.
- Типа, под эпоху Токугавы, но с современной техникой, - добавила третья.
- Вот ты и заказывай, - предложил он этой третьей девушке.
- Aita pe-a, - сказала та, и наблюдавший эту сцену майор понял: ОНА ЗАКАЖЕТ…
…
Через 3 часа. Отель-рекан «Kumamoto-Beppu».
Апартаменты действительно были изящно стилизованы под японское средневековье, и дополнялись изюминкой: небольшим залом с термальным бассейном. Гейзер в центре бассейна был, разумеется, декоративным, но работающим так убедительно, что Эрлкег, Лирлав и Ригдис пришли в такой восторг от этой игрушки, что их было не вытащить из булькающей воды. А резерв-штаб-капитан Корвин, все же, выбрался на циновку около бордюра бассейна, налил себе маленькую чашечку саке, и немного полюбовался на купающихся коллег. Симпатичные девчонки, не красавицы в обычном смысле, а просто, позитивные такие. Но индифферентные по отношению к противоположному полу...
…Когда в начале марта они изъявили желание поработать в его бизнесе, резерв-штаб-капитан не возражал: в бизнесе, связанном с поиском и подъемом со дна затонувших кораблей и самолетов, и их утилизацией либо реновацией, трое классных фридайверов всегда кстати. Ригдис, Лирлав и Эрлкег отлично показали себя в эпопее с извлечением ядерного топлива из реакторов трех кораблей флота США, затонувших у Соломоновых островов в ходе Зимней войны. А теперь - еще одно «атомное дело»…
Так или иначе, Корвина устраивала и квалификация, и волевые качества трех девушек – кйоккенмодингеров. Корвин принимал, как данность, и их загадочную магическую религию (якобы идущую еще с эпохи кроманьонцев) и их религиозно-обусловленную манеру заниматься лесбийским сексом в своем «клубе трех», и ту бесцеремонность, с которой они обосновывались в каждом из «кочевых жилищ» Корвина - будь то дом на берегу, или кубрик яхты. Когда по жилищу взрослого мужчины разгуливают три, как правило, обнаженные девицы, ни с одной из которых он не занимается сексом, а водит мимолетных подружек со стороны – это выглядит «экзотически». Именно этот термин применила резерв-лейтенант-инженер Эпифани Биконсфилд, когда прилетала на атолл Фараулеп, на верфь «Kraken Kraal», купить морской мини-паром для фирмы «Corallab» доктора Упира (чьим ассистентом она была). После заключения сделки, она заскочила к исполнительному директору верфи (Корвину) «на рюмку секса», обратила внимание на Эрлкег, Лирлав и Ригдис и отметила: «Корвин, твои отношения с девушками-коллегами выглядят так экзотически, что хоть пиши статью по этнографии вашей субкультуры».
Сейчас, вспомнив этот забавный эпизод, Корвин улыбнулся и мысленно произнес тост, которым ответил на ту реплику Эпифани: «чтоб у нас не было никаких проблем, кроме экзотики в отношениях между мужчинами и женщинами».
А потом мысли как-то сразу перескочили на выборы первого правительства Меганезии. До сетевого голосования по консолидированным вариантам социального запроса оставалось 5 дней. Диспуты на электоральном форуме были в самом разгаре. Корвин придвинул ноутбук поближе, чтобы удобнее было шлепать по клавиатуре, и…
*** электоральный форум ***
*** Важная информация для граждан! ***
Aloha foa! Если вы затрудняетесь выбрать ответ, или поставить число, то вы можете посмотреть, что пишут на сетевом электоральном форуме ваши друзья, знакомые, или эксперты, которым вы доверяете в данном вопросе. Если вы желаете высказать особое мнение по какому-то вопросу, то посмотрите – может быть, аналогичное мнение уже высказано кем-то из участников форума. Тогда вам лучше присоединиться к этому мнению, и оно наберет больший вес при расчете усредненного социального запроса. Используйте эффективно свой голос в социальном менеджменте! Mauru te parau-re».
***
** Тема: перспективное развитие.
* Под-тема: импорт продукционных технологий.
Дроплет> Предлагаю формулировку: «Привлечь в Меганезию спецов из стран первого мира». Обоснование такого запроса: самый простой путь развития – искать и ввозить в Меганезию новые изобретения, и строить на их основе производство быстрее, чем это делается в странах первого мира. Здесь можно дать авторам зеленый свет сразу. Им не придется пробиваться через бюрократию и монополизм, как в первом мире.
Чиполлино> А почему обязательно авторам? Нам не все равно, как человек получил это изобретение? Допустим, он это не сам придумал, а где-то взял, ну и что?
Протей> Где-то взял, в смысле, украл?
Чиполлино> Допустим, украл. И что? Если человек умеет это применять, то какая нам разница? Он же не у нас украл. Главное, чтобы процесс работал, и получался товар.
Норна> Да, это рационально. Но какие спецы нам нужны? Любые? Вряд ли. И какие изобретения? Любые? Тоже вряд ли. Я предлагаю конкретно решить, что нам нужно.
Аптус> Как? Я скажу: нужны спецы по металлургии сплавов. Легче тебе станет?
Норна> Не доводи конкретику до абсурда.
Виолета> А ты сама написала про конкретизацию.
Аптус> Вот-вот. Я имел в виду, что конкретизировать надо не слишком узко.
Зомби> Может, так: «по технологиям с материально-экономическим эффектом».
Фэтти> ОК. Но надо четче: что такое «материально-экономический эффект»?
Балрог> И нужен фильтр, чтобы под этой маской не приползло всякое говно.
Маренго> Предложи формулировку фильтра.
Балрог> Я еще только начал про это думать. Придумаю – напишу.
Фуо-Татокиа> А сколько денег можно поднять, если украсть технологию?
Чиполлино> Например, радио Маркони за год дало полста баксов на бакс вложений.
Аптус> Давайте дадим перечень отраслей, которые приоритетны.
Норна> Нельзя раздувать текст в социальном запросе.
Накамура> Извините, я хотел бы понять: что значит «привлечь спецов»?
Ле-Нин> Сделать так, чтобы они приехали сюда работать.
Накамура> А обязательно, чтобы они приезжали, или можно нанять по сети?
Бокасса> Лучше, чтобы приезжали.
Норна> Надо включить оба варианта: и приезд, и наем по сети. Это разное.
Накамура> Извините, но хорошо бы четко определить: когда, кого и сколько.
Протей> Ты хочешь, чтобы это было в стиле задания на отлов бабочек?
Накамура> Да. Как заказ на рекрутинг. Надо найти столько-то таких-то работников.
Ле-Нин> Кстати, правильно. Ведь, надо будет контролировать выполнение запроса.
Норна> Это нереально. Давайте не доводить до абсурда.
Аптус> Но, должен быть критерий: исполнило правительство запрос, или нет.
Норна> Да. Но давайте сначала ставить задачу, а потом формулировать критерий.
Рут-Малколм> Нужны инкубаторы мозгов, и для наших граждан, и для тех приезжих, которые тащат сюда полезные изобретения. Ну, типа, условия для быта и роста.
Хойл> Ты, типа, родич судьи Глипа Малколма?
Рут-Малколм> Я, типа, его дочь. С 14 лет верчу гайки на семейной фабрике «S.A.M.».
Хойл> У вас классные автожиры. Но я не врубился про инкубаторы.
Норна> Aloha, Рут! А ответ на вопрос Хойла про бизнес-инкубаторы можно увидеть в Глобопедии. Там все прозрачно. Но формулировку надо доработать. Е!
Накамура> Извините, но это предложение, видимо, не о бизнес-инкубаторе, а о драйв-инкубаторе. Есть очень большая разница.
Виолета> Можете объяснить?
Накамура> Я сформулирую в общих чертах, если автор предложения не против.
Рут-Малколм> Я ни разу не против, я как раз думала: кто бы сформулировал?
Накамура> Драйв-инкубатор, это фабрика-полигон-лаборатория и одновременно, это университетский кампус. Там создается микро-культура людей, приносящих идеи, и проверяющих эти идеи на экспериментальном производстве.
Маренго> Это как-то совсем размыто.
Накамура> Извините, но я сначала рассуждаю, а потом формулирую.
Корвин> Нужны технополисы, как на Футуна-Алофи. И мозги, и руки, и материально-техническая база. Мозги - концепт - чертеж - производство. Вот это драйв-инкубатор.
***
…Так Корвин втянулся в сетевую баталию, и почти выпал из физического мира. Хотя, конечно, это преувеличение. На самом деле, он отмечал происходящее вокруг. От его внимания не ускользнуло, что кйоккенмоддингеры – все трое расселись за его спиной, наблюдая за форумом через его плечо. Примерно через полтора часа, когда он вышел из электоральной зоны, к нему обратилась Ригдис – условно-старшая в этой тройке.
- Скажи, кэп Корвин! Ты уже решил, за какие формулировки запроса проголосуешь по выборам правительства?
- Нет. Я займусь этим через пару дней, когда на форумах выкристаллизуются толковые формулировки. Мое мнение вряд ли очень оригинально. Я хочу примерно того же, чего хотят еще несколько сотен фрилансеров, работающих в мобильно-инженерной сфере. Я бросаю какие-то идеи на форум. Я надеюсь, что там появится несколько формулировок, которые мне понравятся, и я скопирую их в клетки своего электорального бланка.
- Корвин! - тихо сказала Ригдис, - А что делать нам, кйоккенмоддингерам? Мы желаем не совсем того, чего хотят сотни других. Мы отличаемся, и ты это знаешь.
- Хэх… Ты о чем?
- Ты это знаешь, - повторила она, - нас мало. Как обеспечить защиту наших идеалов?
- О, Мауи и Пеле, держащие мир! - проворчал Корвин, - при чем тут ваш феминизм?
- Это не феминизм! – возмущенно возразила Лирлав, - Это непринятие нами той роли, которую традиционное общество отводит женщине! Пока шла война, всем было не до традиций, но теперь мы опасаемся, что в Меганезии традиционализм наберет силу…
- Какой, в жопу, традиционализм!? – прорычал он, - О чем вы беспокоитесь?
- Не нервничай, - сказала Эрлкег, - мы просто хотим заявить свой социальный запрос, обязывающий правительство защищать женщин от прессинга традиционной роли.
Корвин выразительно развел руками.
- Девчонки, зачем формулировать запрос про то, что уже записано в Хартии? Никакая традиция в Меганезии не может никого прессовать никакой ролью! За такую попытку прессинга по каким-то традициям тут – ВМГС, понятно?
- Эх, Корвин, – вздохнула она, - если бы ты знал, сколько красивых слов о культурном выборе и равенстве мужчин и женщин написано в канадских законах. А практически, женщина теряет все права, если решила жить иначе, чем предписано.
- Женщина, - добавила Ригдис, - не может распорядиться даже своим телом. Лесбийская любовь криминализована главными церквями, а право на аборт задавлено запретами...
- Блин!!! – перебил Корвин, - Мы говорим сейчас о Меганезии! У нас есть Хартия! И за попытку регулировать что-либо в сексе в Меганезии расстреливают! ВМГС! Пуф-пуф!
Он сделал паузу, и уже более спокойным тоном добавил:
- Кстати, аборт, это некомфортно и вредно для здоровья. В некоторых случаях этого не избежать, например, если женщина хотела ребенка, а потом обстоятельства радикально изменились. Но, в сто раз чаще аборты в мире делаются, чтобы прервать беременность, которая была заведомо нежелательна. И для таких типовых случаев разработан штамм «Моргенштерн». Не вдаваясь в детали: это искусственный псевдо-вирус, избирательно разрушающий созревшие яйцеклетки, неоплодотворенные или оплодотворенные. Для других клеток «Моргенштерн» безвреден, и разрушается в организме за сто часов.
- Откуда такие познания? - полюбопытствовала Ригдис.
- Просто, я был командиром авиа-роты, и инструктировал бойцов про аптечку. Почти половина бойцов – девчонки, так что «Моргенштерн» входил в обычный «вечерний коктейль», наряду с вирусами-фагами для профилактики типичных инфекций.
- М-м… - Ригдис пригладила свои волосы, белые, как шерсть кошки-альбиноса, - а как обстоят дела с надежностью этой штуки?
- Дела обстоят так, - сказал он, - за полгода тестов на крысах, и за три месяца тестов на прекрасной половине Народного флота, не выявлено ни одной осечки. А надо сказать: активность сексуальной жизни у девчонок в боевых подразделениях была, выражаясь поэтически: безудержная. На войне каждый час может стать последним. Поэтому, вот.
Возникла пауза, в течение которой Корвин успел подумать: «Вообще-то я виноват, что кйоккемоддингеры, хотя уже месяц и неделю, как переселились в Меганезию, а еще не освоили элементарных бытовых меганезийских вещей. Все потому, что я их таскаю по рабочим спецзаданиям. Сейчас вообще в Японии. Блин, пора уже завязывать с кочевой фронтовой жизнью, и оседать на Косраэ. Все же, какая-никакая родина, блин. Хотя, с логической точки зрения, для кйоккенмоддингеров всякая контрацепция неактуальна, поскольку у них, секс-ориентация, как бы, лесби… Вроде бы…».
Тут пауза оборвалась. Лирлав выдала комментарий:
- Теперь я понимаю, почему девчонки так безбашенно отрываются в Y-клубах.
- В частности, поэтому, - согласился штаб-капитан.
- Кэп, а в обычных аптеках этот «Моргенштерн» продается?
- Конечно. В Меганезии он есть везде, и не дороже аспирина. Но в большей части мира препараты такого класса запрещены по Конвенции ООН о репродуктивной биоэтике.
Ригдис покивала головой.
- Классно! Надо бы переправить эту штуку подружкам в Канаду. Ты поможешь, кэп?
- Aita pe-a. Я помогу.
- Минутку, кэп, - встряла Эрлкег, - а я верно поняла, что «Моргенштерн» действует до первого деления оплодотворенной яйцеклетки, значит, только сутки после секса?
- Да. Но, плюс «Моргенштерна» в том, что он, в отличие от гормональных препаратов, абсолютно безвреден. Лучше принять его лишний раз, чем прозевать, и потом глотать таблетки с побочными эффектами. Я говорил это бойцам на каждых политзанятиях.
- Ух! Я не знала, что в Народном флоте есть политзанятия. Это как вообще?
- Это как у нас с вами сейчас, - Корвин улыбнулся, - командир подразделения обязан не меньше двух часов в неделю резервировать для ответов на вопросы бойцов о политике.
- Ага! - сказала Лирлав, - Я как раз хочу задать вопрос про политику!
- Валяй, задавай.
- Вопрос такой, кэп. В странах Первого мира в 1960-х, в разгар Первой Холодной войны, буржуазные власти боялись Красного блока, и не давили на граждан своих стран, чтобы не проиграть на идеологическом фронте. И была сексуальная революция. Потом, победив в этой войне, буржуазные правители закрутили гайки обратно. Так бывает.
- Да, так бывает, а к чему ты это, Лирлав?
- К тому, кэп, что я не вижу гарантий против такого завинчивания гаек в Меганезии.
- Так! - произнес Корвин, - Я врубился! Вы прилетели только в конце февраля, поэтому пропустили ряд событий, в частности, зачистку социальной базы евро-морали. По CNN говорили: от репрессий погибла четверть населения. Реально меньше, но хватило.
- Ты говоришь так, будто участвовал в репрессиях, - вмешалась Эрлкег.
- На Увеа-и-Футуна я действительно участвовал в репрессиях. Иначе не получалось.
- Что? Ты расстреливал?
- Да. Я расстреливал. Белым фосфором с автожира, по площадкам сосредоточения потенциально-контрреволюционных элементов. Такие дела.
Возникла пауза, в течение которой Корвин успел закурить сигару-самокрутку. Потом Ригдис тряхнула головой.
- Ладно. Я поняла. Поговорим еще, кэп Корвин?
- Поговорим, - согласился он.
- Ага! - она снова тряхнула головой, - Слушай, мы собирались строить свой бизнес без мужчин. Мужчины – компаньоны, это нежелательно. Объяснить, почему?
- Не надо. Я примерно представляю себе принципы движения кйоккенмодингеров.
- Ты считаешь наши принципы дурацкими?
- Я считаю их вашими. Это вопрос личных вкусов, вот и все.
- Нет, не все! - Эрлкег порывисто вскочила на ноги, - Есть факт: когда у женщин такие принципы, мужчин это задевает! А ты делаешь вид, что тебе это по фиг! А ведь ты не супермен с железными нервами!
- E-o, - он улыбнулся и выпустил изо рта кривоватое колечко дыма, - я простой парень, менеджер-директор одной из бизнес-сетей, обычных для нашей страны. Моя работа - это отношения между людьми в процессе проектирования и производства техники. Очень разные люди делают общее дело, и получается результат, выгодный всем. Такая схема.
- На войне тоже было так? – спросила она.
- Да. На войне тем более. Война, это тоже бизнес, это сложная опасная работа, которая, кстати, мне не нравится. Просто, пришлось этим заниматься.
Эрлкег и Лирлав посмотрели на Ригдис. Она скрестила пальцы и спросила:
- Корвин, ты изучаешь психологию всех этих разных людей, с которыми работаешь?
- Уф… - Корвин сосредоточенно подвигал бровями, - изучать психологию, это что-то академическое, а у меня просто практика, ничего такого.
- Ты ведь понял, о чем я, - сказала она.
- Да, - ответил он, - я это делаю, как, наверное, каждый любознательный человек.
- Слушай, Корвин, как у тебя получается все время соскальзывать?
- Типа... - он улыбнулся, - У меня есть опыт. Когда мы войдем в наши воды, то сможем отдохнуть и поговорить о королях и капусте, в смысле, о психологии и бизнесе, но мы сейчас в зоне условного контроля потенциальных противников. У нас, как бы, мирные отношения, но не надо слишком расслабляться. Вот почему я пока соскальзываю.
…
Это же время. 7 апреля. Япония. Остров Кюсю. Плавучий док в порту Ибусуки.
Обычный плавучий док имеет размеры рабочей площадки 250x50 метров, и способен обслуживать корабли весом до 50.000 тонн. Работа с 50-метровой ультра-яхтой весом «всего-то» 800 тонн не была сложной по докерским меркам. Некоторое беспокойство вызывала лишь 30-метровая мачта-башня, державшая осевой агрегат ротора с парой 25-метровых лопастей (будто какой-то шутник отпилил крылья среднего авиалайнера и приспособил их к ветряной мельнице). Лопасти были зафиксированы в парковочном положении (вдоль мачты), ну, а вдруг освободятся и завертятся? То-то же! Страшно!
Сейчас «Матаатуа» висела вдоль оси центрального канала дока, опираясь бортами на продольные подвижные платформы. Куроки Сатоши, бригадир докеров, не торопясь, спустился по трапу, подошел к огромной торпеде килевого противовеса (балластного бункера) яхты, жестом подозвал майора полиции, и объявил:
- Вот, мы подняли. ****ец. Давай, тащи сюда сканер или чего там у тебя есть.
- Сканер для таких случаев не изобретен, - ответил ему Тахакаси Нобуо, - тут толщина металлической стенки больше сантиметра. Поэтому, нужно просто открыть бункер.
- Майор, ты тут где-нибудь крышку видишь? – ехидно спросил Куроки Сатоши.
- Не вижу, - признался Тахакаси, - но я не спец по яхтам.
- Ты ее не видишь, - сказал Куроки, - потому, что ее нет, и ****ец.
- Как – нет? – удивился майор.
- А так - нет. На хрен она тут? Балласт загрузили, заварили сваркой и ****ец.
- М-м… И как теперь посмотреть, что внутри?
- Как-как, - бригадир докеров фыркнул, - резать автогеном, и ****ец.
- Хорошо, давайте резать автогеном.
- Кто - давайте? – переспросил Куроки.
- У вас же есть спецы по автогенной резке, - пояснил свою мысль Тахакаси.
- Есть, и что?
- Попросите, чтобы он разрезал корпус бункера.
В ответ бригадир докеров выразительно оттопырил нижнюю губу и сообщил:
- Держи карман шире, майор. Так автогенный спец и взялся резать бункер, у которого неизвестно что внутри. Он скажет: «А вдруг, там динамит? Взорвемся, и ****ец».
- Сатоши, с чего там быть динамиту?
- А с чего бы там не быть динамиту? Знаешь, наши парни уже посмотрели TV про этого Саммерса Корвина. Он на Новой Каледонии воевал, там был ****ец. А ты меня будешь убеждать, что он тонну динамита пожалел добавить к кокаину, чтоб не лезли всякие?
Майор Тахакаси Нобуо не впервые общался с докерами, и знал, как выходить из такой, казалось бы, неразрешимой ситуации. Надо задать единственный вопрос:
- Но, Сатоши, наверняка что-то можно придумать.
- Подумать надо, - сосредоточенно ответил бригадир докеров, и минуту делал вид, что напрягает мыслительные процессы до звона в извилинах мозга, а потом объявил, - надо позвать Есикаво Тесунори. Он вообще ничего не боится. Только плати, и ****ец.
- Тогда, зовите этого Есикаво.
- Сейчас, - с готовностью согласился Куроки Сатоши, и вынул из кармана телефон…
…
Есикаво Тесунори оказался молодым парнем в зеленой спецовке, покрытой пятнами ржавчины, солидола, и какой-то химии. Вместо «здравствуйте», он спросил:
- Ну?
- Это майор Тахакаси из спецназа полиции, - сообщил ему Куроки Сатоши.
- Ну? – снова спросил «бесстрашный спец по автогену».
- Видишь эту хреновину? - вопросом на вопрос ответил Куроки, и постучал кулаком по «торпеде» килевого балластного бункера.
- Ну? – в третий раз произнес Есикаво Тесунори.
- …Мы, - продолжил бригадир докеров, - подгоним под нее 100-футовый лихтер. Ты ее срежешь на хрен с киля. Потом мы отбуксируем лихтер с этой хреновиной к северному отстойнику, где все ржавое дерьмо, и поставим между старыми баржами. А ты вот так срежешь по кругу концевую крышку, чтобы майор мог залезть внутрь, и посмотреть.
Тут Майор Тахакаси Нобуо удивленно вмешался.
- Минутку, Сатоши, какого черта отрезать бункер куда-то буксировать? Почему нельзя вскрыть его здесь? Он очень удобно расположен!
- Потому, что инженер по безопасности запретит. Вдруг это тут взорвется, и ****ец?
- Понятно… - буркнул майор, прикидывая, насколько вырастет ущерб ультра-яхте.
- Ну? – флегматично спросил Есикаво Тесунори.
- Делаем! – решительно согласился майор.
- Миллион, - лаконично назвал цену «бесстрашный спец по автогену».
Сумма в миллион иен (около 10.000 USD) показалась Тахакаси явно непомерной.
- Слушай, Тесунори, давай смотреть на цены реально.
- Бери автоген, и долбись сам, - без малейших раздумий ответил Есикаво.
- Понятно… - снова буркнул майор, вытащил телефон, и стал звонить начальству. Он, конечно, не собирался ни платить миллион иен из своего кармана, ни «долбиться сам». Переговоры с начальством заняли четверть часа, но результат был предрешен. Трудно спорить с профсоюзной мафией докеров, если вас приперли обстоятельства. Так что, примерно через полчаса согласие было получено, заказ подписан, и пошла работа. Еще примерно через три часа буксир потащил лихтер с отрезанной «торпедой» на север от главной портовой зоны и, после нескольких непростых маневров, загнал этот лихтер в довольно узкую полосу воды между двумя огромными чудовищно-ржавыми баржами.
- Ну… - сказал Есикаво, надвинул на лицо защитную маску, и надел перчатки.
- Ты что делаешь, зараза! – завопил капитан буксира, - Подожди пока мы отъедем!
- Ладно, подожду, - Есикаво поднял маску, снял перчатки, вытащил из кармана мятую сигарету и закурил, провожая взглядом отъезжающий буксир.
- Нобуо-сан, - осторожно спросил у майора один из бойцов физзащиты, - а нам хотя бы премию заплатят за риск?
- Задницу нам надерут вместо премии, - авторитетно ответил Тахакаси Нобуо.
- Это почему, Нобуо-сан?
- Это потому, парень, что нам сегодня не повезло с заданием.
Боец, наверное, спросил бы что-нибудь еще, но тут раздалось ядовитое шипение. Это «бесстрашный спец по автогену» включил свою адскую машинку. Майор Тахакаси с облегчением выругался, позвонил по телефону, и поторопил группу на катере, где был фотограф, химики-криминалисты и двое понятых (свои внештатные сотрудники). Они подъехали через несколько минут, и увидели, как под огнем автогена разогревается до зловещего красного цвета первая точка на боку бункера около торца. Кто-то стал тихо произносить мантру «Namu Amida Buddha», видимо надеясь, что Будда отвлечется от нирваны и помешает взорваться динамиту, или чему-то еще, что есть в этой чертовой торпеде. Людям в такой ситуации остается надеяться только на богов, духов и магию. Посредине пылающего пятна, тем временем, возникла черная точка – первая дырка, и… Ничего не случилось. Есикаво продолжил работу, и дырка превратилась в штрих. Все выдохнули. А пламя автогена продолжало вспарывать металл. Как-то незаметно солнце сползло к иззубренному хребту полуострова Сацума, и пламя автогена стало ярче, чем естественное освещение. Пришлось включить прожекторы на катере.
Еще два часа и, уже в окружении вечерней тьмы, срезанный торец «торпеды» с глухим лязгом рухнул на стальную палубу лихтера. Следом, из «торпеды» посыпались мелкие тяжелые шарики: железная дробь, как и было обещано капитаном Джоном Саммерсом Корвином. Еще оставалась слабая надежда, что где-то в недрах «торпеды», среди этой железной дроби прячется хотя бы один пакет кокаина, или еще что-нибудь этакое. Но, примерно к полуночи, были извлечены последние дробинки, и внутри цилиндрической полости не осталось ничего, кроме бликов прожектора на гладких стенках. Упс…
Пришла пора снова звонить начальству.
…
Несколько позже. Отель-рекан «Kumamoto-Beppu».
Резерв-штаб-капитан Корвин прожевал маленький суши с черной икрой, запил глотком имбирного чая, и покрутил в руках не конвенциональный составной оригами, сделанный несколько минут назад из листа канцелярской бумаги, при помощи ножниц и клея. Не конвенциональный – потому, что в искусстве оригами по правилам не применяют клей.
- Что-то тут у меня не так… - пробурчал он.
- Ты придумал новый вид роторного паруса? - спросила Эрлкег, которая в очередной раз вылезла из термального бассейна, чтобы немного остыть.
- Нет, это для автожира. Несущий винт типа «воздушное колесо». Минус: такое колесо не разобрать так легко, как обычный ротор автожира. Плюс: по теории, диаметр получится в полтора раза меньше при таком же полетном весе машины, и оно почти не будет шуметь. Сейчас ставим это, как бы, колесо на, как бы, фюзеляж… Ну, как оно тебе на вид?
- Хэх! Выглядит прикольно! Похоже на йоло.
- На что? – переспросил Корвин.
- Йоло, - повторила она, - или Йоль, или Юла. Колесо года в нордическом язычестве.
- Ясно, Эрлкег. Ну, давай назовем это «йолоптер», если оно будет летать.
- Хэх! А оно будет летать?
- Ну, теоретически, оно должно, а практически надо посмотреть.
- Кэп, а так кто-нибудь раньше делал?
- В точности так – нет, но аналогов много, например, еще в 1940-е годы…
От развития рассуждений его отвлек негромкий стук по раме двери. Сама дверь, как и внутренние стены в фольклорном отеле были бумажные, и для стука не годились.
- Войдите, - сказала Ригдис, и добавила на ломаном японском, - Onegai ni kuru.
- Konbanwa. Добрый вечер, - произнесла вошедшая девушка – официантка, аккуратно одетая в традиционное кимоно (какие уже лет двести носят только артисты на сцене в спектаклях со средневековым сюжетом, и персонал в таких вот фольклорных отелях).
Официантка аккуратно начала расставлять на низких бамбуковых столиках маленькие лакированные коробочки с закусками и чайники с напитками. Иногда она с некоторым суеверным ужасом бросала взгляд то на команду Саммерсов, то на загадочный хаос из обрезков листков бумаги на полу. Эта японская официантка повидала на работе немало экзотических гостей. Ее вовсе не удивляло, что мужчина, одетый только в полотенце на бедрах, развлекается здесь в компании трех обнаженных девушек. Но ее поражало, как именно он развлекается. Согласитесь: нормальный мужчина в такой компании должен действовать как мужчина, а не изготавливать бумажных птичек.
Но, конечно, официантка ничего не сказала гостям на эту тему, и только вернувшись в комнату персонала, начала сплетничать с такими же японскими девчонками, о крайне странных и возможно патологических сексуальных извращениях нези.
А в апартаментах, Лирлав, осмотрев очередную перемену блюд, заявила:
- Слушайте! Давайте, придумаем что-нибудь этакое, для тонуса!
- Давайте, - согласилась Эрлкег, - у меня идея: я знаю, что Ригдис купила укулеле.
- Да, - Ригдис утвердительно кивнула и улеглась на бордюре бассейна, вытянувшись во весь рост, - я давно хотела такую гавайскую гитару.
- О! - Эрлкег округлила глаза и шепотом спросила, - Ты умеешь на ней играть?
- Нет, но научиться, наверное, не так сложно.
- Ригдис, а почему ты выбрала именно укулеле? – поинтересовалась Лирлав.
- Ну, это маленькая тайна, но близким друзьям тет-а-тет, я могу рассказать.
- Aita pe-a, - сказал Корвин, и поднялся на ноги, - я пойду типа в кабинет и разберу электронную почту. Хорошо, что тут есть рабочий кабинет.
Эрлкег вскочила и, положив руки ему на плечи, резко надавила вниз. Конечно, ей не удалось силовым путем усадить его обратно на татами – штаб-капитан был довольно тренированным субъектом, на дюжину кило тяжелее ее, и значительно сильнее.
- Вот, черт! - сказала она, решив перейти к вербальным объяснениям, – Какая, на фиг, электронная почта? Минуту назад у тебя и в мыслях не было идти смотреть E-box!
- Что дальше? – спросил он.
- Ну… - неопределенно протянула Эрлкег, убрала ладони с его плеч.
- …Корвин, ты неправильно меня понял, - пояснила Ригдис.
- E-oe? – он улыбнулся, - Так-таки и неправильно?
- Да! Неправильно!
- Сядь, пожалуйста, - добавила Лирлав.
- Ладно, - Корвин вполне по-японски уселся на циновку.
- Вот, так гораздо лучше, - объявила Ригдис, - слушайте! Это дурацкая история из моей жизни в Торонто. У меня со школы был любимый писатель: Джек Лондон, и любимая книга: «Лунная Долина». Я была дура и нахваталась оттуда романтического бреда про то, какими чудесными могут быть отношения между женщиной и мужчиной. Надо только правильно выбрать мужчину, поймать его в свои невидимые сети, и всю последующую жизнь расчетливо управлять им. В книге все это рассказывает старая дама, играющая на гавайской гитаре - укулеле. И главная героиня, восприняв эту идею, преодолевает кое-какие трудности, перебирается из неопрятного, дефективного города на природу, к теплому океану, и там создает вместе с правильно выбранным мужчиной маленький рай среди сообщества натуралистических фермеров. Мужчина, конечно, сильный, нежный, тактичный, неглупый и верный. Укулеле всегда остается с главной героиней, как путеводная звездочка. Вот такая история.
Ригдис замолчала, ожидая реакции слушателей.
- А что? - сказала Лирлав, - Замечательный сюжет для английского романа 1900-го года. Конечно, в реальности таких мужчин не бывает, но это же литература.
- Слушай, Ригдис, - вкрадчиво спросила Эрлкег, - а не из-за этого ли романа ты пошла заниматься женским натуралистическим фридайвингом, и познакомилась с нами?
- Наверное, да… - Ригдис чуть пожала плечами, - Скорее всего, из-за этого. Ведь там, в романе, все лучшее происходит в натуралистической деревне у океана, я говорила.
- Вот и отлично! - Эрлкег потерла руки, – значит, Джек Лондон пошел тебе в прок!
- В прок, - согласилась Ригдис, - если не считать провала попытки правильно выбрать мужчину и поймать его в сети. Получилось хреново, и закончилось абортом в 16 лет.
- Не вороши старый мусор! - воскликнула Лирлав, порывисто обняв подругу, – У нас, знаешь ли, у всех было что-то такое, но мы это закопали и засеяли подсолнухами!
- Эй, девчонки! – Эрлкег похлопала их обеих по спинам, – Я с чего начала? Давайте учиться играть на укулеле, раз Ригдис ее купила! Найдем самоучитель в Интернет…
- Вообще-то, - негромко сказал Корвин, - я немного играю на укулеле, хотя, я не знаю, получится ли из меня инструктор. Возможно, Интернет - самоучитель, будет лучше.
- На фиг самоучитель! – объявила Эрлкег, - Лучше мы будем эксплуатировать нашего капитана! Я правильно говорю, девчонки? Ригдис, тащи сюда укулеле!
Ригдис издала дикий вопль, как самурай в атаке, затем метнулась в кабинет и уже через минуту принесла маленькую гавайскую гитару.
- Держи, Корвин! Если у тебя есть любимая песенка…
- Есть одна песенка, - сказал он, повертев гитару в руках, - простая песенка о жизни. Я последний раз спел ее после Новой Каледонии. Кажется, вечность назад. Как-то так…
Ia orana, ia orana, ia orana e te vahine Tahiti!
Aue, aue, te nehe nehe te vahine Tahiti.
Tiare, tiare, tiare, Moorea e
Aue, aue, te noa noa te tiare Moorea.
To fare niau e i Bora-Bora nui e
A here iau ia oe Bora-Bora e
Na te moana e ua reva tau tama iti e
A here iau ia oe tau tama iti e.
- …Вот, - заключил он, еще раз коснувшись струны.
- Я точно слышала эту песню! – заявила Лирлав.
- Вероятно, ты слышала, – сказал Корвин, - это часто поют на островах Социэте.
- А перевод? – спросила Ригдис.
- Перевод примерно такой: «Счастливо, женщина Таити, прекрасная женщина Таити, цветок Муреа, ароматный цветок Муреа. Из моего дома на Большом Бора-Бора, моего любимого места на Бора-Бора, будет день, когда через океан, я вернусь к тебе. Будет прекрасный день, когда я вернусь».
- Немного грустно, - заметила Ригдис.
- Немного грустно, - согласился он, - мы потеряли на Новой Каледонии 78 ребят, и еще немало раненых, которых эвакуировали, не считая. После боя было очень жарко, хотя, наверное, мне просто так казалось, а на самом деле, перед рассветом там относительно прохладно. Я еще сидел в кабине моего «Апельсиновоза», поскольку надо было сделать срочные звонки. Потом, когда я уже просто курил, подошел комдив Гремлин, постучал пальцем по фронтальному стеклу, и сказал: «ты родился под счастливой звездой». Там в плексигласе были две дырки от пуль из крупнокалиберной трещотки. Как они меня не зацепили - хрен знает. Потом поминали ребят. Пили какое-то вино из кружки. А кто-то нашел укулеле. Неудобно было петь в такой момент, но это традиция. Вот, мы вышли в море, бросили на волны белые цветы, и я спел. Такая грустная история…
…
Снова послышался осторожный стук по дверной раме.
- Войдите. Onegai ni kuru, – уже почти привычно откликнулась Ригдис.
- Konbanwa. Добрый вечер, - произнес вошедший персонаж.
- Ни хрена себе… - удивленно выдохнула Лирлав, - в смысле, здравствуйте, майор.
- Да. Здравствуйте, - произнес предельно смущенный майор Тахакаси Нобуо, пытаясь повернуться так, чтобы взгляд не падал на обнаженных девушек, - Извините, если я не вовремя. Я могу выйти и подождать, пока вы оденетесь, леди…
- …Это неконструктивно, – сказала Ригдис, - тогда вам придется ждать до утра, а у вас, наверное, есть к нам дела или важное сообщение.
- Не напрягайтесь, майор, - добавила Эрлкег, - у нас привычка ходить дома голыми.
- Все ОК, - веско резюмировал Корвин, - присаживайтесь, Нобуо-сан. Хотите саке?
- Извините, я на службе… - начал майор Тахакаси, и тут меганезийский резерв-штаб-капитан, широко улыбнувшись, повторил приглашение уже по-японски:
- Watashi wa anata o shotai ishi nomu sake.
- Umaki, - согласился майор, уселся на циновку и добавил, - Arigato! Спасибо!
- Doitashimashite, всегда пожалуйста, - ответил Корвин, передавая ему чашку.
Тахакаси Нобуо сделал глоток, и сказал:
- Замечательный саке! Еще раз спасибо. И позвольте, я перейду к делу.
- Да, разумеется, Нобуо-сан.
- …От лица руководства и от своего лица, - продолжил майор, - я приношу глубокие извинения вам, капитан Джон Саммерс, и вашему экипажу, за действия полицейского департамента. Я должен сказать также, что ущерб, который нанесен вашей яхте в ходе контрольных мероприятий, будет, по возможности, исправлен в ближайшие часы. Эту задачу решают сейчас старшие офицеры нашего департамента. Еще раз извините.
- Извинения принимаются, - ответил Корвин, - а можно ли узнать характер ущерба?
- Я скажу прямо, капитан. Балластный бункер срезан с пилонов, и вскрыт. Балластный материал утрачен. Больше мы ничего не трогали. Яхта пришвартована к понтону.
- Хэх… Зачем было срезать бункер с пилонов?
- Видите ли, докеры опасались, что бункер заминирован, и пришлось вскрывать его в отстойнике, где вокруг нет мирных граждан.
Корвин кивнул.
- Понятно. Плохая ситуация. А как ваше руководство намерено это исправить?
- Руководство, - ответил японский майор, - связалось с предприятием «Tochu-Kokubu» холдинга «Tochu» в городе Кирисима здесь же в заливе. Господин Фудзивара Нибори, президент холдинга, и господин Фудзивара Ямато, его сын, любят отдыхать в Ибусуки, репутация городка им небезразлична, а к просьбе моего начальства присоединил свою просьбу господин Ониши Мамору, вице-мэр Ибусуки. Семья Фудзивара обещала нам помощь, и господин Фудзивара Ямато с часу на час прилетит сюда. Он сам яхтсмен, и разбирается в конструкциях яхт. Вот почему можно надеяться на быстрое решение.
- Холдинг «Tochu» - серьезная фирма, - уважительно отметил Корвин.
- Очень серьезная, - подтвердил Тахакаси Нобуо, - я хочу добавить, что вице-мэр тоже намерен посетить вас. Хотя час уже поздний, но он знает, что вы не спите.
- Что ж, - Корвин улыбнулся, - подождем, пока все соберутся, и обсудим, как быстрее вернуть в строй нашу красавицу «Матаатуа». Кстати, как вам она?
Японский майор смутился.
- Простите, капитан Саммерс, но я не яхтсмен, и мало что в этом понимаю.
- Нобуо-сан, - вмешалась Лирлав, - разве чувство гармонии есть только у яхтсменов?
- И, - добавила Ригдис, - вы ведь служили на флоте.
- Моряк всегда отличит хороший корабль от плохого, – резюмировала Эрлкег.
- Если вы настаиваете… - тут Тахакаси сделал еще глоток саке, - …То я выскажу свое мнение. Она по-своему прекрасна, но это не яхта, а какой-то другой класс кораблей.
- Вот это интересно! - Лирлав придвинулась поближе и, наливая себе очередную чашку имбирного чая, спросила. – А к какому классу вы бы отнесли нашу «Матаатуа»?
- Позвольте, - сказал Тахакаси, - я буду рассуждать вслух. Яхта в моем понимании, это корабль, спроектированный для отдыха очень богатых людей, которые любят роскошь. «Матаатуа» никак не подходит на эту роль. Она строгая и выверенная, как меч самурая. Значит, ее предназначение должно быть связано с какой-то практически важной целью. Например, как клиперы, скоростные парусные суда середины XIX века, очень красивые корабли, пересекавшие океан с грузом китайского чая или австралийской шерсти. Я бы назвал «Матаатуа» клипером, несмотря на то, что эра грузовых парусников прошла.
- Как я понимаю, - заметила Эрлкег, - аналитики полиции не были уверены, что эта эра прошла. Ведь они полагали, что «Матаатуа» перевозит контрабанду. Кстати, какую?
- Кокаин, - неохотно ответил японский майор, - но это другое дело. Нелегальные грузы перевозятся на любых кораблях, которые есть в распоряжении криминальной группы.
Девушка-кйоккенмоддингер с фиалковыми глазами коротко кивнула.
- Ясно. И все же, вы думаете, что «Матаатуа» - клипер, хотя эра клиперов прошла?
- Да. Эра клиперов, как грузовых кораблей, прошла. Но что, если это учебный клипер? Знаете, на многих военных флотах есть учебные парусники. Я сам, когда был кадетом, проходил практику на четырехмачтовом барке «Нихон Мару». Учеба на паруснике, по мнению многих авторитетных преподавателей, имеет глубокий смысл, она прививает молодому моряку понимание моря, как особой стихии. На моторном корабле этому не научишься. Но, есть один минус, как мне кажется: это парусная оснастка. Эти тросы и огромные полотна. Конечно, со стороны они красивы, но управлять всем этим…
Японский майор показал руками, как он сплетает, расплетает и перетягивает какой-то огромный невидимый клубок веревок.
- …Так это выглядит. Сложно, несовременно, и для флотской практики бесполезно. А «Матаатуа», по существу, тоже парусник, но с красивым современным агрегатом для использования силы ветра. Вот на чем могли бы учиться молодые моряки.
- Вот об этом я не думал, - признался резерв-штаб-капитан.
- Ух! – выдохнула Лирлав, - Слушай, Корвин, а если правда предложить такую тему?
- Вариант, - откликнулся он, - надо подумать. Благодарю, Набуо-сан. Вы подкинули интересную идею. Если из этого что-то получится, то мы будем вам должны.
- О, нет! – воскликнул Тахакаси, - Я просто рассуждал вслух.
- Да, вы рассуждали, и идея ваша, поэтому…
…Возможно спор вокруг намека на авторскую долю дохода продолжился бы, но тут в очередной раз раздался стук по дверной раме.
- Onegai ni kuru, – уже почти привычно откликнулась Ригдис.
- Kon-nichiwa, - произнес кругленький невысокий пожилой мужчина, заходя в холл, и обежав быстрым внимательным взглядом всю компанию, добавил, - О! Я вижу, вы не склонны падать духом. Примите мое восхищение выдержкой вашей команды, капитан Саммерс! Меня зовут Ониши Мамору, я вице-мэр города.
- Мы рады знакомству, Мамору-сан, - ответил Корвин, - присоединяйтесь, у нас здесь спонтанная вечеринка.
- Да, я заметил. Но, сначала, я должен принести глубокие извинения за тот некрасивый инцидент, который произошел с вашей чудесной яхтой. Поверьте, мы все исправим.
- Разумеется, я верю, Мамору-сан. В хорошей компании решаются все проблемы.
- Да, это я и хотел сказать! - обрадовался вице-мэр, - Понимаете, кэп Саммерс, слухи об инциденте уже дошли до репортеров, а они как поросята, рады размазать грязь по полу. Утром они будут здесь и начнут вас расспрашивать…
Ониши Мамору замолчал, внимательно глядя на Корвина. Тот кивнул и улыбнулся.
- Мне есть, что сказать репортерам, Мамору-сан. Наша команда попала в удивительно гостеприимный город, и замечательно отдыхает. А инцидент, в общем, мелкий, он не заслуживает того, чтобы тратить на него слова. Просто техническая проблема, которая спокойно устраняется при дружеском содействии муниципальных властей.
- О, кэп Саммерс! Я так и думал, что вы выше всяких дрязг! - с этими словами вице-мэр быстро разделся, аккуратно сложил одежду на татами, шумно плюхнулся в термальный бассейн, фыркнул, как довольный бегемот, протянул руку, взял с подноса чашку и без церемоний наполнил ее саке из бутылки с наибольшим числом медалей на этикетке.
Сделав пару глотков, он еще раз удовлетворенно фыркнул, осмотрел холл, и обратил внимание на множество обрезков бумаги и несколько бумажных моделей автожиров.
- Кэп Саммерс, а кто в вашей команде увлекается оригами?
- В основном, я, - ответил Корвин, - это помогает вникнуть в техническую геометрию.
- О! - уважительно произнес вице-мэр, - Даже на отдыхе вы не забываете о профессии! Наверное, это модели каких-то летательных машин, вроде геликоптеров, правильно?
- Да, это один из классов машин с несущим ротором.
- Очень интересно, кэп Саммерс! - объявил Ониши Мамору и, продолжая осматривать предметы в холле, наткнулся взглядом на укулеле, - А кто играет на гавайской гитаре?
- Я немного играю, под настроение, - сказал резерв-штаб-капитан.
- О! Замечательно! А можно послушать, если вам это не очень трудно?
- Ну… - Корвин взял укулеле и, поочередно коснулся пальцами струн, вызвав тихую и мелодичную серию чистых звуков, - …Есть такая старая песня про летчиков, которые мечтают вернуться домой. Она называется «Bird of Paradise»…
Who are you? Who am I?
Is it real do we touch the sky?
Nothing's real - all disguise
Said the birds of paradise…
…Flying home, flying home,
To the land that you once have known…
Песня создала несколько грустное задумчивое настроение в компании, и это вызвало некоторый протест у команды Корвина.
- Кэп, давай что-нибудь веселое, а? - предложила Лирлав.
- Веселое? – переспросил он.
- Да, такое, для ситуации. Стол – вино – компания…
- Для ситуации? Ладно. Только все должны помогать. Берите чашки и отбивайте ритм, примерно вот так: Та-та-та-та-там…Та-та-ти… Та-там… Ну, смелее!
Оба японца (майор полиции и вице-мэр) моментально поддержали идею. В Японии за столом приняты такие коллективные развлечения. Или караоке. Или что-то вот такое. Прошло несколько минут, ритм был организован, и Корвин объявил:
- Значит, так. Эта песня древняя кельтская. Потом она стала гимном ИРА, ирландских сепаратистов Белфаста. А потом, в германском переводе, гимном Люфтваффе во время Второй Мировой войны. Она про то, как люди вместе пьют, вместе работают, и вместе сражаются за свою свободу. Позитивно в общем… Ну поехали! Все стучат чашками!
Was wollen wir trinken, sieben Tage lang,
Was wollen wir trinken, so ein Durst!
Was wollen wir trinken, sieben Tage lang,
Was wollen wir trinken, so ein Durst!
Es wird genug f;r alle sein,
Wir trinken zusammen, roll das Fass mal rein…
Песня ирландских сепаратистов в военно-воздушной германской версии для паба, как водится, подняла градус общения за столом. Вице-мэр, набравшись куража, попросил гитару, попробовал взять несколько аккордов на не совсем обычном четырехструнном инструменте, решил, что получается неплохо, и предложил.
- Хотите, я спою русскую песню, тоже времен Второй мировой войны?
- Вы так хорошо знаете русский язык, Мамору-сан? – удивился майор полиции.
- Нет, Набуо-сан, только чуть-чуть. Мне довелось побывать однажды в Хабаровской Республике, на открытии нового центра сайберско-японской дружбы, так что я знаю несколько русских фраз, но спеть песню по-русски не могу. Я спою по-японски, есть хороший перевод. Песня называется «Katyusha». Представьте, как на берегу великой сайберской реки Хайхэ цветет яблоня, и прекрасная девушка поет о своем любимом, ушедшем на войну. Девушка верит, что он будет храбро сражаться и вернется домой.
Изложив такое предисловие, вице мэр спел песню, достаточно уверенно справляясь с четырьмя струнами. Некоторые сбои голоса он компенсировал громкостью.
Ringo no hana hokorobi
Kawamo ni kasmitachi
Kiminaki sato nimo
Haru wa shinobi yorinu
Kishibe ni tachite utau
Katyusha no uta
Harukaze yasashiku fuki
Yume ga waku misora yo…
Так или иначе, соло вызвало одобрение слушателей, и Ониши Мамору, войдя во вкус, предложил гостям научить их настоящей японской песне, времен той же войны.
- Что за песня? – живо заинтересовалась Ригдис.
- Это, – произнес вице-мэр, - о молодом пилоте-камикадзе. Он размышляет о вечности, вспоминая своего товарища, который уже погиб, однако этот молодой человек верит в неразделимость их судеб, и в их будущую встречу весной в храме Ясукуни…
…
Часом позже, кабинет дежурного администратора VIP-сектора того же отеля.
Итимори Сеичи, администратор, был в полном недоумении, и ему было просто ужасно неудобно перед уважаемым гостем. Гость – 33-летний Фудзивара Ямато - с интересом прислушивался к нестройно поющим голосам, доносящимся со стороны одного из VIP-коттеджей. Они с воодушевлением исполняли Гимн Камикадзе:
Kisamatoore to wa doki no sakura
Onaji kokutai no niwa ni saku
Aoida yuyake minami no sora ni
Imada kaeranu ichiban-ki...
(Мы с тобой цветы сакуры, росли в одно время
Во дворе одного авиационного корпуса
Я смотрел в багровое закатное южное небо,
Твой самолет летел первым, и не вернулся).
…
Фудзивара Ямато послушал немного, а потом спросил:
- Они там сильно выпили?
- Нет, - Итимори Сеичи покачал головой, - не очень сильно, к сожалению.
- Почему, к сожалению? – удивился молодой Фудзивара.
- Потому, - пояснил администратор, - что если бы сильно выпили, то уже заснули бы, наверное, а так они способны развлекаться хоть до утра. Я боюсь, кто-нибудь запишет аудио, и будут проблемы. Я не уверен, что такие песни разрешено петь…
Тут, будто вняв желаниям дежурного администратора, Гимн Камикадзе завершился.
- Ладно, - сказал ему Фудзивара, - я пойду, а вы не слишком нервничайте.
- Да, Ямато-сан, конечно, - начал Итимори Сеичи, вроде бы уже успокаиваясь, но тут надежды администратора рухнули. Потому что из VIP-коттеджа грянул хор сильных женских сопрано. Действительно сильных! У фридайверов-профи такие легкие, что не уступят иным кузнечным мехам. И сейчас Эрлкег, Лирлав и Ригдис решили наглядно продемонстрировать это, а заодно похвастаться своими успехами в освоении испано-креольского диалекта. Песня «Hasta siempre comandante» хорошо для этого подошла.
Aqui! Se queda la clara
La entranable transparencia
De tu querida presencia
Comandante Che Guevara!
Администратор схватился за голову.
- О, Будда Амида! Почему в мою смену!? Я прошу вас, Ямато-сан, урезоньте их! Я не уверен, что у отеля будут проблемы из-за камикадзе, но из-за Че Гевары точно будут.
- Успокойтесь, Сеичи-сан. Если что, мы объявим аудио-запись подделкой, - и, с этими словами, Фудзивара Ямато двинулся к коттеджу. У него не было сомнений в том, что команда капитана Корвин находится в совершенно адекватной форме.
И действительно, он застал в холле коттеджа обстановку веселья, но без «заносов», и в готовности перейти к деловым темам немедленно, как только потребуется. Конечно, не обошлось без чашечки саке для нового гостя, но после этого обстановка стала рабочей.
- Вот моя идея, - начал Фудзивара, разворачивая на циновке гибкий экран-рулон своего модного ноутбука, - судя по фотографиям, балластный бункер срезан с пилонов очень аккуратно. Если просверлить в пилонах отверстия, на 10 дюймов выше линии среза, и закрепить новый бункер группами дюймовых болтов, примерно вот так.
- Ага… - произнес Корвин, глядя на чертеж, - …Идея хороша, но, для надежности нам лучше сделать две группы болтовых креплений, разнесенных по вертикали, чтобы эта конструкция могла эффективно сопротивляться колебаниям по тангажу.
- По дифференту, капитан, - с улыбкой поправил Фудзивара, – тангаж, это в авиации, а соответствующий морской термин – дифферент.
- Да, конечно, Ямато-сан, у меня просто беда со смешением терминов.
- А я вам немного завидую, капитан. Работать параллельно в сфере кораблестроения и авиастроения, это удача. Две параллельные линии техники, как балки лестницы-трапа, заставляют задуматься о ступеньках-перекладинах на каждом шаге. Например, как мне кажется, лопастной ротор вместо паруса на вашей яхте, это идея, взятая у автожира.
- В общем, да, - подтвердил Корвин, - хотя идея полвека циркулирует среди экспертов, проводились тесты, и надо было только просуммировать и спроектировать машинку.
- Наверное, - заметил Фудзивара, - сделать это было несколько сложнее, чем сказать.
Резерв-штаб-капитан Корвин улыбнулся и кивнул.
- Несколько сложнее. Хорошая формулировка.
- Спасибо, капитан, я рад, что вам понравилось. А скажите, правда ли, что ваша яхта «Матаатуа» это переделанный стандартный минный тральщик класса «Bangor»?
- Почти так. Это был тральщик более позднего класса, но конфигурация близкая.
- Тогда, - сказал Фудзивара, - эта яхта будет устойчивой даже без килевого балласта.
- Да, - подтвердил Корвин, - но только при ходе на вспомогательном движке. Ветровой ротор надо будет оставить зафиксированным, как сейчас, поскольку он может дать при пиковом ветре боковую тягу 40 тонн, и без килевого противовеса яхта ляжет на борт.
- Конечно, капитан, я об этом и говорю. Работая в доке, можно сделать отверстия под крепление нового балласта, потом вывести яхту из дока, поставить к причалу, и очень технологично закрепить новый балластный бункер в режиме подводной работы. Ведь работать с грузовыми понтонами проще и безопаснее, чем с краном в доке. К тому же, получится красивое техническое шоу для туристов. Конечно, мы не дадим им нырять непосредственно в монтажной зоне, но и на расстоянии это будет им интересно!
- Любопытная идея, Ямато-сан. А у вас уже есть балластный бункер?
- Конечно, есть. Если вы согласны, то его привезут из порта Кирисима через 4 часа.
…
*4. Еще один «Китайский синдром».
10 апреля. Пристань Ибусуки и далее на юг.
Утро на Кюсю выдалось замечательное, ясное, со свежим восточным ветром. Под веселые возгласы толпы туристов, собравшихся на причале, яхта «Матаатуа» сбросила швартовы. Между яхтой и японским берегом начала расширяться полоса воды. Фанаты «цикло-парусного яхтинга» размахивали сувенирными майками с картинкой драккара викингов с лопастным ротором вместо паруса. Настрой публики был понятен. Во-первых, яхта действительно необычная. Во-вторых, она знаменитая: ее показывали в TV-новостях. В-третьих, хозяева «Матаатуа» устроили вчера вечеринку с бесплатным пивом и закуской для всех. Вот это яхтсмены! Отплытие выглядело ярко, и даже с нескольких километров, можно было увидеть звездочки – блики воздушных змеев из фольги над причалом… Освобожденный ротор набирал обороты. «Матаатуа» разгонялась, идя на юг. До цели - атолла Веласко (северный Палау), было 2500 километров. Два с четвертью дня пути.
…Вскоре яхта покинула японскую 12-мильной зону. Капитан Корвин чувствовал себя выжатым, как лимон но, тем не менее, оставался на мостике, и это вызвало возмущение экипажа. Сначала возмущение было тихим, но потом Лирлав озвучила это:
- Какого черта, Корвин?!
- Что не так? – спокойно спросил он, постукивая пальцами по штурвалу.
- Какого черта ты грузишь на себя все проблемы?! И в Ибусуки грузил, и сейчас тоже!
- Какой ответ ты предпочитаешь? Формальный или неформальный?
- Любой! Потому что ты устал больше нас, это понятно!
- Я капитан, - сказал он, - и мое право стоять вахту, в которой возможны сюрпризы.
- Ага! - встряла Эрлкег, - Ты считаешь: мы не справимся, потому, что мы женщины?
- Я считаю, что сейчас моя вахта, а вы можете отдохнуть или заняться чем-нибудь. Я, например, не возражаю, если мне сварят какао с толченым мускатным орехом.
- Что!? - воскликнула Ригдис, - Ты думаешь, женщины только и годятся, чтобы варить мужчинам какао и вообще торчать у плитки на камбузе?
- Когда ты будешь стоять на вахте, - ответил капитан, - я пойду на камбуз, и сварю твой любимый кофе - мокко. Ты знаешь, что я так делаю. Но это не обязанность, так что ты можешь не варить мне какао, я обойдусь японским кофе из кофеварки.
Ригдис неосознанным движением поправила прическу – ее волосы белые, как у кошки-альбиноса тускло сверкнули в отраженном солнечном свете. А потом, она внимательно окинула капитана взглядом своих глаз цвета льда, и коротко кивнула.
- Сейчас ты прав. Я пойду, сварю тебе какао.
- Mauru-roa, Ригдис, - ровным голосом ответил он, будто словесной стычки не было.
После этого, на некоторое время Корвин остался на мостике один. Он с недоумением посмотрел на свои чуть дрожащие пальцы (надо же, нервы разболтались), а потом, с чувством, выругался, и закурил настоящую кубинскую сигару. Была у него на мостике «заначка» таких «реальных фиделевских» сигар, слишком крепких для повседневного потребления, но практически незаменимых в такие моменты жизни, как сейчас. А через четверть часа вернулась Ригдис, притащившая котелок какао и две армейские кружки.
- Кэп, я составлю тебе компанию, если ты не против.
- Я никогда не против хорошей компании, - он улыбнулся и подмигнул.
- Хорошая компания… - задумчиво сказала она, наливая какао в кружки, - …Да, у нас хорошая компания, но кое-что беспокоит. Кое у кого есть тайны, верно?
- У каждого сеть маленькие тайны. У тебя тоже, Ригдис. Почему тебя это беспокоит?
- Да, кэп. У меня есть маленькие тайны. Но эти тайны никого не касаются, ни на что не влияют, и если бы я рассказала тебе, ты бы даже не понял, как это важно для меня.
- Тебе лучше знать, понял бы я или нет, - ответил он, - но я бы постарался понять.
- Я и так многое тебе рассказала. Помнишь, когда мы сидели вчетвером у бассейна?
- Помню, - Корвин взял кружку и сделал первый глоток, - чудесный какао, Ригдис.
- Что ты понял? – спросила кйоккенмоддингер, снова испытующе глядя на него своими необыкновенными «ледяными» глазами.
- Я понял, что тебя подвела модель Мироздания, казавшаяся тебе ясной и надежной.
- Меня подвело доверие к любимому автору! - резко возразила она.
Корвин чуть заметно покачал головой.
- Извини, Ригдис, но Джек Лондон тут немного сбоку. Ты имела дело не с ним, а с его книгой, это качественно иной info-источник.
- Объясни, - лаконично попросила она, тоже отхлебнув какао.
- Я попробую, - сказал он, - и начну с того, зачем художественные авторы пишут свои новеллы, романы, стихи и прочее. Как правило, они вовсе не собираются раскрывать читателю реальное устройство природы и общества. Этим занимаются другие люди, в частности, ученые, инженеры, иногда философы. А художественный текст, вообще-то, изображает вымышленный, идеальный мир, со знаком плюс или минус. Потому его и называют художественным, в отличие от научного или документального.
- Но, - возразила она, - есть же романы, в которых показана именно реальность!
- Нет, - Корвин снова покачал головой, - там может быть близко к реальности, но где-то автор вплетает свой идеал Мироздания, и если ты начинаешь применять этот роман как инструкцию для реальной жизни, то влипаешь в этот идеал, как в капкан. Такие дела.
Ригдис снова испытала на капитане свой ледяной взгляд, и поинтересовалась:
- Ты так хорошо понимаешь психологию писателей?
- Нет. Но не обязательно быть спецом, чтобы сделать такой вывод. Просто, логика.
- Ладно, и во что, по-твоему, влипла я с «Лунной долиной»?
- Я думаю, ты влипла в сказку о том, что сексуальным поведением мужчин в странах Первого мира управляет что-то кроме биологии, покалеченной буржуазной моралью.
- Может быть… - тихо отозвалась она, и внезапно спросила, - …А что управляет твоим сексуальным поведением, кэп?
- Ну, - Корвин пожал плечами, - инстинкт зовет, и я иду в Y-клуб, или типа того.
- Значит, - съехидничала Ригдис, - тоже биология, только без всякой морали?
- Нет, наверное, не только. Я обычно снимаю знакомых девчонок. Пилотская тусовка многочисленна и размазана по нашему океану. В любом крупном поселке есть шансы встретить пилотскую особь подходящего пола, с которой знаком хотя бы по сети.
- Понятно, кэп. Значит, удовлетворили инстинкт и разлетелись в разные стороны.
- Ригдис, - мягко произнес он, - ты про что спросить-то хотела?
Она явно смутилась, и произнесла:
- Кэп, вообще-то я хотела поговорить не про личные тайны, а про нечто другое.
- Про что? - спросил он.
- Про то, что в нашем новом балластном бункере. Что мы везем кэп?
- Спецгруз, - лаконично ответил резерв-штаб-капитан Корвин.
- Как информативно! – съязвила она, - Ты думаешь, это хорошее объяснение?
- Извини, Ригдис, это пока единственное объяснение, которое я могу дать.
- Пока – что?
- Пока мы не пришли на Палау, - уточнил он.
- Это что-то военное? – предположила кйоккенмоддингер.
- Очень, - коротко произнес он.
- Тогда ты действительно не можешь говорить. Извини, что я наехала, кэп.
- Все ОК, Ригдис. Ты хороший моряк.
- Приятно слышать. Ну, я пойду, кэп. Поговорим позже?
- Поговорим позже, - эхом отозвался он.
…
На пару часов резерв-штаб-капитан снова остался на мостике один. Потом, по графику «сортирных перерывов» появилась Эрлкег.
- Разомни ножки, кэп, я побуду на контроле.
- Mauru, - сказал он, и отправился в санузел, где помимо всего прочего, быстро принял контрастный душ. Это помогло. Нервная дрожь в пальцах (более свойственная игроку в покер, чем капитану на море), кажется, исчезла. А когда он вернулся на мостик, Эрлкег стояла за штурвалом, и молча вглядывалась в океанскую даль, кажущуюся, как обычно, бескрайней. Корвин не стал ее окликать, а устроился в кресле, и закурил сигарету…
Через некоторое время, напрасные попытки заглянуть за горизонт надоели девушке с фиалковыми глазами, и она спросила:
- Ты обиделся, что мы сегодня такие колючие?
- Нет. Я никогда не обижаюсь на друзей за то, что они такие, как есть.
- Тогда почему ты молчишь?
- Я задумался.
- О чем?
- Вот слушай. Для защиты нашей Хартии, мы построили малобюджетную, но очень эффективную военную машину, которая еще и инструмент национального бизнеса. Ты помнишь: в Меганезии около полмиллиона взрослых жителей, но только 70 тысяч, это граждане. Все жители и все резидентные фирмы платят социальные взносы, но только граждане участвуют в выборах, и только граждане получают долю от общего дохода.
- Так и должно быть по Хартии, - заметила Эрлкег.
- Да, конечно. А ты заглядывала на свой эккаунт в национальном фонде?
- Нет, как-то не до того было. Я дала поручение списывать взносы автоматически.
- Мне тоже было не до того, но сегодня я заглянул. Там, за месяц, кроме тех сумм, что причитаются мне в бизнес-партнерствах, и зарплаты на флоте, есть еще доля от таких общих доходов, и в частности, около-военных выигрышей.
Фиалковые глаза девушки-кйоккенмоддингера слегка расширились от удивления.
- Что такое около-военные выигрыши?
- Это, - пояснил он, - то, что получено за счет биржевых фокусов с взятием «на испуг». Инсайдерская игра через брокеров мафии. Народный флот кого-то резко пугает, акции предсказуемо падают, и получается доход на фьючерсах.
- Я поняла. Это ведь обычный способ вытряхивать деньги из оффи-концернов, так?
- Да, это обычный способ. Есть еще доля от ренты за месторождения золота островов Соломонова моря, и никеля Новой Каледонии. Но, я сейчас не об этом, а о доходах от защиты караванов Великой Кокаиновой Тропы. Кокаиновые доны платят за то, что Народный флот прикрывает их трафик через океан от разных полицейских структур.
- Это не новость, - заметила Эрлкег.
Корвин утвердительно кивнул:
- Да, не новость. Но почему наш флот защищает только наших граждан и «снежных бизнесменов» Тропы? Представь: если защиту распространить на все дружественные и нейтральные коммерческие структуры, и превратить дорогу через наш океан в самую безопасную и комфортабельную! За этот сервис можно брать разумные платежи - это естественно, и внешние бизнесмены – пользователи наших маршрутов нормально это воспримут! Тогда возрастет объем морских и воздушных перевозок по нашему океану, разовьется рациональная добыча океанских ресурсов, и туризм. А наши производства получат расширение рынка сбыта для своей продукции, ведь комфортабельный океан автоматически расширит базу потребителей наших товаров!
- Слушай! - произнесла она, - Вот это круто! Давай, бери ноутбук и пиши на форум!
- Я залил это на форум позавчера вечером, и думаю: наберет ли эта идея достаточно голосов к полуночи 13-го, к финалу голосования за пункты социального запроса.
- Ну, классно! Я уверена, многие поставят птичку на этом пункте. Я тоже поставлю.
- Я рад! – Корвин улыбнулся.
- Ну, - она дружески хлопнула его по плечу, - не скучай кэп. Я пошла ставить птичку.
…
Закат солнца он наблюдал в одиночестве. А потом, когда вокруг стемнело, появилась Лирлав с котелком какао и горячим многослойным сэндвичем.
- Мы решили, что раз ты тут торчишь, то тебе надо хотя бы пожрать, - пояснила она.
- Mauru-roa, вы настоящие друзья.
- Я тоже так думаю, - сказала кйоккенмоддингер, и загадочно улыбнулась, став вдруг похожей на молодую прекрасную, но агрессивную ведьму из голливудского триллера. Волосы цвета темной бронзы. Глаза ярко-зеленые, и настороженные, как у хищника.
- Отличный сэндвич! – прочувствованно сообщил Корвин, сделав первый надкус.
- Кэп, - произнесла Лирлав, - знаешь, Ригдис рассказала нам все, о чем вы говорили.
- А я даже не сомневался, что она вам расскажет.
- Тогда, кэп, ты, наверное, не сомневался и в том, что будут еще вопросы.
- Спрашивай, - коротко предложил он.
- Я не спрашиваю про спецгруз. Военная тайна, это понятно. Я спрошу о тебе. О твоем прошлом. Просто интересно, если это не тайна. Мы же команда, правильно?
Резерв-штаб-капитан пожал плечами.
- Правильно, и это не тайна. Я родился и вырос на умирающем острове Косраэ, а после окончания школы смылся в Сидней. Там закончил инженерный колледж, и нашел себе подходящую работу во Французской Полинезии, в семейной фирме Малколм.
- Подожди, - удивилась Лирлав, - судя по сетевым видео, Косраэ, это чудесный оазис на востоке Каролинского архипелага. Там джунгли, реки, и озера…
- Да, - Корвин кивнул, - это прекрасный оазис диаметром семь миль. Но этнос Косраэ в течение полутора веков медленно умирал там, и в январе этого года исчез совсем.
- Последствия каких-нибудь военных тестов? - предположила кйоккенмоддингер.
- Нет. Последствия христианизации и гуманитарной помощи. Неприятная история.
- И что кэп? Тебе кажется, что ты должен вернуться на Косраэ, и что-то исправить?
- Поздно что-либо исправлять, я никому там ничего не должен, я даже не «понапе», не туземец Косраэ, а креол, этнический англо. И я не был на Косраэ 15 лет, с того дня, как смылся в Сидней. Но, там есть крошечная ферма, принадлежащая мне по наследству. Я декларировал ее, как свой агро-объект, и оплатил социальный взнос.
- Думаешь, эта ферма еще пригодится? – спросила она.
- Не знаю, - Корвин снова пожал плечами, - просто, у меня есть несколько друзей, тоже креолов, родившихся на Косраэ, и мы договорились не бросать фермы. Такие дела.
- Кэп, я знаю, что наш проект-инженер Форнит, тоже родился на Косраэ. А кто еще?
- Еще юниоры Иллэ и Элли, и их тетя Джой.
- Иллэ и Элли классные! – Лирлав улыбнулась, - А их тетя Джой, это кто?
- Это, - ответил он, - Джой Прест Норна, директор инноваций Народного флота.
…
11 апреля. Крайне-западная Океания. Архипелаг Палау.
Человек по имени Ду Фу прилетел из Гонконга на Палау обычным чартерным рейсом, вместе с еще полусотней пожилых состоятельных любителей экзотической природы Микронезии. Он заранее заказал себе небольшие апартаменты в мини-отеле Нгермид, недалеко от крупнейшего в Архипелаге острова Бабелдаоб, и совсем рядом с Ореором, исторической столицей Палау. Весь Центральный Палау, как известно, укладывается в прямоугольник: 50 км с юга на север и 25 км с запада на восток. Нгермид находится примерно в юго-западном углу этого прямоугольника, и с крыши мини-отеля (где так предусмотрительно устроено кафе-бар) можно наблюдать знаменитые «морские холмы Палау» - маленькие зеленые островки в форме неких фантастических грибов с сильно выпуклыми шляпками, как будто растущих прямо из моря.
Оставив свой чемодан в апартаментах, человек по имени Ду-Фу устроился в этом кафе, заказал чашечку кофе, и начал любоваться ландшафтом (что логично: за этим он сюда и летел). Впрочем – не только за этим. Симпатичная официантка - светловолосая креолка примерно 25 лет, получила предложение зайти на час в гости в апартаменты, за полста алюминиевых фунтов (около 65 USD по курсу). По меганезийским понятиям, это было вполне нормально. Пока Ду-Фу допивал чашечку кофе, официантка договорилась с другой девушкой, чтобы та на час подменила ее в зале на крыше, и…
....И вот что интересно. Придя в апартаменты, этот пожилой китаец и молодая креолка занялись не сексом (как можно было бы предположить, исходя из предыдущей сцены), а совсем другими вещами. Устроившись за журнальным столиком в курительной комнате, примыкающей к балкону, они разложили на столе некие бумаги и начали их обсуждать. Правда, в начале они уточнили, кто есть кто.
- Извините, - сказал китаец, - я не совсем понял, как вас следует называть. Джой Прест? Комиссар Норна? Как-либо еще?
- Просто Норна, уважаемый erizhongjiweibin Сюй Чжевэй, - ответила она.
- О! – китаец улыбнулся, - Вы уже узнали не только мое имя, но и ранг в специальной политической комиссии ЦК Компартии Китая. Ваша разведка уже отрастила когти.
- Иначе мы бы не выжили, - сказала Норна.
- Это, безусловно так, - китайский партийный функционер кивнул, - у нас встреча «без галстуков», как выражаются европейцы, так что называйте меня просто Ду Фу.
- Как скажете, уважаемый гость. Возможно, псевдоним «Ду Фу», это знак судьбы.
И жизнь, и смерть проходят между нами,
И нет резона письма посылать,
Пока оружие не брошено врагами…
Примерно так говорил великий поэт Ду Фу дюжину столетий назад.
- О! Я рад, что вы знаете моего великого прежде-рожденного тезку. А цитата… Это был намек на некоторые обстоятельства. Я прав?
- Вы проницательны, Ду-Фу, - ответила она.
- …Это намек, - спокойно продолжил китаец, - на то, что наше правительство медлило с ответом на ваши предложения о сотрудничестве, пока вы не обратили врагов в бегство, посеяв, к тому же, недоверие и вражду между ними.
Норна нарисовала пальцем знак вопроса на стеклянной поверхности столика.
- Не все так радужно, уважаемый Ду Фу. Пока враг жив, ни вы, ни мы не должны быть спокойны. Мировая война идет уже более столетия, и финал пока не виден.
- Опять намек, - констатировал он, - Намек на то, что у нас, возможно, общий враг?
- Возможно, - согласилась она.
- И что из этого следует? – спросил Ду Фу (точнее, Сюй Чжевэй).
- Из этого следует, что мы поможем решить вашу проблему, без претензий на какое-то вознаграждение. Мы поможем просто потому, что это ослабит нашего общего врага.
- Вы уже знаете, о чем идет речь? - уточнил он, умело скрывая удивление.
- Да. Вы сами сказали: наша разведка уже отрастила когти. Речь идет об этом, - Норна вытащила из кармана своих легкомысленных шортиков лист бумаги – компьютерную распечатку, сложенную вчетверо – и расправила лист на столике.
*** United Nations Chronicle (UN-reports) ***
Власти КНР вновь применили массовое вооруженное насилие против своих граждан. События в Нан-Нине. Мы помним события в Пекине в 1989-м, и в Гуандане в 2011-м. Сейчас тоже все началась с протестов против захвата земель полугосударственными концернами, но репрессии гораздо масштабнее. Репортеры приводят аналог: восстание тайпинов в XIX веке, при подавлении которого было убито 30 миллионов фермеров. Репрессии в Нан-Нине носят еще и характер этнической чистки против непокорного этноса хмонг. Источники сообщают о миллионе хмонгов в фильтрационных лагерях. Международное сообщество готово применить такие меры воздействия на КНР, как эмбарго на импорт продукции КНР, в частности, стального проката и текстиля.
***
Ду Фу (Сюй Чжевэй) пробежал глазами текст и утвердительно кивнул.
- Да. Это та проблема, которая возникла. Конечно, вы понимаете, что дело вовсе не в правах человека, а в очередном раунде торговой войны.
- Я понимаю, - ответила Норна, - и обвинение в этнических чистках, это сильный ход в подобной войне. Привычное для Первого мира обоснование эмбарго против кого-то.
– Да, - снова сказал Ду Фу, - поэтому, надо, чтобы фильтрационные лагеря исчезли. В аналитическом центре нашего ЦК изучили ваш опыт абсорбции северных корейцев, и пришли к выводу, что это интересный путь. Товарищ Ким Чан-Чхо устранил крупные проблемы, отправив в вашу страну 5000 молодых людей, у которых по ряду причин не сложилась жизнь в КНДР. Враждебные силы в ООН лишились важного козыря.
- Вероятно, это так, - согласилась Норна.
- …Сейчас, - продолжил Ду Фу, - мы говорим о более масштабном акте гуманизма и интернационализма. В связи с продолжением реализации планов Компартии КНР по развитию территорий, некоторые мелкобуржуазные группы населения оказываются лишними. ЦК полагает, что их перемещение в Меганезию, это хороший выход. Мы говорим, разумеется, только о работоспособной молодежи без криминальных пятен.
- А количество? - поинтересовалась Норна.
- Мы, - сказал он, - предпочитаем идти шаг за шагом. И первый шаг может состоять в миграции 50 тысяч молодых людей. Потом мы оценим результат.
- Aita pe-a. Нет проблем. Меганезия примет 50 тысяч молодых хмонгов.
- А вы уверены, Норна, что этих людей вскоре не отправят обратно? У вас в Меганезии выборы нового правительства…
Норна нарисовала пальцем на стекле столика трехлопастной пропеллер.
- По Хартии, правительство не принимает никаких ключевых решений. Оно реализует усредненный социальный запрос граждан, и исполняет вердикты Верховного суда. Из текущих рейтингов частных социальных запросов уже видно, что правительству будет поручено пригласить и адаптировать перспективных мигрантов. Я опираюсь на ту характеристику, которую вы дали: молодые, активные, работоспособные. Значит, они перспективны.
- Я лишь поверхностно ориентируюсь в вашей политической системе, - сказал Ду Фу.
- Наша система очень проста. Oire ta-hamani aha inaaro te foa aita te tahi. Правительство выполняет желания foa, и ничего больше.
- Foa - это народ? – спросил китайский функционер.
- Foa - это люди, - поправила меганезийка.
- Но, - удивился он, - разве я сказал не то же самое? Разве народ, это не люди?
- Народ – это не люди, - ответила она.
…
*5. Несколько гримас гуманизма.
12 апреля. Вторая половина дня. Северный край архипелага Палау.
Атолл Веласко лежит в 100 км к северу от острова Бабелдаоб (центрального Палау) и представляет собой овал, вытянутый на 30 км вдоль меридиана Киото. Северный край барьера Веласко погружен на 20 метров, центр лагуны – на 50 метров, а южный край образует обширную мель, на которой есть плоский островок 100 шагов в поперечнике.
Ультра-яхта «Матаатуа» пришла на атолл Веласко в обеденное время, и поведение ее экипажа ничем не удивило бы постороннего наблюдателя, который полагал бы, что четверка Саммерсов намерена просто отдохнуть после перехода по открытому океану. Продвинувшись по оси лагуны на юг, они поставили яхту на якорь в четверти мили от северного края мелководья, спустили на воду пластиковую лодку-плоскодонку, в нее погрузили внушительный набор для пикника, и отправились к 100-шаговому островку. Естественное желание после путешествия по океану - пообедать на твердой земле.
…Днище лодки проскрипело по коралловому песку.
- Поздравляю с прибытием, кйоккенмоддингеры! - объявил Корвин.
- Взаимно, кэп, - ответила Ригдитс, - ну, а теперь ты можешь назвать наш спецгруз?
- Да. 500 тонн отработавшего топлива с атомных электростанций Кюсю.
- Какого топлива? - тревожно спросила она.
- Ну, прикинь сама: какое топливо бывает на АЭС?
- Блин! – воскликнула Лирлав, - Под нами всю дорогу было полтысячи тонн активных радионуклидов! Корвин! Какую дозу мы схватили?!
- Никакую, - ответил резерв-штаб-капитан.
- Не говори ерунды! – возмутилась Эрлкег.
- Это не ерунда, а физика, - спокойно сказал он, - Во-первых, в ОЯТ…
- Что такое ОЯТ? – перебила Лирлав.
- Это и есть отработавшее ядерное топливо. Так вот, ОЯТ содержит только несколько процентов активных радионуклидов. Это во-первых. Нас отделяли от бункера, 3 метра морской воды, которая ослабила излучение в полмиллиона раз. Еще, стальной корпус бункера и стальное днище яхты. Короче: ослабление в миллион раз.
Эрлкег постучала кулаком по борту лодки.
- Кэп, ты сначала сказал «никакую», а сейчас говоришь про ослабленное излучение!
- Вот тебе цифры, - ответил он, - у нас на борту было 19 микрорентген в час.
- А норма сколько?
- Нет абстрактного понятия «норма», но есть естественный фоновый уровень радиации, который в среднем у поверхности планеты - 10 микрорентген в час. В салоне летящего авиалайнера уровень 200 из-за жестких излучений солнца, не поглощенных атмосферой. Такой же уровень на пляжах Австралии и Бразилии из-за радия в гранитной крошке. В Евросоюзе считают безопасным уровень 50, и это понятно: таков уровень на альпийских курортах из-за солнца. Тот же эффект, что в авиалайнере. Еще вопросы по этой теме, а?
- Извини, кэп, - проворчала Ригдис, - мы опять зря наехали на тебя.
- Aita pe-a, - Корвин слегка хлопнул ее по плечу, - как насчет моллюсков к пикнику?
- Будут, - лаконично пообещала кйоккенмоддингер.
В начале Корвин тоже пошел нырять за моллюсками, но уже через полчаса бросил это занятие. Он считал себя неплохим ныряльщиком (и это было объективно - любой, кто родился и вырос в Микронезии, как правило, учится нырять еще в раннем детстве, и в подростковом возрасте может сдать норматив первой ступени по фридайвингу). Но, в сравнении с кйоккенмоддингерами, Корвин чувствовал себя этаким неуклюжим бурым медведем, который, хотя и способен бултыхнуться в воду и подцепить когтями что-то съедобное, но называть это фридайвингом было бы слишком лестно.
Так что, Корвин выбрался на один из коралловых бугорков, и понаблюдал немного за действиями своего экипажа. Три грациозных обнаженных тела желудевого цвета, едва шевеля ногами, скользили на малой глубине, по миниатюрным извилистым каньонам кораллового поля, и четко-чередующимися движениями рук обрывали крупных мидий, облеплявших отдельные участки рифа. Это напоминало сбор ягод на склоне обычного надводного холма. И лишь изредка кйокенмоддингеры выскакивали на поверхность за глотком воздуха. Несколько коротких мощных вдохов-выдохов, и снова под воду. Из любопытства, Корвин несколько раз засек время, и определил: они проводят под водой примерно полтораста секунд на одном дыхании. Запросто, не напрягаясь… Хэх.
Произнеся вслух это «хэх», Корвин вернулся к лодке, и распаковал набор для пикника. Установив спиртовую горелку, он налил в котелок пресной воды и поставил на огонь. Исходя из количества мидий, наблюдавшееся в поясных сетках кйоккенмоддингеров, промысел должен был завершиться втечение ближайшей четверти часа. И точно…
…Вода в котелке едва успела вскипеть, а три девушки уже выбрались из лагуны и очень аккуратно положили на грунт сетки с мидиями.
- Какой будет рецепт? – поинтересовалась Лирлав, рассматривая пакетики, выбранные Корвином из коробки, взятой с яхты.
- Рецепт будет тот, - сообщил он, - который, вероятно, вам известен. Я намерен создать походный вариант классического североамериканского супа «clam chowder» из мидий, бекона, лука, помидоров, зелени, чеснока и таро. Вообще-то вместо таро должен быть картофель, но, поскольку на маркете в Ибусуки мы купили таро, то пусть будет такой вариант. Японцы бестрепетно кладут таро в «clam chowder», и получается вкусно.
- Кэп, тебе помочь? – спросила Ригдис.
- Технически не надо, я сам все сделаю. Но, если меня будут развлекать интересными историями, то суп получится вкуснее. Таков фундаментальный закон камбуза.
- М-м… - кйоккенмоддингер с глазами цвета льда задумалась, - …Какие истории тебе кажутся интересными? Ну, примерно?
- Просто, из жизни, - ответил резерв-штаб-капитан.
- А давайте, - предложила Эрлкег, - расскажем кэпу про тигровых мидий Онтарио!
Корвин кивнул в знак того, что тема заинтриговала, и занялся обычными (морскими) мидиями, слушая рассказ о мидиях озерных. Вообще-то треугольная тигровая мидия (Dreissena polymorpha – если по науке) служила фоном для рассказа, и пищевой базой общины кйоккенмоддингеров в Канаде. На мелководье Онтарио было такое обилие этих треугольных моллюсков, что проблема пищи, богатой белком, решалась легко. Но при условии, что потребитель пищи (он же добытчик) готов нырять в любое время года. У девушек-кйоккенмоддингеров, торжественно объявивших себя потомками последних кроманьонцев, такая готовность была. Если кроманьонцы на берегах морей Северной Атлантики добывали мидий круглый год (о чем археологически свидетельствуют т.н. «кухонные кучи» из пустых раковин в местах поздних кроманьонских стойбищ), то их «духовные наследницы» просто обязаны были делать то же самое.
И кстати (как было сообщено Корвину) название «кйоккенмоддингер» происходит от датского слова «kjokkenmodding» - «кухонная куча». Далее, по мере развития сюжета рассказа, Корвину пришлось держать себя в руках, чтобы не высказать, что он думает относительно такого эксперимента по выживанию по схеме кроманьонского быта. Он полагал, что есть гораздо более гуманные пути суицида, чем остаться на зиму в некой брошенной индейской хижине на берегу озера на 44-й широте, где берег оказывается засыпан слоем снега высотой в рост человека, а воду сковывает лед.
- Между прочим, - сообщила Лирлав, уловив его удивление по мимике, - это озеро не замерзает полностью. Лед только у берегов, а дальше открытая вода и в ней немного ледяной крошки. Конечно, нырять там холодно, зато рыба при такой температуре еле двигается, и можно ловить руками. А тигровых мидий мы наловчились собирать так быстро, что за три погружения получалось достаточно для обеда.
- Вообще-то, - добавила Эрлкег, - мы зря в первый год не посадили картошку. Это бы решило проблему на время буранов, когда не поныряешь.
- Да, - сказала Ригдис, - на ошибках учатся. Вторую зиму мы уже были с картошкой.
- А сколько зим вы вообще там прожили?
- В таком режиме две зимы, - ответила она, - нам важно было почувствовать, что мы настоящие кйоккенмоддингеры, а не самозванцы, ты понимаешь?
Он неопределенно пожал плечами.
- Наверное, есть вещи, которых мне не понять. У меня не тот характер.
- Ты считаешь, что мы занимались глупостями? - напрямик спросила Эрлкег.
- Я же ответил: есть вещи, которых мне не понять. Точка. Из этого не следует никаких выводов о чьем-то интеллекте. Это примерно как с едой. В смысле, кому-то нравится японская кухня, кому-то – китайская, а кому-то - мексиканская. И кто из них умнее?
- Умнее тот, - предположила Лирлав, - кто не делает из этого выводы об интеллекте.
- Ну, я об этом и говорю, - согласился резерв-штаб-капитан.
Некоторое время девушки-кйоккенмоддингеры молча наблюдали, как капитан весьма методично крошит десантным ножом овощи, зелень и бекон, перемешивает это с уже раскрывшимися мидиями, и вдумчиво добавляет соль. Потом Ригдис спросила:
- А про религию ты ответил бы тоже: дело вкуса и никаких выводов про интеллект?
- Религии бывают разные, - отозвался он.
- Для нас, - сообщила она, - кроманьонское понимание природы, это религия.
- Для вас - возможно, а для меня это выглядит, как магия.
- Магия? - удивилась Эрлкег.
- Да. Магия. Колдовство. Вы и сами говорили, что ваша религия – ведьмовская.
- Первобытная ведьмовская, - строго поправила Эрлкег, - это принципиально.
- ОК, извини за пропуск эпитета. Конечно, первобытная ведьмовская.
- Почему ты все время извиняешься? – проворчал она.
- А я так подчеркиваю, что если я вас обидел, то ненамеренно.
- Хм… Ты со всеми такой тактичный?
- Нет, - ответил он и подарил ей совершенно обезоруживающую улыбку.
Кйоккенмоддингер с бронзовыми волосами и зелеными глазами (наиболее похожая на «каноническую» молодую ведьму) сконфуженно замолчала.
- Это как айкидо, - доверительно сообщила ей Ригдис, - ты нападаешь, он отступает, ты проваливаешься. Кэп, я правильно угадала, что ты занимался айкидо?
- Не совсем. Я занимался только капоэйрой на обычных курсах самообороны. Так, типа, нахватался немного у инструктора-бразильца. Каких-то особенных успехов я не достиг.
- Но с темы сползать ты научился, - встряла Эрлкег, - тебя же спросили про религию.
- Да. А я ответил, что религии бывают разные.
- Разные, и что?
- Разные, - пояснил он, - в смысле влияния. Например, ваша первобытная ведьмовская религия требует от вас некого стиля жизни, но взамен учит вас практическим вещам, которые я раньше считал мифом. Я имею в виду ваш фридайвинг. Есть такие религии, которые просто несут некие внутренние идеалы. Это Tiki. Или дзен. Или даосизм. Еще встречаются религии, согласно которым человек чего-то требует от других. Например, библейские религии. Там всех людей надо построить по струнке, а кто не строится, тех побить камнями, или типа того. И у меня разное отношение к этим трем классам.
- Тогда, - возразила Ригдис, - надо отнести Tiki к третьему классу. Ведь Tiki требует от других людей кое-чего, правильно?
- Ну, если ты так ставишь вопрос, то я бы отнес Tiki к классу «два с половиной».
- Это как?
- Это так, что Tiki относится ко второму классу, но требует, чтобы не было третьего.
- И для этого нужна атомная бомба? – мгновенно отреагировала Эрлкег, - Мы же сюда притащили это долбанное ОЯТ, чтобы делать из него бомбы, правильно?
- Ну, - произнес он, - если учесть, что оффи-политика, это концентрированная религия третьего класса, то да, можно сказать, что атомная бомба, это тот самый инструмент.
Кйоккенмоддингер с фиалковыми глазами грустно покивала головой.
- Вот почему я никогда не приму Tiki. После всех прекрасных слов о ценности каждого самостоятельно мыслящего человека, объявляется, что главный инструмент, это бомба, уничтожающая целые города. Детей, женщин, мужчин, всех, кто подвернется!
- Не принимай, - сказал Корвин, - ты же знаешь, Tiki не требует, чтобы ее принимали.
- Но ты принимаешь, - ответила она.
- Эрлкег, у тебя есть другая планета на примете? – поинтересовался он.
- Я не поняла вопроса, кэп,
- Вопрос простой: если у тебя есть другая планета на примете, то все самостоятельно мыслящие люди могут туда переселиться, и никто не будет доставать их. А если такой планеты у тебя на примете нет, то надо решать вопрос тут. Или, по-твоему, существует другой метод, кроме атомной бомбы, как сделать, чтобы к тебе не лезли с библией, с моралью, с финансами, с лицензиями, и с тотальным контролем частной жизни?
- Блин! - откликнулась Эрлкег, - Хорошо было в кроманьонскую эпоху, когда на Земле обитало всего несколько миллионов людей, и никто ни кому не мешал!
- А ты гуманист, - констатировал он, - по-твоему, фагосфера лучше атомной бомбы?
- Что-что?
- Фагосфера. Ты не слышала этот термин?
- Нет. А что это?
- Оружие последнего ответа, - пояснил Корвин, - или, как выражаются мировые СМИ «оружие судного дня». Научное название: пикоквазиксенобионт. Язык сломаешь, ага? Лаборанты говорят просто: «пиквак». Они размером чуть больше молекулы обычного сахара, и на порядок меньше самого маленького вируса. Тем не менее, они способны размножаться в подходящей среде, очень быстро, каждую секунду. Это, как бы, такая химическая реакция. Зараженный организм не успевает откашляться, как уже все. А за несколько недель биосфера планеты превращается в фагосферу из пикваков. Правда, у субъектов, сумевших это пережить и подождать еще пару недель, есть шанс выжить, поскольку без пищи пикваки распадаются от гидролиза, или света, не помню. Короче, финальная стадия, это примерно миллион выживших, как ты и предлагала.
- Я ничего такого не предлагала! Я просто говорила, что это было хорошо.
Корвин улыбнулся и развел руками.
- А я просто объяснил, как с точки зрения науки, это может быть реализовано.
- Кэп, - спросила Ригдис, – а эти долбанные пикваки существуют в реальности?
- Да, конечно. Это перспективная супермолекулярная технология, которая сейчас еще начинает отрабатываться в лабораториях. Там безобидные пикваки, которые в хорошо сбалансированной среде быстро и даром превращают крахмал в искусственный шелк, например. Но, теоретически возможны и такие пикваки, которые жрут людей. Кстати, обещанный «clam chowder» готов. Церемониально выражаясь, я прошу всех к столу.
- Ты умеешь поднять аппетит, кэп, - съязвила Лирлав, и первой схватила ложку…
…Супа оказалось МНОГО, и через час перед экипажем встал вопрос: что делать: суп вкусный, но жрать уже невозможно, хранению он не подлежит, а выбрасывать жалко. Некоторое время все пили чай, прислушиваясь к реакции организма на идею скушать дополнительную тарелочку супа. Как вдруг…
- Вот кто нам поможет! - заявила Ригдис, показывая рукой на сине-зеленое пятнышко, скользящее над поверхностью лагуны.
- Экраноплан класса «морской конек», - определил Корвин, мгновенно вооружившись биноклем, - штатная загрузка пять персон. Если их реально пять, то это спасет суп.
…Их оказалось даже не пять, а шесть: комиссар Джой Прест Норна, консул Улат Вук Махно, и четверо «вулканологов». Почему недавние северокорейские студенты стали бойцами Народного флота под кодовым названием «вулканологический отряд», о том разговор особый. Что касается консула Махно, то он был почти ровесником Корвина, и телосложение похожее. Рост у консула был чуть пониже, а плечи чуть пошире, скулы выступающие, монголоидные, и стрижка не «скинхэд» (как у Корвина), а «ежик».
- Обалдеть, какая встреча! – честно признался Корвин, поочередно обнимаясь со всеми прибывшими, - Просто праздник! Суп жрать будете?
- А ты как думаешь, штаб-капитан? - прищурившись, спросил техник Ун Гук-Ек.
- Я думаю, у вас есть соджу, а закуску вы забыли, - ответил Корвин.
- Как ты догадался? – подозрительно спросил аспирант Фэн Со-О.
- По выражению глаз. Прикинь?
- А-а! Классно! - почти хором оценили такой ответ два лаборанта: девушка Ро Вэй-Ди и парень Чхве Чо-Юнг. Кстати, лаборантами в «вулканологическом» отряде назывались специалисты-рядовые, техниками - унтер-офицеры, а аспирантами - младшие офицеры.
- Соджу давайте сюда, и садитесь питаться, - подвел итог штаб-капитан.
- Вот, - пискнула Ро Вэй-Ди, протягивая ему канистру, - Из батата! Я сама отгоняла!
Корейцы традиционно пьют много, а точнее - часто. Смысл не в том, чтобы напиться и упасть лицом в тарелку, а в том, чтобы создать атмосферу непринужденного общения, укрепляющего коллектив. Главный напиток: 20-градусная «соджу», продукт перегонки картофельной, рисовой или бататовой браги. Говорят, первый самогонный аппарат для соджу изобрел в середине XIII века хан Хубилай, внук Чингисхана, скучая в штабе в Кенджу - ныне одном из туристических центров Южной Кореи. Некоторые, впрочем, полагают, что роль Хубилая и городка Кенджу попросту выдумана имиджмейкерами турфирм для раскрутки бизнеса в этом районе. В общем, история – дело темное.
Так или иначе, сейчас Корвин разливал соджу, по пластиковым чашечкам, и скользнул взглядом по одежде «вулканологов» (легким, свободным удобным болотно-пятнистым спортивным костюмам, заменявшим им обычную униформу Народного флота).
- Режим конспирации, ребята? E-oe?
- Так точно, штаб-кэп, - ответил аспирант Фэн Со-О.
- Внимание, бойцы! - консул Махно вскинул левую ладонь, - Вы пока знакомьтесь, и питайтесь, а мы с Норной и Корвином отойдем в сторону, и обсудим рабочие вопросы.
…
Спонтанные посиделки со знакомством получились позитивно, с флеймом о жизни, и умеренной дозой алкоголя для настроения. Суп был успешно съеден, а на закате гости укатили на своем «морском коньке» по направлению к центру лагуны Веласко. Экипаж Корвина, соответственно, вернулся на ультра-яхту «Матаатуа», стоявшую на якоре, и Ригдис мгновенно отметила некое изменение:
- Кэп, у нас осадка стала на фут меньше!
- Верно, - ответил он, - «вулканологи» поменяли балластный бункер на более легкий. Я напомню: для «Матаатуа» по расчету достаточно 350 тонн балласта, а дополнительная грузоподъемность нам пригодится через три дня.
- Мы что-то повезем?
- Кого-то, - в некоторой задумчивости поправил резерв-штаб-капитан.
- Кого? – спросила Эрлкекг.
- Сейчас поднимемся на борт, и я вам дам кое-что прочесть в сети, - ответил он.
*** Amnesty International. Геноцид этноса хмонг в Континентальном Китае (КНР) ***
Почти миллион хмонгов были перемещены властями в фильтрационные лагеря. Из неофициальных источников в порту Чжанцзян стало известно, что несколько десятков тысяч молодых хмонгов привезены в порт под охраной, и загружены на 400-метровое военно-транспортное судно «Хангхайлу» вместимостью 50.000 человек. По последним данным «Хангхайлу» пойдет к островам Палау, подконтрольным Конвенту Меганезии. Правозащитники напоминают: в зоне Конвента создан конвейер смерти: «высшая мера гуманитарной самозащиты». За полгода там исчезли четверть миллиона человек. Есть опасения, что Пекин сбросит на этот конвейер протестную хмонгскую молодежь.
***
…
15 апреля. Раннее утро. Центральный Палау.
Маленький порт Оллел на северо-западном берегу Бабелдаоба имел выносной пирс с концевой перевалочной площадкой. Тут не предполагался прием таких кораблей, как китайский «Хангхайлу». Тем не менее, глубина позволила этому гиганту причалить к площадке носовым сегментом корпуса. И сразу же пришли в движение сотни малых транспортных кораблей, до этой минуты рассредоточенные в акватории. Они казались игрушечными по сравнению с «Хангхайлу». Сразу по десять таких «игрушек» вставали вдоль борта огромного корабля. Офицеры НОАК направляли заранее сформированные группы «пассажиров» по трапам на причал и на подошедшие легкие транспорты.
Среди малых транспортов, была и ультра-яхта «Матаатуа», пристроившаяся (согласно инструкции) в кильватер к сейнеру «Кикимора», которым командовал Махно. Сейнер обладал теми же габаритами 50x10 метров, что и ультра-яхта.
- Просто повторяем его маневры, - очень спокойно сказал Корвин.
- Ясно, - отозвалась Ригдис, игравшая роль помкэпа. И пошла работа. Через несколько минут, ультра-яхта четко встала под погрузку. От экипажа теперь требовалось только ожидание. Помощью пассажирам в размещении на палубе занимались «вулканологи».
- Кэп, - окликнула Эрлкег, - у меня глюки, или вот там идут колесные пароходы?
- Это, - ответил он, - стимпанковские 100-футовые транспорты класса «Слейпнир». А почему ты подумала про глюки?
- Хэх! Мне казалось, что колесные пароходы вымерли в начале прошлого века.
- Они вымерли там, где у бизнесменов нет мозгов. Для маневров в тесной акватории и заходов на мелководье нет ничего лучше колесной схемы. Обратите внимание, как они разворачиваются на пятачке. Просто независимое вращение колес.
- Топливо, наверное, дешевое, - заметила Лирлав.
- Да, любые горючие отходы - сказал Корвин, - и ему не нужна большая мощность.
- А что у него со скоростью? – спросила Эрлкег.
- Чуть быстрее велосипеда. Нормально для грузоперевозок в пределах архипелага. Как пассажирские они используются только на фестивалях, когда скорость не важна, или в экстренных случаях, как сегодня. Видишь, они берут по двести пассажиров.
- Меня, - заметила Ригдис, – беспокоит, как мы довезем наших четыреста пассажиров.
- Ну, до Град-Йапа 450 км. Конечно, в смысле ветра ост-норд-ост не лучший курс, но, полагаю, за 10 часов дойдем. Будем там на закате.
- Кэп, четыреста человек на открытой палубе 10 часов! - тут Ригдис невесело покачала головой, и кивнула в сторону кормы. Там плотность пассажиров росла, и становилось понятно, что когда их окажется 400, палуба будет, как кинозал при аншлаге. Уточним: кинозал, где вместо сидений – коврики из гофрокартона на металлическом полу.
- Довезем, никуда не денемся, - твердо сказал Корвин. Он видел, что хмонги ведут себя спокойно, поскольку в Индокитае пассажирский паром так и выглядит: 50-метровое не специализированное судно, где пассажиры устраиваются на палубе, как умеют.
…
Погрузка была завершена, и «Матаатуа» вслед за «Кикиморой» консула Махно ушла в открытое море, а там легла на курс и, ветер раскрутил освобожденный ротор…
Нельзя было сказать, что переход до островов Гранд-Йап получился сложный. Ничего особенного не происходило. Молодые хмонги (им всем было не более 25 лет) немного удивлялись количеству, качеству и бесплатности еды. Чего-чего, а еды на борту было запасено навалом – полтонны фруктов, плюс свежий хлеб и всякая всячина.
Когда «Матааута» и «Кикимора» вошли в гавань Гранд-Йапа, стало ясно: хмонгам тут обеспечена адаптация сходу. Причал сверкал прожекторами и люминесцирующими вымпелами йапианских постиндустриальных бизнес - партнерств, выросших всего за 3 месяца после перехода Микронезии под контроль Конвента. Мини-автобусы трициклы стояли вдоль причальной стенки, причем над каждым имелся большой плакат с четко отпечатанными столбиками хмонгских имен.
- Ну, - сказал Корвин, - хвала Мауи и Пеле, держащим мир, эту работу мы сделали, как следует. Я бы предпочел покатать этих девчонок и мальчишек более комфортно, но….
- Но? – переспросила Ригдис.
- …Но уж так вышло, - договорил он, - готовимся отчаливать вслед за «Кикиморой». Надо освободить пассажирский причал и идти к грузовому. У нас по плану загрузка: 8 TEU.
- Восемь контейнеров с чем? – спросила подошедшая Эрлкег.
- Спецгруз, - лаконично ответил штаб-капитан.
Ригдис схватилась за голову, и взъерошила свои коротко подстриженные волосы, белые, будто шерсть кошки-альбиноса.
- Что, блин? Опять спецгруз?
- Да. Но на этот раз спецгруз безопасный в биохимическом и радиационном смысле.
- Загадками говоришь, - упрекнула Лирлав.
- Слушай, - проворчал он, - я без понятия, что и зачем мы везем на Косраэ. Этот проект готовили Норна и Махно. Единственное, что я могу сказать: я им доверяю.
