Подруги

            Каждый может рассказать свою историю о том, как встретил человека, который стал другом. Наша история началась в годы моей учёбы в университете.
            Я была студенткой филологического факультета. На первом курсе она была моим преподавателем старославянского языка. Звали её Екатерина Владимировна. Она частенько задевала столы и стулья, когда увлечённо что-то рассказывала. Руки и брюки постоянно испачканы мелом, а один раз она ещё и нос умудрилась выпачкать.
            Первое наше близкое знакомство произошло зимой на зачёте. Я пошла отвечать последняя. Во время семинаров я постоянно молчала, потому что не понимала этой дисциплины. Многим трудно давался этот предмет, спасало лишь то, что у некоторых были знакомые на старших курсах, которые помогали разобраться в этой абра-кадабре.. Екатерина Владимировна задавала мне какие-то вопросы о палатализации, монофтонгизации дифтонгов. Я не понимала то, о чём меня спрашивали на зачёте. Но она сжалилась и поставила мне его:
            - Не стоило тебе ставить зачёт,  - говорила она, - ладно, иди.
            Дружба наша началась незаметно. На третьем курсе она снова вела семинары, но уже по исторической грамматике. Помня опыт предыдущего курса старославянского языка, я старалась понять предмет. Девчонки, с которыми я училась в одной группе, Света и Кристина, боялись заходить на кафедру русского языка, чтобы задать вопросы преподавателю, поэтому постоянно отправляли меня туда, как самую храбрую. Я вызывала Екатерину Владимировну для разговоров по учёбе. Не заметно для нас двоих, я и она стали общаться как закадычные подруги. Переписки в социальных сетях, ICQ. Так она стала для меня просто Катей.
            Она часто говорила, что в моих глазах живут бесенятки. А мне это нравилось, мне это было приятно. Катя всегда успокаивала меня, когда я опускала руки. Я помню её комнату в общежитии. Двенадцать метров, в которых умещался слева по стене шкаф, стол с полками, на котором всегда был беспорядок, холодильник, потом на меня смотрело огромное окно, а справа стояли: кровать, наскоро заправленная, софа и кресло.  Не раз я бывала там. Мы пили чай, разговаривали. Когда она называла меня по фамилии, я знала, что злится за то, что ною.
            Я всегда думала, что у Кати светлая душа, открытая для многих. Природа почему-то не одарила её внешней красотой. Горб на спине, неровные зубы, плохое зрение. Но если бы вы, хотя бы минуту, поговорили с ней, вы бы ничего этого не заметили. Она бы одарила вас своим внутренним теплом.
            Катя всегда говорила о тёте, я не осмеливалась спросить её о родителях. Чужая семья потёмки.

