Тревожный 95

               

                Воинам железнодорожникам, а так  же офицерам,
                прапорщикам  и  солдатам  131 МСБ,   81   МСП,
                сотрудникам       Московского,        Саратовского,
                Нижегородского и    Новосибирского     ОМОНов, 
                выполнявших   свой     воинский     долг     по
                разоружению незаконных  бандформирований   в
                Чечне,  их  светлой  памяти,  живым  и погибшим-
                посвящается.


                Тревожный  95
               
                Мама, мама помолись за меня
                Я вернусь к тебе не скоро
                Ведь на этой линии огня
                Я могу сгореть, как порох.
               



                Глава 1


    Начальник вещевой службы, первого железнодорожного корпуса, майор Малюгин, сидел в своем кабинете, верстая план контрольно-ревизионной работы на тысяча девятьсот девяносто первый год. Инспектора-ревизоры, капитаны Родионов и Гатало, разъехались по частям объединения. Он только, что переговорил с ними по телефону. Принял доклады, по проведению ревизий, дал указания, по дальнейшей работе. Опять зазвонил назойливо телефон. Что ты будешь делать, кому это надо в такую то пору, да по прямому Циклоида. Слушаю вас? Ответил он. На другой стороне провода, что то цокнуло и раздался голос начальника штаба полковника Корнишина. Зайди пожалуйста ко мне, произнес он ему в трубку. Есть. Ответил Малюгин и положил трубку. Непонятно. Времени девять часов вечера, а Корнишин здесь и вызывает к себе. Прикрыв дверь кабинета с цыфрой 415, он быстро спустился по лестнице на второй этаж. Постучав в дверь и спросив разрешения, вошел в кабинет начальника штаба. В кабинете было сильно накурено, на столе горела настольная лампа, потолочный свет был выключен.  Стойкий запах дорогих духов, стоял в кабинете. Он стал присматриваться во мраке. За столом сидел Корнишин, а за длинным столом совещаний, сидела молодая, белокурая женщина.
     От нее и исходил этот запах дорогих духов. Начальник штаба мужчина видный, даже красивый, был молод. Ему было в ту пору  тридцать шесть лет. Александр Викторович, у нас на складах много имущества? Достаточно. Это как, достаточно переспросил он. Я могу вам дать справку, о наличии имущества на корпусной базе, сказал начальник службы. Она мне не нужна. И тут в  разговор вмешалась женщина, следившая до этого, за их разговором. Вы знаете, сейчас Чечня, стала самостоятельной республикой. У нас организуется своя армия. Больших средств на ее содержание, пока нет, это первые шаги, поэтому мы и вынуждены, довольствоваться малым. Вкрадчиво говорила она. Если у вас есть шинели старого образца, костюмы утепленные песочного цвета, и что-то другое, мы приобрели бы все у вас. Майор Малюгин ничего не понимал. Она говорила мягко и медленно выговаривая каждую букву слова. Разговоры об отсоединении Чечни, ходили давно. Отделилась медленно, но верно Прибалтика. И пользуясь слабостью власти в стране, объявила независимость Чечня, во главе с ее первым провозглашенным президентом Джахаром Дудаевым. Москва закрывала глаза на все. Перебесятся, думало руководство страны. Да и до них ли. Страна в пропасть падает. Разберемся попозже.
        Дудаев командовал дивизией стратегических бомбардировщиков в Эстонии. Когда прибалты объявили свою независимость, генерал прибыл на родину и стал ее президентом. Дудаев был единственным генералом в Чечне, и народ проникся к нему с особым глубоким уважением. На Кавказе иметь такой чин, это прямая дорога к власти. Каждое его слово, было законом. Что вы идете ко мне, говорил он. Вы гордая нация. Идите к русским, берите скот, берите транспорт. И Чеченцы начали брать. С приграничных территорий, с Чечней, из Ставропольского края, угонялся скот и транспорт. Дальше больше. Аппетит разгорался во время еды. В одностороннем порядке  генерал Дудаев, чувствуя свою, безнаказанность, творил, что хотел. Реакции из Москвы по прежнему не последовало.
