Nibius - 46-ая часть

Это был невидимый и наверное неощутимый фронт, ибо многие жили помыслами о Марине и хотели чтобы она победила, а значит новый мир победил с ней и оправдал себя. Но напрасно дёргаться тоже проку не было и по незнанию можно было только сломать ей всю игру. И такая помощь могла как раз сыграть противоположную роль и все смотрели на Ларса и ждали его реакции и решения, а он выжидал что-то своё. Арман стал задумчивым и каким-то потерянным, про поход он передумал. На вопрос телевидения он отмахнулся, не до походов сейчас, это оказалось не той раскладкой. Что за раскладка, он так репортёрам и не пояснял. И те решили, что он не хочет раскрывать через них свои карты врагу. Это была какая-то эра выжидания, выдержки, терпимости. Ни политика, ни реклама, ни бизнес не могли в Олдрише развить какую-то активность и это катилось далее волнами по миру Европы. Люди инертны, люди пассивны, кроме молодёжи, которая стала всё более закрываться в своих интересах. Реакции на похищение Марины вроде никакой, но вопрос висит немой бомбой в воздухе и никто его не решает. Кто-то кричал ещё, кто-то махал шашкой, но его толком не слушали. Врагу не оставляли шансов на победу, хоть ему удалось захватить Марину. Но само главное, что было невозможно предсказать, чем кончится эта акция молчаливого пассивного протеста. Ларс ходил в полёты по программе и в иных полётах исследованиях не участвовал, он человек долга. Его никто императором не назначал. Новый мир – это пока экспериментальная зона без конкретных очертаний.
- «Ну всё зависело от Ларса, а ныне от исхода Марины и последствия могут оказаться, самыми размазанными, грубо говоря. Неопределённость больше порождает мистики и легенд, которые потом можно будет трактовать как угодно, но правильно их будут трактовать те, кто их и породит и те, кто пережил это похищение Марины. В народе тоже не дураки сидят и не отдадут своего святого в чьи-то руки. Они могут думать только одно, что это очередной жест мировой реакции, но воевать против чёрта, - чёрту же на руку. Есть мудрый бог и судья – время и вера в бога только окрепнет, но не в религиозного бога, а в бога – человека. Ларс задал этот мотив и каждый хочет считать себя человеком в новом мире, а не пешкой в чьей-то там игре. Правил нет – нет игры и нет игроков. Это хаос, это – сатана. Человек – это порядок, это культура. И тут нету высших ценностей, государства, политики, власти и тем паче денег. Своя жизнь и своё имя дороже стоит и это своё имя сейчас – Марина. Ларс не дурак и не станет рисковать всем миром из-за неё одной. Тут Ромео и Джульетты не разыграешь, ибо это было дело только двоих, а не целого мира. Из-за Марины становится неопределённым и непредсказуемым сам Ларс. И на этом не сыграешь, ибо это уже почти что святое. Это вера миллионов и миллионов молодой поросли!», - Хольтцер был бескомпромистен и холоден в моду нового мира, совет высшего света делал лица и только.
- «То есть тут никому и ничего не светит? Или принцип, - если ни мне, так и не кому другому? Надо же...», - начал магнат Эрик Шегорт и социолог доктор Арманд Камодди, вздохнул тяжко. Хольтцер отмахнулся, -
- «Что надо? Не надо ничего, потому как сегодня если это не станет напрасным, то завтра обернётся против тебя. Как было во время аномалии, - политика, шоу, бизнес и деньги, - это плохо, это то, что разжигает аномалию, когда нужно спокойствие. Это защитная реакция. Нет Марины – нет ничего определённого. Стоит эра обороны. А ты хочешь в атаку? Давай! А Ларс – это военно-оборонительный режим. Иди лучше породи в массах свою мистику! Но навряд ли кто на неё станет молиться, кроме дураков и тех, кто ищет любой наживы. Новому миру нужна стабильность и равновесие, для своего закрепления и значит что? А то что Марина условно пусть, но присутствует в этом мире и не как фантом»;
- «Значит надо знать не Марину, а её конкретную оценку в свете нового мира и его понимания? Но это уровень народа и молодёжи, где царит типа лозунга – Марина с нами, мы с Мариной. А нам-то тут что? Для нас тут в новом мире роли выходит совсем не предусмотрено? Нет Марины, нет ничего определённого. Игра в детские затаённый обиды и мы – виноваты! И сколько это ещё будет длиться? Год или два? Это заточение Марины в темнице. За это время таких легенд понаплодят, чёрт ногу сломит. Короче я иду домой и ложусь спать, и пусть меня разбудят, когда найдут Марину, тогда что-то ясным и станет. Столько лет и всё чёрту под хвост! Что мы о них знаем, - ничего! Теперь ещё больше тайн станет!», - не сдержала свои эмоции мадам Алонса и всем показала решимость тут же покинуть это собрание.
