Промилле жизни

               
ПРОЛОГ. МАТЕМАТИКА ЛЮБВИ

…Два оголённых, взорванных страстью тела переплелись в каком-то неистовом квадрате. Их невозможно различить. Это были Она и … Она…
Ещё никто не знал, что скоро появится Итого, двоеточие и будет добыт корень этой не простой, но кем-то созданной любви…

Её ли числами измерить,
           И кто захочет мне поверить,
           Что я могу себя забыть,
           И как все смертные, любить.

           Закрыв глаза, найти блаженство,
           Расслабиться, кого-то ждать.
           В любви достигнув совершенства,
           Потом опять искать, и спать…

           А я хочу забраться в Осень,
           Где солнце, сопки, листьев шум.
           Где ни о чём, ни кто не спросит.
           Брести без цели, на «о бум».


           Последний день, октябрь уходит,
           А солнце золотит листву.
           Со мною рядом Осень бродит,
           Чтоб разделить мою тоску…

Любовь ли числами измерить…






Глава 1. Маша

Устало проснулась. Даже не хотелось потягиваться (какая уж тут зарядка!). Будильник проскрипел «шесть утра» и тело само поползло к краю кровати. Тапочки ожидали хозяина и навострились к ванной комнате. Одна надежда на душ. Но как же переключить его на холодную воду? Руки противятся приказу и вместо крана судорожно обнимают плечи. А надо.
Работа кормит, это, наверное, хорошо, но четыре дня видеть детей только спящими (утром они ещё спят, вечером – уже спят) как-то неправильно и мучительно, что ли. Звонят. Молодцы. Жалуются друг на друга, хвастаются чем-то, спрашивают разрешения, чтобы обойти запрет бабушки, просят новые игры и не только, короче живут. Живут почти без меня. Я скучаю, они скучают. «Папик» напрочь освободил себя от отцовства. Молодец, сволочь. «Нам, мужчинам, не рожать – всунул, вынул и бежать!». Очень метко сказано.
У меня замечательный отец! Даже сквозь запах шампуни пробиваются шкварки. Я знаю, что сейчас, как минимум, будет яичница! Обожаю глазунью на салке и вкуснее папы этого никто не делает. Мой замечательный, столько переживший, папа. Папочка. Папулечка.
Ха, под этими двумя жёлтыми глазками были не только шкварочки, но и картошечка. Как он умудряется её не зажаривать и при этом она хрустит – загадка!!! Но моя самая любимая еда – это картошка в «мундире» (то же папино блюдо) с селёдочкой. Или, если последняя отсутствует, просто с подсолнечным и чесночком – смакота! Если это всё не при костре, тогда праздник - в доме. Папа говорил, что во время войны это была их единственная настоящая еда. Вылезали с землянки и мастерили костёр. Детки бежали за веточками, а мамки – кто с козочками, кто картошку рассчитывал поштучно на завтрак, кто собирался к партизанам, а кто и наведаться в село, где хозяйничали немцы. Я об этом знаю много, а вот детям рассказывать, всё нет времени. А надо! Обязательно надо! Сколько же мои родители пережили! И какие они сильные!
- Доброе утро, Па! Цёмики, . Вкусняшка, спасибо тебе. Ты хочешь меня растолстить, а потом топить сало?
- Ага, с тебя натопишь! Разве что собаке в обмывки. Давай щёчку и быстро работай веслом, а то угоню лодку из под носа!
Мой добрый, замечательный папа! Жалею, что не послушала его, когда собиралась замуж. Мама говорила выходить (ну, это мама), а отец просто сказал: «Поживите так, присмотритесь. Беременность, это не проблема, это радость! Не спеши.». Какие же мы самостоятельные и умные в 20-ть лет! Я знала, что Влад ему не нравится. Даже не так. Я чувствовала, что отец видит в нём плохого человека, но…но… Низкий поклон моему Иванычу, что не только в течение трёхлетнего брака, но и до сих пор он не сказал о «муже» ни одного плохого слова! «Такой человек, дочь, мы ничего с тобой не поделаем. Имеет право на жизнь и мы будем жить. Будь спок, мой разведчик». Вот и весь наш разговор об этом прошедшем мимо, но оставившем такой замечательный след в моей жизни как Ника и Тёмка, человеке.
Остановка весёлая, бойкая. Здесь главное не в первый ряд под бровку влезть, а угадать, где будет дверь. До работы минут сорок. Хорошо, хоть транспорт один. Я обычно умудряюсь местечко занять и читать. Не очень хорошо это делать в транспорте, но вообще этого не делать – ещё хуже. По дороге проглатываю маленькие рассказы. Они как-то быстро и легко усваиваются. Серёжа, одноклассник и Друг, предложил книжицу молодого писателя вернее писательницы с небольшими рассказами на различные темы. Говорит, что не смотря на разность, всё пропитано одним духом. Стоп. Мой автобус. Как прокричала одна бабушка, садясь в такой давилке: «Не успела задрать ногу, а уже всунули!». Вот и меня так. Ура, местечко есть. Талон, книжка и прощайте люди минут на сорок.
Бэлла НормаН. Сборник «Всё просто».
«БЕРЕГ СЛЕПОГО МОРЯ
…Море медленно впадало в Солнце…
На берегу корчились обломки кораблей. Черепа их хозяев лежали рядом с бутылками в которых были записки с криком о помощи. Черви поедали сердца самых заядлых холостяков. Ветер читал судовые журналы иногда хохоча, а иногда, после выпитого вина из разбитых бутылок, навзрыд плакал.
Здесь было всё, что мешало Морю видеть Солнце…»

Неожиданное начало. Грусть. Теперь точно не буду смотреть фотографию на обороте и читать там чего-то. Елки, кто-то пытается поставить дипломат на моё плечо.
- Мужчина, давайте я подержу, ставьте. Причём тут спасибо, так ведь удобней. Ставьте и не думайте о всякой ерунде.
Обнимая чужой саквояжик, читаю далее.
«НЕТ
Стук по стеклу. Проснулась. Это пришла ночь. Пора вставать. Открыла окно, вдохнула свежий осенний воздух и пошла принимать душ»
Прямо как про меня.
«Вода обжигала ледяным потоком тело, которое кричало не в силах привыкнуть. Прошедший день медленно поплыл перед глазами. Дрожь забилась в судорогах и сковала. Растёрлась полотенцем, в которое, сидя под ночником, пришлось закутаться.
Память. Почему она так свято всё хранит? Ведь время с сумасшедшей силой старается стереть все границы. Но она оказывает сопротивление и жизни, и времени…
…Настойчиво зазвонил телефон, требуя к себе внимая. Я отвернулась, но напрасно – трубка сама легла ко мне в руку. Испугалась. Этот голос, казавшийся давно забытым и исчезнувшим с лица земли, я узнала…
…Проклятые гудки сыпались, раздражая меня. Бросила. Подошла к окну и выключила солнце. Всё, это конец. Я сто лет ждала, чтобы снова ответить: «Нет». Я все сто лет, каждую минуту, чувствовала его дыхание, тепло, любовь возле себя и вокруг себя. Я каждый день, все сто лет, пронзала толпу глазами, отыскивая его. А между нами была стена из тысяч моих «Нет». Он лез по ней всё выше и выше, но натыкаясь на новое – срывался. Руки поднимали его, лечили, оживляли. Но это были не мои руки, не моё тепло, не моя душа. Сто лет назад он исчез. Уже давно растаял лёд, пропала красивая гордость и раскрошилась стена, чьи кирпичи ушли на новую: «Его всё нет и нет…»
…Открываю глаза, а голова лежит на журнальном столике и свет от ночника бьёт в лицо. Дремала. Он ещё вчера ушёл. А моё «Нет» накручивает пружину, чтобы в определённое время, через сто лет я услышала звонок и сняла трубку.
Шаги. В комнате светло и шумно. Это ушла ночь. Закрыла окно и прижимаясь к каждому кусочку постели в которой он лежал, засыпаю…»