      Понимая, что ситуация заходит в тупик и не зная, как дальше поступать, приняли решение о выводе войск из Чечни. Но не тут то было. Дудаев своей волей, оставил у себя значительную часть вооружения. Он понимал, что ему необходимо создавать свою армию. Этим он и принялся усердно заниматься. Отправляя своих хадатаев по различным регионам России. Умный и продуманный, он отправил эту женщину в далекий Чегдомын, на Дальнем Востоке, неспроста. Он знал все. Просчитывал все варианты. Корнишин был родом из Чечни. Знали они и его слабость к женскому полу. Рассчитали все. Вот и появилась в корпусе, красивая белокурая женщина, для решения вопроса, по вещевому имуществу.   
       Товарищ полковник, у нас на складах нет шинелей старого образца, а все имущество по линии УЖВ, нам самим необходимо. Мы держим определенный запас и хотя он немалый, но всякое может быть. Вы решали этот вопрос с комкором. Корнишин замялся. Разговор не клеился. Ладно идите. Потом обсудим. Майор Малюгин вышел из кабинета и направился к себе, внутри него все клокатало. Своя армия. Распалялся он внутри. Независимая Чечня. Приехала расфуфыренная цаца, покупать офицеров. Сука. Никакой план уже больше не лез в голову. Пора домой. Завтра доделаю, решил он резко. Время еще есть. И он, потушив свет, засобирался домой.


                Глава 2

        Прошло четыре года. Много воды утекло за это время. В управлении железнодорожных войск, в зале заседаний, весь личный состав офицеров и прапорщиков был собран на читку приказов. Подполковник Малюгин, сидел в среднем ряду и ждал начала совещания. Он уже был в должности заместителя начальника вещевой службы железнодорожных войск. Радужные перспективы по службе были развенчаны.Ужасное положение дел в управлении войск, склоки и подковерная возня, сделали свое дело. Служить дальше, в такой сложившейся обстановке, ему  не представлялось  возможным. Он сидел и осмысливал последний свой разговор с заместителем начальника тыла войск, своим однокашником, генералом Камаловым. Саша, не уходи из войск. Останься. Уговаривал Камалов. Нет, ответил он, не задумываясь, наступая себе на горло. Есть принципы товарищ генерал, ответил он ему. Его раздумья прервала команда. Товарищи офицеры! Все дружно встали. Товарищи офицеры! Прошу садиться, произнес командующий, генерал-полковник Когатько. Особенно насторожило то, что сразу было дано слово начальнику особого отдела.                Пятнадцатого декабря, российские войска, начали входить на территорию Чечни с двух направлений, сообщил он. С Северной Осетии и  Ингушетии. Подразделения 131 мотострелковой бригады и 81 мотострелкового полка, маршем выдвигались к оплоту бандитизма, городу Грозному, когда-то к главному форпосту на Северном Кавказе Российского государства. Министр Обороны, генерал - армии Грачев, заявил во всеуслышание. Одним парашютно-десантным полком, я разобью весь этот сброд в Чечне. Президент России, Ельцин Борис Николаевич, поддался на это и застрявшая у него, как кость в горле Чечня, с ее президентом, уже не давала ему покоя. Он уже не вспоминал свои слова, когда говорил, возьмите сувернитета столько, сколько хотите. Непокорный генерал не шел, ни на какие уступки. Мало того, он казалось измывался над  Россией, чувствуя свою безнаказанность. Такая обстановка сложилась в стране на конец деяносто четвертого года. Бесчинства над русско - язычным населением в республике и неповиновение Москве, от которого страдал народ.
