Из истории одной семьи

               
Или не обращали на это раньше внимание, или скрывали свои родственные связи – к научному, краеведческому изучению такие темы не привлекались. Мало того, еще в семидесятых годах один из патриархов забайкальского краеведения – Евгений Дмитриевич Петряев, оберегая молодую поросль нарождавшихся исследователей, категорически запрещал заниматься такими темами. Сейчас начинаешь понимать, почему это происходило: не вписывались они в марксистско–ленинскую методологию. А тогда, кроме обиды на своего учителя и тайной, а оттого всегда привлекательной любознательности, – ничего не было. И она ломала преграды. Открывался новый «старый мир», увлекательно описанный в трудах замечательных советских исследователей Ираклия Андронникова и Георгия Шторма московскому журналисту Владимиру Бараеву, работавшего тогда над книгой «Древо: декабристы и семейство Кандинских», я прямо-таки навязал свое знакомство.

Сейчас хочу предложить историю взаимосвязей между людьми, жившими в нашем городе и в девятнадцатом и в двадцатом веках. Еще в школьные годы, посещая Читинский краеведческий музей, я неоднократно слышал историю, что первые подлинные документы о декабристах сюда принесли жившие в Чите народовольцы. Я просил рассказать, как это произошло, что это были за народовольцы, но в ответ слышал только общие слова. Стал докапываться сам, складывая в отдельную папку добытые то там, то здесь отрывочные сведения. С годами она распухла и стала приоткрывать кое-какие тайны.

Начнем по порядку.

В 1882 году группа народовольцев, отбывшая каторгу на Каре, вышла на поселение и поселилась в Чите. Первыми из них сюда прибыли Иван Осипович Союзов и Леонид Эммануилович Шишко. Союзов был из крестьян, а Шишко происходил из дворянской семьи. Оба они попали на каторгу, пройдя через «Процесс 193-х», были почти ровесниками и сдружились еще на Каре, где Союзов поддержал больного Леонида, научив его столярному мастерству. Они поселились в том самом домике, где полвека назад снимала угол княгиня Мария Николаевна Волконская, приехавшая «во глубину сибирских руд» вслед за мужем. Политические ссыльные находились под негласным надзором, а потому не редко их навещали представители власти. Так, например, 16 сентября 1882 года в их квартире полицейским надзирателем Сафьянниковым был проведен обыск, но ничего подозрительного или противозаконного, вещей, книг или бумаг не найдено. Дело в том, что в Чите в эти дни было совершено Марией Кутитонской покушение на жизнь губернатора Забайкальской области генерал-майора Л.И. Ильяшевича.

 Так как казенного пособия они не получали, а жить на что-то было нужно, Союзов задумал организовать столярную мастерскую. У него были голова и руки, у Шишко - немного присланных матерью денег. В лавке читинского купца Василия Васильевича Хлыновского – старшего купили инструменты. Чита в те годы из чиновничьего города стала вставать на собственные ноги, обзаводиться местным хозяйством. Строились дома, начали появляться первые ростки еще довольно скромных промышленных предприятий, открывались учебные заведения. Город принимал к себе новых жителей. А потому политические ссыльные со своей деятельностью  довольно легко вписались в городскую жизнь молодого города. От заказов не было отбоя. Вскоре в их артель вошел на несколько месяцев приехавший в Читу Н.А. Чарушин, а в конце 1883 года – вышедшие на поселение Иван Васильевич Турович и Степан Петрович Богданов. Жили коммуной. Все заработанные деньги вносили в общую кассу, на них покупали продукты и одежду. В 1884 году прибыл С.С. Синегуб с женой, затем Петр Прокофьевич Валуев. С прибытием Валуева, мастерская политических ссыльных стада брать заказы не только на столярные, но и на малярные работы, потому что он прекрасно выполнял малярные работы под мрамор, делал на стенах и потолках лепные украшения. Было тесновато, а потому рядом с домом  Богданов построил еще один домик, состоящий из двух комнат. Его назвали «зимовье».

