Сергей - душа народа

После окончания зооветеринарного техникума, Юрий Семенов, по распределению попал на работу в город Регар. Сто тысячный город, очень компактный, утопающий в зелени деревьев, был расположен в середине Гиссарской долины. Русские люди, называли город Регар, так он и был обозначен на карте. Но коренные узбеки, называли его Егар, что означало седло. С высоты Гиссарских гор, он и смотрелся как седло. Наш герой был устроен на работу в колхоз им. Тельмана. Колхоз, самый маленький в районе, но богатый. В колхозе занимались хлопководством и, разведением и выращиванием крупного рогатого скота, свиней, птицы. А также выращивали червей шелкопрядов и получали от них коконы, а затем реализация государству. Свиноферма колхоза была крупная. В ней содержалось до 3-х тысяч свиней. Ухаживать за свинопоголовьем, кормить, поить, уборка и чистка помещений, и площадок и, многое другое. Нужно было, как минимум 4 человека. В один и тот же день, когда Юрий Семенов, устраивался на работу в колхоз. На свиноферме сменилась команда ухаживающего персонала за свинопоголовьем. В замен 3-х пьяниц и воришек, продававших 2-х месячных поросят по ночам. На ферму пришла работать семья, состоящая из 4-х человек. Самый старший из них Чибисов Николай Георгиевич, человек лет 65, высокий, стройный, но был без правой ноги. Нога была ампутирована выше колена и, он носил протез. В домашней обстановке он снимал его и, ходил опираясь на один костыль. Его жена, красивая женщина, с густыми темно русыми волосами, которые заплетала в две длинные и тугие косы. А затем, на затылке, скручивала косы восьмеркой и, остатками кос закручивала перед тугой восьмеркой, полтора или два тура, как будто бинтуя прическу. Они у нее были до пояса. Статная женщина, на красивых ровных ножках. Она выглядела моложе своих 56 лет. Но удивительная вещь, для работницы свинофермы, она была слишком хорошо воспитана. Ее выдавали с головой, манеры поведения и воспитания, и разговор в обществе или компании. Чувствовалось, что человек хорошо воспитан и начитан. Ее речь отдавала московским говором, свойственным для коренных жителей, а не приезжих. Юрий Семенов бывал в Москве и сразу отметил это. С ней была ее племянница 26-27 лет, похожая на свою тетю. У нее была дочка 4-5 лет, с белыми, коротко подстриженными волосами на голове. Волосы были густые и, головка ее, смотрелась, на худенькой фигурке девочки, как одуванчик. Муж племянницы был русский парень лет 28, выше среднего роста, крепко скроенный, омускуленный, очень спокойный и улыбчивый. Работали они слажено, продумано, без конфликтов, все свои, на кого кричать. Но все-таки основной труд выполнял зять. Самые трудоемкие процессы лежали на его плечах. Парень справлялся и, все время старался еще и помочь своей жене. Николай Георгиевич, грузил комбикорм на тележки, или молол дерть, засыпая зерно в электродробилку. Вся его работа была на кормоскладе, он контролировал раздачу кормов, учет поголовья скота, воспроизводство. Но кое когда помогал и убирать, и очищать навоз на площадках. Работы было много, но находили время и порыбачить, а затем под хорошую уху или жаркое и выпить понемногу. А там душевные разговоры. Юрий, ранним утром, заезжал на молочнотоварную ферму, лечил вначале телят, а затем коров. Закончив работу на ферме, потом выпив литровую кружку молока, садился на своего аргомака и ехал на свиноферму. Благо дело  она была в одном километре от МТФ. За свинофермой, огибая ее и МТФ, находилась широкая долина метров на 500-700. Тянулась эта долина до реки Каратаг, километров 12-15. В середине долины протекал ручей 1,5-2 метра шириной и см 70-80 глубиной, который питали исключительно родники. В ручье было очень много рыбы, а по всей долине, узбеки сеяли рис. Осмотрев животных на свиноферме и оказав помощь больным, Юрий, тут же в навозе, копал червей в жестяную баночку, брал у Виктора удочку и бежал ловить рыбу. Красноперки величиной почти в ладонь ловились сразу по две, так как на удочке было два крючка. Хорошо ловилась маринка, копия форели, но только без оранжевых пятен по ватерлинии рыбы. Изредка клевал и жирный как поросенок сазан, но вытянуть его было сложновато. Все-таки очень сильная рыба, а тем более если и крупная. Наловив рыбы кг 2-3 до вечера, он приходил на ферму. Женщины быстро чистили рыбу и, либо жарили, либо варили уху. Юрий был холост, не нашел еще девушки по душе. Оставался вечерять в семье новых знакомых. И только часов в 11 вечера, уезжал на своем отдохнувшем и наевшемся аргомаке домой. Колхоз был богатый, медикаменты были не очень дорогие, брали что хотели. А заодно и винный спирт, который продавали на килограммы. То есть, в одном килограмме было 2,5 бутылки этилового спирта. Юрий всегда возил с собой бутылку этилового спирта. Когда он приежал на ферму, то сразу поил своего аргомака чистой родниковой водой, а затем, спустя минут 20-30 давал ему ведро комбикорма. Жеребец породы КАРАБАИР, был иноходец и, такой ласковый, умный. Даже Николай Георгиевич, и тот садился на Джейрана и, ездил в магазин за хлебом и другими продуктами питания для семьи. Он просто был в восторге от жеребца, восхищался его иноходью и умной, конской, щучьей головой, похожей на арабских кровей, скакунов. Юрий спросил у него: «Николай Георгиевич, а где вы так научились браво сидеть верхом на коне?!»