      Товарищи офицеры, продолжал особист. Я доложу вам сейчас о сложившейся обстановке в Чечне. Все затаили дыхание, обратившись  во внимание. Он долго и обстоятельно разъяснял обстановку, сложившуюся в Чечне. Все офицеры сидели и делали выводы. Значит скоро и наша очередь. О бесчинствах на железных дорогах, грабежах поездов, следовавших по ее территории, неоднократно говорилось везде. Было понятно, что не спроста, затеял доклад по Чечне подполковник. После совещания выходили молча, изредка перебрасываясь словами.
      Двадцать восьмого декабря, два отдельных батальона, укомплектованных по штату военного времени, из Ставропольской и Краснодарской бригады прибыли в город Моздок. Была сформирована и оперативная группа, из числа офицеров управления железнодорожных войск, которую возглавил генерал-лейтенант Кошман, заместитель командующего по вооружению.
       Наступил Новый год, тысяча девятьсот девяносто пятый. Народ пел и веселился три дня.  Но не всем было до веселья в эту новогоднюю ночь. В эту ночь, с тридцать первого декабря, на первое января, истекая кровью, гибли на Чеченской земле, лучшие сыны Отечества, молодые, красивые парни, зеленые солдаты, вместе со своими офицерами и прапорщиками. Это они первыми приняли бой в Грозном, бойцы  131 Майкопской мотострелковой бригады и 81 Нижегородского мотострелкового полка. Штурм Грозного начался тридцать первого декабря. Майкопцы, с устаревшими картами, двинулись в центр, по улице Ленина, не встретив никакого сопротивления со стороны противника, к железнодорожному вокзалу. Вскоре, не смотря на мытарства, цель была достигнута. Не зная, что делать дальше и не получив своевременных указаний от Ставки, личный состав вышел из боевых машин и расхаживал около них, как буд-то прибыл, в Чехословакию, в шестьдесят восьмом году. В этот момент и началась смертельная карусель для бригады. Со всех прилежащих домов, с близкого расстояния, из гранатометов, затаившиеся Чеченские боевики, в мгновенье ока сожгли почти всю боевую технику. Потекла кровь, появились первые убитые и раненные. Командир бригады, полковник Савин, запросил поддержку у Ставки. Товарищ генерал, мы попали в тяжелое положение, окажите помощь! Мы потеряли всю бронетехнику! Мы несем большие потери в живой силе. Противник значительно превосходит нас по численности. Я с остатками бойцов, занял оборону на железнодорожном вокзале, докладывал командир. Со всех сторон, на остатки бригады обрушился свинцовый ливень из пуль.
      Воха, прикрывай справа! Кричал сержант Бодров, с перевязанной наспех санинструктором головой. У Вохи из предплечья текла кровь, перевязывать руку не было времени. Санинструктор занимался с тяжелыми, которые лежали везде, по всему вокзалу. Противник наседал. Кончались патроны и боеприпасы. Целые сутки уже держалась одна из групп бригады. Где помощь? Хрипел  в рацию комбриг. Ставка  только обещала помощь. Когда?! Кричал командир. К вам вышла помощь. Но, боевики закрыли подступы наглухо, отрезав остатки 131 бригады.
     Наступило небольшое затишье. Видимо  боевики тоже решили передохнуть. Постоянно выходили на настроенную волну командира и предлагали сдаться. Савин, давай выходи со своими. Все равно бесполезно сопротивляться. Мы вас уничтожим. С болшим акцентом говорили они. Слышал? Повернулся Соболев к командиру взвода Иванцову. Последнему, оставшемуся  в живых офицеру ротного звена. Сдаться суки предлагают. Он повернулся и выкрикнул в рацию, а не пошли бы вы на хер. Перетерпим. Еще свернем вам бошки. И он зло выключил рацию. Береги батареи, крикнул он радисту. Включать связь только по моему указанию. Понял? Обращался он к солдату. Так точно товарищ полковник. Иванцов! Я! Организуй разведку, что то чехи замолкли. Подустали наверное с нами товарищ полковник. Сутки бой ведем. Давай не рассуждай, отправляй разведку. Только пусть зря не высовываются. Иванцов осмотрел всех. В живых оставалось двадцать семь душ.
