Предчувствие

               

                1
              Алексей Степанович Сахно с внуком Андрюхой уже час отирался, как он шутил, в райцентре на автовокзале в ожидании автобуса, чтобы доехать до центральной усадьбы колхоза «Путь Ильича». На вопросы – когда появится вожделенный автобус? – в кассе был один ответ:
 
              – Ожидайте!

              Алексей Степанович вез девятилетнего внука в деревню на летние каникулы. Демократичные родители мальчика, Николай Сахно и его жена Лиза, предложили сыну выбор: или пионерлагерь, или к деду в деревню. Андрюшка с радостью «проголосовал» за деревню, за рыбалку на реке, за походы по ягоды, за вкусные бабушкины пироги и … вообще! И вчера старый Сахно приехал за внуком, а сегодня после обеда сын проводил гостей на автостанцию и убежал на работу. И они ждали.
 
              Дед уже подумывал – не лучше ли возвратиться домой и уехать  завтра? – как к зданию станции подкатила бричка председателя их колхоза, товарища Панкратова, запряженная знаменитым на весь район рысаком «Гвардейцем». Председатель, большой любитель лошадей, персональной машиной пользовался в чрезвычайных случаях.

              С Панкратовым был директор колхозного дома культуры Сапогов Илья, крепкий рослый мужчина.

              Панкратов, приезжавший в банк, возвращался ни с чем. В Сельхозуправлении в этот день не было нужного человека, без визы которого деньги получить председатель не смог. Раздосадованный неудачей Никита Иванович по дороге в колхоз заехал на автостанцию утешиться кружкой пива.

              – Степаныч! А ты что тут, да ещё с мальцом? Ай тоже за пивом? – засмеялся он, увидев деда с внуком.
              – Здравствуй, Никита Иваныч!  Да вот внука на лето к себе везу. И надо ж – незадача! Нету автобуса и неизвестно, когда будет. Андрюха уже измаялся весь.
              – Ну, это не беда. Обожди, сейчас мы пивка проглотим и поедем вместе, а то – пошли с нами.

                Взрослые, купив Андрею мороженое, отправились в буфет, где, несмотря на жару, было прохладно и жаждущих было мало.

                После пива  оживлённые, с подправленным настроением односельчане отправились в путь. Мальчик попросился сесть впереди, рядом с дядей Ильей, который был за кучера, и Андрюшке представлялось, что он тоже управляет красивым конем. Ехать проселочной дорогой надо было чуть больше часа, вдвое меньше, чем по асфальту. «Гвардеец» резво вскидывал передние ноги, пофыркивал, изящно выгнув шею. Бричка легко катилась по мягкой полевой дороге, бренча и покачиваясь на рессорах. Погода стояла прекрасная, встречный ветерок успокаивал жару, небо сияло чистой синевой, пыль от равномерно мелькающих копыт улетала под днище повозки. Ехать было не утомительно.
Впереди  дорога уходила вниз к приближающемуся лесу.

               Они были в пути уже более получаса, когда Андрюшка до этого весёлый и даже болтливый, примолк, стал как-то боязливо поглядывать по сторонам и, наконец, обернувшись к деду, сказал:

              – Деда, можно я с тобой сяду?
              – Андрюха, ты же сам захотел спереди! Чегой-то вдруг? – удивился Алексей Степанович.
              – Ну, можно, деда? – слезливо попросил мальчик, и лицо его было каким-то бледным и обиженным.
              – Вот непоседа! Ладно, садись сюда между нами.
 
Дед помог Андрюшке перебраться на заднее сиденье. Мальчишка уселся, прижался к деду, даже вцепился в него.

              – Что с тобой, солдат? – полюбопытствовал Панкратов, взъерошив Андрюхе волосы.
              – Дядя, а давайте, мы не поедем через лес, – умоляюще поглядел мальчишка на председателя.
              – Это ж почему? – удивился Никита Иванович.
              Нахмурясь, Андрюха выдавил дрожащим голосом:
              – Там нехорошо… Страшно…
              – Э-э, парень, с каких это пор тебе в нашем лесу страшно? – опять удивился председатель.
              – …Там меня… там нас поубивают! – прерывистым шепотом произнес Андрюха и заплакал.
              – Чего ты напридумывал? – застыдил внука дед, – прекрати сопли распускать! Ты что трусишь? Книжек про разбойников начитался?

