Ремарк и оригами, Глава 1, 2

Серия – Старший инспектор по «маньячным» делам.
Жанр – остросюжетный детектив (современная проза).
Книга первая – «Ремарк и оригами».




      РЕМАРК И ОРИГАМИ




      От Автора

      Существует расхожее мнение, что раскрывать преступления, совершённые маньяками, не так уж и сложно. Мол, надо только внимательно вникнуть в суть произошедшего и учесть все ключевые нюансы, ибо разгадка, как правило, всегда лежит на поверхности.
      В этом утверждении, безусловно, есть здравое зерно.
      Но если таких «поверхностей» много? Как не запутаться в них? Как определить ту – единственно-верную и нужную? Непростое это дело, дамы и господа. Ей-ей, непростое…

      Автор



      Пролог

      Мир закончился, как закончилось и Прошлое. Будущего нет, его придумали злые и насмешливые люди, именующие себя – «писателями». Или же – «сказочниками»…
      Настоящее? Не смешите, пожалуйста. Сплошная и бесконечная серость. Серая такая, муторная и вязкая. С гадким привкусом ежедневных горьких таблеток…
      Оригами. Да, только они – такие милые и симпатичные – слегка скрашивают жизнь. То есть, существование. Привносят в него некий, пусть и минимальный смысл. А ещё – сугубо изредка – дарят надежду.
      Надежду – на что? Трудно сказать. Наверное, на свободу. А ещё на справедливость, которая, возможно, где-то и существует. Может быть…
      Оригами, они разные: простые, составные, модульные, клееные, большие, средние и маленькие.
      Большие оригами выстроились на письменном столе: пухлый бегемот, гривастая лошадка, задумчивый кот, голенастый петух и приземистая собака. Они все очень солидные и важные. А ещё коварные, хитрые и злые. Не стоит им доверять. Обманут, запутают и затопчут. Навсегда…
      Бумажный журавлик летит по комнате: светло-сиреневый, составной, с красивым кружевным хвостом.
      Уверенно так летит, словно бы радуясь самому факту своего существования на этом Свете. А потом, будто наткнувшись на твёрдую невидимую преграду, резко останавливается и пикирует вниз. Вернее, на письменный стол.
      Пикирует и встречается с собакой-оригами. Отскакивает от собаки и ударяется об упитанный бок бегемота…. Твёрдые копыта лошади. Острые когти кота. Безжалостный клюв петуха…
      Беззащитный журавлик падает со стола на пол. Кружевной хвост, сломавшись, отлетает в сторону. Всё, спектакль сыгран. Игра закончена. Занавес. Просто бумажные клочки, которым вскоре предстоит знакомство с мусорным ведром. Вечный печальный конец всего светлого и радостного. Наша всеобщая Судьба – фатальная и глупая…
      Конец? А если…. Если сложить-сделать большого журавлика? Большого-пребольшого? Полноценного журавля? Из плотной-плотной бумаги? Сделать и запустить?
      Он полетит, полетит…
      А потом упадёт на письменный стол и разметает – в разные стороны – всех этих подлых бегемотов-лошадей-котов-петухов-собак…
      Может, тогда и справедливость восстановится? И жизнь вернётся? И Будущее появится?
      Надо обязательно попробовать. Только для начала следует обрести свободу. Потому что без неё – никак…   


      Глава первая
      Смерть Толстяка

      Догорал роскошный летний вечер – январский, так как дело происходило в Австралии. Точнее, в Сиднее – самом крупном городе этой благословенной страны.
      С запада – через неплотно задёрнутые шторы – пробивались тёмно-малиновые солнечные лучи. Форточки во всех комнатах были приоткрыты и, благодаря этому, по квартире гулял лёгкий сквозняк. Пахло морской свежестью, йодом, и ещё чем-то – неуловимым и страшно-романтичным. Самые обычные ароматы – для крупного морского порта…
      Роберт, погуляв с собакой, переоделся, поужинал, расположился на плюшевом диване и, взяв с журнального столика пульт, включил телевизор. Лениво «пробежавшись» по двум десяткам телевизионных каналов и сладко зевнув, он констатировал:
      - Совершенно ничего интересного. Ерунда и бред сивой кобылы, перемешанные с навязчивой рекламой…. Чем заняться? Спать лечь? Или же прогуляться немного? Например, заглянуть в ближайший бар, да и убить там час-другой? Как считаешь, Рой?
      - Гав, - добродушно откликнулся чёрно-подпалый английский той-терьер , облюбовавший старенькое кресло-качалку.
      - Считаешь, что спать? Мол, завтра на девять тридцать назначено совещание в Прокуратуре, посвящённое предстоящей международной конференции, и надо бы прибыть туда в приличном виде? По крайней мере, без алкогольного перегара изо рта? Что да, то да. Согласен. Перегар – это плохо…. Да и не нравится мне теперь посещать здешние бары и кафе без Инэс. Непривычно как-то. И ром уже не ром. Не такой ароматный, я имею в виду…
      - Гав?
      - Когда наша черноволосая болтушка вернётся с гастролей по городам Новой Зеландии? Завтра. Самолёт приземлится примерно в полдень. Сперва она поедет в свой театр, чтобы отчитаться и казённые костюмы сдать в костюмерную. Потом, наверняка, встретится с подружками, по которым ужасно соскучилась за две с половиной недели. Ну, а к вечеру, как я полагаю, и до дома доберётся…. Всё, поговорили. Сейчас приму душ и отправлюсь спать.
      Неожиданно запиликал домофон.
      - Гав?
      - Пока не знаю, - Роберт, покинув плюшевый диван, прошёл в прихожую, нажал указательным пальцем на белую кнопку, вмонтированную в серую пластиковую панель, и поинтересовался: - Кого там черти принесли?
      - Это я, сеньор. Санти, консьерж, - зачастил – через наклонные прорези в панели – молодой смущённый голос с ярко-выраженным испанским акцентом. - Извините, сеньор Ремарк, что побеспокоил. Виноват. Вы же с работы. Наверное, устали. Но…
      - Говори, Санти, толком. Что случилось?
      - Убийство, сеньор.
      - Где – убийство?
      - В нашем доме. Там такое, такое. Говорят, что всё кровью залито. Всё-всё-всё…
      - Отставить, - разозлился Роберт. - Помолчи-ка, морда мексиканская, секунд пять-семь…. А теперь докладывай – что, как, почему и зачем.
      - Э-э-э…. Я не знаю, честное слово, зачем. Извините, сеньор…
      - Отставить. На каком этаже убили? И кого? Отвечай чётко и по делу.
      - На седьмом. Толстого сеньора, э-э-э, Смит…. Смит…
      - Смит-Осборна?
      - Ага, его самого, - облегчённо вздохнул консьерж. - Такой милый и вежливый толстячок. Некоторые жильцы нашего дома так его и величали за глаза – «мистер Толстяк»…. А ещё, говорят, что и его дочку зарезали. Рыженькую сеньориту Джуди. Жалко. Симпатичная была. Очень…
      - Кто говорит?
      - Сеньора Заубер, соседка синьора Смит…, соседка покойного толстяка. Это она мне позвонила и сообщила.
      - Полицию уже вызвал?
      - Нет, сеньор Ремарк. Я решил сперва вам сообщить. Как…м-м-м, главному…
      - Ну-ну, - усмехнулся Роберт. - Льстец смуглолицый…. Значит так. Вызывай окружную полицию. Да и про медиков не забудь. Всё, конец связи. Роджер.

