Рагу а-ля Топтыгин
Уже три часа кряду бродят они в по осенней алтайской тайге в в поисках добротного кедрача. И все это время Хромова не покидает чувство вины перед Аркашей, бывалым таежником, которого Хромов невольно втянул в эту ореховую авантюру...
Хромов давно рвался в эти края, наслышавшись о красоте Телецкого озера. Да почему-то все время его пути- дороги оставались в стороне от заповедных мест. Хотя от Бийска до поселка Артыбаш, раскинувшегося на северном побережье озера, всего ничего – чуть менее трехсот километров спидометр наматывает.
Но вот во время очередного отпуска Хромов все-таки решил осуществить свою давнюю мечту – по- настоящему приобщиться к кедровому промыслу, о котором он знал только понаслышке. А по слухам, кедрачи в Горном Алтае – отменные, и шишкование местному люду приносит немалый доход, если на рынке сегодня за кило очищенного ореха более трёхсот рубликов отваливают. У Хромова даже коварная мыслишка промелькнула: «Чем черт не шутит, может быть, и удастся сколотить недостающий капитал для покупки нового автомобиля. Старенькая «Волга», ведь совсем на ладан дышит, да и копить солидную заначку на зарплату старшего научного сотрудника – все равно, что воду в ступе толочь...
- Ну что ж, дерзай, будущий светоч науки, - поддержал его коллега по институту Славик Бузыкаев, не скрывая легкой иронии. - Биофармацевтическое производство Алтая ждет от тебя новых открытий. А они начинается там, в глухой тайге, среди живых даров природы, где сегодня налился живительной силой кедровый орех да манит поспевшая таежная ягода. Только вот какой из тебя таежник, если столичный лоск ещё по-настоящему не сошел. Ведь живого медведя, наверное, только в московском зоопарке видел? Давай-ка я сведу тебя со своим давним приятелем Аркашей, для которого тайга, будто дом родной ... Может быть, и согласится стать напарником в твоей кедровой эпопее...
Аркадий Болдырев, мужик пенсионного возраста, встретил Хромова настороженно, стрельнув из-под мохнатых бровей умудренно-насмешливым взглядом по его интеллигентному костюмчику. А выслушав, несколько озадаченно возразил:
- Старожилы сказывают, что нынешний год на орех неурожайный. Да и собраться в тайгу –это тебе не пол-литру на троих раздавить. Нужно основательно харчами запастись, ружьишко наладить, необходимый инвентарь подготовить для добычи и обработки шишек... Ведь заходить в лес придется подальше от человеческого глаза, в горно-алтайских селениях и своих шишкарей – хоть пруд пруди...
- Ладно, насчет ореха не беспокойся. - Хромов ободряюще хлопнул по плечу Аркадия – У меня в тех краях лесничим знакомый Степанов работает. Обещал встретить и участок добротного кедрача выделить...
Через два дня изношенная, но еще послушная, «Волга» Хромова катила по добротному, гудронированному шоссе Чуйского тракта. С него съехали через сотню километров , возле Горно-Алтайска, а дальше дорога круто поползла вверх, петляя среди лесистых, горных склонов, многочисленных озер и речушек.
Дорога на человека действует по-разному. Одного на приватную беседу настраивает, а другого – на молчаливое, потаенное раздумье. Аркаша явно на молчальника тянет. Он из разряда тех людей, о которых на Алтае говорят, используя старинное, мудрое изречение: соседской межи не переходи, лишнее слово не молви. Видимо, на характер Аркаши бывшая профессия водителя свой отпечаток наложила . Говорит, до ухода на пенсию все алтайские дороги вдоль и поперек исколесил. А за рулем по нашему российскому бездорожью разговор иногда большой помехой оборачивается.
Сидит мужик на заднем сиденье с блаженно прикрытыми глазами. Не поймешь: то ли дремлет, то ли какая сокровенная дума околдовала? А Хромов в собеседники не набивается. Он весь как будто слит в одно целое с автомобилем и дорогой. Руки, ноги, глаза, скорее, автоматически выполняют свою работу – нажимают на педали и ручки управления, следят за дорожными знаками. А душа, кажется, безропотно открывается навстречу бегущей красоте. Все-таки, хорош Горный Алтай ранней осенью! По горизонту, куда ни кинь взглядом, дыбятся темно-синие вершины гор. В лесистых распадках и каменистых ущельях неожиданно блеснет то извилистая речка, то зажатое морщинистыми скалами озерко. Ближе к автостраде, все время петляющей по берегу стремительной Бии, начинаешь различать, как уже загорелась тайга всеми красками золотой осени, и кажется, будто очарованный природой художник бережно рисует сочную и яркую акварель.