              Мальчик что-то прошептал и замолчал, оцепенев. Экипаж уже въезжал в лес. Сомкнувшиеся над дорогой деревья покачивались и тихо шумели, в лесу уже наступил вечер и воздух был влажный и сиреневый.

              Жеребец по-прежнему методично работал, звук его копыт в лесу двоился эхом. Ехали молча.

              – Тпру-у-у! – вдруг натянул вожжи Илья.

              Впереди дорогу перегораживала валежина, ощетинившись сухими ветками. На некоторое время люди оторопели, потом Панкратов с Ильей спрыгнули с брички и направились к препятствию. Не успели они подойти к поваленному дереву, как справа из придорожных зарослей оглушающее ударили один за другим два ружейных выстрела, и эхо повторило их. Испуганно шарахнулся Гвардеец, храпя и приподнимаясь на задних ногах. А мужчины, медленно, как бы нехотя, стали падать.

              Алексей Степанович вскочил, сграбастал внука за штаны и воротник, размахнулся широко и кинул онемевшего от ужаса мальчишку влево за поросль, за кусты, крикнув надрывно:
 
             – Андрюха, беги!

             Тут же грохнули ещё выстрелы, и что было дальше, Андрей уже не слышал – ударившись головой о спрятавшийся в траве пенек, он недвижно лежал, раскинув руки.
Когда двое бандитов, не обнаружив больших денег и обшарив убитых, матерясь, уходили, один из них вдруг встрепенулся:

             – Муха, а пацан?...
 
             Муха, раздвинув лесные заросли и приглядевшись к неподвижному тельцу с окровавленной головой, успокоил подельника:

             – Он и так готов!  Слышь, Перс, распрягай жеребца, цыганам загоним. Он,
наверно, дорогой!
             – Ты что, мозги на киче оставил, дубина? По жеребцу-то нас и заметут.
             – Эх, жалко! – сокрушился Муха, и они быстро скрылись в лесу.
 
               Их заловили через сутки.

               Мальчика нашли через два часа. Он был живой. Все лето он пролежал в районной больнице в коме. А когда его выписали – с ним долго работал логопед, Андрей стал заикаться. И вообще он казался повзрослевшим, молчаливым и неулыбчивым, хотя заикание излечили.

               В деревню он больше никогда не ездил.

               С годами этот жуткий случай Андрей, конечно же, не забыл, но ужас происшедшего, ежедневное ожидание, что с тобою вот-вот что-то случится страшное, долго еще терзали его, но страх потихоньку притупился и сгладился, и Андрей, если изредка и вспоми¬нал все это, то уже как бы наблюдая со стороны.

                Позже он никогда, и никому ни в школе, ни в институте не рассказывал о том, что ему довелось пережить в то трагическое лето.

                2
               Прошло пятнадцать лет. Андрей работал в проектном институте, встречался с красивой и милой девушкой, которую так и звали – Мила.

               И новый 1995-й год они встречали в компании сотрудников.

               Уже сгустился вечер, город расцвел иллюминацией, красными огнями автомобилей, желтыми фонарями. Вчерашние мокрые улицы прихватил мороз, затянув асфальт ледяной пленкой, в которой вся новогодняя световая феерия отражалась, как в воде.
Андрей с Милой ловили такси или попутную, но машины равнодушно жужжали мимо, у всех были свои дела.

               Наконец на взмах руки рядом, клюнув капотом, затормозило желтое такси. И едва Андрей протянул руку, чтобы открыть дверцу, как вдруг ощущение грозной опасности толкнуло его изнутри, сжало его сердце, и по спине холодной волной пробежала мелкая дрожь.


              Андрей замер, пораженный. Боже мой! То же самое он чувствовал в тот роковой день детства.