      Первым делом, Роберт переоделся, выбрав для такого случая неброский светло-бежевый летний костюм. Как же иначе? Убийство – штука официальная, требующая к себе элементарного уважения. Поэтому и выглядеть надо было – соответствующим образом.
      После этого он, пожелав Рою не скучать и вести себя достойно, покинул квартиру, вызвал лифт и нажал на кнопку с цифрой «семь». Дверцы плавно и совершенно бесшумно закрылись, и лифт, печально вздыхая, начал подниматься.
      - Как там высказался романтичный Санти? - пробормотал Роберт. - Мол, милый и вежливый толстячок? Однако…. Мистер Томас Смит-Осборн, на мой частный взгляд, больше напоминал своим внешним видом не в меру откормленного борова. Или такого же откормленного бегемота. На выбор. Кому что больше нравится…
      Дверцы разошлись в разные стороны, и он вышел из лифта. На просторной лестничной площадке располагались – на приличном расстоянии друг от друга – три квартирных двери, и возле одной из них, украшенной табличкой «25» и слегка приоткрытой, нервно переминались с ноги на ногу двое: низенькая пышнотелая дама бальзаковского возраста в цветастом халате и высокий костистый мужчина в чёрных брюках и светло-синей футболке.    
      «Здоровенький такой мужичок», - машинально отметил про себя Роберт. - «Мускулистый и жилистый. Уже явно за пятьдесят, а выглядит отменно. Дай Бог каждому – в эти-то почтенные годы…. Лицо волевое, с массивной лошадиной челюстью. Глаза характерные – тёмные и властные, с ярко-выраженной «льдинкой»…. И, тем не менее, дяденька нервничает. Вон, как пальцы рук, переплетаясь, заметно подрагивают. Достойный, короче говоря, претендент на роль убийцы…».
      - Инспектор Ремарк! - обрадовалась дама в халате. - Ну, наконец-то! А у нас тут такое творится! Такое…
      - Успокойтесь, милая миссис Заубер, - посоветовал Роберт. - Сейчас во всём разберёмся, - вопросительно посмотрел на костистого мужчину: - А вы, собственно, кто?
      - Майкл Поспишил. Друг…э-э-э, покойного Томаса. Проживаю в соседнем доме. Надумал зайти в гости. Четыре минут назад вышел из лифта. А тут – женщина причитает. Попытался успокоить…. Я, кстати, врач.
      - Согласен, очень кстати. Уже заглядывали в квартиру?
      - Нет. Признаться, хотел. Но…
      - Я не пустила, - манерно поджав узкие губы, сообщила миссис Заубер. - Не положено – без представителей закона. Да и причитать я не умею.
      - А если там есть живые? - зло прищурился Поспишил. - И им необходима экстренная помощь?
      - Вот, ещё! - возмущённо фыркнула почтенная дама. - Я, что же, не смогу отличить нормальных людей от покойников? У мистера Толстяка…. То есть, у старика Томаса, лицо – синюшное-синюшное. И глаза неподвижные. Ресницы совсем не моргают…. А вертихвостка Джуди – вообще. Вся в кровищи, и чёрная рукоятка кинжала торчит, - ткнула наманикюриным пальчиком в солидную левую окружность собственной груди.
      - Нельзя показывать на себе, - нахмурился Роберт. - Беду накликать – раз плюнуть.
      - Ой, правда? А я и не знала. Прости меня, Господи, больше никогда не буду…. Рассказать вам, инспектор, как оно всё было?
      - Конечно. Только, пожалуйста, поподробней.
      - А нет особых подробностей. Всё случилось очень просто и буднично. Сижу это я в кресле, смотрю телевизор. Никого не трогаю. Вечерние новости передавали по Шестому каналу. И, вдруг, за стеной…. Там, как раз, и располагается гостиная этих богатеев Смит-Осборнов. Причём, как легко определить по долетающим звукам, с караоке и домашним кинотеатром. Это малышка Джуди, позабыв про совесть и стыд, регулярно развлекается со своими приятелями-шалопаями. То есть, развлекалась. Извините…. Продолжаю. И, вдруг, за стеной страшно загремело. Ну, словно бы огромный книжный шкаф, забитый под самую завязку тяжелеными фолиантами, грохнулся на пол. У меня в буфете даже вся посуда жалобно задребезжала, а ещё и портрет Алена Делона (в молодые годы), упал с трюмо…. Ну, думаю, так не пойдёт. Надо разобраться с мистером Толстяком. Сколько же можно терпеть эти шумные безобразия? Выхожу на лестничную площадку, а дверь в соседнюю квартиру приоткрыта. Зашла, конечно, к Смит-Озборнам. Зашла и увидела…. Трупы увидела. Ещё перепархивающие бумажные самолётики…. Вернулась на лестничную площадку. Санти позвонила и стала охранять место преступления от посторонних. Вот, например, от таких, как этот подозрительный тип с лошадиной физиономией.
      - Кха-кха, - возмущённо кашлянул Поспишил. - Ну, знаете ли…. А о каких бумажных самолётиках вы, мадам, толкуете?
      - О каких надо, мужлан неотёсанный, о тех и толкую. Сперва, господин Лошадник, выучи наипростейшие правила вежливости, а уже после этого обращайся с вопросами к приличным женщинам…
      - Отставить, - велел Роберт. - Прекращайте, господа и дамы, дурацкую пикировку…. Значит, так. Вы, миссис Заубер, оставайтесь здесь: зевак отгоняйте прочь, а также встречайте представителей полиции и медицины. А мы с господином доктором…. Кстати, господин Лош…. Извините, уважаемый. Короче говоря, а у вас при себе имеются документы? Удостоверение личности, например? Или же водительские права?
      - Пропуск на работу подойдёт?
      - Давайте…. Эге, американская широкопрофильная клиника с мировым именем. Главный анестезиолог. Внушает…. Пойдёмте, док, взглянем – что там и как.
      - Из холла сразу поворачивайте в правый коридор, - любезно подсказала скандальная дамочка. - Там она и будет, гостиная.
      - Спасибо за важную информацию, миссис Заубер. А также за помощь следствию. Вы – кладезь самых разнообразных достоинств…. Доктор, за мной. И давай-ка перейдём на нормальное общение, без всяких там официальных сюсюканий и экивоков…

