Искушения Иисуса

Человек разумный есть непримиримый враг вечности. Человек делает вещи конечными.
Ему нужно приспособить бесконечность к условиям своего существования, втиснуть космос в рамки сознания, пространственные (планета Земля par excellence) и временные (дата прибытия – дата убытия).
Всё, что имеем, суть лишь повод, стимул для размышлений. Попытки гипостазировать поток с неизбежностью приводят к появлению канона.
Канон в свою очередь заключает в ограничения не только свой объект, канон ограничивает и самого канонарха, как субъект канона. Что канонизируется, что отливается в правило? Представления. Их можно именовать знаниями, умозаключениями, традициями, в общем, навязать столько бантиков, сколько душа пожелает, но это – лишь представления. Объект явлен в ощущениях. Суть объекта явлена в создателе объекта. А создатель не явлен в своей сути, но опосредованно, через объект.
Редактируя представления о реальности, орудуя ножницами логики и клеем воображения, человек пародирует создателя. Будь у бога чувство юмора, он хохотал бы с утра до вечера.
Любой канон отражает не столько объект, и даже не столько автора (авторов), сколько своего редактора. О, этот серый Прокруст, циничная усмешка на губах… Избавьте меня от редактора. Дайте поредактировать.
Ибо – есть, что…
Вот, к примеру.
Почему дьявол, искушая Иисуса в пустыне, не предложил ему самое сильное из искушений – женщину? Ведь, именно на этом традиционно "сыплются" все: святые, угодники, подвижники… Однако, власть над миром (Лука, 4:6) – есть, женщин – нет... Почему?
Потому, скажет знаток истории древнего мира, что женщина вообще не являлась в те времена ценностью. У древних евреев это было бесправное существо. Для соблазна не годится… не та величина.
А почему сатана вообще подвергает такому испытанию Сына Божьего? А он ведь знает, не может не знать, кто перед ним! В отличие от апостолов, фарисеев, Понтия Пилата... И в отличие от самого Иисуса, который (такое иногда создаётся впечатление) не всегда сам верит в своё божественное происхождение и в свою миссию…
Знал сатана! Потому и не соблазнял бабой. Всё равно бог есть дух, ему баба без надобности… А тогда зачем сулил пятое-десятое?! Пятое-десятое, если он – дух, тоже по барабану.
Не сходится что-то у них. Самое сильнодействующее средство сбить с пути истинного – и не предложил! Да полно, дьявол ли то был?
А путь?
А Иисус? Кто был он? Вот этот мужчина, лет 30, или около того, сын плотника (на арамейском "сын плотника" означает "плотник", как "сын человеческий" – просто, "человек"), не женат, неизвестного рода занятий? Иисус – это Иехошуа, "Яхве спасёт". Имя вполне ветхозаветное. Кого спас Яхве в той, евангельской ситуации? Только своего предполагаемого сына, больше никого… Но Ветхий Завет как-то туманно и между прочим говорит о наличии сына (например, пророк Осия, который отнесён к "малым" пророкам). Мессия – да, предсказан. Но что это будет единородный (?!) божий сын, там не сказано.
Сам спасаемый тоже порой ведёт себя довольно странно. То и дело в нём просыпаются сомнения, мол, а мне ли чаша сия предназначена? А нельзя ли меня от неё – уволить?
А действительно: ему ли был назначен жребий планетарного, всеисторического масштаба: искупить своей кровью первородный грех человека? Это аналог ветхозаветной пасхальной жертвы, потому Иисус и получил своё наименование – агнец. А вдруг их было несколько, например – двое?
Был настоящий Иисус, сын плотника, и был другой, небесный Иисус, то есть, в теологическом смысле, ещё более настоящий. Сын плотника – и плотник. Сын как проекция отца. Но не совсем отец.
Это, как с проекцией тела Христова на землю, с церковью. Не все видят эту проекцию, понимают её смысл. Земные очи – они видят что? Служба идёт. У входа продаются свечи. Поёт хор. А это всё проекция. То есть, не это на самом деле главное и первичное, а то, что стоит за всем этим.
А что стоит?
Почему все оставили его, а женщины – нет? Были у креста, первыми узнали о чудесном воскресении. Любили его? Не исключено. А он их?