- Ладно, - Ригдис вздохнула, - через три дня мы придем на Косраэ, и что будем делать?
- Спецзадание, - снова лаконично сообщил Корвин.
- Такое ощущение, - съязвила она, - что мы мобилизованы в морской спецназ.
- Так и есть, - подтвердил он, - только в Народном флоте говорят не «мобилизованы», а «милитаризованы». Типа, для определенности. Я, на всякий случай, напомню: вы трое, подписали контракт о гражданстве, где есть пункт о вступлении в резерв ВМФ.
- Я думала, это просто формальность такая… - призналась Эрлкег.
- Мы все трое так думали, уточнила Ригдис.
- В Меганезии нет «просто формальностей таких», - сказал Корвин, - так что, друзья-кйоккенмоддингеры, поздравляю: с полудня вы в действующем инженерном взводе.
- Oh o-o, you're in the army now… - задумчиво пропела Лирлав.
- You're in the Folk-fleet now, - поправил штаб-капитан.
…
*6. На сцену выходит координатор.
1 мая. Остров Таити. Городок Ваиреи на южном заливе.
Молодой мужчина, южноамериканский метис, одетый в камуфляжный tropic-military, держал TV-камеру в левой руке. Правая рука ниже локтя была заменена пластиковым протезом. Прицелившись TV-камерой, он произнес в микрофон четко поставленным командным голосом:
- Aloha foa! В эфире спецкор «LantONline», Зитто Агирре с Таити-Ити! Верховный суд подвел итоги конкурса, и сегодня мы поговорим с лидером команды, предложившей программу с наименьшей ценой выполнения усредненной социальной заявки граждан. Перед вами Накамура Иори, координатор правительства. Иори-сан, вам слово.
- Мерси. Mauru-roa, сен Зитто, - толстенький улыбчивый 50-летний японец в аккуратной гавайке (но не в традиционно-пестрой, а в снежно-белой), и в синих шортах, коротко поклонился, - Aloha foa! Я принял управление у консулов, назначенных Ассамблеей на переходный период, и с завтрашнего утра начинаю работать по программе.
- Иори-сан, какими будут ваши первые шаги на должности топ-координатора?
- Это очень просто, сен Зитто. Я буду искать те ресурсы, которые можно взять сразу, с малыми затратами. Ресурсы, которые вокруг, в природе, в товарных потоках, в потоках информации, и главное – в потоках мыслей людей, foa. Надо найти эти потоки в нашем огромном океане, и соединить в хорошую сеть, чтобы поймать много рыбы.
- Iri! – репортер хлопнул ладонью по колену, - Вы доходчиво объясняете, Иори-сан!
- Я стараюсь говорить доходчиво. В экономике хороша лишь та идея, которую можно объяснить школьнику, причем так, чтобы ему не стало скучно, пока вы объясняете.
- Иори-сан, а это вы сочинили раздел «Социальная экономика» для школьного курса?
- Нет. Это моя vahine, Рокки Митиата. Я ей что-то объяснял, а она вела конспект. Так получился маленький учебник, а как он стал обще-школьным, это отдельная история.
- А вы потом расскажете?
- Да. Думаю, за полчаса я смогу рассказать.
- Arigato, Иори-сан.
- Ох-ох, сен Зитто, приятно, что вы знаете японские слова, но для канаков это не очень подходящий вариант «спасибо». Ведь «arigato» означает: «вы меня ставите в трудное положение, за такую услугу век не рассчитаться». А есть японское слово «duomo», оно похоже на полинезийское «mauru», или на меланезийское «faafo».
- Duomo, Иори-сан. А что вы думаете о полста тысячах иммигрантов из этноса хмонг?
- Пока я просто хочу сказать этим молодым людям: «я рад, что вы приехали домой».
- Домой, Иори-сан?
- Да. Как я приехал домой на Таити. Когда я улетал из Японии, то не догадывался, что окажусь дома, но потом понял это. Как и вы, приехав из Французской Гвианы, не сразу почувствовали, что вы дома, хотя вы сражались за Меганезию, и вы победили.
- Вы знаете мою биографию? - удивленно спросил репортер.
- Я прочел ваш файл перед тем, как беседовать с вами. И я еще раньше побывал в вашем городке, на острове Тетиароа, где раньше находился отель-люкс «вне категорий».
- Точнее, - заметил Зитто Агирре, - вы организовали строительство нашего городка.
- Это был естественный путь, - сказал Накамура, - у многих бойцов, которые получили серьезные ранения на войне, есть сходные проблемы, и лучше решать их вместе. Остров Тетиароа удобен небольшими размерами, близким расположением к Таити, и наличием элитного отеля с медпунктом, который просто надо было восстановить после войны.
- Не думаю, что это было так уж просто, - произнес репортер.
- В сумме, это было сложно, - уточнил топ-координатор, - но ведь каждое сложное дело складывается из множества маленьких простых дел. Надо видеть внутри неподъемной глобальной проблемы эти маленькие задачки, и тогда объем работ не испугает нас.
…
5 мая. Дальний восток Каролинских островов. Остров Косраэ.
Если отсчитать по 4 тысячи километров на север от Новой Зеландии, на юго-восток от Японии, на юго-запад от Гавайев, и повесить над этой точкой спутник, то в объектив его видео-камеры попадет зеленый ботинок 7 миль в длину, который стоит на 5-й северной параллели носком на запад. Этот ботинок называется: остров Косраэ. Если продолжать аналогию с ботинком, то в качестве застежки у него дамба аэродрома в милю длиной и полтораста метров шириной, построенная на мели вдоль северного берега, а в качестве кавалерийской шпоры с колесиком - дамба на востоке, соединяющая главный остров с островком Лелу. Островок-колесико лежит в центре лагуны, образованной коралловым барьером. А на главном острове на берегу этой лагуны раскинулась столица - городок Тофол, где до середины января жила почти половина 6-тысячного населения Косраэ. Но сейчас население Тофола состояло из примерно полсотни оставшихся гастарбайтеров – филиппинцев, плюс гарнизон из ста корейских «как бы вулканологов» с, условно говоря, семьями, плюс еще ряд персон, в т.ч. четверо креолов местного происхождения.
Двое креолов были взрослые мужчины: Фред Нитани Форнит и Джон Саммерс Корвин. Двое других - брат и сестра: Иллэ Огвэйл 15-лет и Элли Огвэйл 13 лет. Их родители в конце января уехали на Гавайи вместе с прочим населением, и их 25-летняя тетя, Джой Прест, Норна, оказалась в роли опекуна. Но, тетя была занята делами в правительстве Меганезии, и заглядывала на Косраэ редко, и юниоров доверила Форниту и Корвину. В такой ситуации Иллэ и Элли могли выбирать, кто и когда будет за ними присматривать. Чаще выбор падал на Корвина, ведь на ультра-яхте интереснее, чем в доме на берегу!
Тут надо пояснить: маленькая ферма, которая досталась Джону Саммерсу Корвину по наследству от родичей, много лет стояла без присмотра, и состояние дома теперь было таково, что без тотального ремонта он годился лишь в качестве гаража. Корвин на стал утруждаться таким ремонтом, а предпочел повысить комфорт ультра-яхты «Матаатуа», чтобы она превратилась в полноценный «house-boat». Логично: раз на ферме есть пирс, выходящий в угол лагуны, защищенный дамбой, то чем 50-метровая яхта хуже дома? Скорее, она намного лучше! (как считали Иллэ и Элли).
Вечером 5 мая эти двое тинэйджеров болтались на борту «Матаатуа», стараясь решить сложную проблему: как спихнуть на Корвина максимум домашних заданий в колледже. И спихнуть так, чтобы он не рассказал потом тете Норне. Вот какой план они разработали:
1. Дождаться, пока Эрлкег, Лирлав и Ригдис уплывут на свою тренировку перед ужином (известно было, что девушки-кйоккенмоддингеры делают это каждый вечер).
2 .Притащить в каюту-кабинет Корвина котелок какао (типа, вот какие мы внимательные, заботливые и вообще хорошие).
3. Как бы, невзначай завести разговор про колледж, и подсунуть эти домашние задания.
Первые два пункта были выполнены, как по нотам.
- Ого! - удивился штаб-капитан, отрываясь от компьютера и разворачиваясь на кресле фасона «надкушенное яблоко», - Это вы вовремя придумали! Телепатия?
- Ну, - застенчиво произнесла Элли, - просто, мы подумали: твои девчонки смылись, заняться твоим бытом некому, а вдруг ты именно сейчас хочешь какао?
- А мы, - добавил Иллэ, - по-любому решили попить какао, и вот…
- …Пить какао веселее в компании! E-oe? – договорила Элли.
- E-o, - согласился штаб-капитан, - ну, размещайтесь, садитесь, где нравится.
Тинэйджеры уселись на пуфики около невысокого столика, на который ранее водрузили котелок и поднос со всякой мелочью, и Элли бросила взгляд на экран компьютера.
- Ух! Корвин! Какая прикольная штука у тебя нарисована! Это миномет?
- Не угадала. Это движок Штельцера.
- Прикалываешься? - заподозрила 13-летняя англо-креолка.
- Ни разу! - возразил он, - Это FPE-движок Франка Штельцера, модель 1980 года. Вот, я меняю картинку. Видишь? Тот самый движок на стенде на Международной экспозиции автомобильной техники во Франкфурте, в 1981-м.
- Корвин, - встрял Иллэ, - а ты потому занялся германским движком, что к нам приедет большая толпа пиратских германских мозгов?
- Почему только мозгов? - весело спросил Корвин, - эти германцы прилетят в комплекте. Мозги, руки, ноги, жопы, и прочие части организма.
- Хэх! - хмыкнул 15-летний мальчишка, - Движок-то не жопой изобретен, а мозгом. Но я вообще что-то не врубаюсь, где тут шток поршня?
Штаб-капитан сделал пару глотков какао, выдерживая паузу, и ответил:
- Нигде. Тут нет штока. FPE – это движок со свободным поршнем. Просто, такая труба, в которой вспышки топлива попеременно происходят справа и слева, и гоняют поршень в разные стороны с частотой несколько сотен циклов в секунду.
- И что? – полюбопытствовала Элли, - На фига его гонять, если он ни с чем не связан?
- А кто тебе сказал, что он ни с чем не связан?
- Так штока ведь нет, - сказала она.
- Штока нет, - подтвердил Корвин, – но это не значит, что поршень ни с чем не связан. Существует, например, такая штука, как магнитно-индукционная передача силы. Мне кажется, ты это проходишь в колледже примерно сейчас. А твой братик проходил…
- …Тоже сейчас, - договорил Иллэ, - до революции в школе ни фига толком не было.
- Вот-вот-вот, - поддержала Элли, - до революции была ботва, а теперь знаешь, как нам сложно переучиваться по-человечески? Короче, ты бы нам помог по теплофизике, а?
- Так-так, - Корвин покивал головой, - магистр Кэо-Ми загрузила вам home-task. E-oe?
- E-o, - печально подтвердил Иллэ, - она так загрузила, что за полгода не сделать, а по программе надо до первого июня. И вообще… Это… Ну…
- Очень лень? – предположил Корвин.
В ответ юниоры энергично закивали.
- Ситуация, - произнес штаб-капитан, - но, я мог бы договориться с Кэо-Ми, чтобы она освободила вас от этого пакета заданий.
- О! Классно! Давай, Корвин!
- …При условии, - договорил он, - что вы мне поможете с движком Штельцера.
- Конечно, поможем! Ну, договаривайся уже.
- ОК, - сказал он, взял со стола трубку wiki-tiki и набрал номер.
Прошло четверть минуты, а потом абонент ответил, и Корвин поприветствовал.
- Aloha, Кэо! Не отрываю от домашней жизни?
… - Ага, ты на пикнике. Ну, я коротко.
… - Нет, все просто. Тут у меня юниоры Огвэйл, племянники Норны.
… - Нет, все ОК, просто есть идея: вместо абстрактных заданий по физике сделать им конкретное, типа, комплексное.
… - Движок со свободным поршнем, полный расчет от A до Z.
… - Ну, разумеется, я им буду помогать…
… - ОК, договорились.
… - Да, конечно, Кэо, ты тоже можешь поучаствовать. Штука крайне интересная.
… - ОК, завтра поболтаем в обед в пабе. Aloha!
Корвин положил трубку обратно на стол и подмигнул тинэйджерам.
- …Э-э… - протянула Элли, начиная чувствовать, что произошел сбой плана спихивания домашнего задания.
- Блин… - выдохнул Иллэ, поняв какой именно сбой, - …Нам что, придется считать всю физику в этой бешеной германской трубе?
- Ага, - весело подтвердил Корвин, - Классно я договорился с Кэо-Ми. E-oe?
- Угу… - вздохнула Элли, - …Вот теперь нам точно ****ец.
- Наоборот, - возразил штаб-капитан, - это интересное развлечение! Но, вам придется немного подумать мозгом, что внесет в вашу жизнь приятное разнообразие.
…
6 мая. Там же (остров Косраэ, берег восточного залива). Обеденное время.
Отель «Nautilus-Inn» с таунхаусом из 20 мини-апартаментов, с собственным пляжем и с симпатичным рестораном у открытого бассейна до недавнего времени процветал. Но, в январе переход Микронезии под контроль Конвента вызвал бегство и туристов, и даже туземцев. Их вывезли военные авиабазы США. А вот наемный филиппинский персонал оказался брошен, и как-то жил «на подножном корму» (благо, тут достаточно фруктов, кокосов и батата, а в море полно рыбы – голод не грозит). Только в середине апреля на Косраэ прибыла «команда Народного флота по развитию территории». Правда, они не поселились в отеле, а заняли брошенные дома, но ресторан у бассейна тут же получил неплохую клиентуру. Новые хозяева острова назвали этот ресторан просто «паб», чем подчеркивалась роль заведения как места встреч и обсуждения разных дел. Ясно, что у филиппинского персонала вспыхнула надежда на скорое улучшение коммерции.
Это предисловие объясняет, почему штаб-капитан Корвин, явившись в паб, обнаружил магистра Кэо-Ми за столиком не одну, а в компании двух филиппинских дядек, весьма аккуратно одетых в белые рубашки и белые брюки. Сама Кэо-Ми, 30-летняя этническая полинезийка, в недавнем прошлом - докторант Открытого Университета Американских Гавайев, была одета в легкомысленный топик и шортики.
- Aloha, Корвин! - она призывно взмахнула ладошкой, - Я тут, пользуясь твоим высоким авторитетом, пью на халяву кокосовое молоко и ем салат из креветок с бананом. Я уже обещала познакомить с тобой этих двух джентльменов: мистера Анхело, гражданского лидера общины филиппинцев Тофола, и мистера Седоро, викария общины.
- Hi, Кэо, - ответил Корвин, усаживаясь за столик, - добрый день, сеньоры. Что-то я не понимаю, о каком моем авторитете идет речь?
- Вы известный человек, капитан Корвин, - пояснил Анхело, - вас знает коммодор Багио Кресс, который главный на Северном фронте. Он сказал: вы можете помочь.
- Смотря в чем.
- В нашем бизнесе, капитан. Вы видите, все очень сложно, а мы с викарием отвечаем за благополучие наших земляков…
Штаб-капитан резко поднял левую ладонь.
- Минутку, сеньоры. Если дело идет о благополучии жителей, то вам надо обратиться к парням из локального правительства. Это Фред Нитани Форнит, мэр Тофола, и Улат Вук Махно, экс-консул Конвента, шеф команды развития территории, его дом на западном берегу в авиа-городке. А я просто офицер, милитаризованный из резерва флота.
- Капитан Корвин, - мягко сказал викарий Седоро, - мы не хотим идти к официальным властям, не заручившись поддержкой хорошего человека, которого все знают. А вы бы могли предварительно поговорить с властями, представить нас, как лояльную общину.
- А по-моему, - сказал штаб-капитан, - вы слишком запутываете. В чем проблема-то?
- Честно говоря, во всем, - ответил Анхело, - мы не знаем, будет ли клиентура у отеля, и вообще не понимаем, кому принадлежит отель. Мы не знаем, к кому идти с проблемами водоснабжения и электричества, а главное, непонятно: что делать, если кто-то из детей заболеет? Раньше тут была какая-никакая клиника…
- Стоп! У вас в общине есть дети?
- Да, а как же иначе?
- Ясно. Тогда решаем задачи в обычном порядке приоритетов. Во-первых, здоровье. На острове развернуты три медпункта Народного флота. Первый тут, в Тофоле, второй - на востоке в авиа-городке. Третий - на юге у морского порта Утуа…
С этими словами, Корвин, и снял с пояса трубку wiki-tiki.
- Куда вы хотите звонить, капитан? - встревожился Анхело.
- Констеблю Йо Дэ-У! Вы второй артикул Хартии читали, викарий?
- Э… Нет. Я же не адвокат.
- Викарий! В Меганезии нет адвокатов, а Хартию знать надо! Вы хабитанты территории Меганезии, и ваши базисные права - под безусловной защитой правительства!... Алло! …
… - Aloha oe! Я звоню по служебному вопросу. Оказывается, у филиппинцев тут нет ни хрена вообще, и никто не занимается их муниципальным сервисом и медициной.
… - Дэ-У, прикинь: как они могут платить социальные взносы, если взносы определяет локальный суд, который будет избран только 18 мая?
… - Может ли военно-полевой суд определить взносы? Ну, позвони в Лантон и спроси.
… - Да, я тоже думаю, что лучше тебе приехать и разобраться на месте. Я тут сижу с их олдерменами в пабе «Наутилус». Подходи прямо сюда…
… - Хреново у них с рабочими местами. Но, это я частично решу. А остальное - к тебе.
… - Ждем. Aloha.
Лидер общины посмотрел на Корвина с явным опасением.
- Скажите, капитан, а что будет делать констебль и что за взносы?
- Он вам сам объяснит. А вы, кстати, знаете, что пай одна четверть отеля принадлежит коллективу работников, иначе говоря, вашим ребятам?
- Извините, капитан, но отель принадлежит компании «Tropicana Travel», Гонолулу.
- Значит, так! - произнес Корвин, - Есть октябрьская директива Конвента. Иностранному собственнику остается только четверть. Остальные три четверти делятся между фондом развития Гавайики, локальным комиссариатом, и трудовым коллективом. Это понятно?
- Э… Капитан, я услышал, что вы сказали, но ведь «Tropicana Travel» будет против.
- Тогда они не получат ничего, а их четверть будет поделена. Точка. Вопрос закрыт. Не теряем времени, переходим к вопросу о приложении трудовых ресурсов. Я не знаю, что произойдет с туризмом в обозримом будущем, но 25 мая у меня появятся 300 молодых спецов из Германии, им надо организовать быт. Посчитайте, сколько это будет стоить.
- Э… А как надолго они приедут?
- Преимущественно навсегда, - сказал штаб-капитан, - А вот идет констебль, вы с ним пообщайтесь. И, давайте встретимся завтра здесь в это же время по теме германцев. Я хотел бы уже увидеть цифры. Что скажете, сеньоры?
- Это замечательно, - ответил Анхело, - мы, конечно, посчитаем. И есть еще вопрос…
- …Наверное, - перехватил инициативу Седоро, - это мой вопрос. Мы католики…
- Хэх! Ну, и что?
- Дело в том, - тихо пояснил викарий, - что ваша команда выбросила все из церквей, и повесила таблички «собственность мэрии», а нам бы хотелось пользоваться храмом.
- Это к локальному судье после 18 мая, - сказал Корвин, - думаю, вам разрешат взять в аренду одно из этих зданий или построить новое за свои средства. Таковы правила.
- Понятно… - викарий грустно покивал головой.
- Правила есть правила, - спокойно добавил Анхело, вставая из-за стола, - спасибо вам, сеньор капитан. Тогда, завтра в это же время здесь с цифрами?
- Так точно, - подтвердил штаб-капитан, пожимая руки филиппинцам.
…Магистр Кэо-Ми проводила взглядом олдерменов Анхело и Седоро, и тихо сказала:
- Не понимаю: откуда на таком небольшом острове такая прорва церквей?
- Длинная история, - ответил Корвин, - в середине XIX века появились миссионеры, как водится, с вооруженной охраной, и запретили все туземные обычаи, мифы, мореходство, традиционную каменную кладку. Кстати, ты заметила что дамба и каменные пирамиды, посвященные Мауи и Пеле, держащим мир, напоминают Нан-Мадол на Понпеи?
- Да, конечно. Я так понимаю, что здесь была часть королевства Со-Делер.
- Может так, - Корвин пожал плечами, - а может, нет. Если верить мифу, то народ понапе населял всю Микронезию от Палау и Йап до Косраэ, но было четыре королевства, и их объединяла только общая религия. Та самая, которая вызвала ненависть миссионеров. Христианизация шла жестоко, но туземцев добил не каторжный труд на строительстве церквей, и не рабство на плантациях, а ежегодная американская помощь.
- Хм… - магистр Кэо-Ми, погладила свой затылок, - …А каков был механизм?
- Довольно простой. В 1990-х Микронезия стала формально суверенной федерацией, и правительство США начало выплачивать около ста миллионов долларов в год властям марионеточных ФШМ за размещение авиабаз. Ты видела размеры здешней ВПП?
- Видела. Впечатляет.
Корвин утвердительно кивнул.
- Здесь была одна из узловых авиабаз, и на каждого из 6000 туземцев выдавалось около тысячи долларов в год. Еще кредиты на покупку автомобилей. И еще, поддерживалась инфраструктура. Туземцы были психологически дезориентированы христианизацией, и решили: бог показывает, что можно больше ничего не делать, а только молиться.
- Минутку, Корвин, тысяча баксов в год на человека, это же ерунда.
- Нет, Кэо, не ерунда, а 20 баксов в неделю. Это 15 кило риса либо 10 кило бройлерных окороков. Семья из четырех человек может зажраться, и еще 40 баксов останется.
- Хм… - снова произнесла гавайская полинезийка, - …Я не биолог, но, по-моему, такое питание эквивалентно замедленному выстрелу в печень.
- Практически, да, - штаб-капитан снова кивнул, - я помню, с каким ужасом я в детстве наблюдал воскресные сборища в церкви. Туда съезжались практически все туземцы на автомобилях, купленных льготно в кредит. Пыхтя от одышки, эти субъекты, одетые по канонам ортодоксального баптизма, набивались в зал, и жирный поп рассказывал, как Иисус их любит. Они почти все страдали ожирением, и библией головного мозга, даже подростки. Они медленно и неуклонно физически деградировали.
- Тошнотворная картинка, - заметила она, - а что стало финалом?
- Сайпанский пакт в конце января, - ответил он, - когда туземцы узнали, что Косраэ по договору передается Конвенту, и не будет больше ни кредитов, ни продовольственных пакетов, ни всеобщих воскресных сборищ, они попросились на Американские Гавайи. Военный комиссар Конвента согласился оформить им бумаги, что они - политические беженцы. Это должно дать им преимущество при натурализации в США.
- Грустная история, - сказала магистр Кэо-Ми, - но, я надеюсь, они там счастливы.
- Я тоже на это надеюсь, - отозвался Корвин, - они по-своему приятные люди, просто больные. Может, на Гавайях их подлечат за счет бюджета.
Кэо-Ми помолчала немного и спросила:
- А что тут было в период германской колонии?
- Обычное колониальное свинство, - ответил он, - миссионеры, уроды и рабовладельцы. Христианство, принудительный труд, подавление бунтов, и массовые повешения. Та же система, что при испанцах до этого. Германская власть была с 1899 по 1914 год, потом японская власть до 1945-го, а потом янки. Но, тот факт, что здесь была часть Германии, настраивает современных германских неохиппи на позитив. Как-то так.
- Забавная штука психология, - оценила магистр, - а что у тебя с этим FPE-движком?
- У меня документация по движку Франка Штельцера. История почти детективная. Ты представляешь себе букет проблем с FPE?
- Разумеется, - она кивнула, - свободный поршень в гладкой трубе, та еще задачка. И я интересовалась случаем Штельцера. Или, можно сказать, балладой о Штельцере.
- Почему баллада? - удивился Корвин.
- Потому, что история о самоучке, сделавшем на коленке из обрезка стальной трубы и индукционной катушки автомобильный мотор, вдвое экономичнее и в сто раз надежнее лучших мировых образцов, это уже не история, а баллада.
- ОК, магистр Кэо. Допустим, это баллада, но есть фактография. В 1981 году Штельцер показывал свой движок на экспозиции во Франкфурте, и есть отзыв группы инженеров «Opel GmbH» на эту машинку, из семи неподвижных деталей и одной движущейся.
- Да, кэп Корвин, это правда. Но чертик сидит в глубине. Мотор Штельцера имел одну рабочую частоту где-то между 300 и 400 циклов в секунду. На такой частоте все было прекрасно, но на любой другой – увы и ах. Вот почему Штельцер так и не нашел себе инвесторов, чтобы как-то запатентовать свой чудо-движок. Не все в мире объясняется интригами транснациональных концернов, душащих свободную инженерную мысль.
Слушая магистра физики, штаб-капитан прикурил флотскую сигару-самокрутку.
- Так. Значит, ты полагаешь, что движок был неинтересный?
- Нет, я этого не говорила. Просто, он не было супер-чудом. Я уже декаду общаюсь по видео-связи с нашими будущими германскими колонистами - неохиппи, которые пока расположились в Ганновере, и думают, когда вылетать к нам. Так вот, они успели мне набросать несколько дюжин хиппи-машин, вполне работоспособных, иногда в чем-то уникальных, но не волшебных. Не бывает чудес ни в физике, ни в инженерии.
- Обойдемся без чудес, - сказал он, - пока что интересует вопрос: можно ли выполнить масштабный переход для движка Штельцера?
- Во сколько раз и в какую сторону? – спросила магистр Кэо-Ми.
- Вдвое, на уменьшение от 80-сантиметрового прототипа, показанного в 1981 году.
- Не знаю… - она покрутила головой, - надо, хотя бы, погонять модель на компе. Как я догадываюсь, ты и сам это понял, и решил впрячь в это дело племянников Норны.
- Да. Им это интереснее, чем считать что-то типичное.
- Тут ты прав, – согласилась магистр, - но, пожалуйста, следи, чтобы они понимали, что делают, а не просто барабанили по клавиатуре.
- Даже не сомневайся, - ответил штаб-капитан, - так, по-твоему, есть шанс на успех?
- Шанс, конечно, есть, но, для авиамодели придется кое-что переделать в этом движке.
Джон Корвин Саммерс кивнул и улыбнулся.
- Ты угадала, это для авиамодели. Мы хотим построить небольшую летающую тарелку с индукционным импеллером, и пойти на штурм звукового барьера.
- С импеллером через звуковой барьер? - переспросила магистр, - Ты с пальмы упал?
- Ты еще схему не видела. Вот, посмотри, - он положил на стол включенный элнот.
- Хм… - произнесла Кэо-Ми, разглядывая картинку на экране, - …Смешная штука.
- Сам смеюсь, - ответил Корвин, - а как ты думаешь, сработает?
- Ну, даже не знаю… Надо рисовать диаграмму объем-давление-скорость, и считать. А прежде всего, надо разобраться, зачем тебе такая машинка? Не просто же по приколу.
- Да, это не прикол, а психическое оружие: великий ужас малобюджетного класса.
- Звучит красиво, - оценила магистр, - ОК, считай я в твоей команде на эту тему.
…
7 мая, Нью-Йорк. Штаб-квартира ООН.
Неофициальное совещание.
Иоганн Вензее, специальный представитель ООН в Тихоокеанском регионе, полистал страницы, сшитые в синей обложке с белой эмблемой, изображающей глобус. Потом пожал плечами и повернулся к советнику Комитета по разоружению Заккери Крауду.
- Вы не могли бы объяснить, что это значит?
- Разумеется, да, - ответил тот, - это данные, которые прислали нам из Госдепа США по вашему запросу, мистер Вензее. Здесь краткие характеристики персоналий только что сформированного правительства Меганезии. Я могу прокомментировать.
- Да, - специальный представитель ООН покивал головой, - прокомментируйте.
- В таком случае, - сказал Крауд, - я начну по порядку. Согласно Лантонской хартии, по конкурсу назначаются пять координаторов: один – координатор правительства, или топ-координатор, и четыре специальных координатора. Номер первый: координатор фондов и природных ресурсов. Этот пост заняла Джой Прест по прозвищу Норна, ей 25 лет, она родом с острова Косраэ, Микронезия.
- Такая молодая? – удивился Вензее.
- Да, - подтвердил Крауд, - но она уже многое успела. Норну называют среди соавторов нелегальной сети OYO, «теневого Интернета», где вместо спутниковых серверов особые ретрансляторы на маленьких любительских стратостатах. В Лантонском Конвенте Норна отвечала за инновацию флота экстремистов. Номер второй: военный координатор. Этот пост занял Визард Оз, он даже моложе Норны. Если верить информации американским спецслужб, то Визард Оз австралиец, и его имя Осбер Метфорт, а его профессией было создание компьютерных игр в жанре «звездного десанта». Еще когда Угарте Армадилло возглавлял Конвент, перед Зимней войной, Визард Оз получил ранг проконсула – шефа стратегический штаб флота в ходе Зимней войны. Есть данные, что он ассистент Сэма Хопкинса, известного под прозвищем «Демон войны».
Иоганн Вензее скривился, будто жевал лимон, и махнул рукой.
- Мистер Крауд, давайте обойдемся без мистики. Существование Сэма Хопкинса пока вообще не доказано. Продолжайте по существу.
- Да, мистер Вензее. Далее номер третий. Координатор полиции. Им стал Редер Мастерс, новозеландец, ему 35 лет, он был шефом полуофициальной полиции на атолле Уилимо, Острова Кука. На Уилимо более 150 лет существовала семейная колония Мастерс, но в новогоднюю ночь почти все погибли при американской бомбардировке. Редер Мастерс оказался среди немногих уцелевших. Говорят, после этого он пошел на фронт и крайне эффективно управлял командой снайперов «банши».
- Ну, что опять за мистика, мистер Крауд?
Советник Комитета по разоружению сделал отрицающий знак ладонью.
- Нет, мистер Вензее. Банши в данном случае не дух из шотландских сказок, а название партизанского отряда, который охотился за бойцами анти-террористического батальона «зеленых беретов» США на Гуадалканале.
- Это плохая биография, - произнес специальный представитель ООН в Тихоокеанском регионе, - но, продолжайте, мистер Крауд.
- Да, - советник кивнул, - далее номер четвертый. Координатор преторианцев, спецназа, подчиняющегося непосредственно Верховному суду. Этот пост занял Нсви-Фиси, ему примерно 30 лет, он банту из Мозамбика, возглавлял сектор коммандос в нелегальном вооруженном формировании «Нормандия-Неман» капитана Ури-Муви Старка. Осенью капитан Старк перебрался из Африки на Палау. Эти боевики несут ответственность за геноцид мусульман на Палау, и за взрыв газового танкера в Сингапуре. Тогда погибло несколько тысяч моряков, направленных из Европы для наведения порядка в Океании.
Специальный представитель ООН, покачал головой, и заметил:
- Это тоже плохая биография. Надеюсь, что у координатора правительства дела обстоят лучше, чем у этих четверых. Накамура Иори, японский бухгалтер, не так ли?
- Да, - подтвердил Заккери Крауд, - Накамура Иори, возраст 50 лет, попал на Таити, как обычный турист, и застрял из-за вооруженных беспорядков. Почему он не уехал позже, вопрос открытый. Возможно, дело в юной таитянке, Рокки Митиата.
- Романтичная версия… - произнес Вензее, - …А чем там еще занимается этот японец?
- Он экономический консультант мэра Таити, и директор партнерства «Fiji-drive».
- Почему «Fiji»? Ведь Фиджи это совсем другие острова.
- В материале Госдепа, мистер Вензее, даны два возможных объяснения. Первое, это сходство c «Fuji», именем концерна, где Накамура работал в Японии. Второе, это что крупным заказчиком продукции партнерства стала фиджийская хунта генерала Тевау Тимбера. У хунты были проблемы с обеспечением военной электроникой. Эмбарго…
- Я знаю, - Иоганн Вензее кивнул, - санкции за геноцид индусов и мусульман. Точно ли известно, что фирма Накамуры поставляла что-то фиджийской хунте?
- Абсолютно точно. Поставки и сейчас продолжаются.
- Плохо, очень плохо. А что еще известно об этом японце?
- Еще два момента. Первый: интеллектуальное пиратство. «Fiji-drive» производит ряд изделий с нарушением патентного права. Второй: назначение Фойша.
- А кто такой Фойш?
- Гесс Фойш, - сказал советник, - служил в Криминальной полиции ФРГ, потом уехал на Западное Самоа и руководил спецслужбой германских колонистов-реваншистов. Сейчас Накамура назначил Фойша шефом-полковником меганезийской спецслужбы INDEMI.
- Мистер Крауд, а почему Накамура выбрал для этой службы именно Фойша?
- Не знаю. В материале Госдепа отмечено, что между ними существуют доверительные отношения. Накамура даже вписал Фойша в состав меганезийской делегации на Гавайи.
Специальный представитель ООН задумался на четверть минуты, и спросил:
- Кого Накамура еще внес в список своей делегации?
- Только двух пилотов: Аоки Абэ и Эрика Шульца. Судя по материалу из Госдепа, они, вероятно, участвовали в Зимней войне, но о них ничего особенного неизвестно. Они не заслуживали бы упоминания, если бы не тонкость, на которой настаивает Накамура: у меганезийской делегации будет два самолета, в каждом - один пилот и один пассажир. Эксперты Госдепа полагают, что это признак глубочайшего недоверия. Накамура ясно показывает, что опасается, так сказать, несчастного случая в воздухе.
- Несчастный случай, - заметил Вензее, - может произойти и с двумя самолетами сразу.
- Может, - согласился Крауд, - но Сэм Хопкинс предупредил на своем блоге: «я в это не поверю». И дальше прямые угрозы.
- Что? Опять этот мифический Сэм Хопкинс? А чем он угрожает?
- Он угрожает терактом в Панамском канале, аналогичным тому, что был в Сингапуре. Ситуация такова, что большой бизнес всерьез опасается панамского теракта.
- Значит, - спокойно заключил специальный представитель ООН, - несчастный случай с самолетом Накамуры действительно нежелателен.
- Да, мистер Вензее. Эксперты Госдепа США пришли к такому же выводу.
…
15 мая. Американские Гавайи, остров Оаху, Гонолулу. Международный визит.
В крайне помпезном Зале Приемов правительства Штата Гавайи, 50-летний таитянский японец и 40-летний самоанский германец, одетые, как тропические туристы со средним достатком, выглядели просителями из какой-нибудь «Армии спасения», надеющимися получить благотворительный грант у собравшихся столпов финансовой олигархии.
- Мы, – начал Иоганн Вензее, специальный представитель ООН, - сегодня собрались за круглым столом, чтобы решить крайне важную проблему восстановления тех структур, которые связывают малые страны Океании с, так сказать, большим миром. Мы надеемся, что правительство, условно говоря, Меганезии, пока не признанного, как бы это сказать, союза этих малых стран, открыто для сотрудничества.
- Да, мы будем рады сотрудничеству, - улыбаясь, ответил топ-координатор Меганезии.
- …Мы также надеемся, - продолжил Вензее, - что мистер Накамура и мистер Фойш уже прочли проект экономического восстановления Океании.
Накамура и Фойш синхронно кивнули, глядя на экраны своих ноутбуков.
-Это, - сказал Фойш, - прекрасный проект. У него есть только один недостаток: здесь не учитываются объективные социальные условия на территориях и в акватории. Многие разделы проекта невыполнимы в реальности. Поскольку у нас сейчас ознакомительная встреча, а не протокольное мероприятие, я буду говорить прямо. Ни о каком контроле над геополитическим пространством от Питкэрна до Палау нет и речи. Наше правительство контролирует ключевые земли на Островах Кука, и прилежащих к ним с северо-запада атоллах Феникс-Кирибати, а также остров Науру дальше на западе. Кроме того, наше правительство обладаем некоторым влиянием во Французской Полинезии и на малых островах Американского Самоа. В любом случае, о лояльности регионов, отдаленных от столицы, можно говорить лишь условно. Там везде есть автономные военные ревкомы.
- Я категорически этого не понимаю! – заявил специальный атташе Франции, - Как нам известно, мистер Накамура пользуется огромным влиянием на Таити.
- Увы, увы, - Накамура Иори снова улыбнулся, и выразительно развел руками, - слухи относительно моего влияния сильно преувеличены. Да, ревком Таити с определенным доверием относится к моему мнению по экономическим вопросам, но если говорить о политическом влиянии, то его не было раньше, и нет сейчас. Ведь по Хартии, я только возглавляю техническое правительство. Это примерно как председатель деревенского кондоминиума у вас во Франции, мсье Боренже.
- Немыслимо! – воскликнул французский атташе, - Тогда что вы вообще можете?
- Мы можем обсудить это, - невозмутимо сказал 50-летний японец, - и если для ваших планов мало моих полномочий, то вам лучше вести переговоры с кем-то другим.
- С кем именно, мистер Накамура?
- Возможно, с верховными судьями, - спокойно ответил японец, и повернулся к шефу INDEMI, - полковник, пожалуйста, дайте мсье Боренже ту распечатку из французской газеты, в которой рассказывалось о составе нашего действующего Верховного суда.
- Aita pe-a, Иори-сан, - ответил Гесс Фойш и протянул французу лист с текстом.
*** 2 февраля. France-Press. «Океания: Конвент порождает судебных монстров» ***
Вчера в непризнанной Меганезии состоялись якобы «национальные выборы судей». Сомнительная демократия, ведь гражданскими правами там обладают только те, кто расписался в активной поддержке режима тоталитарного анархизма. По лантонской хартии, троих судей определил рейтинг популярности, а еще троих - жребий.
*
Кто же получил наивысший рейтинг в тоталитарной зоне Конвента?
Это Глип Малколм, уроженец Флориды, проживающий во Французской Полинезии, и владеющий нелегальной фабрикой диверсионных автожиров. Именно Глип Малколм предоставил свой частный аэродром для переброски дивизии боевиков с Гаити.
Это Ахоро О'Хара, уроженец Австралии, проживающий на Вануату, лидер движения «Tiki-foa», и автор псевдо-мифологии античной Полинезии, ставшей «историческим оправданием» для репрессий и уничтожения европейской культуры в Океании.
И это Деметра Дарк, уроженка Франции, проживающая на островах Увеа-и-Футуна, и снискавшая сомнительную славу создателя нелегального батальона под маской клуба тактического пейнтбола при дворе туземного короля Улукаи.
*
Жребий указал на трех девушек: вьетнамку Кху Феи-Феи, африканку Уитни Мнгва и доминиканку Амели Ломо. Все они участницы разных экстремистских вооруженных формирований. Амели Ломо еще и побочная дочь Ломо Кокоро, мафиозного деятеля, известного на Гаити под прозвищем «Шоколадный заяц апокалипсиса». Можно себе представить, каков будет характер «меганезийского правосудия» при таком составе.
***
Пока французский атташе переваривал эту архивную заметку из февральской прессы, госсекретарь США, более информированный о ситуации в Меганезии, произнес:
- Я полагаю, что нам предпочтительнее иметь дело с исполнительной властью.
- Я согласен, мистер Пенсфол, - отреагировал Тянцай Баоцзю, коммерческий директор малайско-сингапурской финансово-промышленной группы «UMICON».
- Мистер Накамура, - сказал Бриан Онербелт, спецпредставитель МИД Британии, - мне представляется, что участие судебной власти в этом проекте вообще нежелательно.
- От нас это не зависит, мистер Онербелт, - ответил меганезийский топ-координатор.
Хусейн Салем Рашид, секретарь дальневосточного бюро Исламского банка развития, удивленно посмотрел на высказавшихся участников.
- Я не понимаю! О чем мы говорим? Давайте просто решим вопрос с этим судом.
- Как? – лаконично спросил Иоганн Вензее.
- Деньги, – так же лаконично ответил Рашид.
- Не получится, - ответил ему Хаддад Абу-Вазир, представитель концерна «Alemir».
- Почему? – спросил функционер Исламского банка развития.
- Потому, что они фанатики, - ответил Абу-Вазир.
Эксперт комитета Международного Валютного Фонда по Океании тихо фыркнул.
- В чем дело, мистер Джованелли? – строго спросил Иоганн Вензее.
- Вероятно, простуда, - без тени смущения соврал эксперт МВФ (вообще-то его просто развеселило, что исламисты сетуют на фанатизм каких-то не мусульман).
- В таком случае, - сказал Вензее, - я рекомендую вам принять какую-нибудь микстуру.
- Я уже принимаю ментоловые капли по часам, - снова соврал Джованелли.
- Что ж, надеюсь, вам это поможет… Так, о чем мы говорили?
- О судьях и деньгах, - напомнил Хусейн Салем Рашид, - я думаю: просто никто еще не предлагал им хорошую сумму. Vtuba jami al-kafir.
- Что сказал этот человек? - поинтересовался Накамура Иори у шефа INDEMI.
- Он сказал: «все неверные продажны», - светским тоном сообщил Гесс Фойш.
- Так, - топ-координатор кивнул, - а кто, кроме второго араба, понял, что он сказал?
- Этот, - ответил Фойш, показав пальцем на Иоганна Вензее.
- Держите себя в рамках! – возмутился специальный представитель ООН.
- Мы с полковником Фойшем как раз выясняем эти рамки, - ровным голосом произнес Накамура, - мы продвинулись, и теперь знаем, кто здесь задает стиль переговоров. Мне кажется, мистер Рашид готов продолжить и предложить нечто конструктивное.
- Назвать сумму? – спросил секретарь дальневосточного бюро ИБР.
Накамура молча улыбнулся, глядя на него. Араб кивнул и произнес:
- Десять миллионов долларов. По миллиону судьям, остальное - вам и полковнику.
- Мистер Рашид, - тут японец развел руками, - вы, наверное, шутите.
- Тогда сколько, мистер Накамура?
- Нет, мистер Рашид, пусть каждый играет свою роль. Вы начали называть суммы, вам надлежит двигаться дальше в этом направлении. Таков закон классического театра.
- Пятьдесят миллионов, - сказал араб, - и решайте сами, делиться с кем-то или нет.
- Это, - прокомментировал Накамура Иори, - уже ближе по качеству, но пока еще очень далеко от реальности по количеству.
- Пятьсот миллионов, мистер Накамура, но это последнее слово.
- Достойная цифра, - сказал топ-координатор, - и что вы за это хотите, мистер Рашид?
- Вы читали проект экономического восстановления Океании, - ответил секретарь ИБР.
- А вы слышали слова полковника Фойша, - напомнил Накамура, - зона, которая сейчас контролируется правительством Меганезии, примерно очерчена, поэтому давайте пока говорить только об этом. Если ситуация будет меняться, то можно будет поговорить об остальном. Если каждый раз делать один шаг, то постепенно решатся все задачи.
Хусейн Салем Рашид задумался и протянул ладонь к ноутбуку Гесса Фойша.
- Полковник, покажите мне карту того, что под вашим контролем.
- Вот, - лаконично ответил шеф INDEMI, явно ожидавший такого вопроса, и развернул ноутбук экраном к арабу. Тот кивнул, и некоторое время двигал пальцем вдоль линий картинки на экране, а потом обратился к топ-координатору:
- Вы верно сказали: надо каждый раз делать один шаг. Этот первый шаг будет: атоллы Тинтунг и Нгалеву в северной части архипелага Кука, и далее, в 500 километрах к юго-западу от них, острова Та-У и Офу в Восточном Американском Самоа.
- Вы назвали четыре пункта, значит это четыре шага, - спокойно ответил Накамура, - я понимаю, мистер Рашид, вы хотите установить удобный для вас режим в нескольких пунктах с аэродромами, включая столицу Меганезии, так, чтобы образовалась полоса, примыкающая к зоне США, Паго-Паго на восточно-самоанском острове Тутуила. Но, должен вам сказать, что островок Нгалеву заминирован, а саперов у нас нет.
- Вычеркивайте, - буркнул Рашид.
- Вычеркиваю, - топ-координатор что-то напечатал на своем ноутбуке и добавил, - а относительно островов Та-у и Офу надо спросить мистера Пенсфола, не возражает ли вашингтонская сторона.
- Такие решения только в компетенции президента, - ответил госсекретарь США.
- Не будем беспокоить господина президента, - сказал Хусейн Салем Рашид, - пусть вместо маленьких аэродромов Та-У и Офу будет аэропорт на острове Науру.
- Это можно обсудить, - спокойно ответил Накамура.
- А как быть с нашими интересами, мистер Накамура? - спросил Тянцай Баоцзю.
Меганезийский топ-координатор повернулся к нему:
- С какими вашими интересами?
- С интересами финансово-промышленной группы «UMICON», - пояснил тот, - мы не являемся формально представителями сингапурского государства, но наша ФПГ имеет достаточно тесные связи с истеблишментом, и если нам будут возвращены объекты на острове Раротонга, в южном секторе островов Кука, то мы сможем отблагодарить вас.
- В каком объеме вы сможете отблагодарить меня? – спросил Накамура.
- Давайте поговорим об этом потом с глазу на глаз, - предложил сингапурец.
- Втроем, - поправил Накамура, - я не могу вести переговоры без полковника.
- Хорошо, - Тянцай Баоцзю кивнул, - поговорим втроем.
- А сейчас, - вмешался Иоганн Вензее, - давайте решим общие вопросы. Во-первых, это восстановление кредитно-финансовой структуры, включая банковскую систему, и всех необходимых институтов, включая ипотеку. Мистер Джованелли изложит данную тему более профессионально.
Эксперт комитета Международного Валютного Фонда по Океании профессионально улыбнулся, взял в руку электронный пульт, и подошел к широкому экрану на стене.
- Я покажу ряд графических схем, достаточно удобных для общего представления…
… - В начале учреждается Центральный банк Меганезии. Корзина его стартовых активов создается за счет консолидированного кредита МВФ под залог золотых депозитов. Вы перевозите золотой запас в банк Бирмингем-Голд и банк Франсе-Дженераль, получаете депозитные сертификаты, под которые мы и будем вас финансировать. Далее, по мере возрастания потребностей вашего бизнеса в легальной денежной массе, мы поможем сформировать Национальный Земельный банк. Его активом должны стать свободные земельные участки, и пресноводные ресурсы, а также квоты на вылов рыбы. Сразу же сформируется спрос на цивилизованном рынке потребления природных ресурсов. Мы получим вот такую картину. Обратите внимание на рынок залога жилья.
… - Вот такая секторная диаграмма будет отражать финансовое состояние Меганезии, ориентировочно через год. На этом этапе страна перейдет к упорядоченной розничной торговле через сети супермаркетов с использованием преимущественно электронных платежных инструментов. Это позволит контролировать расходы граждан, а значит, и построить эффективную систему налогообложения. В правой части диаграммы виден принцип распределения налоговых поступлений, и схема обслуживания госдолга по консолидированному кредиту МВФ, с которого мы начали этот разговор.
- Все это очень познавательно, - произнес Накамура Иори, - но все, что вы перечислили, запрещено Великой Хартией, и пресекается высшей мерой гуманитарной самозащиты.
- Боюсь, я не совсем понял, - сказал Джованелли.
- За это расстреливают на месте, - лаконично пояснил полковник Фойш.
- Э… Что значит на месте?
- Это значит: суд длится не более часа, и расстрел сразу после вынесения вердикта.
Иоганн Вензее успокаивающе помахал ладонями.
- Все не так страшно. Мы сталкивались с подобными запретами. Все можно решить.
- Да, правильно, - поддержал Хусейн Салем Рашид, - у нас в исламе тоже есть строгие запреты на некоторые финансовые операции, например на ссуду денег под проценты, однако, мы давно построили систему исламского банкинга, соблюдающую все нормы шариата. Я думаю, для Меганезии подойдет исламский банкинг, внедрение которого получится естественным путем.
- В чем состоит этот естественный путь? – спросил Накамура.
- Естественный путь, - пояснил Рашид, - это приезд большого количества работников-мусульман на те территории, о статусе которых мы с вами уже договорились.
- Извините, - произнес топ-координатор, - я не помню, что мы о чем-то договорились.
- Ну, как же! Мы договорились о первом шаге из четырех пунктов, и об оплате вашей лояльности. Сумму мы согласовали: 500 миллионов долларов.
Накамура отрицательно покачал головой.
- Нет, мистер Рашид. Пока что я выслушал ваше предложение, но не дал ответа.
- Что вам мешает дать ответ?
- Очень простое обстоятельство, - ответил топ-координатор, - большинство граждан Меганезии крайне негативно воспринимают проекты такого рода. Можно попробовать объяснить гражданам выгоды новой политики, но любая попытка проводить реформы вопреки воле граждан, приведет к катастрофе. В Меганезии сложная экономическая и социальная обстановка. Сказываются последствия войны. У многих семей вообще нет жилища, но есть огнестрельное оружие, взрывчатка, и привычка к силовому решению спорных вопросов. Достаточно одной искры, чтобы началось кровавое побоище.
- В таких случаях, - сказал Пенсфол, - надо решительно применять полицейские силы.
- Увы, у нас не так много сил, - тут Накамура вздохнул, - а протестная публика может моментально объединиться в боеспособные группы и атаковать.
- Есть пример, - добавил полковник Фойш, - три эпизода деятельности ООН в Сомали. Битва за Могадишо в 1993-м, битва за Кисмайо в 2012-м, битва за Харгейсу в 2023-м.
- Да, - сказал Вензее, - не хотелось бы подобных ситуаций в Океании. Но, я думаю, мы вместе найдем выход. Я предлагаю заранее ввести миротворческие силы на Тинтунг, в частности, в Лантон. И начать реформу именно с Лантона, со столицы.
Полковник Фойш сделал вид, будто не догадался, что специальный представитель ООН применил домашнюю заготовку.
- Интересная идея, мистер Вензее. Но, как на это посмотрит Совбез ООН?
- Думаю, реакция будет нормальная. Я постараюсь вынести этот вопрос на голосование Совбеза в середине мая, чтобы обеспечить прибытие миротворцев в начале июня.
- Наши граждане - глубокомысленно произнес топ-координатор, - относятся с большим подозрением к миротворцам ООН. Если контингент будет вести себя нетактично, могут возникнуть серьезные проблемы сразу после их прибытия.
- Я понял, мистер Накамура. Мы найдем контингент из нейтральной страны. Возможно, Германия, Канада, Испания или Бразилия. В этом случае у вас нет возражений?
- Главное, - ответил Накамура, - чтобы возражений не возникло у наших граждан.
…
*7. Охота за гуманитарными ресурсами.
21 мая. Микронезия. Дальний восток Каролинских островов. Остров Косраэ.
Мировые СМИ назвали итоги переговоров на Американских Гавайях «ключевыми для будущего Океании», но у подавляющего большинства граждан Меганезии было другое мнение на этот счет. Такое мнение выразил ранним утром 21 мая, штаб-капитан Джон Саммерс Корвин, когда попивал кофе после завтрака на топ-бридже яхты «Матаатуа», одновременно читая с экрана ноутбука свежие новости.
- Накамура - политический эстет. Он инвертировал старую стратегию евро-оффи.
- В смысле? - переспросила Ригдис (которая больше всех из трех кйоккенмоддингеров интересовалась историей и политикой).
- В старину, - ответил штаб-капитан, - европейские оффи везли на Соломоновы острова дешевые стеклянные бусы и меняли у туземцев на золото. А теперь Накамура выложил стеклянные бусы на атолле Тинтунг, и европейские оффи повезут туда золото.
- По-моему, - сказала Эрлкег, отличавшаяся некоторой романтичностью, свойственной девушкам с фиалковыми глазами, - обманывать не очень хорошо для нашей репутации.
- Транзит, - отозвалась Лирлав, добавившая к своему исходному имиджу рыжеволосой зеленоглазой ведьмы базовый набор лаконичного сленга Великой Кокаиновой тропы.
- Какой еще транзит? – удивилась Эрлкег.
- Транзит - значит: мимо правил. Ведь оффи заточены на беспредел, поэтому никакие правила их не защищают. Пулю в лоб, тушку в море, золото на круг.
Штаб-капитан в притворном ужасе схватился за голову.
- О, Мауи и Пеле держащие мир! Где ты такого нахваталась?
- Преимущественно от капитана Ури-Муви Старка, с которым вы два дня пили пиво и обсуждали на этом жаргоне трафик каких-то сомнительных товаров на Тайвань.
Тут надо отметить, что неделю назад Корвин, в связи с истечением своего 4-месячного контракта, уступил место директора партнерства «Kraken-Kraal» экс-консулу Ури-Муви Старку, известному под прозвищем «Звезда Африки» и «Капитан Нормандия-Неман». Оставшись в старой команде внешним консультантом, основал новый, именной бизнес: «Summers Warf» на Косраэ. «В своей собственной норе», как шутил Ури-Муви Старк...
- У кэпа Ури-Муви было трудное детство в ЮАР, - авторитетно сообщил Корвин, - его родичи промышляли фальшивыми алмазами, и погибли из-за фатальных претензий со стороны покупателей, а несколько позже юный Ури-Муви сжег этих покупателей, из огнемета по правилам вендетты. И при таком начале жизненного пути от него нельзя требовать высоко-эстетической риторики, если ты понимаешь, о чем я.
- Ну, типа того, - неохотно согласилась Лирлав.
- …Теперь по существу, - продолжил он, - все сказанное насчет оффи - справедливо, но справедливо и замечание, что надо поддерживать нашу репутацию бизнесменов, всегда выполняющих условия сделки. Поэтому, я надеюсь, что Накамура не будет обманывать банду оффи, а даст им то, что обещал, не меньше и не больше. А во всем, что случится дальше, окажутся виноваты сами оффи. Прикиньте: ловкость рук и никакого обмана.
Ригдис с любопытством устремила на него взгляд своих глаз цвета льда.
- Ты думаешь, такой фокус у Накамуры получится?
- Думаю, что получится, но не спрашивай меня о деталях, я не в теме. Кстати, я тебе не говорил, что когда ты так смотришь, то становишься похожей на змейку из мультика?
- Ты не говорил. А к чему это?
- Просто так, - он улыбнулся, - позитивный артистический образ. Ладно, политику мы обсудили, а теперь, может, займемся хозяйством, как собирались?
- Уберем жуткий бардак в гараже? – уточнила Эрлкег.
- Исходно, - заметил Корвин, - это не гараж, а старая усадьба моей фамильной фермы. Бардак, кстати, не жуткий, а умеренный. Чтобы бардак стал жутким, требуется год, не меньше, а мы его создавали всего месяц.
- А мансарда? – спросила Ригдис.
- Это не мансарда, а такой второй этаж с чуть скошенными стенами. И, возможно, там вообще ничего нет. Туда десять лет не заходили, насколько мне известно.
- Зайдем – увидим, - спокойно резюмировала Лирлав.
Фамильная ферма Саммерс занимала участок два гектара недалеко от дамбы Лелу, и в настоящее время была похожа на джунгли Индокитая эпохи «вьетконговских войн». Фруктовые деревья соседствовали с дикорастущим бамбуком и папоротником, а на площадке размером с два футбольных поля, наблюдался архитектурный ансамбль из четырех великанских шатров (это были купольные ангары мини-фабрики). На краю аграрного запустения стояла усадьба смешанной конструкции (частично из бамбука, а частично из калиброванных досок) с присоединенным к ней пирсом из толстых бревен дерева кау. Кровля усадьбы была однородная: из гнутой жести, грубо приколоченной к каркасу из брусьев. По прихоти архитектора-оригинала, кровля не только закрывала мансарду (или второй этаж), но и продолжалась в виде длинного козырька над частью пирса. В общем, за первый месяц пребывания Саммерсов на Косраэ, были достигнуты результаты в производстве, но вот усадьба и ферма оставались неустроенными. С этим следовало что-то сделать, хотя бы из уважения к себе. А тут как раз свободный день...
Команда Саммерс начала ликвидацию беспорядка с первого этажа (ставшего резервным гаражом). Удивительно, сколько всего там успело оказаться. Сейчас на площадку перед усадьбой были извлечены полдюжины крупных образцов техники. Старый армейский «Хаммер» (который теоретически можно было починить), мини-трактор (почти на ходу), грузовой пикап (после ремонта он ездил, но не очень далеко), и три новеньких автожира – «йолоптера» (их откатили сюда из цеха, чтобы освободить там место). Далее следовали мелкие объекты, некоторые из которых имели практическое назначение, а другие давно утратили хозяйственную полезность и были свалены кучей в углу. В куче можно было увидеть сломанные грабли и лопаты, проржавевшую бензопилу, и еще россыпь ржавых гвоздей и погнутых стальных уголков. Основную часть кучи составляли старые гнилые доски, на которых уже выросли яркие оранжевые соцветия грибов-поганок.
Приглядевшись и заметив среди кучи мусора несколько колец криво свернутой ржавой колючей проволоки, Корвин заключил:
- Руками сюда не лезем. Я пошел к корейцам за мини-экскаватором.
- Кэп, - с сомнением в голосе произнесла Ригдис, - ты хочешь убрать это экскаватором?
- А тут только два варианта, - ответил он, - или экскаватором, или сразу динамитом.
- Динамитом жалко, домик, в общем, симпатичный, - высказалась Эрлкег.
- Вот и я о том же, - сказал Корвин.
- Я пока гляну, что в мансарде, ОК? - спросила Лирлав.
- На втором этаже, - поправил штаб-капитан, уже направляясь к соседнему участку, где обосновался один из взводов «вулканологов». Там можно было сходу снять фильм для агитпропа КНДР: «Комсомол под руководством Любимого Вождя и Учителя осваивает заболоченные земли». В колхозах КНДР, как известно, наблюдается обилие эмиссаров упомянутого Вождя, но нет модерновой аграрной техники. Здесь ситуация была прямо противоположная, и результат – соответствующий.
По участку, рационально разбитому на ровные ступенчатые поля, аккуратно двигались квадроциклы с навесными инструментами. На берегу лагуны, примерно в углу участка, торчал симпатичный 4-этажный дом в стиле футуристического кубизма, и с площадки перед ним был въезд на новый бетонный причал, около которого стояли два новеньких катамарана-траулера. Чуть в стороне располагался комплекс из трех арочных ангаров и круглой «самогонной башни» (дистиллятора топливного спирта). Этот комплекс имел отдельный причал, у которого сейчас стояла «самоходная черпалка». Еще две таких же черпалки ползали по огромному прямоугольному бурому пятну, огороженному яркими плавучими пластиковыми трубами. Планктонная ферма. Плафер. Самый эффективный источник комбикорма, а также – топливного спирта и строительного морского хитина.
Корвин видел эту грунтово-морскую агроферму каждый день, и все-таки не переставал удивляться. «Классно они сделали, хотя сами, типа, городские…». Тут его окликнули.
- Aloha, кэп Корвин! Кого ищешь?
- Aloha, лейтенант Хон-Мун.
- Аспирант Хон-Мун, - хитро улыбнувшись, поправил молодой кореец, - мы тут ученые-агрономы по вулканическим почвам, ты помнишь? Конспирация!
- Ну, извини, аспирант, - штаб-капитан Корвин тоже улыбнулся, хлопнул его по плечу, и спросил, - у вас тут свободный мини-экскаватор найдется примерно на час?
- Конечно, кэп! Aita pe-a! Тебе колесный или гусеничный?
- Колесный, с широким ковшом-кузовом. Мне надо выгрести из дома всякий хлам.
- Ого! - воскликнул Хон-Мун, - У тебя в доме так много хлама, что нужен экскаватор?
- Ага. Исторически так сложилось. Лет десять не жил никто. Мы с девчонками месяц собирались навести порядок. Вот, собрались.
- Тогда понятно… Ну, пошли, кэп, выберешь экскаватор, который понравится.
…
…Кйоккенмоддингеры продолжали деятельность в усадьбе и вокруг. Ригдис и Эрлкег взялись за обследование старого «Хаммера», а Лирлав (как и собиралась) приступила к инспекции мансарды (или второго этажа). Попытка подняться по лестнице с треском провалилась. В смысле, провалилась сама лестница. Упав с высоты чуть более метра, Лирлав мысленно поблагодарила пожилого дядьку - школьного учителя физкультуры, который привил подопечным подросткам несколько важных умений, например: как не сломать ничего в своем организме при внезапном падении с лестницы. Набравшись терпения, кйоккенмоддингер перешла к вдумчивой осаде мансарды. Она проверила на прочность торчащие балки потолка и, выбрав безусловно надежные, использовала их в качестве гимнастического снаряда. Прыжок – хват – подтягивание – выход на руках.
- …Блин! – этот возглас был вызван загадочным зрелищем, представшим перед ней в мансарде. На стропилах висели дюжины три бурых тряпичных мешков размером с футбольный мяч. И эти мешки двигались, будто внутри сидела какая-то живность.
- Блин!!! – воскликнули Эрлкег и Ригдис во дворе, когда увидели, что из-под кровли вылетают то ли мешки, то ли старые тряпки. Естественным импульсом было крикнуть: «Лирлав, какого черта ты выбрасываешь мусор во двор?». Но две девушки не успели произнести это, как мешки-тряпки вышли из фазы парашютирующего падения в фазу активного машущего полета, а потом повисли на ветвях деревьев вокруг усадьбы.
- Девчонки, вы видели!? – восторженно крикнула Лирлав сверху, - Тут такие летучие мышки! Они классные! И они, по ходу, живут у нас в доме!
- Правда, классные! - согласилась Эрлкег, - только это скорее летучие лисицы.
- Девчонки! – продолжила Лирлав, - Тащите видео-камеру! Это надо снять! Я думаю, другого случая снять этих лапочек днем не будет, они же ночные, наверное.
К моменту, когда подкатил Корвин на мини-экскаваторе, все три кйоккенмоддингера увлеченно снимали на видео поведение летучих лисиц. Рукокрылые уже поняли, что вторжение в их спальню не несло угрозы, теперь по одному возвращались «домой», с некоторым изяществом влетая под кровлю.
- Кэп, ты видишь?! – крикнула Лирлав.
- Вижу, - сказал он, – это просто кэлонги. Они по ночам воруют фрукты. Прикольные существа, в чем-то, кстати, полезные. Они опыляют фруктовые деревья.
- А ты знал, что они живут на твоей мансарде?
- На втором этаже, - в очередной раз поправил ее Корвин, - нет, я не знал, но ничего особенного. Кэлонги часто селятся под крышами заброшенных домов.
- А их можно приручить? – спросила Эрлкег.
- Так, отчасти. Но, кэлонг это не собака. Глубокого взаимопонимания не жди.
- Я и не жду. Просто, здорово будет их погладить, почесать за ушком.
- Aita pe-a. С завтрашнего дня начнем их прикармливать. А сейчас я все-таки уберу с первого этажа ту кучу хлама.
- Но ты опять напугаешь этих летучих лисичек!
- Не напугаю. Им по фиг, что происходит внизу, если к ним наверх не лезут.
С этими словами штаб капитан повернул ручку акселератора и въехал через широкий дверной проем внутрь усадьбы. Оттуда послышался хруст, звон и дребезжание. Битва с мусорной кучей началась, и ее ход выглядел драматично. Несколько раз стены усадьбы вздрогнули, задетые экскаватором, но не покосились. Правда, из оконных проемов от сотрясений вылетели последние оставшиеся стекла, но это, в общем роли не играло. В финале, под аплодисменты своей команды, водитель вывел экскаватор на двор, а затем вывалил «добычу» из ковша-кузова на достаточно широком глинистом пятачке.
- Снайперская работа, кэп, – оценила Ригдис, - а что с этим дальше?
- Дальше я вырою яму, сброшу туда мусор, закопаю, и заровняю.
- Ясно. А видео-съемка разрешается?
- Конечно, если хочешь. А зачем тебе?
- Ну, мы спонтанно решили залить на блог что-то типа фильма, как мы тут живем. Ты понимаешь, у нас в Канаде остались подружки, не то, чтобы очень близкие, но все же, хорошие. Они нам иногда помогали, а теперь сгорают от любопытства: как мы тут?
- Хэх! А что будет в фильме кроме пилотажа кэлонгов и битвы с мусором?
- Ну… - встряла Лирлав, - …Мы у тебя хотели спросить. Ты же тут родился и вырос.
- Достопримечательности? – уточнил он.
- Да, типа того.
- ОК, - он кивнул, - сейчас, зарою этот хлам, потом верну корейцам экскаватор, потом предупрежу ребят в цеху-лаборатории, что мы уезжаем, и дам им кое-какие указания, а потом стану вашим гидом в познавательной экскурсии по Косраэ.
- А Голубая Дыра в программе будет? – спросила она.
- E-o! – утвердительно ответил штаб-капитан.
…
Особенность Косраэ в том, что большая часть достопримечательностей расположена на востоке вокруг дамбы к островку Лелу, на берегу и в лагуне. В частности, Голубая Дыра - фигурная чаша в дне лагуны. Вообще-то, лагуна мелководная, но эта чаша диаметром 200 метров, достигает 20 метров в глубину. То, что надо людям, для которых фридайвинг не просто хобби, а, часть религии. Что касается Корвина, то он любил понырять с маской и трубкой, но в пределах 5 метров. Более глубокие погружения (с аквалангом или без) он воспринимал как работу, это его не развлекало. Он согласился нырять в Голубой Дыре только потому, что экипаж горел желанием снять такой эпизод в фильме, и требовался оператор видео-камеры. Что ж, берем с яхты простой аварийный акваланг, и вперед…
…Дайвинг завораживает. Подводный мир - почти другая планета, с серебряным небом, неощутимой гравитацией и мягкими полутонами, смещенными в синюю зону спектра. Коралловые рыбки кажутся вам причудливыми, но они – дома, это вы - инопланетянин. Поэтому, рыбки смотрят на вас круглыми от удивления глазами: «что за фигня в нашей родной акватории»? Нервные осьминоги бледнеют от ужаса, а потом мигом принимают окраску окружающих кораллов и будто исчезают. А вы продолжаете парить в плотной пустоте, над сюрреалистическими коралловыми каньонами, с причудливо-скользящим узором из полутонов и полутеней. А впереди все обрываются в темную бездну... Если смотреть с поверхности, то Голубая Дыра имеет цвет, а под водой это жерло тьмы. Но (удивительное дело) спускаясь в нее, вы не переходите границу тьмы, а просто краски окружающего мира сливается в однотонную синеватую зелень. Потом, появляется дно, такое же однотонное. А если глянуть вверх, то там мерцающее пятно - далекое солнце.
Кого-то это приводит в невообразимый восторг, а вот Корвин был равнодушен к зову глубины. Для него за отметкой 5 метров начиналась зона осознанного риска. Никаких эмоций, только разумная настороженность, как за штурвалом самолета в ходе боевых действий. Сейчас он просто был видео-оператором – снимал на камеру, как резвятся в «подводном космосе» три радостные обнаженные девушки - кйоккенмодингеры. Они воспринимают глубину, как стихию-мать, и хотят выразить это в подводном танце, и задача Корвина - снимать так, чтобы это восприятие и желание отразились в фильме.
…Позже, кйоккенмоддингеры уговорили его стать ненадолго «киноактером», и тоже немного поплавать в стиле натуралистического фридайвинга. Он нырнул поочередно в компании Эрлкег, Лирлав и Ригдис. Не до дна, а метров на десять. После съемки этого тройного эпизода, команда вернулась на берег, чтобы перейти к следующему пункту программы: пикник у водопада в лесу гигантских деревьев кау. Водопад с мелодичным щебетом вливался в заводь, основательно заросшую восхитительными кувшинками, и кйоккенмоддингеры придумали новое развлечение: украсив себя стеблями цветущих кувшинок сыграть русалок. Получилось не очень убедительно, зато весело. А за чаем с булочками Корвин рассказал, как понапе (античные туземцы Косраэ) делали каноэ из пустотелых стволов кау, и пересекали всю Микронезию под парусами из циновок. Эта история вызвала легкую грусть (чем были понапе, и чем стали их потомки, попавшие в зависимость от миссионеров и прочих оффи). Но, таков был пролог к главному пункту экскурсии: руинам циклопического каменного лабиринта на островке Лелу.
Стены лабиринта были похожи на поленницу, только сложенную не из деревяшек, а из многотонных глыб темно-серого камня, имеющих почти правильную форму.
- Зачем люди понапе это строили? – тихо спросила Ригдис.
- Не знаю, - Корвин пожал плечами, - никто не знает зачем, и никто не знает, как.
- Вопрос «как», - заметила Лирлав, - много где непонятен. Есть Стоунхэндж, и великая колоннада Баальбека, и пирамиды в Египте и в Мексике.
- Дело в том, - ответил штаб-капитан, - что в странах, которые ты назвала, можно было собрать огромную толпу рабочих. А на Понпеи и на Косраэ, никогда не обитало более дюжины тысяч людей. И 2000 км до ближайшей земли со значительным населением.
- Ладно, - сказала Лирлав, - значит, в Микронезии на одну загадку больше. А какие есть предположения? Что говорит наука, и что говорят мифы?
- Мифы есть разные. Про маленьких троллей - менехуна, строивших стены за время от заката до восхода. Про магов, двигавших каменные блоки по воздуху. И про драконов Лемурии, плавивших базальтовые скалы своим дыханием. В фирме «S.A.M», семейной команде Малколмов, где я работал, легенда о драконах Лемурии очень популярна. Вы знакомы с мичманом Рут Малколм, она, наверное, рассказывала вам.
- Да, Рут рассказывала, - Лирлав кивнула, - это красивая легенда. Ну, а как наука?
- Наука тоже говорит про Лемурию. В центре Микронезии мог существовать остров, примерно того же размера, как Вити-Леву, крупнейший остров Фиджи. Но это было примерно в конце последнего Ледникового периода, 10 тысяч лет назад.
- А в Микронезии тогда уже были люди?
- Неизвестно. Первобытная история тут началась между 5 и 45 тысячами лет назад.
- История - точная наука, - ехидно прокомментировала Эрлкег, - мы это поняли еще в Канаде, когда правительственные агитаторы против сект пытались доказать, что древние кйоккенмоддингеры не были кроманьонцами, и у них не было матриархата. Профессор Найджел Эйк, автор нашего научного фундамента, растер этих агитаторов в порошок.
Корвин немного удивленно погладил макушку.
- Первый раз слышу о том, что у вас такой весомый научный фундамент.
- Профессор Эйк, - сказала Ригдис.- классный дядька, вроде тебя, но раза в два старше.
- Хэх! – штаб-капитан улыбнулся. - Хотел бы я остаться классным дядькой к его годам.
- А хочешь прочесть его книгу «Эхо лунной богини»? - спросила она.
- С удовольствием, - сказал он, - название сразу внушает…
- Сегодня, - встряла Лирлав, - начинается Неделя силы Полной Луны.
- И… - продолжила Эрлкег, вопросительно посмотрев на Ригдис.
- …Мы тебя приглашаем, кэп Корвин, - договорила та.
- ОК, - он кивнул, - а когда и куда приходить?
- На восходе Луны, на мангровую отмель Инуа, что напротив парковки «Матаатуа».
…
Вечер и ночь 21 – 23 мая. Мангровая отмель Инуа.
Здесь мангровые заросли, захватившие берег и литораль, расступались, пропуская в залив Лелу еле заметный миниатюрный полуостров - как песчаный язык, осторожно лакающий морскую воду. Перед восходом Луны, кйоккенмоддингеры разожгли маленький костер и сварили в глиняном котелке горьковатый освежающий травяной напиток. Корвин не без оснований подозревал, что это – экстракт какого-то галлюциногена (из тех, что обычно применяются в шаманских ритуалах), но нет. Психотропный эффект был совсем легким, примерно как у кофе, или скорее, как у мате.
- Зачем что-то еще, если есть Луна? - отозвалась Ригдис, отвечая на его невысказанные подозрения.
- Я не спец, и просто не знаю, - ответил штаб-капитан.
- Зачем сейчас знать? Просто слушай шепот неба, - посоветовала Эрлкег.
- Девчонки! – воскликнула Лирлав, - Надо все-таки объяснить кэпу!
- Спросит – объясним, - лаконично ответила Ригдис.
- Ну… - произнес он, - …Мне вообще странно. Я думал у вас чисто женские фестивали.
- Некоторые да, - ответила она, - но не этот.
- Понятно. А есть какие-то правила? Или роли. Или…
- …Нет! - весело перебила она, и пружинисто вскочила на ноги, - Мы играем с Луной, и правила не нужны. Попробуй, поймай меня!
…С абстрактной точки зрения, взрослому дядьке не к лицу играть в пятнашки, но если смотреть более конкретно, с учетом компании, то почему бы и нет? Матч (или забег по умеренно-пересеченной местности с полосами мелководья) длился минут пять. Можно признаться, что этот бег был поводом, чтобы Ригдис, осматриваясь при неярком свете взошедшей Луны, нашла площадку, на которой она желает быть пойманной. Корвин «поймал» ее, осторожно взяв за руку.
- Мне кажется, - тихо и чуть иронично сказала она, - что ты боишься, кэп.
- Скажем так: я не совсем ориентируюсь в ситуации, - ответил он.
- Кэп, не усложняй, и не говори лишних слов.
К такой рекомендации следовало прислушаться, и Корвин повел себя естественно, без оглядки на специфику кйоккенмоддингера. «Пусть, - сказал он себе, - это будет просто романтическое свидание на природе при луне, такая вспышка любви, не затененная ни прошлым, ни будущим». Кажется, так сказала себе и эта девушка с глазами цвета льда, однако ей не хватало элементарного опыта. «Вот так случай, - подумал Корвин, - что за мужчины у нее были? Баптисты-невротики? Ладно, будем исходить из постулата, что у здоровой девушки непременно есть здоровые инстинкты, и надо только включить их». Около четверти часа прошло в фазе неопределенности, и только потом постулат начал подтверждаться. Движения Ригдис приобрели четкий ритм: плавный, непрерывный, и ускоряющийся. Корвин успел подумать: «у нее зверски сильное тело!», а несколькими минутами позже: «ух, блин, это у нее оргазм такой?!». И не ошибся.
Потом он просто лежал рядом и осторожно разглаживал тело Ригдис. Ноги снизу вверх, дальше слишком напряженные мышцы живота, затем грудь, шею…
- Корвин… - тихо сказала она.
- А? – отозвался он.
- Просто, Корвин… Корвин… Корвин…
- Ригдис, - он улыбнулся, и провел пальцем по ее боку, едва касаясь кожи.
- Щекотно, - сообщила кйоккенмодингер, а потом переместилась в сидячее положение, похлопала себя ладонями по бедрам и вздохнула, - Все как-то очень странно.
- Влияние Луны? – спросил штаб-капитан.
- Не знаю… - она встала на ноги и гибко потянулась, будто хотела достать кончиками пальцев до мерцающих искорок звезд… - подожди здесь 10 минут, кэп, ладно?
- Aita pe-a, - сказал он, - а ты уверена, что 10 минут вам хватит, чтобы посекретничать?
- Да, я уверена. Мы успеем посекретничать и сварить еще порцию травяного чая.
…
Когда Корвин вернулся к стоянке в оговоренное время, там была только Эрлкег. Она улыбалась, глядя на язычки пламени в костре.
- Я не помешаю? – спросил он.
- Как раз нет, - она покачала головой, - хочешь чая?
- С удовольствием. А ты составишь компанию?
- Да, - девушка с фиалковыми глазами наполнила две чашки травяным чаем, - расскажи какую-нибудь историю, кэп. Любую, на твой выбор.
- Тогда, - сказал он, - могу предложить историю человека по фамилии Брейвик.
- Тот дядька, Андерс Брейвик, норвежский стрелок 2011 года? - спросила она.
- Нет, та девушка, Брюн Брейвик, бывшая фельдфебель спецназа Бундесвера.
- А! Брюн! Я не знала, что она Брейвик!
- Просто вы с ней мало общались на верфи «Kraken Kraal».
- Да, мы мало общались, она мечется, как биллиардный шар, бум-бум-бум от бортов. Совершенно такой же характер, как у ее бой-френда.
- В общем, да, – согласился Корвин, - характеры у фельдфебеля Брюн Брейвик и обер-лейтенанта Рикса Крюгера похожи. Может, поэтому они оказались в одном батальоне миротворцев YEFOR в Аденском заливе, и далее, уехали на атолл Фараулеп по моему рабочему приглашению. А послезавтра они приедут сюда. На Фараулепе им уже стало немного скучно, там теперь налаженное производство. Впрочем, главное - другое.
Эрлкег артистично расширила глаза и прошептала:
- Какая-то интрига?
- Ну, типа того. Ты что-то говорила про биллиардный шар. E-oe?
- E-o. А при чем тут биллиардный шар.
- Ну, дело в том, что Брюн Брейвик объективно собирается стать мамой, а для девушки североевропейского происхождения природная среда холмистого острова вроде Косраэ подходит лучше, чем природная среда атолла Фараулеп, где ландшафт плоский, где нет пресноводных озер и речек, и где вся флора - кокосовые пальмы и колючие кусты.
- Надо же… - протянула Эрлкег, - …Я не могу представить себе Брюн с животиком.
- Мне тоже трудно представить, хотя месяца через три мы, вероятно, это увидим. Но, я полагаю, что причина переезда Брюн и Рикса сюда связана еще и с германцами. С теми ребятами, неохиппи, которые прилетят к нам 25 мая.
- Тяга к соотечественникам? - предположила она.
- В обе стороны, - уточнил он, - у соотечественников тоже тяга к ним. Несостоявшаяся свадьба Крюгера и Брейвик в Йемене из-за отказа Брейвик поменять «анти-исламскую фамилию» на «политкорректную» фамилию мужа, и их смелое дезертирство по Мосту Хареба через Сомали… Пиратская романтика. Хэх! В общем, они стали говоримы о.
- Смелое дезертирство?– переспросила Эрлкег.
- Звучит странно, - признал Корвин, - но в той ситуации, это был смелый поступок. И воспользоваться Мостом Хареба, это не менее смелый шаг.
- Кэп, если бы я еще знала, что такое «Мост Хареба»…
- Это название воздушного моста, созданного Ашуром Харебом для переброски как бы фермеров народа шангаам, сомалийских огнепоклонников, сюда в Микронезию.
- КАК БЫ фермеров? - с подозрением в голосе произнесла она.
- Да. Как бы. Но это другая история. Короче: Брюн и Рикс смелая парочка.
Кйоккенмоддингер с фиалковыми глазами, соглашаясь, кивнула.
- Да уж. Я бы сдрейфила лететь по такому мосту с сомалийскими КАК БЫ фермерами.
- На самом деле, - сказал он, - эти шангаам нормальные ребята. Ты увидишь. Команда Хареба занимает позиции в 1000 км к востоку от нас, на Бутаритари в Вест-Кирибати.
- Ни фига себе соседи… - пробурчала она.
- Эрлкег, я же говорю: они нормальные, и это другая история.
- Ладно, кэп. А какая история – та?
- Вот! – он поднял палец к небу, - Та история - про банду Черных Акул из народа чуук.
- Еще какие-то сомалийские пираты?
- Нет, это туземцы. Вспомни карту. Острова Чуук, это в 700 милях от нас. Если идти на восток отсюда, то сначала будет Понпеи, потом Чуук, потом Волеаи и Фараулеп, потом Гранд-Йап, и архипелаг Палау, за которым Филиппинское море.
- Да, я помню. Просто ты начал про Сомали, и я как-то не сориентировалась.
Штаб-капитан улыбнулся и продолжил:
- Чуук попал под каток американской помощи несколько иначе, чем Косраэ. Здесь, на Косраэ было 6000 жителей, и на всех хватило риса и бройлеров, и льготных кредитов. Другое дело - Чуук, где при той же площади 100 квадрат-км, 50 тысяч жителей, и там не хватило. При этом Чуук – это Гибралтар северной Океании. Транспортный узел. Мне приходилось бывать на центральном атолле. Там треть суши и литорали была завалена металлоломом, еще треть занята асфальтом, складами и офисами, а на последней трети непонятно как жили туземцы. Они что-то воровали для перекупщиков-китайцев, а если повезет, то обслуживали иностранных туристов-дайверов. Так было год назад.
- Что ж, - сказала Эрлкег, - все лучше, чем умирать от ожирения, как туземцы Косраэ.
- Наверное, лучше, - согласился он, и продолжил, - в туристический бизнес было не пробиться юниорам из нищих семей, и они придумали продавать туристам сувениры с кораблей затонувших в лагунах в ходе авиа-налетов Второй Мировой войны. Вот эти юниоры назвали себя бандой Черных Акул. Банда - поскольку бизнес нелегальный, и рискованный. Лазать в режиме фридайвинга в корпуса старых кораблей – не шутки.
- Еще бы! – со знанием вопроса подтвердила кйоккенмоддингер.
- Это, - сказал Корвин, - кормило банду Черных Акул до конца января текущего года, а потом Чуук перешел под контроль Конвента, и туризм завял. Вероятно, эти юниоры в поисках денег вляпались бы в говно, если бы Крюгер не нашел их раньше. Так что мы получим полсотни реальных туземцев-понапе. Это позитивно!
- Кэп, у тебя такая интонация, будто речь идет о сиамских кошках. А это ведь люди!
- Да, это люди, мальчишки и девчонки, которым мы можем помочь.
- Ты знаешь, как, кэп? Ты когда-нибудь работал с трудными подростками?
- Я работал с разными ребятами, и знаю: чем они моложе, тем легче перестраиваются. Конечно, надо заинтересовать их, но кое-что уже придумано и реализуется. Вот так.
Эрлкег протянула руку и провела ладонью по его плечу.
- Трудно тебе поверить, кэп, но ты, кажется, обычно не бросаешь слова на ветер.
- «Кажется» и «обычно», - с улыбкой, отметил Корвин, - типа, комплимент, да?
- Просто, - пояснила она, - я на опыте убедилась, что нельзя доверять мужчинам.
- Не доверяй, если ты считаешь такую стратегию правильной.
- Тебе, кэп, я почему-то доверяю.
- Подумай как следует, Эрлкег. Может, лучше доверять не мне, а своему опыту?
- Вот, черт! - она вздохнула, - Неправильный поворот! Давай, сделаем шаг назад!
- Как далеко назад? – спросил он.
- Не знаю… Черт!.. Не надо делать шаг назад, кэп. Давай лучше шаг вперед!
По обстановке не требовалось пояснений, что такое «шаг вперед». И, что удивительно, предшествовавший сумбурный разговор создал какой-то особый контакт между штаб-капитаном и мечтательно-резковатой девушкой-кйоккенмоддингером. Довольно редко бывает, что двое понимают друг друга с первого прикосновения эротической игры, не отдавая себе отчет в том, почему и как это происходит. Просто звук дыхания, мимика, напряжение мышц, прикосновения к коже, дарят чувство партнера настолько четкое и безошибочное, как если бы один мог взглянуть на мир глазами другого…
…Получился гармоничный, нежный танец двух сплетающихся и расплетающихся тел. Почему-то Эрлкег хотела, чтобы местом игры был не берег, а мелководье, где волны, совершенно не океанские, а мягкие и пологие, создают такое странное ощущение, для которого Корвин придумал название. И, он сообщил это Эрлкег, когда они лежали на мокром песке, глядя в небо, по которому медленно катился яркий диск Луны.
- Волшебный секс втроем: женщина, мужчина и кусочек океана.
- А Луна? - спросила кйоккенмоддингер.
- Мне кажется, - ответил штаб-капитан, - Луна - не участник, а такой медитирующий наблюдатель. Но, я не буду спорить, если ты скажешь, что лунный свет участвует.
- Луна всегда участвует, как и океан, - тихо сообщила Эрлкег, - жизнь это дар Луны и океана. Миллиарды лет назад первые существа зародились в полосе приливов, а ведь приливами и отливами управляет Луна.
- Кажется, - сказал Корвин, - это профессор Найджел Эйк, «Эхо лунной богини».
- Да, верно! - Эрлкег удивилась, - А ты уже прочел?
- Пока я добрался только до третьей главы, а это во второй.
- Да, кэп. А ты хочешь спросить про Лирлав?
- В такую ночь, я предпочитаю не спрашивать. Вдруг, это нарушит какое-то правило.
- Ригдис тебе говорила: когда мы играем с Луной, правила не нужны. Спрашивай.
- ОК. И как дела у Лирлав?
- Лирлав рыжая и зеленоглазая, - ответила Эрлкег.
- Хэх… Я в курсе. И что это значит?
- Это связь с Солнцем, разве непонятно?
- Ну… Наверное, в магическом смысле это так, - согласился Корвин.
- Поэтому, - продолжила кйоккенмоддингер, - скорее всего, она придет, когда начнут бледнеть звезды. Или когда небо на востоке приобретет цвет зари. Или, когда сверкнет первый солнечный луч. Хотя, она, как и все мы, сама решает, когда прийти.
- Хороший принцип в жизни, - заметил штаб-капитан.
- Да, - сказала она, и предложила, - плыви к яхте, кэп. Ты, наверное, хочешь посмотреть электронную почту и новости. А потом ложись спать. Мы втроем еще побудем здесь.
…
Доплыть до «Матаатуа», стоявшей у причала, было делом пяти минут. За эти минуты Корвин сбросил некоторую сонливость, накатившуюся после необычной секс-сессии, и пришел к выводу, что Эрлкег права: надо глянуть и почту, и новости. Взобравшись по шторм-трапу на борт, он устроился с ноутбуком на циновке прямо на палубе, где очень умеренно обдувал ночной бриз, и в воздухе чувствовался легкий, но резкий запах цветов.
Закурив крепкую «фиделевскую» сигару, штаб-капитан открыл почту. В ящике, кроме обычной чепухи, было несколько писем от товарищей по авиа-отряду, и от случайных подружек. Все в стиле «Хэй, как дела?» или «Мы классно оторвались, оцени клип!!!». Ответив им в том же легком стиле, он перешел к деловым письмам. Несколько персон заказывали цикло-парусные яхты «легкой» (10-метровой) версии. Коллеги по авиации интересовались его мнением по новым проектам, и со своей стороны излагали мнение относительно модели «колесного» автожира (йолоптера). Знакомые эксперты-физики из Университета Таити давали умеренно-позитивную оценку FPE-двигателя Штельцера… Напечатав десяток ответов, Корвин пока завершил дела с почтой, выпил стаканчик хинного тоника со льдом (кофе как-то не хотелось), и переключился на свой любимый новостной сайт – новозеландский дайджест «Kiwi SMS Info» (KSI).
За день 21 мая ничего принципиально нового в планетарной политике не произошло.
По крайней мере, так сообщали ведущие мировые СМИ.
Некоторый объем текущих новостей относился к Океании.
«Кровавый хаос, созданный террористическими действиями боевиков Конвента, был практически преодолен» (такова была формулировка CNN).
«Переходное правительство Накамуры» (как это называли политологи) пригласило на «разоренные острова, стоящие на грани гуманитарной катастрофы» миротворцев ООН, первые из которых должны были прибыть на Острова Кука через две недели.
Будущее Конфедерации Меганезия виделось TV-обозревателям, как «восстановление суверенитета малых тихоокеанских стран в рамках конфедеративного содружества под наблюдением Совбеза ООН». Бывшие французские колонии в Полинезии и Меланезии должны были войти в это содружество, как «самоуправляемые территории в свободной ассоциации с Францией».
Разумеется, еще предстояло восстановить работу банков, вернуть земли их «законным собственникам», созвать Учредительное собрание, и принять конституцию Меганезии «аналогичную Вестминстерскому статуту для Британского Содружества».
У международных аналитиков не было сомнений, что все это произойдет примерно к Новому году, после принятия необходимых резолюций Генеральной ассамблеей ООН.
…
Корвин закрыл сайт KSI, и подумал: «Нам повезло, что мировой истеблишмент впал в маразм со времен краха Восточного блока и снятия угрозы термоядерной войны. Они убеждены: все, кроме, разве что, условно-красного Континентального Китая, обязаны подчиниться им, но Континентальный Китай уже стал привычной константой. Они не допускают даже мысли, что Накамура морочит им голову, как при игре в покер». Тут Корвин посмотрел в угол, где были цифры таймера, и решил: пора ложиться спать.
Приняв жестко-контрастный душ, он пошел в каюту, завалился в койку, и мгновенно выключился под шелест пластиковых шторок под легким ветерком… Наверное, он бы проспал до 9 утра, но в какой-то момент, в поток легких иллюзий, начало пробиваться ощущение, что рядом есть кто-то… А потом – тихий шепот на ухо:
- Кэп, ты такой смешной, когда спишь.
- Лирлав? – пробурчал Корвин, открывая глаза.
- Да, я подумала: вдруг ты захочешь встретить рассвет вдвоем с кем-нибудь?
- Точно захочу, после того, как приведу себя в порядок.
- Приводи и возвращайся быстрее, а то я буду скучать.
- Ясно, - сказал он, и пошел приводить себя в порядок, по дороге бросив взгляд на часы. Время: 5 утра. До астрономического рассвета еще примерно час…
…В ходе приведения себя в порядок, Корвин подумал: «надо ли бриться?». Обычно он вставал в 7:30 и брился между физзарядкой и завтраком. Это была не какая-то военная привычка, а рабочая. Штаб-капитан считал себя, в основном, гражданским субъектом, поэтому даже на войне старался организовать для своих бойцов что-то близкое к быту мирного времени. А сейчас, кстати, время считалось КАК БЫ мирным, хотя некоторые команды (в частности, его, Корвина, команда) были по умеренно-секретной директиве милитаризованы с середины апреля. Короче: время в минуте от войны, но никому пока неизвестно, в какой момент эта минута истечет… Тут, Корвин одернул себя, выбросив посторонние в данный момент мысли на периферию мозгов. «Вот еще не хватало мне думать про милитаризацию ни свет ни заря! - подумал он, - И, кстати, бриться не надо, поскольку морда не очень обросла, а легкая колючесть нравится многим девушкам. По околонаучной версии, это будит в них генетические воспоминания о до-человеческих временах, когда здоровые мужские особи отличались крепкой упругой шерстью…».
Штаб-капитан отправился на свидание в свою каюту слегка небритым. Там Лирлав по неизвестной причине включила лампочку над рабочим столом, и ее короткая стрижка выглядела, как слишком рыжее солнышко на детском рисунке.
- Кэп, я похожа на ведьму? – полюбопытствовала она.
- Вопрос сложный, - произнес он, укладываясь на койку. Койка, между прочим, была слишком узкой для двух особей homo sapiens, и Лирлав, быстро повернувшись, заняла удобную позицию: лежа одним боком на койке, а другим – на Корвине.
- А почему это сложный вопрос?
- Ну, понимаешь, ведьмы бывают североатлантические, они рыжие и зеленоглазые. А бывают африканские, монгольские, южноамериканские, и здешние австронезийские.
- Значит, я похожа на североатлантическую ведьму, - заключила Лирлав.
- Так точно. А это для тебя имеет значение в данный момент жизни?
- Конечно! Разве ты не знаешь, как важно для женщины видеть себя со стороны?
- Я про это слышал.
- Ага! Ты слышал! А почему ты мной не восхищаешься? Знаешь, как это важно?
- Все ОК, я восхищаюсь, - возразил он, - просто, я еще не начал это выражать. Сейчас я определю точку старта, и от нее начну восхищаться. Пусть этой точкой будет нос. Это маленький, гордый, чуть вздернутый носик, с развитыми крыльями, способными, если захотят, ярко выражать эмоции. Например, удивленное любопытство, как сейчас. Мы, конечно, не остановимся на носе, а перейдем… Например, к лопаткам. Но, тебе надо перевернуться, потому что сейчас они вне моего обзора… Вот так. Теперь ими можно восхищаться. Лопатки нежные и чувствительные. Вот, я провожу по ним ладонью…
…Лирлав оказалась совершенно не готова к тому, что ее тезис о восхищении будет так буквально воспринят. Корвин еще не успел дойти в своем предметном восхищении до живота и бедер, а рыжеволосая кйоккенмоддингер уже балансировала на грани легкого эротического экстаза. Тогда же, приближающийся восход солнца сделал лампочку над столом – ненужной. До первого солнечного луча оставались считанные минуты…
…Следующий час провалился куда-то. Точнее, он лежал будто в другой реальности, и покинув эту реальность, было сложно вспомнить цепочку событий, как сложно бывает восстановить логическую последовательность сюжета пролетевшего сна. Лирлав снова заняла позицию: одним боком на койке, а другим – на Корвине.
- Кэп, скажи, а почему все вот так?
- Как вот так? - спросил он, любуясь солнечными бликами, будто запутавшимися в ее рыжих волосах.
- Почему мне кажется, что ночь любви ничего не поменяла между нами?
- Поменяла, - возразил он, - теперь мы лучше знаем друг друга.
- Нет, я не об этом, - чуть сердито сказала она, - везде сказано, что после этого мужчина начинает воспринимать женщину, как свою собственность.
- Лирлав, ты, пожалуйста, не обижайся, но книжки, которые ты читала по этой теме, не представляют мнения всех психологов, и вряд ли слово «везде» тут годится.
- Но, кэп, в жизни это так! Иногда после первого секса, и почти всегда после свадьбы.
- Хочешь, пойдем на топ-бридж, выпьем горячего шоколада? - спросил штаб-капитан.
- Классно! - заявила она, - Пошли быстрее, пока солнце только над горизонтом!
Топ-бридж – это именно такая площадка, на которой позитивнее всего пить утренний шоколад (чай, кофе, водку, пиво – в общем, то, что данный экипаж предпочитает рано утром при тихой солнечной погоде). Всего 5 метров над палубой, но обзор уже совсем другой, гораздо более впечатляющий.
- Кэп, а ты можешь одновременно общаться? – спросила Лирлав, глядя, как Корвин со сноровкой спеца по мелким бытовым машинам, орудует у мини-камбуза.
- Могу. В этом процессе у меня, в общем, мозг не занят.
- Ага! Тогда, может, все-таки, ты ответишь на мой вопрос?
- Лирлав, я, вообще-то, не психолог. Я инженер-менеджер и штаб-капитан авиации.
- Ага! Ты менеджер и военный офицер, значит, ты дважды психолог. Ты сам объяснял, почему эти профессии требуют знания психологии. Помнишь?
- Помню, - он улыбнулся, - как говорят копы-янки: «все, сказанное вами, может быть использовано против вас». Ладно. Но это не психология, а политэкономия. Брак, как говорят марксисты, это одобряемая властями форма проституции. А секс вне брака не одобряется властями. Мужчина, лояльный к властям, хочет формализовать секс через брак, и считает жену своей личной проституткой. Лояльную женщину это устраивает, поскольку власти дают высокий статус жене богатого мужчины. Если ей потом удастся грамотно развестись, то она получит долю его денег. Я думал, тебе это известно. Ты же родилась и выросла в Канаде, в стране классической буржуазной демократии.
Кйоккенмоддингер утвердительно кивнула.
- Да, мне известно, и поэтому, я не верю, что во всем виноваты власти, в смысле, оффи. Канадские власти никого не принуждают к браку. Принуждает общество!
- Ты хотела сказать: общественное мнение? – уточнил он.
- Да, конечно. Я не имела в виду, что общество физически принуждает к браку.
- ОК! - штаб-капитан энергично кивнул, - Ты исправила мой некорректный тезис. Оффи принуждают людей к коммерциализации домашнего секса не напрямую, а через, как бы, общественное мнение, которое оффи сами диктуют этому обществу через TV, и через подконтрольный Интернет. Вот такой контроль над основным инстинктом.
- Что? – переспросила она.
- Контроль над основным инстинктом, - повторил он, - без него не может работать оффи-система. В Древнем Риме доступ к сексу с рабынями был наградой для рабов, послушно пашущих на плантации. В современном Первом мире схема немного тоньше, но суть не изменилась. Кто держит в руках СМИ и доступ к основному инстинкту, тот рулит. Два таких рычага позволяют даже убедительно поддерживать иллюзию демократии. Если ты держишь рабов одной рукой за мозги, а другой – за гениталии, то ты можешь без риска разрешить им самим выбирать рабовладельца. Они выберут того, на кого ты укажешь.
- Блин! Просто контроль над основным инстинктом! А я об этом не задумывалась…
Корвин пожал плечами.
- Это понятно. Ты выросла в Канаде, а там, как и во всем Первом мире, вопрос о целях государственного регулирования сексуальной сферы - это табу.
- В Канаде никто никогда не запрещал это обсуждать, - возразила она,
- Так, разумеется! Табу, это не то, что запрещается, а то, о чем умалчивается, - ответил Корвин, - а у нас в Меганезии, как ты знаешь, есть 1-й и 8-й артикулы Хартии.
- Знаю. Запрет любых институтов государства и запрет любого физического рабства.
- Вот-вот. А брак, это, грубо говоря, акт регистрации монополии на использование тела другого человека для секса. Поэтому, даже агитация за брак пресекается ВМГС.
- Но, - заметила кйоккенмоддингер, - вряд ли это снимает все проблемы психологии. В смысле, люди же не с неба свалились в Меганезию. Они привезли с собой привычки с родины. А назови мне хоть одну страну, где не было обычаев брака.
- Не назову. Но, прикинь: наши ребята приехали сюда именно потому, что порядки на родине их радикально не устраивали. И мы воевали за то, чтобы таких порядков здесь никогда не было ни под каким видом. Мы воевали за Хартию, и для нас это не просто кодекс законов. Если что-то в Хартии иногда вызывает субъективный дискомфорт, мы задумываемся: почему? Может, мы тащим в подсознании что-то лишнее с той родины, которую обоснованно отвергли? Обычно так и оказывается. А в случае секса – всегда. Впрочем, за 100 дней войны почти все мы привыкли к «военно-морской любви», как с юмором выразился известный вам комэск-инженер, стимпанк Йожин Збажин…
- Значит, вот как это называется, - весело прокомментировала кйоккенмоддингер.
- Да, типа того. Короче, мы к этому привыкли, и нам не так трудно перешагнуть через ошметки евро-культуры в своей голове. А пройдет еще пара лет, и эти ошметки просто распадутся в пыль, которую ветер унесет в Хелль. Извини за древнеисландский стиль.
- Нормально, - оценила она, - даже где-то поэтично. А у нас в команде как будет?
- Как захотим, так и будет, как придумаем, так и сделаем, - ответил он…
…И вдруг насторожился, глядя в сторону юго-восточного гейта в барьере лагуны.
- Э-э… - протянула Лирлав, поворачиваясь туда, куда глядел штаб-капитан, - …Черные паруса! Там целая флотилия маленьких яхт с черными парусами! Что это значит?
- А это значит… - он, взял с полки бинокль, - …Что Рикс Крюгер и Брюн Брейвик с Черными акулами на сесквимаранах пришли на день раньше! Быстрые, однако…
- Черные акулы? - переспросила она, - Юниоры из района Чуук?
- Да. Я так и думал, что Эрлкег поделилась этой историей.
- Конечно, поделилась, - подтвердила Лирлав, - а что такое сесквимараны?
- Это конфигурация. Тримаран - три корпуса, катамаран - два, сесквимаран - полтора.
- Хэх! Попросту, это туземная лодка-проа с одним боковым балансиром-аутригером?
- Нет, это более интересный концепт, и будущее у него тоже намечается интересное. Обрати внимание на парус: это ротор с гибкими матерчатыми лопастями.
- Ага! Это и есть цикло-парусные яхты для любителей с небольшим бюджетом?
- Так точно, - подтвердил он, - это первая серия, а следующие мы построим уже тут.
…
*8. Прекрасная фантомная столица Меганезии.
6 июня. Острова Кука. Северный сектор. Атолл Тинтунг.
Рано утром тяжелый транспортный C-5W «Super Galaxy» - самолет длиной 75 метров и массой 400 тонн - приземлился на бетонную полосу аэродрома на моту Мотуко, (самом южном на барьере атолла Тинтунг). Огромный нос медленно повернулся вверх вокруг шарнирной опоры, и самолет стал похож на акулу, открывшую широкую пасть. Акула ненадолго задумалась, и выплюнула полдюжины армейских грузовиков и два джипа с эмблемами ООН. Подумав еще немного, акула закрыла пасть, заревела, развернулась и, разбежавшись по бетонке, тяжело оторвалась от грунта. Продолжая натужно реветь, чудовище поднялось в безмятежно-лазурное небо, расцвеченное мелкими облачками-барашками, и исчезло, будто растворилось в этой лазури. Вот так в Меганезию прибыл батальон канадских миротворцев. 270 парней во главе с майором Ричардом Уоткином.