      В просторном холле, благодаря включённой пятирожковой люстре, было очень светло.
      - Ой, ч-что это? - хриплым и чуть подрагивающим голосом спросил Поспишил. - Почему они…ш-ш-шевелятся?   
      - Кажется, японские бумажные журавлики, - невозмутимо пожав плечами, сообщил Роберт. - Десятка два с половиной. Сложены из разноцветных бумажных листов и беспорядочно разбросаны по эвкалиптовому паркету. Совершенно, на мой частный взгляд, ничего страшного…. Почему они подрагивают? А иногда даже, отрываясь от пола на несколько сантиметров, перемещаются с одного места на другое? Так бумага-то очень тонкая, а по квартире сквозняки гуляют…. Ладно, господин эскулап, поворачиваем в правый коридорчик. Только осторожней шагай, чтобы бумажных птичек не передавить…   
      Через несколько секунд они оказались в гостинице Смит-Осборнов.
      «Солидное и богато-обставленное помещение», - мысленно прокомментировал увиденное Роберт. - «Элегантная стильная мебель. Наборной паркет ценных пород дерева. Картины в позолоченных рамах на стенах. И с караоке миссис Заубер не ошиблась. И с навороченным домашним кинотеатром…. Теперь по делу. Возле дивана тёмно-кремовой кожи лежит рыжеволосая женщина в летнем сарафане. Подол слегка задрался, обнажая смуглые коленки. Из груди торчит чёрная рукоятка ножа. Одежда, руки и плечи в крови. Да и на полу хватает красно-бурых луж. А ещё и бумажных японских журавликов – и на диване, и на мёртвом теле, и в кровавых лужах…. Это Джуди? Не стоит торопиться с выводами – лицо полностью закрыто густыми волосами…. Теперь о мистере Толстяке. Да, цвет лица – характерно-синюшный. И никаких ран на теле не наблюдается. Может, у него – просто-напросто – инфаркт приключился? Ага, брелок с ключами зажат в кулаке правой руки. Навевает…».   
      - Что же это такое? Ик! Почему? - потерянно забормотал стоявший рядом Поспишил. - Ведь, уже столько лет прошло. Ик…
      - Прекращай, док, истерить, - велел Роберт. - Я всё понимаю, мол, погибли друг и его дочка. Но и ты – не юноша нежный, а матёрый мужик с холодно-льдистыми глазами. Давай, успокаивайся. Подёргай-ка себя за нос. Ещё подёргай. Сильнее…. Молодец. Ну, как? Полегчало?
      - Ага, отпустило.
      - Тогда нужен твой совет.
      - Помогу, конечно.
      - Есть, значит, у меня некие предварительные намётки. Слушай…. Допустим, старина Томас приходит домой, звонит в дверной звонок, а ему никто не открывает. Тогда он достаёт из кармана ключи, отпирает замок, распахивает дверь и заходит в квартиру. И тут слышит, что в гостиной стонет женщина. Мистер Толстяк тут же, даже не заперев входную дверь, бросается в гостиную. Видит там убитую дочку и, заполучив сердечный приступ, умирает…. Как тебе такая версия?
      - Не знаю. Не уверен.
      - В чём – не уверен?
      - Во многом, - громко сглотнув слюну, признался Поспишил. - Можно я подойду туда? - указал рукой в сторону дивана.
      - Подойди, - разрешил Роберт, а про себя засомневался: - «Странно, всё-таки, ведёт себя Лошадник. Для опытного врача-анестезиолога, я имею в виду…. Или же он, вовсе, и не нервничает, а чего-то смертельно боится? Или же кого-то? Интересно…».
      Оказавшись возле неподвижного тела, Поспишил повёл себя странно. Взял с диванной спинки ярко-зелёного журавлика, повертел в ладонях, тщательно осмотрел и, брезгливо поморщившись, отбросил в сторону. Потом подобрал из красно-бурой лужи второго журавлика – светло-лилового, в кровавых пятнах. Осмотрел, обнюхал, лизнул пару раз, выронил. После этого нагнулся, ткнул указательным пальцем в женскую коленку, выпрямился и – механическим голосом – объявил:
      - Это не Джуди. Да, и вообще, не женщина.
      - А кто же тогда?
      - Манекен. Только очень качественный. Наверное, из очень дорогого бутика. И кровь, вовсе, не кровь. А томатный кетчуп.
      - Вот же, дела, - меланхолично помотал головой Роберт. - Чудеса в решете…
      Со стороны холла негромко проскрипели дверные петли, а ещё через пару секунд сердитый мужской голос объявил:
      - Не ожидал я, Ремарк, от тебя такого. А ещё и приличным человеком прикидывался…. Зачем же – без официальных указаний – залезать на чужую территорию? А?

      Придётся сделать маленькое отступление – для объяснения некоторых местных особенностей. 
      К Роберту в Сиднее относились хорошо – и коллеги по работе, и соседи по дому и, вообще, жители-обыватели. То бишь, уважали, симпатизировали и даже – местами – любили. Как же иначе? Симпатичный молодой человек «чуть за тридцать», коммуникабельный, спортивный, крепкий, слегка загадочный, разговорчивый, мечтательный. Песенки всякие и разные поёт, сам себе аккомпанируя на рояле или же на гитаре. Маньяков изредка ловит. В том плане, что двух-трёх за год, о чём исправно сообщается в газетах, по телевизору и на профильных сайтах. Но…. Но существовали и некие нюансы…. 
      Сидней – город особенный, разделённый на тридцать восемь округов, независимых друг от друга. Причём, в каждом таком округе имеется собственный полновластный мэр. А, вот, единого «общегородского мэра» нет и в помине. Да и не было никогда…. Кому подчиняются главы этих городских округов? Напрямую – Правительству штата Новый Южный Уэльс. Это – хорошо? Или же, наоборот, плохо?
      Тут, уж, кому как. Окружным криминальным инспекторам, к примеру, плохо. И даже очень.
      Почему – плохо? Потому что – тесно…
      Представьте себе ситуацию. Маленький окружной офис, где расположены практически все окружные службы: мэр с его аппаратом, окружные чиновники, полиция, следователи, прокурорская братия. Кабинет окружного криминального следователя, а напротив – кабинет его непосредственного руководителя. Этажом ниже – Прокуратура. Этажом выше – мэр с заместителями. С ума запросто можно сойти от такого обилия – рядом с рабочим местом – непосредственного и строгого начальства.
      И только Роберт Моргенштерн (он же – Роберт Ремарк), находился в ином, насквозь противоположном и вольготном положении. И виной тому была его экзотическая должность – «старший инспектор по особому разделу». Что в переводе с бюрократического языка на общечеловеческий означало – «старший инспектор по «маньячным» делам». То бишь, Роберт подчинялся – напрямую – Прокурору штата Новый Южный Уэльс. А рабочий офис Роберта – при этом – располагался в здании, где квартировало Правительство штата, то есть, в трёх кварталах от Прокуратуры. Удобство – без конца и края. И если среднестатистический криминальный инспектор видел своё прямое многочисленное начальство раз по тридцать-сорок на дню, то инспектор Ремарк (он же – Моргенштерн), в пределах трёх-четырёх раз в месяц. А иногда и реже. Согласитесь, что вполне весомый повод для нездоровой зависти…. А, с другой стороны? Мол, у каждой медали сторон ровно две? С другой стороны, все окружные криминальные следователи Сиднея только и мечтали – сбросить на Роберта самые «тухлые» дела. Мол: - «Маньяками за милю морскую попахивает. Вот, пусть Ремарк и разбирается. Это конкретное преступление, честное и благородное слово, по его профилю…».          