Фактически хозяином мастерской являлся И.О. Союзов. Он принимал заказы, назначал сроки их выполнения, договаривался о ценах, приобретал пиломатериалы. О том, что заказы были серьезными, говорит хотя бы такой факт, как изготовление полусотни парт для открывавшего в Чите училища. Сама мастерская находилась рядом, в доме А. С. Качинской.  Сама Агриппина Степановна  выполняла роль домашней хозяйки, и ее пай в трудовую деятельность артели был весьма значителен. К этому времени она находилась во вдовстве и имела на своем содержании дочь Надежду и двух сыновей, Владимира и Николая, которые по своему возрасту уже могли работать в артели. Когда к Валуеву приехала с дочерью жена, молодая и довольно энергичная гречанка  Елена, в коммуне ссыльных появилось две кухни, две столовые, распределение артельных средств осложнилось.  И Союзов переселился к Качинской.

Вот появилось новое имя, узнать историю которого нам сейчас предстоит. Это сейчас известно написание ее фамилии, полное имя – отчество. А в начале исследования постоянно происходила путаница с именем другой женщины, по фамилии Кущинская, оставившей о себе для потомков также добрую память. Дело в том, что в Чите за всю историю  существования города среди ее жителей встречались представители трех сходных по звучанию фамилий: Качинские, Кучинские и Кущинские. Кущинская Надежда Николаевна была начальницей Читинской женской гимназии. Она приходилась дочерью войскового старшины Хилковского и вдовой умершего еще в 1862 году читинского полицмейстера Никандра Григорьевича Кущинского. Но кроме этих совпадений, между ними ничего общего не  имелось.  Забайкальские же Кучинские вели свою историю от ссыльно–каторжного политического преступника поляка Дементия Кучинского.

Первоначально даже не было известно, что Качинская до встречи с карийцами когда-то была замужем и имела детей. Думалось, что это ее девичья фамилия. На это наталкивало упоминание в одном из документов на начало двадцатого века имени Татьяны Степановны Качинской. Но это оказалось еще одним совпадением. Настоящая Татьяна была потомственной дворянкой и состояла в браке с приписанным к Балаганскому уезду Иркутской губернии ссыльным поляком Станиславом Викторовичем Качинским.

Имя первого мужа Агриппины Степановны было иное. Им оказался Юзеф (Осип, Иосиф) Валентьевич (Владиславович) Качинский, поляк по национальности, римско – католического вероисповедания, участник восстания 1863 года в Польше против русского царского правительства. В дни восстания ему было двадцать лет. В январе 1865 года он содержался в Сивяковской тюрьме под Читой. В следующем году  он уже находился в районе Карийских промыслов и принял участие в восстании ссыльных поляков в Муравьевской гавани. Оттуда его направили в Нерчинский Завод, в марте 1869 года прибыл в Александровский Завод и оттуда 25 мая 1869 года вышел на поселение в Читу. Здесь он через два месяца женился на шестнадцатилетней Агриппине и стал заниматься столярным делом. В их семье родилось четверо детей: два сына – Владимир и Николай и две дочери – Надежда и Антонина. Младшая Антонина умерла в возрасте трех лет «от ожогу» еще в семидесятых годах. Потом умер  и сам Качинский.

Познакомившись с Союзовым, Агриппина Степановна скорее всего  предложила ему использовать свой дом как столярную мастерскую, тем более, что от мужа в бесхозном состоянии остались какие-то инструменты, и в которых так он нуждался. Деловые отношения переросли в дружбу, затем  - в любовь. В 1884 году Иван Осипович переселился в ее дом. 22 июня 1886 года у них родился сын  Михаил. Потом они зарегистрировали брак, и в их семье родился еще один сын – Виктор (10.10.1889). К истории их детей мы еще вернемся, а пока рассмотрим историю с домом Качинской.

