Альби. глава 30

Странный сон видела она в эту ночь. Над сухой равниной дрожал разогретый воздух, помутневший горизонт то приближался, то удалялся, громоздились миражи: белые города с минаретами, корабли под алыми парусами и наклонными мачтами. Двигались смутные тени, отражения галлюцинаций, но стоило повернуть голову, чтобы получше рассмотреть, а там и нет ничего.

Но вот в потекшем горизонте что-то обозначилось, какое-то пятнышко, оно темнело, постепенно увеличиваясь, голубоватые фигурки всадников поднимались, будто из воды, на солнце сияли их латы и амуниция лошадей. За всадниками шли пешие, подняв лес пик. Войско двигалось непрерывным потоком, заполняя все больше пространства..
Жуткий крик подбросил Мари, и она мгновенно оказалась на ногах с бешено бьющимся сердцем. Было еще совсем темно, в зеленом небе мерцали холодные звезды.

- Надья, - позвала Мари как можно более спокойно. – Надья!

- Что случилось, госпожа? – В спальню заглянула служанка. Ее комната находилась рядом.

- Кто так ужасно кричал, Надья? – прошептала Мари.

- Простите?

- Кто кричал? Я слышала жуткий крик.

- Крик? Ничего такого не было.

- Надья, если я говорю, что слышала, значит, так оно и есть. Ты слишком крепко спишь!

- О, нет, госпожа, у меня чуткий сон, поверьте. Ничего такого не было, в замке все спокойно. Вам почудилось.

- Почудилось, - повторила Мари. Она все еще дышала с трудом, голова кружилась.

- Вот, выпейте.

Послышался плеск, и служанка подала ей холодный стакан.

- Что это?

- Виноградный сок.

Мари помотала головой. Из окна падал слабый свет, по углам громоздились неясные тени. В ушах Мари все еще стоял душераздирающий вопль. И эта комната, и Надья в белой рубашке казались ей до странности незнакомыми. Она никак не могла понять, в чем же произошли перемены, но чувствовала, что-то было не так.

- Зажги свечи! Зажги свечи!

Мари не узнала своего голоса, вновь начался приступ головной боли. На глаза навернулись слезы – первые и последние слезы бессильной тревоги.
Служанка заметалась по комнате. Свечи налились тяжелым золотым сиянием.

- Помоги одеться.

Когда Надья застегивала многочисленные крючки на платье хозяйки, Мари сказала:

- Пусть позовут Ивернеля.

- Слушаюсь, госпожа, - пискнула девушка, побежала к двери и пошепталась с охранником. Послышались удаляющиеся шаги.

- Вот это кольцо украсит вашу руку и успокоит вас, - сказала Надья, надевая Мари на мизинец кольцо с крупным изумрудом.

- Да…

- Но оно не может оставаться в одиночестве. К нему нужны серьги.

- Да…

Надья украшала свою хозяйку, с каждой новой драгоценностью добавляя ей неприступного великолепия. Что-то неразборчиво шептала, в зеркало Мари видела, как двигаются губы девушки у самого ее уха. По спине пробежал холодок и рассыпался мелкими пузырьками.

- Ивернель явился?

- Да, госпожа, он ждет, - стоя за спиной Мари, Надья поглаживала ее шею и улыбалась ее отражению. Мари убрала руки девушки, с шумом отодвинула стул.

Сердце куда-то провалилось, но моментально вернулось на место.

Мари вошла в смежную комнату.

Ивернель стоял к ней спиной, опираясь локтем о спинку кресла, и быстро повернулся, заслышав шорох ее платья.

- Люк…

Он слегка склонил голову, испытующе глядя на нее. В комнате горела только одна свеча, но этого было достаточно – она отчетливо видела его лицо.

- Прости, Люк, что пришлось разбудить тебя.

- Я не спал, - ответил он.

Голос был слегка приглушенный. Пьянящий утренней свежестью воздух проникал сквозь высокие окна. Ее расстроенные нервы… Опасное сочетание.

- Люк, ты стал мне братом, - сказала Мари. – Если бы не ты, в этом замке было бы совсем тоскливо.

- Я к вашим услугам, Мари.

- Знаю… Это, наверное, очень плохо, но иногда хочется броситься с башни вниз.
Ивернель покачал головой.

- Не думаю, что вы пошли бы на это.

Они помолчали.

- Знаешь, Люк, наверное, ты прав…

Глаза его отражали свет, на смуглом лице лежали золотистые блики, глубокие тени заострили черты.

Он погладил шершавый подбородок и заглянул  ей прямо в глаза.