Я плачу? Машка, Машка, моешь дядин дипломат. Блин, с утра – сентиментально, глубоко и как-то вовнутрь. Да, слёзы там. Грустно. Любовь, боль, любовь и много боли… Почему защемило у меня? Годы? Мне 26-ть – есть любовник(ки), нет любви. И не было. Нет стараний и, наверное, не было. О чём она заставляет меня думать эта, как там её… Бэлла?
- Девушка, спасибо что подержали. Мне сейчас выходить.
- А зачем Вам чемоданчик? Он как-то тут у меня прижился, пригрелся, устоялся можно сказать.
- Спасибо Вам, хорошего дня!
- Ну что Вы, это же нормально. И Вам всего доброго.
Через две остановки и мне на выход. Всем. Я путешествую от конечной до конечной. И если сидя, вообще замечательно. А то автобус меня плохо переносит в юбке и на каблуках. Роняет во всевозможные стороны. Наверно хочет меня к кому-то поприставать. А хочу ли я? Хочу! Чего уж там. От себя не убежишь. Я – женщина, молодая и жаждущая внимания. Получается. Это от природы: либо есть либо его нет. Хороша, кокетлива и коммуникабельна. Нравлюсь мужикам! А что делать? Пусть бегают, нюхают, хотят. Как-то недолюбливаю их. Сказала бы «терпеть не могу» если бы не папа.
Когда я вышла, когда дошла? Откуда проходная? И вообще, где была голова последние пять-семь минут?
- Привет, тёзка! Баб Маша, у Вас там творожка, молочка, сметанки на днях не появится? То есть завтра. Хочу на выходных малышню вареничками побаловать.
- Хорошо, Машуля, принесу. Твой уже побёг. Ну тот, который посолидней. Игорь, что ли.
- Игорь, Игорь. И я побежала. Тогда завтра жду передачку?
- Конечно, милая. Хороша ты сегодня. Идёшь куда?
- Баба Маша, не закудыкивайте. Да в обед к нему домой заскочим. Жена вроде как уехала к своим.
- А я думала вы вечерами где-то тут… Смотрю по пропуску, что полторы смены ты работаешь, так грешным делом и подумала что… Ну ты поняла.
- На что заслужила, то и думаете. Нет, просто работы много. А перерыв всё равно нужен, вот и прерываюсь иногда. Представляете, четвёртый день деток только спящими вижу. Хорошо хоть звонить умеют. Скучаемся мы с ними. Всё, побежала. До завтра. А вечером баба Света? Хочу у неё картошки спросить. Пока.
- Да, Светка сменит меня. Если что, я скажу ей за картошку-то? Ты давай, береги себя. Ну их, кобелей, не растрачивайся хоть понапрасну.
Обожаю наших кабинщиц. В курсе всего! И добрые. Почему-то подумалось о Серёже. Спасибо ему. Всегда вовремя и без лишних слов. Думаю, он любит меня и пытается помочь. Заботится. Длинный переход к институту и улыбки девчонок.
- Доброе утро, мои курочки! О чём смеёмся? – сказала я и подхватила уже приготовленный кем-то кофе.
- Да твой только что забегал. Сияет. Вот и думаем, какая же это у вас такая радость? – Иришка, это наш общественный «ребёнок». Ей всего 17-ть. Маленькая, хрупкая и какая-то открытая, беззащитная, доверчивая.
Надо признаваться.
– Девочки, я в обед отлучусь ненадолго, с задержкой. У Игоря жена уехала. Хотим побыть не в кабинете. Прикроете если что? – кажется, я покраснела.
Олю или тётю Олю (как мы её называем) не переделаешь. Глазки прищурила, губки сузила. Сейчас наверняка выдаст.
-  Конечно, прикроем. И телом, при надобности, тоже. Вдруг у тебя не получится отлучиться, так скажи Игорю, что любая из нас готова подменить такую драгоценность как ты.
- И что, после этого ты не старая вешалка? Жена, мать, бабушка, а туда же. «Подменить»! Своё отработай! А то сейчас Михалычу твоему позвоню и попрошусь на замену.
Хороший у нас коллектив, хоть и женский, но не лживый. Надо работать. Настроение от прочитанного держится. Что-то меня зацепило. Серёжа сказал, что мы внутренне похожи. Я пока не понимаю. Конец месяца, отчёты, разговоры с переливами из пустого в порожнее, просьбы, приказы – устаю.


Глава 2. Бэлла

Вставать под «Чёрный кофе» - это трупный садизм. В смысле, такой рок и труп подымит. И куда мне надо? Дал терпит. Правда, вздрогнул от музыки, но опять закрыл глаза. Мой самый любимый мужчина! Самый красивый, самый лучший овчар в мире. «Чёрный кофе» таки заставит идти варить чёрный кофе. Хоть в мыслях могу допускать тавтологию(или тофто или товто-тавто? Поэт, ёлы-палы). Люблю свежемолотый. Наверное, мне можно было бы и не пить ели бы не сигареты. «Так грустно, что хочется курить…». Мне не грустно, но курить хочется. Главное, не отвернуться не вовремя от плиты. Это уже не просто случайность или привычка, а необходимость какая-то: кофе должен сбежать! Сегодня фиг мне. Не убежит. Дал не поел вчера. Балованный. Кобелина, позволяет себе покрутить носом.
- Серёженька, так ведь и до разрыва сердца не далеко!!! Я же о тебе забыла. Вернее, не успела вспомнить.
 Ну, блин, подкрадыватель хренов. А я как могла забыть? Да уж, широка моя кровать!
- Доброе утро, Снег! Ты прекрасна в этой одежде! Может всегда при мне будешь такой? В такой?
- Хам!
 Смеюсь. Я по квартире хожу голышом. В чём мама родила. Хотя говорят, что я родилась в рубашке.
– Пожалуйста, не называй меня Снегом, я же просила. Пусть уже Белая, но не холодная.
 Я не люблю белый цвет, равно как и чёрный и как любой категоричный, но обращение Белая, как-нибудь перенесу.
- Давай я схожу с Далом, а ты мне сваришь кофе. Потом завтрак, а потом…
- А потом я закрою за тобой дверь. Серёженька, мне надо работать. Кстати, ты вчера читал? Стоп. Потом. Одевай торс и дуйте. Дал, присматривай за ним, чтоб ко всяким там сучкам не приставал.
- Это ещё не известно, кто из нас по сучкам! – крик из комнаты.
- Ты имеешь ввиду Дала? – я знаю, кого он имел ввиду. Улыбаюсь.
- Нет, тебя, девочка. Тебя. 
Хлопнула дверь. Мои мальчики ушли. Хорошо, что рядом Серёжка. Спокойный, надёжный и доверительный что ли. Я умница, что у него есть ключи.
Вот снова Осень заиграла,
Давай опять начнём сначала.
Давай забудем дни печали
И будем вместе навсегда.

Я устала, не хочу и не могу быть без тебя.
Надоело всё и в памяти лишь только ты одна.
Давай уйдём на голый остров, пусть любовь там расцветёт,
Уединимся мы от мира, чтобы встречать наш новый год!

Вот снова Осень заиграла,
Давай опять начнём сначала.
Давай забудем дни печали
И будем вместе навсегда…
Тарам пам-пам. С утра поётся – это хорошо. А мне с утра всегда поётся. УРА!!!!! Хочу рисовать. Её. О ней. Нас. Хочу рисовать Душу. А как? Пришла любовь, ушла любовь… как сквозняк. Только с грохотом хлопают двери всех органов. Кажется, что-то осталось там, внизу живота – тепло и … больно. Не поймёшь, где болит сильнее – в душе или животе? Физическая лирика. Память, как отбойный молоток – ритмична и неотступна. Лера. Всегда веяло холодом от её имени. И глаз. Холодные, но затягивающие. Она была на моём концерте (концертике) тогда впервые. Сколько же было людей? Тридцать, сорок – не помню. Только Она и песни. Кажется, лицо не выражало ничего. И с ним я вернулась в гримёрку.
- К Вам можно?
- ?
- Спасибо. Я слышала Душу.
И поцелуй. В губы. Продолжительный и … родной. Моя голова сохранила трезвость. Я ответила. Сколько это длилось? Полминуты, минуту, две? Потом она сказала нечто удивительное на тот момент:
- Я хочу провести с тобой эту ночь.
Мы плыли здесь в трёх метрах от кухни. Просто на полу. Когда же появилось Солнце? Где был Дал? Куда ушла Ночь? Потом я закрыла глаза, казалось на мгновение, но его хватило для возвращения … до сих пор не знаю куда. Я не вернулась. Повисла между чем-то и где-то. Дал лизнул меня в лицо, убирая последний привкус страсти и всё, всё поплыло. Оказалось, просто слёзы. Нет, плакать не хотелось. Как-то всё само собой: слёзы, улыбка, дрожь…неизвестность. Я увидела её потом только один раз. Она пришла на очередной концерт-вечеринку с мужем (как оказалось). И ни одного намёка на знакомство! Холод! Леденящий холод! Строгость и высокомерие. Всё, что может быть у абсолютно(!) чужого человека! А я стала писать как с цепи. Стихи, песни, прозу, рисунки – всё, что могла. Стала заваливать эту пропасть листами своих мыслей, переживаний, ощущений. Сколько же это длилось? Наверное мало, смотря по отношению к чему. А потом появился Серёжа. Как всегда неожиданно и вовремя. Читал, слушал, смотрел, а потом взял меня в охапку и увёз в Карпаты. Я даже Черемош ассоциировала с ней! Быстрый, холодный и опасный. Но мелкий, ха! Попустило… Там легко рисовать, природно. Кстати, рисовать я совершенно не умею. Но хочется и я это делаю. Мне нравится изображать воздух, невесомость, ожидание…
- Как – мыться? Вы что, купались?
Вернулись мои мужики.
- Не купались, а освежались. Вода замечательная! Озеро просто прозрачно. Иди сюда, посмотри, что мы тебе принесли.
Серёжка надел детское выражение лица и из-за спины выглянула лилия. Чудеса! Дал, почему то, лизнул мне руку и заглянул в глаза.
- Ребята, вы с ума сошли! Приятно, красиво – не спорю. Но ведь они в какой- то из Красных книг. Жопы.  Спасибо, миленькие.
Серёжка чмокнул меня в щёку и они пошли в ванную. И куда теперь пристроить это одиночество? Отпустим её плавать, когда мальчишки выйдут. Нет, стоп. Где? Где ты? У меня есть круглый аквариум с морскими камушками. Вот туда мы и пристроим нашу девочку!
Из ванной доносились крики, смех, гавканье, хлюпанье и ещё куча непонятных мне звуков.
- Мальчишки, заканчивайте секс и быстренько пить кофе!
Два мокрых чудика. Две лохматых и довольных морды. Вот, что нужно рисовать! Воздух вечен, а тут – мгновения. И какие!
- Белый, да тут одним запахом можно напиться.
С полотенцем на голове он замер возле двери. Улыбчивый, открытый, чистый – хочется в нём утонуть. Кофе перекатился в чашки с надписями «Мальчик» «Девочка» и мы пошли на балкон. Курить.
- Бэла, я без разрешения дал прочитать твой сборник одному хорошему человеку и хочу его там оставить.
Я не пыталась скрыть удивления. Да давай кому хочешь, он же выпущен для людей.
- Понимаешь, Машка не просто человек, она – Человек. Ей это нужно. Я знаю, чувствую.
Ах, Маша! Теперь понимаю. По рассказам он с первого класса влюблён в эту девочку. Девушку. Женщину. Никогда ни о ком другом (женского пола) он не говорил. Говорил! Не говорил, а повествовал, что ли. Нашептывал.
- Машка – необыкновенная! Она сама ещё не знает об этом. Она никогда не любила, но я уверен, что жаждет этого. А в твоих произведениях всё пропитано любовью. Пусть с болью, с тоской, но – любовью.
Затяжка – глоток, затяжка – глоток. Мне это близко. Его самопожертвование (любвипожертвование) не может не восторгать! Человек, который всегда рядом. А ведь ему так больно! Судьба?
- Вы очень внутренне похожи, я бы даже сказал, одинаковы для меня. Ей нужно это читать. Читать себя. Понимаешь?
- Нет, не понимаю, но принимаю.
Я, вставая, улыбнулась, взяла его руку и мы вернулись в кухню. Серик стал мыть посуду, а я пошлёпала в комнату заджинсивать своё тело.
- Пусть читает. Передавай ей привет от автора!
Почему-то прокричала я и стала одеваться. Опять же вопрос: куда? Зачем мне джинсы, если могу и в шортах. Зачем рубашка, если можно и в топике.
- Серёга, поехали прокатим на великах энное количество жизни? Я лично, готова. А тебя не хочу спрашивать – любитель думать. Это приказ, да, мой Дал? С нами или дома?
Конечно с нами. Пусть нарабатывает свои мышцы и пылесосит окружающую среду.


