Тени прошлого 14

Екатеринбург. Россия.
19 октября 1905 года.

     Они шли в одном ряду демонстрантов: Янкель Свердлов, носивший теперь подпольную кличку «товарищ Андрей», его правая рука Шая Голощекин, Янкель Юровский, слесарь Сашка Авдеев, пьяница и дебошир, крайним в ряду шел Петр Ермаков – рабочий Верх-Исетского завода. Угрюмый, с длинными волосами, сальными прядями спадающими на плечи, он производил отталкивающее впечатление. Взглянув мельком на Ермакова, Голощекин поежился.

     -  Товарищ Андрей, зачем ты держишь около себя этого монстра? – он кивнул подбородком в сторону Ермакова. – Это же абсолютно патологический тип!

     - Да? Вот как? А ты скажи, Шая, если бы я тебе поручил убить городового, который стал проявлять повышенный интерес к одной из наших явок, ты бы выполнил мое поручение?

     Голощекин сморщил нос и отвернулся.

     - Вот видишь, Шая! – воскликнул Свердлов. – А товарищ Ермаков не просто казнил городового: он казнил его показательной казнью, отрезав голову! И не морщи нос, Шая! Революцию в белых перчатках не делают, - и, поверь, еще прольются реки крови во славу нашей революции! А если ты к этому не готов, то тебе лучше сразу уйти!

     -  Не надо так, Янкель! – Голощекин испуганно взглянул на Свердлова. – Я знаю, что ты делаешь с теми, кто вдруг отходит от нашего общего дела! Тот же Ермаков…

     Колонна демонстрантов тем временем вышла на Кафедральную площадь.

     - Хватит об этом! – бесцеремонно оборвал его Свердлов. – Я все еще не вижу колонны наших товарищей из “Поалей-Цион”, а они уже должны были влиться в ряды демонстрантов. Не вижу и рабочих Верх-Исетского завода. Вот, что меня беспокоит сейчас, а не твои психологические этюды!

     - Да, вон же они! – воскликнул Шая Голощекин, рукой указывая на толпу демонстрантов, показавшихся из Богатяновского переулка.

     В первом ряду шли три женщины, и Свердлов сразу узнал прибывших из Москвы пропагандисток Берцинскую-Розенберг, по кличке «Зверь», и Иду Каменер. Между ними шла молодая активистка партии Хая Ройзман. В руках у нее был флаг с надписью «Свобода Сиона!».

     - Ну, наконец-то! – Свердлов с удовлетворением потер руки. - Но где же Верх-Исетские?!

     Демонстранты дошли до трибуны, которую спешно сколачивали из пустых ящиков рабочие.

     - Ну, удачи, товарищ Андрей! – приветственно подняв руку, крикнул Янкель Юровский, и Свердлов взошел на трибуну.

     - Товарищи! – воскликнул Свердлов, и шум на площади начал постепенно стихать… -
Мы собрались здесь…

     В этот момент его речь прервал залихватский свист: из того же Богатяновского переулка показалась толпа черносотенцев, размахивающих государственными флагами России и портретами царя. Видимо, они шли вослед за демонстрантами из «Поалей-Цион»…

     С улиц, выходящих на площадь, также ринулись толпы черносотенцев. Началась потасовка, которая быстро охватила всю площадь.

     Ермаков и Авдеев буквально сдернули Свердлова с трибуны и, размахивая револьверами, стали пробиваться с ним к выходу с площади. К ним немедленно присоединились еще несколько вооруженных рабочих из боевого отряда. Их попытались остановить, но Ермаков, не раздумывая, выстрелил прямо в толпу погромщиков. Перед ними шарахнулись в стороны, открывая проход. Свердлов переступил через чье-то тело, и они быстро свернули в какой-то двор, и вовремя: размахивая нагайками, мимо скакали конные жандармы, на скаку врубаясь в толпу. Засвистели нагайки, от ударов которых лопались на спинах демонстрантов пальто и телогрейки…

     Свердлов заскрипел зубами в бессильной ярости: он знал, чем закончится сегодняшний день -  неминуемо по всему городу прокатятся еврейские погромы!

     Перед его глазами вдруг предстало тело, распростертое на брусчатке площади, через которое он переступил… Это была совсем еще девочка Хая Ройзман… И в рот ей был вбит обломок древка знамени с лозунгом «Свобода Сиона»…

     Вечером собрались на явке в доме кондитера Полякова.

     Свердлов пришел последним, он ждал свою помощницу и связную, отправленную им с посланием к "лесным братьям" - Клавдию Кирсанову по кличке "Клавдичка". Клавдия прошла в самый дальний угол и присела на краешек стула - она впервые присутствовала на собрании всего актива БОНВ. 

     Хмуро оглядев собравшихся, Свердлов произнес:
 
     - Ну-с, господа-товарищи, социал-демократы и иже с ними, уселись в лужу?! Как же так получилось, что рабочие Верх-Исетского завода опоздали на демонстрацию? А?! Ведь они пришли, когда на площади уже вовсю работали плетями жандармы! И почему никто не стрелял, кроме Ермакова? Револьверы были розданы двадцати боевикам, но кроме выстрела Ермакова, я не услышал других выстрелов. А между тем, если бы мы сразу дали отпор оголтелым черносотенцам, все могло бы повернуться иначе! Разве не так?!

     Соратники угрюмо молчали, понурив головы.

     - Единственная наша заслуга состоит в том, - продолжал Свердлов, - что мы сумели организовать охрану еврейских семей, благо их не так много в городе, и не допустили погромов. Но это – всё, что мы смогли сделать! Кто желает высказаться?