Майор окинул взглядом поле будущей работы и привычно выругался, комментируя те особенности жилого ландшафта страны «Четвертого мира», которые уже стали для него привычным унылым говном. Не первый год Ричард Уоткин служил в миротворческих силах, так что азиатские трущобы его не удивляли. Единственное отличие трущоб, начинавшихся тут сразу за проволочным ограждением ВПП, состояло в компактности, продиктованной малыми размерами суши. Площадь моту Мотуко исходно была около полста гектаров, и даже с учетом ряда крупных дамб построенных у берега в лагуне, не превышала квадратного километра. Эта суша (кроме зоны ВПП, отсеченной колючими «спиралями Бруно» - армейским проволочным заграждением) была сплошной свалкой, игравшей роль поселка. Домами здесь были нагромождения старых ящиков, паллет, и помятых листов жести, собранные в подобие прямоугольных конструкций. Среди этой красоты шли кривые улицы, снабженные канавами, по которым стекала пахучая смесь грязной воды и отходов человеческой жизнедеятельности. По улицам перемещались жители (в основном этнические индусы), одетые в дешевую подержанную азиатскую текстильную продукцию. Те, кому не хватило денег даже на это, носили кусок полотна, сшитый кое-как, чтобы не сваливался. В пыли около домов играли дети. Если кто-то из взрослых вез по улице телегу с барахлом, или с водяной бочкой, эти дети использовали возможность прокатиться полквартала. Потом их шугали, и они возвращались обратно.
На фоне мусорного стойбища резко выделялись три чистых аккуратных мотороллера с колясками. На каждом мотороллере размещались два бойца в тропической униформе необычного типа: камуфляжные жилеты, свободные бриджи и треккинговые сандалии-калиги. Эта моторизованная команда из шести человек, очевидно, охраняла железные ворота на дороге ведущей из зоны ВПП на север. Охрана была не лишней: у ворот собралась толпа человек сорок. Просто зеваки, глазеющие на прибытие миротворцев. Но (как по опыту знал майор Уоткин) если этих «просто зевак» не сдерживать, то они мигом окружат любую машину с европейцами и начнут выпрашивать что-нибудь, непрерывно крича, протягивая руки, хватая за одежду, и рассеивая внимание. И они точно что-нибудь сопрут. В лучшем случае - снимут часы, в худшем – отвинтят что-то от автомобиля.
…
Канадский майор приподнялся на сидении головного джипа, и махнул рукой. Колонна из восьми машин покатила к воротам. Никто из меганезийских военных на мотороллерах не пошевелился, будто происходящее никак их не касалось. Уже можно было рассмотреть их получше. На мотороллере слева - два белых креола. Справа - две девушки, тоже белые креолки. В центре - два карибских негра, один внушительный атлет, а другой обычного телосложения, но с нашивками флит-лейтенанта (видимо, старший в этой команде). По заведенному в любой армии порядку, майор скомандовал водителю затормозить перед воротами, вышел из джипа и козырнул.
- Майор Ричард Уоткин, командир второго батальона Первой мотопехотной бригады «Эдмонтон», Канада. Мы прибыли с миротворческой функцией по мандату ООН.
- Ясно, - ответил ему старший из меганезийцев, и тоже козырнул, - флит-лейтенант Эл Бокасса, взвод «гамма» сводной береговой охраны Лантона. Бумаги есть?
- Да, разумеется, - сказал канадец, протягивая флит-лейтенанту прозрачный конверт с копиями служебных предписаний.
- Ну, классно! – Бокасса улыбнулся, пролистывая бумаги, потом засунул их обратно в конверт, и убрал во внутренний карман своей жилетки, - Поздравляю, майор!
- С чем? – подозрительно спросил Уоткин.
- С прибытием в Меганезию… Алло, Хенгист, сними с этих ворот замок и отдай майору вместе с ключами. Это теперь его радости, а не наши.
- E-o, командир, - откликнулся один из парней-креолов, тот, на жилетке которого были нашивки мичмана. Выскочив из коляски мотороллера, он вытащил из бокового кармана внушительный ключ, открыл и снял тяжелый замок на воротах, подошел к канадцу, и протянул ему замок с ключом внутри и второй, видимо, запасной, ключ, - Вот, берите.
- Это как понимать? – удивился канадец, но замок и ключи взял.
- Вам Бокасса все объяснит, ответил мичман и вернулся в коляску.
- Объясните, - обратился Ричард Уоткин к флит-лейтенанту.
- Элементарно, майор, - ответил командир меганезийского отряда, - мы уезжаем, ведь инфраструктура моту Мотуко теперь в вашей зоне ответственности. Вот вам совет: не оставляйте ничего без присмотра. Трущобная публика ворует все. А если будет нечего украсть, то они вывалят на ВПП центнер всякого говна, типа, в знак протеста.
Канадский майор кивнул.
- Я не сомневаюсь. Но почему вы считаете, что это теперь только наша проблема?
- Так в ваших бумагах черным по белому. Вы читали, майор?
- Конечно, я читал, и там написано: «при содействии локальных властей».
- Точно, - подтвердил Бокасса, - вот, мы вам содействуем: подарили замок и ключи.
- Видимо, вам плевать на аэродром и океанский порт, - предположил майор.
- Приятно иметь дело с понимающим человеком, - ответил меганезиец.
- Черт! Ладно. Скажите, на какую реальную помощь мы можем рассчитывать?
- А на какую помощь вы хотели бы рассчитывать?
- Пока не знаю, флит-лейтенант. Нам надо доехать до моту Вале и там осмотреться. Я оставлю одну роту на Мотуко. Как, по-вашему, этого хватит для охраны аэродрома?
- Однозначно хватит, - сказал Бокасса.
- Хорошо, - майор кивнул, - подождите минуту, я отдам распоряжения третей роте.
…
Путь через трущобы по раздолбанной захламленной дороге был не очень приятным, но информативным. Майор Уоткин отметил, что большая часть трущобного поселка пуста. Обычно плотность заселения одноэтажных трущоб более ста человек на гектар, значит, трущобы Мотуко могли вместить порядка 10 тысяч. Вероятно (думал канадский майор) столько здесь и было в пиковый период наплыва беженцев, но теперь их число не превышало тысячи. Остальные куда-то исчезли. Хотелось думать, что в более благополучное место. А тем временем, колонна выехала на 5-километровую дамбу. Под колесами была бетонка. Впереди уже виднелся Лантон, похожий на волшебный город из фильма-фэнтези. Его невысокие, но очень широкие пестрые башни, каждая размером с небольшой стадион, буквально утопали в цветущей зелени. Но, по мере приближения к берегу моту Вале у майора Уоткина стали возникать некоторые подозрения. И, когда его головной джип выехал на площадку за дамбой, подозрения превратились в уверенность. Водитель остановил джип (дальше было некуда ехать) и вопросительно посмотрел на майора. Тот пожал плечами, вылез из машины и подошел к шестерым меганезийцам, которые остановились в двух шагах от сплошных цветущих зарослей.
- Скажите, флит-лейтенант, тут вообще есть дорога в город?
- Вообще, нет, майор.
- Черт! А как жители перемещаются в город и обратно?
- Через вот тот морской терминал в лагуне, - ответил Бокасса, и махнул рукой в сторону комплекса квадратных причальных платформ на сваях.
Платформы были раскрашены в яркие, кислотные цвета, и около них стояло множество корабликов. Одни были утилитарными, и видимо играли роль морских трамвайчиков, а другие, наверняка предназначались для туризма. Здесь можно было увидеть и обычные любительские яхты, и какие-то футуристические конструкции. Над одним из причалов висел дирижабль с надписью: «Сесквимаран: новое слово в экономичном яхтинге».
Ричард Уоткин достал бинокль и навел на группу парусников под этим дирижаблем. С первого взгляда казалось, что какой-то шутник распилил несколько тримаранов вдоль центрального корпуса. Получились асимметричные катамараны, с куском палубы между оставшейся половиной центрального корпуса и одним боковым поплавком. Видимо для равновесия, опора мачта была сдвинута с центрального корпуса чуть вбок, к поплавку.
- Это и есть сесквимараны? – спросил Уоткин у меганезийского флит-лейтенанта.
- Да, - подтвердил тот, - отличная штука, майор. Вообще, асимметричные катамараны придуманы полинезийцами в незапамятные времена. Их называли «летящими проа» и применяли как почтовые до начала XX века. А в феврале этого года пара киви, очень авторитетные яхтсмены-блоггеры Энтони и Арвен Роллинг снова раскрутили такую конфигурацию. Вот, видите, та модель с поворотной мачтой и щитовым парусом, это «Асимметриада» дизайна самих Роллингов. А та, что с парусом на такой рогатке, это разработка клуба ВМФ Фиджи, она одобрена конкретно генералом-президентом Тевау Тимбером. Та, на которой ветряная мельница вместо паруса - «Черная Акула» с верфи Саммерс. А вот модель с бермудским парусным вооружением, для яхтсменов, которые предпочитают классику. Называется «Золотая Лихорадка». Цены, кстати, гуманные…
В этот момент послышалась отборная ругань. Один из канадских бойцов решил пройти немного пешком вглубь зарослей, но отскочил назад и принялся вытаскивать колючки, наподобие кактусовых, впившиеся ему в руки. На кустах тут были не только цветы…
- Это «драконовый бамбук», - невозмутимо ответил Бокасса на невысказанный вопрос канадского майора, - такое специальное растение, генетически спроектированное, чтобы быстро создавать живые изгороди.
- Черт! - буркнул капитан Бэбкок, командир первой канадской роты, - это ваше растение похоже на живую спираль Бруно! Какого хрена вы его тут вырастили?
- Ну, - флит-лейтенант улыбнулся, - foa так решили. Позитив, цветочки красивые.
- Да уж, позитив… - проворчал майор Уоткин, бросив взгляд на своего бойца, неудачно пообщавшегося с местной разновидностью садово-декоративной флоры. - Это чертово растение хотя бы не ядовито?
- Ну, как вам сказать? У него среди предков были кактусы рода Эхинопсис…
- …Про кактусы заметно по иголкам, - ввернул Бэбкок.
- …И, - договорил меганезиец, - он содержит галлюциногенный алкалоид мескалин.
- А, я знаю! - обрадовался лейтенант Черри, командир второго взвода первой роты, - У Кастанеды в «Икстлане» как раз про этот мескалин, по-ацтекски – пейотль!
- Так точно, - подтвердил Бокасса, - хотя, Кастанеда, как и ацтеки, получал пейотль не из эхинопсиса, а из лофофоры, другого кактуса, маленького, круглого и не колючего.
- Лучше бы вы здесь эту лофофору выращивали, - прокомментировал лейтенант Дэфф командир первого взвода, - а то, блин, какой-то у вас хреновый Икстлан получается.
Меганезийский флит-лейтенант грустно покивал головой.
- Да, зверски жаль, что вас тогда не было рядом, чтобы подсказать.
- Минутку, - сказал майор Уоткин, – а в иголках этот галлюциноген тоже есть?
- Да, - Бокасса кивнул, - в иголках-то этот галлюциноген и концентрируется. Поэтому, лучше бы вам на время забрать у этого вашего бойца оружие, и приглядеть за ним. В обычном смысле мескалин безвреден, но если что-то привидится, то человек может от испуга начать стрелять в призраки, а попасть в кого угодно. Ну, вы меня поняли.
- Еще как понял, - подтвердил Ричард Уоткин, - Эй, Дэфф, немедленно забери у Кэнни автомат, пистолет и десантный нож. Черри, залезь в Интернет и найди мне все про этот гребаный мескалин, или пейотль, мать его…
Капитан Бэбкок коротко кивнул в знак полной поддержки решения командира, а потом спросил у меганезийского флит-лейтенанта.
- А как вы на мотороллерах выехали из дома, и как собираетесь вернуться туда?
- Так, я же объяснил: через портовый терминал.
- Да, - канадский капитан снова глянул на ансамбль из десятка бетонных квадратов на толстых сваях в ста метрах от берега, - а как добраться до этого терминала?
- На сампане, - ответил Бокасса, - видите у ближнего причала их несколько штук?
- Вижу, - сказал Бэбкок, глядя на простые индокитайские лодки-плоскодонки, имеющие габариты, как у автобуса. Но в Индокитае сампаны собирают из досок, а здешние были, кажется, отштампованы целиком из какого-то материала, похожего на пластмассу.
- Прекрасно, - прокомментировал Уоткин, - вот что, флит-лейтенант, мне надо в город.
- Вы уже в городе, майор. Формально, весь моту Вале, это территория города Лантон.
- Тогда, я скажу иначе: мне надо встретиться с мэром. Его зовут Ксиан Тзу, не так ли?
- Да, - Бокасса кивнул, - мэра зовут Ксиан Тзу. А почему вы думаете, что мэр захочет встретиться с вами? Непохоже, чтобы вы заранее с ним договаривались.
- Ладно, я поставлю вопрос так: вы можете позвонить мэру по поводу меня?
- Я могу позвонить дежурному референту мэра, если вас это устроит, майор.
- Хорошо, флит-лейтенант, звоните референту.
…
Ожидая результатов звонка референту мэра Лантона, майор Ричард Уоткин перебирал в памяти все, что ему известно об атолле Тинтунг и о Лантоне. Получалось не так много.
У атолла Тинтунг треугольная лагуна со стороной 6 км. Лагуна окружена коралловым барьером, на котором три крупных острова: южный Мотуко, северный Вале и западный Катава. Крупные - это около полста гектаров. От острова Катава на запад протянулся 5-километровый хвост барьера, заканчивающийся островком Токо-Таоло, миниатюрным - пять гектаров, но окруженным километровым овалом мелководья, по которому в часы отлива можно гулять вброд. Токо-Таоло и Катава оставались во владении традиционной общины маори. А цивилизация развивалась на Вале (где вырос городок Новый Южный Лондон, или попросту Лантон) и на Мотуко (где был построен аэродром).
Потом, незадолго до Алюминиевой революции атолл Тинтунг был по существу куплен концерном «Alemir» у правительства Республики Островов Кука, и стал ареной спектакля в жанре «эксплуатация и классовая борьба в странах Четвертого мира». Проект дирекции «Alemir» по превращению Тинтунга в транзитный авиационный и морской терминал для перевалки грузов и пересадки пассажиров, постепенно реализовывался. Уже был сильно расширен аэродром и внешний океанский причал на Мотуко, а по восточному барьеру атолла построена дамба от Мотуко до Вале, но… Стройка была прервана революцией 20 октября прошлого года, а 1 ноября революционеры разделались с арабо-американским экспедиционным корпусом, взорвав Лантон несколькими тысячами бочек аммонала.
И вторично Тинтунг стал ареной сражения уже под Новый год. Вернее, он стал ареной стратегически-бессмысленной бомбардировки и десанта американских коммандос. В обстановке, когда единый фронт анти-экстремистской операции «Горизонт надежды» разваливался из-за эпидемии таинственной «гавайской чумы», десант оказался просто брошен на произвол судьбы. Часть коммандос как-то самостоятельно эвакуировались, остальные же были расстреляны меганезийской легкой штурмовой авиацией.
Когда Зимняя война заглохла, на Тинтунг потянулись беженцы с Фиджи и Тонга. От расистской хунты генерала Тимбера бежали все представители «инородных этносов», прежде всего индо-фиджийцы, тонга-фиджийские китайцы и малайцы. Кто-то нашел пристанище здесь, на Тинтунге, выглядевшем в тот момент «ничейной землей». Моту Мотуко покрылся трущобами, которые стали первым зрелищем для прибывших сюда канадских миротворцев. Моту Вале, моту Катава и миниатюрный Токо-Таоло не были освоены беженцами из-за множества брошенных там неразорвавшихся боеприпасов.
В марте на моту Вале началось стремительное восстановление столицы Меганезии, и примерно к середине апреля Сверхновый Лантон (как его в шутку называли) был уже заселен. Молодой меганезийский медиа-канал «LantONline» во всю рекламировал этот скороспелый город, как архитектурный эксперимент - наглядную демонстрацию силы постиндустриальной экономики «Tiki». В кадрах видео-роликов мелькали сооружения, похожие на утопающие в цветущей зелени замки в стиле фэнтези, соединенные сетью воздушных дорог. А у причалов Лантона, дополняя эту материализовавшуюся сказку, швартовалось множество изящных маленьких парусников продвинутого дизайна…
Взрывное развитие Лантона, как национального экономического и инженерного центра Меганезии привело Международную миссию ООН в Океании к мысли, что именно тут «общепринятый миропорядок» должен «поставить ногу», чтобы поскорее вернуть этот мятежный регион «в лоно цивилизации». Так что, Ричард Уоткин не удивлялся, что его миротворческий батальон направили именно сюда, на атолл Тинтунг.
…
Разумеется, канадский майор ничего не знал о реальных истоках проекта Сверхнового Лантона. Этот проект, точнее, спецоперация «Параллельные миры» была разработана в феврале INFORFI - «кровавой охранкой Конвента». INFORFI была распущена в конце марта, но спецоперация продолжалась. Теперь, согласно поручению Верховного суда, реализацией «Параллельных миров» занималась новая спецслужба - INDEMI. Проект напоминал эпического Троянского коня, только вывернутого наизнанку. В оригинале Троянский конь строился, чтобы троянцы сочли его жертвой богам, и вкатили в свой город-крепость. А Сверхновый Лантон строился, чтобы оффи сочли его жертвой Богу Общепринятого Миропорядка, и вкатили туда свои силовые и финансовые ресурсы.
Идея поселка-форта, как площади, окруженной стеной, к которой изнутри пристроены жилые ячейки с общими стенами, известна с античных времен. Сверхновый Лантон был полностью застроен такими поселками-фортами – разработкой молодых сингапурских архитекторов, импортированных сюда в ходе программы «воровства мозгов». Авторы назвали свою разработку: «ПуЛоу», что можно примерно перевести с китайского, как «естественные башни». При общности концепции, все ПуЛоу в Лантоне были разными. Круглыми, квадратными, и шестиугольными. Однотонными, в клеточку, с хаотическим узором. Между верхними уровнями стен были наведены мостики – прямые, арочные, и подвесные. Эта паутина воздушных дорог соединяла отдельные ПуЛоу между собой и с морскими терминалами - квадратными причальными платформами на сваях в лагуне. К платформам со стен ближайших ПуЛоу шли наклонные пандусы. Так порт был связан с городом, минуя берег. Фактически, улицами в новом Лантоне были именно воздушные дороги. А интервалы между глухими стенами без дверей и окон, полностью заросли специфическим кустарником: «драконовым бамбуком», продуктом генной инженерии.
Этот кустарник (которого не было в исходном проекте) стал красивым вкладом нового поколения экспертов спецслужбы, пришедших уже в INDEMI, и разбавивших команду «мамонтов» - офицеров бывшей INFORFI. Но, проектом продолжали управлять более опытные «мамонты», в частности, Ксиан Тзу, известный в узких кругах под прозвищем Варлок, и занимавший сейчас должность мэра Лантона. И в данный момент…
…
В данный момент Ксиан Тзу Варлок на крыше ПуЛоу, носившем название «Шахматы», занимался любовью с симпатичной кореянкой, причем в «миссионерской позе». Многие говорят: эта поза для беременной женщины непригодна из-за давления на живот. Ну, а если некой женщине эта поза нравится больше всего? Если женщина самая любимая и всплеск сексуальности охватил ее на утренней прогулке по крыше? Вот такой изящный каприз возник у Ким-ЧйиИ, юной подруги Варлока, и он здраво рассудил, что ей виднее.
Теперь представьте себе, что в самом разгаре этой любовной сессии, разведчик своим профессиональным чутьем отмечает слежку. Что тут посоветует сексолог? Для такого случая готовой рекомендации нет. Впрочем, Варлок отметил, что слежку ведет явно не профессионал, а любитель, и без агрессивных намерений. Ну, и ладно (решил Варлок). Сессия продолжилась, и финиш получился яркий, радостный и громкий.
- По-моему, - шепнула Ким-ЧйиИ, когда отдышалась, - Ты вдруг задумался о чем-то. Ты обещал мне рассказывать, если задумываешься. Обещал же, правда?
- Правда, - подтвердил он, поглаживая ее животик по часовой стрелке.
- Ты обещал, а не говоришь, - заметила кореянка.
- Ничего такого, - Варлок улыбнулся, - просто, какой-то балбес за нами подглядывает.
- Как смешно! – Ким-ЧйиИ подмигнула ему, - Я подумала: а вдруг нас сняли на видео, и выложат в Интернет? И надпись: «Мэр Лантона устраивает мастер-класс камасутры».
- Это будет катастрофа, - серьезным тоном ответил эксперт-разведчик, - после такого фильма, foa выберут меня уже не на триста дней, а на тысячу, и мы здесь застрянем.
- А тебе не нравится Лантон? – сладко потягиваясь, спросила девушка.
- Не знаю. Меня тянет на Сувароу. Но ты, наверное, хочешь на какой-нибудь большой остров, где есть суша с горами, реками, лесом, а не на коралловый моту.
- Мэр Ксиан, - послышался обиженный девчоночий голос из-за выступа крыши, - тебе совсем-совсем не нравится наш город? Знаешь, как грустно если так?
- Мы так старались, - добавил второй похожий голос, но чуть с другим акцентом.
Варлок принял сидячее положение, и окинул ироничным взглядом двух тинэйджерок, одинаково тоненьких, но в остальном – очень разных: камбоджийку в фиолетовом фосфоресцирующем бикини, и китаянку в накидке из какого-то пушистого материала, золотисто сверкающего в ярком свете утреннего солнца.
- Чау Пуэр и Лао Лэй. Я почему-то так и думал.
- А разве мы помешали? – совершенно невинным голосом осведомилась китаянка.
- Мы с тобой поступили очень невежливо, не поздоровавшись с мэром, - авторитетно сообщила ей камбоджийка, - теперь правильно будет извиниться.
- Нет, Пуэр, если бы мы поздоровались, то испортили бы такой чудесный час любви.
- Конечно, Мэй, мы правильно поступили, что не поздоровались и не испортили такой чудесный час любви, но это было невежливо, и я предлагаю извиниться.
- Ладно, Пуэр, если ты на самом деле так уверена, то давай будем извиняться.
Обе девушки синхронно наклонили головы, и, глядя в пол, прощебетали:
- Господин мэр Ксиан...
- …Мы очень виноваты…
- …Потому что не поздоровались…
- …Но мы не хотели помешать …
- …Вам и уважаемой Ким ЧйиИ…
- …Заниматься любовью…
- …В это чудесное утро…
- …Извините нас…
- …Пожалуйста.
Ким ЧйиИ вздохнула и картинно взмахнула руками над головой.
- Девчонки! Никто не собирается на вас дуться, но зачем было подглядывать?
- Мы не подглядывали, - возразила Пуэр.
- Просто, у нас проблема, – добавила Мэй, – и нам надо посоветоваться.
- Какая проблема? – спросил Варлок.
- Проблема с парнями, мэр Ксиан. У нас четыре парня на троих, и как быть?
- Да, да, - поддержала китаянка, - нас ведь трое, но Нгуэн Нюнг на фабрике. Сейчас ее смена. Ты знаешь, какая она старательная. А парней четверо. Это ты тоже знаешь. Это здорово, правда?
- Так, - сказал Варлок, - У вас любовь три на четыре, это здорово, и в чем проблема?
- Ну… - Лао Лэй почесала кончик носа, - …Мы думаем, что как бы, правильно взять в компанию еще одну девчонку, для… Для…
- Для симметрии, - подсказала ей Чау Пуэр.
- Да, - китаянка кивнула, - для симметрии. С другой стороны, мы не хотим, чтобы наша семерка распалась на пары. Это будет так обыкновенно. Никакого прикола, вообще...
- Эй, что за фигню ты лепишь?! – возмутилась Ким ЧйиИ.
- Ой, извини! – Лао Лэй прижала руки к груди, - я же не говорю про тебя и Ксиана. Вы особенные. Вы чудесные. Вы такие… Такие…
- …Романтичные, как в очень хорошем кино, - договорила за нее камбоджийка.
- Значит, - ехидно сказала кореянка, - вы подкрались, и смотрели нас, как кино?
- Да! - с обезоруживающей честностью ответила Мэй, - Ты же не дуешься, правда?
- Ты только что сказала, что не собираешься на нас дуться, - напомнила Пуэр.
- Я не дуюсь, - возразила Ким ЧйиИ, - я просто подшучиваю!
- Ладно, подшучивай, но посоветуй нам что-нибудь! У нас проблема, понимаешь?
- Ну… - Ким ЧйиИ повернулась к Варлоку, - …Ксиан, давай ты сейчас быстро-быстро подумаешь, и дашь какой-нибудь умный совет девчонкам.
Эксперт-разведчик поднялся на ноги, потом, аккуратно помог встать своей подруге.
- Тебе кажется, что меня уже лапки не держат? – подозрительно спросила она.
- Нет, что ты, просто я на всякий случай…
- Он прав-прав-прав! – заявила китаянка, - это так трогательно, Ким-ЧйиИ, так классно! Попроси, пожалуйста, мэра, чтобы он, все-таки, посоветовал нам что-нибудь.
- Мэй, - строго сказал Варлок, - Я помню про совет, и я готов ответить сразу. Вот что, девчонки! Симметрия тут не играет роли. Менять что-то просто ради симметрии - это глупость. Другое дело, если вам понравится некий определенный человек, и захочется пригласить его или ее в свой дом, и принять в свой семейный экипаж.
- Семейный экипаж, это круто сказано! – обрадовалась китаянка.
- На языке утафоа, - сообщила Ким ЧйиИ, - семейный экипаж называется «пуналуа».
- Значит, такую семью придумали утафоа? – спросила камбоджийка, - А можно найти книжку про обычаи «пуналуа» для правильных канаков?
- Вообще-то, - ответил Варлок, - правильны те обычаи, которые вам нравятся…
- Уф! - китаянка обняла Ким-ЧйиИ за плечи, и громко прошептала ей на ухо, - Попроси, пожалуйста, мэра Ксиана, чтобы он не вредничал, а назвал книжки про «пуналуа»….
- Мэй! - рыкнул Варлок, - Прекрати фланговые атаки через мою vahine! Если хочешь, я посоветую две книги. «Vikings of The Sunrise», Те Ранги Хироа и «Magic of ships flipper», Ахоро О'Хара. Первая написана в начале прошлого века, а вторая - несколько лет назад.
- А это не очень длинные книжки? – подозрительно спросила Чау Пуэр.
- Хэх! - выдохнул он, - Знаешь что, цветок океанских равнин, если ты ищешь не книгу, а комикс, то я теряюсь в догадках, что тебе посоветовать.
- А может, есть какой-нибудь медиа-фильм? – предположила камбоджийка.
- Про кино, это к Виолетте Риос или к Мэгги Синчер, - сказал Варлок, - я полагаю, ваше знакомство с ними уже достаточно близкое, вы с ними регулярно сплетничаете.
Китаянка и камбоджийка переглянулись и хором вздохнули, а потом китаянка сказала:
- Мы сплетничаем со всеми девчонками-пилотами, но это совсем-совсем другое. А мы, вообще-то, хотели спросить тебя про Уззу Хареб.
- Про Уззу Хареб, как четвертую девчонку в вашей команде? - предположил он.
- Да, - китаянка кивнула, - Троодонт и Мао-Ту уже с ней ходили под парусом, и вот…
- …А, - добавила камбоджийка, - Буги-Зомби и Атрейу говорят, что она классная!
В этот момент на сцене появился новый персонаж: молодой южноамериканский метис, одетый в нечто вроде шотландского килта, только не из обычной ткани, а из радужно-переливающихся искусственных перьев попугая.
- Aloha foa! Я ждал, когда меня вспомнят. Вообще-то, у меня референтское сообщение. Команданте Ксиан, там на юго-восточном берегу флит-лейтенант Бокасса общается с майором «голубых касок», и этот майор хочет с тобой встретиться.
- Ясно, Атрейу, - ответил Варлок, - только, хватит уже называть меня «команданте».
- Почему?
- Потому, что я теперь гражданская персона, просто временный мэр Лантона.
- Атрейу! – жалобно прошептала Чау Пуэр, крепко прижавшись к парню, - мы немного подслушали, и оказывается, такой ужас…
- …Да-да-да, ужас-ужас-ужас! - подхватила Лао Лэй, прижимаясь к волонтеру с другой стороны, - наш мэр Ксиан и Ким-ЧйиИ почти собрались переехать. И надо срочно что-то делать! Нужен мозговой штурм, надо придумать идею, чтобы им стало тут уютно!
- Команданте, это правда? – тревожно спросил Атрейу.
- Мы с Ким-ЧйиИ, - начал Варлок, - просто философствовали…
- А две твои vahine, - добавила кореянка, - случайно услышали, и сразу ужас-ужас.
Варлок улыбнулся. Сейчас он чувствовал гордость за свою пеструю команду. Кто еще сумел бы так быстро придумать и построить Сверхновый Лантон? И кто еще сумел бы убедительно изображать, будто в каждом из сорока ПуЛоу несколько сотен жителей, тогда как на самом деле тут в сумме меньше сотни? Теперь враг уверен, что Лантон, это реальный город. Даже свои, меганезийцы, знавшие, что Лантон - пустышка, и то начали сомневаться (может правда, там большое население, а?).
«Я не уеду из Лантона, - вдруг понял Варлок, - французский философ-летчик, Антуан Экзюпери был прав. Мы в ответе за тех, кого приручили. По крайней мере, иногда»…
Стряхнув эти лишние в данный момент мысли. Варлок спросил:
- Так, что надо этому майору «голубых касок»?
- Не знаю, - Атрейу пожал плечами, - Бокасса сказал: майор просто хочет встретиться.
- Ну, что ж. Я перезвоню Бокассе, и поеду туда.
- Знаешь, команданте, по-моему, этот офицер из ООН задумал какое-то дерьмо.
- Очевидно, Атрейу, ты прав, - Варлок похлопал его по плечу, - Ведь такова базисная функция ООН: задумывать дерьмо. И, я повторяю: не называй меня «команданте».
- Ладно, ariki, я больше не буду…
- О, Мауи и Пеле, держащие мир! Тем более, не называй меня королем!
- Как скажешь, команданте, - отреагировал Атрейу, а Мэй и Пуэр захихикали.
- Ксиан, милый, возьми с собой Троодонта и Оули Техаса, - посоветовала Ким ЧйиИ.
- Нет, - Варлок покачал головой, - не надо показывать врагу наш страх. Подумай: мы в нашем море, а враг - чужой. Не мы, а враги должны бояться.
- Команданте, - сказала Чау Пуэр, - возьми одного хорошего бойца под видом водителя сампана. Так и безопаснее, и представительнее.
- Для некоторой безопасности, - ответил он, - там есть команда Бокассы, но идея мне кажется интересной. Я возьму с собой Голлума.
- Блин-блин-блин! – в восторге воскликнула Лао Лэй, - Это будет круто!
- Ты в этом абсолютно уверена, моя прелес-с-сть? – громко прошипел некий голос.
- Блин, Голлум, какого черта ты так подкрадываешься?! – возмутилась китаянка.
- Такое у меня сценическое амплуа, – авторитетно сообщил новый персонаж.
С вероятностью около 99.99 процентов Логан Спаун должен был умереть вскоре после рождения 22 года назад в Амазонии, на стоянке первобытного индейского племени. По обычаю, это племя откочевало на новое место, бросив ненужные вещи и лишних детей. Вероятность, что в течение дня там пройдут экологи-хиппи из Флориды, составляла не больше одной сотой процента. Но это произошло, и… Дальше долгий извилистый путь привел в Меганезию этого по-своему обаятельного парня с целым букетом талантов и неплохим техническим образованием. Худощавое телосложение и рост 5 футов были, видимо, биологической нормой для его этноса. При этом, Логан мог бы без каких-либо уловок кинематографа, даже без грима, сыграть Голлума в римейке культового фильма «Властелин колец» 2003 года. Напомним: Голлум (персонаж эпоса Толкиена) двуногое худенькое существо ростом с хоббита, с огромными светящимися глазами, прекрасно видящими в темноте. Он живет у озера в пещере, отлично ныряет, ловит рыбу руками, а иногда, подкрадываясь сзади, душит и пожирает бродяг, влезших на его поляну…
…Логан Спаун Голлум одарил vahine мэра ослепительной улыбкой.
- Классно выглядишь, ЧйиИ! Как ультра эротичный мини-дирижабль.
- Ты знаешь кто? – сказала она, - Ты генератор колючих комплиментов!
- О, нет, - он улыбнулся еще шире, и стал похожим на веселую жабу из мультика, - мои комплименты всегда актуальные, остроумные, и поднимающие настроение!
- Голлум, есть дело, - вмешался Варлок.
- Я догадался, команданте. Надо качнуть психику канадским «голубым каскам», e-oe?
…
Через полчаса. Юго-восточный край моту Вале. Площадка въезда на дамбу.
Флит-лейтенант Бокасса показал рукой на приближающийся сампан и сообщил:
- Вот мэр Ксиан едет.
- А кто за штурвалом? - удивленно спросил майор Уоткин, пытаясь получше разглядеть голого маленького худощавого гуманоида с огромными глазами и лягушачьим ртом.
- У нашего мэра есть странные друзья, - ответил Бокасса, - это, например, Голлум.
- Какой-то Голлум, вроде, был в фильме «Властелин колец», - заметил лейтенант Черри.
- Да, - подтвердил Бокасса, - отсюда такое прозвище.
- Черт подери! - произнес лейтенант Дэфф, - Не хочется поворачиваться к нему спиной.
- О! – Бокасса широко улыбнулся, - У вас хорошая интуиция. Не надо поворачиваться к Голлуму спиной. Пока он в поле вашего зрения, я думаю, что все нормально.
- А если он не в поле нашего зрения? – подозрительно спросил капитан Бэбкок.
- Тогда я не думаю, что все нормально, - сказал меганезийский флит-лейтенант.
Тем временем, сампан причалил, и странный рулевой сразу нырнул за борт, а пассажир, кажется, этнический филиппинец лет 35, среднего роста, но спортивного телосложения, шагнул на берег, и спросил:
- Кто тут майор Уоткин?
- Здравствуйте, это я, – ответил командир канадских миротворцев.
- Ну, - сказал мэр Лантона, - что вы хотите обсудить со мной?
- Я бы хотел обсудить наше сотрудничество.
- Странно, майор. Какое отношение ко мне имеет ваше сотрудничество?
- Я имел в виду сотрудничество нашего миротворческого контингента с вами.
- Разве у нас с вами есть область сотрудничества? – поинтересовался мэр Лантона.
- Я полагаю, что есть, мистер Ксиан. Вы, вероятно, согласитесь, что обстановка на моту Мотуко не соответствует социальным и санитарным нормам.
- Точно, - ответил Ксиан Тзу, - там дерьмовая обстановка, но мне плевать. Это не наши граждане, и не мои горожане. Я не буду тратить время на нежелательных мигрантов.
Ричард Уоткин уныло покивал головой.
- Понятно, мистер Ксиан. Видимо, бойцы локальной береговой охраны спихнули на нас проблемы аэродрома и порта Мотуко, выполняя вашу инструкцию.
- Точно, - снова подтвердил мэр, и добавил, - давайте отойдем в сторону, майор. Вашим солдатам вряд ли надо слышать то, что я скажу дальше.
- Ладно, - согласился канадец, и двинулся за мэром. А тот дошел до поваленного ствола старой пальмы, уселся поудобнее, и достал из кармана сигару и зажигалку.
- Итак, - сказал майор, тоже усаживаясь, - и что вы намерены сказать, мистер Ксиан?
- Я намерен, - произнес Ксиан Тзу, - прояснить наши отношения. Пока вы не пытаетесь проникнуть в жилую сферу города, мне плевать, что вы делаете. Я даже могу в чем-то помочь вам. Но, если вы попробуете проникнуть, то станете для города нежелательным элементом, и жизнь ваших людей окажется в опасности.
- Это угроза? – спросил майор Уоткин.
- Нет, это предложение к добрососедству, - ответил мэр.
- Вероятно, мистер Ксиан, мы с вами различно понимаем добрососедство. Я предлагаю найти компромисс. Начнем с того, что нас 270 человек и нам нужно жилье.
- Да, майор. Правительство освободило вам резиденцию на моту Катава, вот там, - мэр махнул рукой на юго-запад где в пяти километрах виднелась зеленая полоска.
- Но это чертовски неудобно! У нас нет с собой катера, только надувные «зодиаки».
- Это не мои проблемы, майор.
- Но, в вашем городе наверняка есть достаточно свободных жилых помещений!
- Это не вариант, майор. Ведь каждый ПуЛоу, так называются эти башни, принадлежит конкретным частным лицам. Частная собственность неприкосновенна, разве не так?
- Вы хотите сказать, - медленно произнес канадец, - что у муниципалитета ничего нет?
- Есть ангары с коммунальной техникой, но для жизни они непригодны, - ответил мэр.
- Понятно… - протянул Ричард Уоткин, - …Если вы хотите поссориться, то я могу это устроить. Что вы скажете о выборочной проверке на предмет наличия оружия у ваших жителей? У нас мандат на такие действия, и я могу начать обыски прямо сейчас!
Ксиан Тзу невозмутимо пожал плечами.
- Дело ваше, майор. Я вам не нянька и не инструктор по выживанию.
- Опять угрозы? – спросил Уоткин.
- У вас богатая фантазия, - ответил мэр, - вы детективы не пробовали сочинять?
- Вы скользкий субъект… - начал майор, и в этот миг из воды появился действительно скользкий субъект, в смысле - Голлум. Этот обнаженный полутораметровый гуманоид выбрался на берег, изо всех сил сжимая в цепких лапах отчаянно бьющегося крупного каменного окуня. Усевшись на песок, Голлум перехватил добычу поудобнее, и впился зубами в спину рыбе. Одно резкое движение, и большой кусок мышц еще живой рыбы оказался оторван от хребта. Гуманоид, чавкая, стал жевать, сплевывая чешую.
- O, shit! - сдавленно прошептал один из канадских бойцов. Другой боец очень быстро отошел к кустам «драконового бамбука» и с хрипом исторг на грунт остатки завтрака.
- Цивилизованные молодые люди, – философским тоном прокомментировал мэр.
- Зачем вы притащили сюда это создание? – тихо спросил канадский майор.
- У меня встречный вопрос. Зачем вы хотите притащить сюда десять тысяч созданий, которые здесь гораздо менее уместны, чем наш горожанин Голлум?
Ричард Уоткин бросил еще один взгляд на гуманоида, терзающего рыбу, и спросил:
- Правильно ли я понял, что резко-враждебное отношение к нам связано с программой репатриации этнических индусов - беженцев с Фиджи и Тонга?
- Вы сказали «репатриация», будто Острова Кука и Фиджи-Тонга это одно и то же.
- Имеется в виду репатриация в Полинезию, мистер Ксиан.
- …Но, - продолжил мэр, - главное, что создания, толпу которых формирует ООН для отправки сюда, это беженцы вовсе не с Фиджи-Тонга, а из Кашмира. Они – исламские сепаратисты, высланные властями Индии, а ООН решило пихнуть их сюда.
- Я не могу комментировать слухи, - ответил Уоткин, - в любом случае, это беженцы, и необходимо помочь им найти новый дом и работу. И, благодаря пулу инвесторов здесь появилась такая возможность. Причем ваше правительство это согласовало.
- В ноте координатора Накамуры, - поправил Ксиан Тзу, - сказано так: «правительство Меганезии не будет препятствовать перемещению контингента беженцев на Тинтунг».
- А разве это не то же самое?
- Нет, майор, это не то же самое. Впрочем, вы можете думать, как вам хочется.
- Я хочу понять, что думаете вы, мистер Ксиан.
- Я думаю, ООН хочет подложить нам свинью, вполне в духе этой воровской конторы.
- Понятно. А что могло бы изменить ваше мнение?
Мэр Лантона улыбнулся.
- Я изменю свое мнение, если ваши мигранты поведут себя по-человечески.
- По-человечески в вашем понимании? – уточнил Ричард Уоткин.
- Нет, - мэр покачал головой, - по-человечески в понимании ваших людей.
- Черт… - буркнул канадец.
- Мы поняли друг друга, майор. А теперь по существу. Если вы согласны ехать на моту Катава со своим контингентом, то я дам вам два сампана и карту минного поля.
- Карту какого минного поля, мистер Ксиан?
- Минного поля на моту Катава, - пояснил мэр, - видите ли, та резиденция построена в феврале, для спецгруппы флота США, которой наш Конвент разрешил вести в лагуне Тинтунга работы по подъему груза, затонувшего и потерянного в прошлом году. Груз представлял значительную ценность для янки, и они на всякий случай, заминировали подходы к резиденции. Конвент не возражал, ведь на моту Катава все равно была куча неразорвавшихся боеприпасов. В общем, надеюсь, вы будете осмотрительны.
- А что, если мы не согласимся на такое размещение? - спросил Ричард Уоткин.
- Нет, так нет. Мое дело - предложить. Не нравится – живите, где хотите.
Майор Уоткин бросил взгляд на Голлума, доедавшего рыбу, и спросил:
- Много у вас таких?..
- Таких мало. Но есть и другие, тоже интересные, если вы поняли, майор, о чем я.
- Гм, - произнес Уоткин, - в любом случае, я обязан оборудовать блок-посты на обеих сторонах дамбы: и на моту Мотуко, и здесь, на моту Вале. У меня приказ.
- ОК. Можете оборудовать блок-пост, и оставлять вахтовую дежурную команду.
- В таком варианте я согласен, - сказал канадец.
- Значит, договорились, - подвел итог мэр Лантона, - два сампана будут тут через час, а карту минного поля вам сбросят на E-mail.
…
*9. Кенгуру и миссионеры хрислама.
25 июня. От южного сектора Архипелага Кука до восточного сектора Кирибати.
Аитутаки, жемчужина островов Кука - атолл с треугольным прерывистым коралловым барьером, со стороной 12 км и вулканическим островом в северном углу. Курортная привлекательность атолла померкла после Алюминиевой революции, но природа здесь осталась прекрасной. Тихим утром 30-летняя археолог Джоан Смит (она же – спецагент Кенгуру, «начальник станции» CIA – генеральный резидент-нелегал разведки США в Меганезии), с удовольствием поплавав, улеглась под кокосовой пальмой на белом песке пляжа в ста шагах от своего коттеджа в квартале Школьный городок. Но, Смит вовсе не бездельничала: она включила ноутбук, и начала просматривать последнюю корректуру историко-популярной (или псевдоисторической) книги: Дж. Смит «По следам Ктулху» объемом 120 страниц. Книга создавалась как элемент оперативной легенды, но Джоан призналась себе, что получила гораздо больше позитивных эмоций от экспедиции и от сочинения этой (весьма спорной) монографии, чем от работы спецагента.
Смит задумалась над предложенной издателем правкой стиля и примечанием к одному абзацу, и как раз в этот момент ее настиг внезапный шлепок по голой попе.
Тут требуется ряд пояснений.
1. Публика, которая теперь населяла атолл Аитутаки (резервисты флота, приглашенные западные молодые инженеры, и этнические китайцы – мигранты с Фиджи-Тонга), как правило, валялись на пляже просто голыми.
2. У резервистов флота был распространен «прикол»: подкрадываться к задумавшимся персонам противоположного пола и шлепать по попе.
3. Джоан Смит (которая до перехода в CIA изрядно послужила в морской пехоте) была сложена так, что ее запросто могли принять за девушку-резервиста флота.
4. Чтобы (с учетом п.3.) не быть объектом приколов (см. п.2.), она купила специальные шортики с надписью «Don’t hit!» и значком «перечеркнутая ладонь в красном круге».
5. Но, купалась она голой, и надевала шортики лишь высохнув, поэтому сейчас на попе отсутствовал запрещающий значок и разъясняющий текст.
…Она повернула голову, окинула взглядом парня-гаитянина лет 27, одетого в болотно-пятнистый комплект из бриджей и жилетки с нашивками лейтенанта и эмблемой пилота «шоколадной дивизии». Тут Джоан без церемоний предложила на местном сленге:
- Отгребись, бро, я работаю, нах.
- Блин, гло, я просто не заметил, - сказал ничуть не обидевшийся лейтенант, козырнул и направился к вспомогательной площадке авиабазы береговой охраны.
Проводив взглядом чернокожего карибского лейтенанта, она подумала, что парень-то симпатичный, но шлепать по попе незнакомых женщин - дурная манера, так что пусть катится на хрен. Подведя такой итог, она вернулась к корректуре своей книги. Около четверти часа никто не беспокоил Смит, а потом в правом нижнем углу экрана вдруг всплыла табличка «новое сообщение по сети-А». Это значило: директива из Лэнгли. Выругавшись сквозь зубы, Смит огляделась (ОК, рядом никого), и открыла текст:
«Спецагенту Кенгуру - немедленно вылететь на атолл Табуаэран. Провести негласное расследование гибели 16 граждан США на корабле молодежной миссии WIU. В ходе исполнения задания использовать легенду: эксперт по культуре. Контактное лицо при исполнении задания: детектив Харлоу Раннер, полиция штата Гавайи».
…Вот, не было печали. Как расследовать? От Аитутаки до Табуаэрана 2500 км на север. Местные рейсовые грузопассажирские «апельсиновозы» летают по северному маршруту Аитутаки - Матара - Молден - Киритимати - Табуаэран раз в день, и не очень быстро. В любом случае, следующий рейс полетит завтра в 7 утра. Есть альтернатива: тусовка авиа-любителей и авиа-рикш на Южном причале. Но техника у авиа-рикш это экономичные медленные «кукурузники», и лететь придется часов 8, и еще с посадкой. Сейчас 10 утра, значит, до заката не успеть, а после заката расследование толком не получится. Вот бы уговорить какого-нибудь любителя на машине класса ретро-файтер - «Мустанг». Тогда долететь засветло – не вопрос. Но, найдется ли такой любитель прямо сейчас?
«Проблема… - подумала Джоан Смит, - …А интересно: на чем прилетел лейтенант?». Площадка авиабазы, отгороженная проволочной сеткой, отлично просматривалась, и спецагент Смит сразу же увидела того лейтенанта. Он, в компании еще двух офицеров, расположившись под навесом, пил кофе или какао, а на поле, помимо местной техники (которую Смит уже знала на память), стоял «крабоид» со значком «тест-машина». Это внушало надежду. «Крабоид» - легкий скоростной штурмовик полевого базирования, аппарат, похожий на краба с 4-метровым панцирем и соответствующими клешнями (на каждой - широкий воздушный винт). Модель, кстати, была «слизана» с американского экспериментального V-173 «Pancake» времен Второй мировой войны, но главное, что скорость «крабоида» позволяет достигнуть атолла Табуаэран за три с половиной часа...
Надежда, вообще-то, была слабенькая.
Во-первых, он, кажется, сейчас на службе.
Во-вторых, «крабоид» служебный.
В-третьих, после предложения «отгребись» изображать искреннюю симпатию…
«А все равно попробую!», - решительно сказала себе Джоан, пихнула в сумку одежду и ноутбук, и двинулась к секции решетки, максимально приближенной к тому навесу.
- Хэй, бро! Лейтенант!
- Упс… - выдохнул он, повернувшись в сторону Джоан.
- Йо-хо-хо, - заинтересованно произнес второй офицер.
- Ну, Фидо, ты зажигаешь реально! – с уважением сказал третий.
- Ну, так это… - произнес слегка растерявшийся лейтенант.
- Бро, - продолжила спецагент Смит, - можно тебя на два слова?
- Ну… - он кивнул, встал из-за столика, одернул жилетку и подошел к ограде.
- …Я поторопилась послать тебя нах. Такие дела, бро.
- А сейчас ты куда торопишься, если не секрет? – спросил он.
- Не секрет. На атолл Табуаэран. Кстати, я - Джоан Смит, археолог.
- Археолог? Ух ты! А я пилот-лейтенант Фидо Барбус. И сильно ли ты торопишься?
- Если я скажу, как сильно, то ты просто не поверишь!
- Хэх… - задумчиво буркнул он.
- Алло! – окликнул старший офицер из-за стола, - Куда твоей подружке надо?
- Ей надо на Табуаэран, кэп-лейт! – крикнул в ответ лейтенант Барбус.
- Однако… - задумчиво произнес тот, - …Не ближний край. А какие мысли?
- Ну, тест-драйв не секретный, просто накрутка милей для статистики по FPE-движку. Значит, если взять археолога вместо весового муляжа боезапаса, то ничего такого…
- Археолога? – перебил кэп-лейт.
- Да. Джоан Смит – археолог, прикинь?
- Археолог? Хэх! - с этими словами кэп-лейт набрал что-то на своем палмтопе, потом прочел нечто с экрана, и объявил, - Вылет на Табуаэран с заменой муляжа археологом разрешаю. Код «HEA». А завтра к 15:00 ты должен быть на авиабазе Феникс-Ра.
- Ясно, кэп-лейт. Код «HEA», на Табуаэран, и далее на Феникс-Ра, к 15:00 завтра.
…Бывают в жизни удачные совпадения, и их просто надо успеть поймать за хвост.
Крабоид неожиданно-негромко загудел винтами, пробежал меньше сотни метров по летному полю, и ушел в лазурное небо, раскрашенное полупрозрачными облачками. Правда, была в бочке меда ложка дегтя: код «HEA» значил «hostis est audiendo» (враг слушает). Иначе говоря, пилот-лейтенант уже знал, что она – шпион… Ну, и пусть.
- Еще раз извини за тот нах, - сказала Джоан, - просто, шлеп по попе был не вовремя.
- Ага, я понял. Ты там что-то по науке редактировала, ага?
- Да. Свою книгу.
- Классно! Когда издашь – пришлешь с автографом. E-oe?
- Aita pe-a. Пришлю.
- Классно! – повторил он, - А ты из какого штата? Ведь не из Калифонии, точно?
- Я родом из Мичигана, а живу… Короче, куда судьба забросит, там и живу.
- Понятно, - он кивнул, - экспедиции, раскопки, типа того. А на Табуаэране ты будешь исследовать холодную искру, там где след бога Лово, в лагуне?
- Может быть. Я пока не решила. Вообще-то, я собиралась на Табуаэран не сегодня, но знакомый священник просил приехать на случай, если придется составлять бумаги со свидетелем. Там произошел несчастный случай с какой-то группой миссионеров.
- Бывает, - отозвался лейтенант Барбус, - а холодную искру посмотри обязательно. Ты ныряешь как, нормально?
- Зависит от глубины, - ответила она.
- Ну, там меньше пяти метров.
- Тогда нормально. А ты покажешь, где это?
- Aita pe-a. Я даже нырну с тобой. У меня до завтрашнего полудня, типа, каникулы.
- О! Это было бы прекрасно! – обрадовалась она, по возможности искренне.
- Ладно, - сказал пилот, - я по тремору твоих пальцев вижу, что тебе работать надо. Не стесняйся, крути свою археологию, я даже подглядывать не буду. А когда полетим над кластером Пенрин - Норд-Ост Кук, я тебя окликну. Сверху такой вид - обалдеть!..
- Mauru-roa, - ответила она, и вытащила ноутбук из сумки.
…Спецагент Смит уже более ста дней находилась в Меганезии, и ей было ясно: тут не какая-нибудь Руанда. Тут полицейская защита жителей в поселениях не слабее, чем в средней стране Запада. И вдруг: гибель 16 молодых американцев в кампусе. Конечно, случаются цунами, ураганы, кораблекрушения, но… В таком случае, спецагента Смит, разумеется, не стали бы срывать с места и отправлять на экстренное расследование. От Гавайев до Табуаэрана чуть больше тысячи миль на юг. До Алюминиевой революции большие морские лайнеры каждый день возили туристов из Гонолулу на этот атолл. В период «военного кризиса» - с ноября по январь эти рейсы прервались, но уже в конце января был подписан полуофициальный Сайпанский пакт, и на атолл Табуаэран снова начали ходить лайнеры с туристами из США. Многие туристы даже толком не поняли, почему там пропал рождественский сезон, и думали, что этот атолл так и остается территорией какой-то тихоокеанской микро-страны (да, кажется Кирибати, в общем, практически, часть наших Гавайев, только формально-независимая с конца XX века). Название «Меганезия» большинство туристов воспринимали, как синоним Океании, а правила (сообщаемые гидом) считали не следствием Лантонской Хартии, а очередной мерой политкорректности (да, там туземцы, надо уважать их языческие верования). По данным Американской Ассоциации Путешествий, у туристов в Меганезии возникало значительно меньше проблем, чем в других странах «курортного пояса».
Разумеется, студенты-миссионеры, это «группа риска», причем на любом тропическом курорте. Молодому проповеднику в сером костюме, при галстуке, с глупой улыбкой, не обязательно даже ехать за пределы США. Если он будет приставать к публике на пляже Малибу, излагая глубокий смысл заповеди «не прелюбодействуй», то получит по морде прямо там, на родной американской земле, от своих соотечественников. В Меганезии он получит по морде точно так же. Да, у нези экстремальная Хартия, но они не выстрелят в дурачка, который решил просветить окружающих на библейские темы. А тут 16 трупов.
Это очень странно. Вот, если бы 16 каких-нибудь macho из «третьего мира» приехали в Меганезию и начали вести себя, как короли Галактики и хозяева всех привлекательных девушек на пляже, то их бы мигом пристрелили. Понятно. Но студенты-миссионеры??? Задумавшись над этой загадкой, спецагент Смит поискала в сети info о миссии WIU, и туман начал рассеиваться. WIU (Win In Unity) оказалась межрелигиозной молодежной организацией, созданной при Комитете Уоррена – Гамида по христианско-исламскому диалогу (иногда пресса называла это «Комитетом по хрисламу»). Комитет существовал примерно с 2010 года в США, и учредил уже дюжину организаций с названиями вроде «Общая Вера», а недавно получил представительство в Комиссии ООН по религиям.
В «конторе» (CIA) ходили упорные слухи, что кое-кто в Нью-Йорке, в Вашингтоне и в Женеве делает на этом серьезные деньги. В смысле – деньги такого масштаба, что это выходит за рамки обычного разворовывания госбюджетов в зону Большой Политики. Спецагент Смит никогда не работала сама по теме «хрислам», однако знала некоторых офицеров, которые были как-то связаны с этой темой. Как заведено в «конторе», они не откровенничали о своей работе, но (случайно или намеренно) кое-что разбалтывали.
Проект «хрислам» стартовал в 1914 году в Британии с подачи полковника Лоуренса, а термин придумал писатель Честертон. Проект Лоуренса сработал: в Аравии в 1916 году удалось открыть второй (саудовский) фронт против Турции, но после завершения войны хрислам был признан чрезмерной экзотикой и отброшен. О нем вспомнили в конце XX века в США, когда президентский клан Буш так слился в своих нефтяных интересах с королевской семьей Сауда, что это отразилось на идеологии и на религии. По слухам, кенийский мусульманин в 2010-е годы получил пост президента США именно в развитие проекта «Хрислам», но финансовая олигархия не получила ожидаемого результата. Проект заморозили, но сейчас снова запустили, как средство «подъема моральной дисциплины в условиях затянувшегося суперкризиса». Хрисламские молодые активисты «борющиеся против порнографии и наркотиков, за здоровую религиозную семью и целеустремленное поколение» оказались (по мнению журналистов) похожи то ли на гитлерюгенд, то ли на хунвейбинов. Это многих настораживало…
Освежив в памяти знания о хрисламе, спецагент Смит попробовала найти в блогах что-нибудь о сегодняшнем инциденте с молодыми миссионерами WIU на Табувэране. Это оказалось несложно: на блоге сетевой группы «Lagoon-rave», объединявшей любителей бесшабашных частных вечеринок на теплом море висела горячая тема:
«WIU was over-fuck themselves» (что можно интерпретировать, как «WIU доигрались»).
Связная хроника событий отсутствовала, зато эмоций хватало с избытком.
Про ситуацию в общих чертах говорилось:
* Что «WIU уже достали всех на Гавайях, хули наши копы ни хрена не делали?».
* Что «Ньювелам и Доббинам подпортили пати, зато теперь будет что вспомнить».
* Что «Тот меганезийский коп стрелял с двух рук круче, чем Клинт Иствуд в кино».
Дальше Джоан Смит не читала, чтобы не формировать предвзятое мнение, а предпочла поболтать с лейтенантом Фидо Барбусом. Тот рассказал ей десяток мифов о боге Лово (создателе атоллов Микронезии), и в частности, миф, что лагуна Табуаэран - это след правой ступни упомянутого бога, а «холодная искра», на дне лагуны, это сильнейший магический предмет, только неизвестно, как им пользоваться. А в физическом смысле «холодная искра» - это блок чуть золотистого вулканического стекла. Как он оказался замурован в коралловом известняке - загадка. «Ты – археолог, тебе и карты в руки».
Но увы, по прибытии на Табуаэран спецагенту Смит предстояло, прежде всего, другое исследование – в компании детектива Харлоу Раннера из полиции штата Гавайи.
Атолл Табуаэран (или Фаннинг, как называют его американцы), расположен в полутора тысячах км южнее Гавайев, и действительно напоминает отпечаток 10-мильной правой ступни. Коралловый вал вокруг отпечатка имеет ширину до полкилометра, и на нем есть несколько поселков, в сумме - 25 сотен жителей. В поселке Тереитаки, на «пятке» есть аэродром и отель в авиагородке, а на полпути к «носку», западный барьер прорезан естественным судоходным каналом, ведущим в лагуну. Тут в колониальные времена построен порт Инглиш-Харбор. Несколько океанских лайнеров, из Гонолулу встают на парковку в Инглиш-Харборе, причем каждый привозит столько же туристов, сколько жителей на атолле. Другие туристы прибывают на менее крупных морских судах, или авиа-транспортом. Сеть отелей на атолле исторически не сложилась, поэтому туристы обитали или на борту лайнеров, или в бунгало, арендованных у туземцев, или (в случае серферов) в шумных стойбищах, или (в случае любителей менее массового отдыха) на приобретенных прямо тут баркасах, переделанных в плавучие коттеджи - «houseboat».
Всю эту информацию детектив Раннер выдал за те несколько минут, пока они ехали в открытом лэндровере из авиагородка в Инглиш-Харбор. На вид детектив был обычный американский гаваец смешанной расы, внушительный дядька лет 40 с минусом. Он не скрывал своего мнения о бессмысленности приглашения «эксперта по культуре», но в принципе не возражал против такой компании.
- В общем, - сказала он в финале «краткой лекции об атолле», - нечего тут устраивать исследования, док Смит. Вы, конечно, человек, ученый, но тут без всякой науки ясно: приперлись гопники, докопались до туристов, а тут полиция нези. Знаете, что это?
- Я знаю, офицер Раннер, поскольку работаю на постоянной экспедиционной станции в Южной Полинезии с марта этого года.
- Ух, как! Вот это да! – удивился детектив, - Ну, тогда я вам проще объясню. Сейчас вот припаркую тачку… Черт! Как приходит «Pride of Midway», так в порту места нет. Этот лайнер какого-то нового поколения, возит туристов вместе с автомобилями. Раз - и здесь пятьсот авто. А площадка, черт, маленькая. Уф! Вписались. Идем, на ходу поговорим.
- А куда идем? – спросила она, вылезая из джипа.
- На судно океанологов. Там морозильная камера. Вы, кстати, мертвецов не боитесь?
- Нет, офицер, если только это не вампиры.
- А вы верите в вампиров, док Смит?
- Не верю, но этика требует признать: если бы они существовали, то я бы их боялась.
Детектив Харлоу Раннер улыбнулся и удивленно покачал головой.
- А вы такая, с юмором, хотя и ученый. В общем, я объясняю. Эти гопники…
- Какие гопники, офицер?
- Простите, док, я имел в виду: молодые миссионеры WIU. Какой-то мудак скрестил куклуксклановцев с шахидами, и получилось это дерьмо. Извините, док, что я слегка некультурно выражаюсь, но они уже на Гавайях всех достали. Они ведь как делают? Выслеживают, у кого частная вечеринка. Ну, девочки, колеса-экстази, травка, танцы голышом. Ничего такого. Нормальные люди ведь за этим и едут на курорт. Если мы начнем за это штрафовать, то Гавайи обанкротятся. Поэтому, всегда было: если ты не хулиганишь, то кури травку, какую хочешь, танцуй, в чем хочешь, кому какое дело?
- Действительно, - согласилась Джоан Смит, - ведь частная вечеринка, как я понимаю, считается по закону не публичным, а приватным делом, как домашний праздник.
- Вот-вот, - сказал детектив, - конечно, травка даже дома запрещена. Ну, и те девочки, которым, например, 17, а не 18 лет. Но вы поймите: на вид не скажешь 18 ей или…
- Понимаю, - «археолог» кивнула.
- …А эти гопники, - продолжил он, - лезут ко всем на предмет: что вы курите, и какой возраст вашей подружки, которая пьет пиво? Пусть она покажет документ, где указан возраст. И почему вы тут голые? Тут не нудистский пляж. Моралисты долбанные…
На этом моменте беседы, они подошли к сходням корабля, выглядевшего крошкой по сравнению с 260-метровой махиной 6-палубного лайнера «Pride of Midway». На борту корабля, по белому фону было каллиграфически изображено ярко-салатное название: «Nami-ryu», а чуть ниже надпись: «Science-ship of Free Academy of Zanzibar». Кажется ничего особенного, но спецагент Смит знала, что «Свободная Академия Занзибара» не имеет никакого отношения к Занзибару. Это оффшорный фонд на Сейшелах, который принадлежит смешанной японско-китайской мафии, базирующейся на Гавайях…
- Вот это океанологи с морозильной камерой? - спросила она.
- Да, - подтвердил Харлоу Раннер, и после паузы добавил, - вообще-то они довольно сомнительные парни, связаны с мафией, но здесь это не имеет значения.
- Почему не имеет значения?
- Потому, что тут территория нези. Некоторые пробовали играть в рэкет и киднэппинг. Знаете где такие парни теперь?
- В другой морозильной камере? – предположила Смит.
- Нет, просто в желудке у какой-нибудь акулы. А морозильная камера, это роскошь. Я попросил капитана Маэдо, командира корабля «Nami-ryu», и он пошел навстречу. Вы понимаете, сегодня прилетит эта стерва… Черт! Я хотел сказать сенатор от Гавайев.
- Эбигэйл Бонстрейт? – уточнила спецагент.
- Да. Она самая. Мол, ее долг: разобраться в факте расстрела американских граждан на почве религиозной ненависти. Ну, пусть, любуется на своих граждан в морозильнике.
- Офицер Раннер, а можно подробнее про почву религиозной ненависти?
Детектив достал из кармана сигареты и утвердительно кивнул.
- Можно. Я думаю: потому вас и пригласили, док Смит, что тут замешана религия. Я не договорил про этих гопников. Сначала они давят, что на вечеринке нарушается закон, а когда публика уже слегка напугана, тогда начинается проповедь. Мол, так и так, бог по христианской и по исламской вере, это один бог, и он требует бла-бла-бла… Уроды!
- А что произошло в данном случае? - спросила Джоан Смит.
- Просто, - сказал он, - эти, из WIU, поверили, что Табуаэран, это как южный атолл на Гавайях. Знаете, в круизных агентствах так говорят туристам. Да, мол, была в Океании вспышка экстремизма прошлой зимой, но после Сайпанского пакта все стало хорошо, а Табуаэран в нашей зоне. Что на Кауаи съездить, что сюда. Туристы приезжают сюда, и видят меня, или Грегори, моего напарника. Выходит, не соврали в круизном агентстве. Американская полиция на посту «служит и защищает». И никакого экстремизма.
- А какой на самом деле статус на Табуаэране у вас и у вашего напарника?
- Мы представители штата Гавайи по контактам с властями меганезийского округа Ост-Кирибати. Если тут что-то случается с гражданами США, мы стараемся как-то решить проблему. Например, серферы. Трех дней не проходит, чтобы кто-то из них не устроил дебош. Нези их арестовывают, и звонят нам. Мы приезжаем, проверяем, что все живы, объясняем дебоширам, что им тут влепят пару недель каторжных работ на фабрике по переработке жестянок и бутылок… Вот она, фабрика, на восточном барьере, видите?
Смит повернулась на северо-восток и разглядела только башни ветряков-генераторов.
- Далеко. Я вижу электростанцию.
- Да, верно. Это электростанция фабрики. Ее построила какая-то канадская фирма. Там нормально: 6-часовой рабочий день, хорошая жратва, баскетбол и все такое. Можно не беспокоиться за наших обормотов. Но, нези не ко всем относятся так либерально.
- А что сделали эти миссионеры WIU? – спросила «археолог».
- То же, что и везде. Приперлись из Гонолулу на своем модном катере. Вот кто им дал четверть миллиона баксов на такой катер? Чует мое сердце: это за счет наших налогов, потому-то сенатор Бонстрейт сюда и приедет. Но я не о том. В общем, они приперлись, покрутились, и нашли мишень. Есть две молодые парочки, Доббины и Ньювелы, наши, с Гавайев, купили здесь houseboat, вроде баржи, и устраивают вечеринки на полдюжины гостей. Не экстремальные мероприятия, но отрываются всю ночь до утра, по-взрослому...
Детектив Раннер передал гостье бинокль и показал рукой в сторону длинного песчаного мыса, уходящего в лагуну. У дальнего края мыса была пришвартована баржа с навесом. Рядом стояла моторка в которой скучали двое бойцов меганезийской береговой охраны.
- М-м… - протянула Смит, - …Охрана места преступления?
- Нет, просто охрана, для спокойствия хозяев баржи. Они сейчас в городке по делам.
- Понятно. А кому могла помешать вечеринка в таком месте, отдаленном от пляжа?
- Так-то никому не могла, - сказал детектив, - но ведь WIU борется за мораль и спасает американскую нацию от наркотиков, порнографии и безверия. Так все и случилось...
- Что, все-таки случилось, офицер Раннер?
- То самое, - ответил он, - эти гопники WIU подъехали сегодня на рассвете. Расчет был точный: вечеринка была на излете, одни гости уже дрыхли, другие вместе с хозяевами пытались собраться с силами и сварить кофе. Они не успели сообразить, что к чему, а гопники уже на борту, и говорят: «вы попираете заповеди, и должны быть наказаны».
- Вообще-то это криминальное вторжение в частную жизнь, - заметила Джоан Смит.
- Вы верно понимаете, док! На Гавайях наши пробовали прихватить их за это, но у WIU такие покровители. Чуть что - сразу звонки сверху в полицейский департамент штата, и давление в смысле, что мы преследуем честных людей, настоящих патриотов Америки.
Спецагент Смит понимающе кивнула.
- Наверное, в «библейском поясе Америки» у WIU хороший PR.
- А как же! По TV говорили, что 20 миллионов избирателей поддерживает WIU. Но, на Табуаэране это не сработало. Я потом покажу записи, там были видео-камеры. Так вот, началась потасовка, Алан Доббин кого-то оттолкнул, а у них бейсбольные биты.
- О! Значит, у этих миссионеров бейсбольные биты вместо библии и корана?
- А как же, - снова подтвердил детектив, - в общем, Алан получил битой по руке, и тут появился капитан береговой охраны нези, один, на гидроцикле. В записи видно, как он переходит на палубу хаусбота, и сразу занимает точку как в инструкции по отсечению вооруженных преступников. Это, например, для случая, когда грабят супермаркет.
- Я примерно представляю, - сказала «археолог» (знавшая эту инструкцию лучше, чем Харлоу Раннер, и не раз применявшая этот метод при освобождении заложников).
- В общем, - продолжил детектив, - капитан нези занял точку, и за 4 секунды сделал 22 прицельных выстрела с двух рук. До рекорда Микулека ему, конечно, далеко, но надо учитывать, что наш Микулек стрелял в тире, а этот нези – в рабочих условиях.
- Офицер Раннер, вы хотите сказать, что этот нези сразу открыл огонь на поражение?
- Да, без разговоров, как в вестерне: 22 выстрела 16 трупов. А потом он позвонил мне: забирай мешки, Харлоу, а то скоро публика на пляже появится, и будет некрасиво.
- А вы что?
- А что я? Приехал и забрал. А потом позвонила эта, как ее, ну, вы поняли, и мне еще пришлось договариваться с океанологами про морозилку. Кстати, вы смотреть будете?
- Буду, - спокойно подтвердила Джоан Смит.
…
Морозильная камера на «как бы академическом» корабле «Nami-ryu» была размером с небольшую квартиру, и в ней царил просто антарктический холод. На полках вдоль стен лежали прозрачные пакеты с замороженными водорослями, рыбами, и моллюсками. У каждого пакета была этикетка с текстом. По отношению 16 особям homo sapiens здесь наблюдалась явная дискриминация: они были брошены на листы упаковочной бумаги, расстеленные на металлическом полу.
- Как дрова, - буркнула Джоан Смит, и поплотнее запахнулась в теплую спецовку.
- Уж как получилось, - ответил детектив, - вообще, с этим должно разбираться FBI, но присылать сюда FBI нельзя, нези считают эту контору шпионской.
- Не важно, - Смит махнула рукой и присела на корточки рядом с одним из трупов, - а скажите, офицер Раннер, из чего стрелял этот капитан нези?
- Из револьверов, кажется. Модель вроде нашего служебного SW-696, но подлиннее.
- Ну, что вы, - возразила Джоан, рассматривая результаты двух попаданий (она выбрала именно это тело потому, что две «пробоины» позволяли лучше визуально оценить класс примененного оружия).
- А что? – спросил он.
- Вот! - она коснулась пальцем поочередно двух точек на трупе, - смотрите, это входное отверстие, это выходное. Пуля из 696-го не может по такой линии не пройдет навылет.
- А ведь, правда, - согласился он, - тогда что это?
- Похоже на работу 10-миллиметровой винтовки, - сказала она, - но выходное отверстие такой формы бывает не от острой винтовочной пули, а от круглоголовой пистолетной.
- Может быть, у нези на вооружении какой-то усиленный 696-й? - спросил он.
- Может быть, - согласилась Смит, - и вот что странно: этого субъекта, вероятно, ранили первым выстрелом, а потом добили вторым.
- На видеозаписи именно так, - подтвердил детектив, - но я не понимаю док Смит, какой археологией вы занимаетесь, что знаете такие вещи про оружие?
- Элементарно, офицер Раннер, - до университета я служила в морской пехоте.
- А-а! Теперь понятно! Грегори тоже служил в морпехе, а я на флоте. Что-то еще здесь будете смотреть, док Смит, или пойдем, пока не замерзли к черту?
- Пойдем, - сказала она, - теперь самое время прокрутить видеозапись инцидента.
…
Видеозапись ничего существенно не добавила к той картине, которая уже сложилась в голове у Джоан Смит. Она увидела то, что ожидала: меганезийский капитан, вероятно, стрелковый инструктор «зачистил» миссионеров с короткой дистанции, без колебаний добивая раненых. Две единицы оружия, которым он изящно работал с двух рук, были немного стилизованы под футовые абордажные пистолеты XVII века. Это напоминало учебно-боевую пневматику «Rap-4DD» королевского пейнтбол-клуба Сигаве-Футуна. Сантиметровый калибр, трубчатый магазин, пули: стальные сферы, 4 грамма, скорость субзвуковая, дульная энергия 200 джоулей. Но у оружия, примененного этим стрелком, дульная энергия, при том же сантиметровом калибре и той же длине ствола, была раз в десять выше. Иначе говоря - убойные характеристики, как у тяжелой винтовки. Сразу возникает подозрение: это экспериментальное оружие, и его по случаю, проверили на «мишенях натурального класса» (есть такой эвфемизм в военном деле)…
- Офицер Раннер, - спросила она, - вы говорили, что этот капитан вам звонил. А вы его раньше тут видели, или он новенький?
- Он не новенький, а вообще не из здешнего отряда, - ответил детектив, - Он сказал, что приехал на какую-то стажировку, или тренинг, попал на дежурство, а тут такой случай.
- Понятно, а он как-то представился вам?
- Обыкновенно представился: капитан Оули Техас, береговая охрана.
- Оули Техас? – изумленно переспросила она.
- Да, Оули Техас. Он и правда похож на техасского реднека. Такой ковбой…
- Понятно… - снова сказала Джоан, и задумалась, рассказать ли Раннеру, что капитан - персонаж почти мифический, по прозвищу «Волшебный револьвер Конвента»… Но, в момент, когда она почти собралась рассказать, у детектива в кармане запищал телефон. Общение с абонентом было коротким, и явно неприятным, а потом, уже убрав трубку, детектив с тоской в голосе объявил:
- Вот, прилетела эта стерва. Нас обоих требуют в офис представительства США.
- А тут есть такой офис? – удивилась спецагент,
- Просто, вилла на заброшенной пальмовой плантации, это к северу от аэродрома. Ее купили еще в начале века для учебной площадки Свободного университета Гавайев, а теперь называется: «представительство». Ну, поехали, что ли?
…
*10. Протоплазма и ядерная физика.
25 июня. Середина дня. Атолл Табуаэран (Меганезия, округ Ост-Кирибати).
Вилла, построенная в середине XIX века, выглядела, мягко говоря, непрезентабельно. Решетка из железных прутьев, окружавшая двор - треть гектара, и несколько дорогих автомобилей на этом дворе, новенькие блестящие стеклопакеты, как-то вставленные в рассохшиеся оконные проемы, а также американский флаг над новой крышей (спешно настеленной взамен старой, развалившейся), только усиливали непрезентабельность. Вообще, тут наблюдалось обилие американских флагов, а в кабинете, который заняла сенатор Эбигэйл Бонстрейт флагов было три: первый на стене за ее креслом, второй – маленький, на подставке на столе, третий – на огромной фотографии на другой стене (сенатор Бонстрейт рядом с президентом Дарлингом на фоне этого самого флага).
Что Эбигэйл Бонстрейт действительно стерва, Джоан Смит поняла с первого взгляда. Существует особая разновидность стервозных теток, выбившихся наверх из среднего класса в Библейском поясе США, и абсолютно уверенных:
1. Что они – самые умные на планете.
2. Что они, благодаря диете и пластической хирургии, в 55 лет выглядят как модели с рекламы бутика.
3. Что Господь Бог лично направляет их карьеру.
4. Что все, кто ниже по рангу - просто строительный материал для этой карьеры.
5. Что эти (кто ниже по рангу), не замечают, что о них так думают.
Дождавшись, пока оба приглашенных усядутся за стол, она с пафосом произнесла:
- Разумеется, туземцы будут покрывать виновников этого чудовищного преступления, поскольку здесь решительно все испорчены вседозволенностью, разросшейся за время правления негодяев, называвших себя Конвентом. Не так ли, мисс Смит?
- Да, мэм, - лаконично ответила Джоан (а как еще на это ответить в такой ситуации?).
- Надеюсь, - продолжила Бонстрейт, повернувшись к детективу Раннеру, - вы тоже это понимаете, офицер.
- Мы еще только в начале расследования, - несколько растеряно ответил он, - мы здесь работаем в сложных условиях, кроме того, показания свидетелей неоднозначны.
- Так направьте свидетелей в нужную сторону, - строго сказала сенатор.
- В какую именно сторону, мэм? – спросил детектив.
- Сегодня в 20:00, - сказала сенатор, - я выступлю на FNC и расскажу нашим гражданам правду об этом злодеянии, и о том, что здесь, в 800 милях от Гавайев, целый атолл стал рассадником аморальной заразы, угрожающей штату. Я предложу нашему президенту подписать программу оздоровления этой территории, и надавить на топ-координатора Накамуру, чтобы тот согласовал эту программу. Теперь, надеюсь, вам понятно?
- Простите, мэм, но я простой полисмен, и могу что-то не понимать в политике.
- При чем тут политика, мистер Раннер? Дело абсолютно ясное, разве вы не видите?
- Еще раз простите, мэм, но прошло всего полдня, и расследование еще не завершено.
Сенатор Бонстрейт посмотрела на него взглядом, полным Праведного Гнева.
- Вы полицейский офицер Соединенных Штатов! Ваша цель: служить и защищать, а не перекладывать бумажки на своем столе! Сейчас, когда 16 молодых людей, из наиболее достойного, активного, перспективного слоя общества зверски убиты, авторитет нашей полиции, и авторитет Америки зависит от вашей готовности действовать решительно! Надеюсь, вы понимаете, что активисты молодежной миссии «Win In Unity» оказывают неоценимую помощь полиции в борьбе с беззаконием?
- Честно говоря, мне трудно это понять, мэм, - не выдержал детектив.
- Вы со мной не согласны? – холодно уточнила Эбигэйл Бонстрейт.
- Я просто делаю здесь свою работу, мэм. И это не работа патрульного полицейского, а работа представителя по контактам с полицией другой страны. Мы сейчас находимся в Меганезии, мэм, извините за напоминание.
- Мистер Раннер, вы считаете меня идиоткой? - спросила сенатор, и (говоря эпически) температура ее голоса стала ниже абсолютного нуля (в физике такое невозможно, а в коммуникативной психологии - запросто).
Джоан Смит (благоразумно молчавшая, изображая, что восхищенно смотрит на миссис Бонстрейт, как на Эталон Американской Морали), искренне пожалела Харлоу Раннера. Отличный дядька, и неплохой коп, попал в жернова Большой Политики. Ой, беда…
- Нет, мэм, - пробурчал, между тем, детектив, - я просто опасаюсь, что вам не сообщили важные детали ситуации. Вы ведь занятый человек, и поэтому так могло получиться.
- Значит, - ядовито начала сенатор, - вы, мистер Раннер считаете себя умнее тех людей, которые без отдыха и сна работают для победы над кризисом, обрушившимся на наше общество? Насколько умным вы себя считаете? Может, ваше работа кажется слишком низкой для вас, и вы уверены, что заслуживаете большего? Отвечайте же!
- Простите, мэм, я всего лишь хотел сказать… - начал детектив.
….Было совершенно ясно, что сейчас он ляпнет какую-нибудь несуразность, и сенатор Бонстрейт снова перевернет его слова, а потом снова и снова, и итогом этого разговора, вероятно, станет или огромное пятно на характеристике, или вообще потеря работы. В прошлом году Джоан Смит мысленно пожала бы плечами, наблюдая, как этого лузера затаптывают (такова жизнь: человек человеку – волк, погибают слабые, а выживают – сильнейшие). Но, в этом году что-то изменилось, и в мозгу у «спецагента-археолога» произошла некоторая ревизия модели Вселенной. Нет, гуманисткой Джоан не стала, и продолжала полагать, что «человек человеку – волк…», но теперь она распространила логику этого афоризма на всех, включая Отцов и Матерей Нации (которые в исходном варианте, вбитом в голову курсанта Джоан Смит в школе морской пехоты) почему-то оказывались «выведены за скобки». Социал-дарвинистская борьба за выживание была предписана рабочим, фермерам, домохозяйкам и бойцам морской пехоты. А «элита» обладала загадочным анти-дарвиновским иммунитетом. С чего бы это?
Сейчас, глядя на сенатора Бонстрейт, «археолог» Смит вспоминала тех своих друзей по школе морской пехоты, которые, будучи людьми сильными и волевыми, надежными и находчивыми, погибли в Магрибе в Афганистане, в Конго, в Мексике… Они, КАК БЫ, проиграли в борьбе за выживание. А эта тупая стерва Бонстрейт, КАК БЫ выиграла…
«А ну-ка, - сказала себе Джоан, ощущая злой азарт, - глянем, какая тебе цена, сенатор».
- Мэм, - встряла она, - я восторгаюсь вашей смелостью, и офицер Раннер, мне кажется, испытывает те же чувства, но он не знает, под каким видом будет лучше сообщить вам информацию, полученную буквально несколько минут назад.
- И что же это за информация? – спокойно спросила Бонстрейт, на минуту выпуская из стервозных когтей свою жертву (Харлоу Раннера).
- Миссионеры не были целью, - ответила Смит, - они просто оказались рядом, и киллер размялся на них. Такова этническая традиция в странах Дальневосточной Азии. Как мы знаем, непревзойденный вьетнамский палач Куан-Ле, перед тем, как в торжественной обстановке обезглавить важного преступника, целый день разминался на простых фермерах, отрубая несколько десятков голов. Принцип состоял в том, чтобы голова не полностью отделялась от тела, а повисала на лоскутке кожи. И, кроме того, на кимоно палача не должны были упасть капли крови, фонтанирующей из разрубленной шеи. А сегодня на Табуаэране находится капитан Оули Техас - Волшебный Револьвер Конвента, он тоже непревзойденный палач, но не вьетнамский, а северокорейский. Как говорится в мифе, возникшем вокруг этого киллера, его готовили в особом отряде по распоряжению еще прошлого Председателя из семьи Ким. А теперь Оули Техас здесь, и это значит, что он охотится на важную жертву…
Тут Смит расчетливо замолчала, давая сенатору Бонстрейт додумать остальное. Расчет оказался верным – судя по тому, что через секунду Эбигэйл Бонстрейт машинально (и, вероятно, неосознанно) коснулась пальцами собственной шеи.
«Что, стерва, кишки уже сводит от страха? - весело подумала Джоан, - ну, ты ведь еще главной красоты не видела, сейчас мы тебе покажем». И, она повернулась к детективу.
- Офицер Раннер, вы должны показать сенатору оперативные фото. Вы помните, я вам говорила, что увиденный нами характер повреждений очень важен.
- Э… Послушайте, док Смит, я боюсь, что эти шокирующие снимки…
- Офицер, - произнесла «археолог», и очень чувствительно пнула Раннера по ноге под столом, - я уверяю вас, сенатору жизненно важно увидеть эти снимки и видео-запись.
Детектив, будучи дядькой неглупым, сообразил, что молодая доктор археологии не зря пинает его под столом, сразу сориентировался, и раскрыл свой служебный ноутбук.
- Вот, мэм, смотрите, это не обычное убийство, а, как бы сказать, ритуальное массовое жертвоприношение сатанинского характера, проведенное одним, да, одним человеком, конечно, если позволительно называть человеком этого северокорейского монстра…
- …Oh shit… - подавлено прошептала Бонстрейт, и резко начала бледнеть.
- Мэм, - перехватила инициативу Джоан Смит (подумав: «долбанные TV-сериалы про адского сатану, эти штампы теперь попадают в любой флэйм») - …Мэм, я думаю, что террористическая задача капитана Оули диктуется не только анти-религиозными, но и тоталитарными мотивами, свойственными режиму Ким Чан-Чхо. Известны жестокие расправы диверсантов с политическими оппонентами режима в других странах…
Тут Джоан Смит сделала паузу не только, чтобы очередной кошмар загрузился в мозги сенатору, но и потому, что вспыхнула мысль: «а ведь адского сатану можно органично включить в сюжет – молодчина, Раннер, хотя он ляпнул случайно». И, Джоан, успев за несколько секунд дополнить свой исходный план, продолжила:
- Мне кажется, мэм, культурологический анализ весьма важен, когда мы имеем дело с сектантами, поклоняющимися смерти и разрушению. Если бы в 1978 году сенатор Лео Райан прислушался к культурологам в ходе своего расследования преступлений секты «Peoples Temple», то он не погиб бы, расстрелянный в упор из пулемета. Я хотела бы акцентировать внимание на том, что секта «Liberty Religion», называемая также Li-Re, является прямой наследницей той секты, и базировалась там же в Гайане, а сейчас ряд военных лидеров этой секты, в частности Ксиан Тзу, мэр Лантона, обладают большим авторитетом в Меганезии, как соавторы Алюминиевой революции. Эти субъекты были опасны даже сами по себе, а вступив в союз с псевдо-буддистской сектой, из которой происходит, в частности, капитан Оули, они стали настолько опасными, что…
- …Это даже трудно представить, мэм, - поддержал детектив Харлоу Раннер.
- Да, я понимаю… - выдавила из себя сенатор Бонстрейт, - …Это важная информация. Доктор Смит, офицер Раннер, подождите в холле. Мой секретарь нальет вам кофе, а я приглашу вас через несколько минут.
…
Кофе в офисе представительства США был дерьмовый, без кофеина. «Да, - подумала спецагент Смит, - чего ждать от дуры, помешавшейся на религии и морали? Кофе без кофеина, а вместо натурального сахара эти маленькие таблетки супер-сладкой химии, которая в сто раз вреднее, зато раскручена в программе здорового образа жизни». Но (подумала она, мельком глянув на мужественно молчащего детектива) черт с ним, с сахаром и кофе. Главное, мы врезали по мозгам этой стервы, и сейчас она, наверняка звонит Уоллису Кэлкину, директору NSA, и выгружает весь этот флейм на него. А он, разумеется, переключит ее на какого-нибудь спеца по разговору с сенаторами. И тот, вооружившись файлом-конспектом, будет выдавать «ограниченный объем данных».
Джоан Смит живо представила себе этот разговор:
Бонстрейт: существует ли человек по прозвищу Волшебный Револьвер Конвента?
Спец: возможно, мэм, этот человек существует, и его имя Оули Техас.
Бонстрейт: а верно ли, что его готовили, как киллера в Северной Корее?
Спец: точно мы не знаем, но в конфликте на Вануату, Оули Техас был инструктором боевиков из Северной Кореи, захвативших крупнейший алмазный рудник.
Бонстрейт: правда ли, что мэр Лантона принадлежит к секте Li-Re?
Спец: по нашим данным это так.
Бонстрейт: а правда ли, что секта Li-Re, это наследница секты «Peoples Temple»?
Спец: так полагают многие авторитетные религиоведы.
…Сцена погружается во тьму. Падает занавес. Играет реквием Моцарта….
Сенатор Бонстрейт пригласила их через полчаса лишь за тем, чтобы попрощаться. Она прочувствованно пожала руки офицеру Раннеру и археологу Смит, сказала короткую и теплую речь о том, как они помогли сенатскому расследованию, и добавила, что ввиду крайней важности полученной информации, немедленно отбывает в Вашингтон, чтобы поставить в известность об этом госсекретаря Пенсфола. Через 5 минут, уже подойдя к джипу, Харлоу Раннер шепотом спросил:
- Слушайте док Смит, где вы научились так ездить по мозгам? Неужто в морпехе?
- Нет, это уже в университете, - ответила она.
- Круто! – сказал он, - Слушайте, а вы ведь не обедали. Поехали к нам! Бриана сегодня обещала барбекю из индейки. И еще есть французское вино, правда контрафактное.
- Бриана, это ваша жена?
- Да. Мы в мае сюда переехали с детьми. Тут неплохо, и все равно я тут работаю.
- Понятно. А как контрафактное вино на вкус?
- Проверяли, не отличить от настоящего, - авторитетно заверил детектив.
- Тогда поехали, - решила Джоан.
…
И получился замечательный семейный обед. Джоан уже давно не доводилось посидеть в хорошей домашней компании по-американски, почти как в любимом кино «Унесенные ветром», хотя на современный лад в плане садовой мебели, посуды и одежды. Она так соскучилась по чисто американской милой болтовне о различных пустяках под слегка отвлекающий аудиовизуальный фон телевизора, что готова была расцеловать Харлоу, Бриану, и обоих их детей. Она их всех действительно расцеловала, уже когда собралась уезжать. Было очень трогательно, и она почувствовала: это теперь ее друзья, и их слова: «Джоан, приезжай когда угодно» не какая-то фигура речи, а в самом деле предложение приезжать когда угодно. Душевно расставшись с Раннерами, она прошла пешком один квартал, и купила в китайской лавке простейший велосипед (оптимальный сухопутный транспорт на атолле, где дистанции малы по определению), и поехала к тому мысу, где швартовался уже известный ей houseboat Доббинов и Ньювелов – маленькая баржа для частных вечеринок. Для рапорта о негласном расследовании следовало посетить место инцидента, и поговорить с непосредственными участниками. Джоан рассчитывала, что, несмотря на утренние неприятности, хозяева вернулись в свой плавучий бунгало…
…Солнце, между тем, ползло к горизонту, близилось время относительной прохлады, публика (местные и туристы) выкатилась на узкие грунтовые улицы, направляясь, кто в гости, кто по делам, кто за покупками. Транспорт (двух- трех- и четырех- колесный) на Табуаэране был, в основном, открытый. Джоан отметила, что люди здесь похожи на тех, которых встречаешь в такое время на улочках маленьких городков Калифорнии. Снова появилось ощущение, будто она дома, и это стало беспокоить. Усилием воли спецагент заставила себя найти отличия, и нашла, но какие-то неубедительные, вроде отсутствия огромных ярких рекламных щитов и еще более огромных стекляшек супермаркетов. В Меганезии реклама была менее яркой, но более информативной, а покупки тут обычно делались в мелких лавках, и на market-place (площадке свободной торговли). Джоан не увлекалась шоппингом, и по супермаркетам не скучала. Но, просто пройтись по улице большого города ей хотелось. «Выберу время - слетаю на Таити в Папеэте, это не Лос-Анжелес, но все же город», решила она, доехав до мыса, у которого стояла баржа.
На барже, похоже снова намечалась вечеринка. Три персоны плескались в лагуне, а на палубе наблюдалось еще несколько фигур, слышались короткие реплики и смех. Более подробно разглядеть все это в лучах заходящего солнца не представлялось возможным. Следовало подъехать вплотную – что Джоан и сделала, после чего окликнула публику:
- Hi! Можно мне поговорить с хозяевами этого крейсера?
- А может, я на что сгожусь? – иронично поинтересовался знакомый мужской голос.
- Э-э… Черт! Фидо, откуда ты здесь?
- Хороший вопрос, - оценил лейтенант Фидо Барбус, - по ходу, ты не догадалась, что я окажусь тут, а вот я догадался, что ты приедешь сюда. Супер-приз мой! E-oe?
- Поднимайся на борт, Джоан, - вмешался женский голос, - я Сюзи Доббин, кстати.
- Спасибо, Сюзи, - сказала спецагент Смит, и (из озорства) въехала по сходням (проще говоря, по доске) прямо на велосипеде.
Ловкость получила одобрение присутствующих, кто-то даже захлопал в ладоши. Новую участницу вечеринки тут же пригласили за стол, и налили ей стакан особого кокосового коктейля с анисом и капелькой самогона-абсента, и началось знакомство со всеми.
Во-первых - «хозяева клуба», обычные молодые условно-белые гавайские американцы. Алан плюс Сюзи Доббин и Уилл плюс Джил Ньювел.
Во-вторых - лейтенант Фидо Барбус, и его товарищи из здешнего авиаотряда: калабриец Сатор Арепо и гавайский японец Дзинто Эдо. Было ясно, что это не имена, а прозвища.
В-третьих… Оули Техас, по прозвищу Волшебный Револьвер Конвента. У-упс…
Ничего необычного в этом фигуранте, вроде бы, не было. Молодой хорошо сложенный мужчина, реднек, спокойный, экономичный в движениях. Только взгляд его глаз цвета аквамарин настораживал. «Живой дальномер, - подумала Смит, - видели, знаем». Оули Техас моментально отреагировал на ее внимание.
- Что, Джоан, оцениваешь, сколько прицельных выстрелов в секунду я могу сделать?
- А сколько? – спросила она.
- Четыре с одной руки, шесть с двух, - сказал он, - вдвое меньше, чем мировой рекорд.
- Мировой рекорд, - заметила спецагент, - ставился не в боевых условиях, и точно не с таким мощным револьвером, как тот, что ты применил сегодня на рассвете.
- Ты не совсем верно определила класс оружия, - сообщил капитан Техас.
- Может быть, - сказала она, – я ведь не профи в этом, просто оружие - мое хобби.
- У нас теперь у всех такое хобби, - включилась Джил Ньювел, и повернула голову так, чтобы проще было заметить изрядный синяк под правым глазом.
- Мы немножко успели подраться, - добавила Сюзи Доббин, и ласково погладила плечо своего мужа (основательно распухшее и украшенное просто огромным синяком).
- Главное, кости у меня целы, - оптимистично сказал Алан.
- Кстати, - произнес Уилл Ньювел, - я давно говорил: надо держать тут хотя бы простое помповое ружье.
- Тебе хорошо, ты умный, - добродушно пробурчал Алан, и помассировал свое плечо.
- А мне флибустьерские пистолеты больше нравятся! - заявила Джил, и подняла в руке оружие, стилизованное под футовый абордажный пистолет XVII века.
Спецагент Смит мигом «сделала стойку». Мелькнула мысль: «вот экспериментальное оружие, из которого убиты 16 гопников-миссионеров WIU!». Еще через миг спецагент поняла, что обозналась. Это был просто пневматический «Rap-4DD». А капитан Оули, заметив всплеск интереса у «доктора археологии», с искренней иронией спросил:
- Может быть, ты ищешь модель «Iota»? - и положил перед ней на стол другой, но тоже футовый «абордажный» пистолет.
- Э-э… Просто, мне любопытно… Профессиональный интерес к раритетам… - начала выпутываться она, глядя на ТО САМОЕ оружие.
- Все ОК, Джоан, - улыбаясь, сказал калабриец Сатор Арепо.
- Археология бывает широкого профиля, - добавил гавайский японец Дзинто Эдо.
- Док Джоан занимается актуальной археологией, - авторитетно объявил Фидо Барбус.
- Внимание, Джоан, - привычным тоном опытного и спокойного инструктора произнес капитан Оули Техас, - чтобы понять оружие, надо аккуратно взять его в руки…
- …Как мужской хрен, - весело подсказала Сюзи Доббин.
- Да, я в курсе, - так же весело отозвалась спецагент Смит, - принцип работы похож, но некоторая разница есть в мелочах, поэтому техника безопасности другая.
- Ха-ха! Зачет! – констатировала Джил Ньюмен, дружески похлопав Смит по плечу.
- Ты тоже родом из Техаса, как Оули? – поинтересовался Алан Доббин.
- Нет, я из Старого Детройта, Мичиган.
- То еще местечко, - мгновенно отреагировал Уилл Ньювел, - я слышал, там на улицу вообще лучше не выходить без пулемета, а ездить надо на броневике.
Джоан Смит, уже вертя в руках экспериментальное оружие, отозвалась:
- Не совсем так, Уилл. Если ты местный парень, если у тебя ветер свистит в дырявых карманах, и если это со ста шагов видно, то гуляй спокойно, днем и ночью. Девушке, конечно, сложнее. Попку и сиськи дома не оставишь. Но, есть маленькие хитрости.
- Какие? – заинтересовалась Джил.
- Разные… Алло, кэп Оули, ты разрешаешь разобрать эту игрушку?
- E-o, aita pe-a, док Джоан, - ответил капитан-инструктор.
- Так какие хитрости? – сгорая от любопытства, повторила свой вопрос Джил.
- Там любая толковая девчонка сама что-то изобретает... - ответила Джоан и, аккуратно отсоединив ствольную коробку «абордажного» пистолета, заглянула внутрь странного боевого механизма - …Вот, например, я рисовала на щеке специальную черную штуку, окруженную алым ободком. Называется «африканская язва Бурули». Ее завезли к нам очередные мавры-мигранты в начале века. С учетом образцового состояния медицины, санитарии и гигиены в Старом Детройте это проблема. А для меня и моей кузины это наоборот было решение проблемы. От нас даже дебилы-марокканцы шарахались.
- Круто! – оценила Сюзи.
Спецагент Смит кивнула, задумчиво глядя внутрь частично-разобранной «машинки». Трубчатый магазин на 20 стальных шариков – понятно. Баллончик – тоже понятно. У пневматического оружия так и должно быть. Но эта штука точно не пневматическая (энергия слишком велика), и вместо простого ударного клапана какой-то цилиндрик.
- Кэп Оули, а как это работает, если не секрет?
- Как гибрид спрея и дизеля, - ответил он, - сюда впрыскивается воздушно-спиртовой аэрозоль, и при давлении 150 атмосфер в камере идет детонация. Давление скачком повышается до 2000 атмосфер, и работает равномерно почти по всей длине ствола. Это отличие от случая с унитарным патроном, где давление быстро падает по длине.
- Значит, видимо, в этом спиртовом дизеле менее резкая отдача? – спросила Джоан.
- Так точно, - меганезийский капитан кивнул, - иначе это оружие невозможно было бы использовать без приклада, как невозможно стрелять «по пистолетному» из винтовки.
- Реально, - встрял Сатор, - из «Iota» стрелять «по пистолетному» может только Оули.
- E-o, - поддержал Дзинто, - даже к обычному «Маузеру-96» уже желателен приклад.
- В новой модели эту проблему решили, - заметил Фидо Барбус.
- Подожди, Фидо! - гавайский японец поднял ладонь, - У новой модели только силуэты сделаны как у «Маузера-96». А так, и калибр 5.6 вместо 9.0, и питание ленточное…
- Дайте археологу посмотреть, - предложил капитан Техас, - у нее уже глаза горят.
Лейтенант Барбус кивнул и положил перед Джоан следующую «машинку», на вид, как очередной клон всемирно-знаменитого Маузера образца 1896 года, но, по сути, совсем другое оружие. Калибр уменьшился, а характерный магазин перед рамкой спускового крючка стал не тоньше, а наоборот несколько шире… Смит вопросительно глянула на капитана-инструктора, и после его кивка, занялась разборкой этой «машинки».
- …Вот, черт! – выдохнула она через несколько секунд, - Тут действительно лента!
- Кольцевая лента, или гибкий барабан, - поправил ее Оули Техас, - это изобрел Генри Джосселин в Массачусетсе в 1866 году. Идея была: увеличить емкость револьверного барабана без роста толщины оружия. Потом появился линейный магазин с пружинной подачей, и идею ленты отбросили, она при той технологии была громоздкая. А сейчас получается легкая лента, и можно использовать простоту и надежность револьвера.
- Досточтимые археологи, - вмешался Алан Доббин, - вы не забыли о компании? У нас девушки скучают. Вообще-то тут вечеринка, а не продолжение военного тренинга.
- А кстати, девушек что-то мало в компании, - заметила спецагент Смит, с сожалением возвращая владельцу не до конца изученный «револьверный маузер».
- Девушек сейчас прибавится, - сказал Уилл Ньювил, показав рукой на северо-восток, в направлении барьера с противоположной стороны лагуны, - видишь, алый огонек? Это канадки едут с экологической фабрики. Такие девчонки – зажигают, как надо!
- Они суперзвезды феминистского призыва, - многозначительно добавил Алан.
- Если эти звезды опять затащат тебя в койку, я начну дуться, - предупредила Сюзи.
- Я был не причем, это просто травка такая попалась.
- В тот раз был «польский снежок», а не травка, - поправила Джил.
- Минутку, при чем тут феминизм? – перебила Джоан Смит.
- А, ты ничего не знаешь, - сделал вывод Уилл, и поставил перед Джоан второй стакан коктейля, - ну слушай, я по быстрому расскажу, что к чему.
Рассказ Уилла Ньювила был слегка сумбурным, но достаточно кратким и понятным.
С его слов, все началось в последних числах февраля этого года, когда малоизвестная неоязыческая феминистская группа «Kjokkenmoddinger» вывесила на блоге смертный приговор «за шариатизацию Канады» двадцати крупным финансистам из Эмиратов, в частности Али-Нидалю Абу-Талха, наследному принцу, советнику Исламского Банка Развития. В тот же день Boeing-797 на котором эти 20 финансистов летели с Гавайев в Бруней, рухнул в океан, а кйоккенмоддингеры сбежали в Меганезию. Тогда полиция «наехала» на все молодежные женские клубы с «неоязыческим уклоном». Протесты студентов как разгорелись, так и потухли. Но были еще последствия: несколько сотен молодых канадок уехали на работу в фирму «Ecology Oriented Future Energy» (EOFE), организованной некими канадцами на атолле Табуаэран. Фирма занималась КАК БЫ переработкой жестянок и бутылок, но главной продукцией была тяжелая вода для канадских АЭС на природном (необогащенным) уране. И, ветровая электростанция на восточном барьере атолла была построена именно для этого крайне энергоемкого электролизного производства.
- Откуда ты знаешь о производстве тяжелой воды? – спросила спецагент.
- Так, атолл маленький, все видят, что с фабрики EOFE посылают в Канаду воду авиа- контейнерами. В Канаде тяжелая вода идет по четверть миллиона баксов за тонну.
- Гм… А тут почем получается?
- Я думаю, - сказал Уилл, - что в несколько раз дешевле. Тут ни лицензий, ни налогов.
- Но, - возразила она, - тут фирма должна платить социальные взносы и аренду земли.
- А они платят услугами по экологии атолла. Перерабатывают бутылочные отходы.
- Гм... А может, они платят еще и главной продукцией, тяжелой водой?
- Может быть, - ответил он, - даже скорее всего. А что тут такого?
- Так, - спецагент Смит пожала плечами, - просто любопытство.