      Янков! Я! Негромко отозвался невысокий, коренастый сержант. Бери с собой двоих и аккуратно посмотрите вокруг. Вобщем произведите разведку. Есть. Остальным по одному, по два, собирать боеприпасы. Воевать нам уже нечем скоро будет. Когда еще поддержка подойдет. Включи ка сынок, еще рацию. Запрашивай Ставку. Ставка ответила. Первый, когда будет помощь, мы выдыхаемся. У меня осталось двадцать семь бойцов. Я веду разведку. Чехи пока молчат, но надолго ли? Уже без соблюдения секретности докладывал командир. Помощь идет. Держитесь. Но силы выдвигающиеся к вам, тоже заблакированы. Там идет бой. Потерпите. Сколько же терпеть! Поддержите хотя бы огнем! Мы выдыхаемся! Идут вторые сутки. Огнем поддержим! Но сами будьте осторожны, что бы вас не зацепило. Нам уже все равно, тихо сказал  Савин и отключил рацию. Вокруг сидели на полу затихшие бойцы, они верили своему командиру. Он один был их спасителем, но они понимали, что и их командир, как загнанная в стойло лошадь, легко раненный, не мог ничего сделать, что бы вытащить из этого ада своих людей.
      Вдруг невдалеке снова завязалась стрельба. Разведка наша видимо напоролась, произнес комбриг. Вскоре все стихло. В разбитый проем ввалился раненный сержант. Из его бедра сочилась кровь. Санинструктор уже подскочил к нему, достал из правого кормана куртки индивидуальный пакет, разбил ампулу и прямо через хлопчатку, сделал обезболивающий укол. Терпи брат. Приговаривал он. Через минуту Янков перестал стонать. Ну что там, спросил комбриг. Везде чехи, товарищ полковник. Пугачев и Керчин погибли. Когда я их осматривал, снайпер и меня засадил. Полковник нахмурил брови и молчал. С рассветом он собрал оставшихся в живых, вокруг себя. Помощи ребята нам ждать неоткуда. Обстановка сами видите какая. Хуже нет. Боеприпасов у нас тоже нет. Оставаться здесь нам больше нельзя. Прошу вас равномерно распределить патроны и гранаты, у кого, что есть. У нас осталось на ходу три коробочки, попростому сказал он. Выход один. Через полчаса, всех раненных на броню, здоровых за броню и попытаемся, открыв шквальный огонь, прорваться отсюда к своим. Так или иначе, выбора у нас нет. Вы поняли меня? Или пан, или пропал. Здесь нас ждет верная смерть. За своих, которых мы навалили здесь, они нас не пожалеют. Лучше смерть, чем смерть мучительная, от своих  врагов. Комбриг замолчал, осматривая своих подчиненных. Они смотрели на него, и молча соглашались, веря ему. Ну, что ж, тогда, через полчаса идем в прорыв. Через пол часа, резко и одновременно, предутреннюю тишину вспороли звуки заработавших двигателей трех БМПешек. Вперед! Прохрипел комбриг. И машины, а под их прикрытием и люди, ринулись в свой последний бой. Первая машина прошла не больше двадцати метров и была подожжена. Обездвиженная, она уже не являлась защитой для кучки бойцов. Чеченцы расстреливали их почти в упор. Вторую и третью машину постигла таже участь.  Мы погибаем! Хрипел в рацию полковник Савин. Первый! Я Савин! Он уже говорил грубо, несоблюдая правил приличия и позывных. Что вы делаете? Почему нет помощи? Немедленно открывайте огонь! Бригады нет! Я с остатками пытаюсь выйти из окружения. Техника выведена из строя. Я повторяю, бригада погибает! Поддержите  ог….. Голова комбрига откинулась назад и он резко вытянулся от пронзившей его боли, затихая и этим, как бы отдавая честь своему личному составу, смолк.  Это были его последние слова. Весь оставшийся личный состав, продолжал вести бой до последнего солдата и дыхания. Тело полковника Савина, обнаружили только в марте месяце, на привокзальной площади Грозного. Он и его основная часть бригады, погибли не сдавшись врагу, героически сражаясь до конца. Они остались верны присяге и вечной  славой покрыли свои имена. Солдаты и офицеры, не познавшие в полной мере радости жизни, с честью выполнивших свой долг перед своей Родиной и Отечеством.
