Время и судьбы Глава 6

 .
Предпенсионные заботы. Жизнь на пенсии.
   
 Приближался срок моего выхода на пенсию. В 1984 г. мне исполнилось 60 лет. Для получения пенсии на льготных условиях, мне надо было проработать еще два года в ж/д школе, чтобы получать пенсию, как ветерану железнодорожного транспорта или год проработать в сельской школе, чтобы пользоваться пенсионными льготами сельских учителей. Знал, что и будучи пенсионером, мне все равно придется еще трудиться. Материальное положение семьи оставалось трудным. Сбережений у нас не было. Жили с женой на зарплату, учили детей в институтах, техникуме. Дочери - Светлана  и Таня, по окончании ВУЗа вышли замуж, стали матерями, жили в общежитии, одна на БАМе, вторая в Саратове. Встала проблема приобретения кооперативной квартиры, хотя бы для одной из них. Решил год поработать в сельской школе, получить там квартиру, стать сельским жителем, а свою 3-х комнатную квартиру отдать детям.
     В Камышинском РОНО мне предложили работу в Сестренской восьмилетней школе, пообещали предоставить коттедж с земельным участком после окончания его строительства. Временно предоставили нежилой дом без удобств, с печным отоплением. Школа была проблемная. После случившегося пожара от грозового разряда, здание школы нужно было ремонтировать, не прекращая учебные занятия. Руководство совхоза "Пионер" выделило необходимые денежные средства и строительные материалы. Мне пришлось жить в отрыве от семьи. Лишь изредка я наведывался домой на велосипеде или на попутном транспорте. Жена
оставалась в Петровом Вале с внуками Курчавыми, прибывшими с БАМа . Пришлось много мытариться с ремонтом школы, неустроенным бытом. Жилье в Сестренках я не получил. Строительство коттеджного поселка было заморожено. По окончании 1983/1984 учебного года я уволился в связи с уходом на пенсию по выслуге лет.
Пришлось устраиваться хотя бы на временную работу. Вакансий не было, работал полгода военруком в школе №31, историком в вечерней школе, в Петрунинской средней школе учителем истории, расположенной в 20 км. от Петрова Вала. Ездил туда рейсовым автобусом, возвращался домой попутным транспортом. При появлении кандидатуры на должность учителя истории, я уволился. Устраиваться на какую-то другую работу не стал.
     Жить на получаемые пенсии было трудно. Моя Мария Александровна болела, лечилась амбулаторно, стационарно, в санатории. С нами периодически проживали внуки.    Сын Владимир после демобилизации из армии и окончания шоферских курсов, уехал в Алексеевский район, поступил на работу в "Сельхозтехнику" водителем грузовой машины; мотался по командировкам, в том числе за пределы области. К нам наведывался редко.
     Я решил заняться подсобным хозяйством.  В совхозе "Камышинский" для пенсионеров ежегодно выделялись обработанные участки под картошку, за поселком была распахана земля под бахчи. Мы брали делянки и под картошку, и под бахчу. Во время уборки урожая в совхозе ходили туда на работу, за это всем платили овощами. Кроме этого мы ездили в Коростино на сбор яблок, чтобы запасти их на зиму. Собственного огорода у нас не было, держали только с десяток кур.
     Школа №31 проводила перепланировку учебно-опытного участка и высвободила около 10 соток земли  за бывшей теплицей и географической площадкой. Директор школы Валентина Анатольевна предложила мне занять этот участок под огород при условии, если я разберу кирпичную кладку ограждения, бетонное покрытие основания географической площадки,
вывезу щебенку и мусор на свалку. За работу обещала заплатить, оформив меня дворником школы. Я дал согласие.
     Весь участок освоить мне было не под силу, я разделил его с военруком школы Никифоровым Виктором Ивановичем. Мы  очистили территорию участка, прилегающей части двора, вывезли самосвалом щебень, мусор, завезли чернозем. Я обнес свою половину проволочной сеткой, выбракованной при перепланировке. Получился огород на задворках школьного двора, рядом с домом. На нем мы стали выращивать картошку, овощи, малину, смородину, крыжовник, клубнику, виноград. Отпала необходимость брать делянку в совхозе.
     Я с удовольствием начал работать дворником, ухаживать за зелеными насаждениями. Выкорчевал сорняки на прилегающей территории спортивного городка, вдоль изгородей, взрыхленную почву засеял
кормовыми травами. В стадии цветения скашивал их, сушил сено, убирал в сарай.
     Появилась идея заняться кролиководством. Я изучил соответствующую литературу, оборудовал крольчатник в своем пустующем гараже, сделал клетки. Купил сукрольную самку. Не прошло и месяца, как она дала 12 крольчат. Купил еще одну самку. Вступил в общество кролиководов. По договору с ним стал получать комбикорма под сдачу продукции. В совхозе купил фуражное зерно. Поголовье увеличивалось с каждым окролом, достигло более 150 штук. Кормов с моей «дворовой плантации» уже не хватало. Приходилось на утренней заре ехать к реке Иловле за зеленым кормом на велосипеде, позднее - на мотороллере «Муравей», купленном с помощью зятя в Саратове. Выращенных кролей сдавал в общество кролиководов живым весом по установленным ценам. С помощью соседа производил забой для собственного потребления, для консервирования.