Итак, Качинская владела домом, который принадлежал перед этим семейству Смольяниновых. Именно на его чердаке народовольцы находили бумаги, когда-то принадлежавшие декабристу Дмитрию Иринарховичу Завалишину и которые они потом передали в созданный в Чите краеведческий музей. Скорее всего, она стала его владелицей в 1885-1886 годах. До этого она должна была проживать в другом месте, так как известно, что на 1877 год ее первый муж в Чите  имел дом. Пока неизвестно, как А.С. Качинская стала владелицей этого дома, но можно предположить следующее.

Последней из Смольяниновых в этом доме жила одинокая дочь известных в первой половине девятнадцатого века Семена Ивановича и Филанцеты Осиповны Руфина Семеновна Смольянинова. А владельцем его являлся проживавший в Москве декабрист Д.И. Завалишин. Его владение состояло из трех участков приобретенных у Филанцеты Осиповны или же купленных лично. Один из них принадлежал когда-то горному ведомству (ранее там находился старый казенный дом), другим владел церковный служитель, третий был приобретен с аукциона опять же у горного ведомства со старым почтовым домом. Понятное дело, к указанному времени старых строений на участке не было, а стоял только дом, построенный в 1843 году для молодой семьи Завалишиных. В нем жил до 1863 года сам Дмитрий Иринархович, пока его не выслали из Читы.
 
После  смерти Руфины Семеновны епископ Селенгинский Мелентий обратился с просьбой к  Завалишину о передаче пустующего дома для нужд создающейся в Чите женской Богородицкой общины и духовного училища. Телеграммой от 5/6 января 1885 года  он ответил: «Дом жертвую. Вещи сохраните. Условия письмом. Завалишин». Пока велась переписка, духовное правление попросило читинского полицмейстера Резанова составить опись  имущества, оставшегося в доме, и принять надлежащие меры для охранения сего имущества. После того, как   в Чите был основан женский Богородицкий монастырь и открыта при нем женская школа с учительским курсом,  духовная консистория вручила за оказанные труды Потомственному почетному Гражданину Д.И. Завалишину грамоту.

Однако монастырь был открыт несколько в ином от расположения настоящего дома месте, там, где потом возникли корпуса Читинской швейной фабрики, а дом остался там, где был. И владеть им стала, как мы теперь знаем, Качинская. Как это произошло, пока неизвестно. Какой-то намек на объяснение этой причины дает  читинский краевед Н.Е. Дворниченко, называя Качинскую свояченицей Смольяниновых. Так охарактеризовала ее некая родственница Союзовых, проживавшая  в середине двадцатого столетия в Чите за рекой Ингодой. По словарю, свояченица – сестра жены. Кому из ранее большого семейства Смольяниновых Качинская могла приходиться родственницей - неизвестно. Вот Руфина Семеновна была свояченицей Завалишину…

