Письмо из Ленинакана

Все обычные дела – занятия, зачеты, исследования, договоры, все наши неурядицы и разногласия, все наши планы и надежды, все это нам представляется таким второстепенным и несущественным в сравнении с тем, что мы здесь увидели и с чем мы здесь столкнулись.
Мы в Ленинакане разбираем развалины, если это только можно назвать развалинами, ищем среди них живых и погибших, помогаем живым и растерянным людям всем, чем можем.
Нужно время, чтобы привести в систему и связно описать то, что мы здесь увидели в эти дни. А пока только первые впечатления, отдельные эпизоды, из которых потом можно составить общую картину страшного несчастья, постигшего армению. Так что, простите за бессвязный рассказ. Нет времени и возможности написать даже обычный репортаж, время здесь сжато до предела.
Мы утром встаем, завтракаем и уходим на объекты. Когда кто может, приходит на обед и снова на развалины. После ужина все, кто может, сново идут туда, где горят прожектора.
Работы ведутся день и ночь. Каждый день еще находят живых, и нельзя терять ни одного шанса. С нашим участием уже спасены 6 человек.
Первыми были мужчина и мальчик лет 14. Они находятся в плену у смерти 5 дней. Второй этаж, на котором они жили, провалился в подвал, и это их спасло. Мальчик дрожал мелкой дрожью, он плохо понимал, что происходит. Мужчина просто сказал: «Спасибо вам!» и пошел с сыном искать пристанище и родных. Его жена осталась там в подвале сплюснутая между двумя плитами.
На следующий день работы вывели из каменных катакомб женщину и девочку.  Двоих, женщину и девочку, нашли в совершенно неожиданном месте сегодня. Кран поднял плиту, и в щели, в совсем небольшой полости, оказались эти несчастные. Девочка была придавлена. Ей сначала хотели ампутировать ногу, но потом смогли все-таки освободить. Витя Алексеев сделал девочке укол прямо в щели, чтобы у нее не было шока, когда ее начнут тащить с переломанной ногой.
То, что вокруг нас, нельзя называть развалинами, Это горы строительного мусора на месте бывших девятиэтажных домов. Сначала мы увидели панараму города сверху, но нам и в голову не могло прийти, что эти кучи, которые сверху и не очень заметны, есть те самые 120 девятиэтажных домов, рухнувшие в первые минуты землетрясения.
Мы копошимся в этой горе мусора, опутанного железными прутьями, зная, что там в ней могут быть живые. Но где? Тут? Но кругом еще неисчислимое количество этих куч. Никакое телевидение, никаке снимки не в состоянии передать это. Целые кварталы, целые улицы из мусорных куч или пустых полурассыпавшихся домов.
Л. Н.  Фисенко рассказывает. Он был в центре города по делам отряда. Вдруг раздался общий то ли крик, то ли стон. Все смотрели на развалины универмага. Кран поднял очередную стену. Под ней была лестница из человеческих тел. Спрессованные люди точно повторяли форму лестницы. А в те минуты в универмаге как всегда было много народа.
Мы нашли женщину, которая своим телом прикрывала ребенка. Мы нашли еще одну женщину у груды искореженного металла, бывшего ранее плитой, в руках у нее была поварешка. Мы отрыли прапорщика. Долей секунды ему не хватило, чтобы выскочить из смертельной зоны. Он лежал у двери подъезда и был по пояс уже вне опасности. Господи, что только мы не видели среди развалившихся плит!
Но не подумайте, что мы нагнетаем ужасы. Нет, здесь это сейчас повседневность. Это обычная наша жизнь.
Вы видели когда-нибудь штабели гробов? Здесь они стоят везде. Становится жутко, когда вы проходите мимо штабилей детских гробов. Погибших никто не опознает, если рядом нет родственников. Откапывают погибшего, подносят гроб, укладывают и спускают вниз, иногда подъемным краном.
Недалеко от нас стоит покосившийся дом в 9 этажей. Непонятно, как он стоит. Но рядом развалины другого дома. И там могут быть люди. На этих развалинах, как везде, идут работы.
В аэропорту, пока ждали машину, прочитали в газетах, что паника и растерянность прошли и люди работают с тихой яростью. Это правда. На нашем доме работал капитан с отделением солдат. В его распоряжении был танк. С отчаянной решимостью вгрызался он в бессмысленную кучу мусора в одном определенном направлении. Среди сложившихся плит второго этажа остался его сын. За четыре дня они прорезали траншею от остатков 9 этажей до своей бывший квартиры, и нашли мальчика. День ему понадобился, чтобы похоронить мальчика и прийти в себя. Сейчас они снова со своим танком растаскивают кучи.
Еще газета писала, что здесь нет мародерства. Мародерства здесь сколько угодно. Как только раскапывают очередную квартиру, сразу появляются шустрые молодцы и начинают потрошить вещи, если только хозяева квартиры не находятся рядом. Володя Дудников называет их золотоискателями. Они есть у каждого дома, они здесь в толпе вместе с родственниками погибших ждут как стервятники, когда вскроют очередную бесхозную квартиру.
По ночам мы видем, как в окнах полуразвалившихся домов мелькают огоньки. Это мародеры шарят по брошенным квартирам.
Часть местного населения сейчас эвакуирована, часть живет в палатках. Народ, в основном, занят раскопками, им некогда сторожить свои вещи, сволочи заняты обогащением.
О многом еще можно написать – нет времени, корреспондент Ростовского радио дал нам 30 минут – он уже уезжает.
Об остальном потом.
И последнее, когда мы собирались уезжать, кое-кто сомневался, нужны ли мы там. Ведь сюда сейчас едут тысячи.
И. Бринк 10 декабря вечером приехал из командировки. Он узнал, что собирается отряд и тут же написал заявление на имя ректора Шахтинского технологического института, где он работает: «Считаю необходимым срочно выехать в Армению. Я имею жетон спасателя…».
Вот и все. Здесь действительно тысячи, и хорошо и правильно, что мы в их числе. Мы имеем опыт спасработ и наш человеческий долг помочь, когда такая беда случилась с целым народом.
Здесь среди нас нет ни преподавателей, ни студентов, ни инженеров, ни аспирантов и научных сотрудников. Мы спасатели.

14 декабря 1988 г., Ленинакан.
Опубликовано в газете Новочеркасского полиехнического института «Кадры индустрии» 29 декабря 1988 Г•