Глава 3. Маша
Вот и первый звоночек от моих птенчиков.
- Здравствуй, Тёмушка, здравствуй, милый мой. Ты что, ещё зеваешь? А потягуси, а зарядка с дедушкой была? Нет?! Ай-яй-яй! Какой такой хмурый, ничего не хмурый, хороший день. Просто солнышко играется с тобой в прятки. А Никуся уже проснулась? Её нет? Думаешь, ушли? Без тебя? Ну, такого просто не может быть! Они тоже с тобой играются. Иди их поищи и позвоните мне, ладно? Всё, целую тебя в макушечку и обнимаю. Не забудь чмокнуть Нику, дедушку и бабушку. Конечно-конечно и птичкам и цветочкам большой от меня привет. Хотя с ними я утром здоровалась. Давай, сыночка, ищи их, делайте зарядку и звоните.
Я очень не хотела делать УЗИ. И не делала! Влад, как ни странно, ждал дочку, бабушка – внучку, дедушке – всё равно лишь бы быстрее, а мне хотелось в то время собаку! Да, представьте себе, собаку! А детские и юношеские мечты о появлении детей представлялись в виде двойни. Так оно и получилось. Ни одной собаки и сразу же двое детей. Имена появились сами собой. Ника всё время хмурила лобик, краснела, сжимая кулачки и пыталась по воздуху бежать – такая боевая, победоносная, одним словом Ника! А Тёмка – и смех и грех. До сих пор не понимаю как это имя из меня появилось. Там что-то было с кишечником. Булькало, шевелилось и он не то что часто-часто, а постоянно пукал! И главное – какал то нормально. А вот пукал, как канонада: беспрерывно и громко! Артобстрел настоящий. Так как-то и получилось Арт, Арт и выплыло в Артёмку. Не помню ни страха, ни переживаний. Просто когда их увидела, то почувствовала себя частью Мира, Вселенной, Космоса! Волнение и ответственность… Хотелось, чтобы они заговорили.
Почему-то сегодня это вспомнилось. Хочу курить. И кофе.
- Девочки, кто со мной на пятиминутку?
- Машенька, тебе отказывать нельзя. Ты даже на седины мои не посмотришь, а просто как начальство, прикажешь. Идём, идём. Включи чайник, пожалуйста.
Ну, Ольга, даже мой язык не всегда за ней успевает. Пять чашек, три сигареты, одна зажигалка. Света с Ленкой не курят, но компанируют. А поговорить? Ох, они меня сейчас начнут «раздевать».
- Пошли, что ли, хвастать фигурами? Девочки, всё готово. Берите и шевелите.
Плохо, что Иришка курит, совсем ведь маленькая! Да и парню её не нравится. Хотя, а кому нужно курить? Яд, он для всех одинаков. Папу боялась больше всех! Пряталась, заедала чесноком, елками, лаврушкой! А теперь он мне сигареты покупает. Смешно.
По выражению лиц своих сотрудниц понимаю – пора.
- Значит так, ничего особенного не происходит. Игоря жена утром уехала к родителям на три дня. Как вы знаете, в выходные я не могу с ним быть, вечерами – работа, не хи-хи, а работа. Остаётся только обед с хвостиком. Всё услышали?
- А ты там уже была? – скромная Иринка краснеет.
- Нет, вы же знаете. Всё, вопросы потом. Курим, запиваем и арбайтен!
У Ольги внучка заболела. Хочет пораньше уйти помочь невестке. Просто завидная свекровь! Как же она переживает за Наташку, больше, чем родная мать. Да та ей и рассказывает всё. На сына ругается. Он иногда выпивает на работе, а Наташе сейчас не до этих запахов. Иринка в своих волнениях. Высчитывает безопасные дни. Боже мой, мне бы её проблемы! Последняя затяжка и идём.
Руки тянутся к сумке. Хочется читать эту Бэллу. Может притормозить и проглотить что-то маленькое?
« Случай в трамвае
Это кто сказал, что я еле стою на ногах, кто? Ты слышь, Люська, как они нас! Как они нас! Люська, а давай сядем, давай, а? да тише вы! Ну алкоголик, ал-ко-го-лик! Отец, а вот скажи, что бы ты делал, если бы твоя жена с лучшим другом в твоём же доме…?
А ты для неё всё: это надо – берём, то надо – пожалуйста, сходить надо – пойду, деньги – приносил. А она с лучшим другом… Тёща мне, слышь, Отец, говорит: «Вы, Владимир, сами виновны, что упустили Наташеньку! И потрудитесь к нам в дом больше не ходить». Ну и не пошёл. Ничего не помню. Только пил, пил, пил, а потом открыл глаза, а возле скамейки Люська сидит. Это я потом её так назвал. Сидит и смотрит на меня вот так, как сейчас.
Люсенька, умница моя. Иди на ручки, хорошая. Вот так. Сейчас домой поедем, моя девочка. Замёрзла? Давай я тебя погрею. Ну чего ты так дрожишь?
Понимаешь, отец, отец, да где же ты? Вышел. А ведь действительно холодно, Люська…
«Вдвоём с тобой, вдвоём с тобой
Остались ты да я.
Любимая, любимая,
Бесценная моя…» »

Понимание? Сочувствие? Боль? Я не знаю. Как будто со мной. Как будто я в трамвае, с Люськой… Всё просто. Ха. Знаю, знаю, что меня объединяет – Одиночество. Страшно признаться, но это так! Да, я  о д и н о к а! Дети, родители, девчонки, Игори – самодостаточна, но… Моё сердце принадлежит только мне. Как же хочется любить!!! Отдаваться! Иметь душевную потребность и просто дарить себя.
Я никогда не была обделена вниманием. Было всё, есть всё, а что это такое – всё? И для кого ВСЁ? Господи, у меня сегодня романтическое свидание, а я окунаюсь в бездну себя. Ведь ничего особенного не прочиталось, а так надрывно внутри…
-  Мамочка, я обнимаю твоё доброе утро! Мы с бабушкой ходили на базар. Ой, я вспомнила, как ты меня целовала в щёчку;. Ты же целовала?
- Конечно, ангел мой, я вас утром целовала;. А что вы с бабушкой делали на рынке? Какая у нас вкуснятинка будет?
- Мы купили, мы купили… всякие там разности. Но я ничего не пробовала, потому что не зарядилась с дедушкой. Он умывался., Тёмка спал, а мы с бабулькой прошмыгнули и немножко от них сбежали;
- Хитренькие вы мои девочки. Ну, главное, что с пользой. А зарядку ты хоть сделала, успела к мальчикам?
- Конечно, сделала! Они меня по-честному ждали. А ты сегодня опять в темноту придёшь? Когда сон будет крепко-крепко укутывать наши глазки?
- Да, родная моя. В темноту. Зато завтра уже суббота и мы проснёмся все вместе! Не забудь, что завтра мы обливаемся холодной водой, а потом лепим вареники!!!
- Ура, вареники! У-у, вода. Бабулька зовёт помогать и тебе надо работать. Я пошла. Мы все тебя целуем, а я больше всех!!!
- И я вас, хорошие мои.
Вот и Ника отзвонилась. Командирный командир;. А время-то летит. Через 20 - ть минут обед. Волнуюсь? Возможно. «Первый раз в первый класс»…
А вот и он «ленинградский почтальон».
- Здравствуй, Игорь, - ; скоро мои окультуренные девочки будут выходить из кабинета.