      Итак, сердитый мужской голос выдвинул ряд претензий.
      Роберт вернулся в холл и непроизвольно улыбнулся – перед ним стоял самый натуральный хиппи. Вернее, Жак-Элиасен-Франсуа-Мари Паганель (ну, тот самый, из знаменитого романа Жуль Верна – «Дети капитана Гранта»), облачённый в типичную «хипповую» одежду: неухоженные лохматые и растрёпанные космы, профессорские очки с правой дужкой, перемотанной красной изолентой, нежно-голубые джинсы, рваные на коленях, старенькие мокасины оленьей кожи и бесформенная холщовая блуза-футболка с пафосной надписью – «Только Любовь – спасёт этот долбанный Мир…».
      Лохматый хиппи звался – «Иван Габов» (потомок переселенцев из России), а занимаемая им должность официально именовалась – «старший криминальный инспектор округа «Круговая пристань» города Сиднея, Австралия, штат Новый Южный Уэльс».
      - Привет, Ремарк! - поздоровался Габов. - Рад, старый пьяница, видеть тебя в добром здравии.
      - Аналогично, - отвечая на крепкое рукопожатие, откликнулся Роберт. - Только наезжаешь ты на меня, приятель, совершенно напрасно. - Даже и не думал – заходить на твою поляну. Я здесь, собственно, присутствую не в качестве работника Прокуратуры, а как сосед покойного Томаса Смит-Осборна. Он проживает…, то есть, уже проживал, на седьмом этаже этого подъезда, а я под ним – на третьем.
      - Ха-ха-ха! - развеселился Иван. - Да ты, брат, совсем разучился фишку рубить. В том плане, что с тех самых пор, как залез под каблучок симпатичной Инни Гонсалес…. Я же просто пошутил. Да любой окружной инспектор спит и видит, как знаменитый инспектор Ремарк забирает у него очередное дело об убийстве…. Ну, рассказывай, рассказывай, что тут и как. Рули, короче говоря. Поработаем вместе…
      И они поработали. Ничего особенного, сплошная рутина: оформление протокола, опрос соседей, надзор за работой экспертов-криминалистов и фотографов, препирательства с вредными и нетерпеливыми медиками.
      Примерно через полтора часа Ремарк и Габов, решив перекурить, спустились на лифте на первый этаж.
      - Как там, сеньор? - поинтересовался из своей стеклянной будочки консьерж Санти.
      - Лучше и не спрашивай, - хмуро ухмыльнулся Роберт. - Сплошная полутьма…. Кстати, а ты не знаешь, где сейчас находится мисс Джуди?
      - А разве…
      - Жива она, жива. Но её мобильник почему-то молчит.
      - Не знаю, сеньор Ремарк. Я на суточное дежурство в восемь утра заступил, как и всегда. Но сеньориту сегодня не видел…. Наверное, где-то с друзьями отрывается. Возможно, к утру приедет…. Хотите, я завтра, после завершения дежурства, погуляю с вашим Роем?
      - Спасибо. Но пока не знаю. Если что – позвоню…
      Они, спустившись по короткой бетонной лестнице, вышли во внутренний дворик, заставленный разномастными легковыми машинами, и закурили.
      - Что это у вас – с кадровым составом? - спросил Иван. - Дом солидный, с богатыми жильцами, а консьерж – с трёхдневной щетиной. Не понимаю таких раскладов.
      - Пытались воздействовать, но, увы, ничего не получилось. У Санти справка – о сильнейшей кожной аллергии. Мол, бриться «наголо» нельзя, а бороду он отращивать не хочет. Просто регулярно ровняет-подстригает щетину специальной машинкой…. Уволить? По закону нельзя. Круглый сирота, понимаешь. Его родители – выходцы из Мексики – много-много лет тому назад погибли в Испании, от рук баскских сепаратистов. Случайно оказались «не в том» рейсовом автобусе. В нашей человеколюбивой Австралии к таким вещам относятся с особым трепетом…. И вообще, Санти, он парнишка нормальный, с правильными понятиями. Вежливый, исполнительный. Даже иногда, когда у меня образуется запарка со временем, гуляет с Роем. Доплачиваю слегка, не без этого…
      - Хорошо и доходчиво объяснил…. А что думаешь про сегодняшнее…э-э-э, происшествие? Мол, убийство? Или как?
      - Я же не Верховный судья штата, - хмыкнул Роберт. - Пусть на такие вопросы отвечают люди в мантиях. Это – их работа. Причём, высокооплачиваемая. Мол, был ли сердечный приступ результатом чьего-то злого и коварного умысла? Или же имела место быть чья-то неуклюжая шутка, не имевшая такового умысла? Заранее спланированное убийство? Или же досадная случайность?
      - С этим-то, как раз, всё понятно, - проявил настойчивость Габов. - Но хотелось бы, честно говоря, услышать и твое, опытный «маньячный» инспектор, частное мнение.
      - Конечно, убийство. Причём, спланированное. Без вопросов…. Как вычислить коварного убийцу? Элементарно. Кандидат на эту роль должен соответствовать следующим критериям. Во-первых, он должен люто ненавидеть мистера Толстяка. То есть, «иметь на него зуб». Во-вторых, прямо-таки обязан знать о слабом и больном сердце покойного. В-третьих, у убийцы, судя по всему, были ключи от квартиры Смит-Осборнов. В-четвёртых, манекен. Здесь установлено достаточно много видеокамер, снимающих как внутренности различных помещений, так и придомовую территорию. Наверняка, человек, несущий женский манекен, попал в их поле зрения. По крайней мере, хотелось бы надеяться на это…. Ключи и видеосъёмки – вот, краеугольные моменты данного расследования. Кому Томас Смит-Осборн мог доверить ключ от квартиры? Ну, мало ли. Например, вздорной соседке, чтобы она поливала цветы. Или же якобы надёжному другу…. А может, это и не толстяк отдал кому-то ключи, а его дочка-вертихвостка? Например, очередному любовнику? Так что, на лицо – обширное поле для предстоящей деятельности. Копать и не перекопать…
      Раздалась мелодичная трель. Роберт достал из кармана пиджака тёмно-синий брусок мобильника и поднёс его к уху.
      - Моргенштерн? - поинтересовался бархатистый и вальяжный баритон.
      - Да, это я. И вам, господин Прокурор штата, доброй ночи.
      - Спасибо, инспектор…. Мне тут доложили, что в вашем доме произошёл…э-э-э, несчастный случай. И, более того, выяснилось, что вы лично принимаете участие в расследовании…м-м-м, этого досадного происшествия…. На каком, собственно, основании?
      - На месте преступления обнаружено более ста бумажных журавликов-оригами, сложенных из японской рисовой бумаги, - сообщил Роберт. - И это, на мой взгляд, является весомым поводом для того, чтобы предположить…
      - Не продолжайте, - в баритоне ожидаемо прорезались стальные нотки. - Один раз – не в зачёт. Вот, когда эти птички-оригами будут найдены на месте следующего преступления, тогда и поговорим с вами о возможной «маньячной» составляющей…. Вы, Моргенштерн, случаем не забыли, что завтра в тринадцать ноль-ноль начинается международная конференция по серийным убийцам? Прилетели гости и участники из тридцати пяти стран. Вам, милостивый государь, предстоит сделать развёрнутый тематический доклад…. Помните об этом?
      - Так точно.
      - Тогда незамедлительно прекращайте заниматься самодеятельностью и отправляйтесь спать. Незамедлительно. Я сказал. Спокойной ночи.
      - Спокойной…