              – Мила, подожди, не садись! – глухим, срывающимся, голосом остановил он девушку.
              – Ты что, Андрюш? Почему не садись? Мы итак уже опаздываем!

              Не успел он ничего объяснить, как подбежали два быковатых накаченных парня в одинаковых кожаных куртках:

              – Братан, ну ты едешь или нет? – и, не дожидаясь ответа, впрыгнули в машину и умчались.
              – Андрей, в чем дело? – не могла успокоиться девушка, – Как это понимать?
              – Потом объясню, – проговорил он угрюмо.

               Но им все же повезло. Их подхватил ночной бомбила на старушке «Ладе» и они, наконец, поехали.
 
               Но везение было недолгим. Впереди назревала пробка. Движение замедлилось, раздались раздраженные сигналы нервничающих автомобилей, и они остановились. Затем еще продвинулись. Снова замерли. Это раздражало. И так толчками дорожный поток медленно
двигался, отрывисто трубя, мигая стоп-сигналами.

               Вскоре, съезжая по указанию инспектора ДПС, на обочину они увидели мелькание милицейских мигалок, машину спасателей и фургон «Скорой помощи», снегоуборочную машину и въехавшую под нее почему-то багажником желтое такси. Из раздавленного автомобиля уже были извлечены трупы братков в кожаных куртках. Рядом стоял растерянный таксист, и сотрудник ДПС что-то писал в блокнот, а двое  других натягивали мерную ленту.

             - Андрей!! – глаза у Милы от удивления и растерянности распахнулись, и она с каким-то суеверным страхом смотрела на своего друга, – В чем дело, Андрей? Как ты мог знать!! – почти кричала Мила.
             – Тише, тише, потом все объясню, – бормотал Андрей, обняв Милу, – Потом все объясню…

             Уже после, когда улеглась новогодняя колгота – хождение по гостям, в кино, на каток – Мила, до сих пор не успокоившаяся, снова спросила:

             – Андрюша, скажи: ты что – экстрасенс? Вот как ты узнал, что бу¬дет авария.
             – Ну как тебе… в общем почувствовал, вот и все.
             – Но я же не почувствовала, и те в такси… а ты, ты же точно знал, что произойдет.
             – Да не знал я, что именно произойдет, говорю тебе – я опасность почувствовал! – и внятного ответа Людмила так и  не получила.

               Андрею же после этого разговора было неловко и неудобно, будто его обрядили в экзотический наряд помимо его воли. И он попросил девушку не расспрашивать его и никогда не шутить по этому поводу, и тем более никому не рассказывать.
 Больше они на эту тему не разговаривали,

                3
             И все же им пришлось еще раз разговаривать об этом. Они уже были женаты, въехали в новую квартиру, купленную по льгот¬ной ипотеке, весело работали, и самое главное: у них росло чудо – прелестная дочка Даша, дочурка – Дашурка. И работа, и друзья и всякие там хобби и развлечения были отодвинуты этой крохой на задний план. Она была для папы с мамой центром мира.

             Даша уже ходила в детский сад в старшую группу, складывала в слова русские и английские буквы и рисовала – ей исполнилось уже пять лет.

             Андрей Николаевич Сахно обычно минут за пятнадцать до окончания рабочего дня начинал придумывать, какой подарочек он купит дочке, какую сказку ей сочинит, куда пойдет с ней в выходные дни. Но сегодня в конце дня непонятная беспричинная тревога мешала ему сосредоточиться. Нет, не чувство страха или ожидание опасности, как тогда, но сильное беспокойство не оставляло его. Он позвонил домой, Людмила как раз была в отгулах и Дашеньку в сад не водила.

             – Мила, у вас все в порядке? Как Дашка?
             – Все нормально, милый, приходи поскорее, не задерживайся. Слышишь? Не за-держивайся!

             А Андрей и не думал задерживаться. Он, не дождавшись звонка об окончании работы, в нетерпении выбежал во двор, сел в ма¬шину и помчался домой. На третий этаж, в квартиру его гнала не¬объяснимая тревога. Он вбежал в прихожую и сразу спросил:
             – Что у вас тут случилось?
             – Ничего не случилось. Что ты кричишь. Раздевайся и иди обедать. Сегодня у нас суп с фрикадельками и жареные грибы, твои любимые.
 
