В Чернигов

В Чернигов
Так получилось, что в начале шестидесятых годов, народ как-то стал вольнее чувствовать в своих поступках и принимать необдуманные решения, в надежде, а может там лучше, где нас нет. Так случилось и с моими родителями.
«Вера, здесь мы вроде всё отстроили,  давай с нами на  Украину, Неман хоть и  город, но маленький», - сказали подружки моей маме.
«Да, но мы с Сашей работаем, и не хочется терять место и ребёнок маленький, тем более  что братья и мама здесь», - ответила она. «Ладно, подумай», предложили девчата.
Вечером мама посоветовалась с отцом о предложении подруг. «Вопрос конечно интересный, стоит рассмотреть его, подумаем», - сказал папа. Прошло несколько недель, подруги мамы уехали кто куда, одни на целинные земли, кто на Украину. В один из дней мама сказала, что ей дают отпуск и она хочет съездить в "разведку" на новое место, тем более, что в Чернигов едет одна знакомая женщина. «И чем …ч... не шутит, слетаю, а понравится, сообщу, а вдруг и повезёт», - сказала мама. Я не помню уже всех этих разговоров о поездке в дальние края, но мама уехала. Прошло несколько дней и я заметил, что в нашей квартире что-то меняется, стол в комнате сдвинут к окну, освободился центр комнаты, почему раньше такого не сделали, сразу такое большое пространство появилось.
«Как ни как, едем Вовка, далеко едем. Телеграмма от мамы пришла, так что собираемся», - с весёлой улыбкой сказал папа.
«Собираться так собираться, что долго, что ли? Игрушки, так их всего две, да и вырос я, а может там на новом месте другие будут», - проговорил про себя.
Папа за эти последние два дня рассчитался с работами, за себя и за маму, сходили к бабушке, были и братья мамы или только один брат, дядя Ваня может в Армии был, не помню точно, знаю, что он к нам уже в Чернигов приезжал в форме. Наверное, ехал домой. Поговорили взрослые, бабушка благословила, это я увидел, как она нас с отцом перекрестила на дорожку. Утром уехали в Черняховск, а там сели на поезд и ту-ту. Всю нашу поездку сидел у окна. Смотрел на пролетающие мимо нас города и сёла и, по-моему, и спал на ходу, только просыпался на полке, видимо папа укладывал меня так осторожно, что я не слышал. Гомель. Мне почему-то очень хорошо помнился этот белорусский город. Может из-за  того, что  у нас здесь была пересадка, и было время  походить по нему, и в будущем я столько раз проезжал через него и прохаживался по улицам вблизи вокзала. Это сейчас нас так отдалили, в политическом смысле слова, я ещё стих на эту тему написал, но всё  равно Гомель мне нравился. Вот и наш поезд на Чернигов. Этим поездом, Киев – Ленинград, после 1980 года, я буду ездить ежегодно из России на  Украину и обратно к себе домой, в Нелидово. А сейчас я еду совсем в другой город и мне по-прежнему не хотелось отрываться от окна вагона. Я видел  всё. Речку Сож, которая протекает в Гомеле, леса и поля, через которые наш  поезд ехал с очень «осторожной» скоростью. Это был самый короткий отрезок пути, но очень долгий по времени. Время тянулось «годами». «Когда, когда будет Чернигов?» - думал я. Проводник прошёл по вагону и произнёс это заветное слово. Я прилип к стеклу окна. Сначала шли какие-то постройки, потом что-то похожее на предприятия и вот он – вокзал. Остановились. Вышли на перрон. Возле здания вокзала нас увидела мама. Как мы радовались и обнимались описывать не буду, у всех такая ситуация была, только знаю,  что родители очень были счастливы, что опять вместе, больше они никогда за долгие годы своей совместной жизни на долго не расставались, всегда и всё вместе, все 59 лет. Вот только при выходе с вокзала на привокзальную площадь я обернулся. Здание вокзала. Красивое и величественное сооружение, можно сказать – ворота города.  И в том далёком 1958 году он меня впечатлял. Позже я узнал, что строили его военнопленные немцы взамен разрушенного ими в войну.
Мы сели в автобус, ехали недолго, затем вышли,  прошли и подошли к зданию, похожее на школу, это была школа. Черниговская средняя школа  № 4.
«Вот здесь  будем жить и работать», - сказала мама. Папа преподавать  будет автодело в школе, а я при школе и домоводство вести буду, как урок труда, для девочек. Мама прекрасно вышивала,  вязала, даже нас с сестрой научила.  Началось лето и мама моя, куда-то на несколько дней уехала, а вернулась и сообщили мне: «Вот Вова и сестра у тебя есть, Лена». Вот здорово.