      Естественно, что у читателей и читательниц возникли закономерные вопросы. Мол, почему одни персонажи романа называют Роберта – «Ремарком»? А другие – «Моргенштерном»?
      Это отдельная история. Рассказываю…


      Глава вторая
      Черноволосая болтушка

      Роберт Моргенштерн родился в австрийском городе Клагенфурте, провинция Каринтия. Родился, вырос, повзрослел, окончил среднюю школу. А потом в его жизни начался весьма беспокойный период, богатый на различные, откровенно-нескучные события. И виной тому – многочисленные голливудские боевики, так обожаемые подростками всех национальностей. Окончив среднюю школу, юный Роберт решил, что предназначен сугубо для полноценной мужской жизни, наполненной – без конца и без края – нешуточными опасностями и героическими приключениями. Сперва он закончил местную полицейскую Академию, и некоторое время проработал в родном Клагенфурте помощником криминального инспектора. Та ещё работёнка, между нами говоря. Беспокойная и неблагодарная. А потом, воспользовавшись старинными связями отца, завербовался на два года во французский Иностранный легион. Зачем – завербовался? Конечно, ради получения богатого жизненного опыта, больших денег, громкой славы и разлапистых орденов…. Два года пролетели очень быстро, практически незаметно. С деньгами, славой и орденами ничего не получилось. Определённый же жизненный опыт был, безусловно, приобретён. А вместе с ним и некоторые специализированные навыки, весьма полезные в различных неординарных и щекотливых ситуациях. Ну, и пару ранений. Куда же без них?
      После завершения контракта с Иностранным легионом Роберт вернулся на Родину и опять приступил к деятельности следователя. Только, предварительно окончив соответствующие служебные курсы, слегка переквалифицировался. То есть, стал заниматься сугубо серийными убийцами. Маньяками – в просторечии…
      Занимался, расследовал, ловил, изобличал, набирался опыта. Даже начал потихоньку продвигаться по карьерной лестнице.
      А потом, как это часто и бывает, случился неприятный сердечный казус. Роберт влюбился – как последний сопливый мальчишка – в красавицу-соседку. Анхен была высокой, ногастой и грудастой. Кровь с молоком, образно выражаясь. Причём, с классическими параметрами: девяносто-шестьдесят-девяносто. А ещё очень страстной и охочей до разнообразных постельных утех…. Впрочем, через некоторое время Анхен объявила, что выходит замуж за пожилого и богатого бюргера, владельца сети модных рыбных ресторанчиков. Мол: - «Любовь – любовью, а деньги – деньгами. Но это обстоятельство (то есть, замужество), не будет нам с тобой, милый Робби, особо мешать. Будем, как и прежде, встречаться. Реже, конечно. И соблюдая повышенную осторожность…».
      Но Роберт, практически не раздумывая, от дальнейших интимных встреч с Анхен отказался наотрез. Вырвал её – без наркоза – из сердца. Вырвал и попытался забыть.
      Сердечная рана, тем не менее, оказалась очень серьёзной. Саднила и саднила, саднила и саднила. Тем более что и Анхен частенько попадалась ему на глаза, бередя Душу заново…
      И тогда Роберт решил уехать – как можно дальше от ветреной и вероломной красавицы. А что может быть дальше (по отношению к Австрии), чем Австралия?
      Решил, собрал вещички, попрощался с родителями, родственниками, друзьями-приятелями, да и улетел в далёкий австралийский Сидней, где, как раз, имелось вакантное место на должность – «старший инспектор по особому разделу».
      Ну, а где-то через полгода после прибытия в Сидней, Роберт Моргенштерн «превратился» в Роберта Ремарка. Благодаря языкастой и наблюдательной Инни Сервантес – «превратился».
      Дело было по поздней австралийской осени, в период затяжных холодных дождей.
      Криминальному инспектору Ивану Габову исполнилось тридцать пять лет. Юбилей, как-никак. На торжественное мероприятие, посвящённое этому событию, был – в числе прочих персон – приглашён и Роберт. А ещё на банкете присутствовала и младшая сестра Ивана – Татьяна, прихватившая за компанию и свою подружку Инни, начинающую – на тот момент – театральную актрису.
      «Синий слон», где они тогда собрались, относился к ресторанам «европейского класса»: непритязательная и скромная отделка, элегантная и хлипкая мебель, классическая и строгая европейская кухня – без избытка острых восточных специй, соответствующий алкоголь, вышколенные официанты, чопорный метрдотель и заоблачные цены. А ещё в дальнем торце заведения располагался невысокий квадратный подиум со стареньким роялем.
      Праздник, как праздник: поздравительные тосты, шутки, застольные беседы, «бородатые» анекдоты, смешки, дружеские подначки.
      А потом немного захмелевший юбиляр возжелал, чтобы инспектор Моргенштерн «сбацал» какую-нибудь «стрёмную» песенку собственного сочинения. Мол: - «Хочу, и всё тут. Не сметь возражать!».
      Роберт спорить и отказываться не стал. Хлопнув рюмашку рома, он выбрался из-за стола, поднялся на подиум, уселся на стульчик, приставленный к роялю, небрежно пробежался подушечками пальцев по чёрно-белым клавишам и, слегка глоссируя, спел:

И снова, как всегда,
       Налит бокал вина.
И дождик за окном
       Гуляет на природе.
Мой старший брат,
       Иль кто-то там навроде.
Мой вечный пилигрим,
       Зашедший навсегда.