- Господи! Почему человек в своей житейской текучке иногда забывает о благотворном воздействии природы? – думает Хромов. Перед его мысленным взором, как в калейдоскопе, начинает мелькать ежедневная, научно- производственная суета, многочасовое корпение у компьютера, поглощение каталогов и справочников - так в благоговейной тиши кабинетов и лабораторий рождаются пресловутые нанотехнологии биофармацевтического производства лекарственных препаратов, БАДов, витаминов и антибиотиков.
Мимо то в одиночку, то целыми группами проплывают стройные, с разлапистыми верхушками кедры. И Хромов начинает невольно вспоминать все, что знает об этом удивительном явлении природы. Ведь в старину кедр почитался особым деревом, призванным охранять и усиливать энергетику человека. Наши предки были уверены в наличии у него души, якобы заботящейся о родной земле, и что возле дерева существует особая аура духовности и высоких помыслов. А вот древние славяне считали кедровые рощи священными, проводили в них магические ритуалы и молились языческим богам. Позднее, после крещения Руси, кедровые деревья начали высаживать возле часовен, монастырей и церквей...
Начинается последний перед Телецким озером Верх- Бийский перевал. Хромов включает пониженную передачу, жмет на газ – и «Волга», почувствовав крутизну, натужено и усердно тянется наверх.
И тут Аркаша неожиданно обретает дар речи:
- Однако знатное место проезжаем. В былые времена его «перевалом смерти» называли. Не дорога была, а сплошная мука – одни колдобины да «тёщины языки». Бились здесь водилы, как мухи. Это сейчас асфальт уложили и барьерные ограждения на поворотах поставили, а раньше - кое-как утромбованная щебенка да деревянные столбики на крутых поворотах для подстраховки. У нас в России хорошая мысля всегда приходит опосля. Что ни говори, а в нашей стране две беды: постоянный дефицит средств на ремонт дорог да на пенсии, которых едва на лекарство пожилому люду хватает. А вашими разрекламированными БАДами здоровье нации не спасти, они больному человеку все равно, что мертвому припарки.
Хромов от возмущения даже подскочил на сиденье – вот тебе и «молчальник»! За живое, что ни на есть, зацепил мужик.
- Да причем здесь БАДы? – напористо пошел в атаку Хромов, не скрывая темперамент молодого ученого, влюбленного в свое дело. - Конечно, в отечественном здравоохранении ещё не хватает качественных лекарственных препаратов. Вот поэтому посредники всех мастей и прут из-за бугра всякое импортное барахло. И фармацевтическая мафия не дремлет, стругает миллионы на производстве контрафакта да всевозможных подделок. Сегодня главная задача российской биоинженерии – как можно быстрее сократить зависимость отечественной медицины от импортных. дорогих лекарств. Для этого наш институт и нацелен на разработку новейших технологий, где используются живые дары леса – алтайские травы, ягоды, кедровые орехи и местные минеральные источники...
Аркаша многозначительно усмехнулся:
- Вот-вот, на собственной шкуре и узнаешь, как даются эти живые дары природы.
Телецкое озеро – Алтын-Кёль – зажато со всех сторон массивными горными хребтами. И только с северной стороны, возле поселка Артыбаш, из озера, будто сдавленного рыбьего пузыря, с напором вырывается река Бия, шумя и пенясь на перекатах.
Артыбаш живет размеренными, туристическими буднями. Всё побережье, как прилипчивыми моллюсками, утыкано катерами и рыбачьими лодками. Глаза разбегаются от пестроты поселковой инфраструктуры. Современные отели и уютные гостевые домики, многочисленные кемпинги и кафе-бистро, торговые лавки, изобилующие товарами и сувенирами с колоритным национальным орнаментом – всё это пронизано торгово-рыночной озабоченностью местных жителей и разудалой щедростью иногородних потребителей туристических услуг.
Степанова в конторе лесничества они не нашли.
