Мы справимся

 I
   
    - Извините, а порекомендуйте, пожалуйста, мне самую лучшую сковороду, - устав выбирать глазами из имеющегося за прилавком изобилия кухонной утвари, Антон наконец спросил у продавщицы.
    - Лучше, конечно, брать с антипригарным покрытием. А точнее с керамическим покрытием. По крайней мере безвредное, в отличие от тефлона, - как экскурсовод в музее, продавщица повернула только голову в сторону товара и указывала на образцы.
   
    Это было приятно, ее ответ в таком стиле. Ибо Антона всегда раздражало и смущало, когда продавцы отвечали «Как? Ну что за вопрос? Вы что, с луны упали? Вы ЭТО не знаете?..»
    Ну, вот не знаю ЭТО! Я тоже много чего знаю, о чем вы даже слыхом и близко не слыхивали.
   
    - Покажите, пожалуйста, парочку.
    Продавщица любезно подала ему целых три штуки разных производителей и с разными свойствами.
   
    - Послала баба мужика за елкой. Послала так послала… - задумчиво произнес Антон, рассматривая потенциальную новую вещь на своей кухне.
    - Что Вы сказали? – не сразу поняла продавщица.
    - Помните такой мультик? «Падал прошлогодний снег».
    - А… - продавщица рассмеялась, явно догадавшись, что сейчас процитировал Антон.
    - Вот если бы Вы послали своего мужика за сковородой, каков был бы ему наказ, какую брать?
    - Ну, я бы ему вот эту посоветовала, - продолжая смеяться со слов Антона, продавщица показала на свой выбор.
    - Мда, дела… - улыбнулся Антон и начал вертеть и рассматривать со всех сторон чудо-сковороду, которую ему посоветовали.
   
    II
   
    Антон развелся три месяца назад. Не сложилось. Обжегся, и еще болело. Детей не завели – жена (уже бывшая) не хотела, ей нужно было сначала сделать карьеру. Сам же он очень мечтал о своих детях.
    Антону было тридцать пять лет, доктор физико-математических наук, преподаватель в университете, хороший программист. Любил спорт, и даже сразу после развода пошел заниматься боксом к соседу, тренеру по боксу, Васе.
    К своему боксу, конечно, Антон относился чисто как к хобби – в спаррингах не участвовал, берег голову. Просто лично тренировался под руководством Васи – учил боксерскую стойку, передвижения, защиту, и, конечно же, удары. Это были только работа на лапах, мешках и груше.
    Выбору такого неожиданного для доктора наук вида спорта поспособствовал один случай с соседом-боксером Васей.
   
    Васе было двадцать три года. Он был действующий боксер-любитель средневес, по совместительству тренер. Вася учился заочно в техническом колледже. Идея хорошая - получить средне-специальное образование, чтобы кроме тренерской за пазухой была обычная, неспортивная, профессия. Ведь карьера боксера бывает так коротка, и не всегда и не всем удается за время выступлений скопить себе капитал на безбедное существование после большого спорта.
    В колледже, на одном из экзаменов, Васе показалось, что преподаватель его специально душит и откровенно сплавляет, позволяя язвительность, как в оценке знаний, так и самого Василия. Ни за что. Просто так. Вася был уверен, что он знает и отвечает больше, чем на два. Но препод издевался над ним и валил. Вася распсиховался, начал орать и размахивать руками, швыряться зачетками и бумажками с ответами на вопросы. К сожалению, дошло до оскорблений в сторону преподавателя.
    Препод обиделся и подал на Васю в суд. Дело выеденного яйца не стоило, но учитывая не очень благополучное отрочество Василия с приводами в милицию, естественно за драки и хулиганку, ему светил если не срок, то судимость наверняка. И детский тренер с судимостью… Не очень это …
   
    В тот вечер визит соседа Васи к Антону был очень неожиданным – ибо больше, чем здрасьте-здрасьте, они друг другу за всю жизнь до этого никогда ничего не сказали. Антон видел, что растет шустрый мальчик-сосед, жесткий как гвоздь, но в целом порядочный, ну и ладно себе.
   
    - Антон Вячеславович, добрый вечер.
    - Добрый.
    - Я к Вам по делу. Личному. Очень серьезному.
    - Давай. Проходи.
    - Антон Вячеславович, меня садят, - было видно что Васе сложно справляться с волнением, и все, похоже, и правда серьезно.
    - Что натворил?
    - Понимаете. Я нагрубил преподавателю математики в моем колледже и …
    И Василий рассказал свою грустную историю.
   
    - Я был не прав. Я признаю. Я извинялся! Но он уперся, и не хочет забирать заявление из милиции… Может, Вы поговорите? Все-таки… Коллеги. А Вы круче математик по-любому… Вас послушает.
    Антон долго и пристально посмотрел в глаза Васе и потом сказал:
    - Давай адрес колледжа и имя-фамилию учителя.
   
    На следующий день Антон надел лучший костюм, галстук и поехал колледж.
    - Здравствуйте. А где я могу видеть Ивана Сергеевича?
    - Да, это я, что Вы хотели? – поднял слегка удивленный взгляд учитель математики, оторвавшись от проверки каких-то колледжных работ.
    - У меня к Вам есть разговор.
    - Пожалуйста, присаживайтесь.
    - Спасибо, - Антон сел напротив коллеги. - Меня зовут Антон Вячеславович, я преподаватель информатики и математики в университете…
   
    Разговор был долгим. И правда, мутный этот колледжный препод.
    Антон очень старался расположить к себе коллегу, расслабить, и в итоге уговорить, чтобы он отказался от подачи заявы на Васю в суд:
    - … А Вы разве на третьем курсе по Теории Вероятности курсовую не писали?.. Точно! У нас тоже Фильштейн преподавал Термех. Это было нечто… Вы знаете, казалось бы, Университет, но какие разные студенты. Один кажется, во голова, вот гений. А на другого смотришь и поражаешься, как ты умудрился дожить до четвертого курса? Ты же в одиннадцатом классе по физике выше троечки никак. О чем Вы говорите!.. Вы знаете, я Васю давно знаю. Хороший парень. Порядочный. Я вот сейчас Вас слушаю, и просто поражаюсь, ушам не верю. Что его за муха укусила, что он себя так повел… Он раскаивается, кончено. Понимает он все, жаль парня…
   
    Вечером того же дня к Антону снова зашел Василий:
    - Здравствуйте.
    - Привет. Он забрал заявление. Давай, не подводи меня. Я за тебя практически ручался…
    - Правда? – на глазах сурового и жесткого Васи-боксера навернулись слезы, которые он едва сдержал. – Антон Вячеславович, спасибо Вам большое. Я должник перед Вами!
    - Да, ладно. Все нормально. Ты держись только, меня теперь не подводи.
    - Нет, конечно! Все будет хорошо. Спасибо Вам большое! Я Ваш должник! Если что нужно будет…
    - Ладно, ладно! Все. Давай, тренируйся, готовься к Олимпиаде, чемпионату мира, или что там у тебя…
   
    III
   
    Антон внимательно рассматривал, сковородку – выбор продавщицы, все больше склоняясь, что возьмет именно ее, с керамическим покрытием. Ибо, если взять тефлон, то как ни старайся быть аккуратным, чтобы не царапать, все равно это произойдет.
    Он оглянулся по сторонам, не мешает ли кому-либо своим долгим выбиранием товара. Странный магазин. Хозяйственный, но с небольшим ювелирным отделом.
    Магазин был полупустой. Человек пять посетителей, не спеша рассматривающих товар. Еще зашел какой-то серьезный господин в дорогом плаще, который был расстегнут и не скрывал тоже дорогой костюм под ним. Дерзкий взгляд и решительные движения этого господина подсказывали, что он, наверное, какой-то депутат, власть имущий, или крутой бизнесмен.
    Антон снова повернулся снова к продавщице и с улыбкой сказал:
    - Я возьму эту вещь.
   
    За спиной Антона громко хлопнула входная дверь, и послышались быстрые шумно топающие шаги.
    - Всем сесть! На корточки! Руки за голову! Смотреть в пол! На всю ступню сели!
    Антон вздрогнул и обернулся на вошедшего. Человек был весь в черном, на лице черная маска с вырезами для глаз и рта, в руке пистолет. Черт. Да это же ограбление! Как такое может быть? Так же в жизни не бывает! Это может быть только в кино.
    Но это было реально.
    Антон решил, что не нужно долго пялиться на грабителя и дразнить его, а лучше поскорее выполнить приказание. Он сел на корточки лицом к прилавку, опустив глаза в пол, и положив руки на затылок.
    - Деньги! Золото! Быстро! – грабитель подошел к кассе и заорал на продавщицу.
    Он остановился возле Антона и вдруг пнул его ногой:
    – Я сказал на всей ступне сидеть!
    Однако.
    Антон чуть не упал, но удержался и перенес вес тела так, чтобы сидеть на всей ступне. Черт подери – это безумно неудобно! Я так долго не высижу, на ступнях…
   
    - Ты чего? Ты не понимаешь с первого раза? Завалю сейчас, - на этот раз голос налетчика был направлен в противоположную от кассирши и Антона сторону, он явно обращался к кому-то из покупателей магазина.
    - Убери пушку, - суровый голос сказал налетчику в ответ.
    -Ты что? Завалю! На пол! – еще больше повысил голос грабитель.
    - Убери пушку, болван. Ты знаешь в кого ты тычешь волыной?
    Ого! А он крут. Тот, который сейчас вел диалог с бандитом.
    Антон не видел беседующих людей, он сидел на всех ступнях головой к прилавку, опустив глаза.
    - На пол! Завалю! – еще сильнее заорал нападавший, однако в его голосе уже появились нотки неуверенности.
    - Опусти волыну, дебил. Да ты не выйдешь отсюда. Да тебя мои люди в порошок сотрут, четвертуют… - голос крутого был низкий и очень уверенный.
    - Завалю! - это уже было похоже на истерику.
   