"Бог есть любовь" (1 Ин. 4:16). Эта чеканная формулировка у всех на слуху. Красиво. Правда, прямого отношения к реальному богу (согласен, "реальный" звучит как-то странно в нашем контексте) она, увы, не имеет. Реальный бог трансцендентно имманентен (sic!) по отношению к своему созданию, т. е. материальному миру. И что бы это ни означало, но уж точно – не любовь.
Евангелие не говорит о любви к людям. Странно, правда? Это слово встречается лишь в хорошо известном призыве Нагорной проповеди: "Любите врагов ваших…" (Мф. 5:44). Но здесь, кажется, несколько иное значение: прощать, забывать обиду, строго не спрашивать… Уж точно, не то же самое, что любить бога.
Единородный и полномочный посол этой любви тоже не очень-то акцентирует внимание своих слушателей и последователей на необходимости любить кого-то, за исключением… себя, посла: "Кто любит отца или мать более, нежели Меня, недостоин Меня; и кто любит сына или дочь более, нежели Меня, недостоин Меня" (Мф. 10:37). Жёстко! Покаяться – да, призывает. Любить – и не призывает, и сам не любит. А когда приходят к нему мать и другие родственники, так он и вовсе отрекается от них, причём – публично… Не по-божески это. Да и не по-людски.
Создаётся такое впечатление, что вся эта доктрина бога как любви есть позднейшая разработка. В речениях самого Иисуса она пребывает в зачаточном состоянии, для него это явно не главное.
Здесь противоречие и ловушка. Как же так, говорят многие: любящий бог, создавший людей, словно нарочно (иногда и нарочно, см. историю Иова), подвергает их испытаниям? Мы болеем, страдаем, подвергаемся войнам и природным катаклизмам – за что? За то, что некий гипотетический Адам, по наущению жены своей, совершил грех и ослушался бога?! Почему "любящий" отец – это отец карающий, наказывающий, причём постоянно и самыми разнообразными способами? Что там будет на "том" свете, ещё неизвестно. Но на "этом" жизнь точно не покажется мёдом никому, ни господину, ни рабу, – никому…
Что можно сказать в ответ на эти жалобы, кстати, на первый взгляд – справедливые, правильные жалобы?
Есть у нас кошка по имени Маруся. Мы взяли её с улицы, где она бродила "меж двор", как говорили в старину русские люди, и ввели в дом как полноправного члена семьи. Мы воспитываем её, она – нас… Сделали кошке стерилизацию. Пошло всё как-то не так, швы разошлись, кошка мается в тесной и неудобной попонке, страдает от уколов, "пшиканья" спреем, визитов (в переноске) к доктору, где тоже мучения.
Как она должна воспринимать эти мучения и нас, источник мучений? Вопрос риторический. Мы желаем кошке добра. Но с её точки зрения, наши действия приносят ей зло и страдания.
Мы в своём развитии от кошки Маруси ушли не слишком далеко. В плане технологии, пожалуй, превосходим четвероногое создание, в плане умственного развития – ну, наверное… а в остальном…
Искушаемся…
Кстати, в эпизоде искушения в пустыне есть и ещё одно тёмное место. Потерпев поражение, враг человеческий убывает, однако… "И, окончив все искушения, диавол отошёл от Него до времени" (Лк. 4:13). "До времени"? Означает ли сие, что участие лукавого духа на этом не прекратилось и что сатана ещё раз (а может, и не раз?) "подходил" к сыну человеческому? Но ведь евангелист ничего о таких случаях не сообщает…
Вот сколько вопросов, и это – лишь малая толика!
Человеку свойственно задавать вопросы и отыскивать ответы. Как с помощью собственного "я", так и при поддержке "я" коллективного, куда входит, разумеется, и канон. А также – с Божьей помощью…
На все вопросы дать однозначный ответ не получается. Многозначность говорит нам о глубине и сложности темы, даёт понять – с чем мы сталкиваемся в данном случае. Ограничивать поле поиска, выдавать уже готовое, одобренное, означает – никуда не идти. Бегая в шорах по кругу, мы никого не встретим и даже краем глаза не увидим.