- «А что её мальчишка Ален? Он что в этой пьесе вообще никакой роли не играет? Странная она мать?», - спросил Шегорт и все немного загудели как на надежду в решении этой дилеммы. Но Хольтцер сказал, -
- «Мальчишка ничего не может решать в такой ситуации. Он просто как сын авиационной базы и пропадает там сутками. Тем паче давно как приехала мать Марины, Милана, она опекает его и сидит в тени у дочери. Она не пойдёт ради того же мальчишки вредить дочери активностью. Она верит в дочь»;

   Чем дальше пропадала Марина, тем больше заходила ситуация в тупик и выхода из неё не было видно. На неё пытались воздействовать по разному, но пока безрезультатно. Её стали гонять по селению и окрестностям, заставляя лазать по кустам, словно надеясь что она ударится в побег. Ей угрожали немыслимыми расправами. Её пытались заставить послать Ларсу или её матери послание по видео в нужном им ключе, но она отказывалась. Её иногда били палкой и держали в темнице и говорили, что она сама виновата в таком к ней обращении. Её лишали средств информации по части того, что происходит в мире и внушали свою пропаганду. Её гнали поутру на полигон где проводили учения солдаты, за окраиной этого предгорного селения без названия, ибо ей внушали, что она находится во Франции. Солдаты гикали сзади и подгоняли её палками смеясь, так чтобы она была впереди их на недосягаемости палок. Сольгрим шёл сзади он сам лично должен был наблюдать за всеми «процедурами». Марина была в простом крестьянском платье почти до земли и в большом платке на голову и выглядела немного чумазой, ей уже было всё равно, как с ней обращаются. Они все были для неё пустым местом в том же ключе. ...И вдруг сзади толпы солдат раздался взрыв, затем ещё один и все попадали на землю. Затем полетели дымовые шашки, сквозь которые удалось разглядеть силуэты двух боевых вертолётов класса «акула», промелькнувших над позицией. Потом поднялась какая-то пальба вокруг поселения. Всё происходило очень быстро и неожиданно, кто-то где-то бегал, кто-то кричал команды. Солдаты гнавшие доселе Марину расползлись по укрытиям и таращились во все стороны пытаясь хоть что-то понять, от Сольгрима и след простыл. Марина брела куда глаза глядели, куда-то в сторону гор. И наткнулась на воина десантника, здоровяк спокойно сидел на валуне и что-то щёлкал затвором или проверял своё оружие с лицом удивлённого ребёнка.
- «У тебя что, психо-автомат?», - ляпнула Марина первое что пришло на ум и воин оглядев чумазую Марину вдруг расхохотался и она заражённая его смехом, заливисто расхохоталась тоже. Но воин хохоча, дал пару залпов куда-то за спину Марины и там что-то да рвануло, а затем поднявшись ловко подхватил её на руки и понёс куда-то в сторону каменной гряды. Марина довольствовалась бесплатным проездом на руках пехотинца и не задавала глупых вопросов. За каменной грядой стоял боевой вертолёт только класса транспортировщика. Тут были пилот и санитар, который осмотрел и пощупал Марину и потом махнул рукой мол всё в норме. Это всё происходило в молчаливой сцене. Пилот поднялся с травы и вытащил из кармашка плитку шоколада, или во всяком случае что-то похожее на это, он развернул упаковку и отломил себе примерное с треть плитки, остальное отдал Марине, - «Жуй, помогает, укрепляет, бодрит», и повернувшись побрёл на другую сторону вертолёта.
Вскоре подошёл ещё один боец здоровяк и они засадили на вертолёт и полетели. Остался лишь санитар с медикаментами, на месте посадки вертолёта. Воины травили примитивные анекдоты, но не смеялись над своим туповатым юмором, на Марину никто не обращал внимания и она поглядывала в окошко, вкушая чувство высоты полёта, хоть летели они не очень высоко. Вскоре она обнаружила, что их эскортируют два грозного вида истребителя но не класса Тирион или Арктур, это были более старого типа машины, но видимо несколько модернизированные в свете психо-техники, так во всяком случае ей казалось. Примерное через час они приземлились на военной базе, где кроме вертолётов и истребителей была и другая военная техника. Её привели в помещение типа клуба отдыха и оставили там. Вероника, как она представилась, была типа офицера-интенданта и критически осмотрела Марину. Это была опытная дева лет тридцати пяти и военная форма на ней смотрелась великолепно, подтянутая, грациозная, пластичная, но главное знающая толк в бугаях воителях и умеющая ими крутить. В то же время, в ней чувствовалась какая-то военная мощь натуры. Вероника была спокойна и размеренна, она оказалась по предкам славянка, вот уж воистину воинственная нация. Она погнала Марину в душ и потом напялила в немного неуклюжую военную форму пехотинца, рассчитанную разве что на медведя и Марина рассмотрев себя в большом зеркале, нашла себя несколько забавной в таком костюме, но и привлекательной. Неуклюжесть порой и красит натуру, вот же парадокс!?