     - Позвольте мне! – сказал Ермаков. – Я думаю, что надо немедленно пересмотреть списки боевиков! Убрать людей, которые боятся не то, что стрелять, револьвер в руки взять! И организовать обучение боевиков стрельбе и основам тактики уличного боя. То что мы делаем сейчас, время от времени проводя стрельбы на «Генеральской даче» у Городского пруда да около Шарташских Каменных Палаток, это даже полумерами нельзя назвать! Нужно организовать регулярное обучение, ну, хотя бы у деревни Коптяки. Там глухие места, можно спокойно стрелять.
 
     - Как, Эразм? – Свердлов повернул голову к Кадомцеву – руководителю боевых дружин. – Подходящее место?

     - Место я знаю, - кивнул головой Кадомцев, - но каким образом мы будем туда добираться? Ты об этом подумал, товарищ Ермаков?

     - На извозчиках! – грубо ответил Ермаков, упрямо тряхнув гривой засаленных волос. – Нам платят по сто пятьдесят рублей в месяц за боевую работу, так не следует их все тратить на пропой да на тряпки всякие! Надобно и на дело революции что-то употребить!

     - Принимается! – Свердлов хлопнул рукой по столу. – Эразм, продумай, как нам организовать обучение боевиков по полной программе! А ты, Ермаков, дай свои предложения по составу отряда!

     - Одну минуту, товарищи! – подал голос Моисей Губельман. – Вы что, не замечаете, что мы снова скатываемся к террору, забывая о том, что необходима и пропагандистская работа! А мы до настоящего времени не выработали единого подхода к нашей политической платформе! У нас, в нашей организации все, так сказать, идут нога в ногу – и социал-демократы, и  эсеры, и анархисты! Давайте же прибьемся к какому-то определенному берегу!

     Свердлов болезненно поморщился – он не любил подобные разговоры, до которых весьма охочи были Губельман и Лурье.

     - Товарищи теоретики, мы оторваны от центров революционной борьбы, не надо забывать об этом! Здесь, в Екатеринбурге мы сумели объединиться со всеми революционными течениями, и делаем одно большое дела – сражаемся с самодержавием с оружием в руках. Если мы сейчас начнем рвать себя политическими дискуссиями, мы потеряем всё, что смогли объединить! Вы это понимаете?

     - А я поддерживаю товарища Губельмана! – заявил Лурье. – Не определившись с политической платформой, мы рискуем запросто принять сторону, противную политическим воззрениям партии социал-демократов…

     - Достаточно, товарищ Ларин! – Свердлов предостерегающе поднял руку. – На день сегодняшний наша главная задача не искать политических противников, а  создавать свой политический ресурс. Мы все – противники самодержавия, должны объединиться как племя гигантов, в противовес нашему окружению, которое суть не что иное, как человеческий свинарник. Мы должны показать этому свинарнику, что принадлежать к племени гигантов чрезвычайно соблазнительно, чтобы люди, легко усваивая нашу точку зрения, устремились в наши ряды с тем,  чтобы причислить себя отнюдь не к свинарнику, а к нам!

     - Это что-то новое в марксизме! -  желчно проговорил Лурье. – Вы извращаете…

     - Послушай, Ларин! – снова одернул его Свердлов. – Я не намерен вести здесь с тобой политическую дискуссию! У меня попросту нет времени для этого! Дискутируйте вдвоем с Губельманом, а меня увольте от ваших мудрствований! Итак, вернемся к делам БОНВ! В отместку за разгон нашей демонстрации 19 октября, я предлагаю убить как минимум десяток жандармов! Это дело мы поручим товарищам Петру Ермакову и Илье Глухарю…

     В этот момент отворилась входная дверь и в залу, сгорбившись, шагнул  боевик Иванченко, в обязанности которого входило раздать оружие боевикам перед демонстрацией.

     - Наконец-то! - грубо вымолвил Свердлов.- Тебя где носило, Василий?!

     Иванченко как-то виновато взглянул на Губельмана... И потупился...

     - Прости, товарищ Ярославский, - пробубнил он в пол. - Не уберегли мы твою невесту...

     - Что случилось? - Губельман вскочил, опрокинув стул. Его невеста - Ольга Генкина должна была доставить оружие из тайника Иванченко, а тот уже должен был доставить его на Кафедральную площадь. - С Ольгой что-то?!

     Иванченко кивнул головой.

     - Ольгу я должен был встретить в начале Богоявленской улицы. И уже видел ее на пролетке. Мне оставалось до нее пройти не более ста саженей. Вдруг со стороны Коковинской вышла толпа черносотенцев с флагами. Они явно направлялись в сторону площади. Завидев девушку на извозчике, они тут же набросились на нее. Я видел, как они вытащили кошелку, в которой Ольга везла наганы... Какой-то громила выстрелил ей в лицо из револьвера, взятого из кошелки... Я ничем не мог ей помочь...

     - Господи, ей было только двадцать четыре года, - глухо проговорил Ярославский. - Где ее тело?

     - Когда толпа прошла, я подбежал к извозчику, которого будто паралик хватил. Он стоял истуканом и смотрел на тело... Я подхватил Ольгу и положил в пролетку. Мы отвезли ее на явку на улице Симановской.

     В углу громко всхлипнула Клавдичка Кирсанова...
Поалей-Цион - "Рабочие Сиона" - Еврейская социал демократическая рабочая партия. Возникла в 1901 году на платформе соединения сионизма с идеями социал-демократии.

Продолжение следует -