*****
            Случилось это, кажется, весной. Я позвонила ей, чтобы узнать, когда будет преподаватель современного русского языка, она сказала, что не знает и сейчас находится не в университете. В тот день у неё поднялась высокая температура, она потеряла сознание и долго не приходила в себя. Так как Катя жила в районе, то была вызвана скорая из города, которая привезла её в областную больницу. Там она ещё несколько дней провела в реанимации, потом  пришла в себя. Её подруги долго не говорили мне, что с ней произошло. Через неделю она позволила им рассказать мне о случившемся, я рванула в больницу.
            Помню, я привезла ей тогда свой старенький телефон, чтобы мы могли переписываться из больницы по ICQ, и что-то из еды. Два часа мы разговаривали с ней, я была сильно взволнованна тогда, но Катя меня успокоила. Я поехала домой.
            Уже очень скоро её выписали из больницы. То, что произошло с ней, было мне непонятно. Это была какая-то врождённая болезнь, которая себя никак не проявляла, пока она не заболела, а поднявшаяся резко температура спровоцировала то, что болезнь проявила себя. Ей предстояло сделать операцию на головной мозг в Москве, в НИИ нейрохирургии имени Н.Н.Бурденко, в нашем городе такие не проводили.
            Прошло время, она вернулась на работу. Так интересно, но мы что ли чувствовали друг друга. Катя и я часто сталкивались в коридорах, Её это очень забавляло. Я как будто предвидела, что сейчас, если я поверну голову, то появится она. Так и случалось. Или забежит Катя ненадолго в университет и обязательно меня встретит.
            Закончилась сессия, наступило лето, каникулы. Катя уехала снова в район, так как начался отпуск. Вдруг мне снится сон о ней. Мы были в какой-то новой аудитории, и она такая жизнерадостная, такая свободная сидела на большом, напоминающем кресло, плетёном стуле и рассказывала нам что-то. Она как будто излучала свет. Причём это было весеннее утро и за окном цвело какое-то дерево белыми цветками, и была солнечная погода. Потом мы стали с ней беседовать. Я помню, там была одна моя подруга и ещё множество каких-то людей, но это не главное. Важно то, какой была она в этом сне: в белых брюках,синем джемпере, такой приятный синий цвет, и её неизменные очки. Катя улыбалась. Мне хотелось говорить с ней.
            Утром я позвонила и рассказала ей этот сон. Оказалось, он являлся для меня неким сигналом, как сказала Катя, из «космоса». Я догадалась, что она лежит в больнице в Москве.
            После разговора с Катей, вечером, у меня возникло ощущение, будто она стояла и смотрела в окно на дом напротив. По воли судьбы, два года назад я находилась в этой больнице и знаю, что окна многих палат, включая и холла с диваном, на котором спали ночные сестры-сиделки, телевизором, электрическим чайником и холодильником, смотрят на многоэтажный респектабельный дом. Я наблюдала за жизнью людей,  живущих там, завидовала им. А она, смотря на него, наверно думала в тот момент о людях, которые уже перенесли операции. Я знала, что ей страшно. Мне тоже было страшно, хотя я просто наблюдателем была, тогда я ухаживала за своей мамой. Перед операцией многим сбривают волосы на голове, а когда после неё снимают повязки, то у людей видны швы. Они ходят по больнице, нагнетая страх на тех, кто только собирается перенести подобное.
            Я думала об этом, а сама смотрела на небо. Оно было серое. Я смотрела на него, и мне казалось, что время остановилось, хотя уже темнело на улице.  В тот год выдалось довольно холодное лето. От этого всего становилось ещё грустнее.
            Мы о многом говорили в те дни с Катей. Она скрывала своё волнение, но я чувствовала его, оно нарастало с каждым днём всё сильнее и сильнее.
            У Кати скоро должен был быть день рождения. У меня возникло желание сделать ей  сюрприз, порадовать её, но, к сожалению, я не в силах была сотворить что-то необычное. Я решила, что обязательно позвоню ей.
            Наши разговоры были с Катей о разных мелочах жизни. Я больше старалась поделиться своими радостями. Раньше мне казалось, что, когда люди разговаривают с человеком обо всём кроме болезни, то им всё равно до них, что думают они только о себе, а теперь понимаю, это очень помогает отвлечься человеку от грустных мыслей. Моя мама тоже спрашивала о Кате, видя, как сильно я переживаю, в начале меня это смущало, а потом появилось ощущение, что она становилась как будто для нас родной.
            Вот и наступил день её рождения. Это было 14 июля. Она уже неделю находилась в больнице. С самого утра её поздравляли друзья и родные, как она сказала: «Устроили небольшую пресс-конференцию». Хоть что-то позволяло отвлечься ей. Я тоже звонила. Как оказалось, несколько дней назад сказали, когда будет операция. Она была назначена на 15 июля. Я думала, что это несправедливо со стороны врачей. Ведь от этого нарастает напряжение. Но она молодец, держалась всеми силами. Она по-прежнему шутила, какая же она была умница.
            Я размышляла: «Наверное, никто не любит жизнь как она. Она не хватает её, как другие, она её просто обнимает и улыбается ей. Мы же не умеем так, мы только жалуемся, а она никогда этого не делала. Она жалеет нас, а ведь её в детстве мало кто жалел. Катя научилась быть сильной. Она молодец».
            Наступил день операции. Я сходила в храм. В нашем парке построен очень красивый храм, в нём мне очень легко и хорошо. Там есть лавочка, на которую я часто сажусь, окидываю взглядом всё убранство храма и думаю о своих поступках.
            Прошло шесть дней, как я ничего не слышала о ней. Я боялась позвонить, я написала её подруге, но она тоже молчала, я могла только терпеливо ждать. В один момент казалось, что уже нет сил.… А ещё через два дня известия дошли до меня. С ней всё было в порядке, Катя возвращалась домой. Я была рада, что всё хорошо, скоро мы должны были увидеться.
            Это случилось в конце лета. Мы созвонились, я купила пять роз. Встреча состоялась у общежития, в котором она жила. Я подарила ей цветы. Мы сначала посидели у неё в комнате, а потом отправились в кафе. Говорили долго о какой-то ерунде, смеялись. Тогда я подумала, что, несмотря на то, что мы разные, мы были рядом.
            На четвертом курсе она снова вела у меня семинары, но уже по истории русского литературного языка. Мы ещё больше сблизились после произошедшего. Мои однокурсники думали, что я подлизываюсь к ней из-за экзамена, чтобы так не думали, я попросила другого преподавателя принять у меня экзамен. Я доказала всем, что "отлично" могу и без неё получить.
            Когда я окончила университет, то решила поступить в колледж культуры на хореографа, и это у меня получилось. Но учиться там я не стала. Катя предложила мне пойти работать на кафедру русского языка старшим специалистом по учебно-методической работе. Я согласилась. Мне было радостно, что я работаю с Катей, но, в тоже время, было тяжело среди преподавателей, я чувствовала себя не в своей тарелке, стеснялась их. Я старалась выполнять свою работу чётко. На одном из советов кафедры Катю сделали заместителем заведующей кафедры. После этого её будто подменили.
            Она никогда никем не командовала, а теперь её подчинённым оказалась я. Сначала она всё объясняла, я внимательно слушала её. Но в один момент она стала повышать на меня голос. Своеобразная власть изменила её. Мне казалось, что её подменили. Я уволилась, так и не поняв до конца, происходящее, так как решила закрыться от неё.
            Больше полугода мы не разговаривали. Я снова поступила в университет на заочное отделение, чтобы получить второе высшее образование. Мы сталкивались в коридорах, я была на неё зла, много думала о том, что произошло вдруг с нами.
            Летом, перед её днём рождения мы снова встретились, мне было тяжело осознавать то, что пережитое когда-то так легко вдруг перечеркнулось, и ничего не осталось, такого ведь быть не могло.
            Я вышила для неё ангела, который спал на облачке. Как оказалось, Катя тоже была расстроена тем, что я не поддержала тогда дорогого для неё человека,заведующую кафедрой,бросила всё и ушла. Она не понимала, что меня задело тогда то, что она вдруг резко изменилась в отношении ко мне. После трудного и долгого для нас двоих разговора в кафе, я подарила ей ангела и мы разошлись.
            С тех пор мы поздравляем друг друга с праздниками, здороваемся в коридорах университета, но больше не встречаемся друг с другом и не делимся нашими жизнями.