Теперь впору сообщить ее девичью фамилию - Дзержко. Установлена она на основе  метрической записи от 6 июля 1869 года о бракосочетании молоденькой Агриппины с ссыльно–поселенцем Качинским и нашла подтверждение в бумагах другого читинского краеведа М.Ю. Тимофеевой. В читинской истории эта фамилия была даже более чем известна. Дух свободолюбия оказывается был присущ многим поколениям этой семьи. Ее представители являлись участниками и революции 1905 года. Кто же был родоначальником данного семейства? Стефан Герасимович Дзержко. Умер он в Чите 23 июня 1888 года в возрасте 96 лет. И что интересно, православие он принял только за пять лет до своей смерти. Всю свою сознательную жизнь он оставался римско–католического вероисповедания. И это наталкивает на мысль, что он был выходцем из польских земель. Данный факт несколько объясняет причины так скоро произошедшего первого замужества. Сам Дзержко служил ранее рядовым  в Забайкальском внутреннем гарнизонном батальоне, дислоцировавшемся в Нерчинске. За что он туда попал, пока не установлено. Таких же «поляков»  в нем было всего три человека. Во второй половине сороковых годов он женился на молоденькой девушке Феоктисте Петровне. В браке у них были дочери: Ольга (1847), Анна (1849), Агриппина (1852). Возможно, был и старший сын Алексей, но он проживал уже отдельно от родителей. Выйдя в отставку, Дзержко вместе с таким же «поляком» из батальона - Игнатием Матвеевичем Романовским приехал в Читу. Жить он стал в старой части народившегося города. Здесь в семье Дзержко появились еще дети: Григорий (1855), Константин (1864). Ольга Дзержко вышла замуж за Алексея Елисеевича Веневского, который в возрасте пятидесяти лет и в чине коллежский секретарь умер 22 июня 1883 года. В их семье были дети: Яков (в конце века он служил делопроизводителем городской управы), Алексей (имел чин коллежского секретаря и избирался гласным Городской думы первого созыва), Василий (известны две его дочери, Александра и Конкордия), Мария. Мужем Анны Дзержко был губернский секретарь Никитин, умерший в 1876 году. К сожалению, пока не установлено, как его звали, но на начало двадцатого века на Уссурийской улице проживала довольно состоятельная семья Никитиных, видимо, их детей. Сын Григорий работал помощником бухгалтера Читинского казначейства, а его дети также не сторонились достатка. Хотя Никандр Григорьевич принимал активное участие в революции 1905 года, на 1914 год он состоял в списке двух – трех состоятельных жителей города, которые в личном пользование имели редкий в то время автотранспорт. Дочь Григория Лариса в 1906 году закончила Иркутскую акушерско – фельдшерскую школу. Эти люди были родственниками Агриппины Степановны Качинской, ставшей во втором замужестве Союзовой.

На свадьбе у Союзовых летом 1889 года гуляли как родственники, так и коммуна политических ссыльных и друзья, каких у них было, по всей видимости, не мало. Поручителями по жениху был приписанный к Татауровской волости и селению С.П. Богданов и близкий к купеческому окружению читинский мещанин Иван Якимович Иванов, незадолго перед этим перебравшийся в город из Верхнеудинска. Со стороны невесты – младший землемер Амурской области Николай Федорович Ликаонский  и крестьянин Егор Сергеевич Горбачев. Возможно, Ликаонский имел отношение к полякам и через них знал Агриппину Степановну. Потом, когда в Чите возникло Забайкальское отделение Приамурского отдела Императорского Географического общества, он одним из первых вошел в его состав и передал в создающийся музей какой-то предмет.

Вообще, политические ссыльные были довольно дружны и всегда поддерживали друг друга. Когда у Сергея Силовича и Ларисы Васильевны Сологуб в декабре 1883 года в Чите родилась дочка Наташа, радость была у всей коммуны, и ее крестными стали Леонид Шишко и Агриппина Степановна. Ссыльные не только работали вместе, но и отдыхали. Летом 1885 года по инициативе Петра Валуева  столярная артель для всех политических ссыльных, находящихся в Чите, организовала грандиозный пикник на озере Кенон с катанием на парусной лодке. Проект лодки сделал сам  Валуев. Для Читы это явилось новинкой. Тут же была гитара. А дуэт четы Валуевых был превосходен. Может, его товарищи знали, а, может, и нет, но талант художника – оформителя и музыкальный дар Петр Прокофьвич унаследовал от брата своей бабушки – великого украинского кобзаря Тараса Григорьевича Шевченко. Между прочим, в семье Валуевых о Шевченко рассказывали совсем не так, как потом по казенному было преподнесено в советской историографии.

Прибывали в город и уголовные поселенцы. Среди них были разные люди. Многие из них, также как и политические, своим трудом стали зарабатывать на хлеб насущный и составили артельной мастерской заметную конкуренцию. Цены на столярные изделия стали падать. И первым из артели со своим семейством вышел ее организатор Иван Осипович Союзов. Чуть позже на заработки из Читы на золотые прииски выехали Валуев с семьей и Богданов. Артельная мастерская была передана Галактиону Батагову, столяру от бога, прибывшему на поселение в Читу вместе с Александром Прибылевым.