   
                Глава 3

      В это же время, 81 мотострелковый полк полковника Ярославцева, вел штурм в центре Грозного, дворца Дудаева. Здесь, как  и 131 мотострелковую бригаду, их ждали. На вторые сутки, войска ворвались   во внутрь дворца. Полк был обескровлен. Подошедшие на помощь десантники продолжили дело. Как в Сталинграде велись бои, за каждый дом, за каждую улицу. Погиб командир полка, погиб начальник штаба, был назначен второй и он погиб, принял дожность третий, и третий погиб. Больше начальника штаба не назначали. Не надо решило командование. Видно такое худое предзнаменование, на этой должности. Командир полка полковник Ярославцев, в отличии от полковника Савина, не поливал матом командование ставки. Он принял смерть спокойно, страдая в душе от безисходности. Его командование не забыло. Он был представлен к званию героя России. Посмертно.
     Боевики прекрасно знали город, все ходы и выходы. В самые ответственные моменты уходили из под носа. Командир роты Игнатов, вместе с остатками своего подразделения, в составе которого оставалось двадцать человек, около суток не мог взять пятиэтажку. Игнатов! В чем дело? Столько времени не можешь взять ротой, сраную пятиэтажку, орал в ухо по рации командир батальона майор Зверев. Какая рота?! Товарищ майор! От роты уже ничего не осталось! Вы, что не знаете? Кричал в ответ Игнатов. Игнатов, ты что?! Думаешь у других больше людей в батальонах. У них так же по сорок человек осталось бойцов. Офицеров нет ни хера! В это время, вблизи раздался взрыв. Посыпалась штукатурка, поднимая пыль. Комбат вжался в стену. Недалеко, подумал он.  Огляделся. Рядом лежал Егоршин. Из правого виска солдата текла кровь. Глаза солдата, не успевшего почувствовать смерть были открыты и на удивление  спокойны. Как будто бы ничего не произошло, просто прилег солдат передохнуть и еще не закрыл глаза, думая о чем то своем. Эх, Егоршин, Егоршин, и солдат ты не плохой. А вот же, на тебе. Мозг напряженно вспоминал. Егоршин. Откуда он родом? А! Стоп! Из под Челябинска, выхватила память. Эх брат! Доберешься ли до дома? Залечь в своей родной земельке. Как все сложится? Может и не доведется. Был человек и нет. Требуем, чего то, орем на них по чем зря, суетимся, думал комбат. Доброго слова не можем сказать. И всего один выстрел, и нет человека. Зачем орал, кричал, требовал. Батальона почти нет, да и сам выживу ли? Навряд. Вон как захуевертило. А дется некуда. Что? Мне, что ли не страшно? Страшно. Еще, как страшно. А им. Ссут поди в штаны то, а идут, лезут вперед. Эх пацаны! А поставленные задачи батальону надо выполнять. Мысли перенесли его  в Ростов, где остались жена и двое парней. Одному пять, другому три. Орелики мои, подумал он. Как вы там? Новый взрыв с оглушительной силой, потряс разбитое помещение, навсегда прервав размышления двадцативосьмилетнего комбата. Но он, майор Зверев, как и Егоршин, уже этого не почувствовал, он лежал навзничь на полу, сраженный осколками.
