Краевед Николай Сергеевич Тяжёлов

Археографической комиссией АН СССР под руководством Сигурда Оттовича Шмидта в конце восьмидесятых годов была выдвинута идея создания «Каталога личных архивных фондов отечественных историков с конца восемнадцатого века по настоящее время». Он должен охватить все сохранившиеся архивы и комплексы личных архивных материалов тех, кто занимался изучением, популяризацией истории, сохранением памятников истории и культуры, независимо от величины их вклада в общее дело и реального состава и содержания этих архивов. Проект создания «Каталога» был поддержан Главархивом СССР, Минкультом СССР, Архивом АН СССР и другими учреждениями. Работа закипела, но возникло и немало сложностей различного порядка. Среди них такие, как отсутствие биографических данных о некоторых краеведах. В их перечне, наряду с ярославскими, владимирскими и калужскими краеведами, названо имя и читинского - Николая Сергеевича Тяжелова (1891-1972). Кандидат исторических наук В.Ю. Афиани в статье «Каталог фондов для историков и краеведов» («Памятники Отечества», 1989, № 1 (19), с.32 - 33) в связи с этим высказал деловое предложение об особой актуальности сотрудничества местных архивов, музеев и библиотек с современными краеведами.

Именно тогда в восьмидесятые годы и родилось под впечатлением настоящей статьи настоящее исследование, оставшись, правда, до поры до времени не востребованным. В связи в появлением такого издания как «Читинский архивный вестник» оно любезно передано в его редакцию.
               
 *   *   *


О Николае Сергеевиче Тяжелове в свое время писали забайкальские краеведы Н.Е. Дворниченко (1962) и Е.Д. Петряев (1977, 1984). В Государственном архиве Читинской области имеется его личный фонд (Р-1411), однако сведения биографического характера краеведа в нем отсутствовали. Сам же он не оставил после себя развернутой автобиографии.

Родился он 2 декабря (по новому стилю - 17 декабря) 1891 года в селе Коротково современного Красночикойского района Читинской области. Там его отец, будучи священником местной Троицкой церкви, имел свой приход, а мать преподавала в сельской школе.

В 1901 году юного Тяжелова посылают в Читу для определения в мужскую гимназию на пансионерское содержание. Учеба ему давалась с трудом. В октябре следующего года отец, а также воспитатель гимназии М.Е. Молчанов стали просить о некоторых послаблениях к нему. «Сын мой, воспитанник 2 класса гимназии Николай Тяжелов, заявил мне, что он не в состоянии справиться с изучением двух языков (французский и немецкий), а посему покорнейше прошу Вас, не найдется ли возможность освободить моего сына от изучения  французского языка». Но, тем не менее, Николай Сергеевич эти языки все же изучил и владел ими, правда, уже слабовато, в старческие годы. Латинский язык он усвоил лучше, читал и писал легко. Но красиво писать он так и не научился. Неровный, трудно читаемый почерк у него сохранился на всю жизнь. Получив в 1910 году аттестат зрелости за полный восьмилетний курс гимназии, Тяжелов имел лишь одну отличную оценку - за поведение.

Н.Е. Дворниченко отмечал, что «мало кто знает, что у этого человека была бурная, полной романтики молодость».  Еще будучи гимназистом, он стал не только свидетелем, но и в какой-то степени участником некоторых революционных событий в Чите периода 1905-1906 годов. В составе многих гимназистов и учащихся других учебных заведений города он  принял участие в похоронах убитого рабочего Кисельникова. Как известно, у Читинки шествие было остановлено казаками, и многие подростки оказались избиты нагайками. Досталось тогда по спине и молодому Тяжелову.

После окончания гимназии он едет в Москву и поступает на медицинский факультет Московского университета, затем по каким-то причинам переводится в Казанский университет. Но окончить его не смог, как сейчас говорят, «по политическим мотивам». В то время началась империалистическая война с Германией, и группа студентов поддержала большевистский лозунг о поражении России в войне. Николай Тяжелов являлся одним их активных членов этой группы. За пораженческое движение в 1915 году ему предложили оставить учебу и отправиться в Верхнеудинск, где проживал отец, под надзор полиции.

Здесь он занимается репетиторством, давая частные уроки, чем и обеспечивал себе на жизнь. Но революционная романтика, которую он сумел вкусить в Чите и Казани, уже не отпускала. В Верхнеудинске он сумел найти себе единомышленников  и довольно быстро сблизился с высланными сюда бывшими членами социал-демократической фракции Второй Государственной думы В.М. Серовым, И.А. Петровым и другими. Это во многом определило  его дальнейший жизненный путь. Сразу же после февральской революции 1917  года он включился в работу местного Совета солдатских и рабочих депутатов.