    «Как же сильно болят колени. Я не могу так сидеть. Я сейчас упаду», - подумал Антон.
   
    - Назад! Не подходи, шмальну!
    - Ты кретин, тебе не жить, убери свою пукалку.
   
    Боже, точно сейчас свалюсь на пол, и он меня пристрелит. Но я не могу больше так сидеть.
   
    - Стоять! Убью! – ничего другого не мог предложить грабитель. Его крик начал переходить в визг отчаяния.
    - Я тебе сказал. Убери пушку.
   
    Все. Колени ни к черту. Падаю. Сейчас убьет.
   
    Чтобы не упасть, Антон просто встал и повернулся к двум собеседникам.
    Прямо перед ним была спина грабителя, на вытянутой руке он держал пистолет, направленный на крутого депутата-бизнесмена, который стоял в метрах четырех дальше и сурово исподлобья, не моргая, смотрел в лицо бандиту.
    Дядя в дорогом плаще и костюме был, конечно, очень крут. Ствол в лицо, а он не показывал ни тени страха, ни грамма волнения. И что в данный момент было особенно здорово, он не стал переводить взгляд на Антона, поднявшегося на ноги за спиной налетчика.
    Антон взял в две руки свою тефлоновую сковороду, которая терпеливо ждала его на прилавке, и со всего размаха, из-за уха, ударил по затылку человека с пистолетом.
    Ноги налетчика, словно макаронины, сложились, он обмяк и рухнул вниз.
   
    - Ах, же ж ты падла,- только сейчас у депутата появились на лице эмоции. И они не были добрыми по отношению к грабителю.
    Все также не глядя на Антона, крутой дядя взял полотенце со стеллажа магазина, подошел к лежащему без сознания пистолетчику и ногой выбил у него оружие из руки. Игнорируя Антона и дальше, дядя прошел в угол магазина и накинул полотенце на видеокамеру слежения - вот зачем оно ему было нужно.
    Подойдя к своему спасителю Антону, он по-прежнему не удосуживая того взглядом, отобрал сковороду.
   
    Что последовало дальше – вызывало бы мурашки на коже даже у любителей фильмов типа «Пила». От такого количества ударов по голове сковородой человек, если и выживет, то соображать не сможет уже больше никогда.
    Вытерев аккуратно ручку сковороды платком, дядя бросил ее на пол.
    Только сейчас, закончив все манипуляции, крутой в первый раз за все время посмотрел на Антона.
    - Петр Сергеевич, - он протянул ему свою руку. – Для тебя теперь можно просто Петр.
    - Антон, - тот тоже протянул свою руку.
   
    Покупатели все также прятались и изо всех сил старались быть незаметными – они не смотрели на происходящее и продолжали все это время бояться. Они закрывали головы и лица руками, кто-то все еще сидел, как приказал налетчик, кто-то уже лег на пол.
   
    - Пойдем со мной.
   
    Антон послушно пошел за депутатом.
   
    На улице их ждал огромный черный тонированный джип. Петр рукой показал Антону на заднюю дверь, предложил садиться в машину.
   
    - Ну, что, посаны, - сказал водителю крутой дядя, когда они сели в машину, обращаясь к пацанам, хотя здесь был только один громила телохранитель за рулем. – Профукали?
    - Сергеич. Сергеич. Что профукали? - заволновался на упрек водитель.
    - Звони пацанам, чтобы быстро приехали, убрали там все в магазине…
    - Да, Сергеич, - и водила начал лихорадочно набирать номер в телефоне. – А что профукали?
    - Не видел, как сюда чувак в маске на голове заходил?
    - Нет, Сергеич, не было такого. А что там случилось?
    - Это какой писец, а? Это что, назад в девяностые? Распустилась быдло-гопота.
   
    Водитель одном ухом внимательно слушал босса и при этом что-то шептал в телефон, наверное, другим пацанам.
    - Налет! Среди бела дня. Вооруженное ограбление! В Центре Москвы! А? Батон, - продолжал Петр бухтеть на громилу водителя, скорее всего по кличке Батон. – Зашел чувырло в маске на глазах, чуть не положил там всех. Еще чуть-чуть и завалил бы меня. Слышь, Батон? Вот Антон, - Сергеич показал рукой на Антона. – Грохнул сковородой этого быдлюка с пушкой по балде. Крут Антон. Крууут. Молодчик.
   
    Батон уже закончил с вызовом подмоги, и, тронув с места и наморщив лоб, очень внимательно слушал историю от Петра.
   
    - Может, добить его, не уйдет? – осторожно спросил Батон.
    - Не уйдет. Прибраться только там надо.
    - Да, ребята уже подъезжают…
    - А ты профукал.
    - Ну, Сергеич. Ну. Я же…
    - Ладно, ладно. Поехали к нам.
   
    «Вот, блин, - подумал Антон. – Зачем мне к ним? Мне домой хочется. Просто домой».
    - Да? Антон. Не спешишь? Заедем к нам. Потом отвезем тебя домой.
    - Не спешу. Суббота сегодня.
    - Да, уж, вот тебе и суббота…
   
    Антону не хотелось ехать с крутым мафиози в его мафиозное логово. Ему хотелось домой. Хотелось, чтобы ничего этого не было. Чтобы не пришла за ним завтра полиция - ведь на камеру успело попасть, как он огрел по голове сковородой налетчика, и получалось, что это он, Антон, убийца. Это если бедняга налетчик не выживет, что очень может быть.
   
    - Тебя домой потом отвезут, просто заедем ко мне, выпьем немного виски. Такое приключение сегодня… - Петр как будто прочитал мысли Антона. – Все нормально будет, не волнуйся ни о чем.
    Они подъехали к шикарному кафе в центре.
    Внутри было немноголюдно. Официанты сразу засуетились и залюбезничали, когда Петр зашел с Антоном. Их провели в отдельную роскошную кабинку.
    - Перекусим, - сказал Петр.
   
    Тут же появилась красивая официантка.
    - Петр Сергеевич, я Вас слушаю.
    - Маша, давай нам салатиков мясных и овощных. По супчику. Что из основного блюда? Что ты Антон будешь?
   
    Антон смущался. Есть после такого шока не хотелось.
    - Я даже не знаю…
    - Ну, давай нам наше фирменное и виски принеси, - сделал выбор за него Петр, и красивая Маша исчезла.
   
    Петр включил огромный на все стену шикарной кабинки телевизор. Там показывали теннис, Шарапова с криками гоняла по корту свою очередную жертву.
   
    Маша-официантка быстро вернулась с салатами и виски.
    Петр налил:
    - Антон, давай за знакомство. Возможно, не самый лучший повод, и, наверное, лучше это было бы по другому хорошему делу. Но, хорошо то, что хорошо заканчивается…
   
    Они чокнулись, выпили и приступили к салатам.
    - Ты чем по жизни занимаешься?
    - Я преподаватель математики в университете.
    - Да ты что? – сильно удивился Петр, проглатывая кусок очень вкусной бастурмы какого-то диковинного зверя.
    - Математика и информатика.
    - И ученые степени есть?
    - Доктор наук.
    - Обалдеть! Ну, неет! Нашу страну не победишь, когда у нас такие доктора наук имеются. Которые на раз дурь выбивают из голов всяких тупоголовых…
   
    Антон поведал о себе, своей скромной жизни и работе.
    Петр же оказался крупным оптовиком всего подряд, у которого к тому же своя сеть мелких магазинов и ресторанов.
   
    Антон все время чувствовал себя напряженно и обрадовался, когда обед закончился.
    - Ну, ладно, Антон. Молодец ты, мужик. Сейчас Батону скажу, он домой тебя отвезет. Какой твой номер телефона?
   
    Антон сказал свой и записал номер телефона Петра. Красивая официантка шустро прибирала после них. Антона немного развезло от виски, и он ловил себя на мысли, что слишком долго задерживает взгляд на ней.
   
    - Ну, давай, Антон. Будут вопросы – звони. Без проблем звони. Добро?
    - Добро. Спасибо за обед.
    - Да это я тебе благодарен сегодня. Ну, давай.
   