…Но, конечно, это было не просто любопытство. Джоан Смит не особо разбиралась в ядерной физике, зато (в отличие от многих физиков) хорошо знала историю «войны за тяжелую воду» (май 1940 – февраль 1943). Еще в 1939 году Гейзенберг (шеф ядерной программы Германии) установил, что тяжелая (дейтериевая) вода – это оптимальный замедлитель нейтронов, ключ к цепному делению в необогащенном уране. В мае 1940 британская разведка узнала о резком росте производства тяжелой воды на фабрике в Норвегии (под контролем Германии). Уже в феврале 1942 был построен германский лабораторный ядерный реактор, напоминающий сферический аквариум диаметром 120 сантиметров. Но, стенка у него была алюминиевая, вода - тяжелая, а вместо рыбок - 6 центнеров урана. 23 июня 1942 при неудачном выборе параметров в реакторе началась цепная реакция, и произошел первый ядерный взрыв в истории. Правда, этот взрыв был «тепловой» - аквариум лопнул раньше, чем смесь выделила достаточную энергию для мощного взрыва, но персонал «схватил дозу», а реактор разрушился. Германия была в нескольких шагах от бомбы, но в феврале 1943 британская группа диверсантов сумела уничтожить норвежскую фабрику - германский источник тяжелой воды. После этого, союзники начали побеждать в гонке за обладание ядерным оружием…
Исходя из простого здравого смысла, спецагент Смит полагала, что копия «аквариума Гейзенберга», рассчитанная на большое внутреннее давление, сработает как настоящая атомная бомба - неудобная и сравнительно маломощная, но вполне достаточная, чтобы перепугать до полусмерти все Восточное побережье США. Теперь с учетом крупного производства тяжелой воды на этой канадской фабрике, и при нынешней доступности необогащенного урана, ответ на вопрос «есть ли у Меганезии атомная бомба?» ясен. И остается только вопрос: посылать ли соответствующий рапорт в Центр?..
Джоан Смит решила подумать об этом позже. Тем более, что на вечеринку прикатили оставшиеся приглашенные: четыре канадки и еще один нези из береговой охраны. Все завертелось: музыка, танцы, игры на палубе, на берегу и в лагуне, немного травки для настроения. Джоан, конечно, не упустила шанс «навести мосты» и поболтать о всякой всячине с одной из канадок. Эта особа была несколько моложе Джоан, и звалась Бетси. Через четверть часа после приезда, она «склеила» Оули Техаса, и утащила его сначала - купаться, а потом - на берег, где приступила к делу прямо и без церемоний. Впрочем, и «Волшебный Револьвер Конвента» оказался в смысле эротики простым парнем, и для чувства интимности ему хватало того, что выбранный сектор пляжа слегка загорожен кустами гавайского вереска. После секс-шоу, эта парочка пересеклась с патрульным, проезжавшем вдоль берега на мотороллере-амфибии. Оули остался поболтать с ним, а Бетси вернулась на баржу, и приземлилась на скамейку на палубе рядом с Джоан.
- Ух, гло, какая у тебя чашка какао! Верная пинта не меньше! Можно отхлебнуть?
- Aita pe-a, гло, - ответила спецагент Смит и подвинула чашку к канадке.
- Mauru! - поблагодарила та, и сделала большой глоток, - Ух, как здорово! А я тебя не напрягаю своей непосредственностью? Знаешь, некоторых это напрягает.
Спецагент Смит, «настроившись на волну собеседницы», искренне улыбнулась.
- Не меня.
- Ух, нормально! - Бетси тоже улыбнулась, - А то я не люблю никого напрягать. Я не специально так, это гены ангонкинов, ну, таких индейцев, у меня в роду они были, по крайней мере, мне так рассказывали в детстве.
- Везет тебе, - сказала Джоан, - а я вот без понятия, кто у меня был в роду. Ясно, что не только англосаксы, но кто конкретно – не знаю.
- Тогда забей на это, - посоветовала канадка, сделала еще глоток какао, а потом вернула чашку Джоан, и добавила, - я своему мелкому говорю, что у него в роду были викинги, практически, те же канаки, но северные. Это чтобы он сразу считал себя здесь своим.
- О! Бетси, у тебя есть ребенок?
- Да, сынишка, ему скоро 4 годика, зовут Леонардо, как Да Винчи, здорово, верно?
- Здорово, - согласилась спецагент, - и что, ты вообще не собираешься возвращаться?
- Конечно, не собираюсь! Я еле смогла выскочить оттуда вместе с Леонардо.
- У тебя что, была какая-то бешеная секретность?
- Нет, у меня был муж, который оказался просто тупой олень, - с этими словами Бетси подняла ладони, приставила большие пальцы к вискам, а остальные пальцы предельно растопырила, изображая рога, и добавила, – могу рассказать, если тебе интересно. Я не особенно часто про это рассказываю, но сегодня такой легкий вечер…
- Конечно, Бетси, мне интересно. Я любопытная, как сто чертей сразу!
- Ну, тогда слушай, Джоан. Все началось…
…Все началось у Бетси 5 лет назад, когда она после университета работала в Пенброке, провинция Онтарио, в одном из отделений ядерной лаборатории CRL, и занималась там моделированием альтернативно-перспективной ядерной энергетики (где вместо урана используется относительно дешевый торий). В научной работе она не блистала, просто грамотно делала свою работу на компьютере, а между делом познакомилась с Кью-Зет Проувом, 30-летним сотрудником IT-компании «Asset-Stencil», хорошо оплачиваемым, неженатым, симпатичным. А дальше, свидания – свадьба – беременность – брошенная работа - роды - кормление… Когда малышу Леонардо исполнилось полтора года, Бетси решила вернуться к работе (которая ей нравилась), но, в мире бушевал супер-кризис, и финансирование исследований сокращалось. Везде отвечали: «миссис Проув, вам надо подождать». Но, просто ждать - занятие скучное, и Бетси стала через Интернет искать компанию, полагая, что не только она в такой ситуации. Так она нашла сетевой клуб с черно-юмористическим названием «Карибский кризис», где было более ста «молодых канадских атомных мам», и с кем-то из них была возможность встречаться в реале. На встречах (как правило, в недорогих кафе или китайских ресторанчиках) эмоционально обсуждалось все, включая семью, финансы и политику, но главной темой всегда были перспективы развития ядерной энергетики (и появления рабочих мест в этой отрасли).
Пролетел еще год, который не принес успехов в поисках работы, зато подарил чувство профессиональной состоятельности. В «Карибском кризисе» появилась идея издавать сетевой журнал с тем же названием (а что?). Был азарт, напор, мозговой штурм! И вот, первый выпуск залит на сайт! А вскоре на E-mail «редакции» пришло предложение о сотрудничестве от канадско-исландской фирмы EOFE. Реакцией в клубе стало цунами восторга. Состоялся экстренный банкет… А в тот же вечер у Бетси произошел скандал с мужем. Кью-Зет заявил, что уже давно подозревает ее в Супружеской Измене (да, так с Больших Букв). Недоумение Бетси он принял за попытку выкрутиться, и стал излагать «надежные доказательства», выстроенные (как выяснилось) по инструкции из статьи в журнале для мужчин: «50 признаков, что жена вам неверна». В частности:
* Жена стала выглядеть красивее и увереннее в себе.
* У жены появились тайны, к которым вы не допущены.
* Жена ведет блог с паролем, который вам не сообщает.
* У жены появились новые необычные увлечения.
* Встречи жены с подругами стали более частыми.
* Жена стала часто ходить на какие-то собрания.
* После собраний у жены очень радостное настроение.
* Жена стала уходить в другую комнату, чтобы поговорить по телефону…
Инструкция завершалась таким советом: «посмотрите на телефоне вашей жены вызовы, контакты, и SMS. Это морально оправдано, если вашей семейной жизни грозит крах».
Кью-Зет без тени смущения сообщил, что уже последовал этому совету, и обнаружил «кодированные сообщения» (ну, а чем еще могли выглядеть для него фразы из области ядерной физики или реакторной технологии?). Бетси была так изумлена всем этим, что принялась оправдываться и объяснять, чем на самом деле занимается. Она вообще-то и раньше пробовала рассказывать Кью-Зет о своем профи-хобби, но тогда его все это не интересовало. А сейчас его это интересовало только как «алиби жены». Когда «алиби подтвердилось», Кью-Зет сказал: «извини, просто это выглядело подозрительно…», и предложил заняться сексом. «Вот этого не надо», - уже очень спокойно сказала она.
А Кью-Зет не понял, что на их отношениях поставлен крест. Бетси сразу подала бы на развод, если бы не уверенность, что юстиция присудит ребенка не ей, а мужу (ведь она безработная, а у него стабильно-высокий заработок). Весь ноябрь она металась между риском потерять ребенка при разводе, и риском потерять себя, возобновив сексуальные контакты с Кью-Зет (тот все более возмущался: почему «законная жена» не спит с ним).
Исландец Халлур Тросторсон, проект-директор фирмы EOFE советовал «потянуть пока ситуация не проясниться», но тянуть стало уже просто невозможно, и в начале декабря прошлого года Бетси с 3-летним Леонардо, никому ничего не сказав, улетела к нему в Рейкьявик. В конце января они уже втроем улетели на Табуаэран, и плевать теперь на канадскую юстицию, и вообще на весь Первый мир. Меганезия - это другая страна…
…Завершив свой рассказ, Бетси сделала еще глоток какао, и произнесла.
- Такие дела, гло.
- Да уж, дела… - согласилась Джоан Смит, - …А что, у всех ваших девчонок такая вот история с мужьями и детьми?
- У кого как, - ответила канадка, - но, у всех что-то случилось вокруг этого.
- Понятно… А что этот Халлур? Я не поняла, ты теперь с ним, или сама по себе?
- Это как посмотреть, гло. Мы живем под одной крышей, и отлично ладим, но прикинь: Халлур на 20 лет старше меня, и похож на Шрека из мультика, только некрупный, и не зеленый. Леонардо с ним отлично подружился. Да, я сплю с Халлуром, а еще я бегаю к молодым парням. Биология, понимаешь? Халлур к этому относится с юмором, он ведь настоящий мужчина, а не кусок дергающейся протоплазмы типа тех, кому адресованы «журналы для мужчин». И, к Халлуру бегают студентки-резервисты, он же великий.
- Великий? – переспросила спецагент Смит.
- Выдающийся, - скромно уточнила Бетси, - просто в журнале «New Scientist» один раз Халлура назвали «вторым Нильсом Бором». Ты знаешь, великий Нильс Бор тоже был скандинавом, не исландцем, как Халлур, а датчанином. Дело в том, что Халлур создал реинкарнацию старой капельной модели ядра, которую предложил Бор в 1936-м. Как обычно, эта модель не все объясняла, ее уточняли. Меняли. Перешли к оболочечной сфероидальной модели. Потом придумали слоисто-сотовую. С помощью этих новых моделей физика многое объяснила, но многое оставалось непонятным, а модель уже получилась чертовски сложной. И усложнять дальше как-то не хотелось. Тогда вдруг появляется Халлур Тросторсон, и предлагает вернуться к старой квантово-капельной модели Нильса Бора, всего с одной маленькой поправкой.
Тут Бетси сделала большие глаза, ожидая реакции, и Джоан, конечно спросила:
- С какой?
- А с такой: пространство внутри ядра не голономное!
- М-м… - протянула Джоан.
- Не знаешь, что такое неголономное пространство? – легко угадала Бетси, - Я тебе это просто объясню. Ты едешь на авто по улице, а тебе надо повернуть в узкий переулок и припарковаться. Если бы радиуса поворота авто хватало, чтобы в один прием въехать в переулок, то до парковки получилось бы сто метров. Но его не хватает. Что тогда?
- Тогда надо вот так, - ответила спецагент, и показала ладонью маневры вперед-назад с последовательными разворотами для выхода на нужную позицию.
- Верно! Так что расстояние, точнее путь для авто, уже не сто метров. А неголономное пространство, это такое, в котором вообще все расстояния так устроены. Понятно?
- В общих чертах, да. Значит, протоны и нейтроны в атомном ядре должны ездить, как автомобили по городку с тесной застройкой, так, что ли?
- Не совсем, хотя, можно попробовать и так объяснить. Хочешь, я тебе нарисую?
- М-м… Вряд ли я пойму. Лучше скажи, что из всего этого следует практически?
- Практически, из этого следует новая хорошая теория, - ответила Бетти, - нет ничего практичнее хорошей теории. Но, если ты про фокусы вроде промышленного холодного термоядерного синтеза, то нет. Фундаментальных чудес эта теория не обещает.
Джоан Смит кивнула в знак понимания, и поинтересовалась:
- А не-фундаментальные чудеса?
- Это есть, - ответила молодая канадка, - например, теория Тросторсона объяснила ряд статистических отклонений для выхода нейтронов в нестационарной плазме. Для моей тематики, это дает технологичный путь наработки урана-233 из природного тория-232.
- А! – Смит снова кивнула, - Ты говорила, что занималась в Канаде ториевым циклом.
- Да, и теперь снова занимаюсь. С чего бы мне бросать перспективную область?
- Это я поняла, но у меня вдруг возник вопрос, возможно глупый.
- Какой вопрос? Про бомбу что ли?
- Как ты догадалась, Бетси?
- Легко. Все любят спрашивать про бомбу. Ответ: можно. Параметры урана-233 в этом смысле чуть хуже, чем у плутония-239, но втрое лучше, чем у урана-235.
- Это я тоже поняла. Бетси, а ты не боишься, что в случае какого-нибудь конфликта…
Спецагет Смит замолчала, делая расчетливую паузу. Бетси хмыкнула и махнула рукой.
- Представь: не боюсь. Я знаю, что на Тинтунг введены канадские миротворцы ООН, но почему мне должно быть до них дело? Они та же протоплазма, что и мой бывший муж, только более вредной разновидности. Типа тех хрисламистов, которых Оули застрелил прошлым утром. Мне будет уютнее, когда они перестанут дышать нашим воздухом.
- Бетси, ты знаешь кого-нибудь из этих канадских парней?
- Я видела их по TV. Мне хватило.
- Ладно, Бетси, в сторону миротворцев, я вообще имела в виду не их. Я хотела сказать другое: что атомные бомбы, как известно, имеют свойство падать на мирные города.
На этот раз молодая канадка задумалась, прежде чем ответить, и начала издалека.
- Я занимаюсь только лабораторией, и на уране-233 свет клином не сошелся. Есть более доступные материалы. Но, я не буду увиливать, а объясню: когда в Канаде я металась в поисках выхода, то зашла в службу доверия, и получила от психолога совет: «смирись». Аргументы: во-первых, так живут все. Во-вторых, это мужской мир. В-третьих, библия учит: «да убоится жена мужа своего», и даже если бога нет, все же, библия - фундамент цивилизации. Психолог предложил присмотреться к схемам поведения окружающих, и проверить его слова. Я проверила, и тогда мне захотелось, чтобы кто-нибудь спалил эту цивилизацию термоядерными ударами. Это было состояние аффекта, и оно прошло. А отношение к методу осталось. Просто, теперь я в порядке, и думаю об этом без пафоса.
- Чертовски прямое заявление, - оценила Джоан.
- Да, такая я простая и прямая, как рельс. И, давай о чем-нибудь повеселее, надоела эта военная тема. То пистолет-пулеметы, то атомные бомбы.
- Точно! - согласилась Джоан, сообразив, что метод выкачивания info путем душевного разговора исчерпал себя, и надо соскакивать, - Ты на сто процентов права, Бетси.
- Конечно, я права, гло. Ты не оборачивайся, а слушай. Пилот Фидо Барбус сейчас так увлеченно изучает твою спину. По-моему, это что-то значит.
- Э-э… Бетси, а как он на твой взгляд?
- Нормально. Не теряйся, бери его в оборот. Думаю, не пожалеешь.
- ОК, я попробую.
- Тогда удачи! Если вы подойдете сюда, и притащите три рюмочки самогона-абсента, то, знаешь, мы миленько выпьем, а потом я на время уступлю вам свое эго.
- Твое эго? – удивилась Джоан.
- Потом объясню, - пообещала Бетси.
…
Под «эго» понималось не индивидуальное «Я» Бетси, а 15-футовый рекреационный катамаран – полу-субмарина, пиратская копия южнокорейской модели 2011 года для безопасных акваторий вблизи берега. «EGO-450», таково было название оригинала. В принципе, ничего особенного. К пластиковому катамарану снизу приделана каюта из оргстекла, погруженная примерно на 2 метра. Этакий большой аквариум наоборот…
…Родство «EGO-450» с аквариумом сразу вызвало у Джоан ассоциацию: «аквариум Гейзенберга». Неуклюжая и чудовищно-простая атомная бомба на природном уране.
- Что не так? - заботливо спросил Фидо Барбус через некоторое время.
- Все ОК, - она улыбнулась, - не обращай внимания, это у меня мысли скачут.
- Мысли? Ну, я не претендую. Можешь не говорить. Но, можешь поделиться.
- Поделиться?.. – отозвалась она, и окинула взглядом окружающую темноту (они уже отошли на километр от берега, к середине лагуны, и огоньки порта далеко за кормой, а высоко в небе ярко светила луна), - …Неплохая идея. Хотя, я не знаю, как начать.
- Тогда не торопись, дай мыслям собраться в цепочку. А пока, мы встанем на якорь над Холодной Искрой. Можно спуститься в каюту, и включить подводное освещение. Я не видел, как выглядит Холодная Искра ночью при подсветке. Так что мы с тобой будем в равных условиях. Изумляться чему-то вместе, это классно, как ты думаешь?
- Да, наверное, это сближает, - снова улыбнувшись, согласилась она.
…Это сближало. Таинственная золотистая формация из вулканического стекла, из-за неведомых геологических процессов замурованная в известняке, переливалась в луче электрического света. На что она была похожа? Может, на голову спящего дракона?
- Фидо, что говорят мифы, кроме того, что это магический камень из следа бога Лово?
- Разное, - ответил пилот-лейтенант, потягиваясь на диване посреди маленькой уютной подводной каюты, - я слышал, что Холодная Искра, это волшебная огненная ящерица, сопровождавшая бога Лово, и учившаяся у него. Теперь она ждет, когда придет время применить свои знания.
- Огненная ящерица? – переспросила Джоан Смит, - Дракон? Кстати, похоже.
- Девушка-дракон, как в мультике «Шрек», - весело уточнил он.
- Шрек? – переспросила она, вдруг вспомнив рассказ Бетси (Халлур на 20 лет старше меня, и похож на Шрека из мультика, только некрупный, и не зеленый).
- Кажется, у тебя опять скачут мысли, - заметил Фидо.
- Просто глупости! – заявила Смит, - Я вдруг подумала: если мы тут сейчас займемся любовью, не появятся ли рыбы-вуайеристы или, хуже того, рыбы-папарацци?
- Хэх! Рыбы-вуайеристы не исключаются, а в рыб-папарацци я не верю.
- А вдруг они, все же, существуют? – спросила Джоан, игриво проведя ладонью по его животу, - Что тогда?
- Тогда, мы ее поймаем, и снимем показания, ценные для науки. И, мы отберем у нее фотоаппарат. Не насовсем, конечно. Просто, исследуем схему, а потом вернем.
- Ох! - выдохнула она, - Ты даже с рыбой хочешь поступить по лантонской хартии!
- А как же! Эта рыба разумное существо, и это наша, местная рыба.
- Обалдеть! - Джоан поаплодировала, точнее, побарабанила ладонями по его животу.
- Да, я такой ответственный. Кстати, первая рыба-вуайерист уже тут.
- О, черт… - изумилась Смит, глядя сквозь стекло.
Вокруг каюты собрались мелкие рыбешки, привлеченные светом, а следом появился двухметровый групер – пестрый каменный окунь с выпученными глазами. Спецагент Смит загляделась на это удивительное порождение подводного мира, а потом ладони лейтенанта ласково легли на ее груди.
- Не хочешь обманывать ожидания подглядывающих? – пошутила она.
- Ага. Нехорошо издеваться над животными, даже если они рыбы. E-oe?
Если бы рыб действительно интересовал человеческий секс, то они бы не пожалели о решении собраться около этого «инвертированного аквариума». На спецагента Смит и лейтенанта Барбуса экзотическая обстановка повлияла самым возбуждающим образом, поэтому череда композиций из двух сплетенных тел, менялись в пластичной динамике, будто эти мужчина и женщина играли пантомиму для очень дорогого для них зрителя с тонким эстетическим вкусом. Но, сами они ни секунды не задумывались о том, как это выглядит со стороны. Грациозность поз получалась непринужденно, естественно…
…После, когда они лежали обнявшись, Джоан слушала стук его сердца и даже немного загрустила, понимая что, по логике событий наверняка расстанется с этим парнем. Так замечательно ей раньше ни с кем не было. Ах, судьба разведчика (пардон, археолога).
- Опять запрыгали мысли? – негромко спросил он, погладив ее затылок.
- Да, запрыгали. Ну, поделиться с тобой?
- Ага, я весь внимание.
- Фидо… - решилась она, - …ты ведь знаешь про меня.
- Ну, я только знаю, что ты работаешь на какую-то спецслужбу янки. Мне не сообщили точно, на какую. А к чему ты заговорила об этом?
- Я заговорила потому, что не понимаю: почему от меня ничего не скрывают?
- Как это не скрывают? Разве тебе показывали какую-то секретную документацию?
- Фидо, ты же знаешь, техническая документация сама по себе не играет роли на таких войнах! Важнее общее состояние и тренд развития экономики вероятного противника!
- Конечно, я знаю. А ты знаешь, что эффективность разведки складывается из четырех компонентов: добыча информации, ее анализ, выработка рекомендаций на ее основе, и использование этих рекомендаций в принятии военно-политических решений. Вот, ты добыла актуальную информацию. И что? Аналитики переделают ее так, чтобы те, кто вырабатывают рекомендации, не рисковали карьерой, сообщая истеблишменту крайне неприятные рекомендации, разрушающие иллюзию всевластия этого истеблишмента.
- О, черт… - произнесла она.
- Пойдем на палубу, - предложил он, - я выкурю сигару, а тебе могу налить кофе. Я же чувствую: это то, что тебе хочется, а тут есть большой термос кофе.
- Пойдем, - согласилась она.
Там, на палубе, они некоторое время сидели молча. Он – с тлеющей сигарой, а она - с кружкой, наполненной кофе из термоса. Теперь мысли в ее голове уже не прыгали, а бежали связной цепочкой, создавая гротескный политический сценарий.
Официозные политологи западного мира уверены: комитет ООН по Океании использует слабость молодого правительства Накамуры, и проводит тихую оккупацию островов Кука в центральной Полинезии - «сердца Алюминиевой революции». Столичный атолл Тинтунг взят под контроль нейтральными канадскими миротворцами, и туда массово ввозятся мусульмане-мигранты. Часть из них перебрасывается на северо-запад, на атолл Манра - ближайший к Тинтунгу в архипелаге Феникс-Кирибати. Ввоз идет также на юг островов Кука: на атолл Мануаэ и на остров Раротонга. Работает транзитный аэродром на острове Науру в западной Полинезии, перебрасывая на восток «контингент» из Бенгалии, Индонезии и из Мусульманского автономного района Минданао. Мусульманская община - это будущая ударная сила для «бурных демократических протестов», которые приведут к «падению антинародного режима Хартии». Перед этим ООН заменит нейтральных канадских миротворцев на каких-нибудь мусульман (например, из Пакистана и Бангладеш, их больше всего среди «голубых касок»). Схема «демократической реформы» проста, и Координатор Накамура начал догадываться, что «помощь ООН» выйдет боком. Иногда он пытается проявлять мелкую несговорчивость, но Комитет ООН по Океании отвечает угрозой прекратить инвестиции, и координатор (правящий пока всего около трех месяцев) сдается.
На закрытых заседаниях в Нью-Йорке и в Женеве шли дебаты о том, должны ли быть возвращены Франции колонии в Полинезии и Меланезии, каков должен быть статус островов, отторгнутых Конвентом от Папуа - Новой Гвинеи, и когда мини-архипелаг Питкерн будет возвращен Британии? Транснациональные концерны бойко расхватывали перспективные земельные участки на меганезийских островах – под строительство коммерческих объектов. Земельное Агентство, созданное правительством Накамуры согласно рекомендации Комитета ООН по Океании, пока лишь сдавало эти участки в аренду, но деятели большого бизнеса из неофициальных источников знали: в Меганезии скоро произойдет правовая реформа, и землю можно будет выкупить в собственность. Конституцию и Кодексы законов Республики Меганезия разрабатывала авторитетная юридическая фирма в Женеве. А на острове Бора-Бора уже формировались заготовки под политические партии из местных кадров, для будущего парламента….
Так выглядела ситуация для внешнего наблюдателя, или телезрителя CNN. Но это был параллельный мир. Все «про-западные» политические и финансовые уступки и новации существовали лишь виртуально (даже земельные участки сдавались через Интернет, без выездов на место). Физически на островах и атоллах Меганезии не происходило ничего этого, кроме партийных тусовок в элитном отеле на Бора-Бора, и исламизма мигрантов под эгидой ООН на атолле Тинтунг. Что касается элитного отеля, то он (подобно всем объектам такого рода) жил в своем искусственном курортном мире.
А реальная жизнь Меганезии была иной. Небольшие частные фабрики и морские агро-фермы, производящие разнообразное энергетическое, металлургическое, химическое и машиностроительное оборудование, бытовую и транспортную технику, стремительно модернизировали и расширяли производство, оптимизируя при этом бизнес - контакты внутри и вне Океании. Если раньше они были соединены в меновую сеть, то теперь эту структуру правильнее было называть гиперсетью. Отличие от просто сети, как отличие осьминога от медузы. Лишь болван скажет, что и то и другое - просто живые мешки со щупальцами. Ведь осьминог (в отличие от медузы) это быстрый и находчивый хищник, способный замирать на дне, маскироваться под грунт, и бросаться на добычу, хватая ее своими щупальцами, отлично скоординированными, несмотря на то, что каждое из них обладает собственным управляющим нервным узлом – мини-мозгом…
…Лейтенант Барбус легонько похлопал спецагента Смит по спине.
- Гло, ты опять уплыла в какой-то мысленный виртуальный океан.
- Вроде как… - буркнула она, возвращаясь из сценария в реальный мир на борт почти игрушечного катамарана в теплой лагуне под яркой луной, - …Опять задумалась.
- Поделишься? – спросил он.
- Да, но только если ты пообещаешь не обижаться.
- Слово офицера.
- Ладно, тогда слушай… - она замялась, подумав, что ведет себя не как разведчик, а как настоящий археолог, болтающий от не фиг делать о политике, - …Я подумала, что ваша страна похожа на гигантского призрачного спрута из старых моряцких сказок.
- Это потому, - авторитетно заявил он, - что ты по археологии занималась Ктулху.
- Нет, Фидо, это потому, что я видела, как вы тащите к себе мозги из Америки.
- Мы тащим оттуда мозги? – переспросил он, - Это ты про канадских девчонок что ли?
- Да, в частности про них, и про доктора Халлура Тросторсона, который исландец, но работал на канадский ядерный бизнес, так что можно их рассматривать в комплексе.
Меганезийский лейтенант несколько раз цокнул языком, будто пробуя мысль на вкус.
- Спрут, говоришь? Надо полагать, по твоей версии спрут, схватив девчонок-физиков щупальцами, тащил их с континента в океан, а они, отчаянно хватаясь руками за стволы знаменитых канадских сосен, кричали «родина, помоги!». E-oe?
- Aita-e! Я понимаю: они приехали добровольно. Даже более, чем добровольно. Но это выглядит, как планомерное выкачивание мозгов. Сперва были молодые специалисты по роботизированным сборочным линиям из Японии и Сингапура. Дальше тоже молодые специалисты по мобильной металлургии из Тайваня и Южной Кореи. Следом за ними – специалисты по биотехнологии и моторостроению из Германии. А вот теперь ядерные специалисты из Америки и Скандинавии. Я уже не говорю про австралийцев и киви.
- Ну, - сказал лейтенант, - а где же нам брать специалистов? На пальме они не растут.
- Раньше вы воровали только технологии, а теперь – разработчиков, - пояснила она.
- Не воровали, а аккуратно брали, - поправил он, - а так, верно. И это логика прогресса. Японская экономика тоже развивалась по такой схеме после Второй Мировой войны.
- Японская экономика не стремилась делать атомные бомбы! – возразила Джоан.
- В Японии тогда была другая политическая ситуация, - невозмутимо сказал лейтенант Барбус, - был оккупационный режим. Американский, кстати. А у нас тут все иначе, ты заметила, как я понял. Ну, и что из этого следует? Зачем ты напрягаешься?
- Зачем-зачем… - проворчала она, - ...Я не знаю, что сообщать в Центр, а что нет.
- Ну, так ты бы с этого и начала. Хочешь, помогу?
- Ты такой крупный спец по археологии? – съязвила Джоан Смит.
- Нет, не крупный. Но задачка простая, если подойти к ней с нужной стороны.
- Чертовски интересно, Фидо. И как ты бы сочинил этот рапорт?
- Дай-ка ноутбук, - ответил он.
…
Не прошло и получаса, как меганезийский лейтенант предъявил ей результат. Это был топорный, но прекрасно сбалансированный образец бюрократической лексики.
Положение сотрудников полиции Гавайев и офиса представительства США на атолле Табуаэран: «работа по адаптации туземцев к американскому образу жизни, ведущаяся последовательно в духе уважения к полинезийским этнокультурным традициям».
Канадско-исландская фабрика тяжелой воды: «пример успешных северо-американских инвестиций и создания рабочих мест, с привлечением туземной рабочей силы».
Расстрел 16 миссионеров WIU: «столкновение по религиозному мотиву с экстремистом-одиночкой из числа ветеранов вооруженных формирований Конвента».
Рассматривая этот инцидент с миссионерами (центральный для данного рапорта), Фидо Барбус не постеснялся указать, что: «столкновение не сопровождалось гражданскими беспорядками, и не повлияло на устойчивое и традиционно дружественное отношение туземцев к Америке и американским гражданам, включая туристов из США».
По тексту этого проекта рапорта создавалось впечатление, что Табуаэран в социально-экономическом смысле почти инкорпорирован в сообщество Американских Гавайев, а гибель молодых хрисламских миссионеров - это эхо «Зимней войны», закончившейся полгода назад, подписанием Сайпанского пакта от 29 января (каковой пакт безусловно позитивно воспринимается туземцами, и этнически не-туземными жителями атолла).
Спецагант Смит назвала это «нереалистичной рождественской сказкой для детей».
Лейтенант Барбус предложил указать «где тут чисто конкретно сказка?».
И тут «американка-археолог» с удивлением поняла, что «проект» не содержит прямых противоречий с наблюдаемыми фактами.
- Ладно, - неохотно согласилась она, - формального вранья в тексте нет. Но нюансы…
- Ты придираешься, - спокойно сказал он, - твоему археологическому начальству что, заняться больше нечем, кроме как искать противоречия в нюансах?
- Фидо, ты так хорошо знаешь, чем занимается мое начальство?
- Джоан, этого только ленивый не знает. Твое начальство делит деньги, выделенные Конгрессом из бюджета США на тайные операции по усмирению Меганезии. Если до Алюминиевой революции, когда в Океании все было, как бы, хорошо, на это ежегодно выделялось примерно полмиллиарда баксов, то сейчас, после Гавайского соглашения с Накамурой, на это выделено 4 миллиарда. Неплохая прибавка к жалованию. E-oe?
- Ты зря думаешь, что коррумпированы все! – возмутилась спецагент Смит.
- А не надо, чтоб все. Достаточно, чтоб верхушка, - ответил лейтенант, - вот, например, сенатор Бонстрейт, с которой ты тут общалась днем. Она получает денег за поддержку миссионеров WIU от Исламского фонда Америки, и от Американского союза Южных Баптистов. Плюс, она получает толстые конверты от канадских заказчиков продукции фабрики EOFE, и рассказывает всем, что это очень хорошая экологическая программа. Теперь она попросит у всех еще кучу денег для помощи семьям туземцев, чтобы те не поддерживали экстремистов-одиночек. Очень кстати – ведь семья Бонстрейт строит на Гавайях уже второй элитный отель. А деньги откуда, как ты думаешь?
- Фидо! Пожалуйста, прекрати меня агитировать! Всему есть предел! Одно дело - этот ковбой, застреливший 16 гопников. Черт с ними. Другое дело – атомная бомба.
Лейтенант Фидо Барбус вздохнул и поднял взгляд к звездному небу.
- О, Мауи и Пеле, держащие мир! Ну, почему такие умные и красивые женщины часто оказываются мистическими идеалистками?
- Не ерничай, - буркнула она.
- Я не ерничаю. Я констатирую факт: ты мистическая идеалистка. Ты демонизируешь железяку, называемую «атомной бомбой». Включи мозг, Джоан! Два десятка стран, не считая постоянных членов Совбеза ООН, имеют сколько-то атомных бомб. Это Индия, Пакистан, ЮАР, Израиль, Бразилия, Аргентина, Чили, Австралия…
- …В этих странах легальные режимы, с ними можно иметь дело! - перебила она.
- А как насчет Северной Кореи и Ирана? Как насчет мексиканского картеля «Slims»?
- Стоп, Фидо! Откуда ты знаешь про ядерную программу «Slims»?!
- Какая разница? – улыбаясь, спросил он, - Важно, что ты тоже об этом знаешь, и твое начальство знает, и никому не говорит, а то деньги из бюджета США на борьбу против разгула злой мексиканской мафии будут переделены в пользу военных. В Меганезии - аналогично. Если кто-то начнет тут звонить про А-бомбу, то кусок бюджетного пирога уплывет от твоего начальства, и будет съеден штабом Тихоокеанского флота США.
- Значит, ты считаешь, что мне надо сделать вид, будто я ничего не заметила?
- Ну, я не знаю раскладов в твоей конторе, но если играешь в карты, то с козыря лучше ходить не сразу, а тогда, когда такой ход принесет побольше бонусов.
- Бонусы… - проворчала Джоан, - …Игра в карты… В мире как-то все через жопу.
- В мире все ОК, - возразил лейтенант, - Луна светит, звезды мигают, волны плещут, а человеческим организмам пора спать. Я тебе еще нужен для этого рапорта?
- Вряд ли, Фидо. Я должна сама подумать.
- Тогда я падаю, - он махнул рукой в сторону широкого лежбища под навесом на юте катамарана, - а ты не возись с этим долго, приходи и тоже падай. Не забудь: мы утром собирались понырять к Холодной Искре. Это реально интересная археология.
- Да, я помню, - сказала она, - попробую добить этот рапорт быстро.
…
Boeing-737 авиакомпании SWA, выполняя рейс Гонолулу - Сан-Диего, приближался к тихоокеанскому побережью. До прибытия осталось менее получаса, и Джоан Смит, от нечего делать, разглядывала остров Сан-Клементе, уплывающий назад слева по борту. Остров, вроде, неинтересный, но на нем есть тренировочная база морской пехоты, где, кажется, вечность назад, курсант Смит проходила курс выживания… Жутковато было оказаться на этом огромном голом каменном поле посреди океана. Только с самолета кажется, что континент близко, а если ты на острове, то все выглядит совсем иначе…
…Тут воспоминания спецагента Смит были резко прерваны: в той стороне, куда она смотрела, но далеко к северу, будто полыхнула гигантская фотовспышка. На миг все вокруг показалось черно-белым, угловатым, как картинка грифелем на листе бумаги. Мгновением позже, на месте вспышки возникла полусфера, сияющая, как солнце, и медленно взлетающая над едва видимой отсюда полоской континентального берега. Удивленные возгласы в салоне авиалайнера в этот момент сменились криками ужаса. Пассажиры выкрикивали что-то нечленораздельное, а потом кто-то сказал: «Это Лос-Анджелес! Там был Лос-Анджелес!». Джоан Смит как-то отстраненно наблюдала за огненной полусферой, уже поднявшейся выше перистых облаков, и начавшей менять очертания, превращаясь в гриб. «Да, - промелькнула мысль, - конечно, Лос-Анджелес, главная мишень вероятного противника при ядерном ударе по Калифорнии. Вот мы и доигрались в молчанку, в распил бюджета, в PR для выборов, в фондовую биржу».
- Джоан! – окликнул ее кто-то, и энергично тряхнул за плечо.
- Отвали, - сказала она, не оборачиваясь, - поздно метаться, все просрали уже.
- Джоан! Что с тобой, блин!..
- Со мной-то? – переспросила Смит… И открыла глаза. Она лежала на лежбище под навесом на палубе маленького катамарана. Рефлекторно она сразу же прикрыла глаза ладонью, потому что в лицо ударил ослепительный свет от краешка солнца, только что вынырнувшего из-за горизонта. Над лагуной Табуаэран разгорался рассвет 26 июля.
- Хэй, гло, что тебе такое приснилось? – спросил лейтенант Барбус.
- Мне? Черт! Мне приснился термоядерный взрыв над Лос-Анджелесом.
- Вот нечего работать до середины ночи, - проворчал он, - давай, повернись и засыпай нормально. Сейчас 5 утра. Еще часа два точно можно поспать, ага…
…
*11. Атака овцекролика и ее последствия.
14 июля. 16:05. Остров Косраэ. Западный берег. Fare Corwin.
Корвин вернулся домой с мини-верфи (хотя, уже не «мини», а «миди»), размещенной в комплексе из четырех внушительных купольных ангаров, в трехстах шагах от дома. По сложившейся привычке, он, сначала, шлепнулся на циновку под парой пальм во дворе, сбоку от лесенки, ведущей на веранду, и стал смотреть на небо. Вид хаотичных, кое-как наляпанных белых пятнышек кучевых облаков на лазурном куполе небесного ангара примирял его с неидеальной организацией всех процессов в галактике, в частности, с неидеальным выполнением производственного регламента в фирме «Summers-Warf». Казалось бы: неужели так трудно сначала проверить качество профиля и только потом, убедившись, что профиль ОК, нарезать его, просверлить технологические отверстия, и смонтировать готовые лопасти в агрегат-ротор? Но рабочие, вроде, толковые молодые ребята - корейцы, иногда забывают это сделать. По «закону бутерброда», точно тогда подворачиваются дефектные профили. Узнают ребята об этом лишь в фазе финальной проверки, и приходится демонтировать, на хрен, несколько роторов, нарезать новые лопасти… Треть дня - скату под хвост, и вместо дюжины машин за день имеем восемь. Рабочие-корейцы утешают ворчащего Корвина: «шеф, не нервничай, догоним график за неделю, и прибыль не потеряем». De puta madre! Дело не только в графике и в прибыли! Дисциплина, культура труда, регламент производства, вот в чем еще дело! Если мы не заметим какой-то ляп, а человек на этом йолоптере полетит, то что?.. Вот, то-то же!
«Нет в жизни гармонии, - подумал Корвин, - вот говорят: если авиа-инженер придумал, спроектировал, рассчитал и запустил в производство хоть одну свою модель, то он уже состоялся, как профи-личность. Но дьявол сидит в деталях. Что значит придумал? Если разобраться, то «воздушное колесо» для автожира придумано в начале Второй мировой войны Рудольфом Шривером, авиа-инструктором «Luftwaffe». Но, у Шривера не было компьютера и базы данных по аэродинамике. Со временем он разобрался бы даже без компьютера. Наверное, Шривер связался бы с британцем Элиотом Рое, наследником исследований испанца Хуана Сиерва, автора первой теории автожиров. Вместе они доделали бы теорию устойчивости свободного несущего ротора… Но, началась война, Шривер и Рое оказались по разные стороны… Так что разобрался я, причем случайно, потому что на Кюсю не фиг было делать, кроме как складывать оригами. Вот, теперь штампуем йолоптеры, по сто штук в декаду. Обалдеть можно, какая простая машина получилась. Даже штаб флота заказал полсотни – для базовых летных школ. Пробная партия. И на форуме сайта ассоциации летных школ есть тема: йолоптер - автожир с колесом Корвина. Блин! Оно не Корвина, оно Шривера! Ладно, что уж теперь. Вот, с дисциплиной на производстве надо разобраться… Завтра подумаю, с чего начать».
…Корвин смотрел на белые облака, явно сделанные с нарушениями регламента, и, как обычно, успокаивался. Все. Его шеф-смена позади. А впереди обед. Ага! Решительно поднявшись на ноги, Корвин потянул носом, и ощутил манящий запах Супа с большой буквы «С». Запах супа доносился со стороны навеса - слегка продвинутого, но по сути традиционного домашнего камбуза, изобретенного канаками еще в эпоху Мауна Оро (разумеется, если верить сочинениям Ахоро О'Хара). Тут Корвин, кстати, припомнил присказку коммодора Багио Кресса: «чем больше женщин будет в твоем мобильном отряде, тем больше вероятность, что все бойцы вовремя получат жратву».
Под навесом, вокруг трехведерного бронзового котла с уже почти готовым Супом, оживлено общались Эрлкег, Лирлав, и Ригдис. Принцип обеспечения питанием у кйоккенмоддингеров был прагматичный, партизанский.
Первое: готовим один раз в сутки, сразу – на обед, на ужин, и на завтрак.
Второе: готовим много, поскольку наверняка кто-нибудь придет пожрать на халяву.
Третье: готовим из всего, что аппетитно выглядит, и кладем побольше разного.
Четвертое: это очень вкусно, а кто думает иначе, тот ничего не понимает в жизни!
Корвин уже придумал длинный многоплановый комплимент, адресованный всем трем девушкам вместе, и каждой в отдельности, а также, Супу, и был готов подойти к ним и произнести эту маленькую бытовую поэму, как вдруг…
…С грохотом рухнула секция декоративной ограды, и во двор ворвался овцекролик. Любимой клумбе Ригдис, где росли цветочки типа подсолнухов, угрожало фатальное разорение, и Корвин бросился наперерез злодею. Овцекролик (точнее нуралаг, как по научному называлось это порождение европейской животноводческой генетической селекции, не прижившееся на родине из-за ограничений на ГМО), был крупный, треть центнера, наверное. Явный самец-производитель. И наглость соответствующая. Он, не обращая внимания на Корвина, мчался к клумбе, но точный футбольный удар в брюхо отбросил его в сторону. Будь на месте овцекролика кабанчик такого же веса - атака на подсолнухи прекратилась бы, но это упрямое существо предприняло вторую попытку. Времени на второй замах ногой не было, и Корвин просто прыгнул на агрессора, резко придавив его к земле, и подумав: «хорошо, что неохиппи разводят овцекроликов, а не овцебыков». Овцебык, как известно, весит три центнера, и к тому же, с рогами…
…У овцекролика рогов не было, но имелись твердые тупые когти, сросшиеся на манер копытцев. И через секунду Корвин получил удар таким копытцем по ребрам. От такой наглости в сознании штаб-капитана вскипела ярость, и он обрушил на врага все, чему научился за три месяца стандартных флотских курсов капоэйры… Под градом ударов кулаками и локтями, овцекролик сник и, сообразив своими крошечными мозгами, что связался со слишком крупным противником, повел себя, как нормальный кабанчик. С оглушительным горестным визгом, он метнулся назад и, опрокинув еще одну секцию декоративной ограды, понесся по дороге вдоль берега в сторону ранчо неохиппи.
- Падла! – крикнул Корвин ему вслед, - Еще раз влезешь, пристрелю нах!
- Ты в порядке, кэп? – заботливо спросила Ригдис.
- Типа, да, - отозвался он, повернулся и добавил, - ты классно смотришься.
Обнаженная девушка, загорелая до цвета молочного шоколада, с очень гармонично развитым телом, с гордой осанкой, с короткой стрижкой выцветшей до белизны, и с твердым взглядом глаз цвета льда, держала в руках лопату, как боевую секиру. Она напоминала сейчас валькирию из голливудского кино в жанре «heroic erotic fantasy».
- Хэх… - произнесла она, и воткнула лопату в грунт, - …Кэп, у тебя ранение.
- Что? - удивился он, и провел ладонью по ребрам, - Блин! Кровь, однако. Не по-детски лягнуло меня творение империалистической генной инженерии.
- Сейчас я притащу спирт, продезинфицирую, - сказала Ригдис, и пошла к веранде.
- Капитан! - послышался щебечущий, но сильный голос, - У тебя ограда сломалась!
- Вижу, - буркнул Корвин, поворачиваясь к персоне, вошедшей сквозь дыру в ограде.
Это была микронезийская туземка лет 13, одетая в серые шортики и майку с картинкой: черным силуэтом акулы. Понятно. Участница юниорской «Банды Черных Акул», юных фридайверов - собирателей сувениров с затонувших кораблей на Чууке. В середине мая парочка бывших германских коммандос - Рикс Крюгер и Брюн Брейвик – прикормила и привезла сюда этих «свободных добытчиков» - полсотни мальчишек и девчонок. Теперь
«Черные Акулы» работают на яхтенной мини-верфи, и учатся «без отрыва от производства». Но, в неделе 168 часов, из которых как минимум 120 часов, «трудные подростки» свободны, как ветер над океаном. Видимо, примерно половину свободного времени они тратят на сон и еду, но оставшейся половины достаточно, чтобы еженедельно придумывать и реализовывать нечто этакое, с асоциальным оттенком.
Мысль насчет «асоциального оттенка» возникла у Корвина при сопоставлении грубого вторжения овцекролика, и моментального вслед за этим появления юниорки. Кстати, Корвин вспомнил, что ее зовут Лара Крофт. У всех «Черных Акул» были прозвища из культовых боевых компьютерных игр и телесериалов.
- Мы можем починить ограду за двадцать пять фунтиков, - сообщила юниорка.
- Ух, как быстро вы составили смету, - с притворным восхищением произнес Корвин и, будто невзначай, поинтересовался, - а кто такие «мы»?
- Я, потом еще Зеф Дредд, и потом еще Нев Лонгбо.
- Хэх… - Корвин потер руки, - …Значит, ты и двое парней, причем на переговоры для разнообразия, отправили тебя, хотя ты самая младшая. E-oe?
- А… - начала придумывать она, - …У меня, типа, кун-фу переговорщика лучше.
- Какие еще причины? - слегка «металлическим» тоном спросил штаб-капитан.
Тут юная «черная акула» явно стушевалась. Была другая причина, и понятно какая. По наблюдению «Черных Акул», было у офицеров нези некое табу на битье собеседников женского пола. Трюк, за который мальчишка мог схлопотать от офицера полновесный подзатыльник, обошелся бы девчонке в порцию мата и номинальный шлепок по попе.
- Прикинь, капитан, - пояснила она, - сейчас в лавках субноут «Neuron-Fiji-drive» стоит двадцать пять фунтиков. Такая стартовая скидка, и действует всего три дня.
- Я понимаю, Лара, - сказал он, - а ты уверена, что ваше желание купить по дешевке со стартовой скидкой новейший гаджет обосновывает ваш трюк с овцекроликом?
- Трюк? – переспросила она, старательно изображая недоумение.
- Короче, мелочь глазастая, - строго произнес он, - чем вы подпоили эту скотину?
- Кэп, что ты наехал на юниорку? – вмешалась Ригдис, вернувшаяся с аптечкой.
- Я не наехал, я выведываю секрет химического бешенства овцекролика.
- Вот, значит, как… - протянула кйоккенмоддингер с глазами цвета льда… - Ну-ка по быстрому зови сюда остальных!
- Я позову, сента Ригдис, только драться не надо, ладно?
- Не буду, - сказала та, - вам, обормотам, сильно повезло. Если бы неадекватный зверь потоптала мои японские астры, я бы вас растерзала, это понятно?
- Угу… - Лара кивнула.
- …Короче, зови их, - договорила Ригдис, и повернулась к Корвину, – кэп, постой две минуты вот так. Я обработаю травму. Блин, синяк на ребрах будет реальный.
- Не трагедия, бывало и хуже, - оптимистично отозвался он. Тем временем, на тихий условный свист юниорки Лары явились двое мальчишек: Зеф и Нев.
Джон Саммерс Корвин выслушал сбивчивые объяснения всех трех «черных акул» (это заняло примерно столько же времени, сколько потребовалось Ригдис, чтобы обработать травму от пинка овцекролика, и заклеить сверху биогелем).
- Mauru-roa, - сказал ей штаб-капитан, и резюмировал услышанное от юниоров, - как я понял, вам захотелось сшибить денег на тот новый гаджет, и заодно получить всплеск адреналина. С этой целью вы сначала приманили на ранчо неохиппи самого крупного овцекролика, а потом накормили его сахаром c натертым змеиным корнем. E-oe?
- E-o, капитан! - подтвердил Зеф, самый старший в тройке, почти 15 лет, - Это моя идея, значит, если в морду, то мне.
- Хэх! Мальчик, ты думаешь, что я достигну экстаза, врезав тебе по морде?
- Наверное, нет, - разумно предположил юниор-туземец.
- Ты прав, - подтвердил Корвин, - конечно, если бы ты подвернулся мне под руку семь минут назад, то имел бы шанс получить плюху, но это к делу не относится. На данный момент актуальны три проблемы: починка моей ограды, твой всплеск адреналина, и 25 фунтов на покупку гаджета для вас троих. И платить за починку ограды я не буду, это понятно. Не я же кормил скотину змеиным корнем с целью провокации.
- Да, капитан, это понятно, - согласился Зеф, – но ты сказал про деньги на гаджет.
Корвин коротко кивнул.
- Верно, мальчик. У тебя есть шанс получить эти деньги за абсолютно непыльную 10-минутную работу, а заодно поймать волну адреналина. Прямо сейчас. Ты согласен?
- Хэй, алло, а обедать?! – крикнула Лирлав из-под навеса.
- Так то 10 минут, - ответил Корвин, - и притащи каску-рекордер, если тебе не трудно.
- Aita pe-a, - ответила рыжеволосая кйоккенмоддингер, и пошла в дом.
- Суп уже готов, - предупредила Эрлкег, - так что давай честно, кэп: 10 минут и все.
- Для гарантии я резервирую четверть часа, ОК? – спросил он.
- ОК, но не больше, - сказала девушка с фиалковыми глазами.
- Включай таймер, как только Лирлав принесет каску - предложил он, и через минуту, получив упомянутую каску, протянул ее Зефу, - давай, надевай. А я выкачу машину из ангара. Через две минуты ты должен пристегнуться на сидении слева от меня, ясно?
- Да. А мы что, полетим кататься?
- Типа того, Зеф.
- Кэп, осторожнее, это же юниор, - на всякий случай напомнила Ригдис.
- Я вижу, - лаконично сообщил ей штаб-капитан.
…
Йолоптер - автожир размером как кабинный мотороллер, с оригинальным «воздушным колесом» вместо обычного несущего винта, коротко разбежался по участку грунтовки у дома, и взлетел, будто скользя вверх по невидимой ледяной горке. 15-летний мальчишка пока оставался в неведении относительно того, что ждет его дальше, и беззаботно крутил головой, глядя то назад, на удаляющийся зеленый холмик острова Косраэ, то вперед, на бесконечное синее полотно океана.
- Внимание, курсант, - спокойно сказал ему Корвин, - я отпускаю ручку-штурвал, и ты начинаешь управлять. Бери штурвал!
- А-а… - выдохнул мальчишка-туземец, рефлекторно выполняя приказ, - …А как этой штуковиной управлять?
- Как хочешь, - ответил штаб-капитан, - постарайся привести йолоптер назад на базу. Конечно, у тебя не все сразу будет получаться четко, но относись к этому без нервов, включи интуицию, и аккуратно работай штурвалом и акселератором.
- Я попробую, - неуверенно сказал Зеф, - сейчас мне надо повернуть. Ведь так?
- Да. Мы ведь удаляемся от острова, на котором нас ждет суп, а это неправильно.
Юниор, молча признав резонность этого тезиса, чуть-чуть сместил штурвал влево и, секундой позже, не заметив никакой реакции машины, двинул штурвал резче. И тут йолоптер отреагировал. Нечаянный пилот испугался, и быстро двинул ручку обратно. Следующая минута была непрерывной цепью ошибок. Не на шутку испуганный Зеф беспорядочно дергал ручку и то нажимал, то отпускал акселератор. Результаты этих действий были таковы, что поведение машины выглядело жутко даже для внешнего наблюдателя-неспециалиста. А если смотреть из кабины, то казалось, что вселенная радикально спятила. Океан и небо крутились внизу вокруг невидимой наклонной оси, и главное (самое страшное) они приближались!!! Тут Зеф отчаянно вдавил акселератор, надеясь, что йолоптер начнет набирать высоту. Но вместо этого произошел безумный кувырок вперед. Горизонт заскользил мимо фонаря кабины, солнце пролетело, будто раскаленное пушечное ядро, запущенное по параболе. Перегрузка сдавила тело…
- Отпусти штурвал и акселератор, - невозмутимо скомандовал Корвин.
- Но мы же упадем!!!
- Мальчик, мы упадем, если ты этого не сделаешь.
- Ой… - тихо сказал Зеф и убрал руки от управления. Океан и небо сделали еще один ленивый оборот вокруг машины, и вдруг заняли свои обычные позиции, правда, еще продолжали слегка покачиваться.
- Отлично, Зеф, - прокомментировал штаб-капитан, – теперь снова аккуратно принимай управление. Бери штурвал, и чуть-чуть нажми акселератор.
- Я боюсь, капитан.
- Конечно, ты боишься. Это нормальное явление, не переживай. Просто, делай то, что я говорю, и мы прилетим точно к раздаче супа… Видишь, у тебя все получается. Рудольф Шривер был талантливый интуитивный авиа-инженер. Ему просто времени не хватило. Исторический период был неудачный. Сейчас тоже не шоколадно, но все же, получше.
- А-а… - протянул юниор-туземец, - …Как приземляться?
- Это, - сообщил Корвин, - ты освоишь в другой раз. Сегодня лэндинг выполню я, а ты понаблюдаешь. В принципе, ничего особенного, просто надо понимать, что делаешь.
…
Йолоптер мягко, будто пушинка, опустился на тот же участок грунтовки и, продолжая медленное движение, въехал в ворота двора.
- Мы даже на полминуты раньше! – крикнул Корвин, открыв фонарь кабины.
- Да, - согласилась Ригдис, а потом присмотрелась и тревожно спросила, - вы на какую высоту поднимались? У Зефа гипоксия! Лицо пепельного цвета! Зеф! Дыши глубже!
- Это не то, что ты подумала, - возразил штаб-капитан, помогая мальчишке вылезти из кабины на грунт, - просто кровяное давление упало после ушедшей волны адреналина. Наливайте Зефу суп, и через четверть часа он будет как новенький. Верно, Зеф?
- А-а… E-o... – с некоторым запаздыванием отозвался 15-летний туземец.
Действительно, благотворное влияние супа стало сказываться с первой ложки. Юниоры запросто съели по две тарелки на нос, а потом, получив оговоренную сумму 25 фунтов, помчались в лавку за желанным гаджетом (пообещав через час вернуться и починить злосчастную ограду, протараненную наркотизированным овцекроликом - нуралагом).
- Симпатичные ребята, - вынесла вердикт Эрлкег, проводив их взглядом.
- Но, надо больше ими заниматься, - добавила Ригдис.
- Хэй, кэп, - произнесла Лирлав, - а что ты устраивал в воздухе с этим мальчишкой? Ты, конечно, не случайно дал ему каску-рекордер. Какой-то тест, а?
- Так точно, - штаб-капитан кивнул и улыбнулся, - я посадил Зефа за штурвал и провел кристально-чистый эксперимент на дуракоустойчивость машины. Я рекомендую всем посмотреть видеозапись полета и параллельно эмоциональных параметров мальчишки. Честно говоря, надо еще как-то еще его премировать. С этой записью мы докажем кому угодно, что йолоптер отлично подходит для первичной летной подготовки. Кстати, мне сразу показалось, что у Зефа задатки классного пилота. Мы с ним еще поработаем…
- Интересно, а у кого-нибудь из нас есть задатки классного пилота? – спросила она.
- Ну… - Корвин покрутил ладонью, как воздушным винтом над чашкой чая, - …Вы уже месяц выборочно облетываете нашу продукцию, и видно, что у вас хороший потенциал. Чтобы сказать точно, нужно времени. Пилот проявляется по мере практики.
- E-oe? А про Зефа ты сказал это после десяти минут практики.
- Это другое дело, Лирлав. Я пихнул его в экстремальные условия, посадив за штурвал абсолютно без подготовки. А вас всех троих я, все-таки, учил по-человечески.
- Ясно. А почему бы не проверить мои задатки в условиях, экстремальных для меня?
- Лирлав, зачем тебе это?
- Затем, что я обожаю Экзюпери. Могу назвать еще дюжину причин, если хочешь.
- ОК, я могу предложить тебе экстремальный полет в ближайшие мини-каникулы.
- Вот, блин, еще почти неделю ждать…
- …Зато, - сказал штаб-капитан, - ты станешь звездой демо-клипа с йологлайдером.
- Йологлайдер, это йолоптер без мотора, что ли?
- Так точно. Через два дня он будет готов. Не забудь потренироваться. Я проверю.
- Договорились, - ответила рыжая кйоккенмоддингер, а потом бросила взгляд в сторону проломов в ограде, и приветливо махнула ладонью, - Хуго! Заходи, не стесняйся!
Это был парень лет 25, типичный рейнландец, здорово похожий на своего знаменитого земляка, Михаэля Шумахера, 10-кратного чемпиона автогонок на рубеже веков. Но, в отличие от Шумахера, он был неохиппи, и носил не короткую стрижку, а элегантный хвостик волос, перехваченный пестрым шнурком на затылке. А больше Хуго ничего не носил, в смысле – был абсолютно голый. По логике неохиппи, незачем одеваться, если температура воздуха стабильно держится между 20 и 30 Цельсия. В пункте по поводу одежды неохиппи совпадали во взглядах с кйоккенмоддингерами.
- Я не стесняюсь, друзья, - сказал Хуго, - просто, я думал: вдруг у вас семейный совет и вторгаться будет не кавайно.
- У нас не семья, а экипаж, - поправила Ригдис, - и мы живем открыто. Хочешь супа?
- С удовольствием. Только немного, я в принципе обедал.
С этими словами он пересек двор и уселся на циновке между Корвином и Ригдис.
- Знаете, я хочу извиниться за все сообщество, и за себя в первую очередь, потому что зоотехнику надо следить за животными, а я не уследил. И я не понимаю, что нашло на болвана Казанову. Он всегда вел себя спокойно, не интересовался в этой жизни ничем, кроме жратвы и овцекрольчих, а тут вдруг его потянуло на дебош.
- На штурм с тараном, - высказала свое мнение Ригдис, - если бы кэп не прыгнул и не перехватил вашего Казанову, то пропали бы мои японские астры.
- Да, мне уже пересказали, - Хуго печально вздохнул, зачерпнул ложкой из тарелки, и объявил, - а суп очень вкусный, просто чудо. Но я отвлекся. Капитан Корвин, у тебя на ребрах, это Казанова лягнул?
- Ага, - буркнул штаб-капитан, - к счастью, эта скотина в легкой весовой категории.
- В таком ракурсе умеренный вес животного это плюс, - согласился неохиппи, - а вашу дворовую ограду мы с ребятами починим. Скажите, когда вам удобно.
- Не надо, Хуго, мы уже договорились про эту починку с чуукскими юниорами.
- Но, капитан, будет не кавайно, если мы никак вам не компенсируем.
- У меня идея! - произнесла Ригдис, - Если это не противоречит правилам неохиппи…
Она замолчала в легкой нерешительности. Хуго удивленно посмотрел на нее.
- Слушай, подруга, мы живем свободно, у нас нет каких-то страшных запретов.
- …То, - сказала она, - хочется посидеть у вас в круге и послушать вечерние песни.
- Пожалуйста, конечно, приходи! – удивленно сказал он, - Могла бы и не спрашивать.
- Вот, это классно! – Ригдис хлопнула в ладоши и повернулась к Корвину, - Кэп, у тебя никаких планов на вечер нет? В смысле, если бы ты пошел со мной...
- Aita pe-a, - ответил штаб-капитан.
- Вот это кавайно, - одобрил Хуго, и проглотил последнюю ложку супа, - приходите в кампус, когда стемнеет. Ориентир - радужные светильники. Где радуга, там и круг.
…
С тем зоотехник Хуго и откланялся. До темноты оставалось около получаса. Корвин и Ригдис еще успели застать возвращение трех «Черных Акул» с фирменным аккуратным чемоданчиком инструментов (явно позаимствованным на время с яхтенной верфи), и несколько хаотичное, но толковое начало кампании по реконструкции ограды. Трудные подростки с островов Чуук умели не только балбесничать, но и работать, хотя, конечно, балбесничать у них получалось лучше. Естественная специфика переходного возраста. Понимая эту специфику, Корвин перед походом на вечеринку в стойбище неохиппи, убедительно попросил Эрлкег и Лирлав присматривать за юниорами. Мало ли что…
…И, в компании Ригдис, двинулся в этот самый поход. Идти было всего ничего: около километра по тропинке, протоптанной вдоль призрачной границы между клочковатыми кустарниковыми джунглями на берегу и мангровыми джунглями, растущими уже не на берегу, а на мелководье. Три сотни молодых германских неохиппи прилетели на Косраэ полста дней назад, 25 мая, чтобы тут основать «Всесезонную Хиппи-Коммуну», или «Экваториальную Шамбалу», или, если сокращенно - «ЭкваШа» (как это назвалось в сетевых хиппи-форумах). А остальные хабитанты Косраэ, называли хиппи-коммуну просто «Стойбище» - за культурно-экономическое сходство с деревней первобытной эпохи. Именно культурно-экономическое (а не технологическое!). Если смотреть на технологии, то ЭкваШа была скорее пост-апокалиптической деревней.
Именно об этом термине «пост-апокалиптическая технология» спросила Ригдис. Для разговора по дороге в темноте, когда узкая тропинка освещается лишь фонариками (точнее, люминофорами, размещенными в центре налобной повязки - хатимаки) тема апокалипсиса и пост-апокалипсиса очень даже годится.
- Кэп, ведь пост-апокалипсис, это из фантастики про мир после ядерной войны, да?
- Не обязательно, - возразил он, - может быть не ядерная война, а любая глобальная катастрофа. Первым романом жанра «постапокалипсис» считается «Алая чума» Джека Лондона, так любимого тобой в детстве. Вещь напечатана в 1912 году, когда Резерфорд только предложил первую модель атомного ядра. До атомной бомбы было, как до Луны под парусом. Поэтому, сабж у автора открывается пандемией какой-то «Алой чумы».
- Когда ты успел так изучить Джека Лондона? – быстро спросила она.
- Ну… - штаб-капитан пожал плечами, - …Мне надо понимать, что увлекало в детстве участников моего экипажа. Я ознакомился в общих чертах. Короче: не так важно, чем открывается сабдж. Важно, что выходит по итогу. Например: планета стала пустыней. Другой вариант: планета стала почти сплошным океаном. Все в таком роде.
- Ясно. А почему уклад неохиппи называют пост-апокалиптическим? Какая связь?
- Так исторически сложилось. Движение хиппи началось с Вьетнамской войны, которая изнутри выглядела, как вполне качественный апокалипсис. Многие солдаты вернулись домой в США, и привезли это ощущение с собой, вот тут…
Корвин выразительно постучал кулаком по своей макушке. Ригдис кивнула.
- Я в курсе. «Вьетнамский синдром», это хорошо известная тема.
- Так вот, - продолжил он, - солдаты привезли домой это ощущение, которое совпало с выкладками ряда философов. Общая суть такова: общество больно шизофренией. Его идеалы и ценности, его образ жизни отвратительны. Оно движется к саморазрушению. Людям лучше отгородиться, и найти себя среди идеалов природы. Будьте как цветы…
- Странная позиция, - прокомментировала Ригдис, - если в доме пожар, надо бороться с пламенем, а не булькать слюнями, рассуждая о том, как хреново устроен мир!
- Ничего странного, - возразил он, - для тех ранних идеологов хиппи, развитие Первой Холодной войны выглядело фатальным, как оледенение, погубившее динозавров. Но прошло полвека, а термоядерный апокалипсис не случился. И, новые идеологи хиппи скорректировали учение. Они объявили угрозой не войну, и не разрушение экологии, а унифицирующее давление властей, под влиянием которого человечество деградирует эмоционально и интеллектуально. Апокалипсис теперь стал определяться, как «новое средневековье». Культ Формальной Успешности сделает с современной цивилизацией примерно то же, что сделал Культ Формальной Святости с античной цивилизацией. И, следовательно, людям, опять же лучше отгородиться от гибнущего общества, чтобы в природном оазисе, недоступном для новой инквизиции, найти себя и свои идеалы. На гармоничных идеалах неохиппи вырастет пост-апокалиптическое будущее.
- Вроде не так уж глупо, - оценила Ригдис.
- Может быть, - сказал Корвин, - но, по-моему, важнее то, что движение неохиппи стало генератором просюмерских схем, или хиппи-машин, как выражается магистр Као-Ми.
Ригдис громко вздохнула.
- Если бы я еще знала, что такое «просюмерская схема или хиппи-машина»…
- Я к этому перехожу. Известно натуральное хозяйство. Это схема, когда продукция производится для удовлетворения потребностей самих производителей. С развитием общественного разделения труда натуральное хозяйство вытесняется другой схемой: товарным хозяйством. Это когда продукция производится для продажи на «большом маркете», а товары для потребления покупаются там же. Этой схемой порожден весь империализм с огромными предприятиями, урбанизацией, финансистами и партийной олигархией. Но, по принципу спирального развития, на новой технологической волне товарное хозяйство будет вытеснено неонатуральным хозяйством. Вот это и названо «просюмерской схемой». Prosumer, это акроним от слов Producer и Consumer.
- Как город-деревня в Li-Re, секте Джо-Джима? – спросила Ригдис.
- Откуда ты знаешь учение секты Liberty-Religion?
- От Улата Махно, конечно. Он же последовать Li-Re. Так это то, или нет?
Корвин задумчиво хмыкнул, и после некоторой паузы ответил.
- В общем-то, да, но не совсем. Для секты Li-Re отказ от «большого маркета» был не экономическим, а религиозным выбором. Согласно Джо-Джиму, разделение труда и товарное хозяйство порождает отчуждение людей от труда и друг от друга, отнимает у труда духовный смысл, заставляет людей производить ненужные вещи, и потреблять ненужные вещи, создает перенаселенные мегаполисы, в которых люди ненавидят друг друга, короче, «большой маркет», это сатанинское дело, типа того.
- Кэп, а у хиппи разве не так, если отвлечься от конкретного сатаны?
- У хиппи - так, но у неохиппи учение ближе к экономике. Так, они вычислили «цену маркетингового трения». И оказалось, что она увеличивает цену товара на порядок!
- Похоже на правду, - заметила кйоккенмоддингер, - если отбросить цены кредитов и лицензий, цену рекламы, и цену чиновничьего аппарата, то, наверное, так и получится.
- E! - сказал Корвин, - так у нас цены выходят впятеро ниже «цивилизованных цен» на сопоставимые товары, хотя маркет частично сохранен, мы же не коммунисты.
Ригдис тронула его за плечо.
- Кэп, ты считаешь, что коммунизм это плохая система?
- Ну, лично мне она не нравится. Так вот, о втором достижении неохиппи. Они нашли несколько путей, как резко сократить число ступеней производства. Это и есть хиппи-машины. Похожей темой занимались стимпанки, но без четко поставленной цели.
- А можно на примере? – спросила она.
- Да, - он кивнул, - например, электрогенератор, сделанный из металлического листа, свернутого в два цилиндра, кусочков проволоки и деревянных брусков. Работает от обычной спиртовки. Собственно, хиппи-машины, это тот набор техники, который собирается только из материалов и изделий, доступных в античные времена.
- Типа, проекты на случай апокалипсиса и падения в новое средневековье, так кэп?
- Типа того, - подтвердил Корвин, - но некоторые из таких «античных» проектов могут эффективно применяться в современных условиях. Вот в чем мой интерес.
- Не могу сказать, что я все поняла, - призналась Ригдис.
- Так и я тоже пока понял не все, что сейчас сказал, - успокоил ее штаб-капитан.
…
На такой позитивной ноте диалога они вышли на расчищенный от кустарника участок берега, где привольно раскинулась Экваториальная Шамбала. Это действительно было первобытное стойбище. Точнее, нео-первобытное. Вся архитектура состояло из супер-хижины - С-образной галереи, сформированной прямоугольной объемной решеткой из бамбуковых стволов, пересекающихся в силовых узлах с математической точностью. Верхние стволы были уложены с небольшим наклоном, и поверх них настелен некий кровельный материал, напоминающий плоские плотные связки тростника, своего рода «тростниковую черепицу». В основном галерея была открыта, и только некоторые из прямоугольных проемов закрывала тростниковая панель, а точнее, панель из того же материала, что и на кровле. К супер-хижине – галерее примыкали два функциональных сооружения. Одно - похожее на старинную ветряную мельницу. Ее 4-лопастной ротор равномерно вращался. Другое - вероятнее всего, мастерская, сейчас оно было темным, только отблески радужного света иногда мерцали на чем-то большом, металлическом, установленном внутри. Радуги переливались над какими-то светильниками, которые отмечали центральную площадку большого хаотически колыхающегося живого круга, составленного из обнаженных человеческих тел, пребывающих в состоянии плавного, естественного, нерегулярного и индивидуального движения. И при этом люди пели, а точнее негромко подпевали полудюжине ребят в центре с гитарами.
- Фантастика… - тихо выдохнула Ригдис.
- Красиво, - согласился Корвин.
- Добрый вечер, друзья! – приветствовал их зоотехник Хуго, возникая из темноты.
Подошли еще несколько парней и девчонок – неохиппи, последовал обмен короткими теплыми приветствиями, с похлопываньем по плечам, спине и животу. А потом, как-то незаметно, гостей разделили. Точнее, само собой получилось, что Ригдис потянулась к поющему кругу, а Корвин был увлечен маленькой компанией в зал башенки ветряной мельницы. Эта компания состояла из одной девушки, одного парня, и одного солидного взрослого плотно сложенного мужчины, носившего бороду в форме лопаты, шевелюру с вплетенной цепочкой блестящего бисера, и тунику первобытного фасона.
- Меня зовут Геллер, - представился он, – я вообще-то давно думал с тобой пообщаться, капитан Корвин. Я слышал, что ты интересный человек.
- Может и так, - ответил штаб-капитан, - я по-любому рад познакомиться с тобой, и…
- …Ребята сами представятся, когда и если захотят, - добродушно откликнулся Геллер.
- ОК. Пусть будет, как у вас принято.
- У нас принято предлагать гостю чай из кошачьей мяты и булочки, - негромким, очень мелодичным голосом сообщила девушка, - и, если тебе интересно, меня зовут Валди.
- Мне интересно, - сказал он, - я видел тебя на авиа-верфи, ты заходила пару раз.
- Да, я заходила. Мне было интересно, как у вас устроено производство.
- Ну, и какие впечатления, Валди?
- Наверное, - сказала она, - это хорошее производство. Но люди очень шумные.
Корвин улыбнулся и утвердительно кивнул, понимая, о чем речь.
- Это северные корейцы, им свойственно шуметь, когда они что-то делают командой. Сначала это может напрягать. Но когда ты понимаешь, что это дружественный шум, отношение меняется. Вот, я уже воспринимаю это как нормальный фон.
- Может быть, - сказала Валди, - но еще мне не нравится, когда живые люди работают механически, как роботы. В этом есть что-то страшное.
- Какие еще «какроботы»? – искренне возмутился штаб-капитан, - У нас на верфи есть четкое правило: каждый знает весь процесс сборки, и знает финальный продукт. У нас каждый получает опыт за штурвалом, хотя бы на пробных облетных кругах. Ты там не заметила, что тест-облет на готовом продукте проводят те же рабочие, что на сборке?
- Я заметила. Не обижайся, Корвин. И все равно, это конвейер. Не кавайная вещь.
- Какой, блин, конвейер?! Просто, рельсовые эстакады. Валди, ты представляешь себе настоящий сборочный конвейер Toyota или BMW?
- Да. Я работала полгода после школы на таком производстве. Ужас. Конечно, у тебя на верфи совсем по-другому, но все равно не кавайно.
- Ну, это твое мнение, основанное на этике. Трудно спорить.
- Незачем спорить, - уточнила она, и добавила, - сейчас я принесу тебе чай и булочки.
С этим она и ускакала в другой угол зала башенки, и бородач Геллер улыбнулся.
- Резкая она. Впечатлительная. Но всегда говорит правду. Ты понимаешь?
- Ну, - неопределенно ответил штаб-капитан, - к любому честно высказанному мнению следует прислушиваться. Я подумаю над тем, что сказала Валди.
- Значит, ты понимаешь, - удовлетворенно констатировал бородач.
- А мне, - вступил в разговор молодой парень, - не нравится вот еще что. Оружие.
- Оружие вообще? – переспросил Корвин.
- Вообще – тоже. И конкретно у тебя на верфи. Меня зовут Поллукс.
- Рад знакомству, Поллукс. Если ты пацифист по убеждению, то это, опять же, этика.
- А ты считаешь, Корвин, что этика - фигня, и не заслуживает внимания?
- Нет, я так не считаю. Но, это не предмет спора, как только что сказала Валди.
- Ты никогда не споришь об этике? – тут же спросил парень.
- Иногда спорю, - признался штаб-капитан, - но, мне кажется, у нас с тобой слишком разные позиции. Нам будет слишком трудно услышать аргументы друг друга.
- И что тогда? - спросил Поллукс, - Вместо слов работают пули, да, капитан Корвин?
- В случае нас с тобой, - очень спокойно ответил Корвин, - вместо слов лучше всего работает молчание. Просто помолчать полминуты, и посмотреть друг на друга.
Молодой парень - неохиппи явно был сконфужен. Он пригладил свои длинные волосы, чтобы они лежали за ушами, повернулся, и пошел помогать девушке. Геллер негромко фыркнул и хлопнул штаб-капитана по плечу.
- Уел ты моего племянника. Пусть он теперь думает. Это по жизни полезно.
- Это был неравный турнир, - почти шепотом сказал Корвин, - разный объем опыта.
- Да уж, - согласился бородатый дядька, - тебе опыта не занимать. Наслышаны мы про кйоккенмоддингеров, и про северных корейцев, и про филиппинского викария.
- Геллер, а при чем тут филиппинский викарий?
- Просто, он говорит, что иногда заглядывает в fare Summers на чашку какао, и что ты договорился о поликлинике для филиппинских детей, и ты помог открыть часовню.
- Ерунда, - штаб-капитан махнул рукой, - филиппинские дети такие же хабитанты, как любые другие. Они под защитой Хартии. Просто я уладил организационные детали. А взрослые филиппинцы могли построить часовню, если захотели. Хартия не запрещает создавать магические объекты для себя за свой счет. Я лишь напомнил об этом мэру.
- И, - заметил Геллер, - с викарием Седаро ты не отказываешься спорить про этику.
- Это другое. Для Седаро споры про этику - профессия, а для меня в таком случае, это спортивный интерес. Вообще, по-моему, полезно практиковаться в философии.
В этот момент вернулась молодежь и расставила на столе чайник, чашки и тарелку со свежими горячими булочками. Наливая чай, Валди объявила:
- И все-таки, Корвин, оружие, это не кавайная вещь.
- У оружия есть своя функция, - ответил штаб-капитан, - не все утилитарные предметы выглядят мило и симпатично. Такие дела.
- Корвин, - подключился Поллукс, - ты сможешь опровергнуть, то, что я скажу?
- Хэх! Смотря что ты скажешь.
- А! Слушай! Насилие над человеком - это зло. Допустим, ты воюешь против зла силой оружия и тоже совершаешь насилие. Если ты оказался сильнее, и победил – значит, ты принес во вселенную еще больше зла, чем было до твоего вмешательства. Это логика.
- Хэх! Значит, викарий Седаро и сюда заглядывает на чашку какао. Это тоже логика.
Поллукс и Валди с опаской переглянулись, явно подумав, что случайно сдали викария боевому офицеру нези. Геллер протянул свои широкие лапы и хлопнул их по спинам.
- Расслабьтесь, цветочки. Капитан не побежит расстреливать вашего приятеля Седаро.
- Это точно, - подтвердил штаб-капитан.
- Уф… - с облегчением вздохнул Поллукс, - …А как насчет ответа на мой вопрос?
- Ответ такой: когда проповедуется добро, тогда и возникает зло. Это ценная мысль из даосизма. По опыту, криминальное свинство типа разбоя появляется из-за социально-имущественных перекосов. Но вот свинство тотальное, как инквизиция, рождается из проповеди добра по библии, корану, и типа того. Поэтому проповедники такого добра подлежат ВМГС. Уточняю: частные философские беседы викария, это не проповедь.
- Мы уже поняли, - ответила Валди, - а откуда ты знаешь даосизм?
- От наших северных корейцев. Им хорошо преподавали научный атеизм в колледже, поэтому они могут пересказать все массовые религиозные доктрины. Вы как-нибудь заходите в гости на производство, когда перерыв на ланч, просто пообщаться.
- Спасибо, капитан, мы зайдем, - ответила Валди.
- Да, - подтвердил Поллукс, - но я все равно не согласен с твоим ответом.
- Так, цветочки, - вмешался Геллер, - мне кажется, что, капитан Корвин хочет спокойно доесть булочку, а потом посмотреть, что нового у нас в мастерской. Я не ошибся?
- Угу, – сказал штаб-капитан, вгрызаясь в ту самую булочку.
…
*12. Хиппи, атомные бомбы и бумажные драконы.
Вечер 14 июля. Остров Косраэ. Западный берег. Стойбище Экваториальная Шамбала.
Корвин раньше не бывал в мастерской стойбища неохиппи, и видел только те хиппи-машины, которые демонстрировались на маленьких технических фестивалях, которые каждую неделю устраивались на площадке морского колледжа Тофола. А сейчас его допустили в некую «приватную зону», где такие машинки создавались. И «решение о допуске», что интересно, принял Геллер - один из неформальных лидеров ЭкваШа, которого Корвин видел впервые, а не кто-либо из тех неохиппи, знакомство с которыми состоялось раньше, на тех фестивалях-экспозициях в колледже. Интуиция подсказывала, что Геллер - персонаж с самого верха эфемерной структуры «неохиппового социума». Наверняка это что-то значило…
…Геллер включил в мастерской свет (обычные люминесцентные лампы), и спросил:
- Что, Корвин, прикидываешь на глаз, кто я такой в мире Шамбалы?
- Да. Такая у меня привычка.
- Неплохая привычка, только бесполезная здесь. В Шамбале совсем другие отношения между людьми. В вашем языке для этого нет подходящих слов.
- Нет, так нет, - спокойно ответил штаб-капитан, разглядывая интерьер мастерской.
Тут было на что посмотреть. По всей длине мастерской (шагов сто, наверное) стояли в шахматном порядке непривычные монтажные столы, а кое-где еще и станки, как будто подобранные для музея истории технологий. Слева – что-то совсем древнее, наподобие гончарных кругов и примитивных плавильных тиглей. А справа – самые современные лабораторно-механические установки, которые Корвин видел на Кюсю в региональном научно-техническом центре холдинга «Tochu». Между этими крайностями, опять же, в хронологическом порядке стояли станки периодов античности, средневековья и трех «индустриальных революций». Рядом со столами были невысокие стеллажи, и на них располагались то ли изделия, то ли уменьшенные макеты. Тут историческая цепь, как специально подверглась издевательству. Вот каменный топор, явно изготовленный на роботизированном станке. А вот манипулятор робота, сделанный из деталей, похоже выкованных в кузнице времен Троянской войны.
- Ищешь что-то конкретное? – слегка насмешливо поинтересовался Геллер.
- Ты прав, - серьезным тоном произнес штаб-капитан, - мне пригодился бы компьютер-ноутбук на электромагнитных реле Джозефа Генри образца 1831 года.
Несколько секунд авторитетный неохиппи переваривал услышанное, а потом вдруг оглушительно заржал, хлопая себя ладонями по дольно обширному животу.
- Теперь ты и меня уел, капитан! Ох, не зря я тебя пригласил в мастерскую!
- Ну, - Корвин улыбнулся, - я рад, что не обманул твоих ожиданий.
- На электромагнитных реле, - продолжил Геллер, - компьютер-ноутбук не сделать, но можно попробовать на вакуумных триодных лампах Ли де Фореста образца 1906 года.
- Скажи, что ты не шутишь, Геллер.
- Я не шучу, а ты капитан? Почему ты сказал про ноутбук на такой элементной базе?
- Ну, так… Пришел в голову прикольный анахронизм.
- Не такой уж и прикольный, - возразил неохиппи, - у тебя в мозгах крутится мысль об электронике, выдерживающей электромагнитный импульс ядерного взрыва. Ты точно знаешь, что это не полупроводниковая электроника, а релейная и ламповая.
- Хэх… - буркнул Корвин.
- Вот тебе и «хэх». Так ты хочешь вместе поработать с лампами де Фроста?
- Буду рад, если у тебя есть план, как именно.
- Есть у меня план, только надо подумать еще неделю, наверное. А скажи, Корвин, это правда, что ты в секретном сарае делаешь сверхзвуковую авиамодель на FPE-движке?
- Правда. Хочешь - заходи, посмотри. Может, подскажешь что-нибудь. Кстати, не ты ли прислал мне полный файл по этому FPE-движку Штельцера?
- Нет, это не я, это какой-то парень с ником «Назгул».
Тут Геллер скорчил страшную гримасу, и помахал руками, будто крыльями, изображая назгула – черного магического персонажа из эпоса Толкиена.
- Ну, типа, я обознался, - сказал штаб-капитан.
- Ну, типа, бывает, - в тон ему ответил лидер неохиппи.
- …А все-таки, Геллер, как ты представляешь себе нормальный компьютер на лампах?
- Обыкновенно представляю. Ведь любой процессор, в схемном смысле, это ансамбль триодов. А ламповые триоды или полупроводниковые, это только субстрат.
- Да, понятно, но как ты напихаешь столько лампочек в объем ноутбука?
- Лампочка, - авторитетно произнес неохиппи, - суть стеклянный пузырь с контактами. Если надо много лампочек, берем то, в чем много пузырей. А много пузырей, это пена.
- Блин! – штаб-капитан ударил кулаком по своему колену, - Пеностекло с контактными группами. Только как построить контактные группы в этой пене?
- А про что, по-твоему, я собрался думать еще неделю? Вот то-то же! Ладно, капитан, теперь давай-ка я тебя спрошу. Знаешь про что? Про этого викария.
Корвин удивлено почесал в затылке.
- А что про викария?
- Тут есть три ракурса, - произнес Геллер, - с одной стороны, не нравятся мне эти его разговоры про добро и зло, и про всякую такую чепуху. Но с другой стороны, было бы неправильно вообще отгородить наших цветочков от той жвачки, которую жуют пять миллиардов гуманоидов из суммарных восьми миллиардов. Я думаю, что человеку в ментальном смысле надо переболеть этой жвачкой, чтоб был иммунитет. А вот третья сторона, политическая: викарий Седаро до сих пор жив, вопреки правилу Че Гевары.
- Вопреки какому такому правилу? – спросил штаб-капитан.
- Если есть сомнения, надо расстреливать, - невозмутимо процитировал неохиппи.
- Да, Геллер, есть такое правило. А почему ты думаешь, что это следовало применить к викарию Седаро за его разговоры об этической философии в духе мировых религий?
Геллер степенно расчесал свою бороду-лопату и пояснил:
- Я, как раз, так не думаю. Если бы здесь расстреливали таких застольных философов-дилетантов вроде этого прикольного викария, то ноги бы моей не было в Меганезии, и цветочков бы я отговорил, наверное. Не всех конечно, но многих.
- На твоем месте, я бы в таком случае тоже их отговаривал, - сказал Корвин.
- Говорят, - возразил неохиппи, - что в конце прошлого года ты на своем месте сжигал города прямо с жителями, если в них было много этого самого духа мировых религий.
- Да, я участвовал в зачистках. Момент был критический, и мы работали по площадям. Сейчас есть возможность решать вопросы селективно, и это существенный плюс.
- А если подробнее по последнему пункту? – поинтересовался Геллер.
Штаб-капитан вытащил из кармана тонкую сигару, прикурил, и ответил:
- Можно и подробнее. Если говорить о Рэми Грэппи, она считается самой продвинутой судьей по рейтингу в локальном жюри Косраэ, то ее мнение мне известно, и я могу это изложить кратко. Для среднего застольного философа лучший сторож - это он сам. Он понимает, что нет четкой границы между домашним контрреволюционным флэймом и системной агитацией против Хартии. Отсюда вывод: если слишком настойчиво вести с разными собеседниками застольные разговоры про всякие общечеловеческие ценности мировых религий, то получится не флэйм, а агитация. Дальше арест, суд и стенка. Как правило, застольный философ - не идиот, не камикадзе, и всегда понимает, как близко подошел к линии огня. Викарий Седаро держит дистанцию очень аккуратно, поскольку беспокоится не только за себя, но и за филиппинцев, которые ходят к нему в часовню.
- Корвин, а можно еще подробнее на последнем пункте про этих филиппинцев?
- Можно, Геллер. Если викарий доиграется, и попадет под ВМГС, то они точно начнут возмущаться, и тогда суд мигом депортирует их. Но я полагаю, что он не доиграется.
Лидер неохиппи снова стал задумчиво чесать свою бороду, будто рассчитывал извлечь оттуда следующий вопрос. И, что характерно, это ему удалось.
- А вот скажи, Корвин, кто-то ведь планировал пригласить нас сюда? Мы приехали, нас сейчас здесь триста с привеском, еще сколько-то пока в Европе, но тоже собираются. А какая выгода? Не зря, наверное, говорят, что у нези не бывает планов без выгоды.
- Не зря, - подтвердил штаб-капитан, - и выгода четкая. Из тех машин, что ваши ребята показывают на фестивалях, сколько уже пошло в дело? А со временем, я думаю, будет гораздо больше, потому что люди ходят в гости, общаются, обмениваются мнениями.
- А если не будет? – спросил Геллер, - вот представь: в Европе на нас давили. Нас, как аморальную субкультуру, выпихивали в гетто. Нас вынуждали всегда опасаться облав полиции по борьбе с галлюциногенами, контрабандой, подростковой проституцией и порнографией, нарушением копирайта, и далее по реестру. А здесь мы в Шамбале, нас защищает Хартия, персонифицированная в субъектах вроде тебя...
- Я вообще-то резервист, - пунктуально уточнил Корвин.
- …Не важно. Не ты, так Махно, или, бери выше, Сэм Хопкинс, демон войны. Дело не в персонах, а в сути. На нас теперь не давят, и мы можем действительно стать, как трава, деревья и цветочки, согласно заветам Первых Хиппи. И на кой черт мы вам тогда будем нужны? Травы, деревьев и цветочков тут и без нас хватает. Красивый остров.
Корвин с сомнением покачал головой.
- Не верится, что твои ребята могут стать овощами. Слишком они подвижные. Можно предположить, что они плюнут на любую работу, и начнут бродяжничать по острову, ночевать, где придется, лопать что найдется, на халяву, а по вечерам петь и плясать.
- Я об этом и говорю, - сказал Геллер.
- …Вероятность этого, - продолжил Корвин, - по-моему, мала, но, представим, что это произойдет. Вот пример: как-то к нам во двор на запах супа забрела девчонка по имени Либелл, такая толстенькая, в черно-желтом шарфике. Мы ее накормили, а потом долго спорили про летучих лисиц, живущих в нашей мансарде. Итог: отличное настроение и необычная новая схема навигации на базе маломощного ультразвукового локатора.
- Ты хочешь сказать, Корвин, что эту схему придумала Либелл?
- Нет, она сделала вот так, - штаб-капитан щелкнул зажигалкой, и прикурил потухшую сигару, - теперь ты понимаешь?
- Инициатор рождения идеи? – очень задумчиво произнес Геллер.
- Так точно. Когда человек, обладающий массой разнородных знаний, бездельничает в дружественной компании, то он неизбежно становится инициатором рождения идей.
- Интересная мысль, Корвин, но добропорядочное общество этого не понимает, и видит обычно совершенно другое, а именно: молодого бездельника, даром жрущего хлеб.
- Такое общество здесь перестало существовать, - проинформировал штаб-капитан.
- Вот оно что… - лидер неохиппи еще раз почесал бороду, - … Здесь не только мировые религии получили фосфор на макушку, а и добропорядочное общество тоже. Вот это я упустил. Если так, то выгода ваша понятна. Остается только один вопрос.
- Это какой вопрос?
- А такой: не получим ли мы здесь что-нибудь на макушку от UN-OCEFOR?
- Теоретически, - ответил Корвин, - не исключено даже падение астероида на Косраэ, а практически, хозяева ООН вряд ли решаться бросать что-то нам на макушку. Практика ядерных тестов Первой Холодной войны показала: Океания выдержит бомбардировку сотнями мощных ядерных зарядов. Любая страна Первого мира от такого удара станет радиоактивной пустыней, по которой будут кочевать полиплоидные тараканы-мутанты, питающиеся полуфабрикатами с полок обезлюдевших супермаркетов. Народный флот может применить ядерные заряды для превентивного удара. А ответный ядерный удар – «возмездие мертвой руки» - не будет для Меганезии фатальным. Такие дела, бро.
Лидер неохиппи вновь занялся расчесыванием бороды, и параллельно проворчал:
- Значит, не врут те, кто говорят, что у Меганезии уже есть арсенал А-бомб.
- Значит, не врут, - подтвердил штаб-капитан.
- Вот оно что. А скажи: финансово-политические чучела из «G-20» уже знают?
- Если нет, то это их проблемы. По-любому, они узнают, когда придет время.
- Что ж, это годится, - заключил Геллер, - если так, то жить можно. А теперь пойдем на Вечерний Круг. Не кавайно, что мы заперлись и перетираем ужасы, когда добрый пипл пляшет и поет. Я вообще рискую своей репутацией истинного хиппи старой закалки.
- Что-то по разговору ты не очень похож на хиппи, - заметил Корвин.
- Да ну? Ты что, видишь какие-то неувязки?
- По чести говоря, да, я вижу.
- А мне по хрену и эти неувязки, и то, что ты их видишь! - авторитетно заявил Геллер, жизнерадостно заржал, и хлопнул Корвина по плечу, - Пойдем, оттянемся реально!
…
«Круг» обитателей стойбища продолжал свое хаотическое завораживающее движение, непредсказуемо реагирующее на ритм музыки с центральной площадки, освещенной радужными «электрическими факелами». Корвин поискал взглядом Ригдис, и вроде бы заметил ее характерную ярко-белую стрижку, но тут его взяли в оборот. Кто-то успел «звякнуть», что штаб-капитан играет на укулеле. Отказываться было неудобно, и через минуту Корвина буквально вынесли на площадку-эстраду, там вручили электрогитару, настроенную под укулеле (долгое ли дело в эпоху компьютерных гаджетов), и…
… - Вообще-то я с эстрады никогда не пел… - признался Корвин в микрофон.
- Ладно-ладно, сообщество все понимает! – подбодрили ребята из первых рядов.
… - Короче, - продолжил он, - была команда «Петер, Пол и Мэри» в эпоху Биттлз, и…
- Знаем! Это кавайно! – снова отозвались первые ряды.
Корвин провел подушечками пальцев по струнам, проверяя звук.
… - Так! Не сбивайте меня, а то я забуду, на фиг, что хотел спеть. Вот! Тема такая. В неопределенную эру в стране Хона-Ли жил мальчишка Джек, и у него появился друг: довольно странный магический летающий морской дракон по имени Пуф!
- Wow! – поддержала публика, - Дракон Пуф, воздушный змей, гроза караванов!
- Точно! – крикнул штаб-капитан, и «накатил ритм» в полную силу…
Puff, the magic dragon lived by the sea
And frolicked in the autumn mist in a land called Honah Lee!
Little Jackie Paper loved that rascal Puff,
And brought him strings and sealing wax and other fancy stuff. Oh!
Together they would travel on a boat with billowed sail
Jackie kept a lookout perched on Puff’s gigantic tail!
Noble kings and princes would bow whenever they came,
Pirate ships would lower their flag when Puff roared out his name. Oh!
Это была единственная известная Корвину песня в стиле хиппи. Благодаря некоторой многозначности использованных слов, ее можно было считать балладой о фантазиях ребенка, играющего с бумажным змеем, или историей сюрреалистического турне под воздействием «косяка» с марихуаной, или… Веселым рассказом о работе авиа-отряда береговой охраны (в такой интерпретации эта песня оказалась в репертуаре Корвина). Слушатели оценили его несколько агрессивную манеру исполнения, и убедили спеть фольклорную таитянскую, немного грустную балладу.
…A here iau ia oe tau tama iti e…
…Будет прекрасный день, когда я вернусь…
Наверное, Корвина раскрутили бы еще на несколько песен, но его выручила Ригдис.
- Эй, люди, алло! Верните кэпа!
- Ой… - хором откликнулись люди, расступаясь перед напором кйоккенмоддингера.
- Mauru roa, - сказал ей Корвин.
- Aita pe-a, - ответила она, и потянула его туда, где расчищенный кусочек пляжа будто растворялся в причудливом сплетении низкорослых мангровых джунглей. Публика, тем временем, уже вынесла на сцену еще кого-то, и под песню «we all live in the yellow submarine», энтузиасты прикурили «косяки» и начали передавать их по эстафете…
…А Ригдис, утащив штаб-капитана на миниатюрную песчаную полянку среди зарослей (видимо, заранее присмотренную), сразу, без слов, объяснила, чего она хочет в данный момент жизни. Такова вообще была ее манера в сексе: порывистая и даже резкая, но как заметил Корвин, сегодня эти особенности будто подчеркнуты, и усилены. Безусловно усилены, скорее всего, не без влияния какой-то травки. В кульминационной точке, как можно было отметить, кйоккенмодингер даже слегка испугалась интенсивности своих реакций. После, через минуту, Корвин немного отодвинулся, внимательно заглянул в ее глаза, поблескивающие льдом в свете яркого серпа растущей луны, и очень осторожно положил ладонь на ее живот.
- Гло, ничего если я тебе посоветую нечто?
- Да, кэп, хотя прямо сейчас, это странно. Или что-то не так?
- Все замечательно, и фантастически прекрасно. Сейчас меня беспокоит только влияние алкалоида айяуаска на твой спортивный животик идеальных скульптурных пропорций в античном эллинском стиле. Ты фридайвер, и твои дыхательные мышцы могут работать несколько иначе, чем у обычных особей homo sapiens.
- А-а… Почему ты думаешь, что это… Как ты назвал?
- Айяуаска. На языке индейцев кечуа это значит: «лиана призраков». А думаю я так вот почему. На Косраэ ассортимент психотропных веществ не так широк. Дальше методом исключения: ты не куришь - значит, не марихуана. Ты не любишь синтетики - значит...
- Ребята сказали: «амазонский чай для настроения»., - перебила Ригдис, - Такой напиток, действительно похожий на чай, горьковатый и легкий... Ты, наверное, знаешь.
- Знаю. Ты теперь главное не засыпай, а то фиг знает, что может присниться.
- Понятно… Кэп, а спихни меня в воду. Вода, это мой друг, и я сразу приду в норму.
- Спихивать я тебя не буду. Я тебя аккуратно туда отнесу.
Корвин взял ее на руки (подумав: а вес-то под семьдесят кило, несмотря на стройную фигуру, вот что такое ежедневная спортивная жизнь фридайвера). Но штаб-капитану случалось перетаскивать и более тяжелых субъектов. Так что он, аккуратно ступая по песчаному дну (не хватало только наступить в темноте на морского ежа или на ската - шипохвоста), зашел в воду по пояс, и выпустил девушку из рук. Она тут же совершила плавное движение всем телом, проплыла несколько метров и нырнула. Ее не было на поверхности примерно полминуты, а потом она выскочила из воды, будто поплавок, в полста шагах дальше от берега, и призывно помахала ему рукой. Он быстро подплыл и тактично поинтересовался:
- Тебя не очень таращит?
- Таращит? - переспросила она, - А, понимаю, это сленг такой. Нет, кэп, я в порядке. И вообще, было так классно – не передать словами. Только потом случилась такая фигня наподобие спазма при гипоксии. Сейчас прошло, так что не нервничай, кэп.
- ОК, я не буду нервничать, а ты не поплывешь дальше от берега. Договорились?
- Договорились, - она протянула руку и провела ладонью по его плечу, - давай, просто полежим на воде и поболтаем. Смотри, как звезды вокруг отражаются на волнах. Если отбросить мысли, то кажется, что лежишь на небе, и смотришь на россыпь огней, как будто летишь на автожире «мини», без кабины, над морской трассой, и там корабли с мачтовыми огнями. Ну, попробуй увидеть, это прикольно!
- Вряд ли у меня хватит фантазии, - ответил Корвин.
Ригдис внимательно посмотрела на него, и спросила:
- Кэп, это меня так таращит?
- Нет, это тебя так прет, выражаясь на сленге камрадов, угостивших тебя айяуаской.
- Ясно, кэп. Тогда давай лучше ты что-нибудь расскажешь.
- Ну, в общем, я хорошо пообщался. Сначала был просто флэйм с юниорами об этике, а позже меня допустили в мастерскую. Тут есть технический спец по имени Геллер. Его эрудиция даже слегка подавляет. Я видел немало спецов, которые умнее меня, но чтоб настолько… С такими людьми полезно иметь дело. Шоковая стимуляция интеллекта.
- Ну, и как? Договорились с этим гуру до чего-нибудь?
- Ага. Несмотря на мою умственную неповоротливость, Геллер предложил мне вместе поработать с ламповыми триодными микросхемами. Звучит гротескно. E-oe?
- E-o, - согласилась она, - ведь микросхемы, это кубики кремния с особой структурой.
- Да, типа того. Но кто мешает собрать эту структуру из лампочек?
- По-моему, тебя тоже прет, - предположила Ригдис, - я со школы помню картинки про первые компьютеры 1940-х годов, как раз на лампах. Шкафы размером с коттедж.
- Просто, там лампы были большие, а надо использовать микро-лампы типа пузырьков. Лампа-пузырек диаметром одна тысячная миллиметра, это давно не экзотика.
- Обалдеть, - сказала она, и сделала пару ленивых гребков, - но физика в мою голову в данный момент не лезет. Может, ты расскажешь про флэйм с юниорами об этике?
Корвин тоже переместился в воде, и ответил:
- Флэйм, как флэйм. И с этикой все ясно: они же хиппи, у них сплошная ахимса.
- Что-что?
- Ахимса, - повторил он, - ведический путь ненасилия для уменьшения зла в мире.
- Херня, - жестко и лаконично припечатала Ригдис.
- Ну, почему херня? Скорее, философская психологическая игра.
- Это для тебя игра, - возразила она, - а для неохиппи не игра. Они как элои.
- Как кто? – переспросил штаб-капитан.
- А-а! Я тоже могу поражать эрудицией! Это из «Машины времени» Уэллса.
- Уэллс? Фантастика, что ли?
- Верно, кэп. Там один гений изобрел машину времени, и попал в далекое будущее, где человечество распалось на две расы: элои и морлоки. Элои - дети цветов, эльфы-хиппи, беззаботные, безобидные, кавайные, играют в детские игры и кушают бананы с дерева.
- Банан, это не дерево, а трава, как бамбук, - педантично поправил Корвин.
Ригдис с легкой досадой взмахнула рукой, обдав его веером брызг.
- Не важно. Просто, элои вот такие. А морлоки – вторая раса. Они живут под землей, в пещерах, по ночам выходят на поверхность, и добывают кавайных элои в пищу. Такой расклад, кэп. Уэлои как раз путь ненасилия. Они боятся темноты, дрожат, пищат и не сопротивляются. Вот такая у меня ассоциация получилась. Что скажешь?
- А что там дальше было? – спросил он.
- Сумбур, - сказала кйоккенмоддингер, - морлоки украли у этого гения машину времени, просто так, утащили в нору. Типа как галки тащат в гнездо любые блестящие мелочи. И дальше, гений ищет машину. Ближе к финалу он решает эту задачу, уж не помню, как, и смывается. Не важно. Я говорю про элои. Может, я не справедлива к неохиппи, но мне кажется, что среди них девять десятых - это типичные элои. Даже как-то грустно.
- Почему грустно? Они, типа, счастливы. Разве этого мало?
- Типа счастливы, - передразнила кйоккемоддингер с ледяными глазами, - знаешь, кэп, когда-то мне попалась заметка в сети: «как мгновенно сделать человека счастливым». Оказывается, достаточно прилепить к голове обычную направленную микроволновую антенну, как в мобифоне, и посылать сигнал на такой-то частоте, которая резонирует с центром удовольствия в мозгу. Allez! Человек счастлив, как никогда в жизни. Больше ничего ему не надо. Как ты думаешь, это полноценное счастье, или сраное говно?
Штаб-капитан помолчал немного, слушая плеск волн, а потом проворчал:
- Не люблю я такие вопросы. С чего вдруг я должен решать, полноценное счастье, или говняное у какого-то другого человека? Пусть он сам решает, по ходу, это его дело.
- Какой ты правильный, кэп! - продолжала дразниться Ригдис, - Тринадцатый артикул Хартии, так? Каждый хабитант сам решает, что для него ценно, а что нет, и никому не позволено вмешиваться в чужой культурный выбор. Кэп, а что если я вмешаюсь?
- Aita pe-a, - ответил он, - к Хартии прилагается FAQ Первой ассамблеи foa, и там ясно сказано: вмешательство суть системное давление, а не частные разговоры за жизнь. Ты можешь сколько угодно спорить с элои или с неохиппи про полноценное счастье. Как нетрудно заметить милейший викарий Седаро занимается этим уже месяц. Смешно.
- Что смешного, кэп?