А старые друзья
      Задумчиво грустят.
И вновь официант
       Несёт бутылку рома.
А разве, извини,
       Бывает по-другому?
Так было и тогда,
       Так много лет назад.

И девушка моя
       Изысканно строга.
Её глаза
       Сплошное совершенство.
А плечи, ноги
       Полное блаженство.
Её любовь
       Как первая струна.

И смятая постель
       Опять белым-бела.
А сизая метель
       Опять метёт по кругу.
Она моя опять
       Безумная подруга.
Она моя опять
       Полночная вдова.

И где-то поезда,
       Стучат колёса – в такт.
А призрачный покой
       Порой нам только снится.
Мелькают города,
       Пески, цветы и лица.
И где-то запоздал
       Наш общий друг Ремарк.

И снова, как всегда,
       Налит бокал вина.
И дождик за окном
       Гуляет на природе.
Мой старший брат,
       Иль кто-то там навроде.
Мой вечный пилигрим,
       Зашедший навсегда.

Мой вечный пилигрим,
       Зашедший навсегда…

      После вежливых аплодисментов Роберт вернулся к праздничному столу, и застолье продолжилось. А ещё через некоторое время мужчины отправились в курительную комнату.
      - Этот Роберт Моргенштерн – весьма интересный и приметный паренёк, - задумчиво попивая из хрустального бокала красное испанское вино, сообщила Инни Сервантес. - Весьма. Я даже знаю, на кого он похож. Причём, как внешне, так и внутренне…
      - И на кого же? - заинтересовалась любопытная Татьяна.
      - На знаменитого писателя Эриха Марию Ремарка. Вот, на кого. А также на всех главных «ремарковских» героев. Например, на Роберта Локампа – из «Трёх товарищей»…. Ты сама посуди. Высокий, стройный и очень прямой. Светлые волосы, зачёсанные назад. На рояле играет и душевные песенки поёт. На английском языке говорит с жёстким немецким акцентом. Родился в Австрии. Одевается очень стильно: длинное и приталенное осеннее пальто тёмно-серого цвета, элегантная шляпа, белоснежный шарф на шее…. А его глаза? Иногда – мечтательные и отстранённые, словно бы их владелец мысленно пребывает где-то далеко отсюда. Иногда – высокомерные и горделивые. Ещё я почему-то уверена, что эти глаза могут быть суровыми, холодными и безжалостными, так как их хозяин, судя по всему, способен на серьёзные поступки. В том числе, и на жёсткие. Наверняка, наш Ремарк прошёл полноценную военную выучку. По крайней мере, «армейская косточка» чётко ощущается…
      - Пожалуй, подруга, ты права. Соглашусь, наблюдается определённое сходство…. Впрочем, мне сперва показалось, что Роберт Моргенштерн слегка похож на Николая Гумилёва. Был такой русский поэт. Его большевики расстреляли. Хотя, и Ремарк – неплохой вариант…. Только тебе-то что до этого?
      - В каком, извини, смысле? - вопросительно прищурилась Инни.
      - В самом прямом, - усмехнулась вредная Татьяна. - Я прекрасно помню типаж главных «ремарковских» героинь. Высокие такие дамочки с аристократическими манерами. Худые и болезненные. С длинными и прямыми каштановыми волосами. А ещё и относительно молчаливые…. Так что, радость моя театральная, тебе ничего не светит – в плане покорения сердца господина «маньячного» инспектора.
      - Внешность и поведенческие манеры? Да, здесь наблюдаются определённые нестыковки, спорить не буду…. Ростом я, действительно, не вышла. Метр пятьдесят восемь. Маловато будет. Волосы чёрные, жёсткие и с нехилой кудрявостью. Телосложение плотное. Здоровье отменное, полтора года, как-никак, отработала акробаткой в бродячем цирке. Болтливая – до полной невозможности. И с аристократичным воспитанием – полный швах. Откуда ему было взяться – в условиях провинциального никарагуанского городишки, где прошло моё детство и часть юности? Нечем крыть…. Тем не менее, у меня есть одно неоспоримое и весомое достоинство.
      - Какое, если не секрет?
      - Имя. Моё настоящее имя – «Инэс». Что в переводе с испанского означает – «святая и целомудренная»…. Разве этого мало?
      - Ну, не знаю.
      - Тем не менее, наплевав на все вместе взятые нестыковки, я забираю «маньячного» инспектора Ремарка в своё единоличное и суверенное пользование. Решено. Все возражения и сомнения отменяются…
      Так всё и произошло. Во-первых, практически все, включая журналистов, городских обывателей и подследственных лиц, стали именовать Роберта – «Ремарком». Только высокое официальное начальство ещё помнило – о «Моргенштерне». А, во-вторых, уже через полтора месяца после того памятного банкета в «Синем слоне» Инэс переехала в квартиру Роберта. Причём, вместе со всеми вещами и псом Роем.
      С тех прошло без малого три года. За это время Инни Сервантес превратилась – из начинающей – в весьма известную театральную актрису: премьеры, гастроли, интервью и многочисленные поклонники с пышными букетами цветов. Даже снялась в двух модных «мыльных» телесериалах. Но это – ровным счётом – ничего не изменило. В том плане, что Инэс бросать скромного «маньячного» инспектора не планировала, а всех богатых поклонников вежливо спроваживала. Более того, даже пообещала серьёзно подумать – на досуге – над предложением о замужестве, сделанном недавно Робертом…