К этому времени  в Чите происходили и другие изменения: начались вестись работы по строительству будущей железной дороги. И надо же такому случиться, что проектируемая линия Транссиба должна пройти как раз по старой части города и захватить усадьбу, где жили Иван Осипович и Агриппина Степановна. В 1890 году в нагорной части города им был выделен участок земли, куда Союзов перенес дом, предварительно разобрав его. Вот тут-то и всплыли старые бумаги Д.И. Завалишина, потом переданные в музей.  Краеведы шестидесятых годов путем опроса старожилов искали  место, куда был перенесен дом. Он находился по адресу: ул. Николаевская, 47, и был снесен в 1961 году.  Сюда Иван Осипович перенес выделенную ему долю из артельной мастерской. Рядом, на углу квартала,  поставил дом Галактион Емельянович Батагов. А еще через дом перекочевало «зимовье» С.П. Богданова (улица Угданская, 9). Семья Валуевых  стала снимать квартиру в доме Алексея Федоровича Емельянова на углу улиц Уссурийской и Красноярской. Сменились адреса их пребывания, но традиции, заложенные ими в Чите, свято соблюдались.

Уехали из Читы в 1887 году друг Леонид Шишко и некоторое время работавший в артели Михаил Чернавский, в 1888 году -  Иван Турович, весной 1890 года – семья Сергея Синегуба… Но через Читу проезжали многие возвращавшиеся с каторги старые друзья, и все они находили  приют и внимание со стороны колонии местных ссыльнопоселенцев. Долгое время из первых артельщиков в Чите проживали Союзов, Валуев, Богданов и Батагов. В 1891 году всей колонией хоронили приехавшего из Баргузина больного чахоткой Александра Николаевича Зайднера. В декабре 1994 года поздравляли с бракосочетанием Александра Прибылева и Анну Корбу…

В книге «Памяти А.К. Кузнецова»  брат известного скульптора Е.Н. Жукова, сам бывший политический ссыльный и создатель музея Революции в Чите Николай Николаевич Жуков об этом времени пишет: «В Чите, еще до приезда (А.К. Кузнецова – Г.Ж.), существовала небольшая группа политических ссыльных, состоящих в большинстве из революционных народников, окончивших Карийскую каторгу и поселенных в Чите: Шишко, Синегуба, Фани Морейнис и др. С течением времени количество ссыльных увеличилось и в Чите образовалась небольшая колония. Члены этой колонии за небольшим исключением жили сплоченно и дружно, часто происходили собрания, то у одного, то у другого товарища. Существовала коммунальная мастерская…».

В ноябре 1902 году, по завершения двадцатилетнего поселения, Читу покинул Степан Петрович Богданов. Его, всем памятное «зимовье»,  за две тысячи рублей приобрел старший сын Агриппины Семеновны Николай Осипович Качинский. В 1904 году при ограблении был убит Иван Осипович Союзов. Последним местом работы его была мастерская световых картин, где он исполнял должность заведующего отдела. Из старых артельщиков в Чите продолжали проживать Г.Е. Батагов и П.П. Валуев. Их дни закончились здесь, но в отдаленное от памятных восьмидесятых годов. Первым из них в мир иной ушел в 1914 году Батагов. Он очень любил детей и умер в их многочисленном окружении. 26 декабря 1918 года, дожив до новых революционных потрясений, скончался Петр Прокофьевич Валуев.

С годами их читинская деятельность стала забываться, заслоняясь новыми событиями. Из старых народовольцев на первое место выдвинулся Алексей Кириллович Кузнецов со своими делами и своим окружением. И это была новая, не менее славная эпоха в истории города Читы.
А между тем подрастали дети первых читинских артельщиков и коммунаров, была жива Агриппина Степановна Союзова. Они во многом переняли то, что было заложено здесь в восьмидесятые годы. В их домах охотно селились люди, близкие по духу старой интеллигентной народнической среде. Многие из них также оставили в истории Забайкалья свой след.