- Да пришлось в революцию и в первую мировую поездить на лошадях, - ответил он.
И только потом, спустя месяцев 6-7, когда узнал, что отец Юрия сидел в тюрьме, как враг народа, он начал разговаривать доверчиво.
Зимой, холодным вечером, Варвара Александровна пригласила Юрия остаться и повечерять вместе с ними. Под хорошее жаркое из свинины и, пропустив по 3-4 стопки «Столичной», Николай Григорьевич рассказал немного свою одиссею.
- Комиссары окончательно разложили армию, рассказывая солдатам о вольной жизни. Все вы получите: землю столько, сколько сумеете обработать. Если высококлассный рабочий получал 15-20 царских рублей в месяц, а одна корова стоила 15 рублей, а лошадь 20-25 рублей, а овца 3 рубля, то им говорили, что он будет получать в 3-4 раза больше. Сокращенный рабочий день, светлое будущее, без туберкулеза, равенство полов, братство и, все чуть ли не в цветных тонах. Окопы, смерть, грязь, вши, война, которая надоела. Они же не знали тогда, что придет время и, новая война опять кинет их в окопы. Но теперь за их спинами будет стоять «смерш», батальоны НКВД, вооруженные до зубов автоматами и пулеметами и, другим оружием. А они должны будут с винтовкой Мосина и гранатами идти в атаку на того же врага. Это будет потом, а сейчас их идеологически разлагали, умственно колпачили и рабочего, и малограмотного крестьянина. И начался хаос. Я был в чине поручика. Так получилось, что я заболтался на перепутье дорог. Судьба, придержала меня на Украине и долго. Так я оказался в повстанческой армии батьки Махно, командовал ротой. Юрий, не верь никому. Мне довелось с Нестором Ивановичем беседовать как с тобой, за чарочкой горилочки. Это был умственно развитый человек. Он получил мощную идеологическую обработку в Сибири, в царской тюрьме. Был лично знаком со многими крупными революционерами. Весной, Нестор Иванович, отпускал своих украинских бойцов орать поля, а все остальные, русские и бойцы других национальностей оставались под его командованием. Точно так же он отпускал осенью убирать урожай. В составе повстанческой армии мне пришлось участвовать во взятии нескольких городов. Юрий, я видел фильм, где его преподносят как разбойника, занимавшегося грабежом, кто делал еврейские погромы. Забирал у них золото и, прятал, где-то, в каком-то «Черном лесу». Уверяю тебя, это был кристально честный, настоящий, идейно убежденный человек. Революционное правительство наградило его орденом. Самым первым орденом, этой, долбанной революции. Он был в списке награжденных четвертым, но потом, как это было в партии, его облили грязью и вычеркнули из списка. Залив его фамилию черной тушью. В составе его дивизий, я лично, брал перекоп. Представь себе, что бы ты испытывал, если бы воевал против своих братьев. Зная, что в Крыму, находятся самые лучшие из лучших представителей дворянства. Что там находятся те, с кем кормили вшей и, пил вино в блиндажах на передовой, воюя с немцами. Делился последним куском хлеба, вел разговоры о любви, к даме своего сердца. Я чувствовал себя «иудой искариотским», но так распорядилась судьба, что у меня не было выбора, -  и он заплакал.
Варвара Александровна, обняла его и поцеловала в щеку, а потом вытерла платком его мокрые глаза и щеки. Он продолжал говорить.
