Скрипичный концерт

     Я возвращался из командировки домой из города Ивано-Франковска, что в Западной Украине. Стоял конец августа.  За окном купе поезда повсюду простирались намокшее желто-бурое жнивье и наполовину убранные поля картофеля. В кронах проносившихся деревьев уже мелькали золотые пряди…
В купе подобралась неплохая компания: представительный, высокого роста, с седой эспаньолкой профессор истории Львовского Государственного университета Анатолий Семенович Мудий (так он нам сразу представился) и студентка-химик одного из Московских вузов Оксана – улыбчивая, чернобровая, круглолицая красавица родом из Ивано-Франковска.  Пока я смотрел в окно, профессор полностью завладел «аудиторией», увлеченно читая девушке лекцию о  неизбежности и специфике исторического процесса, а потом незаметно почему-то перевел ее в область отличий человеческого общества от животного мира.
Внезапно поезд заскрежетал колесами и вскоре остановился.  «Город Стрый» – прочитал я на сером здании вокзала, и минуту спустя в купе постучался и вошел четвертый пассажир: среднего возраста, худощавый, загорелый украинец в вышитой вручную белой гуцульской сорочке. В одной руке он держал небольшой черный футляр, в которых носят скрипки, в другой  болталась дорожная сумка. Бросив сумку на пол, он с большими предосторожностями водрузил свой инструмент на свободную верхнюю полку поближе к окну, а сам скромно уселся у самой двери.
Поезд тронулся, и лекция профессора возобновилась.
-   Так вот… я продолжу нашу тему, – кашлянув и почесав свою бородку, начал он. – Животные, в отличие от человека, не понимают, не чувствуют, не могут оценить красоты… у них только инстинкты, – стал гнуть он опять менторским тоном свою точку зрения.
- Позвольте! – не удержался я. – У меня кот, когда поет по радио или ящику Пресняков младший – зять Пугачевой, начинает нервно и жалобно мяукать!  Приходится выключать… А петух, каким успехом пользуется у кур!
     Профессор недовольно, как Цицерон, которого прервали в апофеозе его речи, смерил меня испепеляющим взглядом и хотел было что-то убийственное сказать в мой адрес, но тут его живо опередила Оксана:
- А моя собачка поет! Я пою, а она уставится на меня и тоже поет! Ну, не поет, а нежно подвывает… Но ноты берет правильно. А если ей песня не нравится – то сердится и лает!
- Это все неосознанно, – несколько обиженно и в то же время напыщенно протянул профессор. – Процесс, так сказать, подражательный и…
- Ни! Ни! – вдруг выскочил из своего угла наш новый попутчик. – Це ни так!
- А как же? – поддержал я его, воодушевляясь.
- Да, да! Расскажите! – придвинулась к нему Оксана, сразу заполонив его своими темно-карими глазищами.
И он, потоптавшись и заикаясь от сильного волнения, стал рассказывать поначалу на украинском, а потом, поостыв и успокоившись,  на русском языке. 
- Це було туточки, на Карпатах…Мени пригласили на свадьбу играть. У нас на свадьбах та  других праздниках всегда скрипки играют и под них танцуют и поют файно.
     Идти было далэко, скризь лис в гору. Лис глухой – у нас в горах много бука, а он частый, и ели…
Шов по тропинке  вже бильше часа. Осень глухая. На груди что-то не так – холонет сердце. Озираюсь осторожно назад и вижу – вовк!  Ну, значит волк, за мной увязался. Остановился  метрах в двадцати от меня, глядит. Я вперед швидше и вижу: в елях еще крадутся другие, обегают меня.
    Что делать? Бежать – еще хуже будэ! Иду дальше, а они уже окружают меня, на развилке смыкают круг. Сели и смотрят на меня –  глаза желтые, звериные, не мигают. Потом подскочили  ближе ко мне и опять садятся… Спокойно пока. «Осень не зима, – думаю себе, – не так еще голодны».
    Достаю тихонько из торбы сало, стал его резать осторожно – и бросаю им немного в сторону. Они к нему все, а я вперед. Но они меня скоро нагнали… Я опять им сало, но хиба ж его хватит!
    И вот они меня  окружили, глядят, облизываются. Ближе, ближе подступают…
 Думаю себе: «Что ж! – в последний раз сыграю на своей скрипке…»  Сымаю, достаю ее и начинаю смычком так тихонько играть. Играю и вижу – они один за другим улеглись, прислушиваются. Головы на лапы, как собаки, положили, ушами прядают, глаза закрывают. Некоторые стали  подвывать.
Я вперед – они расступились, дают пройти, но за мной бегут. А я иду и на ходу играю. Думаю: бежать нельзя, все испортить можно…
    Так прошли, кажись, полчаса. Взмок вись… Чую: лес кончается, дымок над деревьями в небе. Прибавил шагу, а они тоже бегут, но не нападают. И тут вижу: селяне ко мне бегут навстречу, услышали, видать, скрипку. Тогда я сильней заиграл, а волки, побачив людей, повернули назад, отбежали к краю леса и крутились, пока я не кончил играть свой концерт.
Подбежавшие селяне – они меня ждали – говорили после, что сначала подумали: ну, скаженный какой! С собаками, целой сворой, да еще им на скрипке играет! Но потом поняли, что это волки – они тут в горах водятся.
- Да… Интересный случай. Не описан в научной литературе как-то неуверенно, пощипывая свою эспаньолку, изрек профессор.
 А я и Оксана, слушавшая эту историю во все глаза и уши, облегченно вздохнули.
 Жаль, не удалось нам послушать эту скрипку, видно, хорошо играл маэстро... Время было позднее, а ночью он и профессор сошли во Львове.