Глава 4. Бэлла.

Крутим, едем, дышим. День замечательный, но купаться, это слишком! Градусов 12-ть, не более. Серёжка умудряется с Далом наперегонки. Ещё и беседуют! Нет, мне нужно всё ритмично, я должна дышать. И так сигареты давят. Не переносить, а самой курить – загадка! Наверное, скоро таки брошу. Доведу себя до правильности.
Дыши, вдыхай, смотри, всматривайся, а в мыслях, во внутренностях одна Она. У меня были отношения с женщинами: близкие, приближённые, разовые. Но тут, это взрыв! Всего! И в первую (в последнюю) очередь – сознания. Как колдовство, как магия. Взгляд, фраза и… она во мне. Слов – много, желаний – бесконечность, чувств – безумство! И плыли, и парили, и падали, и взлёт – не взрыв, разрыв меня. И чувствовала, что не только меня. Такое бешеное единство!
Я поняла, что значит Быть С Человеком. Не инь\янь, не белое и чёрное, не пестик и тычинка, а ВСЁ! Я и себя-то ощущала бесполой, новой, космической…
Я понимаю, это строение души. Хотелось и сбылось. У меня пока нет определения: миг, часть или вечность? Это имело место быть! Это моя жизнь! (Не так давно казалось смертью). Спасибо? Да. Тихое такое слово, но очень компактное, мясистое, что ли. Спасибо Ей. Такого не бывает в необоюдности. Ничего не бывает не вдвоём, ни встреч, ни разлук, ничего… Видимость. Блеф над собой. Лера не бросала и не использовала меня. Она зашла в открытую дверь и так же в открытую вышла. Это не было Её решением, это была единственная открытая дверь. Задержись она на миг, и увиделись бы другие, приоткрытые, закрытые, но ещё двери. Она это знала. Теперь это знаю я. Она сделала как удобно, а не как хотелось. Бегство, это не выбор, это результат.
Хорошая дорога закончилась и давно. Еду по выбоинам, колдобинам, корням лесной тропинки. Мало того, что мысли подевала, так ещё и глаза с головой на пару. Ну, и где мои мужики? Кстати, а зачем Серёжка поехал с рюкзаком?
- А-у-у! Кобели-и-но-о-о!!!
;;; Дал, моя ты мордяха родная. Со всех ног!!! Тормоз! Тормоз! Тормоз! Он же меня завалит! Почти. ; Почти успела. Лежу, прикрывая девичью красоту велосипедом и языком моего любимого пса, бегающего по лицу (имеется в виду бегающий язык!).
- Не надо!!! Миленький. Фу! Дал, фу! Серёжа, ну где ты?!  Да оттащите же кто-нибудь этого маньяка!!!
Серёжа успел почти вовремя. Первому повезло велосипеду, потом мне. Пахло костром. Когда они успели? Покрывало, лес, озеро – лепота! Любимые мальчики, строгание палок-шампуров, так сказать, смех, гавканье, что ещё нужно! Отдыхай, наслаждайся, заряжайся!
- Чуть порыл твой холодильник. Будем есть поджаристые сосиски с салом. Ура?
- Ура! Серёженька, давай мне чего-нибудь поделать. Не хочу думать. Трудно. Отвлеки меня приятностью;
- Отвлекаю. В кармашке твой любимый нож, иди, высматривай фигурки. Знаешь, я скоро начну их продавать. У тебя здорово получается. И вообще, всё, что ты делаешь – здоровски! Одно слово – талант!
Серёжа, моя подпитка. Во всём. Он никогда не сказал: «Бэла, это неправильно, не надо, нельзя». Может поэтому и знает всё? Такой вовремя внезапный человек.
Так, с Далом невозможно ничего собрать! Только ложу на покрывало, все коряги и сучки (ударение не на первый слог) исчезают в его пасти;. Прячет. А вот дома почему-то не трогает. Может, понимает? Сейчас я разведу философию разумной собаки.
- Сегодня пятница, тебе когда на работу? – спрашиваю, хотя помню, что нянчиться со мной он будет ещё целую неделю.
- 28-го в командировку, поэтому выйду на день раньше, подсоберу мозги. Послушай, хочу тебя ограбить на этот месяц в плане машины.
- Не поняла? Тебе там нужны колёса?
- Думаю, они будут нужны тебе. Бэла, я волнуюсь. Один звонок и буду здесь в любое время суток. Как ты на это?
- Посмотрим. Ещё огромная куча дней!!! Может, рассосётся?
- Может, девочка моя. Ты даже не представляешь, что может быть! ;
- Кажется, уже представляю, – и тоже улыбаюсь ему в ответ.
Всё получилось вкусным, красивым и замечательным. Я даже умудрилась покемарить. Домой доехали спокойно, весело, легко. Почти семейная иддилия. Серёжку проводили. Я, таки, настояла, чтобы он ушёл. Теперь понимаю почему.
Звонок и выстрел. Её голоса. ЕЁ!
- Нам надо увидеться. Буду через 20-ть минут.
Боже мой! Двадцать минут бомбы замедленного действия? Первый порыв – бежать! Как можно дальше. Она ведь даже не спросила, могу ли я. Знает. А голос? Какой был голос? Не помню, не знаю, а слышала ли? Откуда мой номер? Зачем?
Спрятаться! Куда?
Мне страшно!


Глава 5. Маша.

Обаятельный, улыбчивый, светящийся. Короче, мужчина в предвкушении;
- Ну, что, Машенька, собирайся?, - он умудряется краснеть! Как говаривала одна моя знакомая: «А что собираться? Рот закрыла и пошла». Милая улыбка ему, подмаргивание – девочкам и мы уже в машине. Что-то не так? Морозный август? Дрожание рук? Волнуюсь. Более двух лет мы «дружим», но я никогда не была у него дома. Не то, чтобы не в моих правилах, просто не было повода задуматься. Кстати, я даже не знаю, как зовут его жену! Или не помню? Что-то со мной не так.
«Копейка» заруливает в распахнутые руки двора и …
- Машенька, я пойду первым. Там соседи, понимаешь? Третий подъезд, третий этаж, дверь налево. Будет открыто. Давай минуток через 3-5?
Я натягиваю улыбку. Мне неуютно. Хочется бежать, в другую сторону. Чужой, рядом со мной совершенно незнакомый человек!
Кухня пахнет Женщиной. Боже мой, что я здесь делаю? Какой чай, чего ждать? Раскладывается кровать – ощущение канонады! «Стыдно, до боли, стыдно И тяжело от того, что обидно Себе же внаглую лгать. А можно в себя наплевать?»
Захлопнувшаяся дверь, как подзатыльник. Слетаю по ступенькам. Дышать! Бабушки, двор, дорога… Комбинированные съёмки. Я в танке. Хочу спрятаться. Нет, в душ! Смыть, всё напрочь, смыть! Возможно ли изнутри?
Водичка, лавочка… Господи, мне гадко! Рука, сумочка, окошко – Бэлла.


«СМЫСЛ ЖИЗНИ
С трудом пролажу сквозь зубы на мягкий влажный язык и окутанный липкой слюной сползаю, растекаясь по желудку, который затошнило и меня вместе с содержимым опять вывернуло наружу. Боюсь, что так и умру, не познав жизнь дальше желудка.
Один рассказывал, что ему удалось пройти через печень, двенадцатиперстную кишку и куском отходов выйти.
Захлёбываясь и задыхаясь каждый в своём, мы друг другу завидуем…
… А вот за Смерть нужно побороться. И ни с кем-нибудь, а с самой Жизнью. Вот это борьба!
Прошу вас, боритесь, идите же. Нет, мне не плохо и я не сумасшедшая. Я просто хочу освободиться от всего, что держит и тянет, давит и засасывает, обязывает и наказывает, выдвигает и задвигает, унижает и поощряет, бьёт и гладит, даёт и забирает, льстит и унижает, зажигает, а потом на мелкие кусочки разрывает!
Я просто хочу освободиться от Себя».