- Лев Троцкий, принудил батьку Нестора Ивановича, бросить лучшие силы повстанческой армии, на перекоп. Трупы украинских и русских бойцов лежали как волны на море. Троцкий уложил 18-20 тысяч бойцов армии. А потом окунул Нестора Ивановича в туалет революционного дерьма. Это был хитрый и хищный политик, который имел неограниченную поддержку В.И.Ленина и, мандат доверия всего ЦК. В последствие, когда он покидал Россию, у него было большое количество золота, ювелирных украшений и, монет царской чеканки. Поэтому он жил в Америке не нуждаясь, в хорошем особняке. А вот батька, Нестор Иванович, чистил обувь французам и умер в нищете. Облитый грязью и, опущенный ниже плинтуса, идеологами компартии. У Якова Свердлова, после его смерти, обнаружили полный сейф золотых вещей. Вот кто были грабители. Лев Троцкий облил грязью и легендарного полководца Фрунзе. Когда командарм, взял столицу среднеазиатского эмирата, гор.Бухара. Его вызвали в Москву. При выезде из Ташкента его спец. Поезд был остановлен в пригороде и, чекисты Ф.Э.Дзержинского подвергли тщательному обыску абсолютно все. Искали золото Бухарского Эмира, его драгоценные и полудрагоценные камни. Но Эмир, благородной Бухары, вывез все ценности на юг. Он ждал удар Красной Армии. И знал, что сделали с его другом, царем Николаем, с которым он с детства учился в кадетском корпусе. Золота в составе не нашли, но позор, который претерпел Фрунзе, искупавшись в революционном туалете, оставил большой осадок в его сердце. Вот так революционные оборотни, террористы, убивали своих друзей по борьбе, прошедших терновый путь к славе. Борьба за власть, за золото, в чужой славянской стране. Мы им были нужны только для выполнения их планов. У них был лозунг: «Только нищий и голодный человек будет выполнять все их распоряжения любого характера». Человек, живущий в достатке вначале подумает. А это не устраивало членов ЦК КПСС. Поэтому мы живем в натяжку, еле-еле, душа в теле. Я потерял ногу под перекопом, остался живой. Пенсия маленькая, а потому мы решили пойти на свиноферму, чтоб заработать денег на свой дом. Здесь у нас хорошая зарплата, нас четверо, мясо, спасибо тебе, есть всегда. Огород кормит: картошка, лук, чеснок, помидоры, огурцы. Покупаем только хлеб да одежу.
В последствии они купили большой 5-ти комнатный дом с большой верандой. Но он был недостроен, хозяин дома срочно уезжал куда-то. Так что Чибисовы купили его по доступной цене. Хозяин на быстрый отъезд, сделал хорошую скидку, чтоб продать очень быстро. Но Николай Георгиевич подарил ему что-то небольшое, но ценное. Так что радость от сделки была и у купившего, и у продавшего дом. Где-то в конце апреля, Юрий, вышел в город часов в 7 вечера. На редкость был свежий воздух, зелень деревьев, чистая листва, омытая ночным весенним коротким, но сильным ливнем, дыши и не надышишься. В центре города он встретился с Николаем Георгиевичем. Тот начал приглашать Юрия в ресторан «Регар», самый красивый в городе. Но цена была одинаковая кругом, как в летних павильонах, столовых и других более мелких ресторанов. Юрий сказал: «Вы знаете, у меня денег в кармане, только на сигареты и кино».
- Ну, ты меня обижаешь. Приглашаю ведь я тебя, значит, плачу по счетам.
Они вошли в ресторан и сели за свободный столик. Николай Георгиевич заказал официантке Ане – Люкс 4 кружки пива, шашлык две порции и, достал из кармана бутылку водки. Рядом за столиком, спиной к ним, сидел мужчина. Среднего роста, одетый в бостоновый химического цвета костюм, белый батистовый воротничок рубашки резко выделялся на фоне костюма. Как потом выяснилось, это был командированный инженер из города Ленинграда. Когда принесли шашлык, Николай Георгиевич, открыл бутылку водки и налил по 50-60 гр. в стаканы.
- Юра, пьем за встречу и, за наше здоровье, - сказал он.
Выпив водку, сразу запили янтарным пивом и, только потом заели шашлыком. После второго стопарика, Чибисов сказал: «Слушай, мой юный друг, я тебе читал стихи когда-нибудь или нет?»
- Да нет, я что-то не помню. А что, вы еще и стихи сочиняете? А вот я люблю М.Ю.Лермонтова, больше всех!
- Ну тогда послушай, то что я тебе прочту.
Гей ты, Русь, моя родная,
Хаты – в ризах образа
Не видать конца и края
Только синь сосет глаза.
И в конце.
Если крикнет рать святая
«Кинь ты Русь, живи в раю!»
Я скажу: «Не надо рая,
Дайте родину мою»
Он читал стихи не громко, но с таким чувством, с таким упоением. Когда он кончил читать, улыбнулся и задумался. Юрий спросил его: «А чьи это такие красивые стихи?!»
- Да это, запрещенной русской души, поэт, певец России, Сережка наш, Есенин.
Мужик что сидел спиной к ним, взял свою кружку пива и подошел к ним.