- Что-то все-таки случилось? – спросил он.

- Возможно, - ответила она.

- Скажите мне, что с вами происходит? Я помогу вам.

- Сказать?

- Да.

- Сказать…

- Мари, вспомните, я всегда был вашим другом. С самого первого дня, как только узнал вас.

Подойдя к окну, она выглянула на улицу. Весь мир был из хрусталя, ничто не нарушало холодной тишины.

- Люк, в последнее время я стала видеть странные вещи… Это, порой, приходит в снах, но чаще наяву.

- Что вы видите?

Она с сомнением пожала плечами.

- Разное… Прости, Люк, теперь я вижу, что зря затеяла этот разговор.

Она сделала попытку уйти. Он удержал ее за руку.

- Нет, нет, в этом нет ничего такого. Вам нечего стыдиться, Мари.

- Мне приснился сон, и я заставила тебя прийти среди ночи. Я чувствую себя очень глупо.

Ивернель отпустил ее руку.

- Это не глупость, Мари. Я благодарен судьбе за то, что могу быть рядом с вами.
Она странно на него посмотрела. Улыбка чуть тронула ее губы. Он сделал шаг назад.

- Ты боишься меня? – спросила Мари.

- Нет, - ответил он. – И да.

Вдвоем они поднялись наверх, и вышли на четырехугольную площадку башни. Здесь было темно, а ветер, врывавшийся через прорези в зубцах, создавал сквозняк. Мари подняла голову. Небо здесь было совсем не таким, каким виделось из окна ее спальни. Оно мерцало от скопления звезд.

Небо в алмазах.

Внизу воздух чуть-чуть посветлел, крыши домов, тополя по ту сторону стены плыли в тумане.

- Как хорошо, - сказала Мари и вдохнула полной грудью.

- Теперь вы успокоились?

- Да, абсолютно.

- Вам ничто не угрожает в этом замке.

- Надеюсь. Потому что Монфор…

- Почему вы с ним, Мари? – неожиданно спросил Ивернель.

Она изумленно уставилась на него.

- Он обещал мне покровительство.

***

Едва Жан, Рауль и трое оруженосцев подъехали к палатке Раймунда, тот появился верхом в сопровождении нескольких вассалов. На лицах рыцарей читалась крайняя озабоченность. Завидев Монвалана, Раймунд махнул ему рукой, все соскочили на землю и вошли в палатку. Их здесь уже ждали. От зажженных свечей и тесноты было душно.

- Господа, для тех, кто не знает, - он посмотрел  на Жана. – Мы остаемся здесь до подхода всех частей. Обоз не ждем. Как только рассветет – выступаем. Граф Монвалан?..

- Мы со своей стороны сделали все, что от нас зависело, ваша светлость, - ответил Жан. – Город оцеплен. Что касается численности гарнизона, то сведения точны, они получены от надежного лазутчика, которого я знаю давно.

- Хорошо! – Граф Раймунд снял шлем и положил его рядом с собой на карту, где уже покоился кинжал. – Порядок расстановки войска определен, что-то скорректируем по ходу. Наша главная задача – подойти к городу незамеченными как можно ближе.

- Что довольно трудно сделать, - заметил Рауль. – Все подступы к крепости открыты, а на стенах стоят баллисты. Много ли найдется смельчаков, готовых пройти под дождем из гранитной дроби?

Раймунд взглянул на сына и только покачал головой.

- На то она и война. А на войне можно бежать только в одну сторону – вперед, в атаку. Да поможет нам небо.

Растянувшись на дороге длинной вереницей, к Тулузе двигалось войско южан. Впереди ехали граф Раймунд и король Хуан с двумя тысячами рыцарей. На рослых лошадях, в доспехах, с гербами на щитах рыцари выглядели весьма внушительно. Следом за господами двигались три тысячи оруженосцев, вооруженных до зубов, со щитами и секирами, пристегнутыми к седлам. За ними тянулись пятнадцать тысяч пеших: копейщики, защитники, стрелки.

К Тулузе подошли засветло. Стены города обозначились темным массивом в непроницаемом тумане. Шли в полном молчании. Слышался приглушенный топот, дыхание лошадей, позвякивание амуниции. Воздух был насыщен влагой. Раймунд оглянулся: бороды всадников и плюмажи на их шлемах были сплошь в серебристом бисере.
Туман заглушал и скрадывал все: звуки, запахи, цвет, словно сказочный пожиратель мира, и южане шли по пояс в его волнах, как какое-то призрачное войско.



***


- Зачем вы это сделали, Мари?