- Георгий Фёдорович собрал бригаду и шишкует где-то в десяти километрах отсюда, - пояснила словоохотливая девушка-секретарь.- Нужно все время идти по берегу озера до первой заимки. А. вообще, вам нужно для порядка выписать лесные билеты. Иначе могут прицепиться местные предприниматели. Ведь у них сегодня вся тайга на участки поделена. Как бы до потасовки не дошло...
Она насмешливо стрельнула взглядом по кошельку, который предупредительно достал Хромов, однако мило расплылась в улыбке, когда Аркаша протянул ей шоколадку.
Когда они вышли из конторы, Аркаша откровенно предупредил:
- С этого момента начинаются загадки Горного Алтая. Запомни: хозяева здесь – местные жители, а мы всего лишь незваные гости, покушающиеся на их исконные природные богатства. А за это, как понимаешь, нужно платить своеобразную дань. Так что без водки нам не обойтись...
В тайгу заходили трудно. Проезжих дорог здесь раз-два – и обчелся. Да и все они практически размыты осенними дождями. Одна только и надежда на вьючные, конные тропы. А, значит, без хорошего проводника по тайге не пройти.
Коренной алтаец-проводник, с типичным монголоидным лицом и горделивой осанкой за свои услуги вместе с лошадью запросил, по местным понятиям, целое состояние – тысячу рублей да ещё две бутылки водки.
- Придется соглашаться, - развел руками Аркаша. – А куда денешься с нашими двухпудовыми рюкзаками? – В противном случае, мы станем для него врагами, и об этом через полчаса узнает вся округа. И тогда по тайге и пяти метров не пройти. Нужно всегда помнить: в горах все вооружены, и очень опасно. А водку отдадим только на заимке. От спиртного азиаты дуреют мгновенно, и редко хмельной кураж без стрельбы обходится.
Алтаец, видимо, несколько обиженный недоверием русских шишкарей, все время ехал впереди, мурлыкая под нос какие-то мелодии, от которых веяло седой стариной и дикой азиатчиной.
Хромов, то и дело цепляясь за корни, которые, будто толстые жилы, переплетали тропу, с любопытством оглядывался вокруг и откровенно любовался красотой осенней тайги, Вдыхая дурманящий запах увядающего багульника, он краешком глаза посматривал на своего напарника.
А Болдырев сразу как-то весь преобразился. В его движениях появились основательность и уверенность, а серые, небольшие глазки загорелись неподдельным, охотничьим азартом. Он то и дело вскидывал ружье, заметив вблизи огненно-рыжую белку. Но стрелять не осмеливался, встретив осуждающе-брезгливый взгляд проводника, который можно было расшифровать приблизительно так:
- Ты, начальник, опытный охотник и знаешь, что нельзя бить белку в это время по таежным законам. Мех у неё ещё не вышел, не стал голубовато-серым и шелковистым. Придет зима, упадет снег – будет охотнику потеха.
Тогда Аркаша набрасывался на бруснику, голубику, жимолость и прочую таежную ягоду, и его крупные, мясистые губы лоснились от сока. Кедровки, своеобразные таежные сороки, казалось, были совсем равнодушны к действиям человека и назойливо стрекотали над головой.
Дорога на заимку заняла около двух часов. Степанов встретил их непонятной прохладцей, уклончиво пояснив:
- Орех нынче не ахти-какой. А тайга большая, всем кедрача хватит.
Аркаша даже чертыхнулся с досады, когда они, взвалили тяжеленные рюкзаки и двинулись вдоль берега, утопая по колено в густом папоротнике.. И тут же сделал неутешительный вывод:
- Видать, друзей в алтайской тайге не всегда встретишь. Здесь действуют свои неписанные законы.
Где-то через километр вышли на живописную падь, склоны которой были покрыты густым кедрачом. Аркаша остановился, и с облегчением сбросил на землю рюкзак:
-Всё, здесь делаем стоянку. .- Кедрач вроде бы неплохой, озеро лежит, будто на ладони, да и ручеек лесной неподалеку журчит.
Разбили палатку, и Аркаша немедля принялся за изготовление орудий для шишкования .
- И ты время даром не теряй, - на правах старшего распорядился Аркаша. – Сухого валежника для костра наноси да запас воды сделай. Не успеем оглянуться, как таежные сумерки навалятся.