    Они обменялись рукопожатиями, и Антон вышел.
    - До свидания, - сказала официантка Маша.
    - До свидания, - ответил ей Антон, снова задержав на ней взгляд дольше, чем нужно, почувствовав, как кровь прилила к его лицу.
    Батон спросил адрес у Антона и молча повез его домой.
    Доехали быстро. Обученный Батон не произнес за всю дорогу ни слова.
    - Спасибо. До свидания.
    - До свидания.
   
    Антон растерянно стоял в прихожей своего дома. Ну, вот. Выходные пропали. С обеда пьян. А нужно бы заняться халтурой – делать сайт для фирмы. Но сейчас уже не до работы. И шок, и алкоголь.
   
    Антон лег на кровать, думал поспать, но не получалось. Любой шум за дверью ему казался, что это за ним пришла полиция. И сковороды дома по-прежнему нет. Вообще ничего не хочется делать.

 IV
   
    Всю неделю Антон приходил в себя. Был как зомби. Делал все на автомате, без привычной радости и огонька – преподавал, репетиторствовал, программировал яву и пи-эйч-пи.
    Коллеги спрашивали, что случилось. Но Антон не признавался, лишнее это.
   
    Ближе к пятнице он уже стал больше похож на привычного Антона Вячеславовича, даже не только пару раз улыбнулся на шутки коллег, но и попробовал пошутить сам.
    В семнадцать ноль-ноль он засобирался с работы поехать в гипермаркет и купить там эту чертову сковороду.
    Сковорода и правда была как чертова. Только он поведал коллегам, что поедет за ней, как последовал звонок на телефон. Это был Петр.
    - Антон, как дела?
    - Добрый день. Нормально. Тружусь.
    - Давай сегодня посидим у меня. Уважь, не отказывайся, в кругу хороших людей, познакомлю…
   
    Это была не очень хорошая затея – в субботу у Антона репетиторство с утра. Сына богатого человека, готовить его по физике и математике к ЕГЭ и дальнейшему поступлению в престижные вузы. А с Петром придется пить. И как потом с бодуна утром ехать репетиторствовать? А там человек хорошо платит. Не прилично туда помятым приезжать. Да и вообще. Антон привык дела делать качественно.
    Неприятные воспоминания нахлынули снова, настроение Антона резко упало.
    Но отказать он не смог:
    - Хорошо…
    - Давай, я заеду за тобой в семь. Годится в семь?
    - Да, годится, хорошо.
   
    Вот тебе раз. Как же не хочется. Пусть бы он передумал! Или пусть бы у него появились какие-нибудь срочные дела с пацанами и хорошими людьми, и стало бы не до Антона.
   
    Антон бесконечно вздыхал и по дороге домой, и уже дома, начав собираться бухать с бандитами.
   
    В начале восьмого последняя надежда, что все-таки пьянка не состоится, рухнула – зазвонил телефон и высветился номер Петра.
    - У тебя какой номер квартиры? А код в подъезде?
   
    Да, Петр все-таки очень безапелляционный. Все должно быть так, как он хочет. А мнения и желания окружающих не важны. Его решение всегда, и точка. Это напрягало. Сложно с такими людьми.
   
    Петр зашел в квартиру, широко улыбаясь, и протянул руку. Крепкая рука.
    - Ну что, дружище? Это твои хоромы? – естественно без приглашения и не разуваясь, Петр прошел в комнату, заглянул на кухню, рассматривая обстановку. В руке у него была бутылка Hennessey.
    - Да, скромно живу.
    - Один?
    - Один.
    - Развелся?
    - Да.
    - Я думаю, она была неправа… Давай по пятьдесят грамм.
   
    Антон сходил за бокалами, подавляя в себе очередной вздох.
   
    - Ну, давай. Быть добру, - произнес короткий тост Петр, и они, чокнувшись, выпили.
    Хороший коньяк. Тепло растеклось по телу Антона, расслабило, стало не так тоскливо. Ну, ладно, чему быть, тому не миновать. Придется пережить этот момент. Главное не перепить. Опять же в холодильнике есть лимоны и клюквенный морс – и это прекрасно! Должно помочь потом утреннему процессу реанимации.
   
    V
   
    Было уже полдвенадцатого. Сидели долго. Ну, вот и спрашивается, зачем сюда Антона позвали? Все разговоры – терки – были о бизнесе, чуть-чуть о футболе, и потом снова о бизнесе с тонким налетом криминала. Где кидалово, где кого можно щемануть, где и сколько нужно дать на лапу. Чувствовалось, что «хорошие» люди, которые здесь собрались, хорошими были достаточно много времени, лет десять. Но до этого… В девяностых… Они были очень плохими парнями…
    Похоже, они знали о подвиге Антона, относились к нему спокойно, с минимально необходимым в данной ситуации уважением, «фильтровали базар».
   
    Антон пытался быть естественным, с разговорами не лез. Тем более, ни о бизнесе, ни даже о футболе, он ничего путного сказать не мог.
   
    Антон понимал, что медленно, но верно хмелеет все сильнее. От этого было еще грустнее – репетиторство…
    Их компанию в этот день снова обслуживала официантка Маша, понравившаяся Антону еще в его первый визит сюда. И тогда, и сейчас Антон очень старался, чтобы не выдавать себя, что Маша ему очень нравится. Но он не был уверен, что это у него хорошо получается. Потому что он начал ловить на себе подозрительные с улыбкой взгляды Петра, когда появлялась Маша, чтобы обслуживать их стол.
   
    Наконец, время дошло до чая. Вроде бы и не так страшно – еще и не полночь, и не напился в дрова.
   
    - Я вижу, тебе Машка нравится, - Петр наклонился к Антону и с пьяной улыбкой прошептал ему. – Забирай себе!
    - Петр. Что значит забирай? Как я могу ее просто забрать себе? – растерялся и не понял Антон.
    - Забирай-забирай. Я вижу, и она на тебя так поглядывает… Она нормальная баба. И всем хорошо. А то ей мотаться на работу каждый день с Зеленограда, по электричкам шариться.
    - Я не понимаю.
    - Я серьезно говорю, - продолжал все более настойчиво шептать Петр, явно ему эта идея нравилась. – Я скажу, она куда хочешь поедет, не ослушается.
    - Нет, Петр, зачем так… Она же … не вещь. Личность, - Антон начал сомневаться, что он что-то понимает в этом разговоре.
    - Ты знаешь, что эта личность мне пол-лимона зелени должна? Она мне по жизнь должна.
   
    Пол-лимона зелени. Пятьсот тысяч долларов, с трудом соображая, переводил на нормальный язык Антон, и еще больше ничего не понимал.
    - Петр. Как она может быть должна полмиллиона долларов?
    - Вот так! Это правда!
    - Нет, это невозможно…
   
    Антон и Петр шептались, их никто не слышал. Маша разносила всей компании заказы кофе-чая.
    Петр замолчал и с той же пьяной ухмылкой посмотрел на Антона, ожидая от него радостной реакции. Но Антон впал в ступор от услышанного и молча морщил лоб.
   
    Что-то резко обожгло плечо и шею Антона. На мгновение Антон подумал, что его ударили чем-то острым – обстановка и состояние Антона предполагали такие мысли. Что это? Нож? Шило? Почему? Что-то успел сказать, что не понравилось гостям Антона?
    Однако это оказалось Маша, как будто почувствовав, что ей перемывают косточки, неудачно повернулась и вылила на Антона зеленый чай, который она ему же и несла.
   
    Антон подавил в себе эмоции и спокойно постарался замять инцидент:
    - Ничего страшно! Я вытру.
    Ему не хотелось скандала.
    Но это благодушие Антона не помогло. Петр со всей силы ударил ладошкой по столу так, что даже хорошие люди встрепенулись, и матом начал ругать Машу:
    - Ты! Безрукая ворона!..
    - Петр! Все нормально. Нет, проблем, это я сам дернулся, - Антон изо всех сил попытался успокоить Петра, заверяя его, что ничего страшного не произошло, что Антон сам во всем виноват.
    - Извините, ради Бога! – с дрожащим голосом засуетилась с салфетками вокруг Антона Маша.
    - Конечно, ничего страшного, - поддержал ее Антон.
    Однако, против Антона с Машей, выступившей сейчас одной командой, был Петр. Он был в ярости. Он считал, что случилось нечто ужасное и страшное, и что нужно всех виноватых наказать.
   
    - Так! Ты сейчас едешь к нему и живешь там месяц! Все убираешь и делаешь все у него по хозяйству! И все, что он захочет! Поняла? Все! Я так сказал.
   
    Маша с Антоном притихли. Хорошие люди с любопытством и одобрением решения коллеги смотрели на сложившуюся ситуацию. Антон хотел было возразить, однако что-то мудрое подсказало ему, что в данный момент не стоит этого делать.
   
    - Сейчас домой тебя отвезем, все нормально будет, - начал успокаиваться Петр. – Давай, дуй, на сегодня свободна, - это уже снова резким тоном он добавил Маше, и она исчезла.
   