     Мне пришлось освоить и технологию выделки кроличьих шкурок, а жене – пошив зимних шапок для детей. При содержании кроликов  я старался соблюдать зоотехнические правила. Мое поголовье давало хорошие привесы, не было болезней и падежа. И тем не менее, пришлось ликвидировать всех кроликов, когда в районе началась зооэпидемия.
     Помимо кроликов мы держали еще и кур. Но они сгорели при пожаре, случившемся ночью в сараях и гаражах жителей учительского дома.
     В Петровом Вале организовали еще одно общество – садоводов. Я получил целинный участок, уже вспаханный. Зять Володя Герасимов привез мне колючую проволоку для ограждения. В моем сарае лежали выбракованные при ремонте школы трубы. В вагонном участке мне дали списанный двухосный вагончик. Мы с сыном оградили участок, проложили трубы, установили емкость для воды, обустроили вагончик. Посадили саженцы плодово-ягодных деревьев и кустарников: яблони, вишни, абрикоса, сливы, персика, смородины, крыжовника. Отвели место под посадку овощей, картошки, клубники. 
      Наша дача была расположена недалеко от остановки пригородного поезда Петров Вал-Камышин, который курсировал туда и  обратно четыре раза в день. Им и добирались мы с  Машей до своей «фазенды».
     Помимо дачи, выращивали на бахче арбузы, дыни и тыквы, а также занимались огородом возле дома. Своими силами управляться с этим хозяйством уже не могли. К нам часто приезжали из Саратова дочь Таня с семьей, сын Володя, внучка Лена. Помогали нам вывозить урожай с дачи. Привозили продукты, на которые были введены карточки с мизерными нормами: сахар, масло, крупы, макароны, муку. Уезжая, увозили арбузы, дыни. Остальные овощи они выращивали сами у себя на даче.
     Одновременно с работой на земле надо было выращенный урожай доставить домой, перебрать, заложить на хранение, переработать, законсервировать, излишки вынести на рынок. Возраст уже не выдерживал таких нагрузок. Начали болеть. Лечились и амбулаторно, и стационарно.  Я провел около месяца в дорожной больнице, в легочном центре в Саратове. Прошел обследование в кардиоцентре и онкодиспансере. Маша лечилась в участковой больнице, в Чапаевском  санатории, потом в санатории в Сочи. Спасибо детям, они не оставили нас без помощи. Стали настойчиво советовать нам переехать в Саратов, продать квартиру в Петровом Вале и купить в Саратове недалеко от них. Но мы долго не могли решиться на этот шаг. Мы не представляли, как можно прожить в городе на одну пенсию в условиях разразившегося кризиса, не имея дачи, огорода. Сбережений у нас не было. Во время банкротства Сбербанка в 1991 году «сгорели» все наши вклады, мы потеряли более 15 тысяч рублей, которые мы копили на покупку квартиры и автомашины. В случае продажи своей трехкомнатной «сталинки» в Петровом Вале мы могли рассчитывать на покупку лишь однокомнатной квартиры в Саратове. Переезд в Саратов мы были вынуждены отложить на неопределенный срок.
      Несмотря на занятость хозяйством, в меру своего здоровья я принимал участие в общественной жизни. Являлся пропагандистом в системе партийного просвещения. Возглавлял городской Совет ветеранов войны и труда. Работал с краеведами школы по сбору и обработке материалов для создаваемого музея боевой и трудовой славы. Был избран председателем месткома в школе. Во время избирательных компаний  по выборам  в органы власти был членом УИК. Был инициатором и руководителем клуба избирателей на базе клуба железнодорожников. Работал активно, имел свое мнение в оценке происходящих событий, порой не соответствующее официальным оценкам. Впервые это проявилось после ХХ съезда КПСС, доклада на нем Хрущева Н.С. «О культе личности И.В. Сталина» Я был возмущен до глубины души грязной клеветой по отношению к Иосифу Виссарионовичу, трусливым поведением делегатов съезда. Никто из них не выступил против Хрущева, против нарушения им порядка проведения съезда. Его доклад не был в повестке дня съезда, не обсуждался делегатами. Было допущено грубейшее нарушение Устава КПСС.     Я работал тогда в Гремячке. По партийной линии вел политзанятия с коммунистами колхоза «40 лет Октября». Открыто высказывался против реформ волюнтариста Хрущева. У меня появилось подозрение, что он является агентом Даллеса по развалу Советского Союза, положившим начало  передачей Крыма Украине, Южной Сибири Казахстану.