Летающие русалки

Скалистую гору напротив Ильинского лесозавода на Селенге называют Могой-ула (Змеиная гора). На картах её нет, но она хорошо видна от станции Лесовозная. Проезжая здесь поездом, автобусом, обратите на неё внимание, так как под ней, в подводной пещере, на стенах грозди летучих мышей, а на полу - русалки и клубки змей. Впрочем, не будем забегать вперёд…
Эта гора давно тянула к себе. Бакенщик говорил, что в ней есть пещера, где зимуют русалки. Летом я поднялся на лодке к Покровке, от неё поплыл мимо горы, но из-за голых скал, уходящих в воду, остановиться не смог.
На Могой-улу попал лишь на весенних каникулах в марте 1949 года. Осмотрел основание скалы, совал лыжную палку в трещины на льду. Не найдя входа в пещеру внизу, я снял лыжи и поднялся выше. Сметал снег со склонов, но и входа не нашёл. Разгорячённый от подъёма, я присел. Летом здесь стоит изюбрь, спасаясь на ветру от мошкары. Любуясь прекрасным видом, я не заметил, как подул коварный ветер. Уезжая в город, чувствовал себя неплохо. Наутро проснулся с сильным жаром. Температура за 39.
Три года назад я простыл на Ильинке, читая весной книгу на завалинке. В нашу детскую комнату завели овцу. Прямо у постели папа надрезал ей живот, правой рукой добрался до сердца и пальцами «перекусил» аорту. Через пять секунд овца перестала дёргать ножками. Меня тут же обложили её внутренностями. Я стал задыхаться не только от жара, но и от запаха лёгких, почек, печени, кишок. А когда сняли, пот лил градом. Мама вытерла меня, надела новое бельё. И я быстро вылечился. Делать это в городе трудно. Да и где взять овцу. И потому мама вызвала скорую помощь.  Меня отвезли в больницу, где установили воспаление лёгких. На этот раз лечение длилось долго - уколы, компрессы, лекарства. Я пришёл в себя лишь через неделю. Я попросил маму принести том Гейне, которым её наградили ещё на Кумыске. И с удовольствием читал стихи.
Сны во время болезни удивили меня. Снилась арифметическая прогрессия. Я прибавлял какое-то число к предыдущей сумме, а когда простота наскучила, перешёл на геометрическую прогрессию, став умножать цифры.
Затем в тех же снах я пытался достичь скорости света. Физик Медведев говорил, что лучи света, отражённые вращающимися зеркалами, могут приблизиться к скорости света. На берегу Селенги я установил вертикальное зеркало и стал быстро крутить его. Прибор, установленный рядом, засекал лучи, мелькающие между горой Могой-ула и Ахреевским островом, а я вычислял их скорость. Это было очень трудно, я просыпался в поту, пил воду из графина.
Засыпая, я опять попадал в жернова прогрессий, из которых, как из мясорубки, выползали цифры. Снова крутилось зеркало, разгоняя лучи до скорости света. И вдруг заметил в проблесках солнца фигурки девочек и танцующую женщину. Я понял, что это - призраки утонувших девочек и актрисы Заремы Бахтиаровой. Хорошо помнил её по игре в ТЮЗе в годы войны. После гибели её жениха-лётчика, она сошла с ума и оказалась в Троицкой психколонии. Бежав оттуда, она появлялась на правом берегу Селенги, а потом исчезла.
Мне стало так жалко её, что я застонал. Медсестра испугалась, но я сказал, что приснилась какая-то нелепость. Но я не считал сон нелепым. Увидев души девочек и актрисы, я заглянул в царство мёртвых. Позже к девочкам присоединились души других утонувших девочек. Лунными ночами они купались у горячего источника, напротив скалы Могой-ула. Хороводы водили, не касаясь земли и воды, как эльфы с крылышками за спиной или как девушки Улей-олон.
- Боже мой! Да это же селенгинские русалки! – воскликнул я. – Как не мёрзнут в холодной воде? Где зимуют?
Зарема как-то услышала меня и обернулась:
- Это я собрала подружек по несчастью. Никто за них не молится, они чувствуют себя одиноко. И я взяла их под своё крыло. Для нас вода не холодна, зимуем в пещере под горой Могой-ула. Впадаем в дрёму и спим в ней, как медведицы в берлоге. А после ледохода, выплываем на реку по подводному ручью.
Позже я прочитал в «Мнимостях в геометрии» Павла Флоренского, что при достижении скорости света происходит разлом времени и «выворачивание тела через самого себя». Видимо, при опытах я приблизился к скорости света, и у меня произошло выворачивание не тела, а души. А ещё подумал, не из таких ли снов, которые монголы ценят как ясновидение, родился миф о народе девушек, которых называют амазонками?
Когда я начал поправляться, мне стало не хватать больничной еды. Мама приносила из дома суп-лапшу с мясом, шанежки. Я с удовольствием ел колбасу. Она казалась как никогда вкусной.