    Пожалуй, и правда, пора. Антон начал собираться, поднялся и сказал всем:
    - Спасибо. До свидания.
    - До свидания, - ответили ему хорошие люди.
   
    Петр вышел провожать Антона. Он уже успокоился окончательно, и снова был как обычно дружелюбен с Антоном.
    - Вот дуреха. Пусть теперь за это поживет у тебя.
    - Петр, правда, не стоит так, чего там…
    - Пусть, пусть поживет. И ты там смотри с ней… Она нормальная баба. Вы так смотрите друг на друга.
    - Да, но …
    - Все, все!
   
    Антон решил, что не имеет смысла больше спорить, да и устал он. От виски, от напряжения.
   
    Появилась Маша. Она виновато краснела на Петра, казалась еще красивее в плаще с сумочкой.
    Пожалуй, то, что Маша сейчас должна была уехать с Антоном, забавляло и радовало Петра больше, чем у него оставалось злости на нее. И он только что сказал ей перед их уходом напутственно строго:
    - Ты смотри мне…
    - Счастливо, - Антон протянул руку Петру. – Спасибо за ужин.
    - Не стоит благодарности, - Петр крепко пожал ладонь Антона и показал ему на дорогу большой палец одобрения.
   
    В джипе ехали молча. Антон, чувствуя себя прилично захмелевшим, стеснялся Маши, и не мог с ней разговаривать при Батоне. Маша тоже скромно молчала. Батону скорее было не положено.
   
    Антон с Машей стояли одни у его подъезда, Батон уехал.
    - Давай я тебе сейчас такси вызову, - наконец произнес Антон и достал свой телефон. – Тебе в Зеленоград?
    - Не надо такси! Это безумно дорого до Зеленограда.
    - Тогда как? – затупил спьяну Антон. - В электричке не отпущу тебя одну так поздно. У меня машина есть, но я явно сегодня больше 0.16 промиле..
   
    На фразе «не отпущу» Маша вздрогнула и покраснела. Она тихо сказала:
    - Меня Петр прибьет, если узнает, что я уехала домой.
    - А? Да… Конечно… - окончательно сдался Антон. - Пойдем тогда. Меня Антон зовут.
    - Я знаю. Меня Маша.
    И они зашли в подъезд.
   
    Маша сначала неловко топталась в прихожей, потом, после приглашения в комнату, стала топтаться там.
    Антон был пьян. Однако это проявлялось разве что в том, что движения у него были замедлены, и он слегка напрягался, чтобы соображать.
   
    Он достал из комода чистое постельное белье и передал его в руки Маше:
    - Вот. Располагайся. Удобства и душ вот здесь и вот здесь. Я буду на кухне. Вот здесь холодильник, здесь чай и кофе. Бери, что нужно. Смотри телевизор, пользуйся, чем хочешь.
   
    И все. Антон просто ушел на кухню, где у него был смешной диванчик. Он уселся с умным хоть и пьяным видом за комп чем-то заниматься. В отличие от себя в кафе, Антон не оказывал теперь никаких знаков внимания, был деловой и немногословный.
   
    Маша легла в большой комнате одна, не зная, чего ожидать дальше. И незаметно уснула…

VI
   
    Маша вскочила в семь утра, понимая, что на кухне тоже проснулись и, очень похоже, уже готовили завтрак. Маша пошла на звук и запах.
    Антон в фартуке выглядел мило, абсолютно трезво и свежо. Он хозяйничал за плитой, готовил суровую холостяцкую яичницу с колбасой на какой-то непонятно посудине, которая раньше была то ли сковородой, то ли кастрюлькой. Кофемашина пускала струйку ароматного напитка. Смешной диванчик был убран, на кухне пахло апельсинами. Возможно, он даже ночью успел пару-тройку съесть.
   
    - Доброе утро. Как спалось? Ты можешь спать еще. Это мне нужно на работу бежать.
    - Доброе утро. Спалось хорошо, спасибо. Давай я тебе помогу.
    - Ну, здесь не так сложно…
    Но Маша уже достала из холодильника помидоры и сыр:
    - Давай ты будешь делать кофе, а я завтрак.
    - Ну, ладно, - и Антон уступил фартук и столовые приборы.
   
    Они молча и скромно сидели друг напротив друга за кухонным столом, ели яичницу с колбасой и сыром. Рядышком на блюдцах были красиво порезаны помидоры, с фигурными каплями майонеза на них. Ароматный кофе с успехом сражался за свою долю вкусных запахов.
    - Все. Я пойду на работу, - сказал Антон и поднялся из-за стола. – Спасибо.
    - На здоровье. Во сколько тебя ждать?..
   
    Антон задумался над вопросом. А ведь действительно. Меня ждать… Это же на месяц. Чтобы не подставлять Машу перед Петром. То есть… она здесь будет жить целый месяц…
    - Где-то в полтретьего приду.
   
    Тинейджеру было тяжело дополнительно заниматься физикой и математикой. Не то, чтобы он был глуп. Даже нельзя было сказать, что он ленив – он сам прекрасно понимал, что репетиторство больше всех на свете нужно именно ему самому. Его проблема была в том, что его мозг не привык так долго напрягаться. Десять – пятнадцать минут, и парень уставал, не мог сконцентрироваться, не мог думать.
   
    Антон решил не переутомлять и не терзать ученика сразу слишком сильно. Делал перерывы через пятнадцать минут, как только видел, что мозг мученика начинал выключаться, отправлял его на балкон подышать свежим воздухом или просто развеяться и отдохнуть. Ничего. Главное – есть желание у тинейджера. Нагрузку будем добавлять постепенно.
   
    Из-за перерывов, занятия заняли на час дольше, чем предполагалось изначально, поэтому план купить всю ту же несчастную сковородку срывался. Да, сковородка нужна. И в общем-то есть время – выходной день. Но почему-то Антон считал, что сейчас очень важно, чтобы он пришел именно в полтретьего, как и обещал. Сказал, значил так и сделал.
    Да, Маша ему никто, она ему просто нравится. И абсолютно невероятные обстоятельства привели к тому, что она у него дома, и она уйдет через месяц, а скорее всего раньше… Но Антон не смог побороть в себе непонятное чувство долга, что ему нужно непременно прийти вовремя.
    Поразмышляв об этом и посомневавшись, Антон поехал домой, оставляя позади магазины, где могли бы продавать кухонную посуду.
   
    Антон был голодный – и из-за «после вчерашнего», и от того, что завтрак был шесть с половиной часов назад.
    Он зашел в свой подъезд, начал подниматься на свой второй этаж, и у него потекли слюнки от приятных запахов. Поднимаясь выше, запах вкуснейшей солянки и жареной картошки усиливался и все больше издевался на чувством голода Антона.
    На своем этаже он повернул к себе на площадку, но запах не пропал, а наоборот усилился. Он подошел к двери квартиры. Сомнения развеялись окончательно.
   
    - Привет! Ух, ты. По тебе можно сверять часы – ровно полтретьего. Проходи обедать.
    - Привет, - в изумлении Антон замер на пороге. Разулся, но, не снимая плащ, прошел на кухню.
   
    Да. Солянка. Да. Жареная картошка с котлетами. Безумно вкусно. Но самое удивительное было не это. Конечно, Антон не считал себя неряхой или лентяем. Начав холостяцкую жизнь, он регулярно убирался в квартире, мыл посуду, стирал, поддерживал домашнее хозяйство в приличном состоянии. Но то, в каком виде встретила его квартира, было поразительно и приятно резало глаз.
    Антон прошел в комнату. Там тоже гениальная чистота и блеск. Заглянул в туалет и ванную. С ума сойти. Стиральная машинка трудилась над занавесками.
    - Что-нибудь не так?.. – слегка волнуясь, спросила Маша.
    Антон продолжал удивляться и не мог ничего ответить.
    Он снял плащ и вернулся на кухню. Подошел к плите и взял в руку сковороду с картошкой. Не может быть! Сковорода с керамическим покрытием. Та самая что ли? Это нечто сверхъестественное – ведь все, что происходило в последний месяц, только из-за этой, казалось, волшебной посудины.
    - Антон. Я что-то неправильно сделала?
    - Да, нет. Что ты… Просто… Спасибо! Мне всегда казалось… Теперь я понимаю, что такое по-настоящему чисто и убрано. Спасибо тебе! Сколько стоила сковорода? – Антон полез в кошелек, но Маша остановила его, умоляя:
    - Антон, не надо! Это мелочи. Не стоит, пожалуйста… Давай обедать лучше. Пожалуйста!
    - Давай. Я очень хочу есть, - смирился Антон, чувствуя, что может сейчас обидеть Машу.
    - Ну, вот и хорошо.
   
    За обедом Антон уже не был такой молчаливый. Рассказывал о себе, кто он, чем занимается, удивлялся, что Маша ездит на работу с Зеленограда. Было видно, что он хотел что-то еще спросить, но не решался…
   
    Маша решила не мозолить ему долго глаза своим присутствием в субботу и уехала прогуляться с подругой. На работу ей только на следующий день.
    Когда она вернулась, было всего-то десять вечера, но Антон уже спал на диванчике на кухне.
    И Маша пошла спать в комнату. Одна.
   