Канон ограничивает не только человека. Он и высшее пытается ограничить, ввести в некое русло дозволенного, одобренного, принятого: вот так – правильно, а так – ересь... по решению Вселенского собора (съезда партии, постановлению ЦИК, резолюции общего собрания трудового коллектива насосной станции).
Человек – Бога?
Ограничить не получится. Если это – Бог, а не дьявол. Это у дьявола всё просто, и всё всегда работает. А вот как раз у создателя – не всё. Он – создатель: cоздал, а теперь идёт отладка всех систем…. Идёт, в том числе, и с нашей посильной помощью.
А пути-дороги… много их. Поле – одно…
Когда был маленьким, ещё в школу не ходил, часто оставался один дома. Играл, сидя на полу, на отцовском огромном (тогда казалось), пушистом тулупе (на самом деле, полушубке). В завитках тёплой, вкусно пахнущей овчины так здорово было прятать солдатиков, вести их в поход… Запомнились почему-то осенние вечера, когда темнеет рано. Часов пять, и уже совсем темно в квартире. Выключатель на стене – не дотянуться. Сижу на полу, жду… Иногда под самыми окнами, мы живём на первом этаже, проезжает редкая в те годы машина. Тогда на потолке движутся, преломлённые двойными стёклами окон, причудливо искажённые формы: свет фар… Вытягиваются, пересекают всё пространство потолка – и сходят на нет… Это завораживающее и немного пугающее зрелище. А я сижу, не дышу… Вот – чьи-то шаги во дворе, гулко раздаются по деревянным тротуарам… ближе, ближе… нет, прошёл мимо. Вот кто-то открывает дверь дома, дом восьмиквартирный, деревянный, слышно всё… Вошёл, поднимается на второй этаж по лестнице. Наверное, дядя Ваня Полин. Или дядя Коля Рикконен. Они тоже работают в гараже, где мой отец шоферит на грузовике. А вот и он: ключ гремит в замке, дверь в квартиру отворилась – и в коридоре загорается свет! И я бегу, бегу со всех ног, сам не свой от радости, к этому свету. Встречать отца…
Уже много позже довелось немного познакомиться с Платоном. Именно так, в виде причудливых искажённых отражений, только у него – тени на стене пещеры, считал Платон, люди воспринимают окружающую действительность. Похоже… Интересно, что и там, и здесь, свет – главное действующее лицо…
Понять сущность этого света, а через неё – сущность источника света, пытались и пытаются (и, наверное, ещё будут пытаться) множество умов, слабых и сильных. Впрочем, где-где, а на этом пути все умы равны, потому что все находятся в равном положении, и никакого значения "сила" ума здесь не имеет, равно как направление, способ, скорость и другие характеристики движения. И вообще движение как таковое. Находиться (на этой улице) – уже означает: быть. Даже в том случае, когда идёшь в другую сторону, даже если принимаешь эту улицу за какую-то другую, и вообще оказался здесь случайно. Путь, как волшебная говорящая шляпа в Хогвартсе, сам узнает тебя, и определит твоё место и судьбу.
Но для этого нужно – быть.
Противоречия пути… Не пути – нашего видения пути. Так и следует к ним относиться. Учитывать. Знать. Но – не абсолютизировать.
"Ошибкам" ветхо- и новозаветных текстов посвящена обширная литература. Пытливые умы издавна критично воспринимали канон. Критичное восприятие канона, по-видимому, есть свойство пытливого ума. Вывод (утрирую для краткости): не было…
А, по-моему, было. Сам факт расхождений в передаче событий есть лучшее доказательство их подлинности. И спасибо тем, кто в течение веков, на соборах и просто, не вычистил, не отрихтовал шероховатости, не привёл к общему знаменателю. А ведь могли бы. Умы не менее пытливые, и уж точно – не менее знающие…
Зато, имеем теперь психологически точный рассказ, пусть рассказы. Люди все разные. Объективный взгляд на вещи есть по преимуществу взгляд post factum, это взгляд редактора с ножницами. А живое и непосредственное – всегда субъективно. Это только кажется, что вижу я. Нет: я – смотрю. А видят, моими глазами, традиция, культурный background, личный жизненный опыт, идеологические и структурные установки, наконец, существующая конъюнктура, она же – из вежливой политкорректности – целесообразность… и это ещё не весь список "видений" я здесь огласил.
