Комментарий к переводу Сонета 1 В. Шекспира

Комментировать буду, естественно, собственный перевод.
Комментария требуют, на мой взгляд, два момента перевода.
Первое: Перевод первой строки сонета.
Второе: Перевод последней строки третьего катрена.
Итак:

Перевод первой строки.
Не знаю с чьей легкой или тяжёлой руки (ведь никто же не посмел возразить), но первая строка сонета: « From fairest creatures we desire increase»  во всех современных подстрочниках первого сонета, которые были мне доступны (3 подстрочника разных переводчиков) переводится так: «От прекрасных (чудных, прекраснейших) существ (созданий) мы желаем  ПОТОМСТВА.»  И этому переводу следуют все (кого я смог найти и прочесть) авторы поэтических переводов. Поневоле, перед такой массой примеров, начинаешь думать, что сам упустил что-то в этом, таком далёком от нас, староанглийском языке. Но Шекспир приходит на помощь. Нигде более в сонетах он не использует «increase», когда говорит о потомстве. Он везде использует слово «posterity» (напр. Сонет 6.). И это понятно. Потому  что «потомство» в переводе первой строки сонета это – плод логических умозаключений переводчика, а не то, что сказал Шекспир.
Цепочка рассуждений такого переводчика проста:
Так как точное значение «increase» это – «приращение, рост, прирост, умножение, размножение, увеличение» – то сначала он выбирает, что же из этого списка может согласоваться с «существами, созданиями». Легко находит «размножение».  Но дальше совершенно законно останавливается, но не на долго.  Причина остановки – в абсолютно верном эстетическом чувстве переводчика, заметившего эстетическую фривольность, которой будет обладать фраза, если её перевести буквально, т.е. «От прекрасных созданий мы желаем размножения».  А если ещё представить, что же могут изобрести поэты, обыгрывая эту фразу, то его эстетическому чувству становится совсем тоскливо и обидно за возможные насмешки над Шекспиром. Но красный шлагбаум эстетики почему-то не срабатывает. Вместо того, чтобы остановиться, подумать, вернуться назад и поискать принципиально другой путь, такой переводчик начинает «объезжать шлагбаум по бездорожью».  Другими словами – не себя править (он же не может ошибиться!), а править Шекспира. Тем более, что, казалось бы, красивое решение легко находится. Ведь очевидно, что результатом размножения живых существ является их потомство. Легко подменяет описание действия описанием его результата, улучшает эстетику фразы, и, казалось бы, не упускает смысла, вложенного Шекспиром, получает – «От прекрасных созданий мы желаем потомства».
На этом свою задачу такой переводчик считает выполненной.
Но не тут то было!
Давайте внимательно вдумаемся в такой перевод.
Здесь всё почти на месте, кроме намеренно привнесённого «потомства» и неожиданно вылезшего из Шекспировского смысла предлога «от». Про него то (предлог) забыли, конструируя свою фразу? Казалось бы, раз Шекспир употребил этот предлог, то и в переводе он нужен. Конечно, кто бы спорил, если бы Шекспировский смысл был сохранён. Но в созданном переводчиком новом смысле этот предлог без уточнений не нужен. Иначе возникает двусмысленность в отношении потомства, а именно: Чьё же оно – наше или созданий? Мы желаем от них своего потомства?  Если уточнить: «их потомства»,  то логика фразы становится незавершённой. Такой же как, если предлог убрать, то вместе с двусмысленностью пропадёт и часть основного смысла – «Прекрасных созданий мы желаем потомства» - наше желание становится логически незавершенным. Чего мы желаем? Увидеть? Съесть? Иметь?  Поэтому для придания законченности и однозначности смыслу, недостаточно просто заменить «размножение» на «потомство». Необходимо добавлять два уточнения: «видеть» и «их». И тогда фраза становится такой: «От прекрасных созданий мы желаем видеть их потомство.» 
Как много пришлось накрутить, чтобы корректно пристроить «потомство»!
Но куда же исчез Шекспировский смысл? Разве из такого перевода понятно что-нибудь об умножении-размножении прекрасных созданий?   От того, что мы видим их потомство, разве что-то меняется в их численности? Ведь очень может быть, что ровно столько же умирает, сколько рождается. Конечно, можно чуть-чуть сдать назад и сказать так: «От прекрасных созданий мы ЖДЁМ УВЕЛИЧЕНИЯ их потомства».  Но эта фраза оставляет «за бортом» наших желаний самих «прекрасных созданий», отсекая их от «потомства», которое неважно каким будет, главное, чтоб его было побольше. Можно попытаться таки заменить по смыслу и само «потомство», ещё более углубляясь в накручивание вспомогательных слов. Например: «От прекрасных созданий мы ЖДЁМ УВЕЛИЧЕНИЯ ИХ ЧИСЛЕННОСТИ». Эта фраза наиболее близка к Шекспировскому смыслу, если упорствовать в переводе слова «increase» как «размножение». Но накручено уже три вспомогательных слова (у «потомства» было два, но смысл не тот) и одно заменено («желаем» – на «ждём»). И эстетика фразы уже хромает не со стороны фривольности, а со стороны «протокольности». 
Вот почему уже моё эстетическое чувство протестует.
Ведь существует достаточно простое решение, не создающее испытаний для эстетики и сохраняющее Шекспировский смысл.
В основе решения лежит предположение, что, если уж замена целых слов считается допустимой в построчном переводе (а мы видели, что это так и есть), то замена части речи (например: существительного на прилагательное) допустима тем более, если при этом сохраняется смысл.
Для того, чтобы реализовать это решение, нужно:
1. Отказаться от перевода «increase» как «размножение».
2. Внимательно посмотреть на «прекрасных созданий». Да, это точный перевод, но он, как мы видели, создаёт эстетическую ловушку для переводчика. Изменится ли восприятие читателя, если вместо «прекрасных созданий» ему предложить «созданных прекрасными» или «созданного прекрасным»? Согласитесь, что это очень близко по смыслу. Гораздо ближе, чем «размножение» и «потомство».
3. И только теперь поискать среди списка значений «increase» то, что подойдёт «созданному прекрасным». Легко найдем – «умножение».
4. Конструируем фразу: «Мы желаем умножения созданного прекрасным»
Эта фраза не просто сохраняет смысл Шекспира, а я считаю, что только она этот смысл и несёт. Так как это сказано обо всём, в том числе и о размножении, и о потомстве, и о творчестве.  И Шекспир не был бы Шекспиром, если бы не говорил подомным ёмким слогом. И как видим, нет ни одного вспомогательного или заменённого слова, эстетика фразы – на должном уровне («красный шлагбаум» ни в один из моментов вносимых микроскопических изменений не закрывался), и смысл Шекспира полностью ( в т.ч. и смысл сторонников «потомства») сохранён.
From fairest creatures we desire increase = Мы желаем умножения созданного прекрасным.
Мой поэтический вариант : «Пусть будет мир прекрасный нескончаем».
Полный поэтический перевод сонета:
http://www.stihi.ru/2013/10/13/7616