              И тотчас угроза смертельной опасности на мгновение парализовала Антона, и он  внезапно осевшим голосом крикнул, вбегая на кухню:

             – Вы ели их?!
             – Что ты распсиховался, вкусные грибы, Даше очень понравились! Сама-то я их не люблю.

             Он напрягся еще больше. Теперь же совсем другой страх помутил его сознание. Он охнул и метнулся к телефону. Нервно  набрал номер:

             – Скорая? Срочно… отравление грибами… пятилетняя девочка… где-то час тому назад… поскорее! – он сообщил адрес и быстро бросился в детскую.

              Даша веселая, здоровая сидела на полу, обложившись игрушками, увидела отца:
             – Папка пришел, ура! Папка пришел!

– Доченька, Дашура, как ты? Скажи, животик болит? А где болит?
             Ошеломленная жена только успевала растерянно поворачиваться за мечущимся Андреем, говоря ему в спину неуверенно:
             – Ну что ты панику поднял, сумасшедший.

             А сумасшедший, прижав к себе дорогое тельце, вновь прибежал на кухню и крикнул жене:
 
             – Есть кипяченая вода у нас? Скорее давай! Ей надо желудок промыть.
 
             И Мила тоже испугалась, стала уговаривать дочку:

             – Пей, Даша, пей!

             Скорая помощь приехала через 20 минут, Дашу спасли, хотя отравление белой   поганкой практически безнадежно ведет к смертельному исходу.

             Потрясенная Мила с каким-то религиозным благоговением стала относиться к Андрею, чья отчаянная настойчивость и спешка, его предчувствие спасли жизнь и ей, и дочери, и самому ему. Она старалась выполнять его желания, заставила себя не перечить ему, и не беспокоить по пустякам.

             И жизнь вновь покатилась мирно, спокойно и размеренно. Дочь взрослела, Андрей и Мила с удовольствием работали, все вместе весело отдыхали.

                4
             Карьера Андрея Николаевича складывалась, как нельзя лучше. А после разработки одного очень сложного проекта, в успех которого мало кто верил, генеральный директор проектно-строительной фирмы, где Сахно работал начальником отдела проектирования, вызвал его к себе и, усадив Андрея, начал без обиняков:

             – В общем, Андрей Николаевич, расклад такой: ты знаешь, мой второй зам уходит на пенсию, так вот – лучше твоей кандидатуры в это кресло я не вижу. Так что подбирай себе замену и готовься принять у Горского дела. А пока, – это в счет будущей должности так сказать, – Прошу тебя съездить в Иркутск.

             Шеф подробнее рассказал, для чего надо лететь в Иркутск, хотя Андрей был в курсе проблемы. Секретарша директора заказала билет на самолет на завтра,и Андрей отправился домой собираться в командировку в очень хорошем настроении.

             На следующее утро, прибыв в аэропорт, он приобрел билет, купил свежих газет и стал ожидать начало регистрации. И скоро громкое аэровокзальное радио, искажаемое реверберацией, сообщило об этом.

             Андрей нашел нужную стойку, занял очередь и приготовил билет на рейс № 202 Москва-Иркутск, время отправления 11 часов 05 минут. Регистрация, как всегда, длилась долго, пассажиров тщательно проверяли, досматривали багаж, сверяли документы. Оно и понятно – на Кавказе  боевики все время что-то взрывали, гибли люди, шла стрельба, поэтому пассажиры покорно терпели процедуру столь бдительной проверки.

              Терпел и Андрей Николаевич, нисколько не теряя хорошего настроения, которым одарил его шеф вчерашней беседой.

             Пройдя регистрацию, благо багажа у него не было, Андрей пошел в кафе чего-нибудь перекусить – за время дороги, покупки билета и  регистрации он успел проголодаться.

