Они постигали магию...

        — У-уу-уу… Фщ-фщщ-фщщ…
        Высокое небо, затянутое рваной серостью облаков, послушно приняло удлинившиеся стволы деревьев.
        — Хр-хр-хр… Грч-гр-чр…
        Усыпанная бурыми листьями земля расступилась под натиском растущих корней.
        Деревья росли вверх, деревья росли вниз… Деревья одновременно росли в обе стороны. Неважно куда, важен сам факт роста. Важен процесс. Лишь ширина шершавых стволов оставалась неизменной, чему была, а вернее – были, три причины: Малой, Бзик и Гога.
        Дело шло, но с трудом и скрипом. Непокорные деревья сопротивлялись, не хотели подчиняться слабой мальчишеской воле. Стремились сохранить себя, не поддаться возмутительному воздействию из вне.
        Но мальчики были упорными и злыми. Их кости скрипели в такт удлиняющимся в обе стороны стволам. Их капилляры набухали и лопались. Неимоверное напряжение нервов доводило до истерики, а сгорающие нейронные связи формировали в сознании вакуумные дыры. Их заполняла пустотелая боль, но мальчишки не обращали внимание на страдания тела. Они постигали магию.
        Их наставник, прозванный за восточную внешность Калмыком, одобрительно кивал и загадочно улыбался, по-азиатски невозмутимый и непроницаемый.
        — Хорошо-хорошо, а дальше будет еще хорошей, но лучше, — бормотал он, незаметно подбрасывая мальчикам крохотные шарики с энергией. — Сделать надо, но необходимо. Мосты строить вам, реки копать, не всякий может, но обязан.
        — У-уу-уу… Фщ-фщщ-фщщ…
        — Хр-хр-хр… Грч-гр-чр…
        — Даааа! — победно заорал Малой, вытирая грязной пятерней текущие сопли.
        — Наааа! — поддержал приятеля Бзик и безумно расхохотался.
        Деревья росли вверх, деревья росли вниз. Они больше не сопротивлялись, подчинившись воли мальчиков, постигающих магию.
Гога посмотрел на друзей. Тень улыбки проскользнула по губам мальчика, но тут же спряталась, словно устыдилась. Гога, пошатываясь, подошел к Калмыку.
        — Теперь мы можем ходить по облакам и рыть землю под сапогами.
        Улыбающийся Калмык кивнул:
        — Вы стали сильней, чем стали раньше.
        — Мы постигаем магию.
        — Идти до конца, далеко-далеко, — Калмык спрятал улыбку. — Поединок?
Гога кивнул, хотя внутренности прошил холодок страха. Он боялся «поединка на глазах», когда против него вставал наставник. Глаза Калмыка непроницаемы. В темно-ореховой глубине они таят бурю, но верхний слой монолитен. Пробраться за монолит трудно, почти невозможно. Гога знает. Он пробовал тысячи раз, но всегда проигрывал.   
        Мальчики встали друг против друга. Малой колдовал возле ямы, заваленной кусками бетона, листьями и мусором. Он занимался творением, в очередной раз пытался создать голую бабу. По его словам, до победы ему оставались считанные дни.
        Любознательный Бзик подошел к поединщикам, встал рядом.
        — Будешь в который уже раз пытаться пробраться? — он осторожно дотронулся до рукава Гоги. — Удачи.
        Гога кивнул, не поворачивая головы.
        «Я не отведу взгляд! — настраивал он себя мысленно. — Я смогу!»
        Калмык улыбнулся, словно прочитал мысли младшего друга. А может и правда прочитал. Калмык был старше и дольше постигал магию.
        — Начали? — спросил он.
        — Куда тебе с таким, как он, когда такой, как я, стою за ним против тебя! — без предисловия, на одном дыхании выдохнул Гога и впился взглядом в черные глаза Калмыка.
        Калмык широко улыбнулся. Ореховая бездна непроницаемых глаз поглощала Гогу. Давила, приказывала:
        — Отвернись!!!
        Гога терпел. Дух мальчика, его воля и разум сосредоточились во взгляде, ставшем колючим и острым, почти материальным.
        — Ты там стоишь, где я иду, но сил твоих никто не видит! — выдохнул он, чувствую, как трещат кости. Как давление распирает глаза изнутри.
Восточная улыбка Калмыка стала шире.
        — Бууууу! —резко выдохнул он.
Гога отшатнулся. Взгляд не отвел, но почувствовал, как из глаз побежала кровь. Он покачнулся, начал падать, но только обморок заставил его прекратить поединок…
        — Молодец! — похвалил Калмык и хлопнул Гогу по плечу. — Пора валить, братва.
        — Пора, — согласился Бзик.
        Он странно мотал головой, морщился и хлюпал носом.
        — Жрать охота! — заявил вечно голодный Малой. — Пойдем на Свободную? Там в кабаке новом повар добрый, дядя Женя. Кормил меня вчера. Может и вам перепадет.
        — Айда, — решил за всех Калмык. — Пожрем, а после деньги пойдем искать. На завтра.
        Они вышли за ворота старого парка. Смеркалось. Осеннее небо сыпало мелким дождем, ветер шарил по карманам, старался забраться под куртку.
        У всех болела голова. Мальчиков покачивало и подташнивало, но они ничего не замечали. Брели, точно четыре сомнамбулы, впившись невидящими взглядами куда-то вдаль. За горизонт, где цвело вечное лето. Где они были сильными и могущественными волшебниками, а не грязными, беспризорными токсикоманами в рваной одежде, испачканной клеем «Момент». Они еще видели другой мир. Тот чудный мир, где они постигали магию.