    VII
   
    Прошла неделя с того дня, как Маша поселилась у Антона.
    Возвращаясь мысленно к моменту их первой встречи, когда Петр неожиданно привел его на обед, Маша честно признавалась в себе, что Антон сразу заинтересовал ее.
   
    Антон отличался от друзей и знакомых Петра – взгляд у него был умный и уверенный, но не наглый и без понтов. Практически безошибочно можно было сказать, что Антон преподаватель какого-то учебного заведения – слишком типично для учителя все делал Антон – и жесты, и тон голоса, и построение предложений, и слова, и поведение.
    То что, что Антон умудрился спасти жизнь Петру – как сплетничали охранники – то ли убив, то ли сильно избив в магазине грабителя с пистолетом, в котором случайно вместе оказались Антон и Петр, казалось невероятным и еще сильнее вызывало интерес к Антону.
    С первого момента Антон слишком откровенно начал показывать свою симпатию к Маше - не мог отвести глаза, рассматривал и заметно смущался.
    Заинтересованность была тоже другая, отличная от той, какую проявляли к Маше друзья и знакомые Петра. Это была заинтересованность порядочного мужчины к порядочной женщине. Это льстило, и это было очень приятно Маше. Это впечатляло и до боли волновало, возвращая Машу в ее прошлую жизнь. Когда она была ведущим бухгалтером, а также менеджером по крупнооптовым продажам…
   
    Второе появление Антона в кафе было еще более неожиданным для Маши – слишком большой контраст между теми людьми, которые собирались у Петра, и Антоном. Бандиты и интеллигент.
    Антон довольно быстро пьянел, но по-прежнему держался достойно – разве что помедленнее речь, иногда неловкие и неточные движения. Взгляд грустный, но все равно умный и строгий. И еще более влюбленный в Машу, еще сложнее ему было скрывать свое неровное дыхание к ней.
    Маша понимала и ругала себя, что тоже заметно краснеет и волнуется при Антоне. И потом этот чертов чай, так некстати опрокинутый на Антона.
    После этого глупого инцидента Антон еще больше вырос в ее глазах. Можно предположить, насколько это сильно – кипятком на спину, а он не обратил внимания и вообще не отреагировал никак. Даже заступился за нее, хотя понятно, что спорить с Петром дело сложное и нервное.
   
    Ну, а Петр, конечно же, сразу психанул. Как обычно…
    «Как это все пережить, когда уже он успокоится и отпустит меня?» - с горестью думала Маша.
   
    Всю неделю Антон и Маша жили как дружная семья. Но не как муж с женой. Скорее, как брат и сестра, сумевшие сквозь годы пронести и сохранить очень теплые отношения и взаимопонимание.
    Он много работал, преподавал, программировал, репетиторствовал. Зачем-то занимался боксом. Не барствовал – какие уж там богатства у преподавателей у нас в стране – но и не был жадным, не мелочился. Что было очень приятно - доверял полностью, денег на житейские расходы и продукты не считал, не делил, кто сколько съел колбасы и масла.
    Маше все сильнее хотелось глянуть на его бывшую жену, что это за звезда была такая, что упустила такого мужа?
   
    Маша боялась и одновременно радовалась своему чувству к Антону, которое постепенно перерастало из просто симпатии в нечто большое.
    Сама она тоже старалась, как могла, участвовать в общем ведении хозяйства, -приносила из ресторана перепавшие на ее долю деликатесы, и конечно же, радовала Антона уборкой и стиркой.
   
    За всю неделю Антон ни разу не пришел к ней ни ночью, ни днем. Ни одной попытки. Хотя она чувствовала, что очень нравится ему. Маша не совсем понимала это. Наверное, это такое гипертрофированное чувство порядочности или принципа? Потому что Маша жила сейчас с ним не по их обоюдной воле, а потому что так приказал Петр.
   
    VIII
   
    В субботу с самого утра Антон был необычно взбудоражен – вдруг оказалось, что к нему в четыре часа должны прийти в гости его однокашники-сокурсники, с которыми он когда-то учился вместе на Мехмате МГУ. Антона было не узнать – он много болтал, шутил, суетился.
   
    Маша была в шоке, расстроена, ворчала на него, что он ее не предупредил заранее – можно не успеть с готовкой, тесто не успеет подняться и вообще. Однако Антон не унывал, охотно с улыбкой бегал в магазин и на рынок за продуктами. Он весело отшучивался, что все хорошо, его однокурсники с не меньшим аппетитом съедят и полуфабрикаты с сырым тестом, если что. Но Маша была против того, чтобы гости ели полусырое, торопилась и чуть нервно командовала Антоном, как шеф-повар передачи «Адская кухня».
   
    Ну вот, вроде и все готово. И еще челый час до прихода гостей. Успели. Получилось вроде бы ничего. Если не в финал, то в полуфинал «Адской кухни» она точно вышла бы.
   
    - Ну, что все готово. Я пойду, - чуть грустно и скромно спросила Маша.
    - Куда? – не понял Антон и сразу стал серьезным. – Зачем?
    - Ну… Это же твои гости… К тебе придут…
    - Нет. Ты что? Не уходи, - уверенно сказал Антон.
   
    Маша задумалась. Интересно, он уже рассказал про нее своим друзьям? Что он рассказал? Кто я?..
   
    - Маша! Я приглашаю тебя сегодня на свидание. Ко мне придут друзья. Приходи, пожалуйста, ко мне на вечеринку… - неожиданно торжественно объявил Антон и протянул Маше непонятно откуда взявшуюся розу.
    Маша обомлела:
    - Откуда роза?
    - Оттуда. Приходи. Я приглашаю тебя на свидание.
    - Вот это да, - Маша не могла отойти от удивления розе.
    - Придешь?..
    - Теперь приду, - ответила Маша, они и рассмеялись.
    - Мне тогда нужно быстро привести себя в порядок. Десять минут…
    - Конечно! Я понял, тебе десять минут собираться, а мне помешивать картошку каждые полчаса. Угу.
    И они снова рассмеялись.
    - Именно.
   
    Весь вечер Маша бесконечно удивлялась, поражалась и смеялась. Она представляла, что выглядит как дура от того, что не может остановить свой смех. От смеха у нее уже болел живот, и сводило мышцы лица.
    С первой минуты прихода гостей ей казалось, что это были какие-то переодетые «Уральские пельмени». Они не просто шутили, они разговаривали так - искрометным экспромтным юмором. Все было прикольно и приятно, правильная грамотная речь, веселая непринужденная интонация, и юмор, юмор, юмор. Простой и не пошлый.
   
    Пришли три пары – три старинных друга Антона с женами. Женам было проще, чем Маше, они жили с этими пельменями уже давно, и не в первый раз собрались вместе, поэтому они хоть и понимали весь этот балаган и шутки, но были уже к ним более устойчивы. Маша же все время смеялась и стеснялась этого.
    - А что у нас еще на горячее? – захмелевший Антон спросил Машу, когда уже вечеринка была давно в разгаре, и вискарь с вином уже были на самом донышке.
    - От ты даешь, Антоха, - передразнил Антона Санек. – Ты прям как маленький Нострадамус, который пришел к маме и спросил : «Мама что у нас на обед?» «А то ты, маленькая сволочь, не знаешь…» - ответила ему мама.
    - Так, если пьянку нельзя предотвратить, то ее нужно возглавить! – громко произнес Павел.
    - Тише, ну что ты так орешь? – шикнула его жена Инна.
    - Давай в стихах тост.
    - Итак, тост, - послушав жену и резко перейдя на шепот, сказал Паша. – В стихах. Когда печаль тебя съедает, потрогай пузико ежа, он будет хрюкать и смеяться, и ты поймешь, что счастье есть.
    - Прекрасно. Это прекрасный тост, - согласились гости с серьезными лицами, и все, кроме ухохатывающейся Маши, понемножку выпили из своих фужеров и бокалов.
    - А ты, Пашок, подкаблучник. Как тебя Инна приструнила, - заметил Виталик.
    - Я не подкаблучник, - спокойно возразил Пашок. - Я предпочитаю считать себя мужчиной, способным на разумные и обоснованные компромиссы ради секса и борща.
    - Ах, вот оно как? Борща и секса? А как же остальное?
    - Ну, что остальное? Остальные тоже. Как говорится, самец ласки перед тем, как овладеть своей любимой лаской, овладевает еще несколькими ласками. Это – предварительные ласки. Так что и все остальные.
    - Вот болван. Какие еще предварительные ласки? – не зло, с улыбкой и дружелюбным укором возмутилась Инна.
    - Все сейчас подерутся, - сказал про Инну с Пашей Антон. - Пьяной дракой закончилась начавшаяся пьяной дракой драка.
    Маша не могла ни есть, ни пить.
    - Ничего, это с непривычки. Они психи, - шепнула Маше Наташа.
    Но ее услышал муж и сказал:
    - Мы психи? А вы кто? Психиатры что ли?
    Наташа сверкнула глазами на мужа.
    - Все, со мной перестал разговаривать мой психиатр. А ведь я его почти убедил, что у помидоров есть своя цивилизация, - объявил тот.
   