      На следующее утро Роберт проснулся полседьмого утра. Посетил туалет, сделал пятнадцатиминутную стандартную физзарядку, принял контрастный душ, оделся и отправился на прогулку с Роем.
      Именно на прогулку, чтобы подышать свежим воздухом, а не для всяких других, насквозь прозаичных целей. Рой, как уже было сказано выше, являлся породистым английским гладкошёрстным той-терьером. Достаточно миниатюрным, порядка двадцати пяти сантиметров в холке, элегантным и компактным. А ещё очень активным и темпераментным. И, вместе с тем, дружелюбным и хладнокровным. Его английские предки, как-никак, являлись – в прошлые века – отменными и знатными крысоловами.
      Но главным достоинством Роя, несомненно, являлось его отношение к делам туалетным. То бишь, он справлял все свои естественные нужды сугубо в пластиковый лоток, заполненный специальными гранулами. А на улице – ни-ни, никогда.
      - Молодец, приятель, - хвалил пса Роберт. - Настоящий английский джентльмен, с чётким пониманием норм приличного поведения.
      Получается, что гулять с Роем было необязательно? Получается, что так. Но Роберт пса искренне любил и считал, что тому полезно – лишний раз – подышать свежим воздухом…
      Они спустились на лифте на первый этаж. Рой, как и полагалось по строгим австралийским правилам «выгула домашних животных», находился на кожаном поводке.
      В холле консьерж Санти передавал должностные обязанности-полномочия своему сменщику Тарасу Назаренко, переселенцу из Украины – иногда Роберту даже казалось, что различных переселенцев в Австралии гораздо больше, чем природных (хотя бы во втором поколении), австралийцев.
      - Гав! - поздоровался вежливый Рой.
      - Привет, ребята, - поддержал пса Роберт. - Как ты, Санти, освободился? Не хочешь немного прогуляться с нами?
      - С удовольствием, сеньор…
      Пройдя через калитку в кованом металлическом заборе, они покинули придомовую территорию и зашагали в сторону южного мола Кругового причала.      
      На улице было просто замечательно – бездонное ярко-голубое небо, лёгкий свежий бриз, дувший с океана, температура окружающего воздуха держалась на уровне плюс двадцати трёх-четырёх градусов по Цельсию. Идеальная погода для лёгкого променада, короче говоря.
      Роберт посмотрел в сторону соседнего дома, где проживал Майкл Поспишил, друг покойного Томаса Смит-Осборна, и подумал: – «Брат-близнец нашего дома. И кованый заборчик точно такой же. Наверняка, эти два здания были построены одновременно. Судя по характерной архитектуре, лет двадцать-тридцать тому назад. Новодел, возведённый в слегка подкорректированном викторианском стиле…. Надо будет некоторые справки навести. Например, а в каком году мистер Толстяк и его друг Лошадник въехали в эти дома с отнюдь недешёвыми квартирами? Возможно, что это поможет разгадать мотивы вчерашнего преступления. Неспроста же Поспишил – при осмотре гостиной покойного – пробормотал, мол: - «Что же это такое? Почему? Ведь, уже столько лет прошло…». Что, интересно, он имел в виду? Надо будет Габову обязательно подсказать…».
      Вскоре они дошагали до южного мола, от которого регулярно, строго соблюдая расписанье, отходили маленькие и уютные пассажирские теплоходики – так называемые «ферри», доставлявшие местных жителей и приезжих туристов в разные части города. От южного мола «ферри» отходили, а к северному молу – через определённое время – возвращались. Очень удобный вид общественного транспорта.
      - Ветер дует с океана, - сообщил Санти. - Дождём пахнет. И над линией горизонта зависла чёрная длинная полоска.
      - К вечеру непременно задождит, - согласился Роберт. - Люблю здешние неторопливые и задумчивые дожди…. Слушай, а инспектор Гамов вчера просматривал записи наших видеокамер?
      - Гамов? А кто это?
      - Ну, который в рваных джинсах, очках и с растрёпанными волосами. Высокий и сутулый.
      - А, сеньор Иван…. Он все кассеты с записями у меня изъял, расписку написал, а сами кассеты передал водителю. А тот их куда-то увёз.
      - Значит, шофёр уехал, а инспектор Иван остался?
      - Остался, - утвердительно кивнул головой консьерж. - Дожидаться сеньориту Джуди.
      - И как? Дождался?
      - Ага. Она только в четыре утра приехала. На такси. Пьяненькая.
      - Знакомая ситуация, - хмыкнул Роберт. - Что было дальше?
      - Когда сеньорита узнала, что сеньор Томас умер, то принялась рыдать. А потом у неё приключилась истерика. Но инспектор Иван, надо отдать ему должное, тут же взял ситуацию под контроль – накормил барышню специальными пилюлями, успокоил. А потом вызвал служебную машину, усадил в неё сеньориту Джуди и увёз в неизвестном направлении. Вот, и все новости.
      - Спасибо, признателен…. Ты сейчас куда?
      - Направо, - махнул рукой в сторону неказистых припортовых строений Санти. - Вон в том бараке под тёмно-коричневой черепичной крышей я и снимаю комнату.
      - И какова месячная арендная плата?
      - Терпимо, сеньор. Не более одной трети от моей зарплаты. Жить можно…. Так я пойду?
      - Иди, Санти. Пока.
      - До свидания, сеньор. До свидания, Рой. Сейчас у меня – трое суток выходных. Буду отсыпаться и отдыхать. А потом непременно увидимся.
      - Гав-в!
      Консьерж ушёл в сторону припортовых бараков.
      Роберт, глядя ему вслед, рассуждал про себя: - «Санти Гонсалес. Возраст? Трудно сказать. Но тридцати лет ему ещё не исполнилось, это точно. Черноволосый – с отдельными седыми прядками, короткостриженый. Тонкие и породистые черты лица. Невысокий и очень-очень худенький, с вечной «угольной» щетиной и узкими плечами. Но, при этом, ловкий, шустрый и сообразительный. В одежде предпочитает джинсы, широченные плотные футболки и бесформенные куртки…. Он, безусловно, может быть замешан во вчерашнем преступлении. Естественно, не как идейный организатор и вдохновитель, а в качестве старательного исполнителя или же молчаливого пособника…. Во-первых, у консьержей имеется металлический сейф, в котором хранится полный комплект запасных ключей от всех квартир – данный момент чётко оговорён в соответствующем законе штата Новый Южный Уэльс. Например, на случай внезапного пожара, вызванного коротким замыканием во время отсутствия хозяев в конкретной квартире. Или, допустим, пожилому человеку стало плохо, а рядом, как назло, никого нет. Лежит, бедолага, в постели и не может встать. И тогда он звонит по мобильнику в ближайшую медицинскую клинику. Приезжают врачи, берут у дежурного консьержа запасные ключи, отпирают дверь и спасают заболевшему человеку жизнь…. Во-вторых, именно консьержи имеют доступ к видеокамерам. То бишь, могут – по своему желанию, или же за денежку – стирать различные заснятые кадры…. Мог Санти, вступив в тайный сговор с неизвестным злодеем, выдать на время означенному злодею запасные ключи от квартиры Смит-Осборнов? Например, для изготовления дубликатов? Теоретически – да. А мог он помочь злоумышленнику разобраться с женским манекеном? Запросто, ничего хитрого. Ночью, за несколько суток до запланированного преступления, машина (нужные видеокамеры в этот момент, естественно, выключены), останавливается возле нашего подъезда. Манекен вытаскивают и прячут в подсобном помещении. А потом, в назначенный час «Ч» (например, ранним-ранним утром), манекен поднимают на седьмой этаж и заносят в нужную квартиру. Потом пристраивают его в нужном месте, задирают сарафанчик, втыкают в грудь кинжал, закрывают лицо густыми волосами, разбрызгивают томатный кетчуп, разбрасывают везде бумажных журавликов и уходят…. Извини, Санти Гонсалес, но придётся заняться твоей смуглолицей персоной вплотную. Придётся…. В том смысле, что пока ею будет заниматься Иван Габов. Пока? Это точно. Есть у меня чёткое предчувствие, что в самое ближайшее время и второй труп обнаружится. Уточняю, второй хладный труп, окружённый со всех сторон бумажными журавликами-оригами…».
            