- Ребята, можно сесть за ваш столик. Вы же есенинцы? Я тоже его поклонник. Можно, я что-нибудь прочту?
- Давай, читай что знаешь, - сказал Чибисов.
И он начал:
В этом мире я только прохожий.
Ты махни мне веселой рукой
У осеннего месяца тоже
Свет ласкающий тихий такой.
Когда он дочитал стихотворение, Николай Георгиевич, протянул ему руку и представился. Мужик сказал: «А я, Иван Степанович Ладыгин, инженер из Ленинграда, в командировке». Чибисов налил, всем троим, граммов по 50 водки, поднял стопарик и сказал: «Пьем за единственного гения нашего столетия, за Сережу» - и, они чекнулись стаканчиками и выпили. Не закусывая, Иван Степанович, начал читать:
Синий туман. Снеговое раздолье

Снег у крыльца как песок зыбучий
Вот при такой же луне, без слов,
Шапку из кошки на лоб нахлобучив,
Тайно покинул я отчий кров
И дальше.
Эту избу на крыльце с собакой
Словно я вижу в последний раз.
Далее продолжил читать стих Чибисов
Отговорила роща золотая
Березовым, веселым языком,
И журавли печально пролетая,
Уж не жалеют больше ни о ком.
И так, чтение шло весь вечер, перерыв делался только чтобы чекнуться стопариками, налитыми до половины.
- За Есенина, - кричал Иван Степанович
- За Сергея, красавца нашего чубатого, - говорил Николай Георгиевич.
И снова, читался новый стих. Официантка, Аня Люкс, со смехом приносила пиво и новую бутылку «Столичной». Потом шла за шашлыком.
- Эх, ребята, все были бы у меня такие клиенты. Одна радость, смотреть на вас и слушать стихи, впервые слышу такие.
Она садилась и слушала стихи и, когда Чибисов прочитал:
Над окошком месяц. Под окошком ветер

А теперь я милой ничего не значу
Под чужую песню и смеюсь и плачу.
На глазах боевой Аннушки Люкс навернулись слезы.
- Вот это мужик, это по-нашему, - сказала она.
Инженер, поручик, по всей видимости, из дворян, официантка и ветеринарный фельдшер. Да, народ, скажем разночинный, но какое магическое воздействие оказали стихи на этих людей. В этот вечер, впервые в жизни, Юрий Семенов, услышал стихи запрещенного поэта России. Поэт был в сердце своих почитателей, а таких была вся читающая Россия. Это молодежь, лет до 25, как 20-летний Юрий, не знала его. Пожилые знали, но они молчали, время было дурное, карали жестоко, за все, что не нравилось кому-то. В конце вечера поднимались чуть теплые. Выйдя на тротуар и подышав чистым воздухом, Чибисов спросил: «Ну как, Юра, достали мы тебя или нет?»
- Ты знаешь Георгиевич, для меня это было открытие. То, что я сегодня увидел и услышал, навряд ли где-то такое повторится.
Когда они довели Ивана Степановича до подъезда гостиницы, он рассказал им: «Вы знаете ребята, а ведь его убили в гостинице. Говорят, что на его мертвом лице, был выражен ужас. Обратите внимание, не боль, а именно страх. Медики не ошибаются, а я слышал от своего двоюродного брата, медицинского врача». Прочитав еще по одному стихотворению, пожилые люди пожали друг другу руки. Юрий повел провожать домой Георгиевича, так как побоялся, что он упадет или потеряет протез. У калитки своего дома, Чибисов спросил: «Юра, скажи, только честно, кто тебе больше нравиться, Серега Есенин или М.Ю.Лермонтов?!»
- Лермонтова я люблю как горец горца, вон они горы перед тобой, смотри.
Вершины гор, их снежные шапки, были видны, как сахарные головки, освещенные луной, сверкавшей как начищенный медный таз, емкостью литров в 12.
- Но клянусь, Сергей Есенин, задел мое сердце и душу за живое.
- Да, Юра, жаль Серегу, если его уничтожили гады, за что?! Ведь он был глубоко лирический поэт. Если бы он лез в эту грязную политику, лез бы во власть, капал на мозги великому грузинскому шизофренику. Но он был безобидный певец России, своей родной страны, родник хрустально чистой воды. Он поил нас своими стихами, успокаивал и, заставлял любить Россию, его глазами и душой. Он был красив собой и гениально одаренный человек, вот что вызвало зависть и ненависть у правительства. Ладно, Юрий, бывай жив и здоров, другой раз еще прочту что-нибудь.
Но Юрий Семенов поступил в с/х институт, а Чибисовы отстроили дом, продали его и, уехали куда-то в Подмосковье.

Омар Исхакзоде