*****
            Недавно я нашла в шкатулке её письмо, которое она адресовала мне. На конверте подписано: «Оле Николаевне. С первым месяцем работы! Самое сложное позади! Пусть дальше будет больше сладостей!» В тот день, когда было вручено письмо, к нему прилагались вафли. Она писала:

            Грустно и обидно…
            Грустно, когда человек, к которому ты сильно привязался, вдруг считает, что ваши отношения можно выбросить на помойку из-за рабочих никому в космическом смысле не нужных неурядиц.
            Грустно, когда человек, позиционирующий себя как твой настоящий друг и считавший тебя таковым, не может, не хочет, ничуть не пытается тебя понять.. . Поставить себя на твоё место и понять, что тебе непросто…
            Грустно, когда близкий человек, ставший недавно коллегой, (и от того, что он наконец не только ДРУГ, но ещё и КОЛЛЕГА, ты надеялся получать лишь позитивные эмоции), превращает рабочее место в военный полигон.
            Грустно, когда сложившиеся отношения, которые тебе очень дороги, находятся в критическом состоянии, а вторая половина не хочет делать ничего, чтобы их стабилизировать. Ничего, чтобы выяснить всё, проговорить и прояснить недомолвки и недосказанности. Ничего того, чтобы восстановить утраченную гармонию и вывести отношения на новый, обогащённый новыми связями, более высокий уровень.
            Ответ только один… А надо ли это второй половине??? Была ли она для тебя настоящим другом? Или то были только слова… Была ли… если считается, что лучший способ решить проблему – уйти от неё и молчать…
Но верить в это не хочется. Потому что этого, наверное, не может быть… А что тогда происходит? Бред… И потому… грустно и обидно…
            Мы не вправе пренебрегать речью – даром божьим или даром эволюции, как кому угодно. Ибо вначале было слово. Мы не вправе множить негатив, по принципу домину со скоростью света, распространяющийся и множащийся во всём отведенном пространстве. Мы не вправе разрушать себя, насевая его в своей душе и душе близкого человека. Мы должны быть открыты и честны друг перед другом. И да будет позитив!!!
            
             Самое сложное оказалось впереди. До сих пор с болью в душе я вспоминаю те события. Я не сделала шаг вперед, она не подтолкнула меня. Тогда мною руководили эмоции, я считала, что мне надо защищаться, а не поговорить с ней. Теперь же она холодна в общении со мной. Виновата ли только в этом я или обе мы хороши… Сегодня об этом тяжело говорить.