… Оля, Ирочка, Света… Сегодня я прихожу на автомате. Они всё увидели. Ни кофе, ни сигарет, ни слова. Спасибо. «Опять осталась я одна, Опять тоска безмерно гложет…». Ничего не хочу обдумывать, понимать, знать. Работа. Так, у меня важная работа. Я – начальник, конец месяца, свести, подписать, сдать. Почему не звонят дети? Мне хочется спрятаться в них. И ещё, хочу к папе.
- Держи, - тётя Оля суёт мне платок, - Не замахивай себя, идём, покурим.
Затяжка, глоток кофе, голос Оли… Слёзы кончили…
- Понимаешь, меня как обожгло! Иду прячась, чужая квартира, чужой запах и Он совершенно! чужой. Жалкий, трусливый, скользкий. Всё – фу! Оленька, почему именно сейчас? Я что была настолько слепа или тупа? Или романтика кабинетных свиданий играла в одном месте? Я ничего не понимаю!!! Что произошло? А что было эти два года? Господи, почему так? И почему именно сегодня?, - опираясь на стену, затягиваюсь и ищу спасения в Олиных глазах.
- Девочка моя, побудь сейчас просто бабой. Не давись там, за столом, а разрыдайся ты нормально, повой, заори, что ли. Не держи в себе. Вылей, как из ведра и всё поймёшь. Пойди в магазин, выбери чего-то ребятишкам, себя обнови. Иди. А я сегодня побуду с тобой допоздна. Температура у маленькой упала и Сашка отпросился с работы, так что справятся и без меня. А мы тут с тобой устроим рабочий девичник;
Есть за кого благодарить Бога. Холодная вода отрезвляет;. А что, собственно произошло? На что я надеялась? И надеялась ли? Ни видов, ни планов на него не было, равно как и на других. Хороший секс, внимательный мужчина – меня всё устраивало! Что же произошло?
-  Мамуль, как там детки, спят? Как дедушка, с чем опять воюет?
- У нас всё нормально, а ты как? Что с голосом?, - материнское сердце не обманешь. Боже, начинаю рыдать.
- И я хорошо. Хочу выбежать чего-то подкупить всем нам. Замучили цифры, надо проветрить голову.
- Иди, иди проветри, только смотри, всё не выветри;. Машенька, у вас что-то с Игорем?
- Уже НИЧЕГО!, - она всё знает. Она всегда всё знала. Всё обо мне и обо всех. Люблю свою маму за «Ни каких секретов». (Хотя о первой менструации почему-то говорилось с папой;). Мои родители, это моя крепость! Моя и всех, кто рядом со мной.
Хочу глоток Бэллы. Она сейчас как рука в руке. Получается, что Серёжка что-то предчувствовал?

«ЛЮБОВЬ И БРАК ЕДИНЫ (с сарказмом)
Прихожу домой, а на кухне незнакомая женщина. Глянула на меня и спрашивает: «Вы кто?». Это я-то кто в своей квартире? Ни одной умной мысли, в голову хлынула кровь, ноги подкосились, тело схватилось руками за дверь и вместе с ней покачивается в такт музыке, доносящейся из комнаты.
Насвистывая, в расстегнутой до пупа рубашке, взъерошенный заходит на кухню мой, кто бы вы подумали, муж! От него несло духотой комнаты и выпитым вином. Два вопросительных взгляда впились в слегка поплывшие глаза. Пауза грозила перейти в скандал. На его лице медленно появилась улыбка.
- Валюша, - обращается он к женщине, - Вы уже познакомились, нет? Ну что же это вы, девочки? – облегчённо вздыхает, - Моя сестра Таня, - показывает на меня, - А это Валюша. Мы с ней работаем над одним проектом. Танечка, раздевайся, и пойдём в комнату, выпьем по маленькой за знакомство, - с наслаждением потирает руки и смотрит на меня умоляющими, ну просто ягнячьими глазами. Я раздеваюсь. Валюша, говоря, что холодный пол, предлагает обуть мне мои же тапочки. Мило улыбается и мы вместе заходим в комнату.
В вазе, которую мне мама подарила на День рождения, стоят Валюшины гвоздики. На журнальном столике – тарелки от нашего свадебного сервиза, бутылка «Советского шампанского» и конфеты, которые я купила на Новый год.
Выпили. Валюша принесла приготовленный ужин. За вторым бокалом я спросила, давно ли они знакомы. Оказалось, два с половиной года. Сказала, что наша мама ни как не дождётся, когда Олег женится. При этом посмотрела на него выразительным взглядом и намекнула, что ему уже пора прибиться к берегу. Он улыбнулся и как бы нехотя заметил, что я старая болючая язва на его сердце. Потом мы разговаривали о неустойчивой погоде, о проблемах и новых поисках в искусстве, о любви, прелестях и сложностях семейных отношений.
После выпитой бутылки водки мы осудили действия ЮАР и Израиля и посочувствовали положению негров в развивающихся странах.
Олег пошёл нас провожать. Садя в автобус, поблагодарил за приятный вечер. Мы с Валюшей обменялись рабочими телефонами, твёрдо пообещав, не терять друг друга из виду. Через одну остановку я вышла и медленно побрела домой.
Ветер приятно освежал лицо, а по телу растекалось теплом сегодняшнее застолье.»

Куча эмоций. Было бы смешно, если б не так грустно. Оля права, да и маме сказала. Пойду-ка я за покупками, но не в маг, а на рынок! Тёти, дяди, торги – а поговорить?


Глава 6. Бэлла

Думала, надеялась, хотела (хотела ли?) не ответить на поцелуй и не смогла. Господи, я о нём мечтала! Властные губы умеющие раздевать! От неё пахло морем и желанием. От меня - страхом и готовностью. Я тысячи раз прокручивала этот момент в голове. И были тысячи вариантов возможного произошедшего. Но что будет сейчас – не знаю.
Оторвала от себя страсть, увидела две карие глыбы и предложила пройти на кухню (я так боялась комнаты!).  Она взяла меня за руку и попыталась опять притянуть к себе. И тут сработала самозащита: я для неё просто Прихоть, Блажь, Закоулок жизни! Рука-то вырвалась, а как за секунду выстроить стену в глазах?
- Что-то не так?
- Лера, зачем ты пришла и что такое «так», - я не узнала свой голос: обычный, трезвый, рабочий(?).
- Ты мне не рада? Не ждала? Не звала? – прозвучало, как пощёчина. А вот это уже не для меня.
- Знаешь, - мой взгляд словил её глаза, - в начале и звала, и ждала, и хотела, и мечтала, но … не рада. Подожди, чай, кофе? Дал, освободи территорию.
Мой любимый пёс зевнул, оглянулся и поцокал в комнату. Поставила чайник и нагло (для себя) закурила в кухне. Оперлась о подоконник и затянулась. Хотелось спросить банальное: «Зачем ты пришла и почему?», но ведь я же знала и «Зачем» и «Почему». Хм. Я так боялась этой встречи, а сейчас всё, попустило. Хочется отомстить. Глупо. И за что? Я имела честь энное количество часов быть счастливой. Мстить за кусочек счастья? Да нет же! Только спасибо. Спасибо! Вот и пришло переосмысление того далёкого вчерашнего. Она сильнее. Поэтому взрыв, поэтому боль, поэтому во мне, а не вокруг.
- Бэлла, я думала о тебе.
- А я тобой жила, - улыбаюсь. Чайник закипел и листья зелёного в рапиде показывают свою сущность;
- Немного по-другому представляла нашу встречу. Наверно переоценила себя, - Лера тоже взяла сигарету. Затянулась и красивые пальцы стали играть зажигалкой. – Да, - она ухмыльнулась, - а ты оказалась не та. Вот почему я о тебе вспоминала;. Не хотелось ничего оценивать.
- А я перебрала каждую секундочку той ночи. Хотелось понять, почему такое со мной.
- И что, поняла?
- Только сейчас. Знаешь, а я всё-таки рада, что ты пришла. Спасибо.
Бутерброды сделались механически. Розовое варенье, салфетки и глаза в глаза. Она передо мной и не во мне.
- Я шла к тебе с одним, казалось нормальным и естественным, предложением.
- ?
- А теперь и не знаю. Странно, - я молчу, не реагируя на эту словесную приманку. – Хотела предложить тебе стабилизировать наши отношения, - моему удивлению предела нет!. И молчанию.
- Это как?
- Мы можем раз в неделю или в две, по средам проводить вместе время.
- Ночи?
- И вечера с утрами, - она улыбается! Стоп, а может это нормально? Боже, о чём она, о чём я? «Глухонемая любовь». Вспышки, картинки страсти, огрызки нервов…
- Лера, о чём ты?
- Подожди. Я уверенна, что тебя ко мне тянет, что ты не просто вспоминаешь, ты – хочешь! И я хочу! Зачем же отказываться от возможного и желаемого? - она смотрит уверенно, открыто и … правдиво! Боже, ко мне что-то липнет. Может быть грязь?
- Нет, это ты подожди, - мне нужно дышать! На балкон. Там воздух, там небо, там убежище.
«Мо-и мы-сли мо-и скакун-ы…». Мамы, детки, дворник, бросающий что-то в открытый рот мусорного бака… Сосны, облака, Солнце… Ещё вчера хотелось прижаться, упиваться, вдыхать её. Ещё вчера хотелось взгляда, прикосновения и неги там, внутри. Ещё вчера хотелось вернуть ощущение полёта. И что? Она пришла и принесла с собой будни. Расписание любви.
Мысли, как толпа  в метро: все разные, толкаются, сбиваются в кучу, а потом бегут в противоположные выходы-входы. Им тоже тесно. Работают локтями, хамством, а времени остановиться и замереть нет. Есть движение, есть «жизнь».
Тлеющая сигарета обожгла. Надо возвращаться, что-то говорить, предлагать, останавливать, решать… А может Серёжа прав? Переступить невозможно, а вот обойти, обогнуть и двигаться дальше более реально. Если жив. А я жива;
- Как чай? Добавить? – когда успевают вылетать из меня эти банальные фразы.
- Это твоя картина? Задумчиво. А почему в кухне?
Я не знаю, почему в кухне, и почему она рисовалась (писалась) до неё, до Леры. Что тогда выливалось из меня?
- Конечно, моя.
- И куда ведёт эта дорога?
- Раньше вела в прошлое, а сейчас объявилось первоначальное название «Дорога в никуда». Не хотелось повторяться. Я читала и повесть Мориака и роман Грина. Последний для меня и ближе и глубже;
Я сняла картину и дала Лере прочитать на обратной стороне.
Франсуа Мориак: «…Жизнь большинства людей — мертвая дорога и никуда не ведет. Но иные с самого детства знают, что идут они к неведомому морю. И они чувствуют веяние ветра, удивляясь его горечи, и вкус соли на своих губах, но еще не видят цели, пока не преодолеют последнюю дюну, а тогда перед ними раскинется беспредельная, клокочущая ширь и ударит им в лицо песок и пена морская. И что же остается им? Ринуться в пучину или возвратиться вспять…»
Александр Грин: «Вот это меню в день начала событий:
   Ресторан "Отвращение"
   1. Суп несъедобный, пересоленный.
   2. Консоме "Дрянь".
   3. Бульон "Ужас".
   4. Камбала "Горе".
   5. Морской окунь с туберкулезом.
   6. Ростбиф жесткий, без масла.
   7. Котлеты из вчерашних остатков.
   8. Яблочный пудинг, прогоркший.
   9. Пирожное "Уберите!".
   10. Крем сливочный, скисший.
   11. Тартинки с гвоздями.
   Ниже перечисления блюд стоял еще менее ободряющий текст:
   "К услугам посетителей неаккуратность, неопрятность, нечестность и грубость".