После установления Советской власти в Верхнеудинске Тяжелов уже член исполкома, секретарь и комиссар одного из его отделов. В августе под напором белочехов власть Советов за Байкалом пала. В составе Верхнеудинского Совета он эвакуируется на восток, но в сентябре все же решается тайно вернуться в родные места. Однако в Чите был опознан и арестован. О пребывании его в читинской тюрьме имеются свидетельства в книге «Годы и люди» (Чита, 1960, с. 100). Описывает этот эпизод сам Н.С. Тяжелов. Находился он в одиночной камере. Дважды семеновская контрразведка пыталась затребовать его из тюрьмы и, как выражался сам Николай Сергеевич, «пустить в расход», как например, поступила с переведенным к нему в камеру дней через 8-10 захваченным командиром Канского конного отряда большевиком Х.Н. Гетоевым. Только благодаря ухищрениям начальника читинской тюрьмы Л.А. Григорьева, а также, видимо, вмешательству своего дяди священника В. Тяжелова, он по формальным признакам (по болезни) не был выдан из тюрьмы в контрразведку, а вскоре как бы «по ошибке» был отправлен с этапом в Верхнеудинск. В дороге ему удалось бежать.

Почти весь 1919 год нелегально под фамилиями Каменского и Фомина он проживал в Томске, где устроился работать гидротехником в Отдел земельных улучшений, а затем скрывался в городах Омске и Барнауле. При взятии Красной армией Барнаула принял участие в боевых действиях.

С образованием в апреле 1920 года Дальневосточной республики его как бывшего комиссара направляют в Верхнеудинск. Здесь он работает в Дальбюро ЦК  ВКП(б), в газете и штабе народно-революционной армии ДВР. В октябре с перенесением столицы республики в только что освобожденную от семеновцев Читу он по линии госполитохраны командируется туда для ликвидации оставшегося белого  подполья и участвует в арестах семеновских и каппелевских офицеров. С середины 1921 года его назначают уполномоченным правительства ДВР в Прибайкалье. Затем он вновь возвращается в Читу и получает пост заведующего административным подотделом МВД ДВР, затем заведующего отделом и, наконец, начальником мест заключения. Теперь в его подчинение входит начальник читинской тюрьмы Л.А. Григорьев, которого с ликвидацией ДВР в декабре 1922 года он тепло провожает на пенсию. В этой должности он встречался с приехавшим летом 1923 года в Забайкалье в связи с советизацией края Всесоюзным старостой М.И. Калининым. Михаил Иванович долго беседовал с Тяжеловым, вместе с ним побывал в тюрьме, рассмотрел много кассационных жалоб и просьб о помиловании, в том числе и в отношении представителей читинского духовенства.

С переводом административного центра Дальневосточного края из Читы в Хабаровск в 1924 году выехал в Хабаровск, где был назначен сначала заместителем начальника административного отдела края, а затем его начальником. В эти годы избирался членом крайисполкома (1925-1929) и крайплана (1926-1929),  членом ревкомиссии Дальохотсоюза. В период работы в административных органах опубликовал четыре работы в журнале «Вестник НКВД»: «Преступность на Дальнем Востоке» (1926), «Антисоциальные явления на Дальнем Востоке», «Проституция на Дальнем Востоке» и «Что порождает преступность» (1928). Работы эти носят исследовательский характер. В них много цифр, интересных фактов и выводов, показывающих распространение преступности в начале двадцатых годов в крае и, особенно в Забайкалье, где на каждых 60 жителей приходилось по одному преступлению в год.

В 1927 году в честь 10-летнего юбилея милиции Республики, отмечающегося широко по всей стране, он был награжден Почетным оружием НКВД. Одновременно с этим как лицу, занимающее высокий ответственный пост, ему от Сретенского административного окружного отдела вручили портсигар, от Амурского - портфель, от Хабаровского - альбом... Имеются воспоминания бывшего в те годы начальником Владивостокской городской милиции И.З. Сидорова в плане «похождений» Тяжелова во Владивостоке во время инспекций.