- Смешно, что ты, умная девушка, стремишься из каких-то абстрактных философских причин всем испортить объективную карму. Ты знаешь о структурном разнообразии?
- Представь, кэп, я знаю! Структурное разнообразие коллектива, это когда в нем есть множество разных культур со своими способами что-то практически делать. А я тебе говорю о культуре, в которой есть только способы не делать ни хрена!
- Так, Ригдис. Возьмем этих элои в книжке Уэллса. Они вообще ни хрена не делали?
- E-o! Я тебе третий раз об этом говорю!
- Так-таки вообще ни хрена? – с сомнением спросил он, - Ты точно в этом уверена?
- Практически ни хрена. Максимум, что они делали, это плели гирлянды из цветов.
- Ага! Это важная поправка. А ты говорила: «ни хрена».
- Почему ты такой въедливый сегодня? – слегка обиженно спросила Ригдис.
- Потому, гло, что элемент любой цветочной гирлянды, это узел. И любая культура, в которой принято плести гирлянды, разрабатывает множество конфигураций узлов. В глобопедии приведено около ста конфигураций, а вообще их на порядок больше.
Кйоккенмоддингер с глазами цвета льда, резко вздохнула, погрузилась, затем сделала медленный кувырок под водой, вынырнула и переспросила:
- Узел?
- Ага, - подтвердил он.
- Да, кэп. Узел, это, пожалуй, серьезно.
- Еще как. Узел, это сцепки, стропы, проводка, половина технической топологии…
- Да, я уже поняла. Ну, а если бы элои не плели гирлянды?
- Блин! – буркнул Корвин, - Ну, тогда они делали бы что-нибудь другое. Нет ни одной культуры, которая ничего материального не делает! Даже у шимпанзе есть орудия для раскалывания орехов, и будь уверена, это не какие попало камни. А какие надо! И…
…Штаб-капитан не успел договорить панегирик материальной культуре шимпанзе. Со стороны причала мини-верфи вдруг вспыхнул луч прожектора, потом появился катер и, заложив широкий вираж, затормозил рядом с ними.
- Что за на фиг, а? - прозвучал сердитый голос Эрлкег.
- А что? – не понял Корвин.
- Как – что!? Позвонил Хуго, и сказал, что вы двое обдолбались беспонтовой травой, и лежите на воде в ста метрах от берега, шлепаете ладонями. Я схватила катер…
- …Мы просто философствуем, - перебила Ригдис, - на берегу слишком шумно.
- Ты молодчина, что приехала, Эрлкег, - добавил Корвин, - но правда, эти дети цветов склонны к непроверенным умозаключениям, и к драматизации обстановки.
- Ух, ты задвинул, - оценила она, - ну, философы, едем домой, там кофе сварен.
…
20 июля. Остров Косраэ. Мини-каникулы в «экипаже Саммерс».
История безмоторных автожиров (гироглайдеров) начинается где-то в 1930-е годы. В сущности, идея простая. Если пассивный ротор может заменять самолетное крыло, то почему бы не сделать роторный планер, легкую игрушку для любительского спорта? Попробовали – получилось. Правда, аэродинамическое качество (и, соответственно, дальность автономного полета) у таких игрушек оказалось ненамного больше, чем у парашюта, и их использовали не как планеры, а как буксируемые воздушные змеи с пассажиром. То ли дело - крылатые планеры, для которых полеты на 500 км давно не являются экзотикой, а рекорды достигают 3000 км. В общем, автожиры надолго были вычеркнуты из списка перспективных безмоторных планирующих машин. Но команда Саммерс решила попытаться сломать этот стереотип – не на автожире с классическим ротором, а на машинке с «воздушным колесом» - йоло.
С первого взгляда на машинку, стоявшую на полосе «Summers Warf» можно было без сомнений определить класс: безмоторная любительская микробюджетная. Три ролика, опирающиеся на легкий каркас, в центре - матерчатое кресло, а на пилоне сверху - то самое воздушное колесо (или «йоло»). Вес машинки даже меньше, чем у пилота (как и предполагалось, пилотом стала рыжая зеленоглазая Лирлав – хотела же экстрима)…
Полетный план был несложный по меркам обычного спортивного планеризма. Взлет с Косраэ на буксире за учебным бипланом «Колибри», набор высоты 3000 метров, затем отцепка и 4-часовой автономный перелет 250 км на вест-норд-вест под малым углом к вектору устойчивого пассатного ветра, до маленького атолла Пингелап.
Лирлав выглядела уверенной, хотя уже заранее была «на адреналине», а Джон Саммерс Корвин нервничал за двоих. Ему принадлежала сама идея, и он же взялся пилотировать «Колибри» при буксировке и при сопровождении йологлайдера на маршруте. Вроде бы ничего особенного, но если опекать надо безмоторную модель нового класса, то всегда ожидаешь сюрпризов. А сюрпризы в воздухе никогда не бывают приятными… Корвин докурил тонкую сигару, бросил ее в красное пожарное ведро, последний раз глянул на трепещущий полосатый вымпел – указатель ветра, и полез в кабину «Колибри». А там мгновенно перестал нервничать (такой условный рефлекс пилота-инструктора: нельзя нервничать, иначе заразишь этим курсанта, он начнет дергаться, а значит - ошибаться). Правда, «курсант» сейчас никак не могла видеть инструктора (поскольку она сидела в матерчатом кресле йологлайдера, прицепленного к «Колибри» 50-метровым тросом).
…Ну, вот: отмашка дана, и дальше – привычная процедура. Разбег, и плавный взлет с контролем поведения буксируемого объекта. С объектом, все нормально: йологлайдер взлетел совершенно так же, как до того при старте с наземной лебедки (с чего бы ему взлетать по-другому – механика, она и есть механика). Корвин поправил микрофон и поинтересовался:
- Как настроение, гиропилот?
- Классно! – ответил в наушниках голос Лирлав, - Гуляю, как лайка на поводке.
- Почему, как лайка?
- Фиг знает, просто подумалось про лайку, которая так вправо - влево.
В наушниках раздался другой голос – вибрирующий на нижней октаве.
- Тон-тон! Махно вызывает Корвина.
- Корвин на связи, слышу тебя стабильно, Махно.
- ОК, это проверка связи. Махно вызывает Лирлав.
- Это Лирлав, слышу тебя стабильно, Махно.
- Лирлав, мы пройдем сверху, пересекающим курсом. Дистанция безопасная.
- ОК. Я поняла, Махно. Удивляться не буду.
…И через несколько секунду, над сцепкой йологлайдер – «Колибри» промелькнули три зеленых силуэта учебно-боевых «Зеро». Следом еще три. И еще три. И еще две пары в арьергарде Авиа-взвод резервистов-новичков «Devil’s Dozen» (как назвал Махно свою новую группу курсантов). А вот его «Зеро»: крылья украшены анархистскими знаками «красная литера-А в круге». Эпатирует экс-консул. Типа, «заводит» молодых пилотов.
Корвин подумал, что Махно сейчас решает три задачи одновременно.
Во-первых, чисто спортивную: проверить, что все честно, и что буксировщик только поднимет йологлайдер на оговоренную высоту, и отцепит (а не протащит его на полста километров в сторону Пингелапа).
Во-вторых, чисто тренировочную: погонять своих ребят вокруг сцепки, отрабатывая те маневры, которые могут пригодиться на диверсионных вылетах или в воздушном бою.
В-третьих, контрольную: показать Корвину, что умеют новички, и потом спросить его мнение. Наверняка есть погрешности в подготовке, которые видны только со стороны.
И, действительно, «Зеро» крутились в радиусе трех миль от сцепки, то приближаясь, то удаляясь, и чертили в лазурном небе «ленты» и «спирали», а потом даже «восьмерки» и «вертикальные петли». Лирлав, судя по ее восторженным возгласам, вертела головой и наблюдала за этим авиа-шоу все 10 минут – пока шла буксировка. Потом штаб-капитан твердо произнес в микрофон:
- Лирлав, это Корвин, отзовись.
- Корвин, это Лирлав, слышу стабильно.
- ОК, Лирлав, мы на трех тысячах. Приготовься к отцепке троса на счет ноль от пяти.
- ОК, Корвин, я готова к отцепке.
- Так, пошел отсчет. Пять… Четыре…Три… Два… Один… Ноль.
Момент разрыва механической связи с буксируемым объектом всегда напряженный. Не потому, что здесь скрыта особая угроза, а просто психика человека так устроена. И вот, готово. Йологлайдер летит автономно. Условия теста соблюдены, и «Devil’s Dozen», покачав крыльями на прощание, уходят назад на авиабазу Косраэ-Вест. Корвин тоже качнул им крыльями, и улыбнулся: маленькое отклонение от строгой спортивной этики осталось незамеченным. На экран монитора, закрепленного на консоли перед пилотом в качестве приборной панели йологлайдера, можно было вывести атмосферную 3D-карту. Тут ничего сложного: IR-камера и слабенький ультразвуковой локатор передают сигналы на борт-компьютер, и программа, сделанная для метеорологов-любителей, показывает текущую картину динамики воздуха. При таком сервисе пилоту уже не надо наугад искать в небе восходящие потоки: «термики», «динамики» и «трамплины». Небо размечено, выбирай любой ближайший «бесплатный воздушный лифт», и взлетай на нем вверх.
Конечно, на практике, даже зная диспозицию восходящего потока, не так просто в него забраться, и удерживаться, не соскальзывая. Впрочем, пока это не требовалось. Лирлав располагала достаточным ресурсом высоты и без затей скользила по воздуху, как будто скатывалась на санках с невидимого склона, пролетая по горизонтали два километра в минуту, но теряя за ту же минуту двести метров по вертикали. Это был только первый, простой участок маршрута. Через 10 минут ресурс высоты сократился до 1000 метров.
- Лирлав, это Корвин, - сказал штаб-капитан, - срочно ищи лифт! Как поняла?
- Корвин, я поняла. Все ОК. У меня тут есть кое-что на примете.
…
*13. Игры с демонами атмосферы и философии.
20 июля. Утро. Небо над восточным сектором Каролинских островов.
Вроде бы, фридайвинг и планеризм – две совершенно разных сферы спорта, но с точки зрения науки, между этими сферами много общего. Например, и там, и там спортсмену необходимо постоянно держать под контролем свое психофизическое состояние. И еще сходство: и там и там спортсмен находится без опоры в толще некой упругой стихии. Дополнительное сходство (характерное для любых экстремальных видов спорта) – это правило: «если вы отрабатываете новую для себя ситуацию – следуйте инструкции».
Лирлав очень спокойно выбрала ближайший термик, отображенный на мониторе, и заскользила к нему. При входе, как и должно было быть, йологлайдер оказался втянут в спирально-восходящий поток теплого воздуха. А теперь задача: надолго удержаться в термике. Для «классического» планера с большим размахом крыльев и, соответственно, большим радиусом поворота, это сложно: диаметр термика обычно мал, и при любом неаккуратном развороте планер теряет его. Для «классического» автожира нет проблем удерживаться в пределах термика, но он (имея не крыло, а ротор с узкими лопастями) требует для набора высоты более быстрого термика, где воздух поднимается быстрее 3 метров в секунду (планеру же достаточно 1 метра в секунду). Параметры йологлайдера (автожира с воздушным колесом) позволяли легко удерживаться внутри термика. А для набора высоты ему хватало не намного большей скорости восходящего потока, чем «классическому» крылатому планеру.
Вот почему Лирлав, хотя и не была опытным планеристом, но без особого напряжения выполнила финт с катанием на «воздушном лифте» термика, и за полчаса вернулась на высоту 3000 метров, но улетела по вектору ветра на запад, слегка отклонившись от курса, ведущего к Пингелапу. Обычное дело в планеризме. Но график полета требовал более креативной работы пилота, чем просто подъемы и скольжения, и на следующем цикле Лирлав уже гораздо эффективнее использовала набранную высоту. Пролетая зигзагом сквозь попутные термики, она продержалась полчаса и прошла 60 км. Правда, к концу скольжения высота упала до 400 метров, и пришлось срочно искать термик- «лифт».
Корвин, все время двигавшийся рядом на своем «Колибри», не жалел комплиментов, и предлагал «так держать», но рыжеволосой зеленоглазой девушке уже наскучило просто качаться, взлетая на призрачных воздушных лифтах, и скользить с невидимых склонов. Конечно, это было классно, даже очень классно – ты в центре неба, а далеко внизу, под ногами, раскинулся необозримый океан. Лирлав воспринимала океан не как огромную подвижную массу соленой воды, а как загадочное живое существо. Еще школьницей в Канаде Лирлав прочла «Солярис» Станислава Лема, и идея мыслящего океана сразу и навсегда захватила ее воображение. Сейчас девушке хотелось не просто наблюдать за мерцающими темными и светлыми полосами на аквамариновой спине этого существа, беззаботно дремлющего внизу, а совершить что-то головокружительное... И она стала искать на мониторе не термики, а восходящие потоки покрупнее.
Когда йологлайдер резко пошел по восходящей дуге, Корвин несколько секунд не мог сообразить, что происходит. Потом, отбросив невозможные версии (вроде той, что у йологлайдера вдруг по волшебству появился мотор), штаб-капитан пришел к твердому выводу: Лирлав «оседлала трамплин». Феномен «трамплина» (волнового потока) был обнаружен на заре планеризма, в 1930-е годы. Структура «трамплина» похожа на волну, катящуюся по поверхности моря. Видимое движение - поступательное, но среда в нем циркулирует со скоростью до 10 метров в секунду в вертикальной плоскости от зоны кучевых облаков до нижней стратосферы. В самолете, пролетающем через такой поток, экипаж испытывает короткое ощущение, как на аттракционе «американские горки», и называется это «воздушными ямами». Поскольку самолет не задерживается в потоке, особой роли это не играет: просто, сдвиг несколько метров по высоте. А для планера волновой поток, это скоростной лифт в небо - но небезопасный. Моторный аппарат на своей тяге может выскочить из потока, а безмоторный рискует оказаться в плену у не всегда предсказуемых «демонов воздуха».
Видя, как йологлайдер стремительно уходит вверх, Корвин крикнул в микрофон:
- Лирлав! Это слишком сильный трамплин, давай-ка аккуратно соскальзывай оттуда.
- Корвин, у меня все ОК, я контролирую полет, - ответил голос в наушниках.
- Лирлав! Это трамплин, а не термик, там все иначе. Будь осторожна!
- Корвин, я поняла, аккуратно выхожу… Ух, как раскачивает!..
- Лирлав, стоп! Никуда не дергайся. Держись в спокойной зоне потока.
- Да, Корвин, я поняла. Не дергаюсь. Тут вообще-то нормально.
- Лирлав, продолжай говорить, сообщай все, что происходит.
- Да, Корвин. Надеюсь, тебе не надоест слушать однообразный флэйм.
- Не надоест, - сказал штаб-капитан. Он тоже не был профи в планеризме, но знал, что волновые потоки меньше турбулизованы в ядре, чем по краям. В ядре безопаснее – до некоторого времени. Когда Лирлав поднимется до «линии смерти» - 6 километров над уровнем моря, где давление падет вдвое, и кислородное голодание неизбежно, надо по любому выходить из восходящего потока. Но, там, соответственно, и плотность воздуха вдвое ниже, а значит, и сила потока вдвое ниже.
Корвин вел «Колибри» параллельно йологлайдеру, на дистанции около полкилометра. Влияние волнового потока чувствовалось уже здесь: «Колибри», весящий примерно 7 центнеров, подвергался болтанке. Йологлайдер весит всего центнер вместе с пилотом, поэтому, если он попадет в эту пограничную зону, то его будет трясти как в шейкере. Правда, конструкция рассчитана по нормам «Red Bull Air-Race» - на перегрузки 10G. Корвин сейчас не мог себе ответить на вопрос, зачем взял для расчета такие жесткие требования, но зато сейчас он был уверен в прочности машины. Но проблема в том, что матерчатое кресло и ремни безопасности не анти-перегрузочные, они не защитят тело пилота от рывков. Думая об этом, Корвин продолжал уверенно управлять «Колибри», поддерживать КАК БЫ непринужденный флэйм с Лирлав, и отмечать маршрутную обстановку. Волновой поток продолжал тащить йологлайдер по вертикали к границам стратосферы, а по горизонтали - на чистый запад с все возрастающей скоростью. При сохранении режима, меньше, чем через час Лирлав пройдет сильно южнее Пингелапа, причем уже выше «линии смерти». Соскользнуть надо раньше…
...Таймер отсчитывал минуты, альтиметр - метры. Корвин вдруг вспомнил, как обещал Лирлав «экстремальный пилотаж». Вот, блин! Знал же, что нельзя так шутить. Плохая примета. Ляпнул - получил. Впрочем (сказал он себе) пока ситуация не экстремальная. Просто нештатная. Нет причин кричать «Mayday». Тест-полет на несерийной технике довольно часто проходит нештатным образом – и профи не драматизируют это.
…Тем временем, высота достигла первой критической отметки 5000 метров. А атолл Пингелап сейчас был примерно в 70 км к северо-западу. Тут-то все и случилось.
- Корвин, это Лирлав! У меня падают обороты колеса! Мне менять угол атаки?
- Лирлав, не делай этого. Пусть обороты падают, - быстро ответил он, прикидывая, что эффект понятный, плотность воздуха стала ниже, и динамический поток через сечение воздушного колеса ослаб. На обычном автожире потерю оборотов ротора никак нельзя допускать: машина просто потеряет опору. Но воздушное колесо «йоло» станет просто плоским кольцевым крылом, низкоэффективным, но достаточным, чтобы продолжать управляемый полет. А раскрутить его, меняя угол атаки, можно потом, после частичной потери высоты.
- Корвин! – раздался тревожный голос Лирлав, - Оно сейчас вообще остановится.
- Лирлав, это не станет проблемой!
- Корвин, кажется, я падаю. И зверски трясет.
- Лирлав, сейчас тряска уйдет, - пообещал Корвин, глядя, как йологлайдер бессистемно планирует, описывая в воздухе неровный серпантин.
- Да, тряска ушла, - через несколько секунд сказал она, – но я быстро теряю высоту.
- Лирлав, слушай внимательно и выполняй. Сейчас мы спокойно раскрутим йоло.
…Ситуация оставалась нештатной, но была уже типовой, для нее имелась инструкция (Корвином же сочиненная): «действия пилота в случае полной потери оборотов йоло – ротора при достаточном ресурсе высоты». И сейчас Корвин очень спокойно, по шагам, отработал эту инструкцию. Всего 300 метров потери высоты со скольжением вперед, и воздушное колесо нормально завертелось.
- Уф, Корвин, - послышался сконфуженный голос Лирлав, - я так глупо струсила.
- Ты отлично справилась с нештатной ситуацией, - возразил штаб-капитан, и подумал: «реально, больше всех тут струсил я, а глупо или нет - это уже не важно».
- Корвин, командуй: что делать? – продолжила она.
- Лирлав, продолжай полет в обычном режиме. До Пингелапа 67 км на норд-вест. Это должно быть видно на твоем мониторе.
- Да, Корвин, это я затупила. Последствия дефицита кислорода. Сейчас исправлюсь.
Тут в наушники ворвался новый голос хриплый, будто простуженный.
- Африка вызывает Корвина. Что ты там творишь?
- Это Корвин, слышу тебя стабильно, Африка. Мы с курсантом Лирлав слегка учились использовать большой трамплин для планера. А ты где?
- Это Африка. Я между вами и Пингелапом. Вылетел на случай, если вы влипли.
- Это Корвин. Мы не влипли, Африка, но мерси за готовность поддержать.
- Это Африка. Одним «мерси» вы не отделаетесь. С вас дюжина пива за экстренный вылет. Я провожу вас до базы. Корвин, я в трех милях на 11 часов от тебя!
Штаб-капитан быстро сконцентрировал внимание на участке неба чуть левее курса, и увидел серую точку на фоне выцветшего лазурного неба. Еще несколько секунд, и она превратилась в характерный фронтальный силуэт приближающегося «крабоида». Экс-консул Ури-Муви Старк, известный как «Звезда Африки», и как «Капитан Нормандия-Неман», был в своем репертуаре: возникал из ниоткуда, и сразу брал все под контроль.
…
Часом позже. Атолл Пингелап (20 июля, обеденное время).
Атолл Пингелап – точка в океане между Косраэ и Понпеи. Пингелап – три острова: Деке, Сокоу и Пелелап, суммарной площадью 2 квадратных километра, заключенные внутри рифового барьера причудливой формы, примерно 4 километра по диагонали. Пингелап – родина одного из самых невезучих этносов в Микронезии. Сплошная полоса невезения началась с удара колоссального циклона 1775 года, после которого из нескольких сотен жителей выжили лишь двадцать. За сто лет население восстановилось, но тут возникли миссионеры, и привезли катехизис, сифилис и туберкулез. Численность жителей снова устремилась к нулю, и тогда колониальные власти арестовали и увезли всех колдуний-знахарок, знавших абортивные травы. Нельзя же было допустить дефицита рабочих на кокосовой плантации! Население стало быстро расти, но его генетическое здоровье закономерно падало, и к середине XX века каждый третий житель страдал врожденной цветовой слепотой, а каждый пятый - нарушениями метаболизма. В 1960-х атолл был выбран в качестве одной из опорных точек Аэрокосмических сил США, тут построили аэродром и радарную станцию. Но в начале XXI века все это было брошено.
Туземцы Пингелапа как-то доживали на руинах заразившей их «Западной культуры»… Вторая Холодная война и финансовый супер-кризис поставили жирную точку в этом грустном процессе. Атолл практически обезлюдел. Но в феврале текущего года сюда пришли колонисты из Южно-Центрального сектора тех же Каролинских островов, по существу, те же микронезийские туземцы, но по историческим причинам избежавшие фатальной миссионерской порчи. Теперь некоторые из них ехали со своих несколько перенаселенных атоллов на обезлюдевшие атоллы восточного сектора. Глядя на это с позиции научной демографии, можно было сказать: здесь идет классический процесс повторного заселения земель, опустошенных стихийным бедствием. Так многократно происходило на разных архипелагах Океании в разные эпохи. Стихийным бедствием в данном случае был не сейсмический всплеск или долгая засуха, а еврокультура, но для популяционной динамики это без разницы. Бедствие прошло - тут снова можно жить.
То, что, к моменту прихода туземных колонистов, на Пингелапе уже сложился кампус интернациональных резервистов Народного флота, которые создали в середине лагуны планктонную ферму (плафер), а на берегу построили ветровые генераторы и несколько ангаров - мини-фабрик, было для туземцев только плюсом. Плафер привлекал в лагуну обильные стаи рыбы, а в кампусе можно было купить всякую малую технику, получить медицинскую помощь, или в случае чего - попросить быстрой полицейской защиты. А туземные колонисты дарили коллективу кампуса чувство причастности к мифу (или к псевдо-мифу) об эре Мауна-Оро, великого древнего короля - объединителя Гавайики.
В этом симбиозе обе стороны не совсем четко представляли себе мотивы друг друга: резервисты думали, что «Paruu-i-hoe» (Закон Весла – кодекс Мауна-Оро, приведенный магистром Ахоро О'Хара в «Эпосе Tiki») - это обычай туземцев. Туземные колонисты понятия не имели о книге О'Хара и думали, что Paruu-i-hoe - это правила резервистов. Кодекс был краткий, несложный и учитывал специфику жизни на атолле, поэтому его соблюдение не напрягало ни резервистов Народного флота, ни туземных колонистов. Примечательно, что дети туземных колонистов уже воспринимали кодекс Paruu-i-hoe ДЕЙСТВИТЕЛЬНО как часть своих родных мифов (без всякой приставки псевдо-).
…Экс-консул Ури-Муви Старк глотнул пива и кивнул головой в направлении стайки микронезийских мальчишек и девчонок среднего школьного возраста, которые сейчас устроились на парапете платформы-паба. Платформа была установлена на сваях над мелководьем между дамбой аэродрома и песчаным пляжем на северном (выходящем в лагуну) пляжем островка Пелелап. Сверху платформу прикрывал навес из армейского парашюта «T-11» (самого массового в США и Канаде).
- Симпатичные юниоры, - оценил Корвин, глянув на этих подвижных ребят, одетых по нынешнему Tiki-стилю только в очень короткие, легкие и яркие килты с простейшими трубками-коммуникаторами, закрепленными на поясе под правой рукой.
- Симпатичные, - подтвердил Ури-Муви, - а как тебе кажется, о чем они думают?
- Ну, - Корвин почесал свой бритый затылок, - типа, они изобретают какой-то заход.
- Однозначно, изобретают, - согласилась с ним Лирлав, - глаза у них хитрющие.
- Вот, - Ури-Муви кивнул и сделал еще они глоток пива, - юниоры прикидывают, как напроситься в пассажиры на вашем гибриде корзины-тележки и ветряной мельницы.
Рыжая кйоккенмоддингер возмущенно ударила кружкой по столу.
- Вот не надо так о нашем йологлайдере!
- Это я от зависти, - признался знаменитый капитан авиа-партизан Африки, - у меня не укладывается в голове, как такая простая идея так долго оставалась ненайденной.
- Не такая уж простая, - заметил Корвин, - я сложил три дюжины разных оригами, пока нашел дизайн, показавшийся перспективным, а потом еще неделю крутил виртуальную модель на компьютере. Заметь, Ури: программа «виртуальная аэродинамика объектов произвольной формы» еще 20 лет назад существовала только для больших компов, а в полноценном варианте для ноутбука появилась, когда я уже заканчивал институт.
- Э, нет, - Ури-Муви выразительно покачал указательным пальцем, - фокус вовсе не в компьютере, а в интуиции. И не говори, что интуитивная идея принадлежит Шриверу. Знаешь, я посмотрел работы Шривера. У него воздушное колесо существенно иное.
- Ури, а тебе правда понравилось? – спросила Лирлав.
- Смотря что, - ответил он, - если ты про машину, то да, и у меня есть кое-какие идеи о будущем такой схемы. А если о твоем полете, то ты бешеная экстремистка. Не лезь в потоки больших трамплинов над океаном на сверхлегкой игрушке! Вероятно, Корвин предупреждал, но у тебя синдром самоуверенности, как у многих пилотов на третьем месяце учебно-полетной практики.
- Я не сообразил предупредить, - признался штаб-капитан, - до меня дошло, что этого лучше не делать, когда Лирлав уже вошла в ядро потока. И мне стало страшно давать команду на выход оттуда сквозь турбулентную границу на средних высотах.
- Почему страшно? – удивился Ури-Муви Старк.
- Ну… - Корвин сделал пару глотков пива, - …Визуально стала наблюдаться сильная болтанка, и я опасался, что пилот получит травмы от встрясок кресла.
Экс-консул сложил губы трубочкой и издал громкий гудок, потом похлопал по плечу Лирлав и сообщил:
- Гло, тебе зверски повезло. Лишь лучшие из лучших инструкторов разрешают своим курсантам такие экстремальные штуки, и выводят оттуда нежно, как в колыбельке.
- Я понимаю, - лаконично ответила кйоккенмоддингер.
- Ури, хватит меня хвалить, - попросил Корвин, - лучше скажи: какие минусы у йоло?
- Не скажу, пока не налетаю на этой штуке хотя бы сто минут.
- Тебе показать, как?..
- Вот уж нет, - Ури-Муви покачал головой, - я должен сделать это сам, по инструкции, которую ты сочинил. Я ее уже скачал с сайта вашей авиа-верфи.
Тут один из мальчишек-туземцев, видимо, самый бойкий, соскочил с насеста и быстро оказавшись рядом с экс-консулом спросил:
- Капитан Африка, а ты когда будешь лететь на штуке с колесом вместо крыла?
- Вот же какие чудесные уши у тебя, Хоэно! - восхитился Ури-Муви, и слегка потрепал мальчишку за левое ухо, - Реальные локаторы! Значит, так: летать я буду завтра утром. Подходи к военной парковке аэродрома через час после рассвета. К твоим друзьям это относится в равной мере. Как понял меня?
- Я понял, команданте! Mauru-roa! – обрадовался мальчишка, и метнулся к остальным юниорам. Еще миг – и вся стайка, перевалившись через парапет, плюхнулась в воду.
- Они классные! – высказала свое мнение Лирлав.
Ури-Муви Старк кивнул знак согласия, и негромко сказал:
- Они наше близкое будущее, которое мы создаем. Пардон, что с таким пафосом, но я действительно считаю, что им будет принадлежать этот океан и это небо. Причем, мы оглянуться не успеем, как это произойдет просто силой вещей. Точнее, силой Tiki. Мы осторожничаем, опасаемся вражеской силы, которая вообще-то иллюзорна, мы в плену предрассудков относительно экономической и военной мощи государственных систем Первого мира. Опыт уходящей эры давит нам на плечи. А эти юниоры начинают расти другими. И через несколько лет они так врежут Объединенным Нациям, что засранцы, считающие себя планетарным правительством, попрячутся под столы в своих офисах.
- А ты не опасаешься, что это будет уже слишком? – спросил Корвин.
- Не опасаюсь, - тут экс-консул улыбнулся, - если я чему-то научился за 20 лет войн в Африке, так это тому, что с финансовой олигархией следует договариваться только с позиции силы, когда они тебя боятся, а ты их – нет. Надо глушить их страхом, чтобы в мозгах у них образовался рефлекс: прятаться под стол, когда мы оскаливаем клыки!
- Какая-то каннибальская философия, - недовольно пробурчала Лирлав.
- Зато работает, - лаконично ответил он.
Корвин вздохнул и снова почесал в затылке.
- Черт с ней с политикой, Ури. Скажи лучше, как дела в «Kraken-Kraal»?
- Хэх… - экс-консул, а теперь директор сетевого партнерства верфей «Kraken-Kraal», улыбнулся, - …Я хотел поговорить об этом завтра за обедом, если не возражаешь.
- Не возражаю. Но, как консультант, я хочу заранее психологически подготовиться.
- Да, Корвин, тебя не переспоришь. Излагаю вкратце. Основная верфь, что на атолле Фараулеп, работает в режиме, который ты задал зимой. Переработка битых танкеров и сухогрузов и переделка старых тральщиков в ультра-яхты. И, мы организовали вторую площадку, на атолле Ифалик, под заказ киношников киви на продвинутую копию 200-метрового колесного парохода «Левиафан» Брюнеля 1854 года.
- Ни хрена себе… - протянул штаб-капитан.
- То-то же! – Ури Муви был доволен произведенным впечатлением, - А с тобой я хочу посоветоваться про движок. Нужно немного, 8 тысяч лошадиных сил. Нам предлагают компактную треугольно-роторную паровую машину схемы Ванкеля. Что скажешь?
- Ну, Ури, если уж выпендриваться, то лучше сферическая машина с шарниром Гука.
Экс-консул удивленно погладил подбородок.
- Впервые слышу. А что это такое?
- Завтра расскажу, - пообещал штаб-капитан.
- Ладно, пусть будет завтра. Вообще, надо сейчас гуманно отправить вас отдыхать.
- Хорошая идея, - отозвалась Лирлав.
- В общем, - продолжил Ури-Муви, - берите этот тайский баркас, и езжайте в лагуну. Игрушка комфортная. В холодильнике жратва и выпивка. Все в вашем распоряжении, отдыхайте, пейте, ешьте, спите, не стесняйтесь. Встретимся завтра за обедом.
…
На этом и они расстались до следующего дня. Тайский баркас - 10-метровая лодка с домиком-каютой, правда, оказался комфортным, а для двух персон к тому же очень просторным. Оставшаяся часть светового дня прошла в чередовании ненапряженного фридайвинга, немного сумбурного, но очень веселого секса, и вдумчивой дегустации сокровищ холодильника.
Так прошел световой день. На закате, когда шар солнца уже тонул где-то на западе, у северного края маленькой черточки – островка Сокау, окрашивая горизонт в красно-пурпурные тона, Корвин и Лирлав просто лежали на широком надувном матраце на палубе, и время от времени передавали друг другу гигантскую кружку с умеренно-охлажденным кокосовым молоком. И, рыжая кйоккенмоддингер, сделав очередной аппетитный глоток, потянулась всем телом, а потом задала внезапный вопрос:
- Эта фраза Ури-Муви насчет оскаленных клыков. Что ты про это думаешь?
- В смысле, что противник должен рефлекторно прятаться под стол от ужаса? – не без некоторой иронии уточнил штаб-капитан.
- Да. Про это, и про юниоров, которые вырастут другими, и вообще, про то, что будет.
- Ну… - произнес он, - …Я думаю, что Ури-Муви немного сгущает краски. Но, если не придираться к отдельным эпитетам, то он прав. Лидеры, как бы, Объединенных Наций автоматически топчут любого, кто им не угодил, если только они его не боятся. Оффи-характер, феномен статусной мании величия. В литературе описано, между прочим.
- И что? – спросила Лирлав, - Вечная Холодная война в шаге от Барьера Хопкинса?
- Откуда ты знаешь про Барьер Хопкинса?
- А, по-твоему, я не должна о нем знать? – слегка агрессивно отреагировала она.
- Ой! - Корвин в артистическом ужасе закрыл голову руками, - Ты оскалила клыки!
- Кэп, ты прикалываешься, а я на самом деле хочу разобраться.
- Aita pe-a, - сказал он, - я даже не буду спрашивать, почему ты вдруг заинтересовалась неомальтузианством, тератонной войной, и в частности идеей Сэма Хопкинса.
- А ты спроси, - предложила рыжая кйоккенмоддингер.
- Ладно, спрашиваю. Так, почему?
Вместо ответа, она порывисто вскочила на ноги, и юркнула в каюту, а примерно через полминуты вернулась и положила перед ним включенный ноутбук.
- Вот, смотри.
- Смотрю, - сказал Корвин, и прочел с экрана, - CBC-TV Онтарио, 20 июля в программу «Полтика и альтернативы» (ведущий - Алан Пайнс) приглашен профессор философии и социологии Найджел Эйк. Тема беседы: Барьер Хопкинса - миф или мировая угроза?
…
20 июля, вечер, Канада, Торонто. Телестудия CBC – Онтарио.
Эти двое являли собой полную противоположность. Телеведущий Алан Пайнс, отлично сложенный 40-летний представитель преуспевающей когорты журналистики, одетый в дорогой, но строгий серый костюм, четко пригнанный по фигуре, и гармонирующий с оформлением TV-студии в стиле «classic techno». И профессор Найджел Эйк, 70-летний патриарх натуралистического гуманизма, учившийся еще у великого Корлисса Ламонта, основателя этой философской школы. Эйк был похож на толстенького гнома, одетого в мешковатые синие джинсы и такой же мешковатый белый вязаный свитер. У среднего зрителя сразу создавалось впечатление, что телеведущий представляет здесь прогресс и современность, а философ символизирует трогательную, но исчезающую архаику.
Пайнс встал с кресла и красивым уверенным шагом подошел к киноэкрану на стене.
- Привет всем, кто смотрит «Политику и альтернативы» в этот вечер. По сложившейся традиции, я прошу всех зрителей отнестись спокойно к тем, возможно, жутким вещам, которые вы увидите сегодня на экране. В основном, это реконструкции исторических событий, они информативны, но не должны ввергать вас в шок. Итак, начнем. Вот это документальные кадры атомного взрыва над Хиросимой 6 августа 1945 года.
(На экране – вспышка, огненный шар, и растущий ядерный гриб).
… - Мощность чудовищна: как 15 тысяч тонн тротила.
(На экране – последствия взрыва: кварталы, полностью стертые с лица земли).
… - Но это далеко не предел. Вот это тест «Castle Bravo» на атолле Бикини 1 марта 1954 года. Мощность 15 миллионов тонн тротила, или попросту: 15 мегатонн.
(На экране – разворачиваются кадры невообразимого взрыв водородной бомбы).
… - Я думаю, тут нечего комментировать, достаточно просто смотреть. Но и это еще не предел. Вы видите взрыв советской водородной бомбы в Арктике 30 октября 1961 года.
(На экране – вспышка, озаряющая кабину бомбардировщика. А затем огненный шар распухающий на треть ширины горизонта).
… - Энергия этого взрыва 50 мегатонн. Он был мощнейшим в истории человечества. Казалось, только безумец может задумать боевое применение такого оружия. Но, как известно, в октябре 1962-го, через год после советского взрыва, разразился Карибский кризис, и мир стоял на грани обмена такими термоядерными ударами. К счастью, два лидера военных блоков договорились, и угроза миновала, казалось, навсегда. Но почему мы говорим об этом событии в политической программе? И почему мы здесь вспомнили Карибский кризис? Мы обсудим это с профессором Найджелом Эйком.
Невысокий толстенький профессор улыбнулся и с легким упреком спросил:
- Алан, зачем так пугать зрителей? Мир пока вовсе не на грани ядерной войны.
- Профессор, вы сказали «пока», не так ли? – отреагировал Алан Пайнс.
- Да, Алан. В философии ничего нельзя декларировать без приставки «пока». Если мы говорим: «нет способа двигаться быстрее света», то должны добавить «пока». Нельзя исключить, что физика изобретет сверхсветовой привод, и откроет путь к звездам.
- И, профессор, - подхватил телеведущий, - нельзя исключить ядерную войну?
- Конечно, нельзя, - подтвердил Эйк, - будущее многовариантно, в нем возможно такое неприятное событие, как ядерная война. Нам надо просто быть осмотрительными.
Телеведущий поднял ладони вверх и бесшумно поаплодировал.
- Безусловно, вы правы, профессор! И когда мы узнаем о клубе молодых талантливых ученых-ядерщиков под названием «Карибский кризис», мы должны насторожиться.
- Ну что вы, Алан, - профессор Эйк снова улыбнулся, - этот клуб состоит из молодых красивых женщин, наших соотечественниц, у которых маленькие дети. А заниматься прикладной ядерной физикой с малышом на руках очень непросто. И появился такой частный научный клуб. А название… Ну, что ж, физики, как известно, шутят.
- Мне кажется, профессор, что шутка не очень смешная, ведь все эти милые женщины эмигрировали в Меганезию, и сейчас работают в ядерном центре на атолле Табуаэран, причем босс их группы - исландский физик профессор Халлур Тросторсон, которого называют «вторым Нильсом Бором». Нам говорят, что ядерный центр на Табуаэране занимается лишь производством тяжелой воды для канадских АЭС, но так ли это?
В студии повисла короткая пауза, которую оборвал Найджел Эйк.
- Я полагаю, Алан, что этот вопрос лучше задать чиновникам МАГАТЭ. Если мне не изменяет память, это они получают деньги за международный ядерный контроль.
- Да, - телеведущий кивнул, - однако проблема в том, что центральное правительство Меганезии не контролирует большинство своих островов, в частности, этот атолл, и не может гарантировать безопасность комиссии МАГАТЭ. Ядерный центр на Табуаэране сейчас зона тени. Если кто-то в Канаде знает что-то о нем, так это вы, профессор. Ведь именно вас называют идеологом феминистского движения, к которому принадлежат и участницы «Карибского кризиса», и более юные участницы экстремистской группы… (телеведущий остановился, чтобы глянуть в шпаргалку) …Kjokkenmoddinger.
- Настало время, - произнес Найджел Эйк, - кое-что уточнить. Моя книга «Эхо лунной богини» не является ни идеологической, ни феминистской. Это книга-размышление о структуре общества кроманьонского палеолита и современного западного общества.
- Но, - заметил Алан Пайнс, - эта книга агитирует за коммунистический матриархат.
- А вы сами читали «Эхо лунной богини»? - невинно поинтересовался Эйк.
- Э-э… Я не читал саму книгу, но смотрел по TV ее обсуждение за круглым столом.
Профессор философии и социологии грустно вздохнул.
- Да, разумеется, в книге целых двести сорок страниц. Слишком много букв.
- М-м… Профессор, к сожалению, книга, это, в некотором роде, устаревший жанр.
- Нет, Алан, жанр - это, например, поэма, новелла, или ода. А книга, это форма подачи информации, любой содержательный текст более, чем из 48 страниц по 1800 знаков, в котором среди знаков преобладают буквы. Более 80 тысяч букв. В XX веке книга была главным источником знаний, но в XXI веке ее потеснили комиксы и рекламные листки объемом менее тысячи знаков, зато с обилием цветных картинок.
- Э-э… Профессор, а как бы вы сами ответили на вопрос: о чем ваша книга?
- «Эхо лунной богини», - ответил Эйк, - это книга о том, как человечество развивалось, становилось все более разумным, умелым, эмоционально развитым, и, да простят меня зрители за тавтологию, более человечным. Но в некоторый момент предыстории, для субъектов, захвативших господствующее положение, все это стало неудобным. С этого момента начинается то, что мы называем «историей». В истории нет людей. В ней есть правители и подданные, в ней есть государства и войны между ними, а людей нет.
Алан Пайнс несколько секунд ждал продолжения и, поняв, что его не будет, спросил:
- Профессор, а как же матриархат, про который вы точно что-то писали в этой книге?
- В эпоху патриархата, - ответил Эйк, - все в обществе превращается в орудия. Можно прочесть в трудах античных мыслителей, что орудия делятся на молчащие, мычащие и говорящие. Матриархат, это защита от превращения человека в говорящее орудие.
- Извините, профессор, но такой защитой является свобода и демократия, разве нет?
- Нет, Алан. Свобода и демократия это лишь следствия того, что человек не орудие, а автономный субъект. Следствие, а не причина. Впрочем, сейчас свобода и демократия превратились в нелексические восклицания вроде «о, черт!» или «ни фига себе!».
- Э-э… В каком смысле они нелексические?
- В том смысле, что они не несут смысла. Попробуйте в нашем формально свободном обществе шагнуть за рамки общепринятого поведения или играть в политику вопреки установленной иерархии статусов. Для начала, вам заблокируют счета в банках, у вас отнимут жилище, и нищим вышвырнут на свалку. А дальше вас, возможно, посадят в тюрьму за экстремизм. Вы, кстати, назвали кйоккенмоддингеров экстремистами.
Телеведущий замялся, и осторожно «повернул руль» в сторону от скользкой темы.
- Мы сейчас говорим в основном о новой ядерной угрозе. Может быть, с философской точки зрения, женщины в клубе «Карибский кризис» просто хотели шагнуть за рамки общепринятого поведения, но они пошли на конфликт с законом, а в этой ситуации их доступ к ядерным технологиям несет угрозу, разве нет?
- Алан, о каком конфликте с законом вы сейчас говорите?
- Я думал, вы знаете, профессор. Они вывезли детей против воли отцов и без суда. По законам матриархата это, видимо, допускается, но по нашим законам это криминал.
- Алан, я уже уловил вашу логику, и помогу вам, чтобы не заставлять ждать зрителей, которые хотят послушать про Барьер Хопкинса и ядерный апокалипсис. Допустим, что милые женщины из клуба «Карибский кризис» интерпретировали эту мою книгу, как призыв вернуться к идеалу кроманьонского матриархата. И, как свойственно ученым-прикладникам, они стали искать практический метод: как вернуться? И нашли статью, авторство которой приписывается Сэму Хопкинсу, инженеру из Невады.
- Профессор, вы поразительно четко объяснили суть дела! Сэм Хопкинс, которого уже называют Демоном войны, опубликовал в сети чудовищную доктрину, по сравнению с которой даже самые человеконенавистнические идеи прошлого, это детский лепет! Я попрошу профессора Эйка объяснить нам, в чем суть заявлений Хопкинса.
Найджел Эйк медленно встал с кресла и подошел к экрану, на котором так и осталась заставка от видеоклипа о советской 50-мегатонной бомбе.
- Суть в том, Алан, что в заявлениях Сэма Хопкинса нет почти ничего нового. Барьер Хопкинса, это Барьер Мальтуса, описанный в конце XVIII века. Мальтус показал, что население растет экспоненциально, а материальное производство - линейно. Людям в результате становится нечего кушать, проблему решает массовое уничтожение людей. Например, массовый голод, или эпидемия, или, чаще всего - война.
- Но ведь Мальтус ошибался, это доказано! – пылко возразил телеведущий.
- Не торопитесь, - ответил Эйк, - действительно полвека назад, когда я был студентом, казалось, что Мальтус ошибался. Шла Первая Холодная война, и острая политическая конкуренция стимулировала прогресс. Наука вытесняла религиозную ортодоксию, что снижало темп рождаемости до линейного. НТР создавала новые технологии, поэтому материальное производство росло экспоненциально. Картинка Мальтуса в некотором смысле переворачивалась, и человечество шло к изобилию на фоне умеренного роста населения. Именно этот путь предлагал Мальтус, как решение проблемы, которую он выявил. И он предупреждал о барьере на этом пути. Технический прогресс не только оптимизирует рождаемость и повышает скорость материального производства. Он еще размывает устои ортодоксального общества, а значит, и устои политической власти. И наступает момент, когда политическая власть нажимает на тормоза, чтобы прогресс не сбросил ее на обочину истории. И война вновь становится неизбежным регулятором.
Телеведущий удивленно взмахнул руками.
- Но, профессор, это же фантастическая антиутопия. Никто не тормозит прогресс.
- Прогресс, - скаал Эйк, - остановился в 1991 году, когда закончилась Первая Холодная война. То, что называют прогрессом сейчас, это просто размножение маленьких радио-телефонов, карманных компьютеров и интернет-сервисов, которые в 1991 году не были широко распространены, и играли в основном деловую, а не развлекательную роль. В остальной технике - стагнация и регресс. Такие же автомобили и самолеты, и нефтяное топливо. Те же аграрные технологии получения пищи. И 40-часовая рабочая неделя в промышленности. Зато запрещено критиковать религиозную ортодоксию, делающую женщину машиной для производства многочисленного и невежественного потомства.
- Простите, профессор, - вмешался телеведущий, - но давайте не будем это трогать.
- Алан, я и не собирался ЭТО трогать. Я даже не назвал ЭТО по имени. Всем и так все понятно. Так вот: слухи о том, что Мальтус ошибался, сильно преувеличены. Теперь я отвечу на вопрос о том, что же нового внес Сэм Хопкинс в теорию Томаса Мальтуса.
Профессор Найджел Эйк сделал артистическую паузу и продолжил.
- Автор, подписывающийся именем «Сэм Хопкинс», обратил внимание на две важные особенности нашей эпохи. Во-первых, наука в развитых странах продолжает работать. Просто, все идет в стол. Ее достижения в этих странах не внедряются. Во-вторых, мир слишком велик, чтобы торможение прогресса было глобальным. Где-то на периферии остаются оазисы, свободные от консервативного прессинга, и там некоторые научные достижения – подчеркиваю: лишь некоторые, не очень дорогостоящие - внедряются, и вызывают локальный прогресс. И, как сказано у Хопкинса, математически неизбежен конфликт между этими оазисами и консервативно-регулируемым остальным миром. У оазисов альтернатива: погибнуть или защищаться средствами, полученными благодаря прогрессу. Согласно Хопкинсу, это, прежде всего тератонное ядерное оружие.
- Простите, профессор, я поясню для зрителей. Тератонна, это миллион мегатонн.
- Да, Алан, верно. И это не одна бомба с энергией до тератонны, а ядерный потенциал, который может складываться, как вы сказали, из миллиона зарядов по мегатонне.
- Но, профессор, вы согласны, что война с применением такого потенциала – безумие?
- Знаете, Алан, война - вообще безумие, однако слово «герой» ассоциируется именно с войной. Автор первых атомных бомб, и пилоты самолетов, сбросивших эти бомбы на Хиросиму и Нагасаки, удостоились высших знаков национального почета в США.
Телеведущий снова замялся в поисках направления, куда теперь «повернуть руль».
- Возможно, - предположил Эйк, - вам пора сказать что-то о наших миротворцах.
- Да! Вы очень вовремя это отметили профессор. Ведь сейчас наши канадские парни в составе UN OCEFOR работают в Меганезии, и от них многое зависит, не так ли?
- Все относительно, Алан. Давайте разберемся: что от них зависит? Меганезия, это не какая-то изолированная страна в джунглях Амазонки, а перекресток океанских дорог, соединяющих Америку, Азию, и Австралию через великий океан, к тому же сказочно богатый природными ресурсами. Кроме того, это достаточно высокоразвитый регион, полностью свободный от консервативного регулирования, захлестнувшего «Золотой миллиард». Когда в конце января было достигнуто Сайпанское мирное соглашение, в Меганезию ринулось множество крупных и средних коммерческих компаний, включая канадские. В начале разговора упоминалось о тяжелой воде, которая производится на Табуаэране для канадских АЭС. Это лишь пример. Речь идет, насколько я понимаю, о десятках миллиардов долларов, вложенных в предприятия на территории Меганезии. Непонятно, кто контролирует эти территории, но там созданы достаточные гарантии безопасности для желательного бизнеса. Помощь миротворцев там не нужна.
- Вы сказали «для желательного бизнеса», профессор, значит, есть и нежелательный?
- Да, Алан, он есть, и это очевидно. Бизнес с политической направленностью, который ввозится в Меганезию за счет игрищ ООН, явно нежелателен для местной публики, и я уверен: судьба этого бизнеса будет незавидной, и миротворцы не смогут его защитить.
- Тогда, профессор, что вообще могут там сделать наши канадские парни?
- Они могут постараться вернуться домой живыми, - ответил Найджел Эйк.
…
*14. Медленный танец параллельных миров.
8 августа 2 года Хартии. Центральная Полинезия. Северные Острова Кука.
Сотый день координатуры бывшего японского бухгалтера Накамуры Иори.
На атолле Тинтунг кривой сварной шов между «параллельными мирами»: объективным ходом дел и информационным фальсификатом для мирового истеблишмента испытывал максимальное напряжение. Поэтому задачей Ксиан Тзу Варлока и его команды было: удерживать этот шов от разрыва так долго, как это возможно. Приближался сотый день правления Накамуры. К этой знаковой дате готовились международные организации. На конференции Бильдербергского финансового клуба, состоявшейся в этом году в Гштаде (швейцарские Альпы) обсуждался раздел сфер влияния транснациональных концернов в будущей Республике Меганезия, и были согласованы кандидатуры президента, премьер-министра, директора центрального банка, и спикера парламента. Согласно плану, этим персонам которым предстояло к Новому году занять свои посты (разумеется, в процессе демократических выборов – а как же иначе!). В конфессиональном смысле Меганезии надлежало иметь три государственно-поддерживаемые религии: христианство, ислам, и буддизм, с разбивкой на зоны с преобладанием той или иной из этих религий. Северным островам Кука (включая атолл Тинтунг со столицей - Лантоном) на утвержденной схеме предписывался ислам, так как они попадали в сферу влияния концерна «Alemir». Если считать «по головам», то мусульман там уже было подавляющее большинство. Теперь оставалось лишь «сделать мэру предложение, от которого невозможно отказаться».
Канадский майор Ричард Уоткин был вообще не в восторге от своей роли в этом деле, а особенно - от роли, возложенной на него сегодня. Уоткину передали «сверху» приказ: пригласить мэра Лантона на переговоры в лагерь последней оставшейся роты канадских миротворцев. Этот лагерь был расположен на моту Вале у блок-поста у северных ворот дамбы, идущей к южному моту Мотуко. Почему канадский миротворческий батальон сократился до роты, и эта рота передислоцировалась из резиденции на восточном моту Катава на блок пост «Дамба-Север» - разговор особый. Так или иначе, майору Уоткину пришлось выполнять приказ: позвонить мэру Ксиану и пригласить его под предлогом обычного согласования парковки очередного морского транспорта с грузами ООН.
Ксиан Тзу согласился легко, как обычно, однако приехал на блок-пост почему-то не на сампане, как в прошлых визитах, а на маленьком гидроцикле. При этом, мэр был одет в легкий салатный комбинезон, дополненный лепестковым респиратором на лице.
- Э… - произнес майор… - мистер Ксиан, а почему вы в такой странной униформе?
- Горожане беспокоятся относительно инфекций, - ответил Варлок, - Я, как мэр города, обязан соблюдать санитарные правила.
- Э… Но ведь на предыдущих встречах вы не надевали эти спецсредства.
- Эпидемиологическая обстановка изменились. Такие дела, майор.
- Но, на атолле нет никакой эпидемии, мистер Ксиан.
Варлок равнодушно пожал плечами.
- Сегодня - нет, завтра - есть. Вы же не контролируете приток новых мигрантов, как и приток различных вещей и посторонних продуктов в лагерь. Так что, горожане сейчас рассматривают вашу зону ответственности, как потенциальный лепрозорий, к тому же, небрежно контролируемый. В общем, вопрос о санитарном режиме не обсуждается.
- Послушайте! – сердито произнес майор, - Ваши горожане осложняют себе жизнь, и обостряют враждебность. Вы же понимаете, как это влияет на психику людей с обеих сторон!
- Я повторяю, - сказал Варлок, - вопрос о режиме не обсуждается, так что не надо терять время. Ну, показывайте, где фигуранты, с которыми мне предстоит разговаривать.
- Э… А откуда вы знаете, что переговоры будут с какими-то… Э… Фигурантами.
- Я это почувствовал еще по вашему голосу при звонке, – холодно пояснил мэр.
…
Для эксперта-разведчика не составляло никакого труда вычислить, что в предстоящем разговоре будет участвовать кто-то другой, а роль майора Уоткина сводится только к доставке мэра для этого разговора. Поэтому, Варлок ни чуточки не удивился, когда по прибытии на блок-пост, Уоткин проводил его в кабинет, где за столом, в окружении блюдец с закусками и чайников с чаем, сидели два араба в очень импозантных (с учетом обстановки) белых бурнусах и белых головных повязках.
- Это, - пояснил майор, - наши гости. Хусейн Салем Рашид, он советник председателя Исламского банка развития, и Гарун Абу-Гази Ибраэддин, который представляет тут Международное движение Красного Креста и Красного Полумесяца.
- Понятно, - сухо ответил Варлок, усаживаясь за стол напротив этих двоих.
- Извините, я вас оставлю на некоторое время, - добавил майор.
Гарун Абу-Гази Ибраэддин проводил глазами ооновского офицера, подождав, пока тот закроет за собой дверь, и повернулся к гостю.
- Добрый вечер, уважаемый Ксиан Тзу. Снимайте эту смешную штуку со своего лица, и угощайтесь.
- Вы смелый человек, - добавил Хусейн Салем Рашид, - и уж конечно вы не разделяете дурацкого страха тех неженок, которые заперлись за стенами и боятся даже дышать.
- Я человек слова, - спокойно ответил Варлок, - и я обещал не снимать респиратор.
- Эта позиция заслуживает уважения, - сказал Ибраэддин, с трудом скрывая досаду. Он понимал, какие преимущества у собеседника в респираторе: ни по его голосу, ни по его мимике, ничего не определить. А с другой стороны, ни Ибраэддин, ни Рашид не могли точно знать, является этот респиратор требованием городского совета Лантона, или это уловка мэра. На самом деле, верен был второй ответ. Варлок предвидел примерно такую встречу и подготовил несколько психологических трюков, в частности – этот.
- Известно ли вам, мистер Ксиан, что в международных полицейских силах на Тинтунге происходит замена канадских миротворцев на пакистанских? - поинтересовался Рашид.
- Теперь известно.
Дав этот лаконичный ответ, Варлок не стал ничего добавлять а, немного опустив глаза, начал технично наблюдать за реакцией собеседников, глядя на кисти их рук. Это очень продвинутый метод, который, в отличие от метода наблюдения за лицом, не вызывает у собеседника чувства угрозы. Конечно лицо выразительнее, но и руки многое говорят.
- Уважаемый мистер Ксиан, - произнес Ибраэддин, и его толстые пальцы, унизанные золотыми кольцами, вздрогнули, как когти хищной птицы, хватающей добычу, - Мне в вашем образе действий многое нравится. Вы смелый и честный человек, но вы также и находчивый человек. У вас большое будущее, если вы правильно выберете сторону.
- Кто выбрал правильную сторону, - ответил Варлок, - тот обычно, в выигрыше.
- Правильные слова, - одобрил Рашид, и его руки чуть расслабились, он чувствовал, что доминирует над собеседником, и Варлок, легким дрожанием своих пальцев, старался утвердить и его, и представителя «Красного полумесяца», в этой мысли.
- Неудачи преследуют того… - уверенным тоном продолжил Ибраэддин, - кто служит нерешительному, слабому хозяину. Директор Конвента Угарте Армадилло, верховный судья Трибунала Помаре Алинги, командир западного фронта Арчи Дагд и верховный разведчик Рико Верде были сильными людьми. Но где они? Первый пропал без вести, второй погиб при бомбардировке, третий из-за ранений ушел в домашнюю жизнь, а четвертого выбросили из власти. Именно так. Рико Верде, главу INFORFI, устранили путем интриг слабые, никчемные людишки. Великий разведчик сидит под домашним арестом где-то на малообитаемом крайнем востоке Полинезии, если еще жив…
На это Варлок ничего не ответил словами, но имитировал чуть заметный, как будто непроизвольный, кивок. Это убедило двух арабов, что они затронули больную тему, беспокоящую мэра Лантона. На самом деле, Варлоку было известно, что из четырех фигурантов, названных Ибраэддином, реально существовал лишь один: Арчи Дагд Гремлин, «ушедший в домашнюю жизнь», лишь для «внешних наблюдателей», а в действительности оставшийся командующим Южного фронта. Остальные трое были масками. Маску Помаре Алинги носил Тараи Мастерс, и он действительно погиб при новогодней американской бомбардировке атолла Уилимо. Маску Рико Верде носил дон Жерар Рулетка, самый авторитетный лидер неформальной военной разведки Великой Кокаиновой тропы. Но теперь эта маска исчезла, а Жерар Рулетка занимался какой-то секретной практикой, о которой знали только двое верховных судей. А маску Угарте Армадилло носил сам Варлок. Но теперь команданте Угарте Армадилло, по решению Верховного суда «пропал без вести в частной антарктической экспедиции».
Ибраэддин выдержал паузу и продолжил «обрабатывать» собеседника.
- Мир устроен просто, поэтому можно уже сейчас рассказать, что произойдет дальше. Накамура слаб и не способен сам править, он уже ищет себе хозяина, которому можно выгодно продаться, а сильные люди, оставшиеся после Конвента, ему мешают. Он уже отстранил Дагда и Верде. Он лишил консульских званий Махно и Старка. Дальше, он устранит командиров северного и восточного фронтов: Кресса и Упира. Потом очередь дойдет до великого Сэма Хопкинса, и до вас, мистер Ксиан Тзу. Это предопределено. Вы знаете, Дантон, великий деятель Конвента Франции, выслушав смертный приговор от Трибунала, сказал: «Революция пожирает своих детей». А великий политик, Бисмарк, говорил: «Революцию готовят гении, совершают фанатики, но ее плодами пользуются проходимцы». Настало время плодов, мистер Ксиан Тзу, и место Угарте Армадилло, фанатика и борца, занял теперь Накамура Иори, бухгалтер, думающий лишь о том, кому и как можно выгодно продать эти плоды. Атолл Тинтунг уже продан, и вы это видите.
Варлок опять промолчал, но имитировал нервное вздрагивание левой щеки, которое (с точки зрения собеседников) должно было указывать на сильное нервное напряжение, граничащее с надломом. Сейчас, по экстремально тупому сценарию, выстроенному с помощью не очень-то квалифицированных, но крайне самоуверенных консультантов, должен был последовать ультиматум, подслащенный почетными условиями. И точно.
- Мы уважаем людей с твердой верой в бога, - объявил Ибраэддин, - нам известна ваша религия - Li-Re. Вы можете оставить Лантон, отступить с моту Вале с честью, и забрать свою религиозную общину отсюда. Никто не посмеет упрекнуть вас. Вы продержались так долго, как было возможно. Иногда мудрость в том, чтобы своевременно отступить.
- Я не получил приказ отступать с моту Вале, - спокойно ответил Варлок.
- Но, - вмешался Рашид, - вы также не получали приказ вести боевые действия.
- А я не буду вести боевые действия. Я буду поддерживать общественный порядок.
- Это честное и разумное решение! - произнес Ибраэддин, - Но, тут важно правильно определить, что такое общественный порядок, и что такое нарушение порядка.
Варлок изобразил спонтанное нервозное движение пальцев, сжимающихся в кулак.
- Общественный порядок в Лантоне, это то, что я считаю общественным порядком.
- Хороший ответ настоящего правителя, - Ибраэддин чуть развернул ладони, даже не заметив этого своего жеста, выдавшего убежденность, что полдела уже сделано.
- Я думаю, - добавил Рашид, глядя на Варлока с дружеской улыбкой, - что у нас с вами похожие представления о порядке. Если каждый сделает шаг навстречу, то мы сможем договориться к взаимному удовлетворению. Может быть, поговорим конструктивно?
- Поговорим, - отозвался Варлок, – но я не сдам Лантон ни при каких условиях.
- Я уважаю вашу решимость, - сказал Ибраэддин, - предлагая сдать Лантон, я просто испытывал вас. Забудьте об этом, и поговорим о таком порядке на всех трех островах атолла Тинтунг, который будет удобен и для нас, и для вас.
- Поговорим, – повторил Варлок.
- Мы предлагаем, - сказал Рашид, - справедливую и щедрую оплату мэра Лантона. Нам нужен сильный, решительный, волевой и честный вождь на этом посту. И сама судьба подсказывает, что следует сперва предложить этот пост действующему мэру, а других кандидатов искать лишь в случае его отказа.
…Дальнейший разговор выглядел (с точки зрения внешнего наблюдателя) как вполне предметный торг. Исчерпав заранее оговоренное время, стороны, хотя и не пришли к компромиссу, но расстались в готовности продолжить конструктивные переговоры. А потом вернулся майор Ричард Уоткин и проводил Варлока на пристань блок-поста.
Там, на пристани, состоялся короткий разговор тет-а-тет.
- Знаете, мистер Ксиан, - сообщил Уоткин, - честное слово, я рад, что вы начали как-то общаться с лидерами мусульманской части населения.
- Они уже считаются населением, а не временными мигрантами? – спросил Варлок.
- Формально не совсем, - признался канадец, – но ведь понятно, что мусульмане будут осваивать эту территорию. Значит, лучше сразу относиться к ним, как к населению.
- Вас так ориентировало ваше руководство, майор?
- Извините, мистер Ксиан, я не могу отвечать на этот вопрос.
- Ясно. Aita pe-a. Нет - так нет. А замена миротворцев, это тоже тайна?
- Это тоже непубличная информация, - ответил майор, - но, вам, похоже, все равно уже рассказали. Нас в три этапа меняют на пакистанцев, по одной трети за каждый этап. Вы знаете: Бангладеш и Пакистан, это основные поставщики миротворцев. Мы, канадцы - экзотика на этом поле. Просто, в начале нас послали сюда, как нейтральную нацию.
- Тоже ясно, - Варлок хмыкнул, - ООН устала играть в нейтралитет, и отправляет сюда официально-вооруженных исламистов в помощь исламским террористам-нелегалам.
- Я надеюсь, - сказал канадец, - что вы сумеете договориться с мусульманами, пока я остаюсь здесь командующим миротворческим контингентом. Когда будут сплошные пакистанцы, все станет гораздо сложнее для вас. Я даю добрый совет, мистер Ксиан: договаривайтесь быстрее.
- Mauru-roa, майор. Я подумаю над тем, что вы сказали.
Варлок почувствовал симпатию к майору. Наверное, большинство бойцов в канадском батальоне тоже симпатичные парни. Было бы замечательно, если бы все они вернулись домой живыми. Но в план спецоперации включен пункт: «При попытке пресечь мятеж исламских экстремистов, канадский контингент UNP потеряет не менее пяти единиц личного состава». Вот так. Сейчас эти «единицы», звонят родным и любимым: «Ждите, я скоро вернусь домой!». Но для кого-то из них жребий лег иначе…
«Не думай об этом!», - приказал себе Варлок, - Ты все делаешь правильно».
…
20 августа 2 года Хартии. Юго-восточный сектор супер-архипелага Туамоту.
Печально знаменитый атолл Моруроа.
1200 км к ост-зюйд-ост от Таити, и столько же на зюйд от Маркизских островов.
Атолл Моруроа с барьером в форме причудливо-волнистой петли, вытянут с востока на запад на 30 км. Надводная часть барьера шире всего на востоке, и там в 1960-е годы был построен главный французский ядерный полигон с военным городком и аэродромом. За Моруроа значится рекорд: 180 ядерных взрывов мощностью более ста килотонн. Заряды взрывались в шахтах, так что в массивном известковом теле атолла возникли огромные полости и многокилометровые трещины, а вся лагуна Моруроа была заражена смесью радионуклидов. В конце XX века полигон был брошен, и только иногда тут появлялись экологи, чтобы собрать данные для очередной алармистской статьи в «зеленой прессе». Толку от этих их занятий не было никакого, и в этом году на Мороруа стартовала некая регулярная кампания по подготовке к реставрации экосистемы атолла.
Над бывшим административным зданием полигона реял флаг экологической команды «Ocean Re-Creation Activity» (ORCA) - силуэт касатки в прыжке на фоне солнца. А за столом в маленьком конференц-зале разместилась любопытная группа: одна девушка, симпатичная креолка лет 25 и трое мужчин лет 35 - 40 (два англосакса и один китаец). Девушка сделала глоточек кофе из чашки. Прикурила тонкую сигарету и спросила:
- Док Упир, а какое отношение все это имеет к международной экологии?
- Что за вопрос? – воскликнул тот из креолов, что был постарше, и немного похож на Крокодила Данди из культового австралийского фильма, - Начнем с того, что именно я создал ORCA. В смысле, тот я, который академик Джеймс Макаронг из Нью-Йоркской Академии наук.
- Ты же там академик астрономии, - заметила она.
- Норна, ты просто не в курсе, я с первого января утроил свои членские взносы, и стал академиком не только астрономии, а еще и экологии, и химии,- ответил доктор Упир, начальник штаба Восточного фронта Народного флота.
25-летняя Джой Прест Норна, бывшая директор инноваций Народного флота, а с 1 мая координатор фондов и природных ресурсов правительства Меганезии, картинно сделала большие глаза и произнесла:
- О-о! Ты просто энциклопедист.
- Между прочим, - заметил второй креол, несколько более толстый, чем-то похожий на колобок из славянских сказок, - ты, Норна, упускаешь главное.
- А что главное, Хобо-Ван? – спросила она.
- Главное, - магистр Хобо-Ван, директор военно-инженерного центра «Creatori», резко щелкнул пальцами, - что мы с Упиром нашли под этот проект американский грант: 40 миллионов баксов. Вот плюс КАК БЫ интеграции Меганезии в цивилизованный мир.
- Правда, - уточнил доктор Упир, - пришлось сразу отдать 10 миллионов в виде отката главным клеркам Фонда Спасения Мирового Океана. Тут следует выразить глубокое восхищение математическим талантом доктора Шан-Йана, который…
- …Умозрительно проник в финансовую схему противника, - договорил Хобо-Ван.
- …Ну, прекратите, коллеги, - проворчал китаец, - я просто разобрался, как устроена коррупционная цепочка, как, исходя из этого, заполнять документы на грант, и кому конкретно предлагать взятку.
- Док Йан еще не адаптировался к нашему циничному стилю, - пояснил Упир.
- Понятно, - Норна снова затянулась сигаретой и разогнала дым грациозным взмахом ладони, - док Йан, просто не обращай внимания. Эти двое всегда так себя ведут.
Китаец чуть заметно улыбнулся и покивал головой.
- Да, Норна, я это уже понял. Но, может быть, пора перейти к делу.
- Ага! – обрадовался магистр Хобо-Ван, - ты сказал, Йан, тебе и докладывать.
- Хорошо, - китаец снова покивал и включил широкоэкранный электронный планшет, лежащий на столе, - здесь дана блочная схема нашей ядерной программы. Чтобы было проще разобраться, она разделена на подпрограммы по трем идентификаторам.
Он указал авторучкой на одну строку таблицы и пояснил:
… - Первый идентификатор: сырье. У нас есть четыре вида сырья. Это ацетат диоксида природного урана, который нам поставляет президент Тимбер с Фиджи. Это уран-233, который производится из дешевого тория по методу коллеги Халлура. Это реакторное топливо, высокообогащенное по урану-235, с кораблей флота США, которые затонули в январском бою у Соломоновых островов. И, это ОЯТ - отработавшее ядерное топливо с АЭС Японии, полученное благодаря контактам Накамуры Иори с семьей Фудзивара, и благодаря интересной транспортной разработке команды Джона Саммерса Корвина.
Норна нарисовала дымящейся сигаретой в воздухе вопросительный знак.
- Я так понимаю, что ваша команда проводит тут, в некотором смысле, тесты?
- Да, - сказал доктор Упир, - мы тут проверяли лабораторные атомные бомбы, совсем маленькие, на высокообогащенном уране, и с внешним источником нейтронов.
- А если кто-то заметит рост радиоактивности в лагуне Моруроа? - спросила Норна.
- Мы, - сказал Хобо-Ван, - с честными глазами ответим, что тут радиоактивность растет, потому что приходится вскрывать карстовые полости, которые образовались при французских ядерных тестах. Как там иначе вычистить? А часть радионуклидов, все же, попадает в океан. Ни одна технология чистки не избежала бы этого.
- Понятно… Прошу прощения, док Йан, пожалуйста, продолжай.
- Да, – спокойно сказал китаец, - второй идентификатор это наличие и тип замедлителя. Благодаря поставкам с Табуаэрана, у нас есть достаточный объем тяжелой воды, но мы проводили тесты и с другими замедлителем. Вот третий идентификатор: тип внешнего нейтронного источника. Нами в сотрудничестве с коллегой Халлуром отработана очень простая и надежная технология объемного получения нейтронов, пока лабораторная.
- Я поняла, док Йан. Можно я сама посмотрю твою схему?
- Aita pe-a, - сказал доктор Шан-Йан и подвинул ноутбук к ней, - вот, смотри.
Некоторое время Норна сосредоточенно изучала таблицу, со вкусом раскрашенную в разные тона фона и шрифта, а потом поинтересовалась:
- Значит, до симпатичных компактных боевых А-бомб еще далеко.
- Не очень далеко, - ответил китайский физик, - к декабрю они у нас будут.
- К началу ноября, - оптимистично возразил Хобо-Ван.
- Да, – Шан-Йан покивал головой, - но надо еще поставить их на конвейер.
- Ясно, - сказала Норна, - симпатичные компактные А-бомбы будут к декабрю, а как обстоят дела с не-компактными боевыми А-бомбами на ОЯТ? Сколько их у нас?
- Минуту, я уточню, - ответил доктор Упир, и поиграл пальцами на сенсорном экране своего элнота, - вот данные на сегодняшнее утро. Сделано 19 бомб на ОЯТ, из них 15 выведены в открытое море, и готовы к выходу на цели.
- К выходу на цели? – переспросила она.
Доктор Упир утвердительно кивнул.
- Да. Видишь, ли, в «бомбах экстренного случая» мы использовали ОЯТ, как самый неприятный вид сырья. Другие три вида сырья безвредны, если соблюдать обычные правила, а ОЯТ сильно излучает, и лучше с ним не возиться, а сразу запихнуть его в простую бомбу. Позже мы придумаем, как делать из ОЯТ что-то для нашей мирной энергетики, но сейчас актуально другое.
- Это логично, - согласилась Норна, – но что значит «готовы к выходу на цели»?
- Видишь ли, - ответил Упир, - наши бомбы на ОЯТ, это бочки весом полторы тонны, включая тонну ОЯТ, и триста кило тяжелой воды, а остальной вес это поджигающий генератор нейтронов и алюминиевая оболочка. Мощность примерно хиросимская, а носитель - неприметный 8-метровый рыбацкий парусник, каких в океане множество, включая потерянные, что важно. Ведь наш атомный парусник - беспилотный.
- Парусный робот-камикадзе? – спросила Норна и, заключив, по его кивку, что поняла правильно, продолжила, - Значит, вы уже поставили 15 единиц на боевое дежурство?
Доктор Упир снова кивнул и пояснил:
- Пока группа Гиены Ларсена тестирует эти роботы-парусники в подконтрольной нам акватории Северного фронта от Кирибати до Каролинских островов. Ларсен взял базу софтвера и механическую схему любительских гоночных роботов-парусников класса «Microtransat». Регаты роботов проводятся с 2006 года, и документация доступна.
- Я знаю эту регату, - заметила Норна, - там есть вполне надежные модели.
- Может быть, - согласился Упир, - но, когда речь идет о паруснике, заряженном 20-килотонной атомной бомбой, нужна дополнительная обкатка. Только так мы сможем подготовить хороший атомный удар по вражеским портам, прибрежным городам, и стратегическим проливам на случай соответствующего приказа Верховного суда. Ты понимаешь: для таких ядерных зарядов вряд ли подойдет другой класс носителей.
- Да, - перехватил инициативу китаец, - это вообще-то не бомбы, а неуклюжие бочки.
- Ну, - сказал Хобо-Ван, - теперь ты понимаешь, Норна, зачем нам еще сто дней?
- Коллеги! - Норна вздохнула, - Мне самой хотелось бы еще потянуть время. Все идет замечательно. Враг в эйфории. Он уверен, что почти сожрал нас. Варлок создал такой Лантон, в который поверили ооновские полицаи. Проблема в том, что время вышло.
- А что конкретно случилось? – спросил Упир.
- Мы заигрались, вот что! Приток свежих мозгов, организация деловых контактов, и выигрыш времени. Да, такая игра выгодна всем foa. Но, мы уже на грани нарушения Хартии! Жители в опасности, есть беженцы с Тинтунга и Науру, а мы тормозим.
- Какие конкретно жители?
- Конкретно, это вишнуиты. Их кошмарят мусульмане-мигранты, привезенные ООН.
- Минутку, Норна! – сказал Упир, - Эти вишнуиты - индусы-беженцы с Фиджи-Тонга, которые устроили трущобы, пользуясь тем, что наша полиция их не выгоняет. Заметь: полиция организовала поддержку всем трущобным жителям, которые шли на контакт. Теперь у этих вишнуитов есть работа, жилье, социальный сервис, и все такое. Остались только хрен знает кто, люмпен. Они сами виноваты в своих проблемах. И не фиг тут!..
Норна подняла руку, в знак возражения.
- Доктор Упир, пожалуйста, вспомни второй артикул Великой Хартии.
- Коллега Упир, - добавил Хобо-Ван, - ты прав. Индусы, которые остались в трущобах, поступили асоциально, когда уклонились от конструктивного контакта с полицейским департаментом адаптации. И, прежде всего, они не граждане Меганезии.
- …Вот-вот, - Упир кивнул, - еще, они не платили аренду земли и социальные взносы.
- …Но - продолжил Хобо-Ван, - ты знаешь, любой хабитант, не нарушающий Хартию, находится под защитой Хартии. Они бездельничают – это их дело. Они уклоняются от социальных и ресурсных выплат, установленных согласно Хартии – это основание для штрафа, и иногда для присуждения к каторге. Можно их арестовать, можно их судить, можно отобрать малолетних детей – если дети содержатся в явно негодных условиях. Можно, в крайнем случае, поставить вопрос о депортации люмпен - мигрантов...
Доктор Упир громко щелкнул пальцами.
- Вот-вот! О депортации! Если хотят быть люмпеном - пусть катятся в свою Индию.
- Но! - твердо произнес Хобо-Ван, - Эти индусы не занимаются бандитизмом, рэкетом, партийно-миссионерской политикой, и кредитами. Да, они не исполняли экономико-социальных обязательств, следующих из Хартии. Но они не нарушили саму Хартию, а значит, нельзя лишить их защиты в терракватории Меганезии.
- Хм! Ты еще процитируй Второй артикул Хартии: «нарушение любого базисного права одного гражданина есть тотальное нарушение всех базисных прав всех граждан».
- Коллега Упир, я не хотел цитировать то, что касается только граждан. Но ты сказал, и придется вспоминать комментарии Первой Ассамблеи. Если сегодня правами одного человека пожертвовали из каких-то особых соображений, то на месте этого человека может оказаться каждый. Если бесправен один – бесправны все. Даже если добавить оговорку «все не-граждане», это не меняет суть проблемы. У нас стало очень много не-граждан. За сто дней в Меганезию переехали из стран Первого мира примерно 40 тысяч молодых, деятельных прекрасно образованных людей, умеющих работать. Они пока не граждане, и они крайне внимательны к любым неясностям с правами не-граждан.
- Хобо, дружище, - перебил Упир, - что ты мне это разжевываешь? Я сам понимаю, что Норна права. Если кто-либо заявит в Верховный суд, то Народный флот тут же получит приказ ликвидировать весь исламский зоосад и прочий сброд, привезенный ООН.
- Тогда о чем ты споришь? – спросила Норна.
- О чем? - переспросил он, - Просто обидно, понимаешь? Еще сто дней, и мы могли бы достигнуть готовности к почти идеальной атомной войне, и вдруг эти индусы, блин!..
Доктор Шан-Йан мягко поднял ладонь и очень тихо сказал:
- Знаешь, коллега Упир, есть такой 6-ступенчатый принцип Дао:
Тот, кто лишь пытается начать, никогда не начнет.
Тот, кто слишком торопится, ничего не достигнет.
Тот, кто виден всем, не может видеть сам ясно.
Тот, кто считает себя правым, не может стать лучше.
Тот, кто заставляет себя, не достигнет успеха.
Тот, кто потакает себе, не может совершенствоваться.
- Йан, и ты тоже взялся меня учить этике?
- Нет, Упир, это не я, это Лао Цзы.
- Лао Цзы… Хм… Коллеги, может, хватит философии, и займемся работой?
…
*15. Технология быстрого формирования Древних Обычаев.
2 сентября. Полдень. Небо над Тихим океаном между Японией и Микронезией.
«Апельсиновоз» - треугольник «летающее крыло» 30-метрового размаха с грузовым трюмом размером как салон среднего автобуса, ползло на юго-восток на высоте 4000 метров. По меркам авиации XXI века, лететь со скоростью 200 узлов значит «ползти». Полетное время «Апельсиновоза» от Японии до острова Косраэ примерно 10 часов.
Но штаб-капитан Корвин (в данный момент - командир экипажа, состоящего из двух человек, включая его, как первого пилота) привык выполнять рейсы именно с такой скоростью. Да, это в два с лишним раза медленнее, чем на модерновых лайнерах, зато экономично и безопасно. А в полете можно попить кофе, почитать прессу, послушать хорошую музыку, посмотреть кино, и поиграть в шахматы со вторым пилотом. Но, на третьем часе полета этот пилот, очень молодой креол, мичман Буги Эксум по прозвищу Зомби задремал, и это понятно: на Кюсю мичман Эксум занимался проверкой мини-пивоварни, которая далее была загружена в трюм, и уже завтра должна была на острове Косраэ украсить семейное домохозяйство Бюлофф-Хаффнер-Ингер-Шторх (БХИШ).
Здесь требуются пояснения. Молодые германцы – неохиппи у себя на родине были «протестными», не признавали социальных институтов, учрежденных государством, в частности, буржуазного института семьи, и принципиально строили личную жизнь по принципу псевдо-первобытной общины. Но в Меганезии не было ни государства, ни его институтов, и такой протест не имел смысла. Вот почему община неохиппи, осевшая на восточном берегу острова Косраэ, структурировалась по фактически-семейным группам. Именно по группам, а не по «классическим» парам (подчеркнем это). И группа БХИШ оказалась первой, решившейся (после долгих консультаций с товарищами) в бытовом смысле выделиться из псевдо-первобытного стойбища в нечто вроде семейного хутора.
Можно было просто купить сборный коттедж, и заказать у надежной местной бригады филиппинцев строительство «под ключ», но ведь это «не кавайно», а, следовательно, не годится. Требовался ритуал, и желательно – древний, с мифологическими корнями и с возможностью, в соответствие с древним обычаем «позажигать» всей толпой. Если без древнего обычая, то будет просто пьянка с танцами (что, опять-таки, «не кавайно»). И, рассудив на псевдо-первобытном совете, что шеф Корвин, как уроженец Косраэ, и как эрудированный чел, наверняка знает нужный обычай, они обратились к нему.
…На самом деле, Джон Саммерс Корвин был хорошим авиа-инженером, менеджером-организатором среднего авиационного и яхтенного производства, грамотным боевым офицером резерва, и даже (как оказалось) талантливым военным контрабандистом. Но мифология и этнография – это было не его. К мифам (или псевдо-мифам) Tiki Корвин относился, как к удобной игре для взрослых людей. Иногда при случае, он с чувством восклицал: «О, Мауи и Пеле, держащие мир!», или рассказывал какой-либо сюжет из сборника Ахоро О'Хара «Эпос и мифы Tiki». Иногда он вникал в какие-то мифы или обычаи (например, если требовалось решить социально-производственный вопрос с этническими туземцами, или со своими компаньонками по дому), но изобретать некие обычаи по созданию семьи для коллектива германских неохиппи – это перебор…
…И, тем не менее, Корвин понимал, что со стороны выглядит именно тем субъектом, который знает обычаи и практически может их объяснить. Аргументы? Пожалуйста!
Во-первых, Корвин - единственный из авторитетных местных уроженцев, который не занимает никакой публичной должности. Значит он – неформальный лидер.
Во-вторых, Корвин - директор самой крупной фирмы на восточном берегу Косраэ, а германские неохиппи осели именно тут.
В-третьих, Корвин - глава домохозяйства, выглядящего, как мифическое.
В-четвертых, Корвин нашел и привез на Косраэ самых настоящих туземцев утафоа…
…Тут штаб-капитана оторвал от непростых жизненно-философских мыслей негромкий скрипучий голос молодого мичмана.
- Кэп, я что, опять заснул?
- Да, Буги, ты заснул. И это нормально. Вспомни, что тебе говорили доктор Винсент и доктор Дюбуа на Бора-Бора. После твоего ранения период глубокой реабилитации, как минимум, год. Организм должен разобраться, что к чему, где-то подрегулировать себя, провести контрольные тесты, короче: это нормально, что ты иногда вдруг засыпаешь.
- Э-хэх… - откликнулся Буги Эксум Зомби и, расстегнув пеструю гавайку, растеряно погладил ладонью жуткий шрам почти в центре грудной клетки. 8 месяцев назад, при новогоднем захвате Новой Каледонии, штурмовик - «крабоид» пилота Буги попал под зенитный огонь одного из последних сопротивлявшихся французских подразделений, и рухнул в лес. При падении шток штурвала пробил тело пилота насквозь, а от вспышки остатков спиртового топлива, на нем оплавился защитный жилет и шлем-маска. Шансы выжить у Буги Эксума было, выражаясь по-флотски, «чуть меньше, чем ни хрена», но организм молодого креола, родившегося на юге Флориды, оказался упорным, а затем экстремальная медицина совершила научно-обоснованное чудо.
Из госпиталя на Бора-Бора мичман вышел с прозвищем «Зомби», из чего следует: даже светила медицины, такие как док Винсент и док Дюбуа, были удивлены успехом.
- Выше нос, мичман! - с легким оттенком инструкторской строгости сказал Корвин. В далекие доисторические времена (конкретно: три года назад) Корвин был первым авиа-инструктором Буги Эксума. И, пройдя курс первичной реабилитации после выхода из госпиталя (а это произошло в июне), Буги немедленно отправился на Косраэ. Он был уверен: первый инструктор поможет бывшему подопечному снова «взять крылья»...
- Я стараюсь, кэп, - ответил мичман, - но ты слишком меня жалеешь.
- Ты еще поучи меня учить, малыш, - буркнул Корвин.
- Нет, правда, кэп. Ты позволил мне дрыхнуть на посту второго пилота.
- У тебя реабилитация, Буги. К тому же, ты вчера пил пиво.
- Нереально было не пить, кэп. Прикинь: я ведь покупал мини-пивоварню, и отказаться дегустировать пиво, сваренное на этой модели, было бы свинством. И я выпил пинту.
-Так, Буги! Я ничего не говорю про эту пинту пива. Все ОК. Но тебя предупреждала медицина, что в твоей ситуации повышенная сонливость после алкоголя – это норма.
- Да, кэп, у тебя на все есть ответы, а скажи, если бы я проспал до встречи с бутылкой? Неужели и тогда бы ты меня не разбудил?
- Тогда бы разбудил. В одиночку подбирать бутылку, это слишком напряженно.
- Это точно, - согласился молодой мичман, а потом бросил взгляд на экран контроля заданий, - до точки рандеву еще почти час. Может, ты отдохнешь, кэп, а я порулю?
- Валяй, - лаконично согласился Корвин.
Он успел выпить кофе и прочесть свежие новости, а потом на экране замигала ярко-желтая точка: бортовой локатор опознал бутылку. Термин «бутылка» - условный. Он означает: предмет или человек, которого надо подобрать по пути в открытом море. В данном случае был второй вариант: человек. Точнее, человек на лодке – маленьком надувном «зодиаке» веселого лимонного цвета (такие лодки часто используют, как спасательные шлюпки на малых любительских яхтах). До момента рандеву, ни штаб-капитан Корвин, ни мичман Буги, не знали, кто такой «бутылка», и только когда они посадили «Апельсиновоз» на воду и подогнали поближе к надувной лодке…
- Блин! Это же Скорцени! – выдохнул мичман, - Aloha, флит-кэп!
- Aloha oe, - спокойно, но с приятным оттенком дружелюбия ответил «бутылка».
Хелм фон Зейл, он же Скорцени, бывший капитан самообороны Германского Самоа, а теперь флит-капитан INDEMI, действительно был похож на знаменитого германского коммандос оберштурмбанфюрера Отто Скорцени, только не такой рослый. А так, все совпадает: характерно-гармоничное телосложение, возраст около 40 лет (столько было Отто Скорцени в апогее карьеры), даже шрам на левой щеке, и главное – выдержка. Не каждый, даже смелый человек сможет много часов находиться один в надувной лодке посреди океана, оставаясь спокойным, будто рыбачит в лагуне в полумиле от пирса.
- Кофе, мультифрукт, сэндвичи? – спросил Корвин, когда фон Зейл влез в люк.
- Благодарю, коллега. Просто покажите камбуз, и взлетайте, а я сам себя обслужу.
- Кэп, - обратился Буги к Корвину, - а давай я взлечу и порулю, а ты пообщаешься.
- ОК, - согласился штаб-капитан, понимая, что мичману хочется почувствовать себя автономным пилотом, - взлетай и рули, но только не тряси наше крылатое корыто.
- Ясно, кэп! Наливайте чашки до дюйма от краев, и ни капли не прольется при взлете!
…Через 5 минут, фон Зейл, глядя на поверхность кофе в чашечке, наклонившуюся в направлении против крена, отметил:
- А у парня рефлексы не хуже, чем у дельфина. Немногие из тех, кто долго гостил на другом берегу Стикса, может этим похвастаться.
- Да, - Корвин кивнул, - и немногие страны могут похвастаться таким фантастическим созвездием экстремальных медиков.
- Это тоже верно, - согласился флит-капитан INDEMI, - причем не только в отношении экстремальных медиков. Мы достойно пограбили научный ресурс Первого мира. Но, к сожалению, скоро сезам закроется, уж не знаю как надолго.
- А как скоро?
- Вероятно, в этом месяце, Корвин. Хочешь знать больше?
- Пожалуй, хочу, если это не топ-секрет.
- Не топ, - ответил фон Зейл, - просто, конфиденциальные данные, которые должны по запросу быть доступны всем офицерам, вызванным из резерва, и работающим в сфере инновационного производства двойного назначения.
- Это про меня, - подтвердил штаб-капитан.
Хелм фон Зейл кивнул, и сделал глоток кофе.
- Я излагаю в общих чертах. Игра в нерешительного бухгалтера, случайно выбранного главным боссом Океании, начинает разваливаться. На Раратонга и Табуаэране удается продолжать шоу. На Мануаэ и Манра вообще проблем нет, они необитаемы. Науру, в принципе, тоже необитаем - жители уехали весной, там только нелегалы и ооновские мигранты. На Бора-Бора проблемы локализованы в зоне элитных отелей, и наружу не выходят. На Атиу мы колючей проволокой отгородили яванских мигрантов. По ходу, действует. Но на Тинтунге декорации трещат, скоро дело дойдет до Верховного суда, а правила ты знаешь: суд разрешает шоу до первого сигнала о нарушении Хартии.
- Знаю. Но я пока не понял, какая в данный момент обстановка в зонах шоу.
- Обстановка… - флит-капитан INDEMI отхлебнул еще кофе, - …Всех она интересует. Полагаю, тебя удивило, что я оказался в роли «бутылки».
- Удивило. Но, я догадываюсь, что ты был на переговорах с кем-то, кто очень старался засекретить контакты. По стилю похоже на китайские триады и на компартию КНДР.
- Да на второй ответ, - сказал фон Зейл, - этот хитрый лис встречался со мной на очень скромной рыболовной шхуне. А вечером меня вежливо оттолкнули от борта, снабдив некоторым запасом воды, еды, сигарет и коньяка. А рацию мне, конечно, не дали.
Корвин с некоторым удивлением посмотрел на офицера-разведчика.
- Вечером? Значит, ты дрейфовал без связи почти 20 часов?
- Да. Именно столько, сколько нужно хитрому лису, чтобы надежно скрыться.
- Хэх! А хитрый лис, это кто в данном контексте?
- Генерал Джегал Кан-Мун, интересный фигурант, он входит в пятерку допущенных непосредственно к уху Великого Продолжателя.
- В смысле, - уточнил Корвин, – к персоне Председателя Ким Чан-Чхо?
- Да. Отсюда и меры секретности. Хотя, разведка США все равно потом узнает.
- Ясно, Хелм. Параноидная секретность всегда дырявая.
- Да, ты прав. А теперь о содержании беседы. Поскольку режим КНДР авторитарный, в отличие от финансово-олигархических режимов Первого мира, разведка КНДР выдает рапорты, меньше искажая реальное ради желаемого. И Ким Чан-Чхо понимает, что мы целенаправленно дезинформируем западных оффи.
- А он знает, что оффи завязли, поскольку загнали большие инвестиции в Меганезию?
Хелм фон Зейл налил себе еще кофе, и кивнул.
- Да, Ким Чан-Чхо это знает. У него неглупые аналитики. Они даже оценили, сколько времени может длиться наша игра, и через сколько времени после овергэйма начнется серьезная война Западного альянса против нас.
- Хэх! И что получилось у этих северокорейских мыслителей?
- У них получилось: овергейм – уже в сентябре, а война в начале нового года.
- Блин! - буркнул Корвин, - Опять война вместо новогодних праздников.
- Опять, - откликнулся флит-капитан INDEMI, и стал как-то слишком сосредоточенно перемешивать сахар в своей чашечке кофе. Корвин вспомнил, что во время новогодних американских бомбардировок на Самоа погибла семья фон Зейла: жена и двое детей.
Ну, что тут можно сказать? А ничего. Корвин молча достал из шкафчика на стене две чашечки и бутылку самопального шнапса. Плеснул немного в чашки. Хелм фон Зейл коротко кивнул и взял в руку чашечку. Выпили. Закурили по сигарете.
- Такие дела Корвин.
- Да, Хелм, такие дела.
- У меня отпуск с завтрашнего дня, - продолжил фон Зейл, - как обычно перед войной. Полтора месяца. А что с этим делать – черт знает. Если поеду домой… Хотя, какой, к чертям, дом? Там, в Лотофаго на Самоа только кусок огорода остался, а от дома одни головешки, и те уже убраны. Там с половиной домов такое. Я приезжал туда в феврале. Посмотрел, выпил с соседями, как сейчас с тобой, и все. Делать больше нечего. Потом попросил у полковника Фойша задание подальше. Гесс Фойш дядька понимающий, он отправил меня в Евросоюз по связям Чинкла Сицилийца.
- Дон Николо Чинкл с Нукунону-Токелау? – уточнил Корвин.
- Да. Ты его знаешь, разумеется.
- Знаю, - Корвин кивнул, - и как тебе там?
- Познавательно. Психология европейских мегаполисов странная штука. Там учишься смотреть на мир с другого ракурса. Это необходимо, чтобы увидеть мечты жителей, и понять к чему они стремятся, а что они хотели бы исключить из своей жизни.
- Приманивание мозгов, так, Хелм?
- Да, так. А потом я метнулся в Сайберию, на эти переговоры с северными корейцами.
- Ничего себе круиз… А до чего договорились-то?
- Сейчас объясню. Проще всего показать на политической диаграмме, - Хелм фон Зейл вытащил из кармана бумажный блокнот и тонкий фломастер и быстрыми уверенными линиями набросал небольшую схему, - Теперь смотри, какая тут логика…
…Логика оказалась на удивление понятной. Близилась крупная тихоокеанская война, и трудно было предположить, что Западный альянс ограничится только тем, что приведет к повиновению Меганезию, Фиджи-Тонга и Бугенвиль, не трогая иные «неправильные» регионы Тихоокеанской акватории: Боливарианскую группу в Центральной Америке, и Северную Корею в Дальневосточной Азии. Председателя Ким Чан-Чхо беспокоит этот последний пункт. КНДР существовала лишь благодаря прикрытию Пекина, но теперь наблюдались признаки сговора на линии Вашингтон – Токио – Пекин. Если «большие игроки» договорятся по затянувшейся истории раздела береговой полосы Сайберии, то вопрос объединения Кореи под флагом Сеула может стать разменной монетой. Тогда у семьи Ким лишь один путь спастись: это жестко разгромить силы Западного альянса. В таком случае напрашивается оборонный союз с Меганезией. Это и предложил генерал Джегал Кан-Мун от лица Великого Продолжателя на переговорах с фон Зейлом…
Корвин постучал пальцем по кружочку со знаком вопроса внизу схемы.
- И что, Хелм, у нас будет военное сотрудничество с кланом Ким?
- Скорее да, чем нет, - ответил флит-лейтенант INDEMI.
- Ясно, - Корвин кивнул, - интересные новости. А насчет твоего отпуска, вот что: мы вечером прилетим на Косраэ.
- Это понятно, и что?
- Просто: какой смысл тебе ехать оттуда куда-то еще?
- Так… - произнес фон Зейл, - …А чем можно заняться у вас на Косраэ?
- Вот это вопрос по существу! - объявил штаб-капитан, - Во-первых, завтра фестиваль Нового Дома по древнему обычаю, который я придумал по требованию foa.
- Ты придумал древний обычай? – с интересом переспросил офицер разведки.
- Да. Не мог же я обмануть ожидания хороших ребят, германских неохиппи. Тебе же известно об этом социальном проекте, Хелм?
- Конечно, известно. А какой обычай ты придумал?
- Обычай несложный. Foa собираются, и за один световой день строят дом для новой семейной команды. Параллельно – барбекю, пиво, танцы. А на закате дарят подарки, в частности большой коллективный подарок. Собственно, вот, - Корвин махнул рукой в сторону открытой зоны трюма, где блестела новенькая мини-пивоварня.
Хелм фон Зейл моментально предположил:
- Эти ребята, новая семейная команда, фанаты домашнего пива, так?
- Именно! – подтвердил Корвин, - А теперь, во-вторых. У нас есть верфь-лаборатория, работающая сейчас на четыре тематики: не-конвенциональные парусные яхты, хиппи-моторы, крылатые автожиры, и роботизированные авиамодели для больших круизов.
- Что-то я не слышал про круизы авиамоделей, - заметил фон Зейл.
- Ты не слышал, потому что это пока очень молодой вид авиамодельного спорта.
- ОК, - сказал разведчик, - а там на Косраэ есть отель, или что-нибудь типа того?
- Зачем тебе отель? Есть мой дом.
- Ну, знаешь, это как-то слишком, падать тебе на хвост.
Корвин улыбнулся и отрицательно покрутил головой.
- Мой дом тоже в каком-то смысле лаборатория. Микросоциальная лаборатория, если говорить определенно. Хочешь, я расскажу о проекте «доисторическое поколение»?
- Звучит уже интересно. Конечно, хочу.
- Тогда давай блокнот и фломастер. Я тебе тоже нарисую диаграмму.
Корвин быстро набросал на листке несложную секторную схему.
- …Смысл диаграммы очень прост. Естественная структура человеческого общества содержит, как минимум, три активных поколения: школьники, включая тинэйджеров, затем молодые мамы и папы, и затем бабушки и дедушки. В социологии доказано, что только такая структура общества достаточно устойчива, чтобы быть этносом. А теперь покажем на диаграмме, что случилось в нашем секторе после Алюминиевой революции. Преобладающим слоем стали инициативные мигранты в возрасте 16 - 25 лет. Поколение солдат, как говорят социологи. Статистически среди нас нет бабушек и дедушек, и нет подростков от 6 до 15 лет. Многие из «солдат революции» уже оперативно обзавелись потомством, но этому потомству в среднем месяц от роду.
- Подожди, - перебил фон Зейл, - у нас в стране несколько сот тысяч туземцев, и у них естественная половозрастная структура, насколько я понимаю.
- Хелм, а какая доля граждан среди туземцев?
- Почти 10 процентов, насколько я помню.
- Да, как-то так. А теперь скажи, какая в этих 10 процентах половозрастная структура?
На этот раз флит-капитан INDEMI задумался, и только потом ответил:
- Ясно к чему ты клонишь. В основном это тинэйджеры, и девушек в разы больше, чем юношей. Эффект «солдатских подружек», известный со времен колониальных войн.
- Я не клоню, а констатирую социальный факт.
- Ясно, Корвин. И что ты предлагаешь делать с этим фактом?
- Я не предлагаю, а делаю. Мы социально ограбили Папуа - Новую Ирландию.
- Не совсем понятно.
- Поясняю: от Косраэ до Новой Ирландии 800 миль на зюйд-вест, и мы без проблем перевезли к себе целую деревню позитивных первобытных меланезийцев.
- Без проблем? – переспросил фон Зейл, - С чего это они так легко согласились?
- А они уже были мигранты, - пояснил Корвин, – ты, конечно, помнишь, что в ноябре прошлого года ООН передало индонезийским батакам-мусульманам группу островов Солонгай-Лоренгау, и туземцы, естественно, сбежали от такого счастья на сто миль к востоку, на острова Новой Ирландии. Там у них у всех имеются дальние родичи, и со временем беженцы бы освоились, но мы предложили лучший вариант. Нам пришлось прокатить туземных олдерменов туда-сюда на самолете, чтобы они увидели: Косраэ не безводный плоский атолл, а гористый остров с озерами, реками и джунглями. И – ОК.
- Непростой проект, - очень серьезно сказал фон Зейл, - первобытные олдермены, это въедливые субъекты, они, вероятно, вымотали тебе километр нервов. E-oe?
- E-o, - подтвердил штаб-капитан, - но, результат того стоил, можешь поверить.
- А что получилось?
- Ну, Хелм, это трудно рассказать. Прилетим – сам увидишь.
…
2 сентября. Вечер. Восточный берег острова Косраэ.
Флит-капитан Хелм фон Зейл познакомился с олдерменами «позитивных первобытных меланезийцев» сразу после приводнения «Апельсиновоза» у причала фермы Саммерс. Упомянутые олдермены (два дядьки и четыре тетки в возрасте около 50 лет, одетые в набедренные повязки из яркой ткани), как выяснилось, ждали Корвина для «важного разговора про фестиваль». И к разговору они перешли немедленно, как только Корвин выполнил ритуал представления им «своего друга Хелма».
- Это хорошо, - отреагировал один (видимо, главный) меланезийский дядька, - Ты друг нашего ariki Корвина, значит, ты наш друг тоже. Ты хочешь есть?
- Благодарю, я бы поел немного позже, - вежливо ответил фон Зейл.
- Значит позже, - заключил дядька, и переключился на Корвина, - слушай, ariki, то, что задумали германские люди, это опасно. Они молодые, и не понимают.
- Я очень внимательно слушаю тебя, Мааолуенга, - ответил штаб-капитан и присел на корточки рядом с пожилым меланезийцем.
- Да, слушай, - произнес тот, и указал ладонью на восток, где на бархатно-черном небе перемигивались звезды, - Когда там будет луч солнца, германские люди начнут делать семейный fare для своих родичей. А когда там солнце исчезнет…
(пожилой меланезиец сделал паузу, и повернул указующую ладонь на запад)
… - Дом должен быть готов. Это обычай, и ты так говорил, ariki. А значит, если fare не будет готов, то получится плохая примета. Что тогда будем делать?
- Скажи, Мааолуенга, почему ты подумал, что fare не будет готов? – спросил Корвин.
- Потому, что они задумали очень большой fare. Пятнадцать шагов так и вот так тоже.
- Пятнадцать на пятнадцать шагов? – переспросил Корвин.
- Да, ariki. Пятнадцать шагов так и вот так тоже, - повторил Мааолуенга, и остальные олдермены заговорили все разом, подтверждая его слова. Тем временем, второй пилот, мичман Буги Эксум Зомби, пришвартовал «Апельсиновоз» и присоединился к теме.
- Слушайте, это не такой большой fare. К тому же, германцы, по ходу, все подготовили заранее, и осталось только собрать, как из кубиков.
- Ты такой умный, Буги, - проворчала одна из теток, - сколько домов ты построил?
- Слушай, Нохоихоно, ты же знаешь, я не строитель, а летчик.