    - Ой, Антон-Маша, ну мы у вас тут и насвинячили в квартире, как студенты.
    - Ничего, - ответил Антон. - Судьба подбрасывает в наш дом гостей именно для того, чтоб мы сделали уборку. Хотя, да... Когда мистер Пропер увидит завтра на утро состояние дел в комнате, его бахнет инсульт.
   
    - Все. Я пьяна, - объявила Наташа.
    - Пьяная Наташа уже почти успокоилась и перестала распевать песни в салоне самолета, но тут к ней подошла стюардесса по имени Жанна, - парировали ей.
    - Антон, друг, плесни еще вискарика.
    - Диснеевские мультики учат нас, что у каждого положительного героя есть друг-дебил. Если, конечно, герой сам дебилом не является.
   
    - Что у тебя с работой, как карьера?
    - Угу, карьера. Бригаде, работавшей на дне карьера, сообщили, что привезли аванс. Так быстро по карьерной лестнице не поднимался никто…
    Гости ушли за полночь. Все прошло очень и очень здорово. Маша пришлось даже немного поотдыхать от смеха, прежде чем присоединится к Антону, чтобы убирать стол, мыть посуду, прибирать с пола, и все, что насвинячили сами с гостями.
    Маша постелила в комнате на кровати новую постель.
    Антон поплелся к своему диванчику на кухне.
    Маша пришла за ним, взяла его за руку и решительно повела за собой в комнату, безапелляционно и твердо объявив:
    - Нет! Сегодня мы будем спать здесь!
   
    IX
   
    Что может быть лучше простого утреннего кофе? Лучше этого может быть только утренний кофе в постель!
    Антон и Маша сидели под одеялом, пили кофе, приготовленный Антоном, и с улыбками наблюдали, как Малышева рассказывала и показывала на муляжах какие-то очередные процессы, происходящие в организме человека.
    - Мне кажется, что Малышева уже окончательно исчерпала себя и потихоньку выживает из ума, - прокомментировала происходящее на экране Маша и рассмеялась.
    - Мне кажется, что даже не потихоньку, а ускоренными темпами, - согласился Антон.
    - Ты заморозил квартиру проветриванием.
    - Угу, зато свежо…
    - Зато холодрыга.
    Быстро устав от Малышевой, они начали щелкать каналам, тщетно надеясь найти что-нибудь стоящее в воскресное утро.
   
    - Маша…
    - Да, дорогой!
    - Почему Петр сказал, что ты ему должна полмиллиона долларов?..
    Улыбку с Машиного лица словно рукой сняло. Оно стало очень серьезным и даже отсутствующим.
    Маша отставила в сторону свой кофе и задумалась, не глядя на Антона.
    Этот вопрос, конечно, не застал ее врасплох. Она знала, что Петр наверняка растрепал уже Антону про их обоюдные проблемы. И поэтому рано или поздно, но ей предстояло бы рассказать все Антону. Маша глубоко вздохнула.
   
    - Это было два года назад. Я работала у Петра в фирме менеджером по крупному опту. Люди приезжали за товаром. Я им рассчитывала цену, согласно договоренностям с ними, кому-то больше скидка, кому-то меньше. Они платили, загружали фуру, уезжали. Платили налом. Типичная крупнооптовая фирма, ничего особенного как все…
   
    - Выручки в день абсолютно различные – от пятидесяти тысяч долларов, до двухсот пятидесяти в евро. Все наличкой. Я считала, проверяла подлинность купюр, и вечером, в конце рабочего дня, относила боссам. Фирма там на огороженной территории, с большим забором. Огромный склад, здание коммерческого отдела, где сидела в том числе и я, в одном месте. А в метрах ста от нас здание боссов и главных финансистов. Там же и Петр сидел. Охраны куча. Вся территория просматривалась системами видеонаблюдения, муха не пролетит, не то, что чужой человек…
   
    - То, что я относила по вечерам каждый день весь нал в другое здание, конечно, знали и понимали все. Также можно было догадаться и сколько я ношу. По количеству приезжавших за товаром машин за день. Можно было просчитать или узнать, сколько машин планируется на завтра, послезавтра…
   
    - В тот день было какое-то безумие. К нам накануне товара завезли хорошего и много, по хорошей цене. И машин получать этот товар было просто немерено – от Газелей и Бычков, до фур. Выручка за день составила пятьсот сорок тысяч долларов! И это было понятно всем и каждому, что сумма в тот день просто огромная! Хотя идти-то мне вечером каких-то сто-сто пятьдесят метров в офис боссов, но это по темноте – там дорожка без фонарей, кусты вокруг. Идти одной, с огроменными деньжищами…
   
    - Я была на полпути, когда передо мной просто из ниоткуда выросли две темные фигуры. Это были охранники – Коля и Витя. Я их сразу узнала. С Витей я дружила. Ну, дружила …В смысле… Ну… В общем, я даже обрадовалась, подумала, что они пришли меня встречать. Коля был впереди, Витька чуть за его спиной…
   
    - И тут Коля хватает меня за пальто, рвет его на себя, аж пуговицы полетели, и грозно говорит – «Деньги давай сюда! Только быстро и тихо!». И вырывает у меня мой большой пакет. Я со всей силы как заору, в пакет вцепилась. Он бьет меня сильно в живот, чтобы я не кричала, срывает пальто, я падаю, потом еще и еще бьет, уже упавшую…
   
    - Мой крик услышали в главном здании. Оттуда высыпала охрана, Витька с Колькой начали в них стрелять и убегать. Охранники и телохранители Петра стрелять в ответ…
   
    - Кольку убили. А Витька с пакетом убежал. Ко мне подлетает Петр и давай на меня реветь: «Ах ты, такая сякая, это ты со своим хахалем меня на деньги кинуть решила? Это ты так с ним все хитро подстроила?» Я поднялась, вся в слезах, говорю ему: «Я не виновата ни в чем, я не с ними, я же даже закричала, это они меня сами ограбили..» А Петр не стал слушать, он просто там меня побил, пообещал, что найдет моего Витька, и потом нас вместе порешит. И убежал с Батоном и другой охраной за Витькой гоняться…
   
    Маша не могла сдерживать свои эмоции, рассказывала и все время плакала:
    - Меня отвели обратно в коммерческий отдел, приставили охранника. Я целые сутки там на фирме просидела. Потом я уехала на машине домой, но ко мне приставили человека дежурить, на случай, если объявится Витька. Витька, конечно, не появлялся, - какая там любовь или что, ведь он реально тогда пришел с оружием меня грабить.
   
    - Петр исчез, не было видно месяц. Потом объявился. Ругался. Отправил работать в кафе официанткой. Без зарплаты. Забрал мою машину в счет долга. Сказал, что пока не отработаю деньги, не отпустит. Я только чаевыми и обедами в кафе и живу, без зарплаты. Пришлось уже снимать квартиру не в Москве, а в Зеленограде, подешевле, у далеких предалеких родственников. Вот так уже два года…
   
    Антон был в шоке и ярости:
    - Маша, но это неправильно! Так же не может продолжаться вечно! Ведь ты же ни в чем не виновата!
    - Я ни в чем не виновата, я не участвовала и не подстраивала это ограбление.
    - Я поговорю с ним.
    - Антон, пожалуйста! Не надо! Умоляю!
    - Нужно заявить в милицию. Он не должен терроризировать и преследовать тебя всю жизнь. Так не может продолжаться.
    - Антон. Нет! Ничего не делай. Это мое условие. Не нужно тебе ничего предпринимать. Ничего не делай! Хорошо? Пожалуйста.
    - Хм. Нельзя так бояться…
   
    Антон поднялся и ушел на кухню. Ему было очень обидно. Страшно Петра? Ну, и что с того. Жизнь – страшная штука. Нельзя же в рабство… Нельзя так бояться…
    Пришла Маша и обняла Антона:
    - Ничего не делай. Так будет лучше…
    Антон промолчал, не решив для себя, что он будет с этим всем делать.
   
    X
   
    Два месяца Антон и Маша жили душа в душу вместе. Они не возвращались больше к этому сложному вопросу. Было просто хорошо и все. Антон много трудился – в университете, репетиторствовал, программировал, посещал тренировки. Маша продолжала все также работать в кафе, с радостью приходя домой. Они были вместе уже гораздо дольше, чем им приказал Петр…
   
    - Вот я пришла. Ты где? Я принесла обалденных деликатесов, давай пробовать. Ух, ты, ты чего такой нарядный? В костюме… Мы куда-то идем? – после очередного трудового дня Маша зашла в квартиру с пакетами еды, где ее встретил Антон, в парадном костюме, надушенный дорогими духами. – Ой, цветочки, мои любимые тюльпанчики, как много!
    - Дорогая. Любимая моя Маша. Выходи за меня замуж… - явно Антону было неловко, и он сильно волновался.
   