Школа находилась на улице Толстого Льва Николаевича, под самой горой Елецкого монастыря, там даже было здание филармонии. Гора была настолько с одной стороны крутой, что подняться на неё составляло больших усилий. Когда шли уже в школе занятия, на каждой перемене ученики преодолевали склоны до самой кирпичной стены. Мне до школы оставался год. Он прошёл очень бурно. Появились знакомые,  дети учителей этой школы, больше дружил  с Сашей Бунзяк, его мама преподавала «українську мову та літературу». Мне нравилось как он говорил по-украински. С улицы Толстого познакомился  с Сашей и Володей Никитюковыми, их родителя оказались земляками моей мамы. С улицы Пивденной с Толиком Сачава и Вовой Сахно. С Толиком я периодически виделся, а вот Володю  Сахно больше не приходилось видеть.  Девочки, что-то не могу припомнить, чтобы я с кем-либо дружил, но Валю Ешкун помню, у неё были две сестры, взрослые школьницы, ходили в красивой школьной форме. Мама их была Марфа Константиновна, приветливая женщина, я часто к ним ходил, они жили буквально рядом, дорогу  перейти.
А вот в школу я пошёл только через год, в 1959 году, но в другую, вторую, в русскую,  которая на Валу. Оказывается, четвёртая преподавалась на украинском языке, я уже этого, видимо и не замечал. Русская, украинская, какая разница, главное чтобы люди мирно жили. Помню, как папа однажды нас рассмешил своим знанием  украинского языка. Он с учениками старших классов и директором школы поехали в Киев на экскурсию. Пока ребята  ходили по ВДНХ, папе захотелось перекусить, так  как откуда-то исходил вкусный запах. Он прошёлся вперёд-назад, запах есть,  а места нет. Стоит только павильон, где написано «дальня». Походив  кругами возле этого павильона, решил спросить у прохожего, есть ли где рядом столовая или закусочная. «Да вот она перед вами», -  сказали папе. Когда он вошёл вовнутрь, точно, это была столовая. А тут и школьники наши пришли. Пока  папа ел, его давил смех, чуть не подавился. Ивану Васильевичу по дороге домой рассказал об этом, они ехали и всю дорогу смеялись. А мы потом дома. Так же и с «перукарней» было, но это раньше, когда приехали только в Чернигов. Если я, когда приехали и сразу на другой день ушёл обследовать город, то родители пошли на площадь, чтобы тоже посмотреть его. Мама и предложила папе постричься. Долго они ходили кругами. «Ладно, давай я зайду в пекарню, хоть пирожок возьму, а ты посиди на лавке здесь, вон видишь хлеб там пекут», - указал папа рукой в сторону вывески над входом. Перукарня. Папа зашёл вовнутрь и исчез. Мама забеспокоилась, люди вроде не входят и не выходят, очереди вроде бы и не должно быть, а папы долго нет. Она вошла в эту дверь, а папа сидит в кресле и его обихаживает молодая девушка, стрижёт. Мама рассказывала, что так она смеялась  давно, как смеялась сейчас и смеялись все, кто был в парикмахерской. Это надо же «Перукарня», парикмахерская. А потом мои родители даже учились в вечерней школе, чтобы как-то поднять свой уровень знания в украинском языке, ведь жить им придётся долго на Украине,  всю оставшуюся жизнь…
Итак, отвлёкся невзначай. Лене уже пошёл второй год. В школе начались занятия, я катал её в коляске по школьному двору. Ко мне подошли ребята постарше, попросили тоже покатать коляску. Но они так быстро стали носиться по двору, что их остановили две девочки, забрали коляску и отвели меня к маме и сказали, что так маленького ребёнка катать нельзя. Мама поблагодарила их и я усвоил, нельзя, значит нельзя. Девочек, они были старше меня на шесть лет, звали Рита-Маргарита, я почему-то её запомнил на всю жизнь, она была красивая и Таня Пивень, тёмная и светлая, как она сказала, так я их и запомнил. И очень мне нравилось, когда Рита и Таня пели в школьном хоре, я видел их и на репетициях и на выступлениях. Такой маленький, а  уже влюбчивый, но своих «чувств-с», конечно, никогда не выражал при них, да они и внимания не обращали на меня. Школу Рита-Маргарита и Таня закончили, и мы квартиру получили и больше никогда, никогда я их не видел. А только спустя много лет, вплоть до 2011 года, когда появилась эта техника, в надежде увидеть кого-нибудь из знакомых четвёртой школы, нажал на клавиши.  Чудеса, конечно, бывают, когда в это веришь и я верил. На одной из школьных фотографиях первого класса промелькнуло знакомое лицо, есть, она - Рита-Маргарита, всё тот же взгляд, те же две косички. Слава Б-гу, жива и то хорошо. И другие фотографии увидел, где она постарше. Теперь сомнений нет, и фамилию узнал – Добровольская. Остаётся только напомнить ей, кто я такой. Ведь столько лет прошло. Это было очень сложно. Помнить свои школьные годы Рита помнила, а вот вспомнить меня, с моими описаниями эпизодов наших встреч, это дело трудное. И только тогда, когда она просмотрела мой фотоальбом в копьютере, вспомнила мою маму. А там и судьбу Тани узнал, она сразу вспомнила моих родителей; куда её жизнь занесла, в Новосибирск. У меня сохранилась школьная фотография тех далёких лет, на ней учителя: Палей Александр Ильич, Иван Арсентьевич, Полина Прокопьевна, Сорокин, фамилию только знаю. директора школы только почему-то нет - Байдала Ивана Васильевича и ребята учащиеся, Рита и Таня вместе стоят. Рита приезжает иногда в Чернигов, с детьми, внуками, а встретиться не можем...