«…-Так он умер? Как жаль!
   Слегка пошутив еще на тему об "Отвращении", Галеран простился и уехал домой.
   - Ведь что-то было, Элли? - сказала Роэна, когда Галеран ушел. - Что-то было... Ты не помнишь?
   - Я помню. Ты права. Но я и без того не в духе, а потому - прости, не сумею сказать.»

Я повесила картину обратно.
- Лера, тебе пора, - чашка выскользнула и словилась.
- Спасибо за картину, - она искренне улыбнулась и тут я увидела…


Глава 7. Маша
У нас сделали подземный переход. Раньше-то и светофора не было. Лавируешь, лавируешь между этими машинами, а ведь можно было и не вылавировать;. Рынок начинается ещё под землёй. Сигареты, кофе, цветы… Дядя с гармошкой и кепкой у ног. Опять солнышко и я углубляюсь во внутренность толпы. Если честно, не люблю я этого всего! Шум, толкотня, зажатые сумочки-барсетки у груди. Но сегодня как-то весело, что ли.
А вот и детское.
- Покажите мне, пожалуйста, этот сарафанчик. Да, розовый. – У Ники появилась одна маленькая причуда: девочки должны быть розовыми! По этой причине мы с трудом нашли самокат! Кстати, Артём, под шумок, тоже выбрал, синий.
- Вам на какой возраст? – спросила продавец и при этом показала мне тот, который я просила.
- Думаю, этот подойдёт. Беру. – она упаковывает, говорит сумму, но не тут то было;
- Подождите, мне нужно мальчику какой-то костюмчик, скажем шорты с маечкой. Размер такой же.
Почему-то в этом ансамбле выбора больше, чем в сарафанах. Есть и розовые;. Я бы взяла и Нике для улицы, но наша девушка ходит только в платьишках и (обязательно!) с бантами. Цветные резиночки нам не подходят!
Покупаю. Я рада. Теперь надо чего-нибудь Иванычу и Петровне. Тут уж сарафанчики и шортики не покатят;. Выбора – глаза разбегаются! Может пойти глянуть садовый инвентарь?
Блин, тут тоже куча всего. На что ни глянь, надо. Может тачку? Большую? Для мусора, земли или ещё чего-то там. Папа прибьет;. Без него такие покупки…, вернее не без него. Он должен такое покупать сам. Прав. Это мужское. А у нас в доме всё мужское. Готовить, гладить, складывать вещи (до сих пор и мои тоже!) – это папа. Но дети своё складывают сами. Разбираются в полочках, подставляют стульчики, друг друга придерживают, а папа, сидя на полу за этим наблюдает.
Так, выходим из этого павильона. И куда? И что? Ловлю себя на Игоре. Теперь грустно. Там, внутри. Два года и … пух, шарик сдул. Пока не хочется никого. Надолго ли? И ничего. А правда ли? Стоп. Мне хочется читать. Ладно, потом.
Знаю! Знаю! Ура!!! Вот он, двойной матрас!!! Плавательный! (Конечно, это больше для мамы, папе всегда хватало лодки). Надо брать!
Взяла. Возвращаюсь. А себе? А всё это разве не мне?
Жарко. Душно. Воздух накалён до предела. «До дому, до хаты», т.е. на работу, к девчонкам;
Мне рады. Кульки пошли по рукам. Звонил Серёжа. Как всегда он и как всегда вовремя. Это хорошо. Ладно, отзовусь чуть погодя, а то мои красавицы сейчас начнут примерять;
Ну, скажите мне пожалуйста, где вы видели и вообще, когда увидите, чтобы пять взрослых тёток на работе(!) надули двойной матрас и выляглись на нём?
- Я тоже такой хочу! – с восхищением сказала Ирочка, закрывая глаза.
- Ты умница! – Оля чмокнула меня в щёку. – А себе?
- Да мне этого хватило! Лишь бы моим понравилось;
- Понравится, - Света перевернулась на живот и сделала потягуси;
Мне было приятно, что девчонки так возбудились и так со мной. Всё-таки замечательный у нас коллектив! И вообще, всё замечательно, но надо работать.
Нет, минуту, звоню Серёге.
- Привет, я вся твоя;
- Машенька, у тебя всё нормально?
- Нет. Но прорвусь. – бодро не получилось.
- Солнышко, чем ты завтра занимаешься?
- Серёженька, завтра суббота, милый! С семьёй!
- Спасибо, что напомнила, а я думал – вторник;. – подкалыватель;. – У меня есть предложение: давайте поедем на озеро. Лес, солнце, вода. Дети, родители, возьмём чего-нибудь вкусного и пикник готов!
- Ну, надо подумать и обсудить в домашнем кругу. Вдруг у родителей тоже планы. Хотя, ты знаешь, мне идея нравиться. Я тут купила матрас, который надо опробовать;. Серёжка, давай созвонимся вечером?
- Да созвонимся, подожди. У меня тут сюрпризы для тебя. Первый: с родителями я уже договорился; Они, кстати, тоже переживают, как ты на это отреагируешь. Вдруг тебе захочется целый день проваляться в кровати?
- Я обожаю тебя! А второй?
- Что «второй»? ;
- Жопа. Второй сюрприз?
- Он будет там, по месту. Только сам сюрприз пока об этом ничего не знает;
- Это как?
- Машенька, я буду не один.
- С девушкой? – почему-то заволновалось сердце. Так в лоб он ещё не фактировал.
- Да, с девушкой.
- Я знаю её? – глупый вопрос! Если бы это был кто-то из наших, он бы так не загадничал.
- Не торопись. Считай, что знаешь;. Всё, маленькая, давай. До вечера.
Заинтриговал! Интересно, что там у него за девушка такая? Он никогда ни с кем меня не знакомил, вот так, можно сказать, официально. Если это серьёзно, то я должна быть только рада. Опять же, волнительно. Не только со мной, но и с родителями, детьми. Это должно быть серьёзно. Что гадать, будем ждать до завтра.
Иринка принесла довольно внушительную кипу документов, которые, слава Богу, просто на подпись. В тысячный раз спасибо моим девчонкам за всё: понимание, ответственность и работоспособность.
- Всё, хорошие мои, до свидания; Спасибо вам! Мы с тётей Олей уже сами всё доведём.
Девчонки ушли.
- Пойдём, покурим? – Оля приготовила кофе и мы отправились в курилку.
- Ты отошла? Игорь три раза звонил. Я сказала, что тебя сегодня уже не будет.
- Спасибо. Он мне сейчас точно не нужен. Ни слышать, ни видеть. Ничего! ;Представляешь, я прокрадывалась в квартиру, как вор!
- ?
- Да. Он попросил, чтобы отдельно. Там сидели бабушки. И тихо, не звонить, дверь открыта. Короче, херня. Полная! А потом запах. Я в нём оказалась чужой. И сбежала;
- Куда? В смысле Как?
- Пока он пошёл стелиться (фу), я в дверь и сюда. Вот такая история.
- Машенька, - Оля просто прижала меня к себе и мы расплакались. Не истерика, не рыдания, просто, как две обычные бабы. Было легко. И свободно.
Работу закончили к восьми (это не поздно) и разъехались. У Олиной внучки температура больше не поднималась и дети ждали её на ужин. А меня ожидали мои. Уверенна, папа уже собрался. Там и ласты, и маски, и лодка. И масса еды;
А вот о матрасике никто не знает. Ха.
Читаю.