    Он протянул Маше букет цветов и нечто в красивой маленькой коробочке. Маша открыла и обомлела. Это было колечко с бриллиантиком.
    Слезы сами потекли ручьем по ее лицу. Она ничего не могла ответить, просто плакала навзрыд.
    - Маша, ну чего ты? – Антон обнял ее. – Если все забыть, если отмести все дурацкие обстоятельства… Ты согласна стать моей женой? Мы справимся!
   
    Маша молча ушла в комнату, бросилась на кровать и тихо плакала.
   
    - Маша. Хорошо. Подумай. Если ты не хочешь выходить замуж за меня – это одно. Если ты из-за того, что кто-то нам что-то испортит, то… Не думай об этом! Все будет хорошо! Мы обязательно справимся вместе!
    Но Маша не ответила ничего. И колечко не надела ни в этот, ни в следующие дни…
   
    Машу чуть ли не до физической боли терзали и мучали сложившиеся обстоятельства.
    Боже, как все сложно складывается! Зачем я его втянула в свою историю? Я до безумия боюсь Петра, это же не человек, это монстр! Он ни за что не оставит нас в покое, ни за что не простит.
    Нужно бежать. С Антоном? Нет, с ним не получится. Как ему все оставить здесь? Ему долго собираться. Да и не захочет он все бросать. Нужно бежать одной. На край света. Пока не поздно, пока окончательно к нему не прикипела. Ну, почему так больно? Почему я все время плачу? Блин, так влюбиться…
   
    Все, нужно успокоиться и взять себя в руки. Надо подумать о его недостатках.
    Он слишком правильный. Слишком честный и упрямый. Не может хитрить. Не сможет базарить с Петром, не сможет с ним договориться. Он … Он такой понимающий… добрый… порядочный, щедрый. Он такой умный. А юмор у него какой! С ним хорошо и спокойно. Он не обманет, не подведет и не предаст. Лучше просто не бывает, лучшего не встретить никогда!
    И Маша снова навзрыд заплакала, понимая, что ей придется оставить самого лучшего в мире человека, бесконечно любящего и любимого. Что все попытки найти и выделить у Антона отрицательные качества, сводились в итоге к тому, какой Антон замечательный, самый лучший в мире.
   
    Она держала в руках билеты на самолет, смотрела в свой раскрытый паспорт, на свою свежую Шенген визу, стараясь не капать на нее слезами, окончательно не решив, в какую страну в итоге убежать…
   
    XI
   
    Была полночь, а нужно было еще ехать с Серегой Астраханским по делам.
    Петр с Серегой сидели в кабинете на втором этаже офиса, который располагался в любимом кафе, и разговаривали о бизнесе.
    - Они хотят двадцать пять за фуру Рогачевской сгущенки, но без накладных.
    - Нифига себе. Ну, как мы без накладных примем? У нас когда последний приход Рогача был?
    - Два месяца назад. Так что документы есть на одну фуру. Но можно их три подсунуть под эти доки…
    - Ну, давай так и сделаем. Прессуй их на двадцать две за фуру. Только не говори им, что доки есть, пусть сбрасывают ценник…
   
    На улице у входа в кафе стояла машина Нива уже полчаса. За разговорами о делах, Петр поглядывал в окно на Ниву, думая, что это довольно редкая машина, которая припарковалась у его кафе – обычно это недешевые иномарки. И до чего же уродское в России автомобилестроение, одно и тоже производят уже сорок лет. И что еще привлекало внимание, как казалось Петру, из Нивы никто не выходил, как она приехала.
   
    Из кафе выпорхнула счастливая Маша, двери Нивы открылись, и из нее вышел Антон. Маша бросилась на шею Антону, и они слились в долгом поцелуе.
   
    Это был настоящий поцелуй. Не тот, который мог бы быть у хороших знакомых или друзей. Это был настоящий страстный поцелуй двух людей с большими настоящими чувствами друг к другу.
   
    - Черт! – рявкнул Петр, и со всей силы ударил ладошкой по подоконнику. – Серега, какое сегодня число?
    - Ты что, Антон? Пятнадцатое ноября. Ты совсем уже? – удивился Серега.
    Петр схватил телефон, чтобы позвонить.
    - Петр, нам сейчас ехать надо, не звони никуда! – предусмотрительно сказал Сергей.
    - Черт… Ладно… Утром тогда… Я им устрою!
   
    XII
   
    Ну, вот и оно. Это должно было когда-то произойти. Хоть этого и ожидал Антон, но все же было неожиданно и крайне неприятно. Не только потому, что это суббота, восемь утра.
    - Что, Машка у тебя еще? – в трубке голос Петра был жесткий и злой, без каких-либо приветствий.
    - Маша? Да. А что? – Антона ударила мелкая дрожь, и выступил холодный пот на лбу.
    - Охренели совсем! Я же сказал - один месяц! Я сейчас за ней приеду…
    - Послушай, Петр, не надо приезжать. Маша теперь со мной.
    - Что? – как же не привык и не любил Петр, когда ему перечат. – Сейчас буду.
   
    - Кто? Что? – встревоженно спросила Маша.
    - Ничего, все нормально. Я на улицу схожу…
    - Он едет? – догадалась Маша.
    - Все нормально. Все будет хорошо, - Антон чувствовал, что к нему возвращается уверенность и появляется злость. Он оделся и вышел.
   
    «Ну, вот и все. Наивно было думать, что все так будет продолжаться,как есть, вечно. Нужно бежать!» - Маша схватила свою сумку, побросала быстро в нее самые необходимые свои вещи, схватила документы, билет на самолет. – «Спрячусь! Сбегу! Успею!»
   
    Маша выскочила в подъезд и побежала по лестнице вверх.
    Между третьим и четвертым этажом, на балкончике открытого лестничного пролета, она увидела, как подъехал джип Петра. Маша присела, вжалась в балкон, подсматривая и подслушивая в проем, не обращая внимания на сквозняки.
   
    Антон поднялся со скамеечки возле подъезда, навстречу ему из большого джипа вышли Петр, Батон и еще два больших качка. Маша не узнала их, новые какие-то.
   
    - Здравствуй, Петр, - спокойно сказал Антон.
    - Где Машка? Наверху?
    - Петр, оставь ее. Она не виновата ни в чем. Она не крала у тебя деньги.
    - Что? Кто? А кто украл? Пушкин? Она и ее хахаль, отвали в сторону.
    - Петр, отпусти ее, не брала она у тебя деньги, хватит уже…
   
    И Антон уверенно перегородил дорогу бандитам.
    - Ты охренел совсем? Ты нюх совсем потерял? – Петр попытался убрать с дороги Антона.
    Но Антон упрямо отвел руку Петра.
    - Ах, ты говнюк, - психанул окончательно Петр и ударил Антона.
    Неожиданно и ловко Антон убрал голову и подставил плечо, куда и прилетел сильный удар Петра.
    - Ах, ты ж емое! – удивившись поначалу, рассвирепел Петр и начал наносить удары один за другим с обеих рук.
   
    Антон поднял кулаки к голове, прижал к корпусу локти, опустил подбородок.
    Однако! В боксерских перчатках руки большие, и спрятавшись за глухой защитой, почти ничего не прилетает. Собственные кулаки без перчаток оказались маленькими и не такими эффективными, как хотелось. Антон почувствовал кровь в носу, и что начало опухать под глазом.
   
    И все же несмотря на мощь, злость и старания Петра, именно благодаря Васиным тренировкам, ни один удар не дошел чисто. Антон крутил корпусом, отклонялся, подставлял локти и кулаки под удары, отступал назад и в сторону. Краем глаза он заметил, как два качка Петра зашли в подъезд, Батон остался.
   
     «Когда тебе бросают комбы, ты не просто тупо закрывайся. Всунь ему туда в разрез, когда он открыт». Так командовал сосед Вася на их персональных тренировках на лапах.
    Антон это сделал не задумываясь, на чистом автомате, отработанном с Васей.
    Получив ударов шесть, Антон уклонился и резко, жестко и быстро ударил правой апперкот в открытую челюсть Петра. Петр сильно дернул головой, подлетел и плюхнулся на свой зад. Батон встрепенулся и достал пистолет.

Петр покрутил глазами и начал приходить в себя. Он, сильно ругаясь матом, медленно поднялся и с густым комком крови выплюнул изо рта зуб.
   
    Антон снова стал в стойку.
    Несмотря на брюки, Петр начал технично и сильно бить Антона ногами. Очень больно в колено! Потом в живот, в ухо, еще в голову. И снова Антон перехватил очередной удар Петра, мощно и жестко пробил правый прямой.
   
    Это было даже мощнее, чем его первый апперкот. Петр упал. Теперь его попытка встать была гораздо медленнее и тяжелее. Не дав Петру окончательно подняться на ноги, Антон ударил его еще раз, а потом и еще раз, уже стоящего на четвереньках Петра.
    - Отвали! – закричал Батон и щелкнул затвором пистолета.
   