             Но когда объявили: «Начинается посадка на рейс № 202 следованием до Иркутска, время отправления 11 часов 05 минут», сердце у Андрея Николаевича почему-то заныло, словно какая-то заноза уколола его и вызывала беспокойство. И это беспокойство нарастало по мере продвижения к калитке, ведущей к посадочному переходу.

              А когда он ступил в этот переход, все запротестовало в нем:  «Стой! Нельзя! Там опасно!! Там опасно!!» – словно страшный зуммер гремел в его мозгу, и предчувствие черной, смертельной опасности перехватило ему дыхание.

              Андрей Николаевич резко остановился и инстинктивно ринулсяназад, налетая на людей. И как только он осознано понял, что лететь ему этим рейсом опасно, чувство панического страха сразу же исчезло, и зуммер в голове замолчал. Тревога улетучилась. Он вы¬шел в зал ожидания и облегченно и как-то радостно вздохнул, но тут другая страшная мысль осенила его: «А как же те, другие!? Они же не знают! Боже мой! Что же делать, что же мне делать?» Он ли-хорадочно соображал, понимая, что нужно их, обреченных, как-то предупредить, остановить, он готов уже был броситься им навстречу, руками закрыть проход к самолету, или добраться до экипажа, или к диспетчеру… но тут же пришло горькое, трезвое осознание: «Да кто же мне поверит!? Примут за психа да и только. Ну, кто мне поверит? Что же делать, что же придумать?»

              Андрей машинально побежал искать начальника полетов или диспетчера, еще не зная, как их убедить, и спасительная догадка остановила его. Он повернулся и пошел в справочное бюро. Узнав там номер телефона администрации порта, он вышел на улицу, нашел тихое место и позвонил:

              – Алло! Начальник полетов? Примите, пожалуйста, срочное сообщение. Самолет рейсом № 202, Москва-Иркутск, который в 11- 05, заминирован!... Да какая разница, кто говорит, на борту бомба!! Понимаете вы? – уже с надрывом орал в трубку Сахно, – Слышите? В самолете Москва-Иркутск бомба!! Спасайте людей! – и он отключился.
 
             После этого звонка, от сильного нервного перевозбуждения Андрей Николаевич совсем обессилел. Он еще не думал о последствиях своего поступка – он был опустошён. Андрей несколько раз вздохнул глубоко, вытер пот со лба и понял, что ему страстно хочется выпить. Он медленно побрел в ресторан. Там заказал в баре 150 граммов коньяку и сразу же выпил. Постоял, соображая, затем нашел в зале ожидания свободное кресло, сел и, прикрыв глаза, стал ждать. По его уставшему, изможденному лицу пробегали легкие гримасы, словно тени.

                Андрей понимал, что попал в замкнутый круг. Если самолет действительно заминирован, то бомбу найдут, и его тоже, конечно, найдут и сразу же заподозрят в связях с террористами, и ему не выкрутиться. Если же бомбу не найдут, то вначале его обвинят в злостном хулиганстве, в причинение ущерба авиакомпании, а потом…  Но даже, если бомбу не найдут, то с самолетом все равно что-то случится, в этом Андрей был уверен, то… что с ним будет, он не мог спрогнозировать. Скорее так – объявят злостным хулиганом и все равно посадят.

               Странно, – звучащие одно за другим объявления об отменах, о прибытии и отправлении самолетов Андрей Николаевич и не слышал, но когда в динамике в очередной раз заговорили:
 
               – Внимание пассажиров! – он насторожился, а радио продолжало: – Имеющие билеты на рейс № 202 Москва-Иркутск, ваш вылет откладывается по техническим причинам.
 
              «Слава Богу, сработало! –  подумал он, напрягаясь: – Ну, сейчас начнется!».