Шестидесятичетырехлетняя Агриппина Степановна принимала летом 1917 года у себя дома будущего наркома просвещения ДВР Ивана Анисимовича Таубе, известного в Забайкалье общественного деятеля, а затем музейного работника Александра Николаевича Добромыслова, семью вернувшихся из эмиграции Кларков во главе с Петром Ивановичем (здесь же был и друг Сергея Лазо Борис Кларк).  И, надо думать, что они являлись не случайными квартирантами, а родственными по духу людьми, и могли вести задушевные разговоры. В начале уже тридцатых годов в этом доме жила старушка – народоволка Любовь Васильевна Кирхнер (девичья фамилия Чемоданова) – сестра жены С.С. Сологуба, которая в 1884 году проходила по делу «14-ти» вместе с Верой Фигнер. А вообще-то ее домовладение ранее располагалось на другом углу Николаевской улицы.

В доме Николая Осиповича Качинского любили останавливаться поляки, например, в 1910 году жили  Виктор Львович Красовский, Михаил Игнатьевич и Юзеф Станиславович Тарковские.  Сам Качинский в 1914 году по списку домовладельцев был избран гласным Читинской городской думы на период до 1918 года и являлся членом городской управы. В его семье было 5 детей: Елена, Виктор, Николай, Людмила и Мария. Виктор имел высшее образование. Николай после гимназии на Дальнем Востоке закончил юнкерское училище и на конец двадцатых годов стоял под негласным надзором ОГПУ как бывший семеновский офицер, впрочем, никак себя перед новой властью не запятнавший. В 1928 году умер Владимир Осипович Качинский, но о нем ничего не известно.

Вышли в люди и оба сына Союзовых. Михаил Иванович после окончания мужской гимназии, где проявил любознательность к словесности и имел только хорошие и отличные оценки, убыл для продолжения образования в Московский университет. На химическом факультете обучался и Виктор Иванович. В годы 1-й Мировой войны оба надели офицерские погоны, а потом по офицерской мобилизации служили в белой армии. Оба приняли активное участие в работе Русского Географического общества (Михаил с 1910 года). Оба были близки к Алексею Кирилловичу Кузнецову и его детищу – краеведческому музею. Вместе с Евгением Николаевичем Жуковым Михаил Иванович принимал участие в организации скаутского движения в Забайкалье. Михаил Иванович работал в музее, а Виктор Иванович с 1922 года заведовал лабораторией Дальневосточного аптекоуправления, а с 1927 года стал заведующим этого аптекоуправления. Они дружили и были идейно близки с жившими в Чите детьми бывших политических ссыльных народовольцем, поляков и внуком декабриста Бечаснова Василием Петровичем Гирченко. Мало того, Виктор Иванович был женат на дочери друга своего отца Марии Валуевой. Другая дочь П.П. Валуева, Галина Петровна, стала женой Леонида Францевича Лундстрема и матерью известного всему миру композитора и дирижера Олега Леонидовича Лундстрема, родившегося в Чите 20 марта 1916 года. Лундстремы в 1921 году выехали в Харбин, а Союзовы остались в Чите. В 1927 году женился Михаил Иванович. Женой его стала дочь печника из Троицкосавска Прасковья Григорьевна Баженова. В июле 1928 года умер их маленький сын – первенец.