Листая томик Гейне, прочёл в его «Сновидениях»:
Я видел странный страшный сон,
Меня томит и тешит он.
От этой пагубы ночной
С тех пор я будто сам не свой…
Девушка шьёт бельё, рубит дерево, копает яму, а, оказалось, она готовила юноше саван, сделала гроб и выкопала ему могилу.
К счастью, мои сны были не такие страшные. В очередном сне я нашёл потайной вход в пещеру Могой-улы. К весне вода в реке убыла, льдины обрушились от своей тяжести, я увидел трещину и пролез в пещеру.
Там было теплее, чем на реке. Может, горячие ключи согревают пещеру? Свет струился откуда-то сверху. На стенах рисунки саблезубого тигра, винторогой антилопы. Они заворожили меня. А ещё больше - русалки на водорослях. Девочки обняли Зарему, заменившую им маму. Волосы у них сбились во сне. Гребешки из рыбьих костей валяются рядом.
Вдруг это не русалки, а эвмениды – древнегреческие богини мщения в подземном царстве или ламии – женщины-вурдалаки? О них Валерий Брюсов писал: «Нечто вроде наших ведьм, но молодые». На сводах пещеры - гроздья летучих мышей, а на дне – змеи, покрытые инеем и свёрнутые в клубки. Так они греют друг друга, а летом выползут по расщелине из Змеиной горы.
Почуяв меня, змеи разом открыли глаза, и в пещере посветлело от горящих взоров. Змея гипнотизирует жертвы взглядом. А от взгляда многих змей я оцепенел. Уж лучше бы очнулись русалки. Но окоченевшие змеи не тронули меня.
Вспомнив строки Гейне о Тангейзере: «Я грот Венеры нашёл / И там семь лет оставался», я испугался, что могу застрять в пещере, и проснулся.
И снова - строки Гейне: «Я спасся, ушёл оттуда с трудом, / Теперь боюсь оглянуться; / Всегда и повсюду я вижу её / И слышу: «Ты должен вернуться!»
Летом я «вернулся» и увидел, как в полнолуние русалки выплыли из пещеры, переплыли Селенгу, к озерку горячей воды. Зарема, селенгинская Лорелея, стала танцевать «Умирающего лебедя», к ней присоединились вышедшие из воды девочки. Они в трусиках, без лифчиков, ведь им всего по десять лет. Столько им было, когда они утонули. Их бестелесные души так легки, что они, как жуки-водомеры, едва прогибают поверхность воды. Руки умирающих лебёдушек колышатся изящно, естественно, ведь девочки познали смертельную агонию. «Но почему сольный номер исполняется группой? Причём здесь Сен-Санс?» - думаю я. «А притом, - отвечает Зарема, - что именно он автор «Танца умирающего лебедя» и оперы «Самсон и Далила».
- Скажите, Зарема, вокруг вас только души девочек, почему нет мальчиков?
- Мои девочки – невинные существа и навсегда останутся девственницами. Души утопленников держатся отдельно от погибших на пожаре.
Перед рассветом Зарема собрала русалочек, и они заскользили по воде к Могой-уле. Остров для них не преграда: они взмыли вверх и перелетели его.
До чего красив их величавый полёт! Они как греческие ламии и вагнеровские валькирии! До чего прекрасна ночная Селенга! Призраки русалок не пугают, они навевают страх лишь на тех, кто говорит, что «вся эта нечисть» исчезает с первым криком петуха. Но если русалки пригрезились мне, вдруг они есть наяву?
Когда прокричали петухи в санатории, им откликнулись петухи из Покровки, Троицка, Ильинки. Наступил час «поющего рассвета», который французы называют Шантеклер. Испанская певица Сара Монтьел, из фильма «Королева Шантеклера», тут не причём. Сейчас будет петь другая певица. И вот началась ария Далилы. Я не удивился голосу Ляли Банюк, ведь она первой исполнила арию здесь, но насторожился, вдруг с ней что-то случилось, ведь она запела сразу после танца девочек, утонувших в Селенге?
После арии Далилы рассвет разгорелся над Селенгой. Солнце взошло над Могой-улой. Она здесь - Гора восхода. А Гора заката – ниже по течению, на хребте между Кочевной и Метешихой, откуда виден Байкал и где есть пещера Чёрных духов. Почему люди не советуют ходить туда? Что там страшного?
Вдруг из трёх юрт, возникших на пригорке, пошёл дым, из них вышли шаманы и стали бить в бубны. Ещё больше поразили лепестки Розы ветров, накрывшие долину реки. Самый большой лепесток лёг к Хамар-Дабану. И сразу же подул из Татаурово ветер, из-за которого я заболел. Мне стало зябко, и я очнулся от видений. Такой вот прекрасный «Сон в летнюю ночь» увидел я!
Но сон ли это? Ведь местные жители и сейчас по ночам видят этих русалок.