Через час с небольшим были готов колот, а попросту, увесистая березовая чурка, закрепленная на двухметровом, еловом шесте и нехитрое приспособление для перетирания шишек, чем-то смахивающее на обыкновенную мясорубку.
Аркаша ухватился за колот и, смачно крякнув, несколько раз долбанул по старой сосне, которая тут же осыпалась хвойным дождем.
Росточку Аркаша небольшого, однако широк в кости и крепок телом. С постоянно рассыпающейся, сивой шевелюрой и небольшой окладистой бородкой, в полинявшей штормовке и кирзовых сапогах он напоминает этакого русского купчину – вот только картуза не хватает. Да и по натуре он, видать, мужик оборотистый, глаза так и зыркают в поисках добычи. Ещё и двух часов не прошло после их остановки в тайге, а он уже собрал полведра брусники и пакет отборных боровиков...
В подготовительных хлопотах не заметили, как солнце ушло за темно-синие горы. Золотисто- багрянцевое отражение тайги на озерной глади мгновенно потухло, в лесу стало сумрачно и тихо.
Разложили костер. Аркаша принес охапку можжевельника и загадочно произнес:
- Сейчас алтайский обряд очищения проведем. По преданию, с него начинается любое хорошое дело, а можжевельник, вроде бы, обладает очистительной силой. Тем самым тюркские народы умиротворяют дух огня, бросая в костер даже кусочки лепешек...
После проведения ритуального действа приступили к ужину. Гречневая каша, заправленная тушенкой, аппетитно попахивала дымком, а чай, который Аркаша заварил на брусничном листе, отдавал приятным, горьковато- полынным вкусом.
-Да, алтайцы – интересный народ, - задумчиво проговорил Аркаша, как бы в продолжение давнишнего разговора. – Ведь они являются прямыми потомками тюркских племен, когда-то пришедших в алтайские горы. Их древние предки со временем исчезали с лица земли, а бытовые и религиозные традиции бережно сохранялись, передаваясь из поколения в поколение. Поэтому для алтайца самое главное в жизни – сохранение крепких, родовых корней. Не то, что у русских. Ведь в России сегодня иногда и двоюродного брата уже за родственника не считают.
Аркаша подкинул в костер валежника, сухие ветви затрещали, вспыхнули белым пламенем, отбрасывая во все стороны причудливые тени.
-А знаешь, с чего начинается любая беседа у коренного алтайца? – степенно продолжал Аркаша.- Не с приветствий и поцелуев, а с поиска общих знакомых. Если, к примеру, таковых не окажется, то к тебе проникнутся сразу же недоверием и даже некоторой враждебностью. Дескать, пришел на их землю чужак, непрошенный гость, и начинает вторгаться в священный, наполненный могучими духами мир. Поэтому к инородцам- заготовителям природных богатств здесь относятся без особого гостеприимства. А пригласи алтайца к костру, поднеси чашку чая или чего-нибудь покрепче да ещё извинись за непрошенное вторжение в его исконные владения – и он сразу же раскроется душой, станет приветливым и хлебосольным...
Неподалеку раздался треск сучьев, послышалось подозрительное хрюканье. Аркаша приподнялся, и настороженно вглядываясь в темноту, подтянул поближе к себе ружье:
- Кажись, дикий кабанчик на водопой подался, - предположил Аркаша, и, успокоившись, опять присел возле костра.
- Да я и сам вроде бы метис по происхождению, - неожиданно разговорился Болдырев. – Отец после войны приехал на освоение алтайской целины, Тут, недалеко от Барнаула, и пустил корни, женившись на моей матери, красавице-алтайке. Выходит, и у меня тюркская кровь играет. Моя бабка по матери, царствие ей небесное, мудрая была, почти все алтайские легенды знала. Ведь коренные народы до беспамятства верят в чудодейственную силу природы, считая себя её животворной частицей. Поэтому у них о каждой горе, реке или озере существует своя, особая легенда. А слышал ли ты притчу о Телецком озере? Ведь «Алтын-кёль» в переводе с алтайского обозначает «золотое озеро». Так вот, сказывают, давно это было. Пришел однажды в эти края нестерпимый голод. А как раз в это время один охотник нашел в горах, огромный, с лошадиную голову, самородок золота. Хотел, было, его променять охотник на пищу и спасти голодающую семью. Пошел по горным аилам, да встретил только у изголодавшихся людей презрительный смех . Тогда подошел охотник к высокой горе у большого. красивого озера и спихнул в него золотой слиток, и сам в отчаянье бросился в воду. Вот так и появилось Алтын-кёль, «золотое озеро»... Ну да ладно, пошли спать. Завтра нелегкая работёнка предстоит...