Перевод последней строки третьего катрена.
«And, tender churl, mak'st waste in niggarding:»
Здесь я не буду критиковать подстрочники, так как, в отличие от первой строки, эта строка у каждого переведена чуть по своему, но сами варианты переводов не вызывают у меня никаких возражений. Мне нравится вариант: «Юный скряга растрачиваешься(тратишь себя) в скупости»
В комментарии нуждается мой поэтический вариант:
«Воздай себе дар жертвы без цены»
Насколько далека моя поэтическая интерпретация от смысла Шекспира?
На первый взгляд, может показаться, что нет вообще ничего общего.
Но зададим себе вопрос: На чём держится смысл фразы Шекспира? Ответ прост – на противопоставлении: «траты» и «скупости», т.е. нежелания тратить, т.е. нежелания отдавать, а значит, в том числе, и наносить себе ущерб, т.е жертвовать. Вот связь с «жертвой».
А «трата» - это что? Это то, что ты отдаёшь, в том числе и охотно, а значит, в том числе и даришь. Вот связь с «даром».
Возникают две логические цепочки: «трата – дар», «скупость – жертва».
Что же такое «дар жертвы»? Это дар, который был жертвой. Т.е. скупость, которая обернётся тратой. А не так ли у Шекспира? Именно так. Потому что иначе у меня была бы «жертва дара».
Но у Шекспира смысл противопоставления – в негативных последствиях скупости, которая привёдет к само растрате.  Шекспир, говоря прямо о негативе, лишь подразумевает позитив, который будет иметь место, если прислушаться к его предостережению. Т.е., говоря прямо о плохом, подразумевает хорошее в противоположном.  Поэтому я посчитал возможным вынести этот позитивный смысл в прямое изложение.
На замечание, что определение «без цены» может быть отнесено как к «дару» так и к «жертве», а потому создает двусмысленность, отвечу так.
Эта двусмысленность на самом деле ведёт к одному и тому же смыслу, а потому совершенно не важно к чему отнесёт читатель определение «без цены». В одном случае он получит «бесценный дар, которым обернётся жертва», в другом – «дар, которым обернётся бесценная жертва». И то и другое – верно.  Единственная сложность в том, что читателю  предлагается самостоятельно интерпретировать «без цены» в «бесценный», одновременно не забывая, что «без цены» имеет и прямо указанный смысл в сочетании с глаголом «воздай», не нуждающийся в интерпретации. Но так как эта интерпретация – первая возможная из логичных, то считаю, что читатель легко её найдет, как только чуть задумается над смыслом.
Полный перевод сонета:
http://www.stihi.ru/2013/10/13/7616