              – О времени отправления будет сообщено дополнительно, – бубнило радио.
Вскоре прибыли саперы, один из них неуклюже вышагивал во взрывобезопасном костюме, другой вел на поводке собачонку, натасканную на обнаружение взрывчатки. Все группа проследовала на летное поле.
                Поиском звонившего занялась транспортная милиция и срочно прибывшая особая группа «Антитеррор»  в масках и с автоматами. Впрочем, милиционеры долго не искали. Номер телефона Сахно отпечатался на определителе у начальника полетов. Сразу же через операторов сотовой связи был выявлен владелец телефона и его адрес. Двух оперативников послали к Андрею Николаевичу домой, еще один поехал к нему на работу. И, в конце концов, изучив список улетающих и обнаружив имя Сахно в числе пассажиров, зарегистрированных на рейс № 202, заблокировали все входы и выходы аэровокзала и начали проверку документов. Одновременно по громкой связи пригласили:
               – Гражданин Сахно Андрей Николаевич, подойдите к справочному бюро.
Услышав, Андрей тяжело вздохнул, нехотя поднялся и обреченно пошел на свою Голгофу. У справочного бюро к нему подошли двое в штатском, предъявили удостоверения и вежливо, но настойчиво попросили:

               – Гражданин Сахно, пройдемте!

               Андрея Николаевича привели в отделение транспортной милиции при аэропорте, тщательно обыскали, забрали деньги, документы, телефон, сняли отпечатки пальцев.

               Допрашивал его срочно прибывший сюда следователь из отдела по борьбе с терроризмом. После ряда чисто формальных вопросов, наконец, прозвучал главный:

               – Это вы звонили о том, что самолет заминирован?
               – Да, я.
               – Почему?
               – Что почему? Я случайно узнал, что в самолете бомба.
               – Откуда узнали?
               – Я же сказал, случайно.
               – Так расскажите – как случайно, где, от кого?

               Андрей был в растерянности, он не знал что говорить. Он почти уверен был, что в самолете взрывчатка. Ее конечно обнаружат, и как тогда объяснить дознавателю, откуда Андрей узнал о ней, откуда или от кого…  Сказать правду? Да кто же поверит в это. Обозлятся, примут за сумасшедшего или подумают, что он хитрит, темнит, вешает лапшу.

               Следователь начал интересоваться его работой, кругом общения, знакомыми и вдруг, в упор, взглянув Андрею в глаза, спросил:

              – А не вы ли сами подложили взрывчатку?
              – Да вы что!! А зачем же я звонил!
              – А струсили. Струсили и, испугавшись, таким образом, решили отвести от себя подозрения. Не так ли? Отвечайте.
              – Да что вы такое говорите, в самом деле! Это не так, это же легко проверить!
              – Проверим, проверим! – нехорошо улыбаясь, пообещал следователь.

              Затем он стал называть задержанному незнакомые мусульманские имена, заглядывал в какой-то список и спрашивал, знает ли Андрей этих людей.
 
              Андрей Николаевич понял, что он в тупике и решил говорить правду:

              – Ладно. Простите, я говорил неправду. То есть это правда, что я звонил, но я не знаю точно, есть ли там, то есть в самолете, мина или нет, я знаю только, что с самолетом случится что-то страшное, и погибнут люди.

              – Что? Вы что разыгрывать меня вздумали? И с чего это вы решили, что с самолетом что-то произойдет?

              – У меня предчувствие… Не перебивайте, пожалуйста… Я объясню… Понимаете, у меня способность, в общем, с детства, … Короче, я заранее чувствую, когда мне грозит опасность, и не просто опасность, а смертельная. Я не могу знать, от чего или от кого именно что-либо мне угрожает, я знаю наперед, и всё.

              – Вы хотите сказать, что вы экстрасенс?
              – Да нет же, просто, перед предстоящей опасностью меня охватывает страх, ужас. Как бы инстинкт самосохранения кричит: «берегись!». Вот и сегодня, когда я пошёл на посадку…

              А саперы тем временем потрошили самолет, проверили все закоулки на борту, весь багаж пассажиров досмотрели, просветили, обнюхали. Так продолжалось почти четыре часа, и ничего не нашли. И самолет стали готовить к вылету, объявив посадку.

              Сотрудники транспортной милиции, участвующие в обследовании самолета, в досмотре и оцеплении, вернулись злые, возбужденные и агрессивные.