В начале 1931 года братья Союзовы были арестованы и осуждены с группой единомышленников по надуманному  делу «Краеведы». И здесь они пережили то, через что когда-то прошел их отец. Михаил Иванович, арестованный под самый новый 1931 год, получил 5 лет концлагерей. В 1937 году его вновь арестовали (жил он тогда в Красноярском крае) и подвергли расстрелу. Виктор Иванович после отбытия срока на строительстве Беломорканала находился в ссылке в Западной Сибири, а в 1937 году вновь по тем же мотивам был подвергнут лишению свободы на 10 лет. С 1947 года больной Союзов вместе с Марией Петровной проживал в Ташкенте. Там их посетила вернувшаяся в Россию Галина Петровна Лундстрем. А после смерти 20 августа 1949 года Виктора Ивановича Лундстремы взяли Марию Петровну в свою семью (тогда они жили в Казани). С 1964 года Лундстремы переехали в Москву, и там в 1979 году в возрасте 81 год Мария Петровна скончалась. Более восьмидесяти лет прожила и Галина Петровна.
   
Уместно здесь будет рассказать еще об одном родственнике Союзовых. В дни ареста еще в 1931 году оба Союзовых на вопрос «Есть ли у вас родственники, служащие в красной армии?» назвали имя своего племянника. Михаил Иванович назвал его так: «Племянник Просекин Федор Степанович служит в ОГПУ морского контрольного пункта г. Владивосток». Виктор Иванович сказал по-другому: «Племянник Пресечкин Федор Михайлович служит в погранохране г. Владивосток, окончил высшую школу погранохраны в Москве». В ходе целенаправленных поисков удалось собрать документы о Федоре Степановиче Просекине, родившемся в Чите 20 февраля 1903 года. Отец его Стефан Михайлович был читинским мещанином, а мать Надежда Иосифовна (или Осиповна) - урожденной Качинской. Кстати, его крестными матерями стали Александра и Евдокия Алексеевны Медведевы – родные сестры работавшего в столярной мастерской, перешедшей от С.П. Богданова к Н.О. Качинскому, Борису Алексеевичу Медведеву, проходившему затем вместе с Союзовыми по делу «Краеведы». С восемнадцати лет Просекин начал работать делопроизводителем следственной части окружного военного суда Забайкальской области, а после его расформирования в 1924 году перешел в погранохрану. Служил в Чите, в 53-ем и 54-ом погранотрядах на станции Даурия и в Нерчинском Заводе. Затем после обучения в Высшей пограншколе войск ОГПУ служил на Дальнем Востоке. Во второй половине тридцатых годов обучался на военном факультете института Востоковедения. В годы войны служил в Чите, а потом был заместителем начальника по разведке управлений пограничных войск на Тихом океане и в Молдавии. Имел боевые награды и знак Почетного работника ВЧК-ОГПУ. В отставку вышел в мае 1955 году и поселился во Львове. С ним  проживали жена Александра Ивановна и дочери Эльвира и Людмила.

Уместно здесь будет или нет, но, думается, правильным будет сообщить о том, что в Чите на расстоянии всего одного квартала от домовладения Агриппины Степановны Союзовой проживала еще одна семья Союзовых. Сведения о членах этой семьи иногда путали общую канву родословия «наших» Союзовых. Было много совпадений. Глава семьи – Яков Петрович по профессии был столяром и работал в мастерских военстроя (он умер в Чите в 1935 году). Его жену звали Агриппиной Яковлевной, почти также как и Агриппину Степановну. У них было трое детей. Старшая Анна родилась в 1902 году, младший сын – в 1914-м. Больше известно о среднем – Павле Яковлевиче, 1907 года рождения. Закончив в Чите девятилетку с педагогическим уклоном, преподавал в школах Красночикойского, Улетовского и Читинского районов. В годы Великой Отечественной войны направлен на работу в военный трибунал 17-й армии, дислоцировавшей в Забайкалье. После войны работал в органах юстиции, а в 1948 году даже избирался в Шилкинском районе народным судьей. Может, это какие-то дальние родственники Ивана Осиповича, приехавшие к нему в Читу?

История одной семьи... А как много событий навязывается на ее канву! И если бы представители каждого читинского семейства написали историю только одной своей семьи, какой бы пласт городской истории мы получили. Об этом остается только мечтать…