- Что?

- Бросили гостей.

- Это не мои гости. Их притащил Дюран, так пусть сам их и развлекает.

- Но вы как хозяйка замка не должны были…

Мари поднималась по лестнице так  быстро, что Люк едва поспевал за ней. Возможно, она и поступила по-дурацки. Какая разница! Он еще пытается ее увещевать!
Тут она резко остановилась и повернулась к Ивернелю. Он глядел на нее вопросительно. Щека его нервно подергивалась.

- Почему тебя это так волнует, Люк?

- Дюран напишет отцу. Я уверен, он непременно расскажет о вашем поступке.

- Мне все равно.

- Не говорите так. Это может навредить вам.

- Не страшно. Я ни о чем не жалею и ничего не боюсь потерять. А что касается Дюрана и этих… дворян…  Ему просто скучно, он не знает, чем занять себя, вот и рыскает туда-сюда, таская за собой эту свору безденежных сэров. В Британии они никто, зато во Франции кичатся своим британским подданством и рассуждают о новом короле Генрихе так, будто он их должник. Я не могла больше там оставаться! Все они стинкеры. А  этот рыжебородый, со шрамом – сэр Эдвард – просто король стинкеров!

Люк весело рассмеялся и провел по волосам. Глаза его лучились – Мари это с удовольствием отметила.

- Король стинкеров, - сказал Ивернель. – Хорошо, что сэр Эдвард этого не слышал.
Мари сделала неопределенный жест. Воцарилось молчание, и на лестнице было слышно, как внизу, в зале, вразноголосицу орут британские гости. Тявкали собаки. Дюран что-то выкрикнул визгливым пьяным голосом. Кто-то затянул песню. Люк поцеловал Мари.

Она покачнулась и хлестнула его по щеке. Он даже не поморщился. Он, не мигая, глядел на нее и медленно стер с лица след удара.

- Распорядись, чтобы седлали лошадей. Едем на прогулку.

- Желаете взять охрану?

- Моя охрана – ты. А впрочем, как хочешь, пускай едут, мне все равно.

- Как прикажете.

- И побыстрее! Я не могу дышать в этом замке!

Люк ушел, дробь его шагов стихла, и Мари осталась одна. В высокое и узкое окно билась бабочка.

Может быть, в этот момент она и потеряла друга. Сколько же потерь в ее жизни, и она их все множит! Можно, наверное, привыкнуть и к этой утрате. Что значит для нее Люк, не так уж и много, если подумать! Просто спасает ее от полного краха. Как же это я так…

Она вытерла слезы и сказала себе, что ко всему на свете можно привыкнуть.

***

Туман постепенно рассеивался, ярдах в двухста синел кустарник, за ним громоздилась стена. Казалось, до нее рукой подать, даже были видны отдельные камни.

Стена казалась Раулю враждебной, и не только потому, что это было мощное крепостное укрепление. В Тулузе прошли почти все годы его жизни, а теперь приходится возвращать ее себе.

Конница тянулась длинной шеренгой вдоль укрепленного рва. Стена поворачивала, Рауль в колонне миновал угловую башню. Дальше виднелись ворота и тяжелый мост, обитый железом. Мост был поднят.

Со стороны стены донесся скрип. Там поднимались мачты катапульт. В их корзинах уже лежали снаряды.

- Ох, ну и врежут они сейчас, - произнес кто-то из оруженосцев.

В голову колонны проскакали пятеро рыцарей.

- Не спать, не спать, господа! – выкрикнул Дидье Рено. Рауль узнал его по трубному голосу. Огненный плюмаж на его шлеме летел по ветру.

В боевом построении конница двигалась к крепости. Еще немного, и они перейдут тот рубеж, который обстреливался баллистами. Пространство было совершенно открытым и пристрелянным, и любой из рыцарей был идеальной мишенью.

- Сейчас начнется, - услышал Рауль и оглянулся.

Сзади и чуть слева ехал его оруженосец в шлеме с надглазиями, в плотной кольчуге, с длинным мечем и арбалетом за спиной. Звали его Франсин Беранже. Он был на три года моложе Рауля и выглядел мальчишкой.

Было видно, что ему страшно. Рауль подмигнул ему.

- Ваша милость, - сказал Франсин, - что-то я рук и ног не чувствую. Вроде бы железо раньше не было таким холодным, да и подкладки на месте, я проверял… На дворе лето, а у меня зуб на зуб не попадает. Что же это, а, ваша милость?

- Это у тебя мандраж, - ответил Рауль. Рядом с оруженосцем, для которого предстоящий бой был первым, он чувствовал себя человеком опытным.