И вдруг в 1929 году все разом кончилось. Это явилось сильным ударом по Тяжелову. Исследователь истории дальневосточной милиции А.П. Ходасевич так описывает это событие в его жизни: «Беседуя с Тяжеловым, я пытался уяснить причину его оставления столь высокого поста в краевой милиции, но он как-то осторожно обходил этот вопрос. Называл себя «комендантом Карагинских островов», намекая, что сделано это было по чьей-то злой воле, как высылка. Однако, к категории репрессированных себя не относил». Думается, одной из причин увольнения с должности была изменяющаяся к началу тридцатых годов политика государства по ожесточению репрессивных мер в деятельности административных органов, а, следовательно, и соответствующие кадровые перестановки, так как нужны стали молодые не отягченные в прошлом революционной борьбой работники. Скорее всего, так оно и было.

В 1929 году Тяжелова направляют начальником Карагинских островов на Камчатку, где ему поручили возглавить хозяйство, занимающееся крупным рыболовством, оленеводством и звероловством. Три года он пробыл на островах. Эти годы не пропали для него даром. Николай Сергеевич, общаясь с коряками, выучил корякский язык. Используя накопленный богатый опыт административной работы, сумел вычленить главное направление в развитии хозяйства островов и в специальном центральном издании «Союзпушнина» в 1931 году опубликовал статью «Проблема Карагинских островов». О своей работе на островах Н.С. Тяжелов помнил всю жизнь. Уже в преклонные годы, весной 1967 года, он через журналиста Н.С. Ильенко передал в государственный архив Камчатской области свои фотографии пейзажей островов Карагинского и Верхотурова во все времена года, жителей и их занятия, альбомы фотографий островного хозяйства автономного Корякского округа, относящиеся ко времени его жизни на островах.

В 1932 году Н.С. Тяжелова переводят директором совхоза «Гамов» (по-другому называемому «Пятнистый олень»), подчинявшегося Зверотресту и расположенного в Приморье недалеко от Владивостока. Здесь он избирается членом сельсовета и... выбывает из партии, в которой состоял с 1920 года. Данное событие он объясняет так: «Во время моего пребывания на Севере произошло районирование Камчатки, и мои партийные учетные документы были из Петропавловска-на-Камчатке завезены в Корякский национальный округ, куда я не смог попасть. Приехав в Приморье, я через Владивостокский горком, Приморский обком и Посьетский райком (совхоз находился в этом районе) сделал ряд запросов Корякскому окружкому, но ответа не получил. Благодаря отсутствию учетных документов я формально не был допущен к чистке партии и механически выбыл из нее. В таком же положении очутились и еще ряд товарищей, имевших несчастье работать в это время на Камчатке».

В 1934 году Тяжелов заболел воспалением легких, и это заболевание было настолько серьезным, что ему удалось под предлогом перемены климата перевестись в Читу на должность заместителя директора областной конторы «Союзпушнина». Тогда была попытка образовать самостоятельную Читинскую область. Но с ее ликвидацией закрылась и областная контора. Поздней осенью 1935 года он добился перевода в  управление железной дороги начальником сектора быта. Будучи в этой должности, он публикует в ведомственной газете «Отпор» статью «Аборигены Забайкалья, их быт, занятия, культура». Данная публикация   оказалась замеченной директором Читинского музея Л.Я. Орловым. Состоялась встреча, и 1 февраля 1936 года приказом № 45 по управлению культуры Николай Сергеевич Тяжелов зачисляется на работу в Читинский музей на должность научного работника.

Это было не совсем благоприятное для музея время. Пик его расцвета уже прошел, а имена подвижников А.К. Кузнецова, А.В. Харчевникова, А.Н. Добромыслова и других  звучали теперь только как отзвук прошлого. Экспозиции, созданные их руками были изменены. Научные экспедиции стали редкими. Краеведческие сборники перестали издаваться. Словом, музей из центра культурной жизни города превратился во второстепенное учреждение. Музею нужны были новые научные кадры. В 1935 году сюда пришел И.М. Давидович, ставший впоследствии известным краеведом. Теперь вот Н.С. Тяжелов. На многие годы, а точнее на всю оставшуюся жизнь, он становится его сотрудником, избрав своей узкой специальностью исследование в области истории и этнографии Забайкалья. В том же году его направляют  на три с половиной месяца в Москву на Высшие музейные курсы. Направляя его туда Л.Я. Орлов дал Тяжелову следующую характеристику: «Товарищ Тяжелов в музее новый работник, специализируется в области этнографии и истории каторги. Временно остается в должности ученого секретаря. Знает народы Севера, добросовестный, честный, дисциплинированный, политически грамотный. Проводить лекции не может, мешает косноязычие». К  занятиям Николай Сергеевич отнесся очень ответственно. Возглавлял их заведующий музейно-краеведческим отделом Наркомата Радус-Зенькович. По окончанию курсов полагалось написать контрольную письменную работу. Тяжелов ее темой избрал «Степи Восточного Забайкалья» и выполнил  на «отлично».