Утром Аркаша растормошил Хромова.:
- Хватит дрыхнуть, ученость. Солнышко уже вовсю из-за горных вершин пригревает. Я уже два мешка шишек собрал да сито смастерил. Пей чай и присоединяйся.
Мешки у Аркаши для сбора шишек – особые, по верхнему краю продеты верёвкой. Обвяжешь её вокруг талии – и получается вроде огромного кармана. Удобно!
- В общем, так. Нечего возле друг друга травостой месить, - деловито рассуждал Болдырев. – Собирай шишки и относи к стану. А я их перетирать на мельнице буду. А пока немного по кедрачу с колотом погуляю. Хотя при этой работе всякие перегибы непозволительны, Нужно удары наносить по одному месту и то с предельной осторожностью. Ведь кедровая кора тяжело переносит повреждения. Дерево около пяти лет затягивает рану собственной смолой.
- У-ух! У-ух! – раздается по тайге надрывный человеческий вздох, а в воздухе ошалело носятся кедровки в предчувствии богатой добычи.
А вокруг вовсю гуляет и колдует бабье лето. Ещё по-летнему жаркое, сентябрьское солнце слепит глаза, от постоянных наклонов гудит спина и взмокло тело, а в рот, уши и нос лезет въедливая таежная мошка. Вот тут- Хромов и начинает понимать, что шишковать – это тебе не на ученых симпозиумах речи толкать.
Во время ужина Аркаша, глядя на уставшего Хромова, с легкой ухмылкой поинтересовался:
- Что, интеллигенция, теперь уразумел, как живые дары природы даются? Но ты не смущайся, сноровка в любом деле со временем приходит. Самое главное не суетись, не набивай ноги лишними шагами. Я ведь недаром место стоянки по горному склону выбрал . Наверное, заметил, что падающие шишки, ударившись о землю, под уклон катятся, собираясь в каких-либо ложбинках. Вот тут подходи и только их в мешок загребай А хочешь попробовать готовых орешков?
Аркаша зацепил пригорошню перетертых шишек и, перебрасывая её в ладонях, стал тщательно выдувать шелуху. Потом, смочив орех водой, бросил его в котелок и поставил на огонь. Через несколько минут оттуда раздалось шипение и потрескивание, пошел плотный смолянистый дух, вкусно запахло поджаренным семенем.
- Ну вот, получай таежный деликатес. – Аркаша высыпал содержимое котелка в алюминиевую миску, и, дуя на орехи, начал перетирать их в ладонях, освобождая от скорлупы.
Ядрышки имели немного терпкий привкус и маслянисто таяли во рту.
- Сколько ни встречаюсь с этим хвойным продуктом, а все не перестаю как специалист удивляться его полезным свойствам, - не скрывая профессиональной амбициозности, сказал Хромов. – Ведь в кедровом орехе содержится более тридцати видов минеральных веществ, им лечат нервную систему, атеросклероз, язву желудка и заболевания крови. Продукты его переработки – кедровое масло, жмых, скорлупа не заменимы в медицине, кондитерском производстве и быту...
- Недаром моя бабка называла кедр сибирским хлебом, - поддержал Хромова Аркаша. – Вот и начнем его через пару деньков до кондиции доводить. Как только подует с озера верховка, нужно будет орех отвеять, а затем просушить, пока погожие деньки стоят. Иначе загниет таежная продукция, и все наши усилия пойдут насмарку...
Через неделю, возвратившись после утреннего обхода делянки, Аркаша удрученно констатировал:
- Шабаш, кончился орех в этом распадке. Нужно переходить на другое место, если оно, конечно, поблизости окажется. Да и разве это урожай, когда за неделю и по мешку ореха не набили.
И вот уже третий час они бродят по алтайской тайге в поисках добротного кедрача, и Хромова не покидает чувство вины перед Аркашей, которого он втянул в эту ореховую авантюру.