- Что?

- Ничего. Во время боя пройдет.

***

Всадники отошли на фланги, обнажив построения пехоты. Уже были наготове помосты, чтобы преодолеть ров. Вдоль рядов ходили офицеры, отдавая приказы. Было видно, какая суета началась на стенах. На солнце сверкнули металлические болты и понеслись навстречу целям.

- За щиты! Пригнуть-ся!

Несколько секунд как будто ничего не происходило. Потом последовали одиночные удары в щиты. И вдруг сверху обрушился шквал ударов. Люди покатились с пробитыми латами.

- Арбалеты! – закричали офицеры.
 
Послышалось металлическое бряцание – сотня стрелков подняли арбалеты.

- Залп!

Застучали замки, болты улетели к зубцам на стене. Стрелки перезарядили арбалеты. Вперед уже бежали солдаты, волоча на себе помосты. Городской ров был довольно широким, но длины помостов хватило, по ним рекой потекла пехота.

Арбалетный обстрел уже не прекращался. Заработали баллисты, разбрасывая в стороны тела, как щепки. Снова наперегонки щелкали замки, болты летели тучами. Солдаты оттаскивали в сторону тела убитых товарищей.

- Поднять щиты! Арбалеты! Залп! – слышались команды.

Пехота несла ощутимые потери. О потерях противника трудно было сказать. На стене заварилась настоящая каша. Осаждающие ставили лестницы, под прикрытием стрелков по ним карабкались мечники. На них обрушивался град стрел, камней, лилась кипящая смола. Среди этих смертников потери были ужасны. Но все же кое-кому удалось забраться, на стенах началась сеча.

Баллисты работали с удесятеренной силой, огромные камни выбивали в земле воронки, убивая и калеча солдат. Их грохот был оглушительным, словно удары грома.

- Держать строй, сволочь, держать строй! Арбалеты! – остервенело орали офицеры, все залитые кровью.

Наконец, подошли осадные башни. Там находились стрелки. Нужно было нейтрализовать катапульты. К воротам волокли таран. Его обстреливали сразу несколько баллист. Настил трещал по швам, гибли солдаты.

Одна из башен загорелась, отвести ее не было возможности, и она рухнула, похоронив под собой десятки солдат.

Гарнизон Тулузы был усилен отборными частями крестоносцев. Это были наемники, профессиональные бойцы. Численное преимущество южан в какой-то момент обернулось против них – всякая стрела находила цель даже если били не целясь. Король Хаун бросал в бой все новые и новые отряды, но их передвижению вперед мешали трупы.

Таран дотащили до середины рва, внезапно настил с треском полетел вниз, увлекая за собой людей. Это было ужасно еще и потому, что атака захлебнулась, а тысячи рыцарей так и остались на флангах без дела.

Южане отошли от города на безопасное расстояние, где между трех холмов разбили лагерь. Вскоре сгустились сумерки. Те, кто выжил, выиграли для себя еще одну ночь.

На следующее утро все повторилось, с той лишь разницей, что теперь южане были осторожнее. Арбалетчики долго вели обстрел, потом на приступ решилась пехота. За ночь подтащили катапульты, задержавшиеся в пути. Теперь появилась возможность разбивать стены.

Внезапно мост упал с невероятным грохотом, и навстречу южанам ринулась вражеская кавалерия. Арбалетчики мгновенно перестроились – во всадников полетели полуторафунтовые болты. Почти весь первый ряд всадников повалился, как подкошенный, но лавина не остановилась. По раненым и убитым мчались следующие. Они как вихрь ворвались в боевые порядки южан, превращая все вокруг в кровавое месиво.

- Сомкнуть ряды! Держать строй! – слышалось в который раз. – Бейте в лошадей! Ссаживайте их!

С фланга навстречу крестоносцам вырвался отряд рыцарей. Они как бешеные неслись вперед, слышались топот и визг. Солнце блестело на щитах и латах, ветер рвал плюмажи на шлемах.

Среди атакующих были Жан и Рауль. Жан обещал своему сюзерену присмотреть за его сыном.

- Держись меня, Рауль! Держись меня! Выше щит! – успел он крикнуть.

Цель уже была выбрана, прямо на него, выставив пику, скакал рыцарь в черных доспехах, словно их раскаляли и охлаждали много раз. Жан поудобнее перехватил копье, а через мгновение они сшиблись с таким грохотом, что Жан ненадолго оглох. Рыцарь вылетел из седла, и тут же был смят скакавшими следом всадниками.