Вернувшись в Читу, он с головой окунулся в новую для него работу. В областной газете «Забайкальский рабочий» стали появляться его публикации. Одной из первых была зарисовка «В окрестностях Читы. На реке Никишиха» с фотографией, выполненной автором. (4.11.1936 г.). После возвращения в музей А.Н. Добромыслова в марте 1937 года Тяжелов назначается заместителем директора и ученым секретарем.

А потом начались аресты. Вначале пришли за А.Н. Добромысловым. 14 мая 1938 года арестовали Николая Сергеевича, затем директора музея Л.Я. Орлова. Дела их не объединяли, и следствие велось по каждому отдельно. До сих пор осталось тайной причина ареста Тяжелова и неизвестно в чем его обвиняли. Но в отличие от его товарищей ему повезло: началась первая «малая реабилитация», и 3 апреля 1939 года он оказался на свободе.

В тот же день он пришел в музей и написал новому директору В.Г. Изгачеву заявление: «Будучи освобожден сегодня из-под стражи, прошу восстановить меня в должности зам. директора и ученого секретаря». Уже через два месяца он выезжает в командировку в с. Агинское, где буквально на свалке собирает остатки реликвий закрытого незадолго перед этим Агинского дацана, упаковывает в ящики и на телегах перевозит в музей. Значение этих реликвий было столь велико, что часть из них специально приехавшей комиссии из Ленинградского музея атеизма была отобрана для центрального музея.

В начале 1941 года В.Г. Изгачев перешел на преподавательскую работу в Читинский педагогический институт, а исполняющим обязанности директора был назначен Тяжелов. Только 3 мая он передал музей вновь назначенному новому директору Н.А. Цебенко.

Работая в музее, Николай Сергеевич, как и ранние его предшественники начала века и двадцатых годов, сумел перешагнуть рамки своей узкой специальности и стать краеведом-историком  в широком смысле этого слова. Фонды музея и государственного архива, этнографические и исторические экспедиции, встречи с участниками гражданской войны в Забайкалье, с местными старожилами и со школьниками пополняли багаж его знаний.  Он  объездил места бывшей Нерчинской каторги, в Карымском районе описал последствия гражданской войны, дважды бывал на своей родине в Красночикойском районе, собирая по старообрядческим селам  этнографический материал.

Он охотно публиковался на страницах местной периодической печати - «Забайкальский рабочий», «Комсомолец Забайкалья» и «На боевом посту». Принял самое активное участие в подготовке первого послевоенного краеведческого сборника «Наш край», поместив туда статью «По историческим местам города Читы».  Своими изысканиями по истории города Читы он положил начало краеведческим поискам и сформировал  свою школу подачи этого материала, прилежными учениками которой стали краеведы следующего поколения Н.Е. Дворниченко и  Г.И. Поломошнов. От простого изложения краеведческого материала он старался переходить к  каким-то постановочным вопросам. Например, описывая деятельность П.Ф. Анохина в Чите,  отмечал, что нужно бы установить мемориальную доску на доме, где он жил в Чите и памятный знак на месте его гибели. Тяжелов одним из первых открыто  включился в защиту здания церкви Декабристов. Вот что по этому поводу он писал 15 октября 1959 года в газете «Забайкальский рабочий»:

«Мне недавно стало известно, что Читинский горисполком решением от 24 июля 1959 года передает здание церкви на баланс сельскохозяйственному техникуму и разрешил техникуму надстроить третий этаж. Нельзя примириться с тем, что Чита лишится такого исторического и архитектурного памятника! Полагаю, что решение горисполкома должно быть отменено. Ссылка на то, что декабристы здание церкви не строили, и поэтому оно не является историческим - неправильна». 

За долголетнюю и плодотворную работу Н.С. Тяжелов приказом по Министерству культуры СССР от 27 февраля 1961 года награжден знаком «За отличную работу».

1 декабря того же года в возрасте 70 лет его проводили на заслуженный отдых. В заявлении он просил оставить за ним право быть внештатным консультантом без денежного содержания и определить ему день для дачи таких консультаций посетителям музея. Семьи у него не было, и жил он в сторожке музея.

Скончался Николай Сергеевич Тяжелов 16 октября 1972 года. Похороны его состоялись 18 октября в 3 часа дня из помещения музея. К этому времени он сам стал легендой, поэтому в некрологе была допущена неточность, - тогда он был назван бывшим начальником госполитохраны ДВР.