              – Пустышка! – объявил вошедший капитан, – Ничего мы не нашли. Этот гад все наврал. Только зачем, хотелось бы узнать?
          – Ну, это мы сейчас узнаем, – прорычал он и, подойдя к Андрею Николаевичу, заорал:
            – Вста-ать!! – Андрей встал, и капитан коротко ударил его в солнечное сплетение.  Андрей,  потерял дыхание и, сломавшись надвое, рухнул на грязный пол.
             – На, сучий потрох! – ударил капитан ногой.
             – Ну, хватит, – вяло остановил разъяренного мента следователь: – Мне его еще надо раскрутить, зачем он это сделал, ведь не шутки ради. – И, обернувшись к поднявшемуся Сахно, который с трудом дышал и шипел: «Вы не имеете права»,
спросил:
             – Так зачем же вы звонили?
              –  Я хотел, чтобы отменили рейс, чтобы спасти людей.
              – И как это, по-вашему, должно было произойти?
              – Что произойти?
              – Да с самолётом! – и не дожидаясь ответа, ядовито предположил: – А может, вы  хотели, чтобы кто-то не улетел сегодня, например, для заключения важной сделки, а? Или мстили кому-то? Может любовнице? Или, например, любовнику жены?
Андрей Николаевич возмутился:
              – Не трогайте жену, она тут не причем, она вообще ничего не знает! Я хотел спасти…
               – Теперь узнает! – ухмыльнулся следователь и продолжал, – так для чего вы звонили?
               И тут Сахно вспомнил свои конституционные права и заявил:
               – Я больше не буду говорить без своего адвоката! – Было уже шесть вечера, он жестоко устал, после подлого удара его мучила тошнота, с утра он ничего практически не ел.
 
               И он замолчал.

               А в 23 часа по московскому времени, когда измученный Сахно, вздрагивая и постанывая, уже спал на жестком топчане в «обезьяннике» отдела по борьбе с терроризмом, куда его привезли накануне, борт № 202 Москва-Иркутск, прибывший с опозданием на 6 часов, потерпел катастрофу при посадке в Иркутском аэропорту.

               При снижении экипаж сообщил, что они не могут выпустить левую стойку шасси. То ли с гидравликой непорядок, то ли еще где сбой – они не установили. Сделав несколько попыток вытряхнуть колёса, летчики получили приказ совершать жесткое приземление на бетонную полосу аэродрома. Покружив еще немного, чтобы выжечь остатки топлива, машина со скрежетом кос¬нулась брюхом бетонной поверхности и в дыму, искрах и пламени в жестокой тряске стремительно, изредка подпрыгивая, двинулась по взлетной полосе.

               Вслед за ней, мигая, воя сиренами, неслись пожарные, технические, медицинские автомобили.

                Через несколько мгновений авиалайнер разломился надвое. Хвостовая часть фюзеляжа развернулась и опрокинулась на бок, а передняя продолжала ползти юзом, ломая крылья, теряя двигатели и куски обшивки, затем взорвалась и загорелась.
               46 человек погибло, – это те, кто сидел в носовой части салона, в том числе и человек, занявший свободное место, номер которого был обозначен в билете, проданном на имя Сахно Андрея Николаевича.

                На следующее утро вчерашний следователь опять вызвал Андрея на допрос, но интонации его изменились, и в голосе было больше любопытства, чем требовательности.
                – Так вы, Андрей Николаевич, продолжаете утверждать, что почувствовав опасность и решив, что самолет или взорвется или разобьется, вы позвонили про бомбу, желая спасти людей?
Андрей сразу уловил изменения в тональности допроса, понял, что дознаватель о чем-то узнал, и решил ответить.
               – Да утверждаю. Я же не знал, что именно произойдет, но знал что это смертельно опасно. Ведь если бы самолет оказался заминированным, то я бы всех спас бы!
               – Да… – в раздумье произнес дознаватель, – Вы, прямо-таки, Дельфийский Оракул или Кассандра какая! Так вот вчера ночью при посадке самолет потерпел аварию, и есть жертвы… И вы бы погибли, если б…

               В Иркутск Сахно улетел через 2 дня.