Страх

Ветер взмывал снег всё выше и выше, покрывая фонари и ветви деревьев волшебными коконами. Сквозь мглу виднелись фары изредка проезжающих машин и силуэты дорожной техники, отчаянно пытающихся бороться со стихией. Казалось, что стоишь в центре маленького островка, окружённого белой бесконечностью. Закрыв глаза и прислушавшись, можно было уловить тихую, чуть различимую среди шума вечернего города успокаивающую после тяжёлого дня мелодию вьюги.
Выговор на работе за очередное опоздание, на этот раз оправданная неистовой метелью; какой-то хипстер на бегу выдернул из рук пачку сигарет; и вот уже полчаса как я стою среди толпы в ожидании автобуса, перешагиваю с ноги на ногу, дабы сохранить остатки тепла, и проклинаю потерянные перчатки.
Повернувшись спиной к ветру, я замечаю близ себя молодого кавказца, облечённый согласно менталитету: не по погоде одетые спортивная куртка и зимние кроссовки и нелепая шапка модной фирмы, придающая голове форму яйца. Поймав на себе мой взгляд, он начинает беспокойно поднимать ногу на носок и обратно, и так в секунду раза два, будто через него периодически пропускали электрический заряд.
Горец стал нащупывать что-то у себя за пазухой, не сводя с меня глаз. Я не на шутку насторожился.
Не может быть…
Что я знал о страхе? Я боюсь прийти домой и обнаружить его ограбленным, боюсь повторного выкидыша у жены. Мне страшно, когда я смотрю вниз свысока или когда я катаюсь на «американских» горках.
Это всё - испуг, опасение, боязнь. Но не страх.
Страх-это отчётливо видеть лик смерти и чувствовать её ледяное дыхание.
Как бы это ни было парадоксально, но именно страх заставляет совершать безумные поступки. Мужество, проявленное в припадке безумия.
Какой же силой обладает этот страх!
И вот я, охваченный яростью и жаждой жизни, кричу: «Граната!», крепко хватаю левой рукой его правую, держащую снаряд, не давая отпустить рычаг. Свободной, что есть мочи, бью прямо промеж глаз, да так, что отшибаю все косточки.  Успевая чуть увернуться от вражеского кулака, но он слегка задевает висок и в глазах на секунду темнеет. Пользуясь моментом, он наносит второй удар и пытается залезть за чем-то в карман. Недолго думая, я наваливаюсь на него всем телом и мы оба падаем. Головой он задевает столб.
Горячий пот капает с лица. Я чувствую каждый свой тяжёлый вздох. Мне страшно. Противник пытается перекатить меня, но мой вес слишком высок и тогда он начинает бить по чему попало: рёбрам, почке, животу,  пытается достать до лица. Но я - зверь, борющийся с хищником за свою жизнь, не чувствую боли. Даже когда враг перестаёт сопротивляться, я продолжаю бить, пока его лицо не превращается в кровавую кашу.
Кое-как отыскав в темноту чеку, судорожно, пытаюсь вставить её в запал, но пальцы не слушаются, и я чуть не роняю гранату. В ярости, я бросаю чеку, о чём тут же жалею. Вокруг толпилась кучка зевак, но никто не осмеливался подойти ближе, чем на 30 метров. Оставалось ждать сапёров.
По вспотевшей спине пополз холод, а снег уже резал зад, но не было сил стоять - мне даже голову не приходило встать, всё мысли были заняты лишь одним: как случилось, что в этой маленькой железяке, схожий с металлическим лимоном, что я сжимаю в своих раздробленных и покрытой замороженной кровью руках, хранится моя жизнь?
От раздумий меня пробудил голос юнца. Лет ему можно было дать 16, не больше. Длинная чёлка, зачёсанная на бок, нелепые туннели в ушах, гладкое лицо, местами проколотая пирсингом - внешностью он походил скорее на девчонку, нежели парня.
-Я говорю, давайте гранату. Полиция ещё не скоро приедет,- чуть ли ни крича, произнёс парень.
-Она моя,- как-то по-детски обиженно ответил я.
-Посмотрите на свои лапы. Вы и пяти минут не продержитесь,- сев рядом, он силой пытается отобрать снаряд.
-Я сказал, сука, моя!
Удар локтём пришёлся по губам. Этого хватило, чтобы опрокинуть наглого молокососа назад. Оставшись в своих позах, мы пристально смотрели друг на друга, готовясь вновь вцепиться.
Эти детские невинные и по-юношески наивные глаза! Как я могу передать ему это проклятие?
-Вы как хотите, но я не дам вам сдохнуть от вашей тупости,- оценив расстановку сил, выпалил пацан и достал изоленту.
Я сразу же понял план и не стал сопротивляться. Он обматывал кисти так туго, что приходилось стиснуть зубы, чтобы подавить крик.
-Ах ты, сукин сын, это же ты у меня сигареты спёр!
Обернув руки курткой на случай детонации, мы раскурили по две сигареты. К этому времени вдали уже был слышен вой сирен.