«ТРОПИНКА
Сыпался густой, тяжёлый дождь. Как с переполненного мусорного ведра. Как что-то ненужное. Его было так много, что глядя в окно я боялась захлебнуться.
Так и зимой – боюсь задохнуться снегом, а летом – солнцем.
Я вообще всего боюсь. Но такой дождь – это что-то особенное! Он удваивает, нет, утраивает моё одиночество. Делает его таким острым, что я сама боюсь порезаться об эти грани, которые направлены вовнутрь. А с наружи появляются углубления в которые заползает всё тот же дождь. Вокруг вода, а внутри – боль. Она разъедает. Медленно и настойчиво. Это коррозия души, которая выбирает, а потом убивает.
Глупое небо. Оно причиняет страдания, но не усиливает боли. Оно увеличивает одиночество, но не лишает жизни. Глупое небо.
Я потеряла тропинку, там, в душе. Теперь приходится наощупь, ползком. На что я только не натыкалась! В ком только не находила тупик! Ослепла. Тянусь к теплу, но его так мало. Глоток и тот разлился обманом. Эта глыба воды перебивает запах.
Холодно. Сердце молчит. На губах изморозь.
Капают гудки. Это опять тупик. Но он кем-то был, раз так жалостно плачет телефон.
За окном стена опрокинутого неба, а внутри привкус далёкой тропинки, которую я ищу…»

Что это? Боль, тоска, голая сущность? Это – Я, обнажённая, беззащитная, вывернутая на изнанку. Откуда???
Я не читаю, я «глотаю» эту безумную Бэллу.

Глава 8. Бэлла.
Грусть. В дом просочилась Грусть. Всё на выдохе. И память. Теперь не суть увижу ли я её. Вспомню ли? Как-то пусто. Везде. И стены стали ближе и потолок ниже. Тесно.
- Дал, пойдём, подышим? – одели ошейник и вышли. Мальчику хорошо, а вот себя куда деть?
Прошлись. Ничего. Усталый вечер, усталый двор, усталая жизнь. «Фуги» Баха раскачали волны и без того бушующей внутренности. Хочется выть, орать и … писАть.
Голый лист начинает наполняться.

Как мало было для тебя!
Но как тебя мне было много!
От солнца не видна дорога,
Лишь слепят жёлтые лучи.
И не видать её в ночи
Под месяцем безумно юным.
Она песком своим лазурным
Невольно обожгла меня.
Как всё нелепо получилось…
Я не могу себя простить.
Я не могу себя убить!
Я не могу дышать ночами,
Я не могу забыть глазами.
Я выжечь их хочу тобой!
О, нет, прости меня, постой:
Ещё вчера так сердце билось…

Кричать? Завыть? Залить слезами
Стаканы сердца своего?
Увы, осталось только дно
У не испитого сосуда.
Сегодня я сама Иуда,
Сама себя и предала.
И как, не дрогнула рука
Под непристойными делами?

Не дрогнула моя рука.
Не предавала никого я.
Настали времена застоя
Тогда в душе моей больной.
Возможно, я нашла покой
У тех, кто дать мог без стесненья
Свободу телу. И веселья
Настолько, чтоб сказать: «Пока!»

Здесь кто-то как-то не достоин!
Кого-то кто-то потерял.
Вся жизнь, один сплошной вокзал
Где кто-то плачет на перроне,
А кто-то скалится в вагоне.
Кому стекло страшней стены,
Кому-то ближе всех огни,
Которые погасит воин.

Молчанье – скверная вещица!
Зачем же в муках умирать
Коль есть кому и что сказать?
Зачем же прятаться в страданьях
И жить в несбыточных мечтаньях
Тебя обнять и улететь
В любовь! Где можно не иметь
В наличии чужие лица!

Не уж-то не было любви?
Зачем копаться. Ведь не пахнет.
Ведь не желали мы: кто трахнет
Кого быстрее и за что!
Носили мы одно пальто
Не потому, что по размеру,
А потому, что нашу веру
Скрепляли лишь глаза одни.

Потом. Прости. Прости, поверь!
Мне без тебя не получилось!
Дверь с грохотом в судьбу закрылась
И только лишь глаза твои.
И только лишь глаза твои!!!
И только губы и ресницы…
Они, как две большие птицы
Летят на кладбище потерь.

Я плачу? Мусор, эти слёзы.
В пакет на двести грамм любви!
Я положу в него свои
Ненужные огрызки тела:
Душа и сердце, что хотело
И хочет (хочет ли?) тебя.
Сегодня первая слеза
.Ушла в несбыточные грёзы.

Как боль не хочет умирать!
Пройти опять круги все ада
Вот лучшая моя награда
За нелюбовь к любви самой.
Всё громче поминальный бой,
Всё тише музыка печали,
Всё ближе ледяные дали
Где сердце призвано страдать.

Я не могу быть без тебя!
Я не хочу такого «счастья»!
Я ненавижу двоевластья
Любви и Ненависти. Нет!
Я твой безжалостный ответ
Хочу зарыть в могилу злости,
Чтоб сразу же прогнили кости,
Чтоб память ожила твоя!

Как просто всё перечеркнуть.
И как легко отдаться телу.
Оно всё делает умело
Так, как должно быть для него!
Но в каждом зеркале – окно!
Но в каждом доме есть кровать
В которой можно порыдать,
В которой можно и вздохнуть.

Тебя ласкают чьи-то руки!
Как я хочу себя убить!
Но, видно, суждено испить
Мне чашу горькую до дна.
Слепа Любовь и я слепа
Была, пока любовь пылала.
Когда-то я тебя ласкала
И сладостней не знала муки…

Как больно без тебя любить!
Как холодно в чужой постели!
Как завывают там метели
От жара чуждого огня!
Я не хочу забыть тебя!
Я по ночам глаза целую…
Я помню черточку любую…
Как страшно, лишь во сне любить!!!

Здесь каждая стока – моя!
Я каждую её рожаю!
Я каждой двери закрываю
В ненужность всех былых «побед».
Не нужен больше старый след.
Я заперлась в своём дому
Чтобы писать строку одну:
«Я всё сильней люблю тебя!»

Руки с грохотом опустились. Бесконечный Бах. Опять научилась дышать. Трудно. Дал втискивается на колени. Он всё понимает. Глажу. Выкрутила себя досуха! Даже не в душ, просто СПАТЬ!
Кто придумал телефон? Взяла.
- Привет. Не разбудил? Как ты там? Как вы там? – милый, милый и родной Серёжка!
- Как же я тебе рада! – устало выдыхаю последнюю тяжесть.
- Что-то случилось?
- Наверно да. Приходила ОНА. – я замолчала и молчал телефон. – Я ушла её. Просто и тихо ушла… Только окончила писать. Там что-то стихотворное. Ты думаешь, это конец? – и зачем спросила? Сама ведь знаю, что Да. Он волнуется, там, в тишине, за трубкой.
- Я сейчас скажу, а ты не думай, просто верь. Это – начало. Слышишь меня? Н А Ч А Л О! Всё. А теперь марш в душ, опледивайся и будь завтра огурчиком-помидорчиком! Ясно? – я только смогла мычать!
- У нас пикник. В девять я у тебя. Будьте оба одеты и улыбчивы! Едем на великах. Пожалуйста, усни. Обнимаю. До завтра!
Душ. Уснуть. Завтра. Пикник. Не думать, а выполнять. Волшебным дыханием вливалась «К Элизе».
- Дал, слышал, завтра у нас природа. Иди, обнимай меня. Спокойной ночи. – чмокнула его влажный нос и укуталась в плед. Будем считать слоников.


Глава 9. Маша.

Поздно. Приехала, как всегда, в темноту. Ужин вздыхал и дразнил. В детской никого не было!!!???
- Мама!!! – почти прокричала я.
- Ну чего ты рупор включаешь? Иди к себе.
На моей взлётно-посадочной полосе почти потерялись два клубочка счастья;. Любители диагоналей;. Голышом, со скомканными простынями, но как бы со мной. Ладно, сейчас папа перенесёт;. Тоже оголяюсь и шлёпаю в душ. Жара.
- Освежилась?
- Мам, я же боюсь холодной воды! Нагрелась;. А чего тут вкусненького пахнет?
- Родная ты наша, это запах будущего!!! – с улыбкой и подмаргиваниями сказал папа. – А тебе компот, ну и три корочки хлеба, для поддержки фигуры;
Зашелестели кульки. Это явно не ветер!
- Прочь руки от Вьетнама! Мама, ну дай хоть глотнуть! Не любопытствуй руками, жди!
Проглатываю последний кусочек бутера, запиваю уже по дороге к мойке и бегу в наш «Холл».
- Что, гипноз не удался? Сами не распаковываются? ; Пап, ну давай, руководи! Детское прошмыгнуло со словом «замечательно» к ним, детям, в комнату и вот три пары глаз прилипли к тайне;
- Дорогие мои, любимые родители! Позвольте торжественно объявить: это – для вас! (конечно, если малыши не совьют себе на нём гнездо).
!!! Кому сказать? Кто поверит? Да мои девчонки просто «отдыхают» по сравнению с тем, что вытворяют за минуту омолодевшие и уже не бабушка и дедушка, родители!!! ;;; Это неописуемо!!! Боже, у них любовь!
Ретируюсь к себе. Как бы уснуть? «А Вы считать пробовали? – Да. – Ну, и до скольки считаете? – Иногда до четырёх, иногда до пол-пятого.» Спокойной всем ночи!!!
- Машенька, мы в девять выдвигаемся. Всё собрано, детки знают. – мама меня целует. Я опять маленькая. – Может, захлопнешь сегодняшнюю дверь с грохотом, а завтра откроется будущее?
Может. Как же я их люблю, моих жизнедателей;