    У Антона очень болела нога, нос, ухо и глаз.
    Маша! Плевать на Батона.
    Антон захромал к подъезду, не обращая внимания на направленный в него пистолет.
   
    Двери подъезда открылись, и из него один за другим, медленно и шатаясь, вышли два качка Петра.
    Было такое впечатление, что их там в подъезде рвала стая бультерьеров. Они были полностью в крови – и припухшие лица, и разорванные в клочья рубашки, и выпачканные брюки.
   
    За ними вышел и сам бультерьер. Это был сосед Вася.
    Со стороны могло бы показаться, что Вася был в одной команде с бандитами – он точно также, как и эти два здоровяка, был с избитым лицом, порванной и залитой кровью футболке.
    В обеих руках у Васи было по пистолету. Отведенными в сторону руками он демонстративно держал их за стволы, показывая, что он не собирается стрелять.
   
    Батон от изумления раскрыл рот и направил свою пушку на Васю. Вася медленно положил свое оружие на асфальт, поднял руки и отступил шаг назад.
    - Давай сегодня обойдемся без стрельбы, а? - дерзко предложил Вася Батону. – Все было по-честному.
   
    - Сергеич! Я валю их? – крикнул Батон разрешение.
   
    С трудом поднялся Петр, и беззубым ртом хрипло прошепелявил:
    - Ты полный дебил, Батон. Ты нихера не понимаешь в жизни, - и потом добавил двум избитым изорванным качкам с виноватым видом. - Давайте, клоуны, все в машину.
    - Сергеич! Не понял, что делать? Валить?
    - Петр, отпусти ее, - зло крикнул Антон, чувствуя, что не может ступить на ногу от боли, что глаз начинает заплывать.
   
    Петр зло сверкнул взглядом на Антона, развернулся, шатаясь и густо плюясь кровью, побрел к джипу.
    - Стволы позабирайте! Клоуны… - скомандовал он своим. – Садись, Батон, за руль! Дебил ты! Ты вообще жизнь не понимаешь.
   
    - Петр! Отпусти ее! – упрямо крикнул Антон. – Я тебе жизнь спас…
    Петр остановился, повернулся в сторону Антона и грустно посмотрел на него.
    - Ладно, - пробормотал он и снова двинулся к джипу.
    - Петр! Ты отпустил ее? Скажи! – тупо упрямился Антон.
    - Да! Да! Да! Я отпускаю Машку! Забирай! Чтобы духа ее больше у меня не было!
   
    Петр с трудом забрался на заднее сиденье. Ничего не понимающий Батон сел за руль, резко развернулся и дал по газам.
   
    Вася подошел к Антону и помог ему доковылять до детской площадки рядом с подъездом.
    Оба сели и грустно и сурово молчали. Наконец, Антон протянул руку Васе:
    - Спасибо.
    - Все нормально, - без улыбки ответил побитый, но несмотря ни на что очень шустрый даже сейчас, Вася и пожал руку.
   
    Они одновременно повернули головы в сторону подъезда и синхронно провели глазами идущую к ним Машу. Маша села рядом с Антоном и прижалась к нему.
   
    - Ладно, я пойду, - догадался Вася, что он сейчас здесь лишний. - Хороших… выходных…
    И ушел домой.
   
    - Все. Он тебя отпустил. Ты можешь теперь уехать спокойно, - грустно и глядя в даль, сказал Антон. – Я знаю, что ты собиралась уехать. Я даже знаю, что у тебя билет есть…
   
    - Я очень хочу уехать! – сказала Маша, и взяла под руку Антона. – Мне почему-то нравятся маленькие, даже карликовые страны Европы – Люксембург, Лихтенштейн. Можно Бельгия. Мы с тобой будем жить в Люксембурге! Ты устроишься в Университет там. А что? С твоей головой – тебя везде с руками оторвут! И программировать можно в любой стране – какая разница где, все равно по инету все делается.
   
    «Это что, мне так по голове попало?» – сомневался Антон, верить ли своим ушам. Наморщив лоб, он внимательно слушал Машу, стараясь прочитать на ее лице, где здесь подвох, о чем это она вообще, может это ему сейчас так только кажется после драки.
   
    Маша крепко прижалась к Антону и, глядя на красивую кучу упавшей листвы с деревьев, с мечтательным лицом продолжила:
    - А я там пойду учиться на финансы. У меня же здесь экономическое образование, нужно будет только там подтянуть по их программе. Потом буду в какой-нибудь фирме счета вести. Будем на выходные с тобой ездить в Германию, Францию, на рыбалку. На море, в горы. В Марсель хочу!
    - Маша. О чем ты? Какой Люксембург? Да и французский язык у них. Я только английский и немецкий… - сказал Антон и осекся, понимая, что наивно повелся на Машины несбыточные мечты о Европе.
    - Хорошо. Значит Лихтенштейн. Или Австрия. В Лихтенштейне Университеты есть?
    - Есть. Маша. Ну, что ты такое говоришь? Как ехать? На что жить? Это же …
   
    - В тот день… Я как предчувствовала что-то нехорошее. Вся на нервах с утра была. А тут еще клиенты едут и едут. Едут и едут. Триста. Четыреста. Пятьсот. Пятьсот сорок тысяч долларов. Я понимаю, что это ужас, как много и как опасно! И что все вокруг на фирме, даже маленькая мышка под полом, видят и понимают, что такая сумма набегает...
   
    - Я давай звонить боссу, хочу ему сказать, что денег очень много, давай, мол, охрану, или сам приходи. А у него все занято, он с клиентами все трет. Я сложила все деньги вот в эту свою сумку, - Маша показала на ту, что была сейчас у нее в руках. – Засунула ее в шкаф, закрыла на ключ, а сама взяла пакет с накладными, и лично потопала к Петру, за охраной…
   
    - Дальше этот налет. Меня бьют. Прилетает Петр, не слушая ничего, тоже меня бьет – он-то уверен, что я с Витькой вместе все затеяла. Петр побил, поорал и сразу же уехал. Слово не дал сказать. И оставил меня с охранником Валерой. А Валера то – друг Витьки! Они вместе со школы, вместе везде тусили, качались вместе! А вдруг они заодно, как я Валере скажу? Я сижу в коммерческом отделе, в шкафу сумка с морем денег, рядом грозно ходит Валера, но я жду лично Петра. Думаю, он сейчас придет, и я ему все скажу… - Маша снова начала плакать.
   
    - На следующий день меня отпустили домой. Я эту сумку так домой и перевезла, никто не поинтересовался, что в ней! Я все время думала, что только когда лично Петра увижу, скажу. А Петр пропал, неделя, две, месяц нет, телефон поменял – не дозвониться. Из бизнеса выдернуть миллион долларов – ого, не так просто, хоть ты Абрамович. И кредиторы, и контракты – все горит. Месяц прятался, чтобы не доставали.
   
    - Через месяц меня вызывают на фирму – я с охраной дома все это время сидела, как бы в засаде, ждали Витьку. А деньги все время дома за кроватью стояли... Я приезжаю в офис, захожу в его кабинет, как глянула в его глаза, и все! Слова не могу сказать. Это же что получается, я целый месяц от него деньги прятала? Хочу слова подобрать и не могу. И он еще как начал наезжать на меня, только что не бил уже: «Где твой Витька? Говори! Где деньги спрятали? Я все равно найду! Прикончу обоих!» Я там от страха, чуть в обморок не упала. «Будешь отрабатывать!..» И все. Разговор окончен. И я понимаю, что я со страха не смогла сказать, что деньги у меня – потому что прибил бы на месте. И опять же, как и когда ему объяснить, почему я не призналась раньше, почему тянула так долго? И я понимаю… что теперь не смогу ему про деньги сказать никогда...
   
    Маша рыдала и сумбурно рассказывала:
    - Потом засаду сняли. Меня отправили в кафе официанткой работать. Я так эти деньги и хранила в сумке, так и в Зеленоград их перевезла…
   
    Антон с безумным взглядом взял у Маши ее сумку и открыл ее…
    Там лежали платья, юбка, пару блузок, белье и предметы гигиены. И все. Маша закрыла сумку и понимающе посмотрела на Антона – все-таки у него шок от драки с бандитами и от ее повествования… И продолжила.
   
    - Я думала, уничтожу эти деньги. Но избавиться от миллиона долларов – задача не проще, чем их добыть, - утерев слезу, с серьезной улыбкой задумчиво произнесла Маша. – Выбросить в мусорку? Утопить? Всплывут рано или поздно, сразу же в новостях, и Петр все знает. Сжечь? Как? Где?..
   
    - Я открыла счет в австрийском банке… И потом положила все деньги туда… Все пятьсот сорок тысяч долларов. Два процента в год, двадцать четыре месяца уже…
    - Почти пятьсот шестьдесят две тысячи долларов уже там сейчас, - сходу на автомате сказал Антон.
    - Наверное.. – усмехнулась Маша, вытянула вперед свою правую ладошку и залюбовалась колечком с бриллиантиком на пальце. – Поехали, любимый! Мы справимся!