- Тогда о чем ты говоришь? – вроде бы резонно заметила она.
- Ладно, - проворчал Буги, - я молчу. Пусть кэп Корвин скажет.
- Ariki сам решит, когда и что сказать, - произнесла Нохоихоно.
Второй пилот молча кивнул (признав, что последнее слово осталось за теткой), потом сбросил свою гавайку и шорты, нырнул с причала, и поплыл в сторону группы лодок, дрейфующих в ста метрах от берега. Судя по фигурам, передвигающимся там в свете фонариков, с лодок рыбачили юниоры (то ли меланезийцы, то ли филиппинцы).
- Хороший мальчик, но много суетится, - заключила другая тетка, и очень аккуратно сложила одежду второго пилота в плетеную корзину рядом с циновками.
- Так! – решительно объявил Корвин, - Я знаю такой метод быстро строить. Для этого используются специальные машины. Скажи, Мааолуенга, ты видел там машины?
- Да, ariki, около площадки есть четыре машины с вот такими разными штуками, - тут дядька-меланезиец принялся руками изображать конфигурацию навесных агрегатов, установленных на строительной технике. Корвин терпеливо дождался, пока эта очень выразительная пантомима завершится, и кивнул.
- Да, Мааолуенга, это те машины, которые нужны. Можно больше не беспокоиться.
- Хорошо, ariki, - сказал тот, и по его знаку вся компания олдерменов встала с места и двинулась в сторону поселка, состоящего из своеобразных бамбуковых домиков.
Флит-капитан фон Зейл проводил их взглядом, и тихо произнес:
- Интересные персонажи. Как ты научился так здорово с ними ладить?
- Не знаю, - Корвин улыбнулся, - вероятно, тут дело в том, что они мне симпатичны, и поэтому я примерно чувствую, чего они от меня ждут.
- У тебя талант, - заметил фон Зейл, - а они это ценят и называют тебя «ariki».
- Да, и переубеждать их бесполезно. Ну, пойдем, я тебя познакомлю с экипажем.
- С экипажем, в смысле с семьей?
- Да, Хелм, типа того. Но, по ряду причин, у нас дома принято называть это экипажем.
…
Fare Саммерс был похож то ли на форт-факторию пионеров Дикого Запада, то ли на флибустьерский форт времен эпического капитана Блада в Карибском бассейне. При внимательном взгляде становилось ясно, что этот ансамбль довольно разнородных 2-3 этажных сооружений не сразу был так задуман, а приобрел форму замкнутого контура благодаря многошаговой спонтанной процедуре пристроек и достроек. И вот теперь в застроенном периметре участка остались только три проема ворот: один – со стороны причала, другой – со стороны дороги, третий – со стороны заводи на ручье. А в самом загроможденном внутреннем углу периметра был навес-кухня. Там, в свете синевато-призрачного пламени мощной спиртовки, совершалось что-то в стиле Шекспира.
Помните «Макбет», сцена у перекрестка на вересковой пустоши?
…Третья ведьма: Барабан, барабан! Макбет идет в королевский стан.
Все три ведьмы вместе: Сестры вещие везде, на земле и на воде,
Кругом, кругом водят пляс, трижды - этой, трижды - той,
Трижды снова, девять! Стой! Волшебство заведено.
…Входят Макбет и Банко.
(В данном случае – входят фон Зейл и Корвин).
Три обнаженные молодые ведьмы, вполне сошедшие бы за шотландок (если опять же вспомнить Шекспира), варили в большом бронзовом котле на спиртовке некое зелье с отчетливым ароматом рыбы и моллюсков.
- Verdammte Scheisse!.. - рефлекторно выдохнул флит-капитан INDEMI, от изумления перейдя с универсального pidgin-en (на котором это прозвучало бы как «wow, what the fuck!») на этнически-родной старогерманский. Разумеется, его так изумили не эти три обнаженные девушки (пусть даже ведьмы), а маленький чертенок, висевший на шее у старшей из девушек, как жутковатое живое украшение. Вообще-то эта девушка была практически ровесницей двух других, но при свете спиртовки ее волосы, светлые, как шерсть кошки-альбиноса, казались седыми, что обманчиво добавляло ей возраста.
- Aloha, бро, - спокойно отозвалась она, - ты что, никогда не видел летучего лисенка?
- Гм… - слегка виновато буркнул он.
- Aloha, кйоккенмоддингеры, - вмешался Корвин, - это Хелм фон Зейл, флит-капитан нашего Гестапо. Хелм, это Ригдис, слева от нее Эрлкег, а у котла с ложкой Лирлав.
- А летучего лисенка зовут Бастиан, - добавила Лирлав, помешивая зелье ложкой.
- И давно его так зовут? – поинтересовался Корвин.
- С середины дня, - ответила Эрлкег, - прикинь, кэп, его потеряла мама, а Хин У-Тен, ассистент констебля, вовремя его подобрал и отвез к нам.
«Чертенок», будто почувствовал, что говорят о нем, и требовательно пискнул.
- Бастиан опять голодный, - заключила Эрлкег, и взяла со столика банку с молоком и пластиковую пипетку, - Ригдис, повернись, а то я ни фига не вижу, куда кормить.
- А откуда тут свежее молоко? – спросила фон Зейл.
- У тебя наметанный глаз, - сказала Лирлав.
- Профессиональная наблюдательность, - лаконично ответил он.
- Ясно! - она кивнула, - Молоко с фермы неохиппи. Там овцекролики, генетически-модифицированные, и запрещенные в странах Первого мира.
- Овцекролики, в смысле нуралаги? – спросил офицер-разведчик.
- Да, по научному - нуралаги. А ты что, Хелм, разбираешься в генной инженерии?
- Нет, я разбираюсь в аферах. Теоретически в Европе считалось, что, нуралаг, это не овцекролик, а мега-заяц, живший в Средиземноморье более миллиона лет назад и, как сообщала пресса в позапрошлом году, он был генетически реставрирован. Но, позже, взгляды на происхождение нуралага изменились, и это существо попало под запрет по решению Комитета биоэтики при правительстве Евросоюза.
- По ходу, - заметила Ригдис, - ты знаешь об этой истории больше, чем сейчас сказал.
- Ригдис, не вертись! - потребовала Эрлкекг, - Мне неудобно кормить Бастиана!
- Я не верчусь, мне просто интересно.
Хелм фон Зейл чуть заметно улыбнулся.
- Да, я знаю больше. А можно ли есть это зелье, и если да, то скоро ли оно сварится?
- Ответ «да» на оба вопроса, - сказала Лирлав, и похлопала Ригдис по плечу, - слушай, реально, папуаска Талитахо была не так уж неправа.
- Меланезийка, - поправил Корвин, - а в чем она была не так уж неправа?
- Ну… - Лирлав покрутила в воздухе ложкой, - …Эта меланезийка ездила нам по ушам рассуждением, что мужик приедет голодный, и надо заранее готовить жратву.
- Который мужик? Я что ли?
- Ага. По бытовой логике Талитахо выходило, что мичмана Буги покормят германские девчонки в стойбище неохиппи, а что приедет Хелм фон Зейл, она просто не знала.
- Так что с этим зельем? – повторно спросил флит-капитан INDEMI.
- Это не зелье, Хелм, - слегка обиженно сказала Лирлав, - это прекрасный суп. Сейчас Эрлкег докормит Бастиана, и будем садиться за стол.
- Надеюсь, - добавила Ригдис, - что капитан Хелм не зажмет историю про биоэтику.
- Я начну рассказывать после первой тарелки супа, слово офицера, - пообещал он.
…
Суп из естественной смеси морепродуктов оказался достойным, и об этом было сказано приличествующее число хвалебных слов, а затем, фон Зейл опустошив первую тарелку, предупредил, что немного позже рассчитывает на вторую, а пока, в перерыве расскажет обещанную историю.
- Начнем с того, друзья, что идея плейстоценового парка возникла еще в 1980-е годы в Советском союзе, незадолго до его распада. Была даже выбрана территория в Якутии на берегу Северного Ледовитого океана, на 70-й северной широте.
- Я не догнала в чем тут прикол, - заявила Эрлкег, осторожно гладя животик летучему лисенку Бастиану, который (согласно графику) сейчас перешел под ее опеку.
- В том, - пояснил разведчик, - что символом плейстоцена обычно считается мамонт в тундре, как символом юрского периода обычно считается динозавр в джунглях.
- А, тогда ясно! Плейстоценовый парк, это типа Парка Юрского периода в НФ-кино!
- Да, примерно так. Существовал смелый проект клонирования мамонта и шерстистого носорога, но Советский союз распался, а Запад, выигравший Первую Холодную войну, ударился в неоконсерватизм, в библейскую религиозность, и в торможение прогресса, включая торможение креативной биотехнологии. Тем не менее, отдельные программы продолжались, и в начале нашего века были выполнены несколько отчасти-успешных опытов клонирования недавно вымерших видов животных по ДНК из сохранившихся тканей. Вторая Холодная война отчасти подкосила неоконсерватизм, и инициативные биологи вновь занялись «плейстоценовым парком», на уровне частных задач. В Новой Зеландии задумали клонировать моа - птицу ростом 4 метра и весом четверть тонны, в Австралии - сумчатого льва, в Канаде - мамонта, но вперед вдруг вырвалась Европа, и предъявила миру живого нуралага. Его реставрировала молодая группа с факультета сельскохозяйственных биотехнологий Афинского университета в Греции.
Тут флит-капитан INDEMI сделал паузу, прикурил сигарету, и полюбовался искренне удивленными лицами слушателей, после чего продолжил.
- Да, наука современной Греции не считается авангардной, а последние четверть века страдала от финансовых трудностей, но греческие молодые ученые собрали весь свой интеллект в один могучий кулак и, вспомнив великих античных отцов науки Эллады, вернули Средиземноморью плейстоценового мега-зайца. Реставрированное существо получилось удивительно быстрорастущим и плодовитым. Это был фурор! На молодых ученых посыпались призы и выгодные предложения. Но сразу появились завистники, которые начали критиковать это выдающееся исследование. Ситуация перешла в фазу жесткого научного спора, который, увы, завершился не в пользу молодых талантов.
- А в чем была проблема? – поинтересовалась Ригдис.
- Говоря кратко, - ответил он, - афинскую научную группу обвинили в фальсификации методов. Говорилось, что они выдали за клон доисторического нуралага совсем иное существо: искусственный гибрид сурка и лемминга, который не имеет отношения ни к доисторическим, ни к современным зайцам. Просто он получился с длинными ушами.
- Какой сурок? - возмутилась Лирлав, - Мы трое из Канады, сурков видели. Не бывает сурков тяжелее пятнадцати кило, а эти нуралаги весят вдвое больше.
- Искусственные гибриды, - спокойно пояснил разведчик, - часто получаются крупнее самого крупного из исходных существ. Главная удача, что удалось сохранить у гибрида продуктивность, характерную для леммингов. Вы представляете себе леммингов?
Лирлав утвердительно кивнула.
- Еще как представляем! Эти бешеные хомяки размножаются пять раз в год, и у них до десятка детенышей за раз. Те, что родились в начале лета, начинают плодиться к осени. Леммингов жрут все, кому не лень, но в урожайные годы леммингов столько, что они превращают тундру в пустыню. Они сжирают за день вдвое больше, чем весят сами.
- Как поэтично! - оценил фон Зейл, - А теперь об афере. Идея была в том, чтобы обойти запрет на генное конструирование сверх-продуктивных существ для животноводства. В начале казалось, что под разговоры о реконструкции фауны плейстоцена это удастся, но вскоре кто-то провел подробный ДНК-анализ, и закричал: «мега-зайцы фальшивые!». Стартовало разбирательство, и над авторами мега-зайцев нависла угроза тюрьмы, а над самими мега-зайцами – угроза тотального геноцида. Но вмешалась рука судьба.
- Рука судьбы, это ты что ли, Хелм? – нетактично спросила Эрлкег.
- Я понимаю, что не похож, - ответил он, - и, тем не менее, мне досталась эта задача. Я переправил их через Евразию до Владивостока, а дальше – по Мосту Махно на Палау.
- «Их», это греческих ученых или фальшивых мега-зайцев? - спросил Корвин.
- И тех и других, просто разными рейсами, - сказал фон Зейл, потом улыбнулся, в своем стиле, чуть заметно, и добавил, - попутная акция, в программе ее не было, а получился симпатичный результат. Вот, и ребятам неохиппи эти нуралаги пригодились. У меня за сезон было две попутные акции, и обе удачные. А с программных акций все согласно статистике: три четверти, грубо говоря, порожняк. Как после этого не верить в судьбу?
- Как-то я не поняла, что ты сейчас сказал, - заметила Ригдис.
- В шпионском сезоне всегда есть программа, - пояснил разведчик, - в этой программе содержатся процедурные принципы и собственно, акции, ради которых все затевается. Например: что-то украсть, или кого-то завербовать. А иногда подворачивается что-то интересное, но не запланированное заранее. Это и есть попутные акции.
Джон Саммерс Корвин задумчиво отбил ритм ложкой по тарелке.
- Про попутную акцию с мега-зайцами ты рассказал. Про плановые акции, понятно, не спрашиваю. А какая была вторая попутная акция?
- Мифриловые пчелы, - ответил разведчик, и снова улыбнулся, - кстати, мне обещали вторую тарелку этого чудесного супа.
- Aita pe-a, - сказала Лирлав и плюхнула в его тарелку добавку супа, - а что за пчелы?
- Maururoa, - поблагодарил он, - а мифриловые пчелы, они, как сказал бы Вини-Пух, не совсем правильные, и делают не совсем правильный мед. Из-за генной модификации, они вырабатывают фермент, преобразующий мирцен - компонент эфирных масел медоносных цветов - в мифрил, каннабиноид киркеренового класса.
- Короче, получается мед с ганджубасом. E-oe? – напрямик спросила Эрлкег.
- По действию, – уточнил разведчик, - мифрил ближе к экстази, чем к ганджубасу. Это придумали в Амстердаме для чайных спайс-смесей. Но полиция, в свете ужесточения наркоконтроля, не оценила этой шутки, и пришлось спасать GM -пчелок от геноцида.
- Надо порадовать наших неохиппи, - заключила Ригдис, - где существует это чудо?
- Ферма-лаборатория на острове Митиаро, юго-восток островов Кука, - ответил он.
- Ясно, - сказала она, - а теперь немного о фестивале. Ты готов участвовать?
- Готов, если немного высплюсь.
- Хэх… - она посмотрела на часы, - …До рассвета 8 часов, но нужна подготовка.
- Кому нужна подготовка?
- Тебе, Хелм, - пояснила Лирлав, - у тебя на щеке шрам в виде руны Eolh, знака силы Восходящего солнца. У меня тоже есть солнечные знаки, поэтому я угадываю.
- Допустим, ты угадала даже, что я язычник, но с чего ты взяла, что я умею колдовать?
- Извини, Хелм, но странно было бы думать, что ты не умеешь.
- Допустим, я умею, но очень немного.
- А много и не надо, - сказала она, – просто, приманить удачу в дом хороших людей.
- Только и всего… - проворчал он, - …Ладно, надо будет встать за час до рассвета.
…
3 сентября, там же, на восточном берегу Косраэ.
Древние кельтские колдуны, видимо, могли бы гордиться фон Зейлом если не в смысле магических способностей, то в смысле знания астрономии и геометрии, и еще в смысле находчивости. Его идея быстро установить на берегу ворота из трех больших камней с расчетом, чтобы сквозь них первый луч солнца упал на стройплощадку, нашла отклик в пестрой компании участников. Точность была достигнута почти идеальная (поскольку использовалась современная измерительная техника). И, лишь только ожидаемый луч сверкнул сквозь просвет ворот, на площадке была включена соответствующая музыка, раздались вопли восторга, и на их фоне негромко загудели строительные машины.
Собственно, монтаж дома для семьи Бюлофф-Хаффнер-Ингер-Шторх (БХИШ) не был особенно сложным делом. Структура дома была блочно-свайная, и все элементы, еще с вечера лежали так, чтобы их удобно было двигать «в один прием». Для ритма отлично подошла старая пиратская песня «Die blutrote Fahne» (Алый флаг).
Wir lieben die Sturme, die brausenden Wogen,
Der eiskalten winde Rauhes Gesicht.
Wir sind schon der Meere so viele gezogen
Und dennoch sank unsre Fahne nicht.
(Мы любим шторм и бушующие волны,
Суровое лицо ледяных ветров.
Мы прошли уже многие моря,
И все же не склонили наш флаг!)
Для неохиппи было принципиально, что германские пираты в песне совершали рейды именно под алым анархо-социалистическим флагом (так что получалось не какое-то криминальное пиратство, а пиратство интеллектуальное, философски обоснованное). Аргумент о том, что во времена появления этой песни интеллектуального пиратства и социалистического анархизма даже в зачатке не было - неохиппи гордо игнорировали.
…
Первая, шумная и пыльная стадия была завершена за час до полудня, и «коробка дома» теперь стояла прочно и надежно. Очередь была за более тонкой работой: кровля, сети, фурнитура… Внутри дома, разумеется, не хватало места на всю толпу участников, но в программе это учитывалось. Пришло время фольклорной музыки – как ее понимают продвинутые неохиппи. Знаете ли вы, как звучит 1000-литровая бочка, примененная в качестве резонатора для мембраны из дакрона? И знакомы ли вы с дудкой-вувузилой, сделанной из двухметрового раструба лабораторной аэродинамической установки? В сравнении с этим меркнет даже слава знаменитых африканских тамтамов.
После такой «эмоциональной накачки» заводить публику больше не требовалось. Все происходило в естественном, и по-своему, практичном ритме. Менялись работающие команды, а завершившие свою роль в строительстве приобщались к пальмовому пиву, зачерпываемому прямо из бочки, и говорили что-нибудь обнадеживающее насчет того близкого будущего, когда заработает привезенная мини-пивоварня. Кольцо пляшущих обнаженных людей вокруг площадки уже начало приобретать настоящий первобытный колорит. Кто-то притащил краску для body-art, и публика сходу оценила это достойное дополнение: через час все были разрисованы экспромтами в стиле граффити.
Дом был как-то незаметно завершен, когда до заката еще оставалось часа два. Чтобы не ломать программу вечеринки, «приемочная комиссия» (мэр Форнит, констебль Йо Дэ-У, магистр Кео-Ми, и два капитана – Саммерс и фон Зейл) немного затянули контроль, и синхронное включение всех ламп состоялось, когда чуть красноватый солнечный диск наполовину сполз за причудливый силуэт центральной горы острова. Иллюминация в новеньком доме стала сигналом для следующего раунда танцевального марафона. Но, поскольку публика слегка устала, танцы были медленные. Это зрелище завораживало: тускло блестящие человеческие тела напоминали живую волну, которая разлетелась на большие независимые капли, но продолжала ритмичное циклическое движение…
…А два персонажа, незаметно улизнули в домашний ангар-лабораторию fare Саммерс, включили кофейник-автомат, и настроились поговорить в спокойной обстановке.
- Интересно тут у тебя, - произнес фон Зейл, - маленький музей научной фантастики.
- Просто, необычные авиамодели, - ответил Корвин, - на фаббере их несложно делать.
- А это что? – флит-капитан INDEMI похлопал ладонью по корпусу полутораметровой летающей тарелки, похожей на макет для голливудского фильма про инопланетян.
- О! Это гиперзвуковая ракета «Pye-Wacket», разработанная в США в 1960 году. Она не пошла в серию, и это хорошо. О ней известно только тем, кто интересуется. Мы нашли полные протоколы механических и аэродинамических тестов. Для гиперзвука ей нужен мощный бустер, но нам достаточно обычной сверхзвуковой скорости.
- Такая игрушка может перейти звуковой барьер? – удивился фон Зейл.
- Да, ведь она для этого и была создана. Представь, какой политико-психологический эффект можно получить, если показать ее сверхзвуковой полет в удачной обстановке.
- Представляю… Гм… А в боевом отношении она?..
- …Ноль, - ответил Корвин, - это же летучая пластиковая игрушка с FPE-импеллером.
Флит-капитан покивал головой.
- Политико-психологический эффект. Надо подумать. А этот дракончик тоже летает?
- Конечно! Это сделано по архивам лаборатории Пало-Альто 20-летней давности. Там занимались моделированием полета птеродактилей, а у нас есть свои птеродактили, и девчонки заинтересовались темой. Я, конечно, поощряю такой интерес.
- У вас есть птеродактили?... - переспросил фон Зейл, - …В смысле летучие лисицы?
- Да, - Корвин кивнул, - они живут в мансарде, и мы их слегка одомашнили.
- Я уже заметил… Вообще, девчонки замечательные. Но сложные.
- Все мы непростые, - ответил Корвин, и бросил взгляд на кофейник, на котором уже загорелся зеленый огонек, свидетельствующий о завершении процесса, - тебе как? С сахаром, со сливками, с ромом, или чистый?
- С сахаром и капелькой рома.
- ОК, - Корвин снова кивнул, поколдовал с кофейником, и через полминуты, протянул разведчику чашку, - вот, держи. Капельку я определил интуитивно.
Хелм фон Зейл сделал глоток и объявил:
- У тебя развита телепатия. Ты определил капельку ровно так, как я подумал.
- Эмпатия, - поправил штаб-капитан, - как ты верно заметил, люди вокруг сложные, и приходится наблюдать, исследовать, угадывать, определять. Но мне это нравится.
- Понятно, - сказал разведчик, - Не зря хабитанты тут называют тебя ariki, а девчонки называют тебя «кэп», что с учетом обстоятельств означает то же самое.
- Ну… Так исторически сложилось.
- Вижу, что сложилось. Я теперь понимаю смысл твоих разговоров про этнос. Тогда, в самолете, я не думал, что это настолько серьезно, а сегодня увидел все в реальности, и прихожу к выводу, что у тебя получается этот фокус с формированием этноса.
- Ну, Хелм, до успеха тут еще далеко.
- Не так уж далеко, - возразил фон Зейл, - и поэтому вот какой вопрос Корвин, как ты считаешь, твой опыт можно тиражировать?
- Опыт или фокус?
- Не важно, как это называть. Вопрос понятен. E-oe?
- E-o, - сказал Корвин, - вопрос понятен, но как ответить, я не знаю. Давай подумаем вместе. Ты ведь не на один день приехал. Ты понаблюдаешь, и обсудим, ОК?
- ОК! Это я и хотел тебе предложить. Но, я не хочу быть просто наблюдателем. Скажи, Корвин, тебе пригодится еще один тест-пилот для вот этого крылатого автожира? - тут разведчик показал ладонью на размещенный ближе к воротам ангара легкий автожир с характерным замкнутым крылом-ромбом, охватывающим кабину и толкающий винт.
Штаб-капитан сделал очередной глоток кофе и улыбнулся.
- Тест-пилот пригодится. Наша модель «йолоптер», в общем, обкатана, но свежий взгляд никогда не бывает лишним. Только просьба: не увлекаться экстримом.
- Тебе кажется, что я склонен к пилотскому экстриму? – спросил фон Зейл.
- Так, - Корвин пожал плечами, - слышал я про одну историю на Гуадалканале…
- А-а… - флит-капитан INDEMI вздохнул, - …В начале января я узнал про семью, и на некоторое время утратил адекватность. Меня потянуло в камикадзе. Так бывает.
- Да, - лаконично сказал Корвин, - так бывает. Главное тут не оставаться одному.
- Это точно. Знаешь, мне повезло, что рядом оказался флит-лейтенант Татокиа.
- Ты имеешь в виду Фуо-Па-Леле Татокиа, короля атолла Номуавау?
- Вот-вот. Я впервые увидел человека, который не просто верит в загробную жизнь на берегу Океана Звезд, а считает эту жизнь чем-то само собой разумеющимся.
- Король Фуо, он такой…- задумчиво согласился Джон Саммерс Корвин.
…
*16. Бомбейская кошка.
14 сентября. Бывшее королевство Тонга. Остров Ниуафо-Оу.
По «Черному конкордату» о разделе Тонга в декабре прошлого года фиджийской хунте генерала Тимбера отошли три центральные провинции, вместе с тонгайской столицей Нукуалофа. А полевые командиры Конвента забрали маленькие островки и коралловые банки дальнего юго-запада (у границ акватории Новой Зеландии), и крайнего севера (соседствующие с бывшей французской территорией Увеа-и-Футуна).
Остров Ниуафо-Оу, самый северный: 250 км к зюйд от Увеа, 300 км к ост-зюйд-ост от Футуна, в 400 км к вест-зюйд-вест от Германского Самоа, и 100 км к норд-норд-ост от атолла Номуавау. Отсюда ясно, что Фуопалеле Тотакиа, король атолла Номуавау, знал Ниуафо-Оу, как свои пять пальцев, и, кстати, называл этот остров Тин-Кен (на морской английский манер). Тут требуется пояснение. По форме Ниуафо-Оу - бублик диаметром около пяти миль, с дыркой: пресноводным озером в вулканическом кратере. Мореходы наполняли здесь свои «tins» (бочки и жестянки), и на картах XVIII века около силуэта Ниуаофо-Оу написано «Tin can be fill here», или сокращенно: «Тин-Кен». Плодородные вулканические почвы Ниуафо-Оу, это своеобразное чудо. Благодаря им, остров покрыт густым лесом, а на распаханных участках можно снимать четыре урожая батата в год. Подводные извержения вулкана (с частотой примерно 8 раз за столетие) обычно лишь выбрасывают пар в воздух, но порой на сушу из озера обрушиваются потоки кипятка и раскаленной лавы. Две туземные деревни расположены в секторах на севере и на юго-востоке, где при извержении не так высок риск. Еще одна обитаемая точка, это порт на западном краю бублика, где старые лавовые языки, вытянувшиеся в океан, образовали естественные волноломы и пирсы. Он называется Пулу.
Утром 14 сентября король Фуопалеле прибыл в порт Пулу, и двинулся к Шастхадхару Кшапанидхи приятелю-индусу, державшему в двух шагах от порта кафе «Бомбей» с черной бомбейской кошкой на вывеске. С этой кошки и начался разговор.
- Aloha, Шаст! – произнес король, хлопая индуса по плечам, - знаешь, что я узнал?
- Aloha, Фуо. И что?
- Вот что: бомбейская кошка не из Бомбея, и вообще не из Индии. Ее изобрели янки!
- Э… - индус нахмурил брови, и задумался, так интенсивно, что на его смуглом лице с крупными округлыми очертаниями, выступили капельки пота, - Э…Эй! Мадхави! Иди быстро сюда! Мадхави, ну где ты, а?
- Тише папа! – прошипела девчонка лет 15, выскакивая из двери позади стойки, - Ты посмотри, сколько сейчас времени! Сейчас семь утра! Мама спит! О! Aloha, Фуо!
- Aloha, Хати! – король стремительно выбросил вперед обе руки, схватил девушку, с легкостью подбросил в воздух, и поставил на ноги, - Хэй! Шаст, твоя дочка уже такая красивая, что парни, наверное, замирают и хлопают глазами от восторга!
Шастхадхар, глядя на дочь, одетую в короткую открытую тунику, явно самодельную, сшитую из оранжевого парашютного шелка, покивал головой, вздохнул и сказал:
- Арандхати, приготовь гостю завтрак, ладно? Только, сначала свари кофе ему и мне, и посмотри в Интернет, откуда появилась бомбейская кошка.
- Про кошку я тебе сразу скажу, папа. Ее вывели янки в штате Кентукки в 1950-м.
- Что? Янки? О, боги и демоны! Но почему тогда она бомбейская?
- Потому папа, что янки специально вывели кошку, похожую на черную пантеру. А в Бомбее родился британец Киплинг, сочинивший книжку Маугли про Индию, и там, в книжке, есть черная пантера Багира. А те янки из Кентукки любили эту книжку. Ну, я начинаю варить кофе, а вы садитесь куда-нибудь, что вы оба стоите посреди холла?
- Да, верно, - согласился Шастхадхар, схватил гостя за локоть, повел на балкон, откуда открывался вид на новый нарядный припортовый квартал, и усадил за столик.
- Как красиво! - сказал король, - Я смотрю, уже латинский маркет работает. Сколько тут ребят из Сальвадора, а?
- Примерно пятьсот, - ответил индус, - две сотни на корабельной верфи, сотня на верфи легких экранопланов, еще по сотне в порту и на аэродроме.
- Ха! Это хорошо. А теперь послушай Шаст: мне нужно быстро перевести все вот это с индийского на английский, - Фуопалеле Татокиа положил перед собеседником ноутбук компактного формата, уже включенный, и с открытым файлом на экране.
- Фуо, - сказал Шастхадхар, - тут сверху написано: «Top secret, for high-staff only».
- Это ерунда, не обращай внимания. А что дальше?
- Дальше сказано, что это разработка научного центра GVH, Хайдарабад для концерна «Dappal» по теме: биотехнология концентрирования Thoriyama из морских осадочных грунтов. Но я не знаю, что значит «Thoriyama».
- Это торий, такая химическая руда, она стоит хороших денег.
Тут их прервала Арандхати, притащив бронзовый поднос с кофейником и чашками.
- Mauru-roa tama-hine nehe-nehe, - сказал король.
- Maeva te iaora, ariki, - ответила она.
- Хати, помоги перевести быстро вот это, - Шастхадхар передал ей ноутбук.
- Да, папа! Aita pe-a! – ответила она, и, танцующим шагом направилась за стойку.
- Эх, - вздохнул Шастхадхар, - ты уже заметил, Фуо, что моя дочка стала женщиной?
- Да, я заметил. А у нее пока просто так, или постоянный парень?
- Два! - ответил индус и снова вздохнул, - Два парня, сальвадорцы, близнецы, их зовут Фарабундо и Фабиано. Они вышли в резерв из саперно-диверсионного чего-то там.
- Хорошая инженерная профессия, - одобрил король.
- Фуо, ты не понял. Моя дочь живет с ними обоими. Как жена живет с мужем.
- Ну, Шаст, а как еще женщине жить с мужчиной? Так природа устроила, ага.
- Фуо ты меня услышал, или нет? У нее не один мужчина, а двое! Мадхави, моя жена, переживает. Она говорит: наша девочка еще маленькая, ей рано жить с мужчиной, а с двоими сразу, это совсем невиданное дело, и они солдаты, они могут быть грубыми!
Король Номуавау поднял ладонь с растопыренными пальцами.
- Подожди, Шаст. Что ты смешал все в кучу? Давай по порядку. Хати молодая, но не маленькая, у нее могут быть мужчины. Это раз. (Фуо загнул один палец и продолжил). Любому видно, что ее мужчины с ней ласковы, и вид у нее счастливый. Это два. Твоя vahine Мадхави беспокоится, что у дочки двое мужчин, но так получается потому, что девушка красивая и горячая в любви. Это три. Тебе, конечно, пригодятся в хозяйстве дополнительные руки. Это четыре. То, что парни были солдатами, а теперь у них есть мирные дела, очень хорошо, потому что дисциплина осталась. Это пять. Все! Вот!
- Эх… - произнес индус, глядя на пять загнутых пальцев короля, - Ладно, может, все и устроится. Лишь бы не было войны, погромов и голода. Знаешь, Фуо, как мы бежали с Фиджи, когда здесь разрасталась ваша революция, а там к власти пришли националы-путчисты генерала Тимбера? Это было ужасно, мы думали, нас убьют.
- Зря вы так думали, - сообщил Фуо Тотакиа, - Конвент встречался с Тевау Тимбером в самом начале. Конвент сказал: «Тевау, мы тебе поможем сбросить проклятых оффи, но обещай, что не будет погромов. Хочешь выгнать кого-то из страны - выгоняй, но ты не должен убивать и калечить людей, которые ни на кого не нападают». Вот, так было.
- Да, - грустно подтвердил Шастхадхар, - Нам разрешили погрузить на баркас немного вещей, и уйти сюда. Но мы остались бездомными и нищими.
- Шаст, извини, - король положил ладонь ему на плечо, - я понимаю, получилось очень хреново, но не прошло и года, а у тебя уже есть и дом, и бизнес. Я правду говорю?
Шастхадхар отхлебнул кофе из чашечки и несколько раз кивнул.
- Да, друг, ты говоришь правду. Но я думаю: а что будет завтра?
- Завтра будет суббота, - проинформировал Фуо, глянув на командирские часы.
- Нет, я не про это. Я думаю: что будет через месяц, или через год? Вдруг нам придется снова бежать, бросив все? Ведь в Океании неспокойно, и ходят нехорошие слухи.
- Какие слухи, Шаст? – спросил король, с шумом втягивая в себя кофе.
- Люди говорят: всю Полинезию купили сингапурские китайцы и арабы-мусульмане.
- Да? – король фыркнул, - Что-то я такого не заметил.
- Ты не заметил? А китайцы, которые везде появились?
- О чем ты, Шаст? Это же хмонги. Они с континента, из Красного Китая. Они хорошие ребята, у меня на корабле кок, второй механик, и двое матросов – хмонги. И на атолле Номуавау у меня несколько семей хмонгов, они строители. Так, откуда твои слухи?
- От наших, - признался индус, - много наших сейчас осели здесь и неподалеку. Мы не теряем связь. Ладно, Фуо, я согласен, что китайцы - хмонги не сингапурские, но что ты скажешь про мусульман на Тинтунге, в Лантоне, в столице? Люди говорят: там тысячи мусульман, много тысяч. И они уже устанавливают свои порядки. И на острове Науру, который на северо-западе, тоже мусульмане. Что, если они доберутся и сюда?
- Они устанавливают свои порядки? – переспросил король.
- Да. Так говорят люди.
- Хм-хм… А эти люди сами видели, или пересказывают чужую болтовню?
- Друг, эти люди уехали с атолла Тинтунг и с острова Науру сюда, на Ниуафо-Оу из-за мусульман. Не мусульманину тяжело жить там, где мусульманские порядки.
- Что за дела? – искренне удивился Фуо, - А почему эти люди не пошли в суд?
- Суд дело такое, - индус пожал плечами, - кто знает, на чьей стороне сейчас судьи?
Король Номуавау ударил кулаком по столу, так что звякнули чашки.
- Суд на стороне Великой Хартии! И так будет всегда! Выше Хартии - только звезды, которые на небе! Передай это своим людям. Пусть они не болтают, а идут в суд!
- Я-то передам, - ответил Шастхадхар, - Но поверят ли они мне?
- Ш-ш… - выдохнул Фуо, вытаскивая из кармана коммуникатор, - Вот, дела! Ну, так я сейчас сам позвоню и разберусь.
…
16 сентября. Сессия на Ниуафо-Оу. Директива судьи Малколма.
Преторианский взвод: двадцать гаитянских негров рассыпались по кафе «Бомбей» так незаметно, что впору было поверить в призраков. Только что в зале было лишь полтора десятка индусов, а сейчас в каждой «контрольной точке» торчит фигура в камуфляже.
- Я лейтенант Ауку, - ровным, спокойным тоном сообщил командир взвода, - Я прошу никого не нервничать, а свидетелей прошу приготовиться, чтобы рассказать про атолл Тинтунг. Сейчас придут судьи, и будет сессия. Вот… Вуфу! Поехали!
- Да, командир, - раздался короткий ответ со стороны кухни и оттуда, в сопровождении преторианского сержанта, вышли трое очных судей: относительно светлокожий креол примерно 45 лет, и две очень молодые чернокожие девушки, одна карибская мулатка, а другая африканка банту.
- Так! - произнес креол, и деловито потер руки, - Я сообщаю очный состав сессии суда. Амели Ломо, судья по жребию…
(карибская мулатка элегантно поклонилась)
… - Уитни Мнгва, судья по жребию…
(африканка банту коротко козырнула)
… - Глип Малколм, судья по рейтингу и председатель сессии. Это я.
Креол сделал паузу, и продолжил
- Я попрошу мистера Шастха Кшатрия… Извините, если я ошибся в произношении…
- Меня зовут Шастхадхар Кшапанидхи, сен судья, - поправил хозяин кафе, – Но, я уже привык, что все путаются. Называйте меня просто Шаст.
- ОК, сен Шаст. Вы не могли бы налить нам всем по чашке кофе?
- С удовольствием, сен судья. Обычно я варю кофе с гвоздикой и корочкой лайма.
- Это должно быть вкусно, – заметила Уитни Мгнва.
- А мне еще шоколадку, – попросила Амели Ломо, - я привыкла к кофе с шоколадом.
- Thik-haai, - сказал хозяин кафе, - будет шоколадка. Aita pe-a.
- Faafe! – поблагодарила карибская мулатка, - и повернулась к Малколму.
- Глип, мы уже начинаем, или что?
- Да, Амели. Поехали по списку в алфавитном порядке.
- Ага, - сказала она, глядя на экран ноутбука, - сен Айчара, Кишам есть в зале?
Высокий пожилой индус в старомодном, аккуратно выглаженном сером европейском костюме поднялся из-за столика и произнес.
- Namaskar! Maim Kisham Aychara hum, balki maim kriyola bata nahim.
- Этот мужчина говорит, - встряла девчонка-индуска в оранжевой тунике, - что Кишам Айчара это он, но он плохо понимает по-креольски.
- А ты кто? – поинтересовалась Уитни Мнгва.
- Я Арандхати Кшапанидхи, можно просто Хати.
- Моя дочка, – пояснил Шастхадхар, - вечно влезает в разговоры.
- Но, папа, я ведь для пользы дела! – заявила она.
- Очень хорошо, - Глип улыбнулся, - значит, мы попросим Хати быть переводчицей.
- Легко! – ответила она и повернулась к Кишаму Айчаре, - Kisham, ki apa ko Tintunge hu-a?
- Musalamana mi;;i ke a;ka;e ke satha meri dukana ko nasta kara diya, - сказал он.
- Kyom nahim? – спросила она, - Kisa li-e?
- Vahamm nagna anka;a hai, - пояснил, Кишам, и изобразил ладонями в воздухе какую-то сложную фигуру, - Kamasutra. Unhonne kaha ki yaha sariyata ke khilapha hai.
- Dhan-yavada! – Хати кивнула ему и повернулась к судьям, - Кишам рассказал мне, что мусульмане на Тинтунге разгромили его магазинчик с глиняными фигурками. Они это сделали потому, что фигурки голые. Камасутра. Они сказали: это нарушение шариата.
- Упс… - настороженно произнесла Уитни Мнгва.
- Хати, - сказал Глип, - переведи, пожалуйста, мистеру Айчаре, что мы благодарим его за информацию, и возможно, попросим уточнить детали. А сейчас… Амели, кто дальше по алфавиту?
- Ананда, Басмати, - ответила карибская мулатка.
Из-за столика вскочила смуглая женщина лет 30, полная, круглолицая и, судя по всему, склонная к яркой экспрессии. Не дожидаясь вопросов, она сразу же обратилась к Хати с длинным рассказом, сопровождаемым активной жестикуляцией. Жестикулировала она только левой рукой, а правая, очевидно, травмированная, была на перевязи.
- …Басмати рассказывает, - начала переводить Хати, - мусульманин ударил ее палкой по голове за то, что она шла с открытым лицом и шеей мимо какого-то места на улице, где мусульмане молятся. Она прикрыла голову рукой, и ей повредили руку…
- Упс… - повторила Уитни Мнгва, и тут все свидетели (видимо, заведенные экспрессией Басмати Ананды) заговорили одновременно. Хати старалась переводить, что успевала.
- …Вот тот мужчина, беженец с Фиджи на остров Науру, рассказывает, что мусульмане разбили все бутылки в его лавке, и сказали, что шариат запрещает торговать алкоголем.
- …А вот эта женщина говорит, что мусульмане подожгли дом, потому что там кто-то сдавал комнату девушкам, которые водили мужчин за деньги.
- …А та девушка с синяком говорит, что мусульмане ее побили за открытое лицо…
- Стоп, - перебил Глип, - у меня к тебе просьба, Хати. Объясни людям, что мы их всех выслушаем, но по очереди. Нам надо поименно зафиксировать, что с кем случилось.
…
20 сентября. Ночь. Микронезия. Восточные Каролинские острова. Косраэ.
Почти 4 месяца назад резерв-штаб-капитан Джон Саммерс Корвин был (скажем так) «практически проинформирован» что, во-первых, секс-ориентация трех его младших компаньонок - кйоккенмоддингеров не «лесби», а «би», и что, во-вторых, объектом их общего гетеросексуального интереса является именно он, Корвин. При этом связного понимания жизненной философии этих трех девушек у Корвина так и не возникло. Он продолжал относиться к их странным манерам, как к малоизученному биологическому феномену. Если вдуматься, то для каждого из нас манеры окружающих людей в чем-то загадочны и необъяснимы. Такие дела…
…Около полвторого ночи 20 сентября Корвин проснулся и негромко спросил.
- Это кто тут?
- Угадай, - раздался шепот, а потом последовал несильный тычок ладонью в бок. Если уточнять, то это был второй тычок, а проснулся Корвин от первого.
- Эрлкег, - определил он, - кстати, не обязательно тыкать спящих товарищей в ребра. Я замечу, в аспекте магической этнографии, что по верованиям папуасов, резкие методы побудки человека ухудшают репутацию его тени, странствующей в верхнем мире. Это примерно как нарушение этикета за столом, когда кто-либо из гостей вдруг исчезает не попрощавшись. Именно так все это выглядит в верхнем мире, когда тень разбуженного субъекта вынуждена экстренно возвращаться в его организм.
- Если тебе снился хороший сон, то извини, - невозмутимо ответила она, - просто, мне почему-то стало одиноко, а девчонки спали, и я пришла к тебе.
- Ну, это нормально, - сказал Корвин, протянул руку и включил неяркую лампочку на столике около лежбища - а сон, честно говоря, мне снился хреновый.
- Расскажи, - отреагировала кйоккенмоддингер с фиалковыми глазами.
- Короче так, - ответил он, - мы с ребятами из авиаотряда сидим под навесом, играем в преферанс, а снаружи дождь, как из ведра. Тут появляется комэск, и говорит: «У нас сектор-29 еще не зачищен, график никто не отменял». Тогда я вспоминаю, что сектор-29 правда не зачищен. Надо лететь. Мы выползаем под дождь, на летное поле, и начинаем проверять машины, по инструкции. Механотроника, топливо, связь, оружие… Потом полетели. Ничего особенного. Отбомбились, вернулись, думали доиграть, только сели - опять заходит комэск, и говорит: «У нас сектор-14 еще не зачищен». Так я и катался со своим авиаотрядом на плановые зачистки, пока ты не разбудила.
- Не такой плохой сон, - заключила Эрлкег, - бывает гораздо хуже.
- А бывает гораздо лучше, - откликнулся штаб-капитан, - например, про русалок.
- О, кэп! – тут Эрлкег артистично сыграла удивление, и ее глаза при этом стали просто огромными, - Неужели тебе нравятся девушки с рыбьим хвостом вместо ног?
- Сложный вопрос, - ответил он, и провел ладонью по ее бедру, - конечно, рыбий хвост интригует. Нежная блестящая чешуя, и хвостовой плавник, трепещущий в экстазе. А с другой стороны, ноги как-то ближе к идеалам гуманитарной эстетики…
…На этой стадии разговор о русалках оборвался. В такие моменты перехода от флейма к эротической игре, Корвин почему-то всегда успевал поймать какую-нибудь мысль. Вот сейчас он подумал о том, что псевдо-первобытная религия кйоккенмоддингеров, с ее экзотическим отношением к природе, к жизни, и к собственному телу (как к части живой природы) ослепительно-ярко проецируется на секс. Может быть, дело тут в предельной открытости в отношении человеку, которому доверяешь? Корвину стало даже немного страшно: «у меня никогда не получится быть таким», - подумал он. И, как впоследствии выяснилось, эта мимолетная мысль не ускользнула от внимания Эрлкег.
Примерно через час, лежа рядом с ним, и грациозно пристроив свою голову с коротко подстриженной шевелюрой цвета соломы, на его груди, она спросила:
- Ты пугаешься, когда кто-то слишком доверяет тебе?
- Ну… Если это очень близкий человек, то, наверное да.
- Да? – немного удивилась она, - А почему?
- Ну, Эрлкег… По ходу, просто, я так устроен.
- А может, кэп, это просто потому, что ты в панцире, как рыцарь Круглого стола?
- Хэх… Это комплимент, или наоборот?
- Ни то, и ни другое, кэп. Мне так кажется, и я это сказала. Ты не доверяешь никому и ничему в мире. Ни людям, ни природе, ни технике, ни даже себе. Наверное, это очень грустно, вот так все время в панцире. Я не лезу в твою жизнь, но…
…Кйоккенмоддингер немного повернула голову, так, чтобы Корвин мог увидеть ее фиалковые глаза, похожие сейчас на инопланетные озера, наблюдаемые с орбиты. Он вздохнул и без особых эмоций произнес:
- Просто, я так устроен.
- Ты это уже говорил, - напомнила она.
- Да, я уже говорил, и вряд ли скажу что-то еще. Давай-ка положим эту тему в архив на полку «необъяснимое, но неопасное», и пойдем пить чай. Ты хочешь цветочного чая?
- Наверное, хочу, - Эрлкег улыбнулась, - а про эту тему забудь. Она неправильная.
…
Хорошая штука – кухня под навесом во дворе. Можно заварить чай, подогреть тосты с джемом, и устроиться рядом на циновке, уже не под навесом, а прямо под звездами, и болтать о чем угодно. Был штиль, и потому ощущался только слабый ночной бриз, он приносил с маленького центрального горного массива Косраэ слегка резковатый запах листьев в джунглях. Где-то там, среди речек и крошечных озер скрипуче и не в ритм квакали лягушки. Наверное, эта ночь им тоже казалась романтичной…
- А кто в домашней лаборатории? – поинтересовалась Эрлкег, заметив полоски света, пробивающиеся сквозь щели ворот ангара.
- Не знаю, - штаб-капитан пожал плечами, - или тинэйджеры балуются, или фон Зейл испытывает очередной наплыв инженерного фанатизма.
Эрлкег поправила свою растрепанную стрижку пшеничного цвета.
- Уф… Я давно хотела спросить: что конкретно его так зацепило?
- Летающие тарелки, - таинственным тоном отозвался Корвин.
- Это ты про макет старой дисковидной ракеты янки?
- Ну, макет «Pye-Wacket» послужил пусковой кнопкой идеи. А сейчас фон Зейл ставит вопрос шире: раскрутить еще один клон мифа о «Базе-211», или «Оазисе».
- Что за База-211?
- Гитлеровская секретная база в Антарктиде, созданная перед Второй Мировой войной, конкретно - в Новой Швабии, которая теперь называется «Земля Королевы Мод». Там, согласно мифу, был форпост военной науки Третьего Рейха, продолжавший работать, несмотря на поражение Германии в 1945-м. Миф утверждает, что одной из основных моделей оружия Базы-211 были летающие тарелки, и что в 1947-м эти тарелки разбили эскадру ВМФ США, которая шла к Антарктиде под командованием адмирала Берда.
- А что дальше? – спросила Эрлкег.
- Дальше База-211 так и существует в антарктическом оазисе.
- Кэп, это какой-то совсем неадекватный миф.
- Эрлкег, а какая доля адекватной информации в TV-потоке в США и ЕС?
- Это я не учла, - призналась она, - да, миф годится для TV, но как все это применить?
- Не знаю, но если проанализировать наиболее успешные мистификации на эту тему за последние лет двадцать, то, ответ можно найти.
- Хм… А полноразмерная летающая тарелка нужна, или и так сойдет?
- Фон Зейл считает, что такая тарелка нужна, иначе он не зависал бы в лаборатории.
- Кстати, вот он! – объявила Эрлкег, - и Махно с ним, что интересно. И у них вовсе не тарелка, а модель обычного авиалайнера. Кэп, в чем тут прикол, а?
Комэск Улат Вук Махно взмахнул ладонью и приветствовал Саммерсов в стиле Li-Re:
- Дышите свободно, друзья.
- Дыши свободно, комэск, - в тон ему отозвался Корвин.
- Чаю хотите, парни? - спросила Эрлкег.
- Так точно, фройляйн, - подтвердил Хелм фон Зейл, - мы с Махно как раз думали: как тактично напроситься на приглашение к чаю?
- Считай, Хелм, вам это удалось. А игрушечный авиалайнер зачем?
- А это для разговора, - пояснил флит-капитан INDEMI.
- Уже интересно, - сказала она, и поставила на циновку еще две чашки.
- Узнаешь машину, штаб-кэп? – спросил Махно, устроившись рядом с Корвином, а на середину циновки поместив макет авиалайнера, наскоро изготовленный на фаббере.
- По ходу узнаю. Это какой-то клон советcкого AN-124 «Руслан» образца 1982 года.
- Да, это JL-400, индокитайский клон. Его надо аккуратно уронить на аэродром Науру.
- Аккуратно в каком смысле? – спросил Корвин.
- В смысле, чтоб никто не заметил, - пояснил комэск Махно.
- Хэх! Уронить 400-тонный самолет, чтоб никто не заметил? Это к Гэндальфу.
- Имеется в виду имитация несчастного случая, - уточнил флит-капитан фон Зейл.
- Ну, это меняет дело. Когда надо?
- Следующей ночью, - ответил Махно, - весь график полета JL-400 точно известен от Манилы до Науру, позывные тоже известны, мы будем видеть его постоянно.
- Тогда сделать реально, - сказал Корвин, – а кто участвует и какая боевая техника?
- Участвуем мы двое, и ты, если согласишься. А техника – «йолоптеры». Они отлично подходят: верткие, бесшумные. Короче говоря, есть мнение, что птичкам, которых ты удачно вывел в реальный мир, пора попробовать крови. Как ты думаешь?
На этот раз Корвин задумался, прежде чем ответить.
- Хэх! Науру в 750 км к зюйд-зюйд-ост от нас. Три часа полетного времени. Мы легко долетаем, пристраиваемся к мишени перед лэндингом, отрабатываем, и?..
- …И, - договорил Махно, - уходим на морской аэродром в 40 км от Науру.
- На какой еще морской аэродром?
- Новый катамаран Ашура Хареба. Там на юте полоса полста метров, и предусмотрена страховочная сетка на финише.
- ОК, - Корвин кивнул, - погода будет тихая, можно садиться и на морскую платформу. Проблема в другом: как уронить JL-400, куда намечено. Ведь на йолоптер не поставишь мощную пушку. Только пулемет или ампульный огнемет. У кого-то из вас есть идеи?
- А как, по-твоему, зачем мы сделали макет самолета-мишени? - спросил фон Зейл.
- Ясно, - штаб-капитан снова кивнул, - типа, идею еще надо сгенерировать. E-oe?
- E-o, - подтвердил Махно.
- Хэй, парни, - вмешалась Эрлкег, - а это дело не слишком ли рискованное?
- Нет, - ответил Корвин, - проблема не в риске, а в выполнимости. И еще, я бы хотел в начале понять смысл. Мы разобьем и этот самолет, и полосу аэродрома Науру, и что?
- И, - произнес комэск, - группировка противника в Центральной Полинезии окажется отрезанной от азиатских баз снабжения материальными и людскими ресурсами.
- Но почему? - Корвин развел руками, - На аэродроме Науру свет клином не сошелся. Противник может проводить транзит из Азии через аэродромы янки на Маршалловых островах: Кваджалейн или Маджуро. И, кроме того, противник не обязательно должен снабжаться из Азии. Он может снабжаться из США через Американские Гавайи.
- О, нет, - Махно покачал головой, - не так все просто, посмотри на ситуацию глазами противника. Хелм, дай штаб-кэпу пояснения. У тебя получится лучше, чем у меня.
Флит-капитан INDEMI кивнул, и негромко хлопнул в ладоши.
- Я начну от корней. Противник, в частности, ООН, видит Меганезию, как мозаику из политически-разнородных слабо-организованных земель. Примерно как Афганистан, в котором правительство контролирует только Кабул и ближайшие окрестности. Другие провинции – под контролем разных этнических, религиозных, и криминальных команд. Пуштуны, узбеки, таджики и белуджи. Талибы и ваххабиты. Хозяева опиумных полей, наркоторговцы, контрабандисты, и простые бандиты. У каждого перевала, и у каждого колодца есть неформальный хозяин с вооруженной бандой. И если иностранные силы вторгаются туда, это нарушает баланс, и приводит к дикой войне всех против всех. В подобных случаях мировой оффи-клуб знает лишь один путь: подкупить центральное правительство и взять под контроль столичный регион и, начиная оттуда, приучать нецивилизованную нацию к кока-коле и кредитам. В Афганистане это агломерация Кабула, а в Меганезии это атолл Тинтунг, еще несколько пунктов на Островах Кука, и кусочек земли на западе Полинезии: остров Науру, брошенный жителями еще зимой.
- Подожди, Хелм, - перебила Эрлкег, - при чем тут какой-то Афганистан?! Достаточно приехать на любой населенный остров или атолл, чтобы понять…
- Минутку! - перебил разведчик, - Ты права: чтобы понять, достаточно приехать. Но не приехав, не поймешь. Я по глазам вижу, что ты хочешь спросить: «А что, у Запада нет агентов-информаторов в Меганезии?» Ответ: эти агенты есть, но у большинства из них существует четкий личный мотив передавать «дезу». Кроме того, те, кто принимают и суммируют данные, заинтересованы представить картину, которая выгодна спонсорам. Многие деятели крупного бизнеса Первого мира неслабо наживаются на особенностях Меганезии, и им невыгодно, чтобы объективные данные от честных агентов достигали центров принятия политических решений. Если какой-либо агент своими правдивыми рапортами начинает нервировать влиятельных персон, то его тихо сдают нам, а мы эту проблему решаем методом неизбежных трагических случайностей.
Кйоккенмодингер с фиалковыми глазами сосредоточенно кивнула.
- Теперь я поняла. Это не так уж сложно, оказывается.
- А я не понял, - проворчал Корвин, - мой вопрос об альтернативах снабжения…
- …Я как раз к этому перехожу, - сказал фон Зейл, - ты верно сказал: альтернативой аэропорту Науру могли бы стать островные аэропорты США. Но оффи-клубу США совершенно не нужен риск. В январе они уже хлебнули горя из-за танкерной войны на тихоокеанских трассах, и не хотят повторения. Они ведут двойную игру: изображают главных проводников целей ООН по Океании, однако не нарушают Сайпанский пакт, подписанный 29 января. По этому пакту США не предоставляют свою транспортную инфраструктуру в Океании организациям и силам, заведомо враждебным Меганезии. Таким образом, закрыв транзитный узел Науру, мы перекрываем кислород вражеской группировке на Островах Кука. Можно просто расстрелять аэродром с моря, но это не лучший вариант. Зачем раскрывать наши карты раньше срока. То ли дело, несчастный случай из множества тех, которые, увы, неизбежны на море и на небе.
- Теперь ясно, - Корвин кивнул, - дело хорошее.
- А что еще есть на Науру, кроме аэропорта? – поинтересовалась Эрлкег.
- Там, - ответил разведчик, - много-много говна.
- Шутишь, Хелм?
- Нет, я серьезно. Там грандиозные залежи гуано, ископаемого птичьего говна или, как выражаются геологи, «биогенных фосфоритов». Оно добывается в Науру австралийско-британской компанией уже полтораста лет. На острове, диаметром 5 км, раскопано три четверти площади. А туземцев закормили до диабета конфетами и бройлерами с рисом. Натуральной пресной воды уже нет, сколько-то ее дает опреснительная установка при единственной электростанции, а в основном – пресная вода привозная из Австралии.
- Вообще-то все это в прошлом, - поправил Корвин.
- Да, - фон Зейл кивнул, - в прошлом году там жило около 7 тысяч туземцев, но после Зимней войны они эмигрировали в Австралию. Логично. Что им делать в этом лунном ландшафте без экспорта фосфоритов и, соответственно, без импорта продуктов?
- В лунном ландшафте? – переспросила кйоккенмодиднгер.
Хелм фон Зейл кивнул.
- Да. Из-за фосфоритных карьеров, все, кроме поселка и пары оазисов, так выглядит.
- Убитый остров, - припечатал Улат Вук Махно, - поэтому суд разрешил временно, для отвлечения внимания, передать Науру под контроль Комитета ООН по Океании.
- Остров Науру вовсе не убитый! – уверенно возразил Корвин, - Это отличный узел для логистики восток – запад, и идеальное место для большой акватерральной агрофермы.
- Гм… - озадаченно буркнул Махно, - про логистику я соглашусь, но агроферма…
- Спорим на сотку фунтов? – невозмутимо предложил Корвин.
- В таких пари, – медленно произнес комэск, - одна сторона жулики, а другая дураки. И интуиция подсказывает, что в дураках окажусь я. Давай сделаем иначе, штаб-кэп.
- Как? – спросил Корвин.
- А так. Я соберу пул под большую агроферму, а ты нас проконсультируешь. Идет?
- Интересная мысль, комэск. А на каких условиях?
- Предложи свой вариант, штаб-кэп.
- ОК, я подумаю, комэск. Но, это не первоочередная задача. E-oe?
- E-o, - подтвердил Махно, - первоочередная задача, это уронить JL-400 на полосу.
- Аккуратно уронить, - уточнил фон Зейл.
- Ну что ж… - Корвин взял в руку макет тяжелого транспортного самолета и изобразил стандартный заход на глиссаду, - …Подойдем к этому с инженерной точки зрения.
…
*17. Капкан для миротворцев.
21 сентября. Раннее утро. Атолл Тинтунг. Север лагуны - залив моту Вале.
Варлок сидел на резиновой трубе - демпфере, проложенной по боковой грани одной из квадратных причальных платформ Лантона, лениво болтал босыми ногами в воде и, прислушиваясь к ощущениям, раскуривал водорослевую сигару «Captain Nemo».
- Что скажешь, команданте Ксиан? - с нетерпением спросил камрад Мао-Ю, утренний дежурный по логистике.
- Я не курильщик-дегустатор, - ответил Варлок, - но по мне, так качество нормальное.
- Команданте! Я не про сигару, а про драйв на коробке! - уточнил молодой китаец.
- Драйв? - переспросил эксперт-разведчик, взял со столика коробку сигар и еще раз ее осмотрел, обращая большее внимание на дизайн.
* Картинка: капитан в белом кителе, полинезийская девушка в набедренной повязке, и турист в шортах, сидят на палубе мини-субмарины, держа в руках дымящиеся сигары.
* Цитата: «Море дарит эти водоросли, богатые никотином. Вы скучаете по гаванским сигарам, а? Курите, сколько хотите! Не беспокойтесь о происхождении сигар. Ни одна таможня не получала и не получит за них налог, и от этого они стали только лучше!». (Жюль Верн. 20.000 лье под водой, 1869 год).
* Сигары «Captain Nemo» гармонируют с вечеринкой на палубе. Партнерство «Captain Nemo» (атолл Факаофо, Токелау). Туры по атоллам и подводным фермам.
…
Мао-Ю подождал минуту, и вторично спросил:
- Что скажешь, команданте Ксиан?
- Комплексная реклама, - ответил Варлок.
- Вот-вот-вот! – подтвердил Мао-Ю, - А сколько всего разного тут рекламируется?
- Так… - эксперт-разведчик ненадолго задумался, - …Начну с того, что это реклама рассчитана, прежде всего, на японцев которых достали повышения налогов, сборов и акцизов. Теперь о рекламируемых объектах. Это сами сигары, затем мини-субмарины, затем дикий, или точнее, натуралистический, туризм с вечеринками. Затем подводные фермы. А если смотреть шире, то наш свободный образ жизни. Что я упустил?
- Ты упустил капитанов и девушек, - сказал молодой хмонг.
- Нет, Мао-Ю! Капитан прилагается к субмарине, а девушка сама по себе.
- Ух! Если так, то уж скорее, субмарина прилагается к капитану!
- По-моему, - заметил Варлок, - ты сейчас споришь только ради спора.
- Ага, ну и что? – Мао-Ю подтянул свои изумрудно-зеленые бриджи, с орнаментом из золотых драконов на поясе, - Сократ всю жизнь спорил ради спора, и вошел в историю.
Варлок собирался ехидно напомнить, что Сократ сначала влип в историю с печальным финалом, и лишь потом вошел в историю, как великий философ, но… звонок телефона аннулировал это намерение. Пришлось переключаться на текущую проблему.
- ...Да, мэр Ксиан слушает.
… - Я вас узнал, майор Уоткин. Что-то случилось?
… - Вы имеете в виду плавучий поселок, образовавшийся на дамбе?
… - Да, это семьи этноса рпонге, морских кочевников. И что?
… - Давайте поговорим. Aita pe-a. Я на второй причальной платформе. Подъезжайте.
… - Нет, мистер Уоткин, к вам я не поеду, у меня слишком много дел здесь.
… - Да, это нормально. Жду вас через четверть часа.
Пока мэр разговаривал по телефону, Мао-Ю извлек из кармана мощный бинокль и стал внимательно осматривать полосу дамбы, начинавшуюся в километре к юго-востоку от платформ бухты Лантона, и тянувшуюся на 5 км на юг, от моту Вале к моту Мотуко. Со стороны лагуны, вдоль дамбы стояла дюжина первобытных парусных катамаранов (они пришли сюда прошлой ночью). Хозяева этих катамаранов – невысокие, чернокожие, худощавые, подвижные парни и девушки осваивали новый берег. На более-менее пригодной площадке уже работало что-то вроде полевой кухни и маленького маркета.
- Команданте, там все спокойно, - сообщил Мао-Ю.
- Разумеется, пока там все спокойно, - ответил Варлок, - для реакции требуется время.
- …Но, - продолжил китаец, - по ходу, тот ооновский майор уже врубился, что к чему.
- Нет, - Варлок качнул головой, - Уоткин пока лишь почувствовал, что ситуация резко обостряется, но его мысли о причинах этого обострения стандартны и наивны.
- Почему ты так уверен, команданте?
- Это просто, Мао-Ю. Если бы Уоткин был такой умный, то он нашел бы себе более перспективную работу. А если, допустим, он поумнел внезапно, именно сейчас, то он сматывался бы отсюда вместе со своими людьми, не теряя время на болтовню.
- А, может быть, - возразил Мао-Ю, - этот майор умный, но принципиальный?
- Посмотрим, - ответил Варлок, наблюдая за катером, отошедшим от причала опорного пункта миротворцев ООН на северном конце дамбы, где она соединялась с моту Вале.
- Он слишком торопится, да, команданте?
- Да. Он слишком торопится, как часто делают люди, которые уже опоздали.
…
Ксиан Тзу Варлок, бывший разведчик секты Li-Re, бывший носитель маски директора Конвента, команданте Угарте Армадилло, резерв-комэск фронтовой разведки Южного фронта и мэр Лантона, в общих чертах знал историю этноса морских номадов рпонге.
В незапамятные времена, о которых повествует эпический цикл Махабхрата, это племя обитало в мангровых лесах Сундарбан на островках в обширной общей дельте Ганга и Брахмапутры. В Махабхарате рпонге фигурируют, как «ракшасы» или черные демоны – людоеды, на самом же деле, это одно из чрезвычайно древних прото-азиатских племен, пришедших из Африки в первой волне миграций, около ста тысяч лет назад. К новому времени сохранилось очень мало племен из этой волны – т.н. «негритосов». Но, когда происходили события Махабхараты (более тридцати веков назад) негритосы были еще многочисленны, считали Бенгальское Междуречье своей делянкой, и нередко поедали соседей - древних арийцев, без спроса совавшихся в лес Сундарбан.
Большинство племен «первой волны» рассеялись по Индокитаю и австронезийскому региону, и измельчали, но рпонге успешно сопротивлялись натиску времени. Обогнув Малакку, они проникли в Южно-Китайское море, где еще раз «попали в литературу». Арабский мореход и ученый Ибн Батута в XIII веке увековечил рпонге под названием «Загадочные дикие чернокожие пираты островов Анамбас». Летели столетия, а рпонге продолжали жить по старинке, и разнообразить мирный рыбный промысел пиратством, незаметным на фоне войн, сотрясавших Индокитай. Рпонге никогда не убивали людей просто так, поэтому, их практика выглядела гуманной по сравнению с налетами более современных пиратских банд и военных контингентов.
В январе текущего года, рпонге были наняты диверсионным отрядом Народного флота, готовившим теракт в порту Сингапура против коалиционных сил ООН. Теракт, можно сказать, превзошел все ожидания, а людям рпонге пришлось эвакуироваться дальше на восток, в меганезийскую акваторию. По договору, заключенному тогда, в январе между старым вождем рпонге (ныне уже отошедшим в «верхний мир»), и офицерами «нези», последние обязались заботиться о племени «как если бы это были их родные братья». С «цивилизованной точки зрения» это была наивная формулировка, однако для офицеров Народного флота тут все было ясно, и договор четко соблюдался. Каждый клан рпонге получил толковых инструкторов. В частности, юниоры рпонге оказались под шефством молодого штурм-лейтенанта Ясона Дасса, происходившего из семьи профессиональных офицеров армии Бирмы, и двух суб-лейтенантов – филиппинца и карибской мулатки.
Всемирную славу юниорам рпонге (которые, кстати, по европейским меркам были еще несовершеннолетние) принес их первый инструктор (или вождь клана) Ясон Дасс. Это случилось 5 февраля на микро-островке Аунуу рядом с Паго-Паго, в ходе американско-меганезийской операции против батакских ультра. Прямо перед TV-камерами военных репортеров, отряд рпонге отстрелялся из луков по «враждебному контингенту» и часть убитого «контингента» тут же была использована для барбекю. Правда, не все попало в видео-ряд новостей CNN, но вполне достаточно, чтобы стать TV-звездами.
Суб-лейтенанты Юп Тагак и Виолета Риос присоединились к этим «диким людоедам» позже, в апреле, когда стало ясно, что отряд рпонге сыграет ключевую роль в будущей операции «дружба народов» (кто-то в штабе Народного флота пошутил с названием). Филиппинец Юп Тагак был просто хороший парень, грамотный пилот и авиамеханик. Мулатка Виолета Риос, при той же профессии, обладала еще и артистическим вкусом. Именно она за лето создала, что называется, имидж племени. Юниоры рпонге стали не просто дикими голыми каннибалами, а завораживающе-эстетичными дикими голыми каннибалами. Было продумано все: и яркие набедренные шнурки, и «доисторические» орнаменты для раскраски тела, и дизайн парусных домов-катамаранов, и хореография «первобытных плясок». Теперь TV-репортеры и фотографы из Америки и Австралии гонялись за морскими номадами – рпонге, создавая уникальные кадры и видео-клипы, отлично подходящие для открыток, обложек, и рекламных блоков. Сами рпонге были безразличны к этой фото-популярности, и поддерживали репутацию «агрессивного и неконтактного племени». Они никогда не подыгрывали и не позировали. Все, что ими делалось – делалось только для себя (и для своих друзей - нези). И вот что интересно: неконтактность, предупредительные выстрелы из лука, и манера исчезать без всякого предупреждения, направляясь к новому стойбищу, лишь добавляла им популярности. Условно-западной публике приелись «опереточные туземцы», низведенные до уровня цирковых человекообразных. А рпонге были реальные. «Хищное кровавое мясо!», как восторженно-цинично говорили продюсеры (и легко выписывали полевым репортерам компенсации на лечение от неопасных ранений стрелой в какое-нибудь мягкое место).
Мысли на эту тему проскочили в голове у Варлока, как фактурный фон, на котором он психологически готовился к разговору с командиром канадских миротворцев.
…
Катер с эмблемой UN OCEFOR заложил крутой вираж, и резко подъехал к платформе, ощутимо стукнув бортом о демпфер. Канадский майор, жестом приказав своим бойцам остаться на борту, сам перепрыгнул на демпфер, а с него - на платформу.
- Мистер Ксиан! Что делают каннибалы - рпонге на дамбе?
- Во-первых, доброе утро мистер Уоткин, - ответил Варлок.
- Да. Доброе… гм... утро. Так, что там делают рпонге?
- Мистер Уоткин, вы излагаете положение дел так, будто мы с вами представляем две воюющие стороны в состоянии временного перемирия, и моя сторона нарушила режим нейтральной полосы. Видимо, или я чего-то не понимаю, или вы что-то перепутали.
- Мистер Ксиан, нам не до дипломатии. На Американском Самоа в ходе февральского инцидента дикари - рпонге убили и съели около пятисот мусульман. Это было даже в репортаже CNN, и те мусульмане, которые сейчас на моту Мотуко и моту Катава, это, конечно знают. Вы представляете, что сейчас начнется?
Варлок выдержал паузу (раскуривая потухшую сигару «Captain Nemo») и произнес:
- Майор, не верьте CNN. В том февральском инциденте участвовали примерно полста рпонге. Они физически не могли бы съесть всех убитых там мусульман.
- Не играйте в слова! - ответил канадец, - Какая разница, съели они всех или не всех?
- Я просто стремлюсь к точным формулировкам, - сказал Варлок, - теперь дальше, вы упустили важный момент: в том конфликте рпонге сражались на стороне флота США, вытеснявшего яванских боевиков-исламистов с американской территории Тутуила. В репортаже CNN об этом говорилось. Посмотрите в видео-архиве, если не верите.
- Да, я знаю, - Ричард Уоткин кивнул, - но это не снимает остроту ситуации сейчас.
- Острота ситуации, майор, это ваша проблема, а не моя. И вы не можете предъявлять претензии ко мне по поводу высадки здесь на дамбе союзников флота США.
- Черт побери! При чем тут временные февральские союзы флота США!?
- Не знаю, - ответил мэр, - был это временный союз или длительный, но данное племя морских номадов восточно-андаманской расы, как их назвало CNN в том репортаже, находится на Тинтунге абсолютно правомерно. Так что не надо устраивать скандал.
- Мистер Ксиан, не пытайтесь представить дело так, будто это вас не касается!
- Майор, что вы от меня хотите в данной ситуации?
- Я требую разумного содействия! – ответил канадский майор.
- Содействия в чем?
- В обеспечении правопорядка и безопасности. Это моя работа, и у меня есть мандат с полицейскими полномочиями на атолле Тинтунг.
- Ну, так работайте, майор. Обеспечивайте правопорядок и безопасность.
Канадский майор выдохнул сквозь зубы, и покачал головой.
- Я стараюсь помочь вам урегулировать отношения с соседями, и мне казалось, что мы достигли успехов. Вроде бы, вы о чем-то договорились с мусульманскими лидерами. А сейчас вы содействуете провокаторам. Рпонге, какими бы дикими они не были, явно не идиоты, и понимают, какой будет реакция мусульман. Я уверен, что рпонге запаслись оружием, и если срочно не провести их разоружение, то скоро начнется стрельба.
- А мусульман-мигрантов вы уже разоружили? - лениво поинтересовался Варлок.
- Черт возьми! – буркнул канадец, - Не надо требовать от меня невозможного!
- Мне от вас вообще ничего не надо майор. Это вам чего-то надо. Так скажите: чего?
- Хорошо, мистер Ксиан. Прямой вопрос – прямой ответ. Я официально прошу вашего содействия при обыске плавучего поселка рпонге на предмет изъятия оружия. В свою очередь, я обещаю свое содействие в получении для вас гарантий от майора Мустафы, который примет командование после завершения ротации миротворческих сил.
- Гарантий чего, мистер Уоткин?
- Гарантий того, что пакистанский батальон не вмешается в городские дела Лантона.
После этой фразы канадца (произнесенной тем неуверенным тоном, который выдает природно-честных людей, когда им приходится врать по долгу службы), Варлок очень выразительно выплюнул окурок сигары в воду, и пояснил:
- Можете сделать то же самое со своими хлопотами о гарантиях.
- Значит, вы мне отказываете?
- Нет, я не отказываю, но не вступаю в сделки. Мне от вас ничего не надо, а от майора Мустафы - тем более. С ним я не собираюсь даже знакомиться.
- Я думаю, - сказал Уоткин, - что лучше вам, все же, познакомиться с ним. Сейчас есть удачный повод: майор Мустафа хочет лично проверить этот подозрительный объект, а поскольку вы готовы помочь, возникает почва для взаимного доверия.
- Этот вариант не обсуждается, - отрезал Варлок, - вы официально представляете здесь миротворческие силы ООН, а пакистанцы не предусмотрены договором, подписанным между вашим начальством и нашим правительством.
Канадский майор вздохнул и развел руками.
- Есть решение военно-штабного комитета Совбеза ООН по смене личного состава.
- А мне плевать. Я готов содействовать вам, но в группе, которая займется обыском, не должно быть ни одного пакистанца. А если вас не устраивает мое условие, то решайте проблему без меня, и все последствия для себя и своих людей, расхлебывайте сами.
- Какие последствия? - насторожился Уоткин.
- Все последствия, - повторил Варлок, и добавил, - уточнять этот пункт я не буду.
- Хорошо, мистер Ксиан. В группе будут только мои люди. Вопрос: когда?
- Сейчас. Мы едем немедленно, а ваши люди пусть приезжают через четверть часа.
- Гм… - произнес канадец, - вот теперь я точно не верю, что вы не имеете отношения к провокации с этим плавучим поселком.
- А мне плевать, во что вы верите. Мы едем или нет?
- Мы едем. Садитесь в катер, мистер Ксиан.
…
Тот же день, 21 сентября, на заходе солнца.
Опорный пункт миротворцев ООН на северном въезде дамбы.
Капитан Бэбкок умел узнавать знакомых людей по шагам. Вот и сейчас он начал рапорт примерно на секунду раньше, чем мог увидеть, кто именно входит в открывающуюся дверь командирского кабинета.
- …Добрый вечер, сэр. За время моего дежурства особых происшествий нет. Получено одиннадцать электронных писем для вас и два телекса с пометкой «срочно». Это все.
- Ясно, Чак, - майор Уоткин шлепнулся в жесткое кресло, - Я смотрю, у тебя тут ведро горячего свежего кофе.
- Всего два с половиной литра, Рич. До ведра не дотягивает.
- Маленькое ведро, - сам себя поправил майор, наполняя одноразовый стаканчик из объемистого чайника (играющего роль кофеварки).
- Прошел слух, - сказал капитан, - что в поселке десантников - рпонге все чисто.
- Десантников? – переспросил Уоткин.
- Шутка такая, - пояснил капитан Бэбкок, - эти номады-каннибалы со своим плавучим поселком из катамаранов очень похожи на роту коммандос.
- Знаешь что, Чак… - произнес майор, задумчиво размешивая сахар в кофе.
- Что, Рич?
- Мы в жопе, вот что! Да, в поселке рпонге все чисто. Там не то, что огнестрельного оружия, там нет даже ни одного лезвия длиннее пяти дюймов!
- Ясно, - отреагировал капитан, - Они готовились к тому, что будет обыск.
Майор Уоткин вытащил из стаканчика палочку-мешалку и с треском переломил ее в пальцах, потом выругался сквозь зубы, и ответил:
- Они много к чему готовились, Чак. И они действительно десантники. Все эти парни и девчонки рпонге будто отсортированы, как элитные овчарки на собачьей выставке!
- Эх, смыться бы отсюда, пока не началось… - уныло протянул Бэбкок.
- Хватит! – майор хлопнул ладонью по столу, - Я понимаю, Чак, что ты прав, но если постоянно говорить о том, что надо смываться, то доведешь личный состав до паники.
- Все, я уже молчу об этом, - сказал капитан.
Уоткин скривился и махнул рукой.
- Ладно, Чак. Скажи, что в там в срочной почте? Ты говорил: два телекса.
- Да. Первый: про Науру. Там ночью потерпел крушение JL-400…
- Я уже в курсе, Чак. Это сообщали утром.
- Нет, командир, я думаю, ты не в курсе. Дело не в самом крушении, а в том, что этот долбанный JL-400 рухнул, как топор с высоты сто футов на середину полосы. И еще топливо детонировало, тонн тридцать, наверное. Аэродрома Науру больше нет.
- Вот это действительно хреново, - произнес майор, - а в телексе что-нибудь говорится насчет примерной длительности перебоя в снабжении?
- Нет, Рич. Там говорится, что над проблемой работают. Но я посмотрел TV…
- Ну, Чак, выкладывай, не тяни!
- Я не тяну, просто, у меня в голове не укладывается. Понимаешь: янки, через которых только и возможно теперь снабжение, говорят, что у них нет технической возможности обслуживать транзит грузов OCEFOR. Будто бы, оба аэродрома янки на Маршалловых островах, и все аэродромы Гавайев перегружены… В общем, они забили на нас болт.
- Вот, дерьмо… - тут майор снова хлопнул по столу, - …А что во втором телексе?
- Во втором телексе, Рич, нам предписано проявлять особую внимательность в связи с директивой Верховного суда Меганезии относительно религии.
- Что за директива, Чак?
- Вот, я распечатал. Она короткая.
- Директива… - пробурчал майор, подтянув к себе лист распечатки.
*** 17 сентября 2 года Хартии. Директива Верховного суда Меганезии ***
Верховный суд рассмотрел заявления жителей – не граждан, о случаях принуждения к чужим религиозным правилам (запретам и предписаниям) на атолле Тинтунг и острове Науру. По смыслу Великой Хартии, суд сформулировал следующую общую директиву:
На территории и в акватории Меганезии запрещается распространение и демонстрация политических и религиозных убеждений, требующих ограничить свободу жителей сверх ограничений, записанных в Великой Хартии или следующих из нее. Любые покушения такого рода, в т.ч. соучастие в ассоциации с подобными целями – это попытка учредить государство. Она должна пресекаться высшей мерой гуманитарной самозащиты.
Директива есть руководство к действию для полицейских и военных подразделений.
Подписи судей: Глип Малколм (по рейтингу). Уитни Мнгва, Амели Ломо (по жребию).
***
Уоткин отложил листок в сторону, и посмотрел на капитана.
- Ты уже выяснил, насколько это серьезно?
- Это чертовски серьезно, Рич. Яйцеголовые всезнайки на верхушке ООН облажались! Понимаешь, они думали, что главный в Меганезии - координатор Накамура, и если его прижать, то дело сделано. А оказалось, что Верховный суд главнее, и теми бумажками, которые подписал Накамура, теперь можно подтереть жопу, и выкинуть в сортир.
- А ты не перебарщиваешь с оценками?
- Ни вот столечко не перебарщиваю! - Бэбкок изобразил миллиметровый зазор между пальцами, и продолжил, - Нет ничего нового под Луной! В 1957 году в Красном Китае объявили кампанию «Пусть расцветают сто цветов», разрешили политические клубы и критику режима, за полгода выявили всех оппозиционных лидеров и сочувствующих. А потом - «Большой скачок», и всех неблагонадежных - в трудовые лагеря. Там погибло больше людей, чем во Второй мировой войне. Хлоп - и нет никакой оппозиции! И, мне кажется, этот JL-400 на Науру не случайно упал и раздолбал полосу.
Майор побарабанил пальцами по столу.
- Чак, ты думаешь, ты самый умный, что это знаешь?
- А ты думаешь, Рич, что самые умные сидят в офисе ООН? Они там ни хрена не видят! Посмотри на мэра Лантона! Думаешь, он будет жевать сопли, и ждать, пока мы уйдем, и пакистанцы, плюнув на право частной собственности, захватят все башни Лантона?
- Это вряд ли, - признал Уоткин, - но у Ксиана нет ни бойцов, ни оружия. Он не может воевать, поэтому хитрит, торгуется с мусульманскими лидерами относительно условий капитуляции, а параллельно занимается саботажем. Хотя, непонятно, на что он надеется. Допустим, эти рпонге - скрытые коммандос, но их всего рота, и у них тоже нет оружия. Возможно, несколько пистолет-пулеметов лежат в тайниках, не замеченных при обыске, но это не меняет дела. У мусульман на моту Мотуко и на моту Катава, как минимум, по тысяче вооруженных боевиков. Плюс батальон пакистанцев. А что на другой стороне? Береговая охрана Лантона и эти ребята, рпонге. В сумме бойцов триста, не больше.
- Эй, - тихо произнес капитан, - ты уверен, что не больше?
- Нет, черт возьми! Я ни в чем не уверен, кроме одного: нас подставляют! Мусульмане радуются, что враг безоружен, и можно распространить свой долбанный шариат на этот новый поселок. А мы будем крайними. Вот в чем самое дерьмо, Чак!
Капитан Бэбкок вздохнул, почесал обеими пятернями небритые щеки, и предложил:
- Рич, а давай, подставим пакистанцев.
- Что? – переспросил майор.
- Я говорю: подставим этих ублюдков. Ведь мусульмане будут что-то делать, и чего-то ожидать от нас. А мы в ключевой момент поведем себя совсем не так, как они думают.
- Вот это интересно, Чак, - негромко сказал Уоткин, - давай-ка подумаем предметно. У мусульман тактика всегда одинакова. Сначала они зашлют шпиона в чужой поселок, и выяснят, что там, в общих чертах. Потом зашлют провокатора, чтобы создать повод. А следующий ход - шумная массовка, под ее прикрытием работают боевики. Тогда будет поздно что-то делать. Нам надо опередить события, чтобы к этому моменту все дерьмо доставалось пакистанцам. Но, вот чертова проблема: в нашей последней роте есть два мусульманина: рядовой Башир и рядовой Анвар, из взвода технического обеспечения.
- Ты им не доверяешь? – спросил капитан.
- А ты подумай: как можно доверять мусульманам в такой ситуации? Вижу, ты понял. Короче говоря: вызови их обоих, пусть собираются, и завтра едут на моту Мотуко для подготовки тыловых объектов морского порта и аэродрома к сдаче пакистанской роте снабжения. Остальных наших убираем с моту Мотуко и моту Катава. Завтра все, кроме Башира и Анвара, должны быть здесь, на моту Вале. Это твоя задача, ясно?
- Да, ясно.
- Вот и хорошо. А я займусь бюрократией, которая кое-кому нарушит планы.
…
Ровно в 12 часов следующего дня (22 сентября) в оперативный журнал канадского миротворческого батальона при смене дежурства был подшит такой документ.
*** Служебный аудио-протокол №04/0809-CPM (текстовая расшифровка) ***
Место составления: база миротворческих сил ООН на моту Вале. Участники:
Капитан Бэбкок (заместитель командира канадского контингента).
Рядовой Анвар (рядовой канадского контингента).
Рядовой Башир (рядовой канадского контингента).
*
Дата 22 сентября. Время 08:29 – 8:42.
Капитан Бэбкок: Ну, я слушаю.
Рядовой Анвар: Сэр, почему нас отправляют на Мотуко, а остальных выводят сюда?
Капитан Бэбкок: Потому, что на моту Мотуко есть работа для двух служащих вашего профиля. Какие у вас вопросы по этой работе?
Рядовой Башир: Сэр, это потому, что мы двое мусульмане, да?
Капитан Бэбкок: Вы задали вопрос не по работе, рядовой.
Рядовой Башир: Простите, сэр, но это вопрос по работе. Мы под подозрением, да?
Капитан Бэбкок: Если даже вы под подозрением, рядовой, это совсем не отменяет вашу обязанность исполнять приказы командования. Через 50 минут вы оба должны быть на моту Мотуко, и помогать пакистанским коллегам по технической логистике.
Рядовой Анвар: Но, сэр, командование не может дискриминировать нас из-за религии!
Капитан Бэбкок: Рядовой Анвар, вы написали жалобу в штаб Океанийской миссии ООН относительно притеснения миротворцев-мусульман в батальоне майора Уоткина?
Рядовой Анвар: Нет, сэр! Я бы не хотел выносить это из батальона наверх.
Капитан Бэбкок: А вы, рядовой Башир, написали такую жалобу?
Рядовой Башир: Нет, сэр! Я тоже считаю, что жаловаться наверх, это неправильно.
Рядовой Анвар: Сэр, мы хотели бы поговорить с майором и все объяснить ему.
Капитан Бэбкок: Майор занят, и поручил это дело мне. А я сторонник дисциплины. Вы считаете, что майор дискриминирует вас, как мусульман? Да или нет?
Рядовой Анвар: Мы уже сказали свое мнение, сэр…
Капитан Бэбкок: Рядовой! Я задал вам вопрос! Отвечайте: да или нет?
Рядовой Анвар: Да сэр. Мой ответ: да.
Капитан Бэбкок: Вот теперь ясно и четко. А ваш ответ?
Рядовой Башир: Да, сэр. Но, не хотелось бы жаловаться наверх…
Капитан Бэбкок: Тогда, согласно инструкции комитета по подержанию мира, я обязан выдать вам такие анкеты-заявления о нарушении религиозных прав мусульман. Тут 30 вопросов, и ваша задача: поставить в каждом окошке «да» или «нет». Внизу вы можете изложить дополнительные нарушения, допущенные по отношению к вам. У вас 10 минут на заполнение анкет. А потом отправляйтесь работать на Мотуко, согласно приказу.
Рядовой Анвар: Но, сэр, анкета не про то. Пять перерывов для намаза, радио-трансляция призывов муэдзина, халяльное мясо, молельный коврик. Нам ничего этого не нужно!
Рядовой Башир: Мы мусульмане, но не фанатики. И мы такие же канадцы, как вы, сэр!
Капитан Бэбкок: Молчать! Есть инструкции комитета ООН по подержанию мира. Там предписан строгий порядок рассмотрения жалоб мусульман на дискриминацию. Ваша обязанность: выполнять инструкцию. Через 10 минут анкеты должны лежать на столе, заполненные и подписанные вами с указанием даты и времени. Если вы откажетесь - я арестую вас за мятеж. Время пошло! Кругом… Марш!
*
Конец аудио-протокола.
***
Вот такой образец внутриармейской толерантности.
Но, главные события начались на следующий день.
…
*18. Партизанская авиация в действии.
23 сентября 2 г.х. Рассвет. Атолл Тинтунг. Моту Вале. Канадский блок-пост.
С контрольной вышки хорошо просматривалась вся дамба Вале - Мотуко. На дамбе, одиноко лежал труп. А плавучего поселка рпонге не было – будто испарился. А около причальных платформ в бухте Лантона (которая тоже хорошо просматривалась) очень сильно убавилось количество сампанов. Из нескольких дюжин остались штук пять.
- Докладывай, лейтенант, - буркнул майор Уоткин, опустив бинокль.
- В общем, - начал лейтенант Черри, - к нам на дежурный телефон позвонил локальный судья, и сказал, что по его приказу на дамбе ночью расстреляли исламского мигранта, который хотел что-то поджечь по мотивам вероучения.
- Какой локальный судья? – спросил майор.
- Судья поселка рпонге. Я не разобрал, как его зовут. Язык у них непривычный. Еще он сказал, что все рпонге на своих катамаранах ушли на моту Вале, в целях безопасности.
- Ясно. А пакистанцы и мигранты уже знают?
- Я не в курсе, сэр. Сразу после звонка этого судьи, я пошел будить вас.
- Ясно, - снова произнес майор Уоткин, - придется звонить майору Мустафе, иначе нас неправильно поймут.
- Простите, сэр, а если вы позвоните, то нас правильно поймут?
- Ответ: нет, лейтенант. Нас все равно поймут неправильно. И, в любом случае, мы на единственном сухопутном пути с Мотуко к Вале, куда эвакуировались рпонге. Мы должны ожидать нападения на опорный пункт. Поэтому - объявляй боевую тревогу.
…
23 сентября. 8:30.
Перед началом разговора, майор Уоткин надел темные очки, чтобы пакистанец не мог рассмотреть выражение глаз. А что? У северян бывает конъюнктивит от тропического солнца. Достоверная отговорка. Мустафа, конечно, сразу понял и про отговорку, и про действительную причину появления темных очков на лице канадского коллеги.
- Я вам не очень-то нравлюсь, мистер Уоткин, но по службе мы должны как-то строить взаимодействие, чтобы решать поставленные задачи. Сейчас возникла такая проблема, которую надо решить общими усилиями. Вы знаете, что убит мусульманин, случайно проходивший по дамбе мимо нелегального поселка дикарей - рпонге?
- Я знаю, - медленно ответил канадец, - что этот мусульманин не проходил мимо, а зашел в поселок и что-то поджог. И кстати, поселок, легальный. А этот мусульманин нарушил действующую здесь хартию, и был за это казнен по приговору локального суда, в соответствии с директивами меганезийского верховного суда.
- Вы одобряете эту казнь? – быстро спросил Мустафа.
- Я просто уточняю обстоятельства происшествия, - холодно ответил Уоткин.
Мустафа внимательно посмотрел в лицо канадского майора, будто пытался разглядеть выражение глаз за тонированным барьером солнцезащитных очков.
- Проблема в том, мистер Уоткин, что очень трудно убедить мусульман воздержаться от справедливого возмездия за это убийство. А убийцы, как вам известно, бежали из своего нелегального поселка, и спрятались на моту Вале, в Лантоне. Значит, мстители пойдут по дамбе в Лантон, и им потребуется пройти через ваш блок-пост.
- В начале, - заметил канадец, - им потребуется пройти через ваш блок-пост на южном конце дамбы, на моту Мотуко. Мы оборудовали южный блок-пост по всем правилам, и передали вашему батальону. Я не вижу проблем сдержать там обыкновенную толпу.
- Мы не сможем этого сделать, - сказал пакистанец.
- Не сможете? Иначе говоря, мистер Мустафа, вы отказываетесь выполнять свою часть работы, я правильно понял?
- Мы не можем стрелять в мирное шествие, мистер Уоткин. Мы не имеем на это права.
Канадский майор похлопал ладонью по столу.
- Минутку! Это мирное шествие или мстители?
- Это мирное шествие, требующее справедливого возмездия. И, пока такое шествие не совершает актов насилия, мы обязаны считать его мирным, и не имеем права применять оружие. У вас, мистер Уоткин, та же ситуация. Вы не имеете права применять оружие против мирного шествия, идущего через ваш блок-пост. Если в Лантоне шествие начнет самосуд, то оно перестанет быть мирным, вы понимаете?
- Пока не понимаю.
- Я поясню, мистер Уоткин. В критической ситуации, подтвержденной компетентными офицерами, мы имеем право, для спасения людей, нарушить права частного владения, и взять под контроль жилые объекты города Лантон.
- Я услышал ваше мнение, мистер Мустафа, а свои выводы я сделаю сам.
- Но, - сказал пакистанец, - нам надо согласовать вопрос о неприменении оружия.
- Я не буду применять оружие, - медленно произнес канадец, - если у меня не возникнет оснований его применять.
- Хотелось бы услышать прямой ответ, - сказал Мустафа, - я спрашиваю не просто так, а потому, что люди обеспокоены приготовлениями на вашем блок-посту. Вы развернули стрелковые точки так, будто готовитесь к отражению атаки противника на дамбе.
- Это мера предосторожности, - сказал Уоткин, и надавил клавишу селектора, - капитан Бэбкок, лейтенант Черри, лейтенант Дэфф, срочно ко мне!
- Что это значит?! – возмущенно воскликнул Мустафа, вскакивая с места.
Три канадских офицера, мгновенно ввалившиеся в помещение, наоборот, подчеркнуто спокойно расселись за столом. Майор Уоткин положил на стол два листа распечатки, поставил на каждом свою подпись, протянул один экземпляр пакистанцу, и произнес:
- Коллеги! Как мы и подозревали, и мне только что сообщил майор Мустафа, на моту Мотуко сформировалась вооруженная террористическая структура. Атака террористов возможна в ближайшие часы, поэтому, я отдал письменный приказ командиру отряда пакистанских миротворцев провести на Мотуко сквозные обыски… Мистер Мустафа, пожалуйста, для порядка, распишитесь в получении на втором экземпляре приказа.
- У вас нет права принимать такие решения! – возразил пакистанец.
- Вы можете подать на меня жалобу, - невозмутимо ответил канадский майор, - но, до завершения ротации, я остаюсь командующим силами ООН на Тинтунге, и вы обязаны выполнять мои приказы. Так что, распишитесь и исполняйте. Обратите внимание, что обыски следует начать через час после получения приказа. Это важно. Рапортовать о количестве изъятых единиц оружия следует каждые полчаса, а о столкновениях в ходе операции должны поступать немедленные рапорты. Вы меня поняли?
- Майор Уоткин! Я отказываюсь это исполнять, поскольку это противоречат основным задачам Океанийской Миссии ООН и нашего контингента на Тинтунге!
- Ваш ответ понятен, мистер Мустафа. Но, в получении приказа, все же, распишитесь.
- Идите к дьяволу! Я уезжаю!
- Арестуйте его, - распорядился канадский майор, - и не забудьте обыскать. Средства связи, оружие и все бумаги передайте мне после составления реестра.
- Что!!!... - начал пакистанец, но Уоткин лаконично добавил:
- Дэфф, заткни его!
- Готово, - отрапортовал через полсекунды дюжий лейтенант, потирая кулак.
- Четкая работа, Дэфф, - похвалил майор, глядя на пакистанца, лежащего в нокауте, - а теперь возьми своих парней, обыщи свиту этого субъекта, и их джип тоже. Все средства связи, оружие и бумаги, опять-таки, передай мне после составления реестра.
- А их самих - тоже под замок, вместе с их командиром так? – уточнил лейтенант.
- Нет, они нам не нужны, пусть катятся обратно на своей телеге.
…
23 сентября. 10:00. Одна из причальных платформ в бухте Лантона.
На борту обычного неприметного сампана собралась компания, четыре офицера:
Мэр-разведчик Ксиан-Тзу Варлок,
Командир отряда береговой охраны флит-лейтенант Бокасса,
Командир отряда условных каннибалов-рпонге, штурм-лейтенант Ясон Дасс,
Командир отряда саперов – фридайверов, лейтенант Зебра.
Варлок, наблюдая в бинокль, проводил взглядом джип, уезжающий по дамбе на юг от канадского блок-поста на моту Вале к пакистанскому блок-посту на моту Мотуко, и, с некоторым удивлением произнес:
- Уоткин на деле оказался более находчивым, чем мне казалось. Я ошибся, ребята.
- Я не врубаюсь, - пробурчал лейтенант Зебра, - где ты ошибся? Ты правильно говорил: канадец не даст исламистам зеленый свет через блок-пост на моту Вале. Он и не дал.
- Активно не дал, - уточнил штурм-лейтенант Ясон Дасс, - Прямо, как в кино.
- Дьявол в деталях, - ответил Варлок, - Я предполагал, что Уоткин просто откажет им. А вместо этого - кино, как верно отметил Ясон. Грубое задержание, разоружение и обыск, демонстративное протаскивание пакистанского майора по двору опорного пункта, а в финале, джип с тремя обезоруженными пакистанскими солдатами отпускают назад, в их сектор контроля. Какие идеи: зачем это? Начинаем с младших по рангу.
- Типа с меня? - уточнил лейтенант Зебра, и после кивка Варлока, объявил, - по-моему, Уоткин хотел, чтоб мы это увидели. Он, наверное, знает, что мы наблюдаем за двором. Может, он и про наши жучки догадывается. И он снимает для нас кино про то, как он ненавидит исламистов. А я ему не верю! Ясон точно сказал: все ООН тут работает на исламистов. Этот хитрожопый канадский майор – тоже. Он хочет втереться в доверие, пронюхать, что мы задумали, и подставить. Я думаю, этих канадцев надо первыми…
Зебра замолчал и указал отставленным большим пальцем правой руки в землю (таким жестом древние римляне в Колизее требовали смерти гладиатору). Ясон кивнул в знак солидарности и добавил:
- По ходу, в ООН сделали такой новый род войск: артистов - подсадных уток.
- Упс! – произнес флит-лейтенант Бокасса, пошевелив пальцами над макушкой, - А тот пакистанский майор, по-вашему, тоже артист – подсадная утка?
- Пакистанец? – озадаченно переспросил Зебра.
- Да, пакистанец. Вы верите, что он согласился играть в сцене, где его тащат во двор с разбитой мордой, и пихают в будку на глазах у троих подчиненных? Ну, что?
- Как-то странно, - пробормотал Ясон Дасс, - у них там кастовые табу. Вот, ты голова, Бокасса! Вот где собака порылась! Это для нас сыграть такую сцену не проблема. Ну, получил в морду, и что с того? А для начальника – пакистанца, это ущерб статусу! Не согласился бы майор Мустафа. Вот мое мнение.
- Вот как… - протянул лейтенант Зебра, - …А канадский майор знал, что мы знаем про пакистанские обычаи?
- Майор Уоткин, - ответил Варлок, - мог быть уверен, что я знаю про эти обычаи. И он надеется доказать нам, что теперь на ножах с пакистанским отрядом.
- Мэр Ксиан, ты что, веришь этому канадскому оффи? - изумился сапер-фридайвер.
- Нет, Зебра, я ему не верю. Но сейчас без нас ему не спасти свою жопу. Потом Уоткин предаст нас, если у него будет такая возможность, но сейчас он хочет дружить.
- Пусть он и его люди дружат с рыбами на дне, - откликнулся Ясон Дасс и повернулся к Варлоку, - скажи, команданте, сколько канадских «голубых касок» должны остаться в живых по программе операции?
Мэр-разведчик прикурил сигару «Captain Nemo», и немного удивленно ответил:
- По программе должны погибнуть не менее пяти канадских единиц. Ты же это читал.
- Да. Я читал и помню, сколько должно обязательно погибнуть. Но мой вопрос другой: сколько еще канадских единиц может погибнуть без ущерба для целей программы?
- Хочешь руками исламистов убить побольше канадцев? – спокойно уточнил Варлок.
- Не канадцев, а оффи, - слегка обиженно поправил Ясон,– хороший оффи - мертвый оффи, ведь так?
- Ясон, пойми вот что. Миротворцев ООН берут не из какого-то оффи-инкубатора, а из национальных армий и полиций. Оффи вызывают простого честного канадского парня Джона, который работал полисменом где-нибудь в Торонто, и вешают ему на уши лапшу, которая выставлена на сайте «UN.ORG». Джон верит, и принимает «голубую каску».
- Ну и дурак, - буркнул лейтенант саперов-фридайверов.
- Зебра, - сказал Варлок, - ты реально хочешь убить этого простого канадского парня из Торонто просто за то, что он не пошевелил мозгами вовремя?
- Ну… - сапер пожал плечами. - …Это война. Или мы - их, или они – нас.
Мэр-разведчик грустно улыбнулся и покачал головой.
- Это хорошая логика в финале сражения, когда отдают приказ на тотальную зачистку. Только, тут сражение другого плана. Я думаю, что мы сражаемся за симпатию соседей, которые могут быть нам полезны. Канадцы - могут. Если благодаря нашим действиям большинство канадцев вернутся домой к родным и близким, а не останутся лежать у дамбы, то это будет наша победа. Но для убедительности сценария, некоторые должны умереть. Только тогда выжившие и их близкие воспримут нас как надежных друзей.
- Херовое начало для дружбы, - пробурчал Зебра.
- Херовое, - согласился Варлок, - но ты сам в начале правильно сказал: мы на войне.
…
23 сентября. Время 11:00. Канадский блок-пост на моту Вале.
Эта площадка у воды, около технологического отверстия в теле дамбы была надежно закрыта от наблюдения, практически, с любой стороны. Удобное место, для отправки боевого пловца на тайное задание. В качестве отправляющего (точнее, провожающего) сейчас выступал капитан Бэбкок, а боевым пловцом был майор Уоткин (уже успевший облачиться в гидрокостюм и надеть акваланг – но маска пока была поднята на лоб, а «торпеда» - акваскутер лежал на площадке). Майор отдавал последние распоряжения.
- Значит, так, Чак. Ротой ты умеешь командовать не хуже меня. Учить не буду. Помни главную тактическую задачу: когда «хабиби» попрут по дамбе, ты должен подпустить поближе, а потом, без всяких предупредительных сигналов, бить на поражение из всех стволов по фронту и касательно по флангам. Не дай им попрыгать с дамбы в воду. Они должны побежать назад, как стадо, и создать затор. Получится вал, который остановит пакистанцев с их бронетехникой. Через это им долго придется продираться на БТРах.
- Мы еще не знаем, какая будет численность толпы, - заметил капитан.
- Мало не покажется, - пообещал майор, - Я видел такой фокус в Йемене, и знаю.
- Ясно. На дамбе пакистанцы сходу не прорвутся, но они могут пройти на катерах через лагуну, и атаковать нас с запада – юго-запада.
- Я так не думаю. О лагуне меганезийцы, наверное, позаботились. Но, если атака будет - используй ПТУРС. А, в случае обстрела со стороны береговой батареи - поджигай все и уводи людей, куда сможешь. Я надеюсь, пакистанцы не применят эту батарею, чтобы не прихлопнуть собственного майора. Но, ничего нельзя исключать. Это ясно?
- Да, ясно.
- …И, вот что еще, - сказал Уоткин, - Не отвечай на телефонные звонки штаба Миссии, иначе поймаешь приказ пропустить исламистов через блок-пост. А так, у тебя мой письменный приказ: избегать радио-контактов, чтобы не дать противнику пеленг для наведения артиллерии. Я оставил в сейфе еще несколько подписанных приказов. Это железное оправдание для тебя и для наших ребят – когда вас спросят.
- Слушай, Рич, ты что, собрался к богу на небеса?