Глава 10. Бэлла

Кофе… Запах… Сквозь щёлочку правого века в меня проникает улыбчивое лицо Серёжи;. Как же я не услышала? И Дал, он что, не гарцевал от радости?
- Ну, ты и соня! Я был уверен, что разбудил тебя! Мы специально на десять минут выбежали, чтобы ты напотягусялась и облачилась;. А она тут вальяжничает! Давай сёрбай, открывай оба глазика, так и быть, я их поцелую (и целует), лёпайся и едем;. Да, и разрешаю тебе одеться.
Халат, балкон, сигарета. Нежное солнце и свежесть утра молодого;. Господи, подари мне радость.
Мальчишки уже на улице. С великами и рюкзаками. Кажется, ощущаю запах костра и прохладу озера.
Ехали молча. Серёжку распирает от радости, а меня – от волнения. Он приготовил какой-то сюрприз и еле терпит, чтоб не проболтаться;. А Далу вообще всё в радость! Он знает, куда мы едем и зачем: купаться, кушать и дурачиться;. Мыслей много, но я не хочу их слушать, слышать. Прогоняю.
На нашем месте стоит машина и обустраиваются какие-то люди. Наверно семья: бабушка, дедушка и скорее всего дочь с детьми. Жаль. Надо искать другую пристань. А детки просто замечательные;. Звонкие, шумные, игривые.
- Не бойтесь, он не тронет! – это я уже кричу опередившим нас людям. К ним помчался Дал. Замечательно! Они нормальные. Ну всё, мы попали; Детские ручки уже потянулись к носу и ушам моего верного телохранителя. Культурному Далу пришлось даже лечь;
Удивление? Это слабо сказано! Серёжа оставил велосипед и пошёл с ними обниматься, с незнакомыми для меня людьми. А дети, так просто повисли на нём. И Дал рад. А он-то чему?
Это что и есть сюрприз?
- Дорогие мне люди, я очень рад наконец-то вас познакомить;! – Серёжка сиял! – Главный член нашего общества – Дал. Ника, Тёма, Петровна, Иванович. И вы, две замечательных и близких мне женщины: Бэлла, Маша.
Я протянула к ней руку и … нет, нет, не руку. Я увидела её глаза! Да, глаза!!! Они были мои. Я почувствовала, как оба сердца готовы взорваться! Мы покраснели. Кажется, весь мир увидел как на нас опустилась и накрыла ОНА…


Глава 11. Это Она, это -  Любовь.

Бэлла: Это была ЕГО Маша. Его, Серёги, девочка Маша. Школьница, студентка, женщина…
Пикник прошёл замечательно;. Правда, вначале, мы с трудом разъединили наши руки; Иванович оказался божественным поваром! Вкуснотища! Я волновалась. Не из-за Маши. Тут настолько всё было спокойно! Я знала её сотни лет, вечную вечность, наверно ещё до рождения. Она всегда была рядом?!
Понимаю только одно: до неё НИКОГО не было. Она – ПЕРВАЯ! НИКОГО!!!
Мама. Эта женщина не отрывала от меня глаз. Она всё увидела, всё поняла! Я боялась думать в будущее и только понимала, знала одно: они во мне. Все.
Дети восхищали! Незамолкаемые, непоседливые, неугомонные. Живые, любопытные всётрогающие;. Ласковые, целующие и любящие;. Одним словом – мои!
Серёжка. Как можно быть незаметным и в тоже время незаменимым? Мы просто завалили парня бесконечным потоком благодарности! Казалось, сам мир поёт вокруг нас!!!
Было ощущение семьи. Как-то всё само собой  перекочевалось в дом, где Иванович продолжил удивлять своим искусством. Вечер медленно переходил в ночь. Деткам пора было спать. Да, чуть не забыла! Они показали мне все свои богатства и похвастались мамиными подарочками, примеряя их тут же и не давая никому, кроме друг друга, им помогать;.
Нам не предлагали остаться. Просто об уходе не было и мыслей. Серёжка здесь был просто свой, а я, я продолжала волноваться. Без неё мне не …
Машенька помыла детей и они зашли пожелать нам спокойной ночи. Каждого целуют в щёчку; Обалдеть! Теперь моя очередь;
… Такого не ожидал никто! Вопроса. Из детских уст! Слова Тёмы и вопросительные глаза Ники… Боже, у меня остановится сердце или разорвётся голова!

Маша: Он знал! Серёжа всё знал! Обо мне, о ней. Эта рука, глаза – в них бесконечность! Я хочу туда! Смешно, я уже там! Что-то незнакомое, но удивительное нахлынуло на меня. Кажется, это Она…
День оказался замечательным. Да и как могло быть по-другому? ; Идиллия! Семья. Душевность. Духовность. Ощущение, что так было всегда, что Бэла всегда была с нами, что она наша, моя…
Понимаю только одно: до неё НИКОГО не было. Она – ПЕРВАЯ! НИКОГО!!!

А детки! Я думала они замучают своим вниманием мою (мою?!) женщину(?!). Боже, это случилось! Любовь? К женщине? Её рассказы. Наверно я с первого влюбилась. Вот так, есть любовь с первого взгляда, а как оказалось, есть с первого рассказа.
И пёс у неё удивительный;. Я знала, что он есть! А как по другому? Думаю, она одна, как и я. Нет, уже не одна.
Папа очаровывал нас вкусностями. А мама, она наблюдала за Бэлой. Настойчиво и пытливо. Одного взгляда на меня было достаточно, чтобы всё понять. Волнительно.
Под вечер поехали к нам. Дал таки настоял на поездке в машине;. И не боялся, без хозяйки. Ребята на своих великах не отставали. А дома мне больше всего хотелось прижаться к ней, к МОЕЙ Бэлле.
Никто не ожидал, но компот с пирогом очень удачно вместились в наших желудках;. Время подползало к десяти и я поторопилась мыть и укладывать мои «цветы жизни»;. И даже не удивило, что они просились в ванную с Бэллой! Мы пообещали в следующий раз.
Поцелуи-пожелания спокойной ночи и … выстрел! Тёмкин вопрос, прозвучал, как выстрел! Почему у Серёжи этого не спрашивали?
- Бэлла, а ты что, теперь будешь нашим папой? – Тёмка обнимал её за шею и шептал на ухо. Но это услышали все. Вот и наступила развязка этой, может ещё и не завязавшейся новой жизни.
Мама встала. Она долго (кажется вечность) смотрела Бэлле в глаза и сказала:
- Нет, наши золотые, Бэлла не может быть вашим папой, она же не мужчина! А раз она у нас женщина, значит, будет мамой, второй мамой, если не против?
Два «Ура!» таки взорвали дом! И понеслось наперебой: «Мама», «Мама»!! «Нет, не ты, мама Бэлла», «Нет, мама Маша!». Какая мама с кем спит и кто спит с какой мамой сегодня и завтра. Они уже нас делили;
Бэлла, улыбаясь и обнимая их, плакала. Папа с Серёжей вышли на кухню, а я, вглядываясь в лицо моей Петровны, пыталась понять: откуда же столько мудрости, понимания и знания жизни, любви и просто меня…
ЭПИЛОГ. АЛГОРИТМ СЧАСТЬЯ

Ничего нет на свете естественней и прекрасней Любви! Только находясь в ней, ты можешь ощутить красоту мира! Только пребывая в ней, ты чувствуешь тепло близких, заботу родных и внимание окружающих тебя людей.
Не бойтесь! Не стесняйтесь! Любите и будьте Любимы! Это так прекрасно! Для этого создана Жизнь!
Будьте смелы, расправьте свои крылья и летите в неё без оглядки! И верьте! Это Она, Любовь! И помните, своим счастьем вы можете зажечь других!
Я хочу превратиться в снежинку,
Чтоб летать в облаках высоко.
Может даже в простую песчинку,
Чтобы ветер унёс далеко!

Или в каплю воды превратиться,
Пронестись с ручейком в океан,
Или просто травинкой родиться,
Даже если какой-то бурьян!

Я хочу в этот мир окунуться,
Чтоб увидеть начало начал!
Чтоб уже не смогла оглянуться,
Чтобы вечностью миг закричал!

Я хочу очутиться снежинкой,
И звездой засветиться во мгле.
И слезою, и маленькой льдинкой!
Ну, хоть кем-то на этой Земле!

ЛЮДИ! ЖИВИТЕ!!! ОНА ТАК БЫСТРОТЕЧНА - ЖИЗНЬ!!!
ОТБЛАГОДАРИТЕ БОГА ЗЕ НЕЁ СТАРАНИЕМ, ЖЕЛАНИЕМ И УМЕНИЕМ БЫТЬ СЧАСТЛИВЫМИ!!!

Ваши: Бэлла, Маша, Артём и Ника НормаН. А так же Петровна, Иванович и посланник нашей Любви – Серёжка! ; ; ;


2011