Это лишь кажется, что пишу – я. Пишу-то, может, и я. Но водит моей рукой такой же длинный список влияний, что и выше, некоторые элементы совпадают, а некоторые – новые (например, формат того издания, для которого пишу, или предполагаемая целевая аудитория, etc).
Частности всегда есть и будут. Прими общее – и получишь право на частности. Это справедливо и в отношении вечно непоследовательных авторов Нового завета, то списывающих один у другого, то приводящих взаимоисключающие подробности. Но ты прими общее. А что оно, общее? То, благодаря чему евангелие перешло из плана фактического в план умопостроительный, отвергнув многое (но не всё), что привязывало Слово к земле Палестины, в богословском смысле, прежде всего, и уже очищенное от шелухи факта стало достоянием urbi et orbi…
Что ищет человек в Библии? И находит ли то, что ищет?
Ах, многое смущает в Писании… Недаром же до совсем недавнего времени в Западной церкви самостоятельное чтение Книги книг было исключительной прерогативой священнослужителей, мирянам читать Библию воспрещалось. Дабы не смущались?
Много, много вопросов встаёт, если действуешь умом человеческим. А ещё больше ответов… Оно, может, и недурно – задаваться вопросами. Советуют же апостолы "проверять веру"… вот и проверка!
Евангелие не есть источник "знания", "мудрости". Бесполезно искать там "истину": это путь к неминуемому разочарованию, в том случае, если не веришь. Тем более нет её в Посланиях: они писаны "для своих"…
Евангелие есть путь спасения. Знание, мудрость, истина в Евангелии носят имя. Это имя – Иисус Христос. Только "в Нём вы обогатились всем, всяким словом и всяким познанием", - так пишет, обращаясь к верным, апостол Павел (1 Кор. 1:5).
Искать "мудрость" и "разум" там, где вера, дело пустое. Опять сошлёмся на Павла: "Погублю мудрость мудрецов, и разум разумных отвергну. Где мудрец? где книжник? где совопросник века сего? Не обратил ли Бог мудрость мира сего в безумие?" (1 Кор. 1:19, 20). По-моему, исчерпывающее объяснение. Говорю это как "совопросник". Ясно и недвусмысленно указаны – и место сомнений, и польза вопросов.
А вот – о содержании и форме: "И слово моё, и проповедь моя не в убедительных словах человеческой мудрости, но в явлении духа и силы, чтобы вера ваша утверждалась не на мудрости человеческой, но на силе Божией" (1 Кор. 2:4, 5). Тоже просто и ясно.
Так что же, получается – и не нужна она вовсе, "мудрость века"?
Отчего же. Не следует понимать слова апостола буквально. Павел и сам, кстати, неоднократно в посланиях своих являет и немалую мудрость житейскую, и рассудительность, и завидные навыки полемиста. И "убедительные слова" умеет найти, что обличает в проповеднике незаурядное литературное дарование. Но, подчёркивает Павел, для понимания керигмы это не самое главное. Главное всё же – вера, а вера, по учению Павла, опирается не на "мудрость человеческую", а на совершенно другие вещи, вещи другого порядка и "не от мира сего", в глазах же мира – вполне безумные…
Веру не найти в книге. Книга даст понятие и примеры, "научиться" верить – невозможно…
Человек обращается к учению Христа, чтобы узнать, ради чего живёт, и как ему жить? Вот основные вопросы. И он находит ответы, в том случае, если не учение Христа принимает, а – самого Христа.
Частности и общее. Знание и вера. Тот факт, что ответы отлиты уже в формы и формулы определённой традиции (религиозной, социально-культурной, интеллектуальной), не умаляет духа и не лишает силы.
Ведь, традиция традицией, а подойти к этим ответам возможно лишь "узким путём", в одиночку, самостоятельно. Протиснуться, обдирая кожу частностей, чтобы осталось общее, для всех и для одного, – общее.
Это общее и будет Христос.
Даже если здесь его и называли Иисусом.


2013.