- Спокойно, друг, я всего лишь проявляю предусмотрительность. И, раз уж ты об этом заговорил, если что – передай моей Джуди, что я ее чертовски люблю, а дочке… Ну, я уверен, Джуди сама придумает, что сказать. Но, я надеюсь, что вся эта драматическая лирика не понадобится, если ты своевременно используешь… Что?
- Гелиограф, – ответил капитан.
- Правильно. Гелиограф. Ну, я двинулся. Держись тут.
…
23 сентября. Время 12:00. Лантон. Акватория бухты.
Канадский майор оценил четкость работы меганезийских военных фридайверов. Эти спокойные, техничные ребята, не обремененные аквалангами, встретили его за двести метров до платформы и, сменяя друг друга, эскортировали под водой к хаотичной (как могло показаться) стайке сампанов и любительских яхт у причальной стенки. А потом, вынырнули вместе с «гостем» не на открытой воде, а в затянутом тентом пространстве между поплавками одного из парусных катамаранов. Пространство было достаточно просторным – тент накрывал часть палубы, где стоял столик, а на столике – чайник.
- Присаживайтесь на циновку, мистер Уоткин, - спокойно и даже как-то флегматично предложил мэр Лантона, - свое оборудование можете сложить на полку, слева от вас.
- Оружие тоже? – спросил канадец.
Варлок загадочно улыбнулся.
- Это как хотите. Можете держать пистолет под рукой, если вам так спокойнее.
- Нет, я вам доверяю, - ответил майор, отстегнул кобуру и положил на полку, рядом с буксировщиком, аквалангом, и прочей сбруей.
- Смешно, - продолжая улыбаться, прокомментировал «хозяин площадки».
- Что - смешно, мистер Ксиан?
- Ваша последняя фраза, мистер Уоткин. Как будто, вы думали, что пистолет в кобуре каким-то образом поможет вам в этом месте. И кстати, если бы вы действительно так думали, то молча оставили бы это оружие при себе, как вы оставили нож на ремне на правой голени… Не надо туда тянуться и провоцировать охрану. Пусть нож будет там, ничего особенного. Я говорю сейчас все это не из склонности к чтению лекций, а для обозначения рамок. Вы старались переиграть меня, и тянули время, считая, что у меня первого не выдержат нервы. Дотянули - дальше некуда. Через полчаса у правоверных начнется «намаз-зухр», и выступит шейх Измаил-Бакр, с соответствующим призывом. Дальше, у ваших парней на опорном пункте будет небогатый выбор: или не стрелять и оказаться растерзанными толпой, или стрелять, и оказаться под огнем пакистанской батареи. Если батальон пакистанцев укомплектован стандартно, то там есть минометная батарея. А в оставшейся у вас роте нет минометов. Я не упустил ничего существенного?
- Вы упустили, - ответил канадец, - у нас в будке сидит пакистанский майор Мустафа. И минометный обстрел не лучшим образом скажется на его здоровье.
- Это мелочь, - Варлок махнул рукой, - Мустафа, разумеется, попадет в рай, поскольку погибнет на войне с неверными. Что еще?
- Еще, мистер Ксиан, вы упустили, что за нашим блок-постом начинается ваш город. Я полагаю, мы сейчас в одной лодке, и нам надо сотрудничать.
- Я согласен, - Варлок кивнул, - но только официально, при наличии вашего запроса о содействии. Запрос должен быть в адрес Верховного суда Меганезии.
- Вы, кажется, не поняли, - сказал Уоткин, - ваш город окажется под ударом.
- Я так не думаю, - ответил Варлок.
- А вам не кажется, что вы слишком самонадеянны, мистер Ксиан?
- Нет, не кажется. А вы, майор, все увидите сами. Вам повезет: вы будете единственным выжившим в этом великом сражении между миротворцами разных религий, во имя торжества идеалов Объединенных наций. И благодаря тому, что вы выживете, можно будет сказать, что канадцы победили. Ведь из пакистанцев не выживет никто. Согласно древнеримским канонам, вам бы полагался триумф, но Западный мир деградировал, и в современных условиях, вам, вероятнее всего, придется отвечать на идиотские вопросы говорящих чернильниц из военной прокуратуры…
Майор Уоткин с силой врезал кулаком по настилу палубы.
- Какого черта, Ксиан!?
- Мистер Уоткин, - мягко произнес эксперт-разведчик, - я просто стараюсь находить немного юмора даже в трагических ситуациях. Извините, если я вас этим обидел.
- Э-э… - недоверчиво протянул канадец, который никак не ожидал услышать от своего собеседника извинения, - …Ладно, я тоже погорячился. Проехали. А вас не затруднит просигналить гелиографом на опорный пункт, что я благополучно добрался?
- Это уже сделано в порядке обычного регламента. Наш офицер просигналил вашему офицеру, как только вы прибыли сюда. И получил подтверждение приема сигнала.
- Э-э… Выходит, что для нас гелиограф – экзотика, а для вас – обычное дело?
- Нам, - ответил Варлок, - всю войну приходилось искать и использовать каналы связи, которые не перехватываются системой инфо-шпионажа вашего Альянса.
- Вот, значит, как оно… А этот принцип касается и вооружений тоже?
- Да. Это принцип сильно-асимметричной войны. Он касается всего.
- А! Значит, вот почему военно-контрольная служба ООН подтвердила, что моту Вале демилитаризован, хотя, наверное, тут полно оружия.
- Может быть. И что из того, мистер Уоткин?
- Я вернулся к разговору о сотрудничестве, - пояснил канадский майор, - Вы выдвинули условие: официальный запрос о содействии. Это единственное условие?
Варлок коротко кивнул.
- Да. Единственное. При этом, запрос должен иметь четкие формулировки. Наш суд не оперирует абстракциями. Требуется указать конкретного врага, обрисовать его силы и характер угрозы, которая от него исходит.
- Ладно, мистер Ксиан. Допустим, я подписал запрос в ваш суд. Что дальше?
- Дальше, поскольку дело очевидное, суд моментально выносит постановление, прямой приказ начать боевые действия. Вся процедура уложится в полчаса. Затем, компетентный офицер на месте приступит к ликвидации бандформирования.
Канадский майор недоуменно почесал в затылке.
- А что, если это… Мм… Бандформирование не будет никого атаковать?
- Это к делу не относится, - ответил Варлок, - Будет приказ: ликвидировать, и allez.
- Черт! - буркнул канадец, - тогда может выйти так, что по моей инициативе, ваш флот первым нападет на мусульман. Это будет чертовски плохо выглядеть.
- Ну, мистер Уоткин, по-моему, главное не это, а то, что ваши люди останутся живы.
- Черт! Вы правы, но… Вдруг, это провокация исламских «ультра»?
- Хм-хм… - Варлок качнул головой, - …Вы хотите подождать, чтобы проверить это?
- Черт! Я не хочу рисковать жизнью своих парней, но хотелось бы убедиться в наличии явных, физически выраженных намерений у мусульман, вы понимаете? Иначе можно нарваться на провокацию. Потом, эти ублюдки будут всем тыкать в морду фото своих подстреленных единоверцев, и опять требовать денег и привилегий. И тогда меня, как виновника карнавала, начальство может вообще отдать под суд за эту херню…
- Дело ваше, мистер Уоткин. Но я напоминаю: полчаса уйдет на судебную процедуру и примерно четверть часа – на оперативную подготовку удара по бандформированию.
- …Итого, три четверти часа, - заключил канадский майор, - Чертовски много времени. Может быть, я сейчас заполню бланк, который нужен для обращения в суд, чтобы мне оставалось только поставить подпись и дату?
- Я думаю, это хорошая идея, - одобрил Варлок, взял с полки тонкую пачку бланков и авторучку, и положил перед канадцем, - в трех экземплярах, пожалуйста.
…
23 сентября. Время 14:00. Канадский блок-пост.
Два 50-тонных бульдозера «Caterpillar», бок о бок движущихся по дамбе со стороны пакистанского блок-поста, стали для капитана Бэбкока (и для всей роты) сюрпризом, причем крайне неприятным.
- Сука, ****ь! – произнес капитан, опуская бинокль, - Будь проклят пидорас, который научил этих бесхвостых мартышек водить машину! Дэфф!
- Да, Чак, - откликнулся лейтенант-ирландец.
- Дэфф, быстро перераспредели пулеметчиков вправо! Надо попробовать достать тех ублюдков, которые прячутся за бульдозером, фланговым огнем…
- Ясно, Чак. Сейчас сделаю.
- Так! – продолжил Бэбкок, - Черри, слышишь меня?
- Да, кэп. Какие действия?
- Простые, на хрен, действия! Отправь два расчета с ПТУРС к воротам, и когда вот это дерьмо приблизится на 2500 метров, пусть влепят ракетами по движкам.
- Все понял, кэп, приступаю.
- Давай, давай Черри… Так! Расчет «Dynam», быстро поднялись сюда, вместе со своей машинкой! Занимайте позицию, и готовьтесь работать по внезапным целям. Сейчас я объясню вам, что это значит…
…Бэбкок начал объяснять расчету дюймового автоматического гранатомета «General Dynamic» боевую задачу, так что был занят. Но все же, рефлекторно он успел вовремя отреагировать на приближающийся гудение и откатиться под защиту бронированного корпуса «джипа»… Через секунду взрыв выбил его из реальности, а когда ощущения вернулись, в воздухе уже снова гудело.
- ****ь! – крикнул капитан, - Всем укрыться! Мы под минометным огнем!
- Всем укрыться! – продублировал лейтенант Дэфф...
…
23 сентября. Время 14:15. Борт любительского катамарана в бухте Лантона.
Майор Уоткин, прижимая к уху радиотелефон, рявкнул:
- Чак! Отзывай всех в стационарные укрытия! Не высовывайтесь! - он повернулся к Варлоку, - Мои люди под минометным огнем! Им нужна помощь прямо сейчас!
- ОК, - меганезиец кивнул, - я пойду и решу эту проблему. А вы пока подписывайте экземпляры запроса. Мы договорились?
- Да, - лаконично ответил канадец. Со стороны могло показаться, что этот короткий разговор между двумя офицерами не содержал ни капли эмоций. Утилитарный обмен сообщениями – не более. Но, за эти секунды отношения между канадским майором и меганезийским экспертом-разведчиком резко изменились. Как будто указатели неких виртуальных шкал мгновенно перескочили из сектора «взаимное недоверие на грани враждебности» в сектор «взаимное признание на грани симпатии».
- Работаем, - заключил Варлок и, выйдя под открытое небо, извлек из кармана плоскую трубку wiki-tiki, и четко произнес загадочные слова: «Бабушка хочет мармелада».
…
*19. Маленькая, аккуратная постиндустриальная война.
23 сентября, после полудня. Атолл Тинтунг и окрестности.
Легкий поплавковый штурмовик «SkyEgg» – маленькая «летающая рама» габаритами всего 5x7 метров, способная нести три центнера боевой загрузки – был базовым учебно-боевым самолетом для будущего Народного флота, когда Алюминиевая революция еще только готовилась. Теперь, после летнего перевооружения, они уже перешли в разряд патрульно-полицейских и продвинутых любительских. Они продолжали штамповаться полуавтоматическими фабриками в разных точках Меганезии. В итоге, такие летающие игрушки имелись теперь в каждой авиа-школе, а у многих авиа-резервистов просто в частном владении. Поэтому, для подготовки авиа-удара по противнику на Тинтунге не требовалось никаких сложных мероприятий. Просто, призвать резервистов на атоллах Тепитака, Матара, Онива и Сувароу в архипелаге Кука, на атоллах Токелау-Факаофо и Северное Самоа – Этена, а также на четырех малых островах восточного Самоа, раздать боевые контейнеры, назначить командиров сводных эскадрилий и поставить задачу.
…Приказ на взлет поступил в 13:00, когда на Тинтунге, на моту Мотуко, завершилась послеполуденная молитва «намаз-зухр», и «контингент», нагретый до точки кипения, проповедью шейха Измаил-Бакра, двинулся к дамбе.
…К началу огневого контакта между канадскими и пакистанскими миротворцами, все самолеты меганезийских резервистов находились на рубеже «оперативной зоны». Им оставалось дождаться приказа на атаку, и перестроиться со снижением до ста футов. У пилотов не было проблем с наведением: они видели маркеры целей прямо на стеклах электронных очков – Т-лорнетов. Бортовой компьютер делал за пилота важную часть работы с оружием. Человеку надо было только совместить крестик с маркером, нажать гашетку, и «боевые элементы» уйдут к выбранной точке.
…В 14:30 канадская рота на северном блок-посту у дамбы напоминала стаю землероек, застигнутых непогодой. Каждый боец старался зарыться куда-нибудь, чтобы не получить порцию стальных осколков в организм. Именно поэтому никто из канадцев не заметил момента, когда капсулы с белым фосфором, выстреливаемые очередями из авиационных пушек, упали на пакистанские позиции на моту Мотуко и моту Катава. Только через несколько секунд капитан Бэбкок понял, что минометный огонь прекратился. И тогда он, стараясь минимально выдвигать свою голову из укрытия, оглядел визуально-доступный сектор местности. Судя по внушительным и быстро расползающимся облакам пестрого черно-белого дыма над моту Мотуко и моту Катава, у противника возникли проблемы…
…Тем временем, второй атакующий эшелон «Sky-Egg», вышел на позицию для обстрела дамбы. С блок-поста казалось, что полсотни маленьких самолетов материализовалась над океаном. Они проскочили над дамбой в сторону Мотуко, сверкая тусклыми вспышками выстрелов из пулеметов, а менее, чем через минуту будто растворились в мареве южного горизонта, оставив внизу результаты своего короткого яркого шоу…
…Капитан Бэбкок, глядя в бинокль с верхней площадки опорного пункта на длинную, широкую дугу бетонки, на всей протяженности заваленную сотнями человеческих тел, кажущихся призрачными из-за оседающего облака белой известковой пыли, негромко протянул:
- ...Fucking Holy Shit. Вот так повоевали…
- Что это, сэр? – не веря своим глазам, прошептал молодой парень, сержант, только что поднявшийся по трапу на площадку.
- Это просто фронтовой авиа-налет, Пэтти. На Второй мировой войне такое никого не удивляло. Можешь посмотреть кинохроники. Теперь, кажется, эта мода возвращается.
- Вы шутите, сэр?
- Нет, Пэтти, какие тут, к дьяволу, шутки. Ладно. Докладывай обстановку в роте.
- Да, сэр. У нас потери. Семь убитых, пять тяжело раненых, и одиннадцать с легкими ранениями и травмами.
– Вот, чертова жизнь, - тихо произнес Бэбкок, и в этот момент в наушнике пискнуло.
Послышался голос майора Уоткина:
- Чак! Внимание! Во-первых, пусть раненых отправят в меганезийский госпиталь. Там условия уж точно лучше, чем у нас в полевом лазарете. Во-вторых, растолкай парней, и готовьте контрнаступление. У меганезийцев есть ребята, которые умеют обращаться с карьерными бульдозерами. Они появятся у тебя через полчаса. Твоя задача дать им все инструменты, или что там им понадобится. Они развернут эти железки мордами на юг. Получится прикрытие для контрнаступления. Ты это уже видел с обратной стороны.
- Какое контрнаступление, Рич? - удивился капитан.
- Наше контрнаступление, Чак. Надо взять под контроль узлы логистики моту Мотуко: старый порт в лагуне, новый океанский порт, и аэродром. Вы войдете туда по дамбе с северо-восточного выступа, а я с танковым звеном высажусь на северо-западе.
- Тут есть танки? – с еще большим удивлением переспросил Бэбкок.
- Да, есть. Маленькие, вроде старых японских. Ты их ни с чем не спутаешь. И запомни главное. Меганезийцы будут делать там много неприятных вещей. Не вмешивайся.
- Э… Мы не должны мешать меганезийцам делать то, что они собираются делать?
- Да, - подтвердил майор, - Ты все верно понял. Теперь скажи: сколько наших?..
- Семеро, - ответил капитан.
- Так… - майор сделал паузу, - Похорони их по морскому обычаю. К востоку от дамбы большие глубины. Это нормально. Несколько слов из библии и винтовочный залп. Ты успеешь это сделать до прибытия тех двух нези, которые разбираются в бульдозерах.
- Да, Рич, я успею.
- Так… - повторил Уоткин, - А потом вперед. О начале контрнаступления - доложишь.
…И началось…
…
Атолл Тинтунг, 23 сентября, 16:30. Южный сектор лагуны Тинтунга.
Берег залива моту Мотуко, открытый в лагуну, напоминал сейчас какой-нибудь из калифорнийских пляжей Малибу. Яркая молодежная тусовка, музыка, танцы, и бравые спасатели в униформе с разноцветными эмблемами. Несколько портил картину бурый жирный дым, полупрозрачные языки которого периодически наползали на пляж. Если заранее не знать, то и не скажешь, что эти ребята только что были в бою. Или скорее на «зачистке территории». Четыре молодых персонажа: монументальный негр, карибская мулатка и два панка - тинэйджера, сидели полураздетые у самой кромки воды и курили самокрутку, одну на всех, передавая ее по кругу.
Ксиан Тзу Варлок, подошел поближе, и потянул носом.
- Травку пыхаем, бойцы?
- Так точно, камрад мэр, - ответил негр, - штурм-лейт Дасс разрешил, для рекреации, поскольку мы испытали сверхъестественную нагрузку на нервную систему.
- Сверхнормативную нагрузку, - поправила мулатка.
- Сверх-сверх-сверх, - авторитетно добавил один тинэйджер-панк.
- Сверх облаков, сверх галактик, сверх черных дыр, - поддержал его второй панк.
- Сверх черных дыр… - повторила за ним мулатка, и отняла у него самокрутку.
- Мы заводили простреленные бульдозеры, - сказал негр, - а потом ехали, прикинь?
- Никаких возражений, - ответил Варлок, - но, я бы хотел украсть у вас Виолету.
- Мэр Ксиан, - сказала мулатка, - я сейчас по-любому за штурвал не сяду. Я пыхнула, а рулить после этого – занятие для камикадзе.
- А по-моему, ты адекватна, - возразил он.
- Это если поболтать или поплясать, - пояснила она, - а если сложная работа, то…
- …А если постучать клавишами на блоге? – поинтересовался Варлок.
- Это я тоже могу. А зачем именно сейчас?
- Давай, отойдем, и я объясню.
- ОК, - согласилась суб-лейтенант Виолета Риос, и вскочила с грунта.
Они вдвоем подошли к стоявшему на пляже экраноплану с эмблемой мэрии Лантона на боковой панели, и Варлок жестом предложил мулатке сесть в кабину, где на полочке, выдвинутой из заднего сидения, лежал электронный планшет, присоединенный через серебристый тонкий кабель к бортовому компьютеру.
- А зачем этот провод? – спросила она, усаживаясь, - Почему не напрямую к соте?
- Потому, - ответил мэр, - что подключение сейчас через программу-отмычку.
- А-а… И кого ты хакнул, мэр Ксиан?
- Видишь ли, Лета, у майора Ричарда Уоткина есть жена Джуди и дочь Памела 12 лет. На экране блог Памелы. Доступны все записи. Скрытые тоже. Глянь, что там про папу.
- Ты взломал блог 12-летней девчонки!? – возмутилась Виолета Риос.
- Мы на войне, - строго сказал мэр, - Блог - источник info о старшем офицере, который служит в миротворческих силах ООН. И не делай такое несчастное лицо. Мы не будем копаться в интимных тайнах девочки о плюшевых мишках и любимых киноактерах.
- А что мы будем делать, мэр Ксиан?
- Мы будем спасать нервы этой чудесной девочки и ее мамы, которые потеряли связь с майором Уоткином, и опасаются самого худшего. Посмотри: вот открытые записи.
- Хэх…- произнесла Виолета Риос и прочла с экрана, - «Люди! Кто знает что-нибудь о канадских солдатах в Меганезии на Тинтунге – напишите ПОЖАЛУЙСТА».
- Вот, - сказал Варлок,- будет прекрасно, если ты сообщишь Памеле, как обстоят дела. Представь: вы подружитесь. Вы ведь почти ровесницы.
- Ровесницы? Ну, ты задвинул, мэр Ксиан! Мне уже 20, если ты в курсе.
- Ладно, пусть вы не совсем ровесницы, но она хорошая умная девочка, ей почти 13…
- Стоп! А зачем было влезать в ее приватные записи на блоге?
- Так надежнее, - пояснил он, - ты можешь сначала убедиться, что вкусы Памелы не особенно отличаются от твоих, что у вас есть общие интересы…
- А ты так хорошо знаешь мои вкусы? – подозрительно поинтересовалась Риос.
- Знаю, но это к делу не относится. Просто подумай, как будет здорово, если у тебя в Канаде появится подружка, пусть помоложе тебя, но все таки…
- …Тогда, - перебила она, - я не должна читать скрытые записи на ее блоге. Это не по-дружески. И я не могу обещать тебе, что буду рассказывать все о нашей переписке.
- Конечно, - согласился он, - ты будешь рассказывать только то, что захочешь.
- Тогда ладно, мэр Ксиан. Вообще, девчонка вроде что надо. Блин! А где мой элнот?
- Ты на нем сидишь. Я видел его у тебя в заднем кармане шортов.
- Что? А! Точно! Хорошо, что я купила модель «anti-crash»… А где майор Уоткин?
- А вот, - Варлок показал рукой, - видишь, они с капитаном Бэбкоком сидят на капоте «джипа». Кажется, они не очень довольны жизнью, но главное, живы сами.
- Это точно, – согласилась мулатка, - ну, я пошла искать ракурс, чтобы показать этой хорошей девочке Памеле ее папу. Кстати, правда, почему он такой кислый?
- Прежде всего, потому, что у него восемь «упак» в роте.
- Да? А я слышала: семь.
- Еще одного «упак» и одного «хэви» нашли на Мотуко, отдельно, - пояснил Варлок.
- А-а, понятно. Ну, про это я, пожалуй, не буду сообщать Памеле.
…
23 сентября, 19:00. Руины канадского блок поста у северного края Длинной дамбы.
Капитан Бэбкок потормошил майора за плечо.
- Рич, прекрати грузить на себя. Ты же понимаешь: нас подставили.
- Да, - подтвердил Уоткин, - нас подставили. Но, понимаешь, Чак, если бы я не наделал ошибок, наши парни были бы живы.
- Вот что, Рич, - сказал капитан, - когда мы вернемся, я поеду всем сообщать, а не ты.
- Нет, Чак, это моя работа.
- Слушай, Рич, если бы это была просто твоя работа, я бы не лез. Но ты это уже сейчас пропускаешь через все извилины мозгов. А так нельзя. Ты слетишь с катушек.
- А ты? – спросил майор.
- А мне уже все равно. Знаешь, Рич, я тут насмотрелся такого, что мозги остекленели.
Майор Уоткин покачал головой, а потом предложил.
- Давай, выговорись, легче станет.
- Да, пожалуй, - согласился Бэбкок, - в общем, эти четверо нези, которые разбираются в карьерных бульдозерах, развернули машины и поехали по дамбе, опустив ковши. Они отгребали все, что там лежало, налево, и сбрасывали в океан. Мертвых, раненых, без разницы. Что-то попадало под гусеницы… А мы ехали за ними по всему этому. Мне приходилось рявкать на наших парней, чтобы они не раскисли к черту. Потом подошли десантники – рпонге. Я сам не люблю мусульман, но эти… Они убивали вообще всех!
- Ты думаешь, - спросил майор, – это просто нелюбовь к мусульманам?
- Нелюбовь? – капитан хмыкнул, - Нет, бери выше. Зоологическая ненависть!
- Твое мнение понятно. Тогда объясни, почему нези спасли Анвара?
- Рядовой Анвар жив? – удивился Бэбкок.
- Да, Чак. Меганезийцы вытащили его и Башира из-под кучи камней. Увидели рукав униформы с канадской нашивкой, разобрали кучу… Башир был уже мертв, а Анвар оказался живучим парнем. Кстати, у меганезийцев отличная военная медицина…
- Я уже заметил, - сказал капитан, - но эта история не из той обоймы. Меганезийцы не знали, что Анвар мусульманин. Подумаешь, он цветной. Они сами почти все цветные.
- Они знали, - ответил майор Уоткин.
- Вот, дьявольщина… - протянул капитан, - тогда как все объяснить?
- Не знаю. Кажется, мы опять чего-то не понимаем. Кстати, объясни, что случилось с пакистанским майором Мустафой?
Капитан Бэбкок вздохнул и скривил губы.
- Извини, Рич. Понимаешь, после того, как нашу позицию обстреляли из минометов, я зашел в будку, куда мы заперли Мустафу. Просто, проверить. Так, этот ублюдок нагло улыбался: мол, вы мне не можете ни хрена сделать. А я только что застегнул мешки с нашими парнями… Короче, я вытащил пушку и стрельнул Мустафе между глаз, и все. Прибежал лейтенант Черри, и говорит: «О, черт! Надо это оформить военно-полевым судом». Он вспомнил что-то такое из кино. Лейтенант Дэфф сначала предлагал просто бросить пакиса в океан, мол, черт знает, куда делся. Мы обсудили, и поняли, что кто-нибудь из парней наверняка проболтается. И решили это оформить, как говорил Черри.
- Вы мудаки, все трое, - тоскливо произнес майор, - ты хоть понимаешь, что теперь мы виноваты во всем этом дерьме? В расстреле на дамбе, в зачистке поселка, и один дьявол знает, в чем мы еще виноваты!
- То есть как - мы?! – возмутился капитан, - Это ведь сделали нези!
Ричард Уоткин покачал головой.
- Нет, Чак. Есть такой принцип: «кто шляпу стибрил, тот и тетку пришил».
- Что-что?! Какая, в жопу, шляпа?
- Это, - пояснил майор, - из «Пигмалиона» Бернарда Шоу. Классика! Просто, включи голову! Мы почти сто дней рулили на Тинтунге, а нези прикидывались черепашками, втянувшими голову и лапки в панцирь! Они закрылись в стенах своих ПуЛоу, и не мешали нам ни в чем! Они даже стали нам содействовать! Мы хотели, чтобы они начали диалог с мусульманами, и мэр Ксиан согласился. Мы хотели обыскать дикарей-рпонге, и мэр Ксиан все устроил. Как я не догадался, к чему это?..
- Рич, я не понимаю! – воскликнул Бэбкок.
- Что тут понимать, Чак? Все просто, как гвоздь! Мэр Ксиан все это время вел игру, он четко передвигал фишки, и построил такую позицию, в которой мы, уже ослабленные ротацией, оказались между обнаглевшими исламистами и оскорбителями ислама! И я вынужден был официально просить у него силовой помощи против мусульман! Он не оставил мне другого выхода! Мусульмане перестреляли бы нас к чертовой матери!
- Ты действительно официально попросил, чтобы меганезийцы напали на мусульман?
- Да, черт, возьми! А они только этого и ждали! У них все было отрепетировано! Ты же понимаешь: чтобы так быстро убить в полевых условиях десять тысяч человек, нужен детальный план и подготовка! Но со стороны все выглядит так, будто это мы устроили Варфоломеевскую ночь! И расстрел долбанного майора Мустафы - последняя точка в доказательстве того, что этническую чистку провели именно мы, а не меганезийцы.
- Черт… - капитан Бэбкок вздохнул, - и что теперь делать, Рич?
- Не знаю, Чак! Но надо что-то придумать, прежде чем выходить на связь со штабом Тихоокеанской Миссии, иначе мы рискуем надолго угодить за решетку.
…
Атолл Аитутаки (южные острова Кука). 24 сентября, утро.
За полгода, проведенные на атолле Аитутаки в «Западном Сити» (если можно так назвать городок с населением полторы тысячи человек), спецагент Джоан Смит (она же археолог Джоан Смит) перезнакомилась почти со всеми жителями. С кем-то она даже побывала в экспедициях на юг океана, а с кем-то подружилась. Можно сказать, что спецагент Смит научилась неплохо чувствовать социальное настроение, поэтому, когда большая часть молодых резервистов вчера вдруг исчезла, ей стало ясно: скоро произойдет «заваруха».
Пока Смит гадала, где именно это случиться, настало утро 24 сентября, и на E-mail (не обычный, разумеется, а специальный, защищенный дюжиной криптопрограмм) упало сообщение-приказ из Лэнгли:
«Спецагенту Кенгуру - немедленно по получении вылететь на атолл Тинтунг, провести осмотр на месте, составить характеристику ситуации, сформулировать рекомендации, переслать в центр отчет по установленной форме до 19:00 по Гавайскому времени».
Джоан Смит сразу метнулась на южный причал, где была тусовка авиа-рикш, и просто знакомых авиа-любителей, но… На Тинтунг все лететь отказывались: по этому атоллу полиция Конфедерации Меганезия только что объявила «оранжевый уровень угрозы». Теоретически, это не означало жесткого запрета полетов на Тинтунг, это было просто предупреждение: кто полетит – тот, скорее всего, получит проблемы на свою задницу. Лишние проблемы никому были не нужны. А часы тикали. Было 10 утра, через 9 часов надлежало отправить в Лэнгли отчет с фото, а ведь от Аитутаки до Тинтунга 1200 км. Примерно 3 часа на обычном авиа-такси, или 2 часа на чем-то скоростном. Можно за 6 часов долететь на своем, недавно купленном автожире, но это будет экстрим. Джоан поставила границу: «если к полудню ничего не найду - полечу сама». Неизвестно, чем обернулся бы такой ее полет-соло, но ему не суждено было состояться, За полчаса до «границы» к Джоан подошел некий персонаж…
…Это был то ли мексиканец, то ли маори, лет 45 или чуть больше, невысокого роста, худощавый, одетый в джинсы, жилетку и широкополую шляпу. Впрочем, шляпа была заброшена за спину. Персонаж с любопытством глянул на ее плакатик с надписью:
«Мне надо в Лантон. За скорость доплачиваю».
- Хэх! Сеньорита, вы, правда, хотите на Тинтунг прямо сейчас?
- Да, и чем быстрее, тем лучше, - ответила она.
- ОК, - он кивнул, - будем там через два с половиной часа.
- Какой у вас самолет, сеньор...
- …Джерри Маккормак, - ответил персонаж, - а самолет у меня «Фиолетовая молния», реплика японского тримарана-истребителя 1942 года. Посмотрите туда. Видите? Это эстетически безупречная машина. Длинный центральный поплавок придает гармонию, недостижимую для самолетов с лодочным фюзеляжем, или, тем более, с вульгарным поплавком-катамараном. Кстати, в полете я угощаю пассажиров саке.
- А сами вы в полете не?...
- Нет, сеньорита...
- … Джоан Смит.
- Отлично, Джоан! У вас красивое имя. Так вот, я не пью за штурвалом. Это было бы неуважение к благородному саке. Я беру только благородные сорта с легендой, и вам советую. Безымянные саке, это неинтересная рисовая брага, китайская к тому же.
- Я услышала ваше мнение, сеньор Маккормак. А сколько будет стоить полет?
О цене они договорились сходу, без торга, и вот они уже летят на новеньком «военно-морском японце» времен эпической американо-японской войны. Когда они легли на требуемый курс (примерно норд-вест) и набрали высоту, пилот предложил:
- Возьмите с полочки над вашим левым плечом маленький термос. Там саке «Лунная хризантема», довольно редкий сорт с островов Нансей. Говорят, что Рансэцу посвятил символу этого саке свое знаменитое хокку, созданное в конце XVII века:
«Видели все на свете
Мои глаза - и вернулись
К вам, белые хризантемы».
- Я обязательно попробую, - сказала Смит, осторожно налила унцию этого напитка в фаянсовую чашечку, приложенную к термосу, и медленно выпила.
- Что скажете, сеньорита Смит? – полюбопытствовал он.
- Даже не знаю, сеньор Маккормак. Просто, мне понравилось.
- Это уже немало, - заметил он, - попробуйте повторить тест через некоторое время.
- Пожалуй, я так и сделаю, - сказала она, и после паузы, спросила, - вы не в курсе, что случилось на Тинтунге? Почему «оранжевый уровень»?
- Там получен результат эксперимента по интеграции Полинезии и Канады в социум, калькированный с мусульманской части Индостана.
- И какой результат, сеньор Маккормак?
- Ожидаемый, - лаконично ответил пилот.
Выдержав паузу, Джоан Смит призналась.
- Я не в курсе, какой результат там был ожидаемым.
- Убито с десяток канадцев, и с десяток тысяч мусульман, - спокойно сказал он.
- Ничего себе… А почему этого еще нет в TV-новостях?
- Потому, - ответил Маккормак, - что это пока не объявлено новостью.
- А откуда вы об этом знаете? – спросила она.
- Просто, там мой племянник, пилот-резервист командует взводом. Точнее, сейчас он, наверное, уже не командует, а пьет пиво в каком-нибудь лантонском пабе.
Джоан Смит хотела развить тему и задать несколько вопросов о племяннике Джерри Маккормака, но тут запищал ноутбук, принявший новое сообщение-приказ из Лэнгли:
«Спецагенту Кенгуру – не позднее 6:00 25 сентября прибыть на Бора-Бора и провести негласное расследование инцидента в отеле «Pacific-Grand-Palace», переслать в центр протокол расследования по установленной форме до 12:00 по Гавайскому времени».
Тут спецагент Смит не выдержала и выдала вслух короткую рубленную фразу, грубо и цинично характеризующую генезис, гигиену и сексуальную практику начальства.
- О! - произнес Маккормак, - Вы раньше служили в американской морской пехоте?
- Да, было дело… - проворчала Смит, поскольку отрицать это после такого сольного выступления в легко узнаваемом стиле, вряд ли имело смысл.
- Мне кажется, - продолжил он, - что там, в общем, неплохие традиции, но в чем-то они слишком подавляют личность пехотинца. Не думаю, что это разумный подход.
- Черт их знает, - отозвалась она, - а скажите, сеньор Маккормак, какие у вас планы на сегодняшнюю ночь и завтрашний день?
- О! - пилот улыбнулся, - Когда такая очаровательная женщина задает такой вопрос, я мгновенно забываю о каких-то планах, даже если они были.
- Речь идет, - уточнила Смит, - о перелете с Тинтунга на Бора-Бора. Мне надо там быть ранним утром, сразу после рассвета.
- Придется вылететь полтретьего ночи, - невозмутимо сообщил он.
- Понятно, - сказала она, - а что по деньгам?
- Просто, еще одна такая же сумма, как та, о которой мы договорились.
- ОК, сеньор Маккормак, вы меня очень выручили.
- Aita pe-a, - он улыбнулся, - не буду вас больше отвлекать, сеньорита Смит. Если вам захочется еще глоточек саке, наливайте без церемоний.
- Mauru, - поблагодарила она, бросила взгляд на бутылочку, подумав: «возможно, мне понадобится хороший глоток алкоголя», а затем вытащила на экран ноутбука главную страницу поисковой машины «Googol», и набрала в строке-окошке: «Бора-Бора».
*** Googol/ Новости/Бора-Бора ***
* В отеле «Pacific-Grand-Palace» (Бора-Бора), во время съезда «Парламентского клуба Океании» произошла утечка светильного газа. Среди 800 участников есть жертвы.
* На Бора-Бора полиция эвакуировала всех людей из отеля «Pacific-Grand-Palace». Мэр начал расследование того, как токсичный светильный газ попал в кухонную сеть отеля.
* В полиции Бора-Бора считают, что администрация отеля экономила, применяя более дешевый кустарный CO-содержащий светильный газ вместо импортного пропана.
* В госпитале Бора-Бора не сообщают число погибших от газового отравления.
* Мэр Бора-Бора подтвердил, что директора отеля «Pacific-Grand-Palace» скрылись.
* Полиция признала: среди 847 жертв отравления светильным газом, выжили только 22 сотрудника отеля. Среди участников «Парламентского клуба Океании» выживших нет.
***
Спецагент Смит перечитала все сообщения по теме, сопоставила с тем, что услышала от разговорчивого пилота Маккормака, и у нее в голове сложилась вся картина событий. В недрах «миротворческой машины ООН» был создан обыкновенный сценарий:
1. Взятие власти в столице демократически-настроенными повстанцами (мигрантами – мусульманами на Тинтунге).
2. Поддержка демократических преобразований широким кругом жителей периферии (мигрантами – мусульманами в южном Куке - на Раротонга и Мануаэ, в юго-восточном Феникс-Кирибати - на Манра, и в западном секторе Полинезии – на острове Науру),
3. Своевременное вмешательство сил ООН (пакистанских миротворцев).
4. Передача власти национальному собранию (буржуазно-интеллигентской тусовке в элитном отеле на Бора-Бора в Восточной, бывшей французской Полинезии) с целью утверждения Конституции и проведения свободных парламентских выборов.
Накатанная схема, многократно примененная в Африке, Азии и Южной Америке. Но в Меганезии что-то пошло не так.
1. «Демократически-настроенные повстанцы», судя по всему, истреблены.
2. «Широкий круг жителей периферии» куда-то исчез.
3. «Силы ООН», кажется, разбиты.
4. Все претенденты в «национальное собрание» насмерть отравилось газом.
И что характерно: виновных не найти. В истории с газом – администрация отеля сбежала. Наверняка, для остальных инцидентов тоже придуманы виновные, которых не найти.
«Впрочем, - решила Джоан, - там посмотрим, а сейчас надо подумать о легенде: зачем на Тинтунг летит американский археолог доктор Смит? Что она там хочет найти?».
…К моменту приводнения «фиолетовой молнии» Маккормака у одной из причальных платформ в бухте Лантона, легенда «созрела». Археологию здесь интересовали ранние поселения VI века до Новой эры, исчезнувшие задолго до XIII века Новой эры, когда на Острова Кука пришли маори. Вроде бы, складно получилось. Мотивированно.
Тем временем, Маккормак перебросился несколькими фразами на франко-креольском с меганезийским офицером, подъехавшим на мотороллере. Джоан Смит хотела принять участие в общении, но Маккормак вдруг сказал ей:
- Все ОК, сеньорита Смит, встретимся в полтретьего ночи, здесь же,
- Действительно, все ОК, - поддержал его офицер, и снял шлем с лицевым щитком, - я приветствую вас, док Смит, в столице Конфедерации Меганезия.
- Бокасса… - изумленно произнесла она, глядя на этого примерно 30-летнего карибского негра, одетого в униформу инженерного спецназа с нашивками флит-лейтенанта.
- Так точно! – ответил он, - Офицер Эл Бокасса, консультант мэрии атолла Аитутаки по вопросам античной истории. Я ведь еще в конце марта сказал, что буду вашим гидом на период адаптации.
- Э… Да… Но, я думала, что это касается только адаптации на атолле Аитутаки.
- Да, в тот период так и было, но теперь, колесо Фортуны повернулось так, что я буду адаптировать вас и к атоллу Тинтунг тоже. Впрочем, если у вас есть другой гид…
- Э… - снова протянула спецагент, огляделась, и уяснила, что Джерри Маккормак исчез, будто испарился. Остался только его гидроплан, припаркованный у причала.
- У пилота свой бизнес, у гида свой, - невозмутимо прокомментировал Бокасса.
- Вы правы, - согласилась она, подумав, что спецагенту CIA, засвеченному и к тому же частично перевербованному в двойного агента, выбирать не приходится.
- Конечно, я прав, - ответил флит-лейтенант, и похлопал ладонью по коляске своего мотороллера, - садитесь, док Смит, поедем смотреть свежую археологию. Что вас тут интересует в первую очередь?
- Мне поставили задачу: составить характеристику ситуации, выдать рекомендации, и переслать сами понимаете куда, в 7 вечера, - призналась она, устраиваясь в коляске.
Бокасса понимающе кивнул, бросил взгляд в сторону солнца, уже сдвинувшегося на четверть окружности к западному горизонту и предложил:
- Давайте, я вас покатаю по оперативному полю, пока солнечное освещение позволяет сделать хорошие фото, а потом мы вернемся в город и поужинаем.
- Это хорошая идея, - сказала она, - а можно я включу аудиозапись и использую ваши комментарии в своем рапорте?
- Нужно, - поправил Бокасса, - иначе к вам появятся лишние вопросы и недоверие.
Обозначив, таким образом, порядок работы, флит-лейтенант повернул ручку на руле, и мотороллер покатился по мостику с платформы на пляж. Джоан Смит сразу обратила внимание, что мостик совсем свежий. Можно ручаться, что он положен лишь сегодня.
- До сегодняшней заварухи, - пояснил Бокасса, - транспортная инфраструктура города вообще не соприкасалась с внешней сушей.
- Ясно, - она кивнула, - как периметр у белых поселков в Южной Африке, не так ли?
- Нет, образец, это древние китайские деревни-форты. Старое надежное изобретение. А сейчас внимание: впереди вы видите канадский блок-пост и въезд на дамбу. Советую сделать несколько панорамных снимков, я могу специально остановиться.
…Даже отсюда было видно, что блок-посту и опорному пункту (маленькому военному городку) здорово досталось. Легкие сооружения были разворочены взрывами. От двух грузовиков вообще остались только закопченные рамы шасси с обрывками листового металла на месте кузова и кабины. Джоан Смит немедленно задала вопрос:
- Кто обстреливал?
- Пакистанцы из минометов, вот оттуда и оттуда, - ответил Бокасса, и показал рукой в сторону полосок суши виднеющихся на юге и юго-западе, на другой стороне лагуны.
- Пакистанцы? – изумилась она, - Вы хотите сказать: миротворческий батальон?
- Да. Вижу, вы мне не верите. Но, это объективно. Сейчас мы проедем через канадский блок-пост на дамбу. Проехав дамбу, мы попадем на берег моту Мотуко через бывший пакистанский блок-пост, и вы сразу же увидите, кто обстреливал канадцев. Там первая пакистанская минометная батарея. А потом я вам покажу вторую и третью.
- Бокасса, а что с пакистанцами?
- Это вы тоже увидите, - пообещал Бокасса, а потом мотороллер, миновав обугленные обломки шлагбаума, выехал на дамбу.
Здесь нервы спецагента Смит подверглись внезапному испытанию на прочность. Хотя, сначала был тест на догадливость: «в каких случаях бетонная дамба приобретает буро-красный цвет?». Первой мыслью Джоан было: «Кажется, кто-то не пожалел охры, быть может, это как-то защищает бетон от эрозии». Но, уже через полминуты, она обратила внимание на аномальное количество мух и крабов, суетящихся вокруг мелкого мусора. «Кажется, кто-то устроил тут свалку тряпья и пищевых отходов», - подумала Джоан. И только увидев на краю дамбы крупный фрагмент человеческой ноги в рваном башмаке, спецагент сообразила, что здесь лежит, и почему у дамбы такой цвет. Она видела нечто подобное после того, как в Сомали танки генерала Амари вошли в Харгейсу. Танкисты генерала были психопаты и наркоманы, им нравилось проезжать траками по людям.
Когда они проехали «окрашенный» участок дамбы, Бокасса пояснил:
- Это не то, что вы подумали. Просто убрали бульдозерами последствия авиа-налета.
- Проще некуда, - хмуро отозвалась Джоан Смит.
- Да, - согласился он, - а вот впереди пакистанский блок-пост. Я остановлюсь, чтобы вы сделали фото. Обратите внимание: хорошо видно, куда были нацелены минометы. Вот, кстати, пустые контейнеры от мин. Можно посчитать, сколько было выстрелов.
- Я вижу, - отозвалась она, работая с фотокамерой, - все, можно ехать дальше.
Они проехали через остатки блок-поста, изрешеченного пулями, и тут же оказались на огромном пепелище – бывших трущобах. Такую картину спецагент Смит тоже видела раньше – когда работала в Южном Ливане. Это ни с чем не спутаешь.
- Кто бомбил белым фосфором? – спросила она.
- Береговая охрана Лантона, - ответил ей флит-лейтенант, и добавил, - по официальной просьбе командующего миротворческими силами. Такова была обязанность мэра. Есть соглашение о содействии командованию сил ООН в Океании, вы знаете.
- Не могло быть такой официальной просьбы! – решительно возразила Джоан Смит.
- Опять вы мне не верите, - констатировал он, извлек из кармана жилетки прозрачный конверт с отпечатанным бланком внутри и протянул ей, - вот официальный запрос на огневую поддержку, подписанный майором Ричардом Уоткином.
- А я могу поговорить с этим майором? – спросила она.
- Aita pe-a, - ответил Бокасса, - майор Уоткин в городе, мы туда поедем, как только вы скажете, что осмотрели на поле все, что хотели.
Джоан Смит ненадолго задумалась, и решительно выключила диктофон.
- Вот что, мистер Бокасса. Давайте спокойно посидим где-нибудь без посторонних, и обсудим ситуацию. Без протокола.
- Давайте, - согласился он, и через минуту вывел мотороллер к пляжу (тому самому, на котором несколько часов назад была спонтанная гулянка в честь победы).
- Вот с чего я хотела бы начать… - произнесла спецагент Смит, вылезая из коляски и потягиваясь, - …Я хотела бы начать с вашей базовой версии событий.
- С нашей базовой версии событий? – переспросил флит-лейтенант Бокасса, доставая из кармана сигару и зажигалку.
- Да. Я уверена: такая версия есть и, раз вас поставили курировать меня, вы ее знаете.
- Логично, - согласился он, щелкнул зажигалкой и прикурил, - начнем с заложников.
- С заложников? Это что еще?!
- Ну… - произнес Бокасса. флегматично отправляя красивое колечко синеватого дыма в сторону солнца, низко висящего над горизонтом, - …Начнем с того, что среди добрых, трудолюбивых кашмирских мигрантов затесалось несколько деструктивных фигур под руководством шейха Измаил-Бакра...
- Этот шейх сейчас мертв? – перебила спецагент CIA.
Бокасса утвердительно кивнул.
- Разумеется, шейх и все его люди, погибли с криком: «Аллах акбар! Смерть Америке, включая Канаду!». От них остались лишь несколько заряженных, но не примененных, поясов шахидов. Я вам потом передам, если хотите, они на базе береговой охраны.
- Это то, что надо, - сказала она, - я поняла, чем закончил шейх. А с чего он начал?
- Шейх Измаил-Бакр начал с того, что взял в заложники детей. Его мюриды отняли у простых семей мигрантов малолетних детей в возрасте от года до пяти, примерно. На следующем шаге, шейх, применяя угрозы, заставил простых мигрантов участвовать в экстремистских и антиамериканских акциях. А майор, командующий пакистанскими миротворцами, Абдул-Салам Мустафа, встал на сторону шейха. Это объясняется его контактами с тегеранским аятоллой Кази-Феззалом.
- Контакты доказуемые? – снова перебила Джоан Смит.
- Отчасти, да. У нас есть копии переписки Мустафы и Кази-Феззала по факсу.
- Копии настоящие, или?..
- Ну, док Смит… - укоризненно произнес флит-лейтенант.
- Да, извините, мистер Бокасса, я спросила ерунду. А в каком состоянии сейчас этот пакистанский майор Абдул-Салам Мустафа?
- Он расстрелян по приговору канадского военно-полевого суда и похоронен в море.
- Что?! Вот уж точно не верю!
- А зря, - ответил Бокасса, и вытащил из кармана еще один прозрачный конверт.
Ознакомившись с протоколом военно-полевого суда, составленным тремя канадскими офицерами, Джоан впала в некоторое уныние. Бокасса дал ей возможность погрустить немного, а потом авторитетно сообщил:
- Все не так плохо, док Смит. Канадские миротворцы освободили 14 заложников.
- Серьезно? – спросила она.
- Абсолютно серьезно. У нас 14 маленьких кашмирских детей. Медицинский персонал Лантона следит за их здоровьем. К счастью, они практически не пострадали.
- Да, это плюс. А что с родителями этих детей?
- Увы, - Бокасса развел руками, - они погибли при анти-террористической операции.
- Черт… - спецагент Смит вздохнула, - …Это минус. А какие потери у канадцев?
- Восемь погибли, шестеро с тяжелыми ранениями находятся в госпитале, и если я не ошибаюсь, примерно дюжина легко ранены. Они лечатся в амбулаторном режиме.
- А почему канадский контингент не выходит на связь ни по радио, ни по сети?
- Это просто. Исламские диверсанты вывели из строя средства связи.
- Неплохая версия, - оценила спецагент, - И что делать дальше? Нельзя ведь отпустить канадскую роту домой. Они будут болтать языком, потом появятся репортеры…
Бокасса покивал в знак согласия, и сообщил:
- Есть мнение, что данный канадский контингент может продолжать службу на атолле Тинтунг еще полгода. За это время тема утратит актуальность для СМИ.
- Но, - возразила Джоан Смит, - в любом случае придется выдать репортерам не только готовую версию событий, но и какой-то живой контакт.
- А по этому поводу, - ответил он, - имеется реальная история с живыми участниками, специально для прессы. Слушайте. Когда из-за диверсий исламистов канадская рота осталась без связи, 12-летняя Памела, дочка майора Ричарда Уоткина, начала поиски данных через любительские компьютерные сети. Так она познакомилась с 20-летней Виолетой Риос, волонтером береговой охраны Лантона. Эти две девушки почти сразу подружились, и интернет-блог юной Памелы Уоткин стал для родных и близких всей канадской роты единственным источником информации. Такая трогательная дружба, протянувшаяся через океан, но омраченная войной… Вы чувствуете, док Смит.
- Да, - подтвердила спецагент, - пресса это проглотит с удовольствием. Но надо еще показать репортерам натуру. Сам атолл. Конечно, не в таком виде, как сейчас.
Меганезийский флит-лейтенант снова кивнул, щурясь, посмотрел на солнце, будто утопающее в океане, и спросил:
- Вода, как разбавленная кровь, вы видите? Это к перемене погоды. К шторму.
- Я не очень-то верю в народные приметы, - сказала Джоан Смит.
- В данном случае, все четко. К утру, по метеосводке, сюда доберется циклон.
- Циклон… - произнесла она, - …Вот это действительно очень кстати.
…
Циклон достиг Тинтунга на рассвете 25 сентября. По свинцовой поверхности океана беспорядочно гуляли небольшие, но крутые волны, украшенные полосами белой пены. Низкое серое небо истекало то мелкой моросью, то ливневыми потоками. Порывы ветра сгибали стволы пальм. По законам драматического жанра, дождь смывал все следы…
Немного позже, в 8 утра, канадский майор Ричард Уоткин пришел к твердому выводу: командование Специальной Тихоокеанской Миссии ООН, просто сборище кретинов. Вменяемые люди в сложившейся оперативной обстановке не издали бы такой приказ:
«Командующему миротворческим батальоном OCEFOR на Тинтунге – срочно выделить подразделение для охраны рабочего поселка компании UMICON на Раротонга. Срок прибытия подразделения к охраняемому объекту: 15:00, сегодня».
Формально, на Тинтунге действительно был дислоцирован миротворческий батальон, находящийся в процессе завершения ротации (т.е. замены канадского контингента на пакистанский). А фактически, дело обстояло так.
Почти сформировавшийся пакистанский батальон уничтожен полностью.
Последняя канадская рота понесла потери: 8 невосполнимых, 6 тяжелых 11 легких.
Итого в строю осталось 65 бойцов, а из вооружения – только штурмовые винтовки.
Транспортных средств нет вообще никаких. А до Раротонга 1150 км на зюйд-ост.
Так что Майор Уоткин был поставлен перед дилеммой. То ли ответить штабу Миссии «приказ технически невыполним», и получить большой черный минус в безупречный послужной список (да-да, безупречный – в результате расследования, проведенного «американским археологом» Джоан Смит, выяснилось, что майор Уоткин и его люди действовали верно, и проявили отвагу, достойную боевых наград). То ли как-то найти транспорт и отправить один взвод на Раротонга – но ведь еще неясно, что там будет.
Канадец уже начал склоняться к первому решению (и прощайте условно-заслуженные награды), когда в кабинете (в одном из ПуЛоу Лантона, который мэр Ксиан временно выделил канадцам) возникла суб-лейтенант Виолета Риос.
- Aloha, Ричард! Чего печалишься? Опять дебильное начальство загрузило херней?
- Откуда ты знаешь? – проворчал майор, будучи не в состоянии скрыть двойственное отношение к этой нахально-непосредственной 20-летней мулатке. С одной стороны - сетевая подруга дочки, яркий лучик света надежды в информационной тьме, которая окутала позавчера судьбу канадской роты. А с другой стороны - участница «жесткой зачистки». Хотя, если посмотреть на эту другую сторону с военной точки зрения, то выходит, что нези спасли канадскую пехоту, осажденную на северном блок-посту…
- Философствуешь, Ричард? – иронично предположила мулатка.
- Что? - переспросил он, невольно выдав интонацией, что она угадала.
- Философствуешь, говорю. Размышляешь: хорошая я девочка, или плохая?
- Черт… Вообще, как то все сложно.
- Все просто, - возразила Риос, - я не хорошая девочка, и не плохая, а очень плохая. Я заглянула к Бокассе на пункт радио-перехвата, и глянула на новый приказ Миссии.
- Значит, ты в курсе про Раротонга?
- А как же! Короче: мне Бокасса объяснил, что если ты откажешься это выполнять, то потеряешь бонус, и твои парни тоже потеряют бонусы. Херово, ага?
- Ты это к чему? – насторожился канадец.
- К тому, что твоим парням надо лететь, а у меня как раз есть самолет. Договоримся?
- Какой самолет?
- «Маркетти-55». Это итальянский 55-футовый летающий катамаран 1923 года. Первая трансокеанская летающая лодка в истории, прикинь? Он, типа, грузовой, продвинутая реплика. Можно по 25 центнеров хабара напихать в каждый поплавок, итого полста. А личного состава, как я мыслю, можно разместить по десятку в поплавке. Поплавки там длиной примерно как автобус, но узкие, и если напихать больше, то будет тесно.
- Слушай, Виолета, если ты шутишь, то сейчас неудачный момент.
- Ричард, прикинь: я не стала бы стебаться над отцом своей подружки. Я серьезно.
- Гм… А можно посмотреть на этот летающий катамаран?
- Легко, - ответила она, - пошли на стену, его оттуда видно, он у седьмого причала.
…
Действительно, у причала-7 стояла 10-метровая стеклопластиковая яхта-катамаран, похожая на австралийскую «SeaWind-1000» (уже более полувека числящуюся среди наиболее популярных, благодаря хорошему соотношению цена-надежность). Часто владельцы переделывают что-то в исходной модели. Так, у этой яхты топ-бридж был поднят над палубой вдвое против стандарта на боковых панелях-пилонах, а на корме имелась широкая поперечная площадка, выходящая за габариты поплавков. Довольно странная модификация, но яхтсмены вообще любят оригинальничать. И, только зная наперед, можно было понять, что это не яхта, а летающая лодка. Сложенные крылья и хвостовое оперение казались пилонами топ-бриджа и широкой площадкой на корме.
Майор Уоткин помассировал кулаком левую щеку, и признался:
- Красиво смотрится. А ты, правда, готова забросить двадцать парней на Раротонга?
- Да, только пусть твое начальство оплатит топливо по военному стандарту.
- Это как?
- Просто, - пояснила она, - у вас стандартный военный транспорт: C-130 «Hercules» с емкостью баков 35 кубометров. Считай, 30 тонн. Базовая цена 1400 баксов за тонну, а экспедиционный коэффициент 15, итого 630 тысяч баксов.
- Подожди, что еще за экспедиционный коэффициент?
- Плохо у тебя с эрудицией, Ричард. Только без обид, ОК? Короче так: если западные вооруженные силы действуют в недоразвитых регионах, а наш регион вообще самый недоразвитый из недоразвитых, то цены на все расходные материалы умножаются на экспедиционный коэффициент. Я взяла коэффициент для Ближнего Востока и стран Африканского рога. Посмотри в Интернете, если не веришь.
- Наверное, верю, - пробурчал канадец, вспоминая, что слышал нечто в таком роде.
- Вот, - заключила Риос, - с ценой разобрались. Пиши запрос в Миссию, прямо сейчас. Прикинь: надо успеть в операционный день, тогда деньги уже в полдень будут у нас.
- Подожди, Виолета, - сказал майор, - запрос я напишу, это не проблема, но я не хочу делать самоубийц из моих парней.
- За парней не бойся, - веско сказала мичман-пилот, - на Раротонга все спокойно.
- Почему там спокойно?
- Долго объяснять, Ричард. Ты, короче, отправляй запрос, а я пойду ловить Голлума.
- Голлума? – удивился Уоткин, вспомнив жутковатого мини-гуманоида, - Зачем?
- Он мой напарник, вот зачем. Короче: давай начнем работать, время же теряем!
И майор Уоткин согласился, поскольку интуитивно доверял Виолете Риос. Он быстро отправил запрос на оплату топлива, и получил ответ из штаба Миссии: «решение будет принято в ближайший час». Такая формулировка обычно означала, что все будет ОК, и в ожидании этого «ОК», майор начал выбирать бойцов для отдельного подразделения на Раротонга. На Тинтунге обстановка стабилизировалась, и здесь можно оставить парней попроще, а с управлением справится капитан Бэбкок. На Раротонга всякое возможно, и следует брать самых опытных парней, а командиром ехать ему, Ричарду Уоткину.
…
*20. Призрачное колесо рулетки.
25 сентября. От Бора-Бора до Паго-Паго.
Прибыв на прекрасный неповторимый тысячекратно-разрекламированный курортный остров-атолл Бора-Бора, спецагент Смит была разочарована. Возможно, дело было во времени прибытия (экстремально-ранним утром на рассвете), в цели визита (скрытное расследование массовой гибели людей в отеле «Pacific-Grand-Palace») и в усталости. А возможно, Джоан Смит за полгода, проведенные в Полинезии, уже была избалована красивыми атоллами. Тем более, что у Аитутаки, на котором она обосновалась, та же геологическая история, что у Бора-Бора. Тоже коралловый барьер, сформировавшийся вокруг вулканического острова. Конечно, вулканический пик Бора-Бора гораздо выше вулканического холма Аитутаки, но… В общем, Джоан не оценила красоту всемирно-известного курорта Полинезии.
И, расследование сразу пошло наперекосяк. Полисмен-негр, дежуривший у въезда на территорию отеля, оказался дружелюбным и контактным, но без запинки изложил ту версию, которая фигурировала в прессе. Он добавил, что все 847 тел жертв отравления кремированы (да, климат жаркий, а хранить негде), а 22 выживших сотрудника отеля, шокированные трагедией, покинули Бора-Бора (да, их можно понять). Еще, полисмен сообщил, между делом, что старые хозяева срочно продали отель, а новые хозяева уже начали косметический ремонт (да, владельцы меняют интерьер, у них другой стиль).
Сопоставив все это, Джоан Смит уже в 7:00 сделала четкое заключение:
Это спецоперация: оппозиционные лидеры ликвидированы, следы заметены.
…Причем заметены грубо, чтобы внешние спецслужбы поняли, что произошло.
…Однако, поскольку следов вообще не осталось, доказать что-либо невозможно.
Расследовать больше нечего, но спецагент Смит, конечно, не собиралась докладывать о результатах до отчетного часа: полудня. Она строила планы, как использовать три часа, подаренные судьбой. Интуиция подсказывала: нервозная суета только начинается, все худшее еще впереди, и она попросила пилота Джерри Маккормака за дополнительные деньги подождать ее в пабе около гидроаэродрома Ваитапу.
«Вот я молодец, - подумала Джоан, - правда, Джерри не похож на кино-героя: обычная мексиканская внешность, невысокий рост, и возраст 45 с плюсом, но в нем есть что-то этакое. Не каждый авиа-рикша согласился бы на такой марафон. И, в некоторых вещах Маккормаку точно можно доверять. Не сдаст».
Приняв решение, Джоан Смит отправилась в паб, где, соответственно, застала Джерри Маккормака. Пилот уже покончил с завтраком, и теперь болтал за стойкой с барменом.
- Ха! - обрадовался он, увидев спец-клиентку, - Слайс, знакомься, это док Джоан Смит, американский археолог. Про нее было в газетах. Она открыла Р'лйех, где Ктулху!
- Круто! - произнес бармен, - Рад познакомиться, док Смит. Меня звать Слайс, вы уже слышали. Хотите настоящий фруктово-молочный коктейль в стиле Бора-Бора?
- Хочу! - объявила она, - И я вам доверяю. Даже не спрашиваю, что туда намешано.
- Сейчас будет, - пообещал бармен и, отвернувшись, принялся творить напиток.
- Джерри, - шепнула Джоан пилоту, - у меня есть идея.
- Ха! Секретная идея, наверное, раз вы понизили голос и отбросили формальности.
- Да. Давайте просто по именам ОК? А идея такая: вы увеличите счет за полеты на две штуки баксов, я это оплачиваю, а вы ведете меня в клуб «Fantastic-Polynesia».
- Идет, - лаконично ответил он.
…
Клуб «Fantastic-Polynesia» вообще-то был построен для миллионеров. В еще недавние, дореволюционные времена, туда пускали только по членским карточкам. Но, ситуация изменилась, отдыхающих миллионеров на Бора-Бора стало, мягко говоря, мало, и клуб превратился в открытый – только плати. Идея отдохнуть тут пару часов за счет своей «конторы» появилась у Джоан давно, но только сейчас подвернулся хороший случай.
Цены, конечно, бешеные – но… Игра того стоила.
В клубном ресторане были не какие-то банальные «отдельные кабинеты», а отдельные бунгало с отдельными бассейнами, снабженными подводными гейзерами. Официанты подавали напитки и закуску на столик через специальное окно. А за окном была живая музыка и танцы с прекрасной хореографией… В общем, долго перечислять.
А секс был замечательным дополнением ко всему этому сверкающему шоу. Джоан даже порадовалась, что с ней здесь не юный жеребец, секс с которым заслонил бы все другие эмоции, а такой спокойный ироничный дядя в годах. Кстати, Джерри оказался хорошим любовником. Без превосходных степеней, но, с ним получалось по-домашнему уютно. Последние минуты до полудня, Джоан лежала рядом с Джерри, положив голову ему на живот, ни о чем не думала, впитывая из окружающей среды флюиды спокойствия…
…Полдень. Джоан Смит протянула руку, нажала клавишу, и послала в Лэнгли заранее заготовленный отчет о расследовании. Честно говоря, она надеялась, что там немного повременят со следующим приказом, но черта с два. Через пять минут пришел приказ:
«Спецагенту Кенгуру – в 16:00 прибыть на военно-морскую базу Паго-Паго».
- Джерри, - окликнула она, - сколько по времени и по деньгам долететь до Паго-Паго?
- Тысяча миль на запад, - ответил пилот, - за 4 часа долетим спокойно. А по деньгам, я предлагаю: пусть будет столько же, сколько в прошлый и позапрошлый раз.
- Понятно. Нам надо быть в Паго-Паго в 16:00, плюс час смещения поясного времени. Значит, надо вылететь через 50 минут. Мое начальство уже вычислило нашу скорость, поэтому, дает мне минимум времени на сборы… В жопу драные уроды.
- Логично, - сказал он, - в твоем ноутбуке видимо есть автомат сообщения позиции.
- Видимо, есть, - согласилась она, - ладно. Надо двигать…
…
Лететь на «фиолетовой молнии» с Джерри Маккормаком было уже привычно. Джоан чувствовала себя так, будто летает с ним почти полжизни. И, она ничуть не жалела, что «спалила» свою легенду археолога одной короткой фразой о начальстве. Ведь, отбросив легенду, Джоан могла посоветоваться с Джерри, просто по-человечески.
- Знаешь, - начала она, - похоже, меня вызывают для выволочки.
- Ясное дело, - отозвался он, - ты, по ходу, работаешь на какую-то спецслужбу янки…
- …Только не спрашивай, на какую, - быстро перебила она.
- …Это твои дела, - невозмутимо уточнил он, - но, ты сказала про выволочку, и я тебе отвечаю: это ясно. Ты ведь полевой оперативник, судя по тому, как тебя гоняют. А по традиции, полевой оперативник всегда крайний. Он виноват, что кто-то обнулил всех «хабиби» на Тинтунге и всю «пятую колонну» на Бора-Бора.
- Кто-то, это Сэм Хопкинс, демон войны? – поделилась Джоан своей гипотезой.
Маккормак красноречиво пожал плечами:
- Никто точно не знает, к чему имеет отношение Сэм Хопкинс, а к чему - нет.
- Тем не менее, - сказала она, - это его стиль. Один внезапный удар, и никаких следов.
- Ты думаешь, что хорошо знаешь Сэма Хопкинса? – иронично спросил он.
- Некоторые источники сообщают, - ответила Джоан Смит, - что Сэм Хопкинс после роспуска Конвента возглавил секретную лабораторию в институте «Creatori», и что он компаньон семьи Малколм в авиастроительной фирме «S.A.M.» на Бора-Бора.
- Да, считается, что так, а как на самом деле… - тут Маккормак снова пожал плечами.
- Вот-вот, - задумчиво произнесла Джоан, - с этим Сэмом Хопкинсом все непросто, и к сожалению, начальство все больше склоняется к мысли, что он – главная проблема.
- Твое начальство хочет ликвидировать его? – спокойно полюбопытствовал пилот.
- Я в этом уверена, Джерри, но пока еще надеюсь, что меня это не коснется.
- Хэх! Твоя реплика указывает на то, что эта надежда у тебя стремительно тает.
- Так и есть, - уныло проворчала она.
- Ладно, долетим до Паго-Паго - узнаем, - ответил он.
- М-м… - она покрутила головой, - …Я сейчас подумала: а у тебя не будет проблем с американскими властями в Паго-Паго и вообще на острове Тутуила?
- Какие там американские власти, - Маккормак махнул рукой, - так, видимость одна.
…
16:00. 25 сентября. Восточное (Американское) Самоа.
Остров Тутуила, единственная земля, оставшаяся у США на Самоа по итогам Зимней войны - гористая загогулина, вытянутая на 30 км с востока на запад. Залив Паго-Паго глубоко врезается с юга в середину загогулины, и там, по берегам естественной гавани, окруженной горами, лежит город Паго-Паго, где до войны было 15 тысяч жителей. Но, захват города батакскими исламскими экстремистами в ноябре, и его освобождение в начале февраля с участием меганезийских снайперов, привели к разорению. Тут была восстановлена только военно-морская база и технические сооружения аэродрома. Что касается американских гражданских властей, то они были лишь видимостью. Так что «фиолетовая молния» Маккормака без проблем приводнилась в гавани, и полисмен на причале спросил только:
- Вы откуда?
- С Аитутаки, - невозмутимо ответил пилот, и показал полисмену какой-то ID.
- ОК, мистер Маккормак, если вы надолго, то отметьтесь в комендатуре. А вы мэм?
- Я археолог, мне назначена встреча в штабном офисе, - ответила Джоан Смит, и тоже предъявила ID вместе с карточкой экспедиционной аккредитации.
- ОК, мисс Смит. Подождите, я попрошу, чтобы вас подвезли…
Вот и все портовые формальности. Но при въезде на территорию базы ВМФ, проверка документов была более придирчивой. А потом дежурный офицер проводил спецагента Смит в один из кабинетов, и… Кого Смит не ожидала тут встретить, так это 52-летнюю Дебору Коллинз, директора CIA.
- Присаживайтесь, спецагент, можете налить себе кофе, - будничным тоном произнесла Коллинз, раскладывая не столе какие-то бумаги с текстами, диаграммами и картами.
- Да, мэм, - ответила слегка ошарашенная Джоан, и устроилась за столом.
- Надеюсь, - продолжила директор CIA, - вы понимаете, почему я срочно вызвала вас.
- Полагаю, мэм, это из-за экстренных ситуаций на Тинтунге и на Бора-Бора.
- Это из-за экстренной ситуации во всей Океании, - поправила Коллинз, - я читала ваши оперативные рапорты и ситуационные обзоры, спецагент Смит.
Джоан не стала отвечать на эту фразу (формально не содержащую вопроса) и, чтобы «мотивировать» свое молчание, занялась наливанием кофе из настольной кофеварки.
- …Как вы думаете, - продолжила директор CIA, - в чем ваша главная проблема?
- В дефиците кадров, мэм, - без колебаний ответила Джоан. Она ждала такого вопроса и заранее подготовила ответ. Директор Коллинз была предсказуема (хотя к ее должности полагалось загадочность). Можно было бы посетовать на деградацию спецслужб Запада, начавшуюся 40 лет назад, после победы в Первой Холодной войне, но для Джоан Смит профессиональный дефект директора Коллинз был подарком. Шансом «отбрехаться».
- Итак, - медленно, тихо и отчасти зловеще произнесла Дебора Коллинз, - вы считаете, спецагент Смит, что ваша главная проблема в дефиците кадров.
На эту фразу (опять-таки, формально не содержащую вопроса), Джоан тоже не стала отвечать, и «мотивировала» молчание тем, что сделала несколько глотков кофе.
- …Но, - продолжила директор Коллинз, - у нашей аналитической службы и у нашей службы внутренней безопасности другое мнение. По их мнению вы или пренебрегаете своими обязанностями «начальника станции» в Меганезии, или, что еще хуже, ведете двойную игру. Надеюсь, вам знаком термин «двойной агент»?
- Да, мэм, мне знаком этот термин.
- Вы не очень разговорчивы, Смит. Я поставлю вопрос прямо: вы готовы пройти тест на полиграфе, чтобы подтвердить, что не являетесь двойным агентом?
- Нет, мэм, я не готова.
- Что значит, нет? Вы понимаете, что отказ от теста, это почти признание в измене?
- Нет, мэм, я так не считаю, мэм!
Директор Коллинз уставилась на спецагента Смит, как на какой-то редкий природный феномен, малоизученный и потому пока не имеющий научного объяснения.
- Я вас не поняла, спецагент.
- Я просто хочу напомнить, мэм, что, согласно вашему приказу от 8 апреля, я работаю двойным агентом, поскольку должна обслуживать запросы британской MI-6.
- Спецагент, не надо тут смешивать зеленое с кислым. Британская MI-6, это наш особый партнер, и обслуживание их запросов, это просто часть моей и вашей работы.
- Простите, мэм, я должна игнорировать доктрину 8/27 или все-таки нет?
- Доктрина 8/27, разумеется, имеет место… - слегка растерянно произнесла Коллинз.
Джоан Смит, опустив глаза и рассматривая кофе в бумажном стаканчике, с чувством маленького триумфа, подумала: «Что, получила? Читай инструкции, сука цепная».
Тут требуется пояснение. Доктрина 8/27 - секретная доктрина директора CIA Майкла Хайдена, была издана в сентябре 2006 года в связи с событиями 27 августа в главном лондонском аэропорту Хитроу. Тогда, 27 августа 2006, только счастливая случайность помешала исламистам заминировать дюжину авиалайнеров, следовавших из Хитроу в аэропорты США. Всплыла инструкция британских спецслужб: «укреплять доверие с партнерами Британии в исламском мире», и «Daily Telegraph» опубликовала материал: «Британия сейчас представляет главную угрозу безопасности США». Тогда Хайдену пришлось создать доктрину недоверия к британским коллегам ОСОБЕННО в случаях, связанных с угрозами исламского экстремизма. Вот такая предыстория…
… Дебора Коллинз, тем временем, пришла к некоторому решению, и объявила:
- Верно, спецагент Смит, вы должны учитывать доктрину 8/27, однако Британия - наш стратегический союзник. А я вас спрашиваю о сотрудничестве с разведкой вероятного противника, каковым для нас является Меганезия. Вы ведете такое сотрудничество?
- Да, мэм, приложение «R» к пакту 0129 обязывает меня вести такое сотрудничество.
- Приложение «R» к Сайпанскому пакту от 29 января вас не касается, - строго заявила директор Коллинз, - оно относилось только к деятельности американского контингента, который сотрудничал с мегенезийскими полевыми командирами в ходе освобождения Американского Самоа от исламистов. Откуда вы вообще узнали об этом приложении?
- Из отданного мне приказа, мэм. Я была 5 февраля в том самом контингенте.
- Не врите, - сказала директор Коллинз, - и не надейтесь, что я не ознакомилась с теми распоряжениями, которые отдавал мой предшественник. Вы вообще не могли бы быть направлены в качестве начальника скрытной резидентуры США в Меганезии, если бы полевые командиры знали вас в лицо, как офицера американской разведки!
- Прошу вас, мэм, посмотрите список самоанского контингента от 5 февраля.
- Ладно, я сделаю это, - угрожающе произнесла директор CIA, и застучала пальцами по клавиатуре ноутбука.
Некоторое время она изучала ответ на свой запрос, а потом захлопнула ноутбук.
- Да, вы были в контингенте, освобождавшем этот остров. Однако, имелись основания назначить вас «начальником станции» в Меганезии. И, вы должны держаться в рамках приложения «R», когда имеете дело с меганезийскими военными, Вы меня поняли?
- Я поняла, мэм.
- Очень хорошо, Смит. Вы тоже когда-то начинали в морской пехоте, как и я, верно?
- Да, мэм.
- База Пэррис-Айленд, Южная Каролина, верно? - продолжила директор Коллинз.
- Да, мэм.
- Вот, черт! Мне это нравится! Давай Джоан, поговорим нормально, как морские пехотинцы. Как мне надоели сопливые интеллигенты в персонале! Понимаешь?
- Наверное, понимаю, мэм.
- Отставить «мэм». Называй меня по имени. Ясно?
- Да, Дебора, ясно, - бодро ответила Джоан Смит, и подумала: «да, ясно, сука, на такую удочку лови других идиотов, знаю я эти игры в откровенность и армейское братство».
А директор CIA, кажется, вполне удовлетворенная реакцией Смит, перешла на тот тон, который характерен для «разговоров по душам».
- Слушай, Джоан, как ты на самом деле выкрутилась? Тебя же спалили уже на старте.
- А так. Мол, надоела мне служба, и пошла я сочинять всякие археологические сказки. Кстати меня даже издали. Книжка называется: «По следам Ктулху».
- И что? INDEMI тебе поверило?
- Черт их знает, - Джоан Смит пожала плечами, - иногда мою квартиру обыскивают, но больше для проформы. Электронику, конечно, прослушивают, но это везде так.
- Вот-вот, - директор Коллинз кивнула, - и как тут решить твою проблему кадров? Это только тебе так повезло, а если прислать к тебе ассистента, так его – чик! Верно?
- В общем, да, Дебора. Это нези запросто делают.
- Вот поэтому, Джоан, придется тебе пока продолжать в одиночку. Хотя, ты не совсем одиночка, ты же используешь этих нези аккуратно, втемную, верно?
- Да, как-то так. Стараюсь не очень наглеть, чтоб мной не заинтересовались всерьез.
- …Но, может быть, - продолжила директор Коллинз, - что кто-нибудь из разведки нези таким же образом использует в темную тебя. Ты об этом думала?
Тут Джоан почувствовала заброшенный крючок, и применила домашнюю заготовку.
- Конечно, думала. Я даже знаю: как.
- Как? – живо заинтересовалась директор Коллинз, не сумев скрыть рыбацкий азарт.
- Как агента влияния, вот как! Мол, смотрите, как успешно работают у нас в акватории американские ученые. Пришлось даже дать интервью голландскому TV-каналу.
- Понятно, я читала в твоем рапорте, - отозвалась Коллинз, явно раздосадованная, что вместо вкусной рыбки на крючок попала бесполезная пиявка, - почему же они тебя так скромно используют? Могли бы начать прессовать, как канадцев на Тинтунге.
- Не знаю, Дебора. Скорее всего, у разведки нези других дел хватает.
- Каких дел? Только не говори, что зачистки на Тинтунге и Бора-Бора, это самоцель.
- Так, я и не говорю. Ясно, что не самоцель.
- Вот! - директор Коллинз выразительно сжала кулак, - Это не самоцель, а провокация. Оплеуха. Эти нези показывают: нам на всех плевать! Мы всех ваших зарыли, и что?
- Пока ничего, - ответила Джоан, - похоже, что ООН и все СМИ проглотили версию о канадцах, которые подавили исламистский мятеж на Тинтунге, и о лидерах оппозиции, которые все вместе случайно отравились светильным газом на Бора-Бора.
Директор Коллинз утвердительно кивнула.
- Пока ничего. Нам надо знать: есть ли у нези атомная бомба? Конечно, Джоан, твои экспедиции над кладбищем космических кораблей, где лежат изотопные батареи, это только прикрытие для отвода глаз. Вопрос: кому ты отводишь глаза: нези или мне?
- В двух словах не объяснить, - ответил Джоан Смит, подумав: «дело дрянь: эта сука догадалась, что никакой идиот не будет поднимать с километровой глубины убитые изотопные батарейки, чтобы попробовать слепить из них бомбу, а значит, мне пора переходить к плану «B», чтобы не угодить в лапы собственной безопасности».
- Давай по существу, - сказала, между тем, директор Коллинз.
- По существу, любой референт может прочесть мои рапорты. Если бы я сообщила в рапорте, что нези создали атомное или биологическое оружие, способное уничтожать целые города, и готовы применить его без колебаний, то началась бы паника.
- Джоан, давай конкретно. Мы знаем, что нези купили урановый концентрат на Фиджи, однако вряд ли у них есть установки для обогащения урана. Мы знаем, что нези изъяли несколько центнеров высокообогащенного урана из реакторов наших боевых кораблей, затонувших у Соломоновых островов во время Зимней войны, но это не значит, что они создали атомную бомбу. Тебе еще что-то известно на эту тему?
- Да, Дебора. Видишь ли, нези ввезли около 500 тонн отработавшего ядерного топлива из Японии. Теперь нези не обязательно даже делать бомбу. В тонне отработавшего топлива полцентнера активных изотопов. Перемолоть это, распылить с беспилотного самолета, и прощай мегаполис-мишень. В общем, я передаю тебе диск, а выводы из этого не в моей компетенции, - Джоан Смит положила на стол оптический диск, и подумала: «Приятного тебе просмотра, сука цепная, и спокойной ночи после такой колыбельной».
- В таком случае, - медленно произнесла директор Коллинз, - выстраивается логическая цепочка, объясняющая особенности деятельности сингапурского холдинга UMICON…
…
19:00. 25 сентября. Полет обратно к островам Кука.
Приятно путешествовать с таким надежным дядькой, как Джерри Маккормак. У него не вызвало вопросов ее предложение лететь ночью из Паго-Паго на Раротонга. Он кивнул, сообщил: «дистанция 1250 км, курс ост-зюйд-ост, полетное время ориентировочно два с половиной часа, пристегнись, Джоан». И все. Разбег - взлет, и Американской Самоа (или точнее последний ошметок Американского Самоа) остался за кормой. Или за хвостом.
- По ходу, выволочка была не такая страшная. Ты улыбаешься, - заметил пилот.
- Да, Джерри, в общем, ничего страшного. Сначала намеки на государственную измену, дальше попытка разговора по душам, но в финале я сделала эту асексуальную стерву!
- Асексуальную? - с явным любопытством переспросил Маккормак, и спецагент Смит поняла, что сболтнула лишнего... Хотя, что тут такого? Если не называть имен…
- Понимаешь. Джерри, босс нашей конторы - тетка чуть старше полтинника. Жизнь с окончания школы и до упора сожрана карьерой. Тетка въебывает больше 30-и лет без остановки, как «вечный» японский движок из рекламы «Kyoto-Ceramics». И никаких поблажек ни в режиме дня, ни во внешности, ни в эмоциях. И что в результате? Муж-алкоголик, который если кого-то еще трахает, то точно не ее. А других мужчин ей не положено. Компромат! Один ребенок, и то выслан в какой-то престижный интернат, потому что мешает. Она родила его только для проформы. Бездетная женщина у нас в Америке считается не очень правильной. Пойдут слухи, что она лесби. Понимаешь?
- Так, в общих чертах, - ответил он, - хотя, лесби ведь тоже может завести ребенка.
- Да, Джерри, ты прав. Но у среднего избирателя нет мозгов, чтобы допереть до такой простой мысли. Средний избиратель в смысле секса, это семь минут унылых фрикций полтора раза в неделю в миссионерской позе, и семь капель некондиционной спермы, приводящей его жену к беременности и рождению такого же мудака - избирателя. Это проклятье: половина американцев - активные избиратели. Другая половина, это те, кто делает что-то толковое, и за счет них Америка пока еще остается великой страной…
Тут Джоан Смит сделала паузу, потому что внезапно ей в голову пришли две очень беспокоящие мысли.
Первая: что почти дюжину лет (до февраля текущего года) она, Джоан, строила жизнь исключительно под карьеру, как Дебора Коллинз, потому что на этом курсе впереди маячил суперприз: комфортное безделье на службе с окладом штука баксов в день.
Вторая: что, проведя всего полгода в Меганезии, она абсолютно разуверилась в этом суперпризе, более того, она стала презирать людей, живущих ради такого суперприза, слишком напоминающего морковку на палке перед носом осла, тянущего телегу.
- ...Вот, черт… - проворчала она, - куда-то меня занесло. Я ведь не про то говорила.
- Ты объясняла про асексуальность тетки, которая твой босс, - напомнил Маккормак.
- Да, верно. Я говорила про эту суку. Но, черт с ней. Жизнь у нее не сложилась. Ее бы, наверное, можно было пожалеть, но она мне километр нервов вымотала.
- Ясно, - он кивнул, - и все же, ты ее сделала, как я понял.
- Да, я ее сделала, и получила просто прекрасное непыльное задание: искать, кто кроме японцев, нелегально спихивает в Меганезию свое отработавшее ядерное топливо.
- Типа, сырье для атомной бомбы? – спросил Маккормак.
Спецагент Смит кивнула и пояснила:
- На каждой атомной электростанции несколько энергоблоков. В каждом энергоблоке порядка ста тонн топлива. Оно выгорает, и его надо или переработать, или захоронить. Захоронить дешевле, но все же чертовски дорого. Компании, выполняющие подряды на захоронение, мечтают снизить издержки, и тут топ-координатор Накамура предлагает: «давайте, я заберу все это радиоактивное дерьмо к себе в Меганезию, и никто никогда ничего не докажет». Сначала он предложил японцам, поскольку сам японец. А потом, запросто мог предложить малайцам. В Малайзии с 2023 года работают две АЭС. У них должно было накопиться тонн 300 отработавшего топлива, если не больше.
- Хэх… - отреагировал пилот, - …Тогда нам логично лететь в обратную сторону.
- Что? – удивилась она.
- В обратную сторону, - повторил он и уточнил, - на Палау. Прикинь сама: от Палау до Лумпура 3 тысячи км, а от Раротонга до Лумпура 10 тысяч. Простой здравый смысл.
- А ты бы полетел со мной на Палау? – спросила она из любопытства.
- Легко, - ответил он, - я, типа, пенсионер, человек свободный, старшие дети выросли, с младшими детьми и с внуками сейчас есть, кому возиться. Почему мне не полететь?
- Сколько у тебя детей, если не секрет? – спросила она.
- Ну, так с ходу не сосчитаешь. Больше дюжины, это точно.
- Чертовски много! - заметила она, - Но, все-таки, мы летим на Раротонга.
Джерри Маккормак улыбнулся и пожал плечами.
- Ты платишь, Джоан, тебе решать, куда лететь.
- Честно говоря, – призналась она, - это решила не я, а та сука, мой босс. Ты знаешь, на Раротонга был объект холдинга UMICON - United Malaysian Investment Concern. Такой закрытый строительный поселок «Маленький Сингапур». Кажется, они там собирались расширять аэродром и возводить комплекс отелей. Но случилась революция, и боевики INFORFI расстреляли из минометов поселок с персоналом перед web-камерой, online.
- Помню, было такое дело в начале ноября, - сказал пилот, - и что из того?
- Я к этому подхожу. Когда Накамура приехал на не совсем формальные переговоры в Гонолулу, там, в числе представителей международных финансов был Тянцай Баоцзю, коммерческий директор холдинга UMICON. Темой всех этих переговоров был возврат объектов дореволюционным иностранным владельцам. Аравийский концерн «Alemir» получил назад транспортную площадку моту Мотуко на Тинтунге и аэродром на Ниуэ. Концессионная компания FAJI получила участок атолла Манра, Феникс, где залежи фосфоритов. Индийский картель «Dappal» возобновил строительство комбината редкоземельных металлов на мелководье Астра около Мануаэ. Швейцарской корпорации «Ensofood» вернули их кофейную плантацию и линию бутилирования воды на атолле Атиу. А холдингу UMICON снова сдали в аренду пятно под отели на Раротонга, где до революции был Маленький Сингапур.
- Знаешь, Джоан, я не очень-то слежу за этими делами с землеустройством.
Спецагент Смит протянула руку и коснулась его плеча.
- Я понимаю, это очень далеко от твоей профессии, но послушай, ладно? Может, ты найдешь брешь в логике этой долбанной леди-босс.
- Конечно, я слушаю, Джоан. Продолжай.
- Так вот, - сказала она, – пять бизнес-структур отличаются от прочего иностранного бизнеса, вернувшегося в Меганезию, тем, что ввезли на свои объекты мусульманский персонал. В случае концерна «Alemir» и картеля «Dappal» это индусы-кашмирцы, а в случае компании «Ensofood», концессии FAJI, и холдинга UMICON это индонезийцы-яванцы. Все лето работа шла спокойно, а потом - хлоп! На Тинтунге подавление мятежа исламистов. На Манра - взрыв горючих материалов, На Мануаэ - волна-убийца. На Атиу - разрушительный торнадо. На Науру – катастрофа самолета с разрушением аэродрома, и эпидемия летального энтерита из-за отсутствия лекарств. И в каждом из этих случаев не осталось в живых никого из ввезенного мусульманского контингента!
- Нет, - возразил Маккормак, - ты же помнишь: на Тинтунге спасены 14 заложников.
- Да! - Джоан хмыкнула, - Дети от года до пяти. Якобы, это заложники. Идеальный PR! Пресса умиляется, а эти дети по малолетству не понимают, куда делись папа и мама.
Джерри Маккормак поднял левую ладонь и пошевелил пальцами.
- Как бы, все это не очень симпатично, но дети живы и теперь они в хороших руках.
- Ладно, - сказала Джоан, - вернемся к теме. Вот вопрос: почему ничего не случилось с мусульманами, ввезенными на Раротонга на объект компании, UMICON?
- Хэх! – отозвался Маккормак. – Твоя леди-босс считает, что этих мусульман не убили потому, что UMICON тайно поставляет в Меганезию отработавшее ядерное топливо?
- В общем, да, это ее версия.
- Ну, - пилот снова пошевелил пальцами, - какая это версия? Это теория заговора для голливудского мистического триллера. И, зачем гадать, если можно просто позвонить констеблю, или локальному судье, и спросить?
- Нет, Джерри. Я хотела бы использовать фактор внезапности, и задать администрации Маленького Сингапура, некоторые вопросы раньше, чем они осмыслят ситуацию.
- Ну! – Маккормак широко улыбнулся, - Это весело! Будет тебе фактор внезапности.
- Я заинтригована, - сказала Джоан, - а сейчас извини, я так вымоталась, что, пожалуй, попробую поспать час – полтора.
- Конечно, спи, - сказал он, - в полете как раз хорошо укачивает.
- Угу, - пробормотала она, уже «выключаясь». А проснулась только когда «фиолетовая молния» уже снижалась на подлете к Раротонга.
…
25 сентября. 21:30. Южный сектор Островов Кука. Остров Раротонга.
Коралловый остров Раротонга расположен на юго-востоке Островов Кука. Сверху он выглядит как чуть сплющенный 10-километровый круг. Вся инфраструктура, включая город Аваруа с населением 10 тысяч, аэропорт, и порт, раскинулась вдоль северного берега. А «Маленький Сингапур» (отстроенный заново) занимал квартал площадью 5 гектаров, лежащий между восточным концом ВПП аэродрома и западным углом гавани. Сейчас, после захода солнца, как раз западный угол был самым темным, будто черная клякса между веселыми разноцветными огоньками порта и равномерно освещенным прямоугольником аккуратного участка Маленького Сингапура.
Джерри Маккормак направил «фиолетовую молнию» именно к черной кляксе.
- О, черт! – воскликнула Джоан Смит, - Там же ничего не видно!
- Это лишь временная трудность, - насмешливо буркнул пилот, и тут внизу вспыхнул яркий зеленый лучик лазера, заиграл бликами на волнах, и высветил трассу к причалу. Всего через несколько секунд самолет коснулся воды, покатился среди призрачного зеленого мерцания, и аккуратно уткнулся поплавком в демпфер причала.
- Я выбрал такое место для лэндинга, - пояснил Маккормак, - потому, что мы с тобой собираемся применить к Маленькому Сингапуру фактор внезапности, ты не забыла?
- Нет, я не забыла, просто ты не сказал заранее... О, черт, кто это на причале!?
- Это Голлум, - спокойно ответил пилот, - смело ставлю двадцать фунтов против хвоста селедки, что вчера на Тинтунге канадские «голубые каски» рассказывали тебе о нем.
- Да… - растерянно подтвердила Джоан, глядя на едва различимый серый силуэт некого двуногого худенького голого существа ростом с толкиеновского хоббита, с огромными глазами, кажется слегка люминесцирующими в темноте.
- А сейчас я вас познакомлю, - с этими словами Маккормак откинул фонарь кабины.
…
За полгода спецагент Смит уже усвоила, что в Меганезии вещи и люди очень часто не являются тем, чем кажутся, но все же, такие феномены продолжали ее удивлять. Вот и сейчас, когда Голлум (которого канадцы характеризовали, как дикое человекоподобное существо, которое ныряет за рыбой, и пожирает эту рыбу живьем, а возможно, иногда охотится на берегу из засады на... не будем о людоедстве). Так вот, этот загадочный гуманоид внезапно произнес вполне нормальным голосом:
- Aloha, дон Жерар. Представишь меня своей даме?
- Aloha, Голлум, - как ни в чем не бывало, ответил пилот, - знакомься, это Джоан Смит, американка, как бы, археолог. Джоан, знакомься, это Логан Спаун, 3D-дизайнер.
- Для друзей и красивых женщин просто Голлум, - добавил маленький гуманоид.
- Э… М-м… Я рада… Э… Голлум...
- Я тоже рад, Джоан. Ну, что, пойдем, устроим сингапурцам репетицию Хэллоуина?
Джоан Смит была слегка выбита из колеи, и не возражала, а двинулась вместе с двумя спутниками по грунтовке на запад. Отсюда до Маленького Сингапура было не более полкилометра, и к середине пути у Джоан возник ряд мыслей. Допустим, что Маккормак позвонил Голлуму, пока она спала, так что Голлум их встретил. Но почему он называет Маккормака «дон Жерар»? Понятно, что Жерар, это креольский вариант имени Джерри, однако приставка «дон»... Это может значить, что Маккормак занимает видное место в «береговом братстве» Великой Кокаиновой тропы. Интересный расклад получается...
…
Это же время. Берег океана к западу от аэропорта Раротонга.
Полоса спокойной воды между узким пляжем и лениво бурлящей линией прибоя над неглубоко погруженным коралловым барьером, тянущимся в полста метрах от берега, серебрилась, отражая свет от двух источников: растущей луны и газосветных ламп над воротами Маленького Сингапура. У берега в этой полосе был припаркован летающий катамаран серого цвет, а на его крыле расположилась контрастно-черная человеческая фигура. Рядом с ее головой мерцал экран ноутбука. Все это отлично просматривалось с площадки контрольной вышки сбоку от ворот Маленького Сингапура.
- Чертова кочерга… - задумчиво произнес канадский лейтенант Шайни Дэфф, щелкнул зажигалкой, прикурил сигарету, и повторил, - …Чертова кочерга.
- Она не похожа на кочергу, - возразил майор Уоткин, - хорошо сложенная девушка.
- Я не про Виолету, а про ее учебу, - пояснил Дэфф, - я бы не смог решать контрольные по всякой там матфизике и химии пять часов подряд.
- Знаешь, Шайни, я тоже, потому-то мы с тобой пошли в армию, а не в университет.
- А Виолета куда пошла, если она суб-лейтенант коммандос?
Майор хмыкнул и потер щеку кулаком.
- Она инженер-стажер сборочного цеха, и параллельно учится в университете. Просто, сейчас у нее отпуск после военных сборов. Тут армия, как в Израиле, из резервистов.
- Нет, Рич. По-моему, тут армия не как в Израиле, а наоборот.
- Шайни, я не понял, что ты сейчас сказал.
- А я и сам не очень понял, но объяснить попробую.
- Попробуй, Шайни, мне чертовски интересно то, о чем ты сейчас подумал.
- Тогда я попробую, - сказал лейтенант, - Вот, ты, Рич, сказал про Израиль. Там такая система: люди работают на гражданском производстве, а раз в год военные сборы, как призывная армия, только срок службы нарезан ломтиками. Там гражданские люди, но периодически правительство заставляют быть солдатами. А тут, в Меганезии, люди, в основном, боевики из всяких коммунистических кокаиновых армий…
- Шайни, - перебил майор, - знаешь, коммунизм и кокаин это, все же, разные вещи.
- Командир, я тебя прошу, не придирайся сейчас к таким мелочам, а то я собьюсь.
- Ладно, я не буду придираться, валяй дальше.
Лейтенант Дэфф постучал кулаком по ладони, чтобы сосредоточиться, и продолжил:
- Значит, нези, это, в основном боевики. Они пришли из разных мест вроде Мексики, Филиппин, или Вьетнама, завоевали почти всю Океанию, а что дальше? Дальше надо работать. Поэтому, они, в основном, в армии, только периодически правительство их призывает на гражданскую службу. Например, в сборочный цех, как Виолету. Но как получается, что она еще в университет пошла, и пять часов к ряду долбит науку…
- И как? – спросил Ричард Уоткин.
- Так, этого я как раз не понимаю.
- Значит, не понимаешь… - тут майор покивал головой, - … Скажи, Шайни, по-твоему, Виолета похожа на боевика из каких-нибудь «новых красных бригад»?
- Не очень похожа. Это и странно.
- Значит, по-твоему, она исключение, а остальные похожи?
- Вообще-то, нет, - признал лейтенант, - остальные, вроде, тоже исключения.
Майор Уоткин хмыкнул и развел руками.
- Тогда, Шайни, твоя теория ни к черту не годится.
- Да, наверное, не годится. А у тебя, Рич, есть про это теория?
- Есть. Но это не теория, а скорее ощущение.
- Поделишься? - нетерпеливо спросил лейтенант.
- Поделюсь. Знаешь, Шайни, по-моему, это не боевики, а хиппи.
- Кто-кто?
- Хиппи, – повторил майор Уоткин.
- Ты что, командир? Хиппи другие, в джинсах, с повязкой на лбу, мирные, никого не обижают. «Make love not war», знаешь? Вот, вернемся домой, ты съезди в Тофино, это недалеко от тебя, там община хиппи. От Ванкувера паром на остров, а дальше…
- Шайни, я знаю. Я там с Джуди познакомился.
- Что-что?
- Что слышал. Моя жена в юности была хиппи, поэтому я информирован.
- Вот, черт… - искренне удивился лейтенант Дэфф, - …Что, правда, она была хиппи?
- Правда, Шайни. И в Лантонской хартии есть фразы, почти в точности такие, какие я слышал от Джуди по поводу моей службы. Она и теперь иногда так говорит.
- Рич! - взмолился лейтенант, - Я ни черта не понял!
- Тогда слушай. У хиппи такая доктрина: человек должен быть свободным. Красота и свобода это одно и то же. Поступки достойного человека определяются стремлением оберегать свою свободу как величайшую ценность. Такие принципы идеальны, они - фундамент коммуны хиппи. Те, кто проводит в жизнь другие принципы - ошибаются.
Лейтенант Дэфф сосредоточенно почесал свою рыжеватую ирландскую швелюру.
- Черт, целая философия, а я думал, хиппи просто курят травку и пляшут под гитару.
- Да, Шайни. Движение хиппи основано в конце 1950-х не юнцами, обкурившимися марихуаной, а серьезными философами, литераторами, и психологами. Мне кажется, Лантонская хартия добавила к доктрине хиппи только одно, в самом конце.
- Что же добавила эта хартия?
- …И они должны умереть, - спокойно сказал майор.
- Кто - они? – не понял Дэфф.
- Те, кто проводит в жизнь другие принципы. Практику мы видели на Тинтунге.
- Ух, чертова кочерга… - лейтенант снова вцепился в свою шевелюру, - …Вот тебе и марихуана под гитару. Рич, а почему мы живы? Мы же тоже проводили принципы.
- Ничего мы не проводили, Шайни. Мы сидели больше ста дней в нейтральной полосе между нези и хабиби, а потом нези отпихнули нас в сторону.
- Бред какой-то… - уныло заключил лейтенант, - …Я себя сейчас чувствую, будто сам обкурился марихуаной. Будто вообще все не на самом деле, а по пьяни мерещится.
Майор Уоткин слегка скривился и махнул рукой.
- Забей на это, как говорит в таких случаях моя жена.
- Не получается забить, Рич. Мы ведь снова болтаемся в такой нейтральной полосе.
- Нет, Шайни. Тут другое. Тут умные сингапурские китайцы все продумали. Они сюда привезли совсем других хабиби. Никаких тебе коллективных намазов, никаких черных мешков на тетках. Просто какие-то индонезийцы приехали поработать на сингапурцев, которые платят лучше, чем дома. Но формально они мусульмане, так что руководящее указание Специальной Миссии ООН о толерантности к исламу в Океании соблюдено.
- И что, нези их не тронут?
- Похоже, что не тронут.
- Странно все это… - протянул лейтенант, осмотрелся, и добавил, - …Командир глянь: Голлум возвращается. И не один.
- Вижу. С ним вчерашняя дамочка-археолог из разведки янки, а кто этот мужик…
- Может, еще один археолог из той же конторы? – предположил Дэфф.
- Может быть… - согласился майор, - …Так, дамочка с мужиком нацелились в гости к сингапурцам. Шайни, скажи нашим парням, чтоб пропустили этих без вопросов, иначе ввяжемся в какую-нибудь секретную хрень, и придется заполнять кучу бланков.
…
Через несколько минут Голлум присоединился к Виолете Риос, тоже разлегшись со своим ноутбуком на крыле летающего катамарана. А спецагент Джоан Смит и пилот-рикша Джерри Маккормак без помех и без проверки ID вошли в ворота Маленького Сингапура. Первыми словами Маккормака были:
- Не так плохо устроился пролетариат Индонезии на буржуазно-китайские деньги.
- Симпатичный городок, - согласилась спецагент Смит, разглядывая 5-этажные дома-коробки простого, но продуманного дизайна (небоскребы по меркам Полинезии) и чистенькие улочки, с высаженными по точной разметке полосами пушистых кустов какого-то цветущего растения. По бокам территории стояли внушительные ангары, в которых, вероятно, что-то производилось. Можно было услышать негромкие и четко повторяющиеся звуки работы каких-то машин. Работа, понятно, круглосуточная…
…И охрана на улице тоже работала круглосуточно, в чем гости убедились, когда к ним быстрым шагом подошли два персонажа в униформе, похожей на старую британскую полицейскую. Это были китайцы, рослые как скандинавы. Один - постарше и немного потолще в области пуза, а второй - помоложе и пошире в плечах.
- Здравствуйте сэр, здравствуйте мэм, - произнес тот, что постарше, профессионально «удерживая» взглядом все потенциальные движения гостей, - я хотел бы пожелать вам доброго вечера, и помочь чем-то, если вы кого-то или что-то ищете. Мы вместе с моим младшим сотрудником выполняем работу внутреннего сервиса, и помогаем тем, кто по какой-то достойной причине зашел в жилую зону поселка. Это наша обязанность.
- Все понятно, - с улыбкой ответил Маккормак, - я очень рад, что за порядком в вашем поселке следят такие вежливые и профессиональные люди, как вы. А что касается цели нашего визита, то мы хотим засвидетельствовать свое доброе отношение к господину Тянцай Баоцзю, который, как мы знаем, прибыл на Раротонга вчера утром.
- Простите, сэр, - сказал старший китаец из «внутреннего сервиса», - но, увы, я не знаю господина Танцай Баоцзю. Возможно, вы ошиблись с местом поиска?
- Нет, дорогой друг, я не ошибся. Ваша дисциплина в вопросах информации достойна всяческой похвалы, но будет правильно, если вы позвоните господину Гунтао Цзечи, директору поселка, и передадите для господина Танцай Баоцзю, что здесь Жерар.
- Жерар, это вы, сэр?
- Вы проницательны, дорогой друг. Я - Жерар и мне нечего больше сообщить о себе.
- Хорошо, мистер Жерар, ждите, не уходите никуда, я свяжусь с господином Гунтао.
С этими словами, сотрудник «внутреннего сервиса» сделал шаг в сторону, снял с пояса трубку, ткнул одну из кнопок вызова и стал тихо общаться с кем-то по-китайски. Этот процесс продолжался минут пять, потом сотрудник сделал обратный шаг, поклонился Маккормаку, и произнес.
- Глубокоуважаемый мистер Жерар. Мне поручено проводить вас и вашу спутницу, и засвидетельствовать, что господин Танцай Баоцзю и господин Гунтао Цзечи довольны возможностью предложить вам совместный ужин в их компании.