       Следующая часть дня прошла скучно и неинтересно.
      Вернувшись с прогулки, Роберт освободил Роя от кожаного ремешка, переоделся в солидный офисный костюм, вышел из квартиры, запер двери, спустился вниз на лифте, вышел из дома, сел в старенький тёмно-синий «Шевроле Лачетти» и поехал в Прокуратуру. Потом было скучное и занудное совещание. А в тринадцать ноль-ноль началась международная конференция. Так, совершенно ничего интересного. Совершенно бесполезное и глупое мероприятие, если по-честному. Роберт выслушал парочку размазанных тематических докладов, в перерывах немного пообщался с коллегами по ремеслу, после чего зачитал собственный доклад.
      И только он, завершив выступление, спустился с трибуны и прошёл в курительную комнату, как тут же – требовательно и настойчиво – зазвонил мобильный телефон.
      Мельком взглянув на высветившийся номер, Роберт широко улыбнулся, нажал на нужную кнопку и, поднеся мобильник к уху, поинтересовался:
      - Как дела, любимая? Как прошли новозеландские гастроли? Как долетели обратно?
      - Всё нормально, - заверил звонкий женский голосок. - И с гастролями, и с полётом. Я уже дома. Только что накормила Роя.
      - Рад тебя слышать.
      - Я тоже…. А ты сейчас где?
      - На международной конференции. Ты же должна быть в курсе.
      - Я в курсе. Поэтому, собственно, и звоню.
      - Что имеется в виду? - насторожился Роберт.
      - То и имеется…. Сколько сейчас времени?
      - Шестнадцать пятьдесят пять.
      - Правильно, - ехидно усмехнулся женский голосок. - У меня, как раз, перед глазами лежит «Программа» вашей конференции. И там чётко обозначено, что, мол, сегодня деловая часть данного мероприятия длится только до семнадцати ноль-ноль. А потом начинается всякая подозрительная муть, обозначенная как – «живое общение участников и лёгкий фуршет»…. Ты же, милый, небось, настроился принять участие в этом фуршете? Поболтать с опытным и знающим народом? Пропустить рюмашку другую?
      - Есть такое дело, - признался Роберт. - Планировал остаться. Потому как даже предположить не мог, что ты так быстро появишься дома…. А как же закадычные и обожаемые подружки? Почему ты так быстро наговорилась с ними? Может, поссорились?       
      - Какие ещё подружки? - возмутилась Инни. - В нашем подъезде, если ты позабыл, вчера произошло убийство. По местным телевизионным каналам только об этом и говорят. Где-то поблизости, возможно, бродит коварный и жестокий маньяк. А у нас – беззащитный пёсик дома один оставался. Конечно же, скомкав всю запланированную программу, поспешила домой…. Робби, а я тебе подарок привезла из Веллингтона . Три бутылки ямайского рома. Дорогущего. Коллекционного. С красивыми золотистыми медальками на этикетке…. А?
      - Понял, выезжаю.
      - Только не надо в дверь трезвонить. Ключами, пожалуйста, воспользуйся. Я, видишь ли, вознамерилась по-серьёзному «погрузиться» в пучину Интернета.
      - По какому, извини, поводу-вопросу?
      - Провожу серьёзное расследование. Нуждаюсь в дополнительной информации.
      - Какое расследование? - на всякий случай уточнил Роберт.
      - Расследование убийства мистера Томаса Смит-Осборна. Нашего бывшего соседа…. А как же иначе? Убили соседа по подъезду. Значит, убийца (возможно, что и законченный маньяк), бродит где-то совсем рядом. Страшно. Всякое может случиться…. Полицейские и следователи Сиднея? Они, понятное дело, молодцы и всё такое прочее. Но, ведь, и знаменитой пословицы никто не отменял, мол: - «Спасение утопающих – дело рук самих утопающих…». Доходчиво излагаю?
      - Ага. Более чем. Уже по лестнице спускаюсь. Практически вприпрыжку…

      Он вошёл в квартиру, захлопнул дверь, ласково потрепал по холке Роя, радостно вертевшегося рядом, поменял ботинки на домашние тапочки с мохнатыми помпонами и прошёл в их совместный с Инэс кабинет: два письменных стола, кресла на колёсиках, книжные шкафы, компьютеры, ноутбуки и фотоаппараты, а также стены, плотно завешанные разномастными театральными афишами.
      Инни, облачённая в коротенький полупрозрачный пеньюар (естественно, без всякого нижнего белья под ним), сидела за одним из письменных столов и, активно перебирая подушечками пальцев по клавиатуре компьютера, увлечённо всматривалась в экран монитора.
      - Кха-кха, - выжидательно откашлялся Роберт.
      - А, что такое? - обернулась Инэс. - Это ты, милый, - подставила для поцелуя карминные, изысканно-очерченные губы, но уже через пять-шесть секунд торопливо отстранилась и пожурила: - Ну, и напор у вас, господин Ремарк. И ладошки – горячие-горячие. Прямо-таки не уважаемый «маньячный» инспектор, а какой-то записной и сверхопытный соблазнитель. Я тут, понимаешь, важным делом занимаюсь, а у него только всякие глупости на уме…
      - И как продвигаются дела? Накопала что-нибудь интересного?
      - Конечно. А ты сомневался?
      - Ни на секунду.
      - Докладываю. У меня тут сформировалась одна дельная версия…. А что, если это и не маньяк, вовсе, подбросил в квартиру Смит-Осборнов бумажных журавликов?
      - Кто же тогда?
      - Якудза!
      - Японская мафия? - не наигранно удивился Роберт. - Зачем, почему и для чего?
      - Ну, как фирменный знак, - легкомысленно передёрнула худенькими плечами Инни. - А, заодно, чтобы и следствие запутать…. Перестань, пожалуйста, так насмешливо улыбаться. Общеизвестно, что именно японцы являются главными фанатами оригами. Покойный же Смит-Осборн владел (Интернет мне любезно подсказал), блокирующим пакетом акций крупного кондитерского холдинга, расположенного в Индонезии. Всякие там шоколадные батончики, которые – на самом деле – являются соевыми. Прочая аналогичная жульническая ерунда, но только в очень-очень больших объёмах…. Угадай, а кому принадлежат остальные «псевдо-шоколадные» акции?
      - Неужели, неким неприметным японским бизнесменам?
      - Правильно, сообразительный…. Заканчивай так плотоядно пялиться на мои смуглые и аппетитные коленки.
      - Мы, конечно, не являемся официальными супругами. То есть, живём в гражданском браке. Но…
      - Но это не является поводом для ненадлежащего исполнения супружеских (пусть и гражданских), обязанностей?
      - Ага. Не является, - грозно нахмурившись, подтвердил Роберт. - Ни в коем случае.
      - Ладно, уговорил. Выключаю компьютер. Будем усердно и целенаправленно исполнять…. Подлые маньяки? Подождут. Как, впрочем, и не менее подлые японские мафиози…


      Глава третья
      Собачья смерть