Болдырев идет всё время впереди по гулкой таежной тропе, то и дело поправляя сбивающееся на бок ружьё. Пристально вглядываясь в каждое кедровое дерево, он раздраженно выговаривает:
- Ё-моё! Да разве это урожай, когда на ветке по две шишки болтается? А, может быть, здесь уже твой знакомый лесничий со своей бригадой погулял?
- Да причем здесь знакомый?! - неожиданно взрывается Хромов – Тебе всё мало, знаешь, кто ты?..
Хромов не успел закончить, видимо, не совсем лестную тираду, как на них из густого ельника метнулось что-то темное и, не добежав несколько метров, вскарабкалось на молодую, высокую сосну.
В то же мгновение Аркаша выстрелил, и незнакомый, темный, предмет, ломая ветки, камнем полетел к подножию сосны. Несколько побледнев, Аркаша полушепотом выдохнул:
- Кажись, рысь хотела над нами порезвиться.
Но когда они подошли к сосне и раздвинули кусты можжевельника, то увидели тело уже бездыханного медвежонка. Он лежал на боку, уткнувшись мордой в траву, а из-под задней примятой лапы виднелись шарики дымящегося помета, выделившегося в предсмертной агонии.
- Да это же пестун, - опять полушепотом проговорил Аркаша. – Ему, поди, ещё и полугода нет. Значит, где-то здесь и медведица-мать бродит. И как это её угораздило своего малыша потерять? Однако, скажу честно, встречаться с ней в такой ситуации не желательно. Нужно, пока не поздно уносить ноги. А медвежонка заберём, не пропадать же зря добру...
С трудом впихнув тело убитого медвежонка в рюкзак, направились к своему стану. Аркаша теперь пошел сзади, и, всё время оглядываясь по сторонам, наказывал:
- С медведицей-матерью шутки плохи. Она будет все время по запаху крови своего детёныша искать, а если настигнет обидчика, то, подкравшись сзади, постарается с него обязательно скальп снять.
На стоянке, Аркаша, достав широкий охотничий нож, не мешкая, стал свежевать убитого зверя. при этом настороженно вглядываясь в лесную темень и деловито приговаривая:
- Приготовлю сейчас тебе рагу «а-ля Топтыгин», пальчики оближешь , а шкуру медвежонка внучке отвезу. Она, знаешь, без отца растет, то-то радости будет.
Пока Аркаша разделывал тушу зверя, Хромов демонстративно отлеживался в палатке. Ему было как-то не по себе после этой неожиданной «охоты». Но когда от костра потянуло вкусным, мясным запахом, все-таки вышел из палатки.
- Ну вот, ужин готов,- хлебосольным жестом пригласил Аркаша к столу. – Наваливайся на свеженину.
Медвежатина была несколько жирной, но всё-таки с приятным, специфическим привкусом. Аркаша уплетал мясо за обе щеки и всё удивлялся:
- И как это медведицу угораздило потерять своего пестуна?..
На рассвете их разбудил непонятный, свистящий шум, раздававшийся откуда-то снаружи. Они выскочили из палатки – и оторопели. Мешки с орехом и укрывающий их брезент были изодраны в клочья, а само содержимое мешков, пропущенное через чьи-то крепкие зубы представляло жалкую труху. Над этой трухлявой кучей носились обалдевшие кедровки, наполняя тайгу трескатнёй и свистом.
Аркаша схватил колот и яростно швырнул его в кипящую черно-белую стаю. Несколько раненых птиц свалились на землю, остальные испуганно разлетелись по сторонам. А Болдырев, присев возле истерзанного ореха , тоскливо причитал:
- Достала всё-таки медведица, отомстила, косолапая, за гибель своего детёныша. А ведь сколько сил и нервов потрачено...
Хромов сидел возле ещё не остывшего костра, тупо слушал стенания своего напарника, думая о неистребимой жажде человеческого обогащения. И почему-то опять вспомнил легенду об озере Алтын-кёль. Видимо, добыча , не всегда приносит человеку удовлетворения и счастья, тем более, если она идет вразрез с естественными законами природы.
Порыв ветра качнул верхушки деревьев, и тайга не то застонала, не то запела, как бы стремясь поведать о чём-то сокровенном и вечном...
Свидетельство о публикации №213112600659