- Ужин в такой компании, это прекрасно, - с достоинством ответил Маккормак.
Во время этого спектакля, и далее, по дороге в директорскую резиденцию, Джоан Смит лихорадочно пыталась сообразить, во что она влипла, и кто такой Джерри Маккормак. Подозрение, что он не авиа-рикша, а авторитет «Великой Кокаиновой тропы», теперь превратилось в уверенность. Оставалось выяснить ранг этого деятеля в неформальной структуре сообщества контрабандистов. Из того, что Тянцай Баоцзю, коммерческий директор холдинга UMICON, не теряя ни минуты, пригласил этого субъекта на ужин, следовало, что ранг близок к тайному Олимпу тихоокеанского теневого бизнеса.
Когда через несколько минут они добрались до резиденции руководства Маленького Сингапура, и вошли в своего рода VIP-кафе, с интерьером в раритетном стиле виллы китайского аристократа блистательной эпохи Хубилая, догадка об Олимпе получила очевидное подтверждение. Двое сингапурских бизнесменов (пожилой топ-менеджер Тянцай Баоцзю и сравнительно молодой региональный управляющий Гунтао Цзечи) встретили Маккормака с таким радушием, какое встречается в деловых кругах Юго-Восточной Азии только по отношению к персонам, от которых существенно зависит благополучное развитие бизнеса. Маккормак, со своей стороны тоже демонстрировал доброжелательность. Примерно на пятой минуте обмена встречными комплиментами, Тянцай Баоцзю высказал гипотезу:
- Дон Жерар, а очаровательная молодая госпожа, наверное, ваш референт?
- Мисс Джоан Смит ученый, археолог из США, - ответил Маккормак, - но, гао Баоцзю, безусловно вы правы в предположении, что она некоторым образом моя коллега.
- В США, - заметил Гунтао Цзечи, - много различных археологических организаций.
- Да, - Маккормак кивнул, - и Джоан работает на ту, которую называют центральной.
- О-о… - заинтересовался Тянцай Баоцзю, - а у вас, дон Жерар, не возникает каких-то научных противоречий с организацией, представляемой мисс Джоан?
- Противоречия в науке, это нормально, - спокойно сообщил Маккормак, - сейчас мы решаем подобные противоречия в обстановке взаимопонимания.
Коммерческий директор холдинга UMICON одобрительно покивал головой.
- Приятно это слышать, дон Жерар. Вы видите: наша компания старается строить свою деятельность всегда лояльно к властям страны пребывания. И мы очень рады, если нас правильно понимают старшие ученые, руководители мисс Джоан в США. Бизнесу для правильного развития желательно не ссориться ни с какими властями.
- Я полагаю, - ответил Маккормак, - ваша разумная позиция будет позитивно оценена.
- Обычно так и бывает, - согласился Тянцай Баоцзю, - скажите, мисс Джоан, вы сейчас просто стажируетесь в этой части мира, или у вас тут есть научная тема, в которой мы можем помочь вам, сообщив ту или иную археологическую информацию?
- Э-э… - протянула спецагент Смит, - …Уважаемый Баоцзю, мой визит в ваш поселок получился спонтанно, и я затрудняюсь сейчас ответить однозначно.
- Если вы сомневаетесь, мисс Джоан, - мягко сказал он, - то я могу уверить вас, что мы придаем большое значение рекомендациям дона Жерара, и поэтому вы можете прямо задавать интересующие вас вопросы.
Джоан Смит снова замялась, немало ошарашенная предельно прямым предложением сингапурского топ-менеджера.
- Э-э… Я не хотела бы ставить вас в неудобное положение, уважаемый Баоцзю.
- Прошу вас, мисс Джоан, не беспокойтесь об этом. Вы в гостях у друзей, и мы всегда правильно поймем вас, даже если вы затронете острую тему.
- Джоан, - вмешался Маккормак, - у тебя есть возможность быстро прояснить вопросы, которые тебе поручило руководство. Вряд ли разумно упускать такой шанс.
- Э… Я поняла, Джерри. Да, наверное… В общем, уважаемый Баоцзю вопрос касается подряда на захоронение отработавшего ядерного топлива с двух АЭС в Малайзии. По данным моего руководства, холдинг UMICON контролирует этот подряд.
- Этого нельзя отрицать, мисс Джоан, - уклончиво ответил Тянцай Баоцзю, - а каковы конкретные вопросы вашего руководства по такому подряду?
- Руководство, - пояснила она, - хотело бы проверить данные о том, что отработавшее топливо предполагается отправить в Меганезию, и что возможно часть топлива уже в процессе отправки.
- Это очень непростой вопрос, - признал сингапурский топ-менеджер, - я надеюсь, вы поймете меня правильно, если я проведу короткую консультацию по телефону, чтобы обеспечить вам полный и взвешенный ответ.
- Да, уважаемый Баоцзю, но я прошу вас учитывать конфиденциальность темы.
- Безусловно, безусловно! - он несколько раз кивнул и взял со стола трубку какого-то специфического телефона.
Несколько минут он оживленно общался с кем-то на странной смеси южно-китайского диалекта и сингапурского английского, а потом повернулся к спецагенту Смит.
- Господин Лим Лунсяо интересуется: действительно ли вы начальник американской археологической станции в Меганезии?
- Я ведь не говорила, что являюсь начальником станции, - тревожно заметила она.
- Да, вы не говорили, однако в файле у господина Лим Лунсяо сказано, что начальник станции, это женщина 30 лет по имени Джоан Смит. Он предполагает, что это вы.
- Этого нельзя отрицать, - сказала Смит (сходу взяв на вооружение этот оборот речи).
Тянцай Баоцзю кивнул, продолжил общение с загадочным абонентом, а через несколько минут транслировал к Джоан Смит следующий вопрос:
- Господин Лим Лунсяо интересуется: существует ли доступный путь, как разубедить директора Коллинз в том, что известный материал отправляется в Меганезию?
- Я ведь не говорила про директора Коллинз, - еще более встревожившись, ответила ему спецагент Сммт.
- Да, вы не говорили, однако в файле у господина Лим Лунсяо сказано, что вы были на Тутуила Паго-Паго, и встречались с директором Коллинз, а потом направились сюда.
- Позвольте, я не буду комментировать то, что сказано в файле господина Лим Лунсяо.
- Разумеется, мисс Джоан, незачем это комментировать, но, быть может, вы ответите на вопрос, существует ли доступный путь, как разубедить директора Коллинз?
- Видите ли, уважаемый Баоцзю, - осторожно произнесла спецагент, - работа детектива строится на исследовании фактов, но невозможно исследовать несуществующий факт, поэтому подозрения часто считаются не подтвердившимися, но очень редко считаются опровергнутыми. Я не вижу пути, о котором спрашивает господин Лим Лунсяо.
Тянцай Баоцзю кивнул, вернулся к разговору со своим абонентом, а еще через минуту адресовал спецагенту Смит неожиданный вопрос:
- Пожалуйста, скажите, сильно ли удивится директор Коллинз, если факты укажут, что известный материал из Малайзии попал в Меганезию?
- Я не могу ничего утверждать, уважаемый Баоцзю, но директор Коллинз рассуждает в пространстве западного здравого смысла. Найдя объяснение странного феномена через предшествующий странный феномен, она считает это объяснение верным, потому что странности, на ее взгляд, порождаются только странностями, а не обыденностью.
- Спасибо, мисс Джоан! - прочувствованно сказал топ-менеджер, - Вы дали прекрасное изложение, и я запишу его в свою книжку ценных мыслей. И позвольте, я попрошу вас поправить меня, если я сейчас ошибусь. Тот предшествующий странный феномен, это существование нашего Маленького Сингапура, тогда как все остальные объекты фирм, импортировавших мусульман-гастарбайтеров - разбомблены?
- В общих чертах, да, уважаемый Баоцзю.
- Огромное-огромное спасибо, мисс Джоан, - сказал он, и вернулся к общению со своим телефонным собеседником.
Еще через несколько минут он обратился к Маккормаку.
- Дон Жерар, господин Лим Лунсяо интересуется, как быстро можно будет реализовать известный вам проект, если Высокая комиссия в Малайзии примет нужное решение?
- На данный момент, - спокойно ответил тот, - я частное лицо, вы помните, гао Баоцзю?
- Да, конечно, я помню, и господин Лим Лунсяо знает, кто вы, поэтому вопрос задается абсолютно неофициально, как если бы вы были приватным консультантом.
- Тогда, - сказал Маккормак, - при условии полной технической готовности малайской стороны, я думаю, что трех дней будет более, чем достаточно.
- Это очень-очень хорошая новость, - заключил Тянцай Баоцзю, после чего обменялся несколькими заключительными фразами с телефонным абонентом и положил трубку.
За столом начался светский разговор о мировых проблемах, новостях кино, семейных обстоятельствах присутствующих, и на прочие тому подобные темы. И только сейчас спецагент Смит с ужасом поняла, что только что совершила. Фактически, она убедила колеблющихся малайских бонз передать меганезийцам несколько сотен тонн ядерных материалов. Бонзы не хотели осложнять отношения с истеблишментом США, но когда Джоан убедила их, что они уже заподозрены, и у них нет шансов развеять подозрение, последовал прагматичный вывод: «раз уж мы все равно плохие, надо, хотя бы, извлечь максимум выгоды из этого». Все просто. Оставалось понять, кто такой господин Лим Лунсяо, и (черт побери!) кто такой Джерри Маккормак (он же – дон Жерар).
…В финале маленького скромного банкета, Гунтао Цзечи – директор поселка – очень торжественно вручил гостям красно-белые штормовки с яркой эмблемой и надписью «Interflug», пояснив при этом:
- Мы создаем культуру нашей новой грузопассажирской авиакомпании.
- Но, - удивилась Джоан, - авиакомпания «Interflug» была в Восточной Германии, при коммунистах в период Первой Холодной войны.
- Да, да, - сингапурец улыбнулся, - но в 1991-м году владельца брэнда не стало, и наше руководство взяло этот брэнд для авиаперевозок. Трансокеанская авиакомпания нового класса. Сингапурская исполнительность, германская организованность, меганезийская независимость. Сейчас я взял на себя смелость резервировать для вас, дон Жерар, и для уважаемой мисс Джоан, бунгало в нашем фирменном отеле «Interflug-Rarotonga». Это маленький комплекс на восточном краю Аваруа, у берега бухты, в километре отсюда.
…
26 сентября. Около часа после полуночи. Раротонга.
Комплекс «Interflug-Rarotonga» был маленьким по меркам Сингапура, но не по меркам Полинезии. В размерах он не уступал отелям Таити эпохи колониального расцвета, но отличался признаками бешеной скорости возведения. Сингапурцы стремились быстрее запустить в работу вложенные деньги, чтобы перекрыть убытки от прошлого проекта, разрушенного 300 дней назад Алюминиевой революцией. Три «этнических источника» философии нового бизнеса UMICON в Полинезии были видны уже в холле отеля.
Холл был частью интерьера главного здания – квадратной трехъярусной пагоды. Еще перед входом, Маккормак сообщил:
- Основание пагоды ровно 35 на 35 метров, это существенно.
- Почему это существенно? – напрягшись, спросила Джоан Смит.
- Спокойнее, спокойнее, - улыбаясь, сказал он, - мы уже не на работе, так что никаких подводных рифов. Просто архитектурный юмор. Спроси на reception про этот размер.
- Ладно, - согласилась спецагент, и вместе с ним вошла через арку в холл. Первое, что бросилось в глаза, это прозрачный потолок, и над ним плавали небольшие акулы.
- Сингапурская фишка, - пояснил Маккормак, - бассейн на крыше. Точнее, над холлом аквариум, а дальше, над Y-клубом, плавательный сектор.
Спецагент огляделась, и увидела маленькую арку, над которой веселыми огоньками мигала литера «Y» и ниже надпись «Традиционное меганезийское кафе знакомств».
- Меганезийская независимость? – с легкой иронией предположила спецагент.
- Так, - Маккормак улыбнулся, - Один из аспектов независимости, не главный, но, мне кажется, существенный. А теперь обрати внимание на значок над стойкой reception.
- Гм… - произнесла она, пытаясь понять, что означает золотой молоток, окруженный лавровым венком, тоже золотым, - …Что-то древнеримское?
- Нет, это первый герб Коммунистической Восточной Германии. Ну, а теперь пойдем знакомиться с девушкой-администратором за стойкой.
Девушка-администратор выглядела как настоящая фольклорная деревенская германка: крепко сложенная круглолицая, светловолосая и голубоглазая - только загар слишком плотный, характерный для европейцев, которые много лет к ряду живут в тропических широтах. «Этническая тевтонка с Западного Самоа, - сообразила Джоан Смит и тут же поправила себя, - с Германского Самоа, как теперь говорят в реваншистском стиле. И любопытно: нынешнее Германское Самоа не имеет никакого отношения к исходному Германскому Самоа – имперской колонии 1900 – 1914 года. Самоанское Германское землячество участвовало в Зимней войне на стороне Конвента и, в этом году вошло в Конфедерацию Меганезия. А здешний «Interflug» не имеет никакого отношения к той авиакомпании, которая существовала в ГДР. Но, при этом, в германоязычном секторе Евросоюза сейчас поднимается волна реваншистских настроений. Вернее, ее активно поднимают сингапурцы – чтобы раскрутить свой новый авиа-концерн. Дебилы! Сами готовят себе пинок под зад. Через год придет какой-нибудь самоанский фюрер, и для пополнения бюджета отнимет у них все, как у неполноценной неарийской расы…».
Тем временем, тевтонская девушка-администратор помахала им ладошкой.
- Герр Жерар и фрау Джоан! Ваш бунгало готов. Вот ваши магнитные карты.
- Надо же, вы знаете нас в лицо, - удивилась спецагент, первой подходя к стойке.
- Камеры видео-наблюдения, - ответила тевтонка, - они тут везде натыканы: в поселке Маленький Сингапур, в аэропорту, и в комплексе отеля. Локальный суд разрешил при условии, что каналы видео-камер будут доступны также полиции.
- Ясно, - Джоан кивнула, - а почему цоколь у этого здания ровно 35 на 35 метров?
- А! Вы, наверное, знаете толк в архитектуре!
- Моя профессия: археолог.
- А! Вот почему вы разбираетесь в истории. Да, 35 на 35 не случайный размер. Наша главная пагода, это продвинутая копия второй секции Эйфелевой башни 1889 года. Я сейчас дам вам буклеты о фирме «Interflug» и о нашем отеле, там есть история проекта. Кроме того, можно посмотреть анимацию на OYO-сайте Rarotonga.Interflug.Mnz.
- Это очень интересно, благодарю, - сказала Джоан Смит.
- Aita pe-a, - тевтонка улыбнулась, - И, еще, пожалуйста, возьмите вот этот буклет. В Меганезии действует единственный закон: Лантонская Великая Хартия. Она, в общем, несложная, но содержит некоторые артикулы, отличающиеся от законов большинства других стран. Поэтому, мы просим всех наших гостей ознакомиться с особенностями меганезийского законодательства. Обязательно прочтите краткий перечень правил, это первые три странички. Дальше приведен полный текст Хартии, если вам интересно. Я уверяю вас: знание этих правил поможет вам хорошо, безопасно и весело отдохнуть.
- А что насчет акул? – полюбопытствовал Джерри Маккормак.
- Акулы как объект подводной охоты? – уточнила девушка-администратор.
- Нет, акулы, как субъект подводной охоты. Понимаете, фройляйн, о чем я?
- Еще бы! – сказала она, - Но, тут не Австралия, не Гавайи, и не Калифорния. Случаи нападения акул на людей у островов Кука крайне редки. Мы рекомендуем туристам-дайверам нырять за коралловым барьером только с инструктором, но не из-за акул, а потому, что океанский дайвинг считается экстремальным видом спорта.
- Фройляйн, вы кладезь информации. И я уверен, вы даже знаете, когда тут завтрак.
- Да, конечно, герр Жерар. Завтрак тут когда угодно, хоть сейчас.
- Хэх! В таком случае, когда же тут ужин?
- Тоже когда угодно. Такая политика фирмы. В этом что-то есть, не правда ли?
- Точно, - согласился он, - и последний вопрос: в нашем бунгало есть, что выпить?
- Полный бар, - сообщила тевтонка, - надеюсь, там найдется что-то на ваш вкус.
- Я тоже надеюсь, фройляйн. Ну, мы пойдем, удачи, спасибо за info.
-Aita pe-a, это моя работа, герр Жерар. Кстати, у вас все оплачено фирмой.
- Да? – удивилась спецагент Смит, - И на сколько дней?
- На сколько угодно, фрау Джоан.
…
Бунгало выглядел скорее апартаментами. Там была гостиная с кухонным уголком, две спальни, ванная внушительных размеров и балкон-веранда прямо над водой. Именно веранда оказалась тем местом, где можно поговорить начистоту за рюмкой виски. Если точнее, то место было выбрано спонтанно. Джоан пошла в ванную освежиться и, пока плескалась там под душем, отрепетировала фразу «Джерри, нам следует поговорить начистоту». Оставалось сыграть эту сверхкороткую роль, а дальше – будь что будет… Облачившись в халат, и решительно затянув ленту-пояс на талии, она шагнула навстречу судьбе (как определяют такие моменты в «мыльных операх»). А Маккормак к этому моменту устроился в плетеном кресле за столиком на балконе-веранде, расставив для удобства выбора бутылки перед собой, как на торжественном военном параде.
- Джоан, хочешь вечерний коктейль «морской дьявол»? – сходу поинтересовался он.
- Спасибо, лучше просто унцию чистого виски.
- Хорошая мысль, - он кивнул, – здесь имеется японский виски «Yamazaki», который выиграл в 2011 году конкурс «лучший виски мира» по формуле «тест вслепую».
- Пусть будет «Yamazaki», - согласилась она и, сразу добавила, - Джерри, нам следует поговорить начистоту.
- Это как? – с искренним любопытством поинтересовался Маккормак.
- Ты ведь не авиа-рикша, - сказала она.
- Как это я не авиа-рикша? У тебя что, претензии к качеству полетов?
- Черт! Нет, я не с того начала. Кто такой господин Лим Лунсяо?
- Он секретарь штаба FPDA по специальным вопросам, биография есть в Интернете.
…Джоан показалось, что планета опрокидывается и рушится ей на голову. FPDA (Five Power Defence Arrangements), оборонный блок Австралии, Великобритании, Малайзии, Новой Зеландии и Сингапура, созданный в 1971 году, к текущему моменту стал самой закрытой из больших региональных военно-политических структур. Обычная шелуха симпозиумов по безопасности и анти-террористическим военно-морским учениям была прикрытием для теневых сговоров. А секретариат по специальным вопросам занимался проблемой совместной борьбы против организованной вооруженной преступности.
- Ты чем-то удивлена? - добродушно спросил Маккормак, плеснув в стаканы по унции японского виски, - Ты не знала, что в таких политических блоках каждый департамент кормится благодаря эскалации той проблемы, которую он призван нейтрализовать?
- Я, конечно, понимаю это, - начала спецагент, - но должны быть границы наглости.
- Да, - Маккормак кивнул, - и господин Лим Лунсяо держится в этих границах. Ты уже поняла: он тормозил сделку по отработавшему малайскому ядерному топливу, пока не убедился, что главные политические игроки поверили в неизбежность этой сделки.
- Джерри, а откуда ты все это знаешь? И откуда Лим Лунсяо знает тебя?
- До выхода на пенсию я, отчасти, занимался политикой. А зачем ты интересуешься?
- Затем, что я хочу знать, какого черта ты меня использовал!
- Джоан, люди миллион лет общаются только для того, чтобы использовать друг друга. Скажи: раньше тебя это не беспокоило? Только сейчас?
Спецагент Смит постаралась успокоить свои эмоции, и сделала глоток виски.
- Ладно. Это был фальстарт. Давай начнем сначала.
- Давай, начнем, - он тоже глотнул виски, - только с какого именно начала?
- С того, что нам следует поговорить начистоту.
- Отлично, Джоан. И как ты это себе представляешь?
- Я представляю так: мы в чем-то сотрудничаем. Но, ты знаешь обо мне почти все, а я практически ничего о тебе не знаю. Я даже не знаю, кто ты на самом деле.
- Хэх! Ты в этом не одинока. Я тоже не знаю, кто я на самом деле.
- Джерри! Давай обойдемся без буддистской философии, ладно?
- Это не философия, Джоан. Это реальность. Подумай: ты сама знаешь, кто ты?
- Конечно, знаю! Я Джоан Смит родом из Старого Детройта, Мичиган. Продолжать?
Джерри Маккормак покачал головой, сделал еще глоточек виски и спросил:
- Джоан Смит в начале года и Джоан Смит сейчас, это одна и та же личность?
- Опять философия, Джерри? К чему ты клонишь?
- В психологии, - пояснил он, - личностью называют устойчивый комплекс социально значимых характеристик индивида как члена определенной общности.
- Ну, и что? – спросила она.
- А ты не торопись, Джоан. Подумай пару минут.
- Черт! Это непростой вопрос. Ведь человек со временем приобретает опыт.
- Да, - сказал он, - обычно опыт лишь немного корректирует характеристики человека, однако, порой опыт меняет характеристики на противоположные. То, что казалось ему достойной целью в жизни, становится чепухой, и наоборот. Ты понимаешь, о чем я?
- Понимаю… - тихо сказала Джоан, и после паузы добавила, - …К сожалению.
- А почему так уныло? Ты хотела бы вернуть свои идеалы из начала года?
- Это пустой вопрос! – резко сказала спецагент Смит.
- Да, - снова сказал Маккормак, - и очень важно понять, почему этот вопрос - пустой.
- Важно для кого, Джерри?
- Для тебя, разумеется. Это твоя жизнь.
Джоан Смит энергично покрутила головой, чтобы сбросить сонливость.
- Черт! Как все криво в этом мире! И с чего это ты стал заботиться о моей жизни? Я не поверю, если ты заявишь, будто это потому, что вчера днем мы занимались любовью.
- Хэх! - Маккормак улыбнулся, - Спасибо за предупреждение, а то бы я так и сказал. К счастью, я могу указать причину, которую назвала ты. Мы в чем-то сотрудничаем.
- Ты еще скажи, что у вас в Гестапо не принято сдавать своих сотрудников.
- ОК, если ты хочешь, я скажу: у нас в Гестапо не принято сдавать своих сотрудников.
- Черт! Кто ты такой, что от тебя все отскакивает, как горох от стенки?!
- Ты устала, Джоан, и уже наполовину спишь, потому и не догадалась до сих пор.
- О, боже! – выдохнула она, пораженная мыслью, внезапно вспыхнувшей в мозгу.
- Ну, смелее, - подбодрил он.
- Ты… - она немного заколебалась, но все же сказала, - …Ты Жерар Рулетка.
Маккормак чуть заметно кивнул. Спецагант Смит с трудом подавила желание тайком ущипнуть себя за бедро, чтобы убедиться, что это не сон, и напротив нее сидит Жерар Рулетка, человек с тысячей лиц, живая легенда Великой Кокаиновой Тропы. В CIA на Жерара Рулетку было огромное досье, и все записи начинались со слова «возможно».
Возможно, ему принадлежала сама идея Тропы: продуманного трафика кокаина через Тихий океан с использованием мелких островков, как перевалочных терминалов.
Возможно, он стоял у истоков Юкатанского кризиса, из-за которого на несколько лет затормозилась борьба с наркомафией в Центральной Америке.
Возможно, он был в числе главных косвенных виновников Второй Холодной войны.
Возможно, он был одним из «юкатанских донов», которым удалось перебросить свои вооруженные формирования из Мексики в Океанию.
Возможно, он был организатором регулярного черного рынка оружия в Полинезии.
Возможно, он обеспечил доставку на Тинтунг бойцов для Алюминиевой революции.
Возможно, он был «секретным боссом» Конвента, играя роль то команданте Угарте Армадилло, то шефа INFORFI Рико Верде, и проводил политику «культуроцида».
Возможно, он прозорливо вырастил и воспитал Сэма Хопкинса, «демона войны»…
И, этот фигурант улыбнулся, подмигнул и посоветовал:
- Ложись спать, Джоан. Ты сегодня поняла, что сама не знаешь, кто ты. К этому надо привыкнуть. Потом ты научишься извлекать для себя пользу из того, что человеку, не знающему кто он, в общем, все равно, кем быть. Это превосходная свобода маневра.
- Это философия, - проворчала она, - а меня беспокоит моя тема с малайскими АЭС.
- Не торопись, - сказал он, - изображай, что продолжаешь расследовать это.
- Значит, - уточнила она, - тянуть время и выдать результат, только когда будет слишком поздно, поскольку отработавшее ядерное топливо из Малайзии уйдет в Меганезию?
- Да, Джоан, и что? Тебе-то какая печаль?
- Наверное, уже никакой, - согласилась спецагент Смит.
…
*21. Юмор вокруг атомной бомбы.
30 сентября. Острова Кука. Атолл Тинтунг. Лантон.
Топ-координатор Иори Накамура прибыл в Лантон незаметно, неизвестно когда и как именно, и сообщение о том, что топ-координатор уже в столице появилось на сайтах с большим опозданием. Что делал Накамура в первые дни своего пребывания на атолле Тинтунг - неведомо. Даже дата его прибытия так и осталась тайной. Но к полудню 30 сентября экстренно прилетевшие репортеры взяли топ-координатора в оборот.
Никакого четкого формата встречи с прессой Накамура не согласовывал, и предпочел свободное общение прямо на широкой стене одного из ПуЛоу «первой линии», откуда открывался чудесный вид на лагуну Тинтунга, где двигались, будто в необычном танце десятки разноцветных любительских парусников. Топ-координатор был одет в своем любимом стиле: в свободные белые брюки и такую же белую гавайку с короткими рукавами. Из-за яркости полуденного солнца, он дополнил свой костюм конической вьетнамской шляпой. А, возможно, эта шляпа была нужна топ-координатору, чтобы отбрасывать тень на лицо, и не давать никому возможности уловить его мимику.
Сложив ладони на своем аккуратном животе точно над пряжкой ремня, он сказал:
- Леди и джентльмены, я рад, что вы приехали посмотреть нашу небольшую, но очень необычную столицу. Говорят, каждому гостю Лантон видится по-своему. Я думаю, это замечательно, и надеюсь, что каждый из вас увидит какой-то аспект красоты Лантона. Наверное, это главное, а ответы, которые я дам на ваши вопросы, не более, чем слова, которые следует произнести согласно старой традиции. Можете спрашивать.
- Мистер Накамура, - произнесла пожилая худощавая строго и дорого одетая дама из влиятельного британского делового журнала, - вы говорите в духе гостеприимства, но известно, что всего три дня назад здесь, на Тинтунге, были убиты более десяти тысяч приезжих, которые поверили в ваше гостеприимство. Еще несколько тысяч мигрантов убиты на других островах и атоллах в вашей стране. Что вы на это скажете?
Топ-координатор кивнул в знак того, что вопрос понятен, и лаконично ответил:
- Они приехали с идеей заставить нашу страну жить по их правилам. Они ошиблись.
- Мистер Накамура, ваш ответ похож на угрозу, - тут же отреагировал относительно молодой репортер CNN.
- Почему вы так думаете? – спокойно поинтересовался топ-координатор.
- Потому, - ответил репортер, - что в мире приняты определенные общие правила, они изложены, например, во Всеобщей Декларации прав человека. Но, когда Алюминиевая революция привела здесь к власти Конвент, в Океании происходили массовые чистки – религиозные, этнические и политические. И все это сопровождалось заявлениями, что общечеловеческие нормы для Меганезии ничтожны, а их продвижение противоречит Лантонской Хартии и карается смертью. Но, после упразднения Конвента, проведения относительно свободных выборов, и прихода к власти вашего правительства, мистер Накамура, все надеялись, что репрессии не повторятся. И вдруг: этническая чистка на Тинтунге, Мануаэ, Атиу, Манра и Науру, и гибель сотен сторонников парламентской демократии, собравшихся в отеле на Бора-Бора. Вам не кажется, что ваши спецслужбы скатились к методам Конвента?
- Мы, - произнес Накамура, - старались в какой-то мере идти навстречу предложениям Специальной Миссии ООН по Проблемам Океании. А лидеры Миссии ведут себя как в старой английской поговорке: «give them an inch and they will take a mile». Мы сделали оговоренные уступки, а они решили, что мы готовы отдать все. Они ошиблись.
- Мистер Накамура, а про инвесторов, уже вложивших несколько десятков миллиардов долларов в, условно говоря, Меганезию, вы тоже скажете «они ошиблись»?
Накамура поправил шляпу так, чтобы на секунду солнечные лучи упали на его лицо, и собеседники могли увидеть искреннюю улыбку.
- Вот это разговор по существу. Инвесторы с миллиардами долларов. Это игра, чем-то похожая на шахматы. Белые предлагают черным товары в кредит, если черные пустят белые фигуры на свое поле. Оба игрока хотят обмануть друг друга. Если это удается белым, то они назначают черным своего марионеточного короля, и опутывают долгами навечно. Если это удается черным, то они, получив товары, выгоняют белые фигуры со своего поля за шпионаж, и отказываются возвращать кредит. Все просто.
В разговор вступил пожилой джентльмен, обозреватель канадского CBC.
- Мистер Накамура, вы уверены, что этот спич об играх оправдывает кражу денег?
- Это может показаться вам странным, - ответил топ-координатор, - но у нас целью игры черных было не присвоение кредитов и инвестиций, а укрепление репутации честного и надежного партнера. Поэтому, черные не брали кредиты, предлагаемые белыми, а лишь принимали инвестиции в понятные проекты. Белые инвесторы, которые работали, имея в виду бизнес, а не политику, и строили планы, исходя из правил, принятых на поле черных, не потеряют денег, и могут получить прибыль. А те, кто работал в расчете на изменение правил, обещанное в кулуарах белого королевства, вероятно, понесут убытки.
- А нельзя ли конкретнее, мистер Накамура?
- Можно. Например, компания, которая купила старую металлургическую фабрику на Соломоновых островах, и начала ее модернизацию, имеет хорошие шансы на прибыль. Напротив, компания, построившая банковский центр на Табуаэране, вероятно, потеряет деньги, поскольку банковско-кредитная деятельность запрещена Великой Хартией.
- Но, - заметил канадский обозреватель, - если бизнесмены строили банковский центр, которому вы не собирались разрешать работать, то надо было предупредить их!
Топ-координатор резко поднял вверх левую ладонь.
- Бизнесмены арендовали участок земли. В договоре сказано: «строительство центра коммуникаций». Пусть они открываются и торгуют услугами коммуникации. А если бизнес-центр рентабелен, только как банк, то пусть бизнесмены-инвесторы предъявят претензии к тем, кто обещал новый режим в Меганезии и отмену Великой Хартии. Я сформулирую принцип работы нашего правительства: все договоры с иностранными инвесторами будут выполняться с нашей стороны точно так, как написано.
- А договоры о кредитах? - спросила молодая журналистка из Новой Зеландии.
- Какие договоры о каких кредитах? – поинтересовался Накамура.
- Кредит МВФ, 15 миллиардов долларов, это было в прессе, - пояснила она.
- Да, - ответил он, - я подписал протокол о намерениях с Международным Валютным Фондом о 15-миллиардном кредите. Но для подписания самого договора необходимо урегулировать противоречия между правилами МВФ и нашей Великой Хартией. Как отмечено в протоколе, эксперты МВФ подготовят предложения по этой проблеме.
- А проблема имеет решение? - спросила новозеландка.
- Я думаю: нет, - сказал Накамура, - но эксперты МВФ считают иначе. Пусть ищут.
Снова возникла пауза, а затем обозреватель CBC внезапно спросил:
- Мистер Накамура, кто такая на самом деле Виолета Риос?
- Вероятно, - уточнил топ-координатор, - вы имеете в виду резерв-флит-лейтенанта Виолету Риос из волонтеров береговой охраны Лантона?
- Да, именно ее.
- Тогда вряд ли я сообщу вам что-то новое. Виолета Риос - пилот-резервист Народного флота. В настоящее время она работает инженером-стажером на предприятии одной из сетевых авиастроительных фирм.
- Фирма «S.A.M.», со штаб-квартирой на Бора-Бора, не так ли? – спросил канадец.
- Да. Виолета Риос работает в филиале этой фирмы на центральных островах Кука, и поэтому, она оказалась в числе волонтеров на Тинтунге. Атолл Тинтунг относится к военному округу Острова Кука. Пользуясь случаем, я хочу поблагодарить Виолету за инициативу по обмену актуальной информацией по частному каналу связи с Памелой Уоткин, дочкой майора канадских миротворцев.
- Скажите, мистер Накамура, а действительно ли фирма «S.A.M.» принадлежит Сэму Хопкинсу, последнему директору Конвента, носящему прозвище «демон войны»?
- Это без комментариев, – твердо сказал топ-координатор.
Гости переглянулись, и в дело снова вступил молодой репортер CNN.
- Мистер Накамура, правда ли, что ваша страна незаконно создает атомное оружие?
- Какое атомное оружие вы называете незаконным? - отреагировал топ-координатор.
- Мистер Накамура, я уверен, что вы знакомы с актом ООН от 12 июня 1968 года «О нераспространении ядерного оружия».
- Да, вы правы, я знаком с этой попыткой закрепить монополию на атомное оружие за группой из пяти государств, выигравших Вторую Мировую войну. Но, такая попытка провалилась, и к началу нашего века, атомное оружие появилось еще у четырех стран. Далее, в первой четверти нашего века - еще у трех. Ваш вопрос беспредметен.
- Но, - возразил репортер CNN, - актуален вопрос о работе группы Сэма Хопкинса по созданию меганезийского атомного оружия. Ведется ли такая работа?
Накамура Иори кивнул, поправил свою шляпу и произнес:
- Вы знаете: атомная бомба может быть создана страной, готовой оплатить стоимость приготовления необходимого материала. Теперь, когда вы видели, что мы построили соответствующие фабрики, вы можете не сомневаться, что вся продукция этих фабрик, работающих двадцать четыре часа в день, может быть взорвана над вашей родиной. Мы просим вас подтвердить эти факты вашим лидерам и приложить все усилия, чтобы остановить разрушение и трату жизней, которое, будучи продолженным, может привести к полному разрушению всех ваших городов. Как ученые, мы будем сожалеть, о таком применении этого красивого открытия.
- О, боже… - выдохнул кто-то из репортеров среди возникшей мертвой тишины.
- Обалдеть! – прошептала новозеландка, стремительно отстукивая SMS с телефона.
- Э-э... – подавленно протянул репортер CNN, - …Это очень серьезное заявление.
- Да, - топ-координатор кивнул, - мы же собрались, чтобы обсудить серьезные вещи. Атомное оружие, это крайне серьезная вещь. Извините, как ваше имя?
- Э… Меня зовут Питер Джонсон, мистер Накамура.
- Замечательно, Питер-сан. Вы не возражаете против обращения в японском стиле?
- Э… Не возражаю, - ответил американец, затем быстро огляделся и, увидев, что все репортеры уже отправляют что-то со своих гаджетов, тоже незаметно нажал на своем коммуникаторе кнопку «отправить аудио-файл».
- Замечательно, - повторил топ-координатор, - и меня очень порадует, если вы будете называть меня Иори-сан. Вы согласны с таким уважительно-дружеским форматом?
Молодой американец слегка замялся, а потом растеряно ответил:
- Да, Иори-сан, я, в принципе, согласен, но угроза атомной бомбардировки США, мне кажется, может создать… Э… Некоторые препятствия дружбе.
- Сейчас, - пообещал Накамура, - я постараюсь развить тезис об атомной угрозе, чтобы исключить двойные толкования моей позиции. Я начну издалека. Как вам известно, я родился в Японии, в городе Убе, и прожил там полвека. На поезде от Убе до Хиросимы можно доехать за час, дорога очень красивая. В год выпуска из школы, весь наш класс поехал в Хиросиму на экскурсию и, конечно, мы посетили Мемориальный парк мира. Наверное, все вы знаете, что этот парк посвящен памяти жертв американской атомной бомбардировки 6 августа 1945 года. Создатели парка надеялись, что эта непостижимая трагедия моего народа может чему-то научить всех людей. По крайней мере, меня это многому научило. Мои школьные товарищи на обратном пути эмоционально делились впечатлениями. Представьте нас, тогда еще совсем юных мальчишек и девчонок, и не судите слишком строго из-за того, что я скажу сейчас. Многие говорили тогда о своей ненависти к Америке, неявно и несправедливо возлагая вину за бомбардировку на всех американцев. Многие видели в этом вину правителей Японии, маниакальные амбиции которых отчасти предопределили это ужасное событие. А у многих сложилось особое мнение. Мне представлялось, что главная причина заключена в желании одних людей доминировать над другими, и силовым путем навязывать им свои законы, как правило, безобразные, бездарные, и бесчеловечные. Не следует считать, что подобное желание свойственно только деспотичным политикам. На самом деле, оно пронизывает любое общество с номинальной пирамидой статусов. Не только политик, но и бизнесмен, или священник, или деятель искусства, или даже ученый, добравшись до какой-то ступени пирамиды, начинает вдруг получать извращенное удовольствия, пиная головы тех, кто оказался ниже его, и попал под его власть. Теперь, я расскажу, какой именно экспонат, размещенный в Мемориальном парке мира в Хиросиме, навел меня на эти мысли...
Тут топ-координатор сделал длинную паузу, а потом тихо сказал:
- Этим экспонатом был просто листок бумаги, письмо группы американских ученых – ядерщиков. Оно в нескольких экземплярах было сброшено в капсулах измерительной аппаратуры во время второй атомной бомбардировки, в Нагасаки. Я помню, как долго вчитывался в этот текст под стеклом, и пытался понять: что думали и чувствовали эти ученые, составляя такой текст? Насколько сильна была их мания доминирования, если совершенно затмила разум? Понятно, что это письмо не могло сыграть никакой роли в дальнейших событиях, и выражало лишь уродливый внутренний мир своих авторов. Я процитировал в начале ответа Питеру Джонсону центральный фрагмент этого письма. Теперь процитирую его заключительный абзац…
Накамура Иори сделал еще одну паузу, и медленно сказал:
- Мы уверяем вас, что если Япония немедленно не сдастся, то этот дождь атомных бомб усилится с невообразимой яростью. Такими словами они закончили это письмо. Сейчас попробуйте сами себе ответить на вопрос: если в государствах, обладающих подобным оружием, даже ученые подвержены такой мании, то может ли хоть какое-то сообщество чувствовать себя защищенным, не имея сходного оружия, как средства сдерживания?
И опять пауза. Среди репортеров начались перешептывания, и примерно через минуту молодая новозеландка (та, которая первой отправила SMS в редакцию), нерешительно возразила:
- Мистер Накамура, но ведь в ответе Питеру вы говорили об атомных бомбах, которые взорвутся над городами Америки. Как это может быть в письме американских ученых?
- Мисс, прослушайте аудио-запись фрагмента, - посоветовал топ-координатор, - там не звучало названий стран, а говорилось: «над вашей родиной». Так в оригинале письма.
- Но вы же не предупредили, что это цитата! – воскликнула новозеландка.
- Да, - слегка грустно признал он, - видимо я, будучи японцем, несколько переоценил известность этого письма в мире. Но, теперь все ясно, и я еще раз прошу подумать над вопросом о средстве сдерживания деспотичных маньяков, имеющих атомное оружие. Учитывая, что не все гости ориентируются в вопросах истории, я напомню: на Первой Холодной войне не удалось найти иного средства, кроме такого же атомного оружия.
- Но, мистер Накамура, - сразу перехватила инициативу дама из британского делового журнала, - вы так и не ответили на вопрос, разрабатывается ли у вас атомное оружие!
- В условиях Меганезии, - сказал он, - на этот вопрос отвечает второй артикул Великой Хартии. Там сказано: каждый хабитант Меганезии находится под безусловной защитой правительства. Эта защита не зависит ни от какой политики, ни от какой дипломатии, и осуществляется любыми средствами без всякого исключения.
- Это надо понимать, как утвердительный ответ? – уточнила британка.
Накамура Иори сдвинул шляпу к затылку, так, чтобы была видна его улыбка, и трижды хлопнул в ладоши, после чего объявил:
- Я аплодирую фирменной британской настойчивости. Будьте же терпеливы, ответ уже близок. Великая Хартия, прежде всего, запрещает запрещать что-либо без очевидных и объективных оснований. В частности, она запрещает запреты на развитие технологий. В частности, биологической и генной инженерии микроорганизмов, растений, животных и человека, психотропных технологий расширения сознания, новых технологий в искусстве и, как, наверное, вы уже догадались, ядерных и космических технологий. Я повторю: никаких запретов на развитие технологий, и никаких ограничений, кроме тех, что определяются объективной производственной техникой безопасности. Мы начали развивать ядерную энергетику по нескольким направлениям. Ядерное оружие это побочный продукт такой энергетики. Атомная бомба это с инженерной позиции, одноразовый реактор деления с высокой мгновенной мощностью. В нашей стране созданы несколько видов подобных реакторов но, я надеюсь, что их не придется применять в качестве оружия.
…
1 октября. Атолл Тупаи (малый Бора-Бора).
Тупаи, лежащий в 10 милях севернее курортного острова-атолла Бора-Бора - типичный кольцевой атолл 9x6 км. С прошлого века там имелась кокосовая плантация и частный аэродром. Атолл неоднократно неформально переходил из рук в руки, а после Второй Холодной войны достался фирме «S.A.M.» (Simple Aircraft Malcolm), известной своими автожирами двойного назначения. Хозяева фирмы – семья Малколм, достаточно давно перебравшаяся в Полинезию из Флориды, включала на данном этапе 8 персон.
Старшее поколение, «основатели»: 45-летний мистер Глип и 40-летняя миссис Смок.
Старшие дети основателей: 19-летняя Рут, и 17-летние близнецы Фнир и Ормр.
Младшие дети основателей: 14-летняя Хрю, 4-летний Рэнд и 1-месячная Трид.
Критерий деления детей на старших и младших был естественный: младшие – те, кто продолжает жить на Тупаи, а старшие – те, кто уже «улетели из родного гнезда».
Семья Малколм активно участвовала в Алюминиевой революции и Зимней войне, а 1 февраля Глип стал одним из трех Верховных судей по рейтингу. Не удивительно, что Малколмы оказались среди героев свежего революционного фольклора, в котором, как известно, факты разбавлены выдумками раз в двадцать. Рассказывали, в частности, что тайный компаньон Глипа и Смок Малколм - это Сэм Хопкинс - «демон войны», и что название фирмы «S.A.M.» происходит от имени Sam. Лишь несколько человек на всей планете знали, что этого Сэма Хопкинса никогда не было в природе. Этого фигуранта изобрела 2 года назад маленькая мисс Хрю Малколм. Ей тогда было 12 лет, она очень внимательно читала популярные книжки по сетевой рекламе для старшеклассников и, подогретая здоровой юниорской нетерпеливостью, она создала блог Сэма Хопкинса - эксперта по техническим инновациям, мормона-язычника, покинувшего США из-за репрессий за политический экстремизм. Секту мормонов-язычников (смелых ковбоев прогресса, похожих на героев вестерна) Хрю придумала в дополнение к Сэму Хопкинсу. Никто не мог вообразить 2 года назад, что этого виртуального Сэма ждет жуткая слава «демона войны», великого стратега Народного флота Конвента, затмевающего в своих преступлениях против человечности всех военных злодеев текущего столетия.
Фигура Сэма Хопкинса приобретала все больший международно-политический вес, и приходилось приглашать реальных экспертов, чтобы записи на блоге «демона войны» соответствовали уровню героя войны за Хартию. Конечно, это были только предельно доверенные эксперты, которые и так знали, кто пишет на блог…
…Сейчас к атоллу приближался маленький самолет класса «авиа-такси», украшенный эмблемой - силуэтом касатки в прыжке на фоне солнца, логотипом ORCA, и надписью, идущей вдоль фюзеляжа: «International ecology team «Ocean Re-Creation Activity», NY
academy of science». Прежде, чем зайти на ВПП, самолет начал выполнять осмотровый круговой полет на малой высоте, что вполне разумно в этом неспокойном регионе. 40-летний академик Джеймс Макаронг, очень похожий на Крокодила Данди из культового австралийского фильма 1986 года, предложил пилоту:
- Ну-ка Балрог, найди тут инженерно-продукционный комплекс S.A.M.
- Хороший вопрос, шеф, - отозвался пилот, глядя на атолл с высоты птичьего полета.
Зрелище было унылое. Не составляло труда догадаться, что не так давно этот атолл подвергся ракетно-бомбовому удару. В середине ВПП наблюдалась широкая заплатка примерно полугодичной давности, видимо закрывшая воронку от взрыва мощностью порядка тонны тротила. Еще одна такая воронка сохранилась в первозданном виде и, будучи заполнена дождевой водой, представляла собой пруд метров 30 в диаметре. На берегу пруда слонялись несколько человеческих фигурок. Следы попаданий бомб или ракетных снарядов можно было увидеть и в стороне от ВПП. Подобно декоративным искусственным холмам, лежали обломки железобетона, лениво покачивая длинными хлыстами арматуры. Видимо раньше там была группа каких-то служебных зданий. И. примерно в том же виде лежали обломки железобетонного причала на берегу лагуны. Несколько бомб или снарядов угодили в середину кокосовой плантации, так что там вывороченные с корнем пальмовые стволы образовали что-то наподобие бурелома, характерного не для ландшафта атоллов, а для глухой тайги в далекой Сайберии. Но, поскольку это было, все же, в тропиках, поваленные пальмы покрылись густой сетью изумрудно-зеленых лиан, а на полянах вокруг эпицентров взрывов выросли массивы гигантской трубчатой травы – какой-то местной разновидности бамбука.
- Там, - уверенно сказал пилот, показав ладонью на бурелом и бамбуковые заросли.
- Там, - согласился академик, - а где еще?
- Вот, блин… - пилот задумался, - …Ну, шеф, я не знаю. По ходу, больше негде.
- Верно, Балрог. По ходу, больше негде, однако, оно там есть. Я всегда знал, что семья Малколм, это бездна креатива. Что-то они выдумали этакое. Ладно, идем на лэндинг.
Самолет выполнил аккуратную циркуляцию со снижением, выходя на курс посадки, и минутой позже поймал колесами бетон полосы, шедшей от западного берега океана до лагуны. Там, у лагуны, самолет развернулся и затормозил на парковочной площадке.
- Ну, - сказал Балрог, выключив движок и откинув фонарь кабины, - и где тут все?
- Где-то, - ответил академик Макаронг, окинув взглядом окружающий пейзаж. В зону видимости попадало несколько особей хомо сапиенс, а именно:
В тени цветущего куста рядом с ВПП, дремали три карибских негра, разбросав вокруг литровые бутылки с яркими этикетками. Не иначе, как пиво пили.
Около пруда-воронки болтались пятеро молодых индокитайских субъектов, одетых в типичные вьетнамские шляпы-конусы и в кимоно из серого полотна.
На пляже виднелась нищая деревня, с хижинами из старых картонных ящиков. Около деревни купались с десяток мальчишек и девчонок, кажется, туземцы-полинезийцы.
От туземной деревни до пальмовой плантации тянулась разноцветная куча мусора.
- Кино и ниндзя! – восхитился Балрог, - Даже с грунта ни хера не видно!
- Как советовал в таких случаях Шерлок Холмс, - произнес академик, - отбросьте все невозможное, и то, что останется, будет ответом, каким бы странным он ни казался.
С этими словами, он выбрался из кабины, спрыгнул на площадку, и обратился к трем лежащим, кажется, в фатальном перепое, карибским неграм.
- Aloha foa! Я коммодор Упир, прибыл по приглашению Глипа Малколма.
- Aloha, сен командующий Восточным фронтом, - ответил один из карибских негров, абсолютно трезвым голосом, - Я резерв-штурм-лейтенант Фигуэрес, из «шоколадной дивизии». Сен Верховный судья Малколм ждет вас. Ну, а мы будем рады предложить капитан-лейтенанту Балрогу кружку какао с абсентом и нашу теплую компанию.
- Форштевень в жабры, штурм-лейт! - воскликнул пилот, тоже спрыгивая из кабины и изумленно глядя на трех негров, которые теперь стояли немного рассредоточившись и одинаково-привычно держа стволом на плече боевые пистолеты-карабины.
- Ты меня проморгал, ага! - заключил Фигуэрес, а два других негра весело фыркнули.
- Куда идти, парни? - спросил академик Макаронг (он же - доктор Упир, командующий Восточным фронтом Конфедерации Меганезия).
- Я провожу, коммодор, - ответил штурм-лейтенант Фигуэрес и, повернувшись к своим бойцам, коротко распорядился, - кап-лейта Балрога за стол.
- Ясно, - отозвался один из бойцов, схватился за что-то невидимое в траве, и сдвинул в сторону идеально-круглый кусок грунта, открыв что-то вроде жерла колодца.
- Технология «Вьет-Конга»? – попробовал угадать Балрог.
- Почти, - ответил негр, открывший колодец, - это не вьетнамцы придумали, а хмонги, которые не совсем вьетнамцы, а такой специальный народ.
- Хмонги? - переспросил Балрог, и внимательнее посмотрел на тусовку индокитайских субъектов около пруда-воронки, - Это те, которых выслали сюда из КНР за мятеж?
- Да-да. А в пруду они разводят карпов. Только пруд уже мал. Вот, через неделю будем делать еще воронку, и заливать водой. Карпы вкусные, обалдеть!
- Хэй, - вмешался второй негр, - не корми гостя словами, корми рыбой. Давай, кэп-лейт, спускайся в капонир, там уже самовар горячий и абсент-самогон конкретно на столе.
…
Между тем, доктор Упир уже шагал вслед за своим проводником по грунтовой дороге, ведущей, как ни странно, к разбомбленному железобетонному причалу. И, чем ближе становилась цель, тем яснее было, что это НЕ разбомбленный причал, а очень изящная имитация. Будучи человеком с аналитическим складом ума, Упир быстро восстановил вероятную историю этого сооружения. При новогодней американской бомбардировке, причал был разбит взрывом. И, осмотрев руины, кто-то из спецов «S.A.M.» предложил построить тут новый причальный комплекс по методу, известному у архитекторов, как «фасеточная схема»: монтируется крупноячеистый каркас заданной конфигурации, эти ячейки закрываются стенными и оконными панелями, и готов внешний цикл стройки. Роботизированный монтаж позволяет довольно быстро реализовывать такую схему.
У входа в эту своеобразную угловатую виллу, штурм-лейтенант Фигуэрес козырнул и, дождавшись кивка доктора Упира, быстрым шагом направился обратно к аэродрому. А коммодор Восточного фронта шагнул под причудливый свод и оказался на просторной закрытой веранде, где был накрыт традиционный стол, вокруг которого разместилась значительная часть семейства Малколм. Точнее, за столом сидели Смок, Глип и Хрю, а малышка Трид дремала чуть в стороне в кроватке на колесиках.
- Aloha, док Упир! – приветствовал судья Малколм, - Садись, будь как дома.
- Aloha foa! - отозвался коммодор, и расчетливо устроился поближе к пузатому бочонку домашнего вина, стоявшему на столе и призывно блестевшему медным краником.
- Тебе сразу налить стаканчик? – поинтересовалась миссис Малколм.
- Mauru, Смок. Я вообще-то сам могу.
- Нет уж лучше я, как хозяйка, - сказала она, поднявшись из-за стола, - Видишь ли, мне нравится демонстрировать мою новую фигуру. В смысле, на год после родов я всегда чудесно худею, но потом - ах! Возвращаюсь в состояние легкой весовой избыточности.
- Ты действительно классно выглядишь, Смок, - подтвердил доктор Упир.
- А я? – требовательно пискнула Хрю Малколм.
- Ты, юная леди, в прекрасной форме. Если бы ты еще сама освоила ядерную физику, я растерялся бы, не зная, как найти для тебя подходящие превосходные эпитеты…
- Ты издеваешься, док Упир, да? И как ты догадался про ядерную физику?
- Дедуктивный метод, крошка. Читай записки о Шерлоке Холмсе. Потребовалось лишь несколько логических шагов, чтобы понять: все дело в атомной бомбе Сэма Хопкинса.
Глип Малколм звонко щелкнул пальцами и лаконично произнес:
- Впечатляет!
- Давай, пей, - сказала Смок пододвигая к коммодору стакан, наполненный рубиново-красным вином, - и закусывай маринованной уткой. У нас изобилие блюд из утки.
- Хмонги уже устроили утиную ферму? – предположил Упир.
- Полдюжины ферм, так точнее, - ответила она.
- Понятно, - он кивнул, - у меня на острове Флинт аналогичная картина.
- Про бомбу!!! – потребовала Хрю.
- Будет тебе про бомбу, юная леди, - доктор Упир улыбнулся и глотнул вина, - начнем с фундамента. С теории строения атомного ядра…
- …Это я уже знаю! - воскликнула она, - Я даже знаю капельную модель ядра, которую придумал Нильс Бор еще до американо-японской войны!
- Что, правда? Ну-ка изложи.
- Так, это же просто! Ядра, это как капельки жидкости из протонов и нейтронов. Есть формула, когда они устойчивы, а когда – нет. Ну, там типа поверхностного натяжения, которое в обычной жидкости. Вот почему маленькие капельки вроде водорода, хотят слиться в капельки побольше, это термоядерный синтез, который в центре Солнца, и в водородной бомбе. А слишком большие капельки, вроде урана и плутония, хотят как-нибудь развалиться. Они либо выбрасывают лишние частички, и это не важно, либо лопаются пополам, и это деление, классная штука, на этом работает атомная бомба!
- А ты уверена, что выброс лишних частичек не важен? - спросил коммодор.
- Ну… - протянула Хрю.
- Думай, - сказал он, - вот контрольный вопрос: что такое критическая масса, как она связана с этими выбрасываемыми частичками, и что такое цепная реакция? Пока ты думаешь, мы тут немного поболтаем о политике, ладно?
- Хитрый ты, док Упир. Ладно. Я сейчас быстро это вспомню.
Коммодор подмигнул ей и повернулся к Глипу.
- Как тебе понравился трюк нашего ультра-бухгалтера с мировой фондовой биржей?
- Обычный трюк, - заметил судья Малколм, - когда Накамура залепил цитату из того безобразного письма «атомных ученых», не сказав, что это цитата, все журналисты отправили в редакции сообщения: «топ-координатор Меганезии угрожает атомными бомбардировками американских городов». Биржа начинает стремительно падать. Три минуты выдержки, и у наших союзных брокеров, в нужный момент начавших игру на понижение, несколько миллиардов баксов в кассе. Потом сообщение опровергается, и политические последствия не успевают наступить.
- Глип! – произнес Упир, - Ты не заметил вторую фазу этого трюка. Когда сообщение опровергается, биржа сразу растет, и наши союзные брокеры, заранее начав игру на повышение с нижней отметки, сгребают в кассу еще несколько миллиардов. Это был фантастически-наглый двойной трюк!
- Красиво, - согласился Глип после короткой паузы.
- Может и красиво, - отозвалась Смок, наливая себе чашку чая, - но я не уверена, что Накамуре стоило ради этих денег раскрывать карты. Ведь атомная бомба, это красная тряпка для западных оффи. Узнав, что у нас почти есть такая бомба, они сразу начали готовить новую войну. Разве не так?
- Они все равно готовили против нас новую войну, - возразил Упир.
Глип Малколм похлопал ладонью по столу.
- Док, тут вопрос в интенсивности подготовки. Сейчас они начали готовиться вдвое быстрее, чтобы успеть до того, как у нас будет бомба.
- Пусть готовятся. Они по-любому не успеют.
- Ты абсолютно уверен? – спросила Смок.
- Да, - Упир кивнул, - потому что у нас уже есть приличное число атомных бомб.
- Wow!!! Классно!!! – взвизгнула Хрю.
- Ты думай над вопросом, - напомнил он ей.
Девочка вздохнула, вытащила из кармана элнот и стала что-то чертить на экране. Смок покачала головой и спросила:
- Что значит «приличное число», и насколько реально применить эти штуки, если нас в ближайшее время начнут прижимать к стенке?
- У нас, - сказал Упир, - более сотни бомб примерно «хиросимской» мощности. Бомбы неудобные, но мы подготовили тактику, и применим их хоть завтра, если будет надо.
- Я чувствую, ты очень не хочешь пускать эти штуки в дело, - заметила она.
- Да, - он кивнул, - очень. Но, мы это сделаем, если будет надо…
- Алло! – встряла Хрю, - Я нашла ответ на контрольный вопрос! Это просто!
- Ну-ка покажи, - Упир посмотрел на экран элнота.
- Это просто! - повторила она, - Иногда ядра урана-235 выбрасывают нейтрон. И, если нейтрон правильно попадает в другое ядро урана-235, то оно развалится на осколки, и выбросит еще кучу нейтронов. Вот, если некоторые из этих нейтронов тоже правильно попадут в другие ядра урана-235, то будет цепная реакция, типа, лавина, и ебс!
- Неплохо, - согласился Упир, - а как насчет критической массы?
- Это еще проще! Чтобы нейтроны не улетали на фиг, а попадали в ядра, должен быть большой кусок урана. Достаточный кусок называется критической массой! E-oe?
Доктор Упир утвердительно кивнул.
- E-o. Если не придираться к научной точности, то примерно так. А теперь, юная леди, напомни нам, какое соотношение изотопов в природном уране?
- Ну, - ответила она, - в тонне семь кило урана-235, который легко делится, а остальное уран-238, который не очень делится. Для хорошей бомбы нужно больше урана-235.
- Обязательно? – спросил коммодор.
- Ну… Раз ты так спросил, значит, необязательно. Я правильно ответила?
- Твой ответ лишь условно правилен. Если воспроизводить ход мысли штаба атомного проекта США 1940-х, то все так, но у них были другие задачи в других условиях. Они создавали авиабомбу для применения с тяжелого бомбардировщика конкретной марки против индустриальных зон конкретной страны. А какая задача у нас, юная леди?
- Ну… Нам надо закошмарить вражеский электорат. Теперь я правильно сказала?
- Электорат? - с вопросительной интонацией отозвался он, - В общем, верно. А теперь начинай мыслить логически. Какие у нас будут критерии качества бомбы?
- У нас? - переспросила 14-летняя креолка, и почти сразу выпалила. – Дешево, просто, быстро и очень страшно. Вообще ****ец, как страшно. Вот.
- Детка, а можно без мата хотя бы в научном диспуте? – спросила Смок.
Хрю Малколм вздохнула и картинно пожала плечами.
- Я буду стараться, мама, честное-честное слово. Просто я привыкла на работе, и…
- Просто, детка, учись адаптировать речь к обстановке. В цеху хорош один стиль, а за столом другой. Мы ведь поняли друг друга?
- Да, мама. Ты это мне уже говорила, и я, кстати, позавчера записалась на Бора-Бора в студенческий любительский театр. И с октября я буду учиться адаптировать, вот!
- Театр, значит, - задумчиво произнес Глип Малколм, - ладно, дочка. Мы еще об этом поговорим вечером. Док Упир, я извиняюсь, мы отвлеклись.
- Все ОК, - сказал коммодор, - Вернемся к хорошей атомной бомбе. Юная леди весьма разумно перечислила все главные критерии, кроме одного: доставка бомбы к цели. Мы живем во вселенной, где любой выигрыш имеет оборотную сторону. Если мы делаем предельно простую и дешевую атомную бомбу, то надо быть готовым к тому, что она окажется громоздкой, тяжелой и неудобной в транспортировке.
- А насколько примерно? – спросила Хрю.
- Вес порядка десяти тонн, и главный габарит порядка пяти метров.
- Ну! – обрадовалась девочка, - Это не страшно. Это ведь поместится в TEU, правда?
- Ты имеешь в виду, в стандартный 20-футовый морской контейнер? – уточнил он.
- Ага! – она энергично кивнула.
- Да, поместится.
Судья Малколм снова похлопал ладонью по столу.
- Минутку. Упир, А-бомба 10 тонн весом, это странно. Я думал, они меньше.
- Глип, твоя дочка заказала самую простую и дешевую бомбу, а это меняет дело. Такая бомба работает на необогащенном уране с угольным замедлителем нейтронов.
- Бомба на необогащенном уране? – переспросила Смок, - разве это возможно?
- Aita pe-a! – оптимистично заявил доктор Упир, - Первый в истории атомный реактор: «Чикагская поленница» 1942 года работал на составе, который я назвал. Такой реактор создавался для выработки плутония-239 путем нейтронного облучения урана-238. Нам ничего такого не нужно, мы делаем просто бомбу, и наш дивайс будет компактнее.
- А цена? – живо поинтересовалась Хрю.
- Давай считать, - предложил Упир, - у нас есть контракт с хунтой Фиджи на поставку рудного концентрата диоксида урана по бартерной цене 5 тысяч фунтов за тонну. Нам нужно 8 тонн - 40 тысяч фунтов. Качественный уголь 200 фунтов за тонну. 5 тонн - еще тысяча фунтов. Контейнер с габаритами, равными TEU - еще 10 тысяч фунтов.
- Почему TEU так дорого?! – возмутилась девочка, - Я тебе за штуку фунтов куплю!
- Нам нужен несколько модифицированный контейнер, - уточнил коммодор.
- А-а, понятно… И что еще?
- Еще машина типа пневматического толкателя для тяжелых грузов. 15 тысяч фунтов. Добавляем 30 процентов на монтажные работы, и получается 86 тысяч фунтов.
- Все-таки дорого, - грустно сказала она.
Доктор Упир сделал вид, что глубоко возмущен.
- Дорого? Меньше ста кило-фунтов за взрыв в четыре раза мощнее, чем в Хиросиме, с выбросом в сорок раз большей массы радиоактивного пепла? Дешевле не бывает!
- Но это же просто бомба! – возразила Хрю, - А она у тебя по цене не самого дешевого самолета! И вообще, ты обещал 10 тонн, а тут 13 тонн материалов, плюс еще какой-то толкатель, плюс вес контейнера, это тонн 20 выйдет. Наверняка можно сэкономить.
- Ладно, - ответил Упир, - пойдем от канадской технологии периода Первой Холодной войны: реактор CANDU на природном уране. Замедлитель - тяжелая вода. Для бомбы нужна тонна диоксида урана с Фиджи, тонна тяжелой воды, и специальная бочка. Такая бомба втрое дешевле, чем первая, и вес гораздо меньше, но мощность лишь 7 килотонн.
- И тут как-то криво… - протянула Хрю, расстроенная снижением мощности бомбы.
- Все тебе не так, - проворчал он, - может, возьмем обогащенный уран?
Хрю Малколм захлопала в ладоши.
- О! Точно! Мы же взяли на халяву полтонны урана с американских боевых кораблей, подбитых на Соломоновых островах!
- Давай считать честно, - сказал Упир, - на межправительственном рынке цена урана оружейного обогащения: 93 процентов изотопа-235, составляет около 25 миллионов долларов за тонну, или примерно 20 миллионов наших фунтов.
- Охереть! - возмутилась она, - Не может быть такой цены за простой ректификат!
- Детка, – вмешалась Смок, - ты не могла бы…
- Извини, мама, но тут иначе не скажешь! За что такие деньги?! Надо самим построить фабрику по разгонке изотопов, и залепить демпинг на четверть, вот будет смех!
- Да, уж обхохочешься… - проворчал Глип Малколм, - …Но, мысль интересная.
- И, тем не менее, - продолжил доктор Упир, - даже при таких ценах, мы можем сделать экономичную бомбу. Критическая масса урана-235 в виде водного раствора солей менее килограмма. Нужен стальной цилиндр емкостью 6 литров, и заряд взрывчатки, который сожмет емкость, чтобы перевести раствор в критическое состояние. Цена такой бомбы, включая цену урана, будет 22 тысячи фунтов, но мощность всего сто тонн по тротилу.
- Незачетная бомба! - припечатала Хрю, - Лучше бомба объемного взрыва из цистерны жидкого ацетилена или пропана. Те же сто тонн по тротилу, а цена вдесятеро меньше!
Доктор Упир вздохнул и поднял руки, будто сдаваясь в плен.
- Да, пожалуй, если считать по рыночным ценам, то высокообогащенный уран для нас бесперспективен. Может, вернемся к дешевому необогащенному урану с Фиджи?
- Давай, вернемся, - согласилась она.
- До этого, - продолжил коммодор, - мы учитывали только роль урана-235, которого в необогащенном материале 7 кило на тонну. Остальное, это уран-238, который мы пока рассматривали как нейтральный балласт. Какой с него толк? Он, конечно, делится под ударами быстрых нейтронов, но при делении производит всего две трети нейтронов от количества, необходимого для цепной реакции. А давай поищем еще треть?
- Давай! – Хрю Малколм энергично кивнула.
- В этом, - сказал он, - нам поможет лампа, изобретенная в середине прошлого века, и называемая «трубкой плазменного фокуса». В общем, это простая газосветная трубка высокого напряжения, только в качестве газа там тяжелый водород – дейтерий. При включении лампы, возникает плотный поток быстрых нейтронов, и ударяет по аноду. Сделаем анод из урана-238, и на время импульса в нем возникнут нужные условия.
- Классно! А сколько это стоит?
- Как кухонная микроволновка, - ответил доктор Упир, - но, мощность бомбы по такой схеме зависит от множества параметров, которые пока не подобраны. Мы получили на машинках с плазменным фокусом только слабые взрывы, около тонны по тротилу.
- Все равно классно! Вот бы подобрать параметры и как в…в…
- …Детка… - вмешалась Смок.
Хрю Малколм недоуменно поморгала глазами
- Мама, я имела в виду «в…в…врезать», а ты что подумала?
- Внимание, юная леди! – тут доктор Упир вскинул ладонь типичным жестом боевого командира, приступающего к инструктажу, - «трубка плазменного фокуса» годится не только для изготовления маломощной, но компактной и дешевой бомбы. Если хорошо подобрать параметры, то такая трубка становится волшебной палочкой, превращающей торий, элемент, распространенный в морских осадочных породах в уран-233. Это очень интересный изотоп, он подходит для атомной бомбы намного лучше, чем уран-235.
- Тоже классно, - оценила юниорка Малколм, - но, док Упир, я по глазам вижу, что ты прячешь в кармане какой-то особый сюрприз.
Коммодор Восточного фронта широко улыбнулся.
- Ты догадлива, юная леди. Да. Сейчас будет сюрприз! Неплохая атомная бомба, цена которой немного меньше, чем ничего.
- Так не бывает! – убежденно возразила девочка.
- Бывает, хотя и редко! - прошептал Упир и подмигнул ей, - Есть такой материал ОЯТ, отработавшее ядерное топливо. Когда низко-обогащенный уран в реакторе исчерпает ресурс реактивности, или «выгорит», как говорят спецы, то остается «огарок» - ОЯТ, в котором остаточная доля урана-235 примерно 12 кило на тонну. Но кроме того, в ОЯТ содержатся продукты реакции: уран-236 и три изотопа плутония. Это тоже делящиеся материалы, но работать нормально на такой смеси реактор уже не может. Приходится выгружать этот радиоактивный винегрет, и решать задачу безопасного захоронения – процедура сложная, цены немалой: порядка миллиона долларов за тонну.
- Круто! – воскликнула Хрю, - А что, если сбить цену? Брать полмиллиона за тонну, и сбрасывать в железной бочке в Разлом Тонга? Там глубина три мили, все по фиг!
Доктор Упир улыбнулся и, будто в сомнении, покачал головой.
- Сбить цену, это хорошая идея. Но зачем выбрасывать в океан? Для реактора ОЯТ не годится, но из тонны этого материала можно сделать бомбу мощностью 20 килотонн.
- О! - произнесла девочка, - А это не какая-нибудь военная тайна?
- Уже нет, - сказал доктор Упир.
- Ага! Тогда, можно, Сэм Хопкинс про это напишет на своем блоге?
- Хэх… - доктор Упир посмотрел в потолок, - …Я не хотел бы встревать в творчество Демона Войны, но, по-моему, лучше, если он опишет все перечисленные виды бомб.
- Ага! – Хрю Малколм с готовностью кивнула, - По ходу, Сэм так и сделает!
…
*22. Спецзадание для спецагента Кенгуру.
6 октября. Южные острова Кука. Остров Раротонга. Лагуна Мури.
Окаймляющий коралловый барьер Раротонга тянется близко к берегу, и лишь на юго-восточным краю острова отступает более, чем на километр, образуя лагуну Мури. Это фантастическое место, где плоский коралловый ландшафт с лазурным мелководьем и островками-кочками, порой украшенными несколькими пальмами, приютившимися на маленьких клочках грунта, соседствует с горами на северо-западном горизонте. А если посмотреть от водопада на склоне горы, то открывается вид на всю лагуну, и на стайки маленьких яхт. Красота...
…Джоан Смит вынырнула из маленького зеленого озерца под водопадом и, аккуратно двигаясь по скользким камням, выбралась на плоскую ступеньку, где по предложению Джерри Маккормака (Жерара Рулетки) был организован маленький пикник на двоих, и продолжила разговор, начатый до этого маленького заплыва.
- Джерри, я все-таки хочу разобраться: почему здесь в Меганезии слово «демократия», обычный политический термин, считается почти ругательством?
- Потому, Джоан, что это уже давно не политический термин, а священная корова.
- Как и «права человека»? – уточнила она.
- Точно, - подтвердил дон Рулетка.
- Значит, - продолжила Смит, - священные коровы в политике, это плохо. Так?
- Так, - он улыбнулся, уже предугадав подвох со стороны собеседницы…
…И не ошибся.
- Но, вы-то сделали священную корову из Хартии, - язвительно заметила Смит, - вы натурально ее канонизировали, и в гораздо большей мере, чем в странах Первого мира канонизированы демократические конституции. В конституции хотя бы можно внести изменения, а ваша Хартия неизменяема. Даже базовый корпус комментариев к Хартии, данный на Первой ассамблее Tiki-foa, и тот неизменяемый!
- Точно, мы канонизировали Хартию. Но канонизировать текст, это не то же самое, что сделать из текста или слова священную корову.
- Тогда объясни разницу!
- Объясняю на примере. Есть правила техники безопасности при работе с источниками высокого электрического напряжения. Этим правилам сто лет. Они архаичные, иногда неудобные. В некоторых случаях они выглядят просто глупо. За это их ругает каждый монтажник. Но он соблюдает эти правила, поскольку они, при всех недостатках имеют, обладают очень важным достоинством: они надежно защищают жизнь и здоровье.
- Ну, а при чем тут ваша Хартия?
- Дело в том, - сказал он, - что, в отличие от западных конституций, наша Хартия, это не инструкция по демократии, а правила техники безопасности против клептократии.
- Джерри! Ты думаешь, я не читала вашу Хартию? Там прописана инструкция, четкий регламент! Выборы судей, конкурс координаторов, полномочия социальных служб!..
Дон Рулетка поднял руку в знак того, что готов ответить на ее филиппику.
- Видишь ли, Джоан, экспериментально установлено, что коллектив людей, в котором больше пяти участников, нуждается в правилах регулирования. И у человека имеются соответствующие инстинкты. Любая образовавшаяся команда быстро создает для себя локальную хартию, и это, как правило, оказывается полезным для всех участников. Но совершенно иначе обстоит дело с хартиями для коллективов из тысяч людей. В таких случаях хартия, это не продукт прямого соглашения участников, а продукт некоторой особой группы лидеров. Они изобретают хартию, и убеждают остальных ее принять. А дальше лидеры пользуются тем, что прописали ряд правил для своей частной выгоды.
- Да! Будто у вас на Первую ассамблею собрался народ! Как бы не так! Там собрались полевые командиры Тропы, контрабандисты, и хозяева нелегальных фабрик. И в чьих интересах они прописали правила? Только не говори, что в интересах народа!
- Народ, - медленно произнес Жерар Рулетка, - не имеет интересов. Это экологическая популяция гомо сапиенс. Интересы есть лишь у людей, структурированных в какие-то коллективы. И в нашем случае интерес был такой: пусть к нам никто не лезет со своим пониманием жизни и своими правилами. Вот почему у нас на Первой ассамблее была обстановка взаимной подозрительности. Любой локальный лидер подозревал кого-то в намерении сесть на трон. Один раз делегаты в зале даже вытащили пушки, и там почти дошло до стрельбы. Но, все утряслось. Итогом ассамблеи стала инструкция, по которой определяется минимально-необходимое общеполезное регулирование в стране, и...
Тут Жерар Рулетка сделал паузу, заранее подчеркивая будущую фразу.
- …И инструкция по выявлению и нейтрализации любого человека или группы, которая попытается установить в стране или в регионе регулирование сверх этого минимума.
- По этой-то инструкции тебя и отстранили, я не ошибаюсь? – спросила Смит.
- Меня, это кого? - полюбопытствовал дон Рулетка.
- Я не знаю, кем ты был, - сказала она, - Угарте Армадилло, Рико Верде, или обоими.
- Допустим, ты угадала. Кем бы они ни были, они представляли потенциальную угрозу, поэтому, несмотря на то, что они не нарушали Хартию, суд подверг их остракизму.
- Хороша же ваша Хартия, по которой можно подвергнуть остракизму невиновного!
- Джоан, ты достаточно образованная девушка, чтобы понимать: если субъекты такого класса делают нечто серьезное, в чем их можно было бы обвинить, то время упущено, а главные потенциальные обвинители лежат на дне с грузом на ногах, и кормят рыб.
- Да, - спецагент CIA кивнула, - я понимаю. Но, все-таки это как-то несправедливо, и, наверное, на твоем месте мне было бы чертовски обидно.
- Обидно за что? - с улыбкой спросил он, - Мне плохо, что ли? Сижу под водопадом с прекрасной молодой женщиной, болтаю о политической философии.
Джоан Смит задумалась, играя солнечным зайчиком от металлического стаканчика. Последняя декада казалась удивительнее всего, что было в ее жизни (кстати, богатой приключениями). Внешне ее отношения с Маккормаком выглядели, как обычный для здешних мест курортный роман 30-летней американской туристки с гидом. Чаще в таких случаях гид бывает молодым широкоплечим туземцем, а дон Рулетка был невысоким, худощавым, не туземцем (в этническом смысле), и старше «туристки» лет на 15 (на вид) и на все 20 (если считать календарный возраст). Но, в курортных романах нет догм…
…Так вот, они только выглядели, как туристка и гид, а на самом деле, Джоан в эти дни старалась учиться, чему только возможно, у этого человека - живой легенды Великой Кокаиновой Тропы. Джоан сознавала: скоро ее путь и путь дона Рулетки разойдутся в разные стороны, и между ними лягут тысячемильные пространства Великого океана. Возможно, они никогда больше не увидятся. Да, вероятнее всего, так и будет...
Вот за этими мыслями (подброшенными интуицией морского пехотинца и разведчика) застало ее сообщение из Лэнгли по защищенному каналу электронной почты. Ноутбук оповестил хозяйку характерной музыкальной фразой. Она посмотрела на экран, и…
«Спецагенту Кенгуру - немедленно принять к исполнению:
762-211-131-752-561
930-354-655-442-853…».
- …О, черт!
- Письмо счастья? - спросил дон Рулетка, вынимая из кармана сигару и зажигалку.
- Еще какое, - проворчала она, тоскливо вспоминая пункты инструкции по прочтению приказов, идущих под шифром – «матрешкой» (когда сообщение, зашифрованное по компьютерному «конвейерному» алгоритму - тоже шифровка, но созданная методом «ручного книжного» алгоритма). Сегодня было нечетное число нечетного месяца, это значило, что книга-ключ – «Сага о Форсайтах» Джона Голсуорси, издание 1949 года.
Книга, разумеется, имелась на ноутбуке в обычной электронной библиотеке, и простая программа – дешифратор тоже имелась. Вводишь шифровку и название файла книги, и получаешь результат:
«…Физически ликвидировать Сэма Хопкинса.
Выбор метода ликвидации не ограничивается.
Немедленно подтвердите получение задания».
- …О, черт! Дерьмовая долбанная сука!
- Это то, о чем ты говорила, когда мы летели из Паго-Паго? - спросил дон Рулетка.
- Да. Черт! – Джоан ударила кулаком по колену, - Я так надеялась, что обойдется...
- По-моему, - возразил он, - ты не очень надеялась. А после вчерашнего откровения о дизайне доступных атомных бомб на блоге Сэма Хопкинса, надеяться было не на что. Кстати, давай-ка, подтверди получение задания, а то будет подозрительно.
- Джерри! Откуда ты знаешь, что в шифровке требуют подтвердить получение?
- Я просто знаком со стандартными манерами CIA. Давай-ка подтверждай.
- Ладно…
Спецагент Смит отправила подтверждение, и спросила:
- …Что дальше, Джерри?
- Во-первых, - ответил он, - не падай духом. Произошло событие, которое ты успешно предсказала. Ты ориентируешься в ситуации. Это плюс. Во-вторых, центр Лэнгли дал дурацкое задание. Он не ориентируется в ситуации. Это тоже плюс. В третьих, Лэнгли хоронит тебя. С таких заданий живыми обычно не возвращаются. И это тоже плюс.
- Джерри, этот последний пункт совсем не кажется мне плюсом.
- А напрасно, - сказал дон Рулетка, - ведь это огромный плюс. Посмотри на это с другой стороны. Допустим, центр Лэнгли решил бы похоронить тебя иначе. И тогда тебя бы не выпустили 25 сентября с базы Паго-Паго, а накачали бы пентоталом, и провели первый протокольный допрос. Получив показания о твоей «двойной игре», тебя бы отправили в какую-нибудь американскую дыру, и там выкачивали бы из тебя продолжение истории. Известно, что при последовательном применении «сывороток правды», человек сперва говорит то, что кажется ему правдой, добавляя некоторую долю персонального бреда, а дальше, доля бреда начинает расти. На пятой дозе человек уже просто бредит на темы, заданные сотрудниками, ведущими допрос. А примерно после десятой дозы человек превращается в овощ, и его списывают в психиатрическую клинику, как неизвестного, обнаруженного полицией на улице без возможности идентификации. Финиш!
Жерар Рулетка резко хлопнул в ладоши, и уже взвинченная Смит вздрогнула.
- Черт! Лучше бы ты это не рассказывал.
- Джоан, разве я сказал что-то принципиально новое для тебя?
- Нет, - неохотно буркнула спецагент, - но когда ты вот так изложил, стало жутко.
- Во мне, - пояснил дон Рулетка, - пропадает артист, как и во многих разведчиках. Это закономерно, поскольку профессии артиста в театре и нелегала в разведке основаны на одинаковом наборе личных качеств. В частности, это искусство вживаться в роль.
- Джерри, пожалуйста, не отвлекайся на философию. Я хочу понять, что мне делать!
- Тебе надо нанять убийц, и лететь на охоту за головой Сэма Хопкинса.
- Ты шутишь? – тихо спросила Смит.
- Что ты, я вполне серьезен. Сейчас придет Скир, и подтвердит тебе это официально.
- Кто такой Скир?
- Капитан-лейтенант Скир фон Вюрт, - пояснил Жерар Рулетка, - это отличный парень, этнический австралийский германец, твой ровесник. Гесс считает, что именно Скир, у которого журналистское образование, может наиболее ярко отработать эту тему.
- А… - спросила Джоан, - …Гесс, это полковник Фойш, шеф INDEMI?
- Да, это он. Ты, конечно, читала его досье.
- Читала…
- Вот и отлично. Значит, ты представляешь себе Гесса. Он талантливый парень, очень хороший организатор, и превосходный военный аналитик, но ему чуть-чуть не хватает артистической подготовки. Он не умеет рисовать броский финал, который попадет на первые полосы газет. А в данном случае такой финал имеет большое значение.
Спецагент Смит медленно выдохнула и, стараясь сохранять спокойствие, спросила:
- А что со мной в этом финале?
- В финале Джоан Смит погибнет, это понятно, - без колебаний ответил дон Рулетка.
- Джоан Смит погибнет… - эхом повторила она, - …А я?
- А это ты сама решай. Это твоя жизнь. Может, займешься всерьез археологией. У тебя хорошо получается, если верить отзывам на твою книгу «По следам Ктулху».
- Aloha foa! – донесся хрипловатый баритон откуда-то сверху.
- А вот Скир, - пояснил дон Рулетка, - смотри левее, Джоан.
Она успела повернуть голову и увидеть, как вдоль почти отвесной базальтовой стены соскальзывает по тросу светловолосый и сероглазый загорелый, крепкий, спортивный молодой мужчина, германо-скандинавского типа, одетый в подходящем тропическом альпинистском стиле. Достигнув подошвами грунта, он встряхнул трос, легко поймал отцепившийся и упавший сверху тройной крюк – «кошку», и широко улыбнулся.
- Какая встреча! Дон Жерар и спецагент Кенгуру! Кофе нальете парню-скалолазу?
- Нальем, - ответил дон Рулетка, - но, ты, Скир, не шокируй сходу мисс Джоан Смит.
- Джоан, я тебя шокировал? Если так – извини. Я буду работать над тактичностью.
- Все ОК, капитан-лейтенант Скир, - ответила она, - но лучше называй меня по имени, поскольку оперативный псевдоним у меня только для переписки с Центром.
- Ясно, понял, aita pe-a. Тогда называй меня просто Скир, без ранга, ОК?
- ОК, - согласилась она, чувствуя, что с этим парнем работать будет весело.
…
2 часа позже. Небо над Тихим океаном.
Спецагенту Смит уже доводилось быть пассажиром маленькой «летающей рамы» или (согласно справочнику) меганезийского легкого ударного самолета «SkyEgg». Но если полгода назад в нем требовались кислородные маски, то теперь кабина имела хорошую герметизацию и поддув. Полет на высоте 12 тысяч метров стал более комфортным.
- Скир, ты раньше работал в военной авиации? – спросила Смит.
- Я много где работал, - отозвался капитан-лейтенант INDEMI, - был инструктором по экстремальному туризму в горах Папуа, был репортером реваншистской газеты, был нелегалом INFORFI, был в инженерном центре «Creatori». Но, летал на любой работе. Наверное, у меня такая карма. А какая карма у тебя, Джоан?
- У меня не карма, а фигня какая-то.
- Почему такой негатив? Ты что, переживаешь из-за этого прикольного задания?
- А что в этом прикольного? Мне поручили убийство с билетом в один конец.
- Точнее будет сказать, Джоан, что тебе поручили два убийства.
- Почему два?
- Сэма Хопкинса и твое собственное, - пояснил он.
- Да, ты прав. И что теперь?
В ответ, Скир фон Вюрт поднял правую руку, растопырив два пальцами в виде «V».
- Мы выполним это задание, Джоан! И мы сделаем это так классно, что твой портрет в парадной униформе украсит доску почета в Лэнгли. Там есть доска почета, или как?
- Есть. Но, я не понимаю, на кой черт это нужно INDEMI?
- Извини, это вопрос стратегического планирования, а я - тактическое планирование.
- А я? – спросила она.
- Ты мой напарник, если не возражаешь.
- Я не возражаю, Скир. Просто, это странно. Ведь формально я работаю на CIA.
- Да, в этом вся фишка! Сейчас ты формально офицер CIA, а потом будешь формально мертвым офицером CIA, погибшим при выполнении спецзадания руководства.
- А кем я потом буду фактически? – спросила она.
- Ну, это тебе решать. Я проработал только стартовый ход. Ты помнишь свою кузину Джонни, дочку маминой сестры Софи, которая вышла за Бэнджа Уилсона? Они жили недалеко от угла Мэдисон и Игл-пойнт, в пяти кварталах от вас.
- Помню. А откуда ты это знаешь?
- Ну, Старый Детройт сильно деградировал за последние полвека, поэтому копы там радуются, если кто-то предлагает им заработать за неделю десять кило-баксов.
Полминуты Джоан Смит переваривала это заявление, а затем произнесла:
- За десять кило мелкий коп в Детройте готов запрыгнуть на Луну, но зачем вам было раскапывать историю Джонни Уилсон, которая погибла больше десяти лет назад?
- Но, - заметил капитан-лейтенант INDEMI, - ты ведь не видела, как она погибла. Тебе исполнилось 18, ты завербовалась в морскую пехоту, и была в тренировочном лагере в Калифорнии. Тебе сообщили, что Уилсоны поехали всей семьей на реку, глушить рыбу динамитом, динамит оказался бракованным, и… Даже тел не нашли. Так, Джоан?
- Скир, а какая разница, видела я это, или нет?
- Никто не видел, вот в чем разница. Представь, что 16-летняя Джонни Уилсон, все же, спаслась после взрыва. Ее выбросило на левый, канадский берег, и некая пожилая пара индейцев подобрала эту юную девушку, не помнившую ни кто она, ни как ее зовут.
- Подожди, Скир, что задумала твоя контора, черт вас всех подери?!
- Ты уже догадалась, - спокойно ответил он, - ты же помнишь, как вы были похожи. В сочетании с почти идентичными именами, это не просто удача, это знак судьбы.
- Это долбанное свинство! - возразила спецагент Смит, - Это свинство по отношению к памяти Джонни. Мы были подругами.
- Да, я знаю, вы были подругами. И у Джонни было прозвище Бикини. Она так мечтала выиграть всемирный конкурс «Best-Bikini», и увидеть на обложке журнала свое фото с надписью: «Джонни Уилсон из Детройта, мисс Бикини».
- Черт! Вы даже это раскопали.
- Да, - подтвердил Скир фон Вюрт, - возможно, на первый взгляд, это выглядит, как бы, нетактично, а с другой стороны…
Он сделал паузу.
- Не тяни кота за хвост! - поторопила Смит.
- …А с другой стороны, - продолжил он, - представь, что в мифах Tiki, есть некая доля правды, и наши ушедшие близкие смотрят на нас с берега Океана Звезд. Представь, что Джонни увидит журнал, где на обложке: «Джонни Уилсон из Детройта, мисс Бикини». Представь, как она хлопает в ладоши и кричит: «Wow! Я все-таки сделала это!».
- Bullshit! - лаконично и емко ответила спецагент, - Все конкурсы вроде «мисс Жопа Галактики» куплены на корню. И, мне 30 лет. Считай, я устарела для таких шоу.
- Джонни Уилсон не 30, а 28 лет, - заметил Скир фон Вюрт, - и, этот абсолютно другой конкурс. Набери в Googol: «BOMB: Blast Online Miss Bikini».
- И что я там увижу?
- Ты увидишь конкурс для взрослых девушек, у которых отличная подготовка морпеха сочетается с изобретательностью, интеллектом и эстетическим вкусом.
- Ладно, - сказала она, вынула из кармана палмтоп и задала цепочку слов для поиска. На мониторе возникла лента строчек – результатов с указанием источников. Джоан Смит выбрала из них «Esquire-Lifestyle», как серьезный журнал об экономике и моде.
*** Esquire-Lifestyle. Бизнес-бум на «Новом Диком Западе» ***
Мировой супер-кризис толкает крупных бизнесменов к экстремальным шагам с целью завоевать интерес потребителя. Одним из таких шагов станет reality-show BOMB (Blast Online Miss Bikini), на Бикини. Этот атолл в прошлом веке использовался как атомный полигон США, и в честь него была названа популярная модель открытого купальника.
*
Мы привыкли, что бикини-конкурсы, это дефиле на пляже, но в предстоящем шоу на атомном атолле все иначе. Девушкам в бикини надо прыгнуть с парашютом с высоты километр и приводниться в лагуне, каждой около буйка со своим номером. Там на дне требуется найти видео-камеру и карту, и доплыть до своего кино-сектора. В секторе их задача: нырнуть и, на одном дыхании, снять 3-минутный клип о жизни атолла. Жюри, выбранное по жребию из зрителей, оценит клипы и назовет победительницу.
*
Оргкомитет ожидает прибытия на Бикини примерно ста участниц шоу, из которых:
Самая младшая - 17-летняя Садза Кикко (Япония, холдинг «Tochu»).
Самая старшая - 28-летняя Джонни Уилсон (США-Канада, концерн «Aleut-Oil»).
Самая многодетная (трое детей) - Нйя Ндже (Меганезия, Палау, клуб «Hit Takeoff»).
Самая богатая - Патриция Макмагон (Новая Зеландия, кинокомпания «Nebula»).
*
Аккредитацию на шоу «BOMB» оплатили более двухсот компаний из развитых стран. Очевидно, что бизнесмены «Первого мира» перестали считать «Дикий Запад Океании» эфемерной шуткой истории, и сделали вывод: «Меганезия - это всерьез и надолго». Да, Меганезия непростое поле: в ней запрещена банковская деятельность и не признается собственность на землю и природные ресурсы, а с позиции международного права она только «частично-признанное геополитическое формирование». Но мировой бизнес не намерен проходить мимо тех необычных возможностей, которые открываются в таком «геополитическом формировании» для широко мыслящих предприимчивых людей.
*
На Бикини будет более двадцати деятелей крупного бизнеса Америки, Японии, и Юго-Восточной Азии. Их не остановило то, что шоу посетит Сэм Хопкинс - «демон войны», самая одиозная фигура в военной элите Меганезии. Если речь идет о сверхприбыли, то бизнесмены готовы сесть за стол с кем угодно. Этому учит вся история экономики.
***
Спецагент Смит дочитала статью, и с легким недоумением спросила:
- Скир, а разве атолл Бикини принадлежит Меганезии?
- Атолл Бикини, - произнес капитан-лейтенант, - считается в ООН частью Республики Маршалловы острова, в свободной ассоциации с США. А по факту, сейчас флот США занимает атолл Маджуро, где столица, и атолл Кваджалейн, где у США военная база. В сумме на этих двух атоллах 40 тысяч жителей, они американизированы. А мы взяли под контроль остальные 30 атоллов, где в сумме 10 тысяч жителей. Такие дела, гло.
- Вы взяли под контроль 30 атоллов? - переспросила она, - И никто не препятствовал?
- Можно сказать, никто.
- О, черт! А как же предприятия американских компаний на этих атоллах?
- Смотря, какие предприятия. Если этот бизнес не запрещен Хартией, то плати ренту и социальные взносы, и работай. А если запрещен – то убирайся с поляны. Все просто.
- Да, просто. А многим ли пришлось убраться?
- Примерно двум третям, по статистике. А ты просто так интересуешься?
- В общем, просто так… - она вздохнула, - …Все сдали, шкуры продажные! Уроды!
Скир фон Вюрт удивленно хмыкнул и полюбопытствовал:
- Тебе не все равно, гло? Это же не твой бизнес был.
- Это был американский бизнес, - сказала Смит, - а меня воспитали патриоткой, и мне обидно, когда американцев вышвыривают откуда-то, а наше долбанное правительство изображает, что не видит, и кретин-президент продолжает улыбаться, и объяснять, как здорово работает его «политика малых добрых дел» в Океании. Мол, нези уже начали понимать живительную силу рыночной экономики и демократии, и вот-вот разрешат кредиты, ипотеку и концессии. Правда, после серии расстрелов 23 сентября, он молчит. Спичрайтеры еще не придумали, что врать в телевизор теперь, когда все рухнуло.
- Почему все? – возразил капитан-лейтенант, - Многие американцы продолжают здесь работать, это выгодно. У нас нет драконовских налогов и диких цен за лицензии. Вот, например, на Бикини есть совместное американско-меганезийское экспериментальное предприятие по добыче редких металлов из морской воды методом биотехнологии. И нормально работает. Через год там уже будет постиндустриальный технополис.
Джоан Смит похлопала в ладоши, стараясь этим звуком передать некоторую иронию.
- Понятно. На твоем месте я бы тоже так обо всем этом рассказывала.
- Я даже не сомневаюсь, - ответил фон Вюрт.
- …Но, - продолжила она, - сейчас мне важнее понять другое: как Джонни Уилсон уже оказалась включена в эти игрища? Мое мнение вообще никого не волнует? Пожалуйста, ответь, не сползая в сторону. Ясно, что я не в той ситуации, чтобы капризничать.
- Объясняю, - ответил он, - ты можешь отказаться. Для тебя есть другой вариант, а роль Джонни Уилсон сыграет другая девушка. Типа как обмен вахтами на работе.
- Другой вариант? – переспросила спецагент Смит.
- E-o, - подтвердил меганезийский разведчик, - прикинь, напарник, я же знал, что тебя спросить не успели, так что подготовил альтернативу: ты журналистка из Папуа, и ты сотрудничаешь с одной австралийской компанией, аккредитованной на шоу.
- Вот, черт… Мы с той девушкой так похожи, что взаимозаменяемы?
Капитан-лейтенант INDEMI поднял руку и быстро подвигал пальцами.
- Вы не настолько похожи, но одна могла бы сыграть другую в театре. Такое сходство достаточно для оперативных целей, если не требуется общаться с какими-то целевыми фигурантами нос к носу.
- Если так, то достаточно, - согласилась спецагент Смит, - значит, если я выберу роль журналистки, то девушка-дублер будет играть Джонни Уилсон. А если я выберу роль Джонни, то девушка-дублер будет играть роль меня, притворяющейся журналисткой?
- Классно, напарник! - обрадовался фон Вюрт, - У тебя зверски быстро варит котелок!
- Я училась, - сказала она, - но, что-то я не понимаю. Одно дело - создать ID гражданки Папуа для журналистки. Это вашей конторе несложно. Когда вы щелкаете пальцами, в столице суверенного Папуа все подпрыгивают.
- Не то, чтобы подпрыгивают, но пожелания выполняют, - уточнил меганезиец.
- …Но, - продолжила американка, - создать ID гражданки Канады для Джонни Уилсон значительно сложнее. В Оттаве по вашему щелчку никто подпрыгивать не будет.
- E-o. Поэтому, задача решается креативно. А сам ID, как таковой, вообще не нужен.
Джоан Смит задумалась.
- Ты предлагаешь мне тест на сообразительность?
- Я с тобой обнюхиваюсь. Ты можешь делать то же самое. Между новыми напарниками всегда так. Или в Янкилэнде нет такого обычая в спецслужбах?
- Есть, - признала она, - ладно, я попробую сообразить. Подсказку ты оставил: сам ID не нужен. Значит, речь идет о девушке, которая попала в Канаду с 16 лет, и была подобрана пожилой парой индейцев. Если это индейцы из резервации, то девушка могла до 28 лет прожить там, не контактируя с властями и не получая ID. А дальше, она каким-то путем переехала в Меганезию. Но кто поверит, что она Джонни Уилсон из Детройта, случайно попавшая через реку в канадскую провинцию Онтарио дюжину лет назад? Должно быть веское основание. Есть вариант: полицейское расследование, в ходе которого получены свидетельские показания о Джонни Уилсон, неучтенной переселенке из Детройта.
- Классно, напарник! – снова сказал Скир фон Вюрт, - Тебе осталось угадать, на каком конкретно полицейском расследовании построена тема.
- Надеюсь, - предположила Джоан, - что тест разрешает использование Интернета.
- Конечно! Все как в бою! Любой источник info, который ты можешь выпотрошить.
Спецагент Смит, негромко высвистывая простой мотивчик, погрузилась в сканирование виртуального пространства, и на протяжении следующего получаса напоминала о своем присутствии в кабине только хмыканьем и фырканьем. А потом она объявила:
- Я нашла Джонни. Она была объявлена в розыск 28 февраля по расследованию теракта кйоккенмоддингкров. Уничтожение над западом Тихого океана самолета с делегацией финансистов из Эмиратов. Ответственность взяла на себя секта кйоккенмоддингеров, а канадская полиция приняла это всерьез, устроила массовые облавы, и изъяла списки из компьютеров. В списках фигурировала Джонни Уилсон из Детройта, проживающая на канадской территории, в резервации индейцев оджибве. Позже было установлено, что подозреваемая скрылась от полиции, и эмигрировала в Меганезию. Все сходится.
- Четкая работа, напарник!
- Легко работать, когда столько знаешь наперед, - ответила Смит, - но какого черта вы сделали псевдо - Джонни сектанткой – кйоккенмоддингером?
- Так было проще. Проект был наш, и мы подбросили списки псевдо – персон…
- Резонно, - буркнула она, - и, опять же, я не в том положении, чтобы капризничать.
Скир фон Вюрт отрицательно крутанул головой.
- Твоя интуиция знает: капризничать можно, иначе ты бы не капризничала второй раз подряд. Но твой рассудок пока цепляется за штампы Лэнгли, и воспринимает это, как парадокс. Вот поэтому ты уже второй раз говоришь, про свое положение.
- Ты так силен в психологии, напарник? – съязвила она.
- Нет, я не так уж силен в этом, но картина несложная. Прикинь сама.
Джоан Смит задумалась, «прикидывая картину».
Ее учили: двойной агент бежит по узкому гребню. Он может торговаться, только пока удерживает равновесие. Стоит ему сорваться в какую-то сторону, и контрразведка той стороны, куда он соскользнул, безжалостно прессует его. Никаких гарантий, никаких поблажек, никаких надежд, а только приказы-ультиматумы, исполнение которых еще сильнее затягивает сорвавшегося двойного агента в фатальный штопор. Сейчас она соскользнула и, по канонам, капитан-лейтенант фон Вюрт должен ее прессовать. Но он наоборот подчеркивает, что Джоан для него напарник, а не объект прессинга.
- Почему INDEMI со мной миндальничает? – уже вслух спросила она.
- Никто с тобой не миндальничает, - ответил он, - к тебе относятся, как к нормальному человеку, что естественно. Ты с первого шага в Меганезии вела себя, как нормальный человек в нашем понимании. Как ты с нами, так и мы с тобой. Это обычай Tiki-foa.
- Гм! - буркнула она, - Еще скажи: «сеньорита, ты под защитой Великой Хартии».
- Можно и так сказать, - подтвердил капитан-лейтенант INDEMI, - в Хартии сказано: «Сделки, добровольно заключенные информированными людьми - выполняются». Ты помнишь: с тобой 5 марта заключена сделка. Ты ее выполняешь. Мы - тоже.
Сама собой образовалась пауза в разговоре, и Джоан прокрутила в голове прошедшие полгода – будто фильм на ускоренной прокрутке. Нези всегда поддерживают людей, у которых образ жизни соответствует «обычаю Tiki-foa». Хотя при чем тут Tilki – это же обычай «берегового братства» Великой Кокаиновой тропы. «У всех морей один берег», кажется, так выражаются эти «hombre» (или «foa» - если на полинезийский манер). Но, несмотря на явную сказочность версии происхождения этих обычаев от какого-то там античного закона великого короля Мауна-Оро, они работали, потому что только такие отношения между людьми давали нормальный ритм жизни факториям на островках и атоллах, разделенных сотнями миль океана. Они работали, еще и как фильтр, который пропускал только «своих», и выбрасывал «чужих». Джоан еще раньше задумывалась о парадоксе: как Тропа (явно мафиозная формация) породила такую этическую систему (выражаясь в духе умников, изучающих общество, не вставая из-за стола в кабинете). Точнее, она задумывалась, почему фильтр опознал ее, как «свою» - вопреки, кажется, бесспорной чужеродности спецагента CIA в анти-системной среде foa. Теперь, когда руководство CIA решило сделать камикадзе из своего спецагента, ставшего слишком подозрительным, анти-системная среда отреагировала, как всегда при угрозе «своим»: прикрыла «своего», вывела из-под удара вражеской системы, и начала готовить свой встречный удар. Правда, пока непонятно какой.
Джоан Смит тряхнула головой, сбрасывая эту сложную философию, и спросила:
- Напарник, а как мы собираемся действовать дальше?
- Это, - сказал он, - зависит от того, какую из альтернативных ролей ты выбрала.
- Я выбрала Джонни Уилсон из Детройта, будущую мисс Бикини.
- Ну, классно! – обрадовался Скир фон Вюрт, - Мы будем сражаться, и сделаем это!
- Сделаем что? – спросила она.
- Подготовимся и выиграем конкурс, - пояснил он.
- Понятно. А что с покушением на Сэма Хопкинса?
- О покушении не беспокойся, это сделает другая группа, профи по взрывам.
- Тоже понятно, разделение труда, - сказала Смит, и подумала: «Супер-шпион из меня, кажется, не получился. Буду переквалифицироваться в мисс Бикини». По случаю, она вспомнила слова Жерара Рулетки: «К этому надо привыкнуть. Потом ты научишься извлекать для себя пользу из того, что человеку, не знающему кто он, в общем, все равно, кем быть. Это превосходная свобода маневра».
…А дальше уже совсем другая история.
…
Дао Кенгуру
© Copyright: Rozoff, 2013
Свидетельство о публикации №213112401315
Свидетельство о публикации №213112401315
Рецензии
Чего б тебе не опубликовать эту Лантонскую Хартию , которая всплывает в каждом произведении? Я тоже думал с 2013 года "ой да как евангелие написать, ой што будет" . Оказалось очень просто. В 2015 году написался черновик, который в следущем году был доделан.
Марос Апостол 13.05.2018 21:59 • Заявить о нарушении
Марос Апостол 13.05.2018 21:59 • Заявить о нарушении