       Игнатов со своей ротой продолжал осаду дома. Собака. Что то огонь стих. Задумали что ли, что то, сволочи, подумал Игнатов. Поредел огонь то. Вожаков! Крикнул он  сержанту. Через мгновегье появился Вожаков. Что, товарищ старший лейтенант? Давай засылай кого то из своих. Видишь огонь затих. Чувствую не к добру все это. Есть. Отполз в сторону Вожаков. Передайте всем, что бы привели в порядок оружие. Магазины добить патронами, пока передышка. Иванов, что сопли развесил! Жить хочешь? Бери, снимай подсумок у Барсукова, он ему уже не нужен. Мать вашу! Солдаты вы! Или кто? Мы не в пансионе благородных девиц. И не на блины пришли. Здесь война. Слово война, было произнесено впервые за двое суток. Конечно война, подумали многие.
       Товарищ старший лейтенант! Орал из высаженного окна дома Остроухов, размахивая руками. Идите сюда! Свои здесь. Наши! Десантура! Из окна появилась, вторая, такая же чумазая рожа. Вот тебе и Кузькин день, подумал Игнатов. Получается со своими воевали. Мать твою! Даже и не предупредили, что с той стороны десантники уже в дом вошли. Сколько же мы с ними времени воевали. Рота! Короткими перебежками к дому. Вожаков и  Рязанцев! Остаетесь прикрывать огнем, если, что. Есть, отозвались бойцы. Вперед! Скомандовал Игнатов. Короткими перебежками, достигли дома, не встречая сопротивления. Ротный ввалился в проем окна.
      А я смотрю, товарищ старший лейтенант, а это наши, радостно докладывал боец. Молодец Остроухов! Не зря фамилию, свою носишь, подколол Игнатов, запыхавшись, вызвав смех окружающих. Все были рады, хоть маленькая, но задача выполнена и не так уж плохо, ведь живы. Кто у вас от командования здесь? Повернулся ротный к десантнику. Командир роты капитан Артюшенко. Где он? Пойдемте провожу.
    Артюшенко сидел с командиром взвода лейтенантом Паюсовым и рассматривали карту. Привет мужики! Командир роты Игнатов, 81 мотострелковый полк. Здорово! Оторвались от карты офицеры.  Командир роты Артюшенко, командир взвода Паюсов. Они обменялись крепкими рукопожатиями. Давно воюем? С улыбкой спросил Игнатов. Где-то, с пол –часа. Молодцы ребята! Это мы пол часа друг друга поливали. Да, полчаса назад мы вошли с этой стороны в дом. Думали чехи огонь по нам ведут из укрытий. А наше командование нас и не предупредило, что здесь рядом соседи-мотострелки. Вот так и херачили бы друг друга. Ну слава богу, что все хорошо закончилось. У тебя, он прервал разговор, кстати, как тебя зовут? Игнатов. Володя. Меня Александр, представился Артюшенко. А я Виктор, добавил Паюсов. Ну, что ребята, давайте выходить каждый на свое начальство, будем докладывать, что дом взят. Хлебнешь Володя, спросил Артюшенко, протягивая фляжку Игнатенко. Что там? Взял в руки фляжку Игнатенко. Спирт. Ответил Артюшенко. Мама дорогая, произнес Игнатов. Будем живы. И махнул глоток из фляжки, закшлявшись.
     За третьи сутки, гордская поликлиника уже три раза переходила из рук в руки. Остатки  подразделения 131 мотострелкового полка из последних сил сдерживали натиск превосходящих сил противника. Суки! Сколько же их. Смотри и черномазые здесь у них. Они, что со всего мира вояк собрали, на наши грешные души, бормотал себе под нос начальник штаба бригады. Сволочи! Не сидится им дома. За длинным рублем пошли. Здесь гады и останетесь. Вся площадь перед городской больницей была завалена телами бездыханных бойцов и боевиков. Казалось, что нет ни одного квадратного метра, где бы не было человеческого тела.  Здесь были все, и наши солдаты и чеченцы. Православные и мусульмане. Смерть выровняла всех. Она не разбирает. Подбитая техника, с пробитыми насквозь отверстиями в башнях, с сорванными люками, развороченными траками гусениц, сгоревшая, рыжего цвета, она уже не представляла ни для кого никакой угрозы. Вот дела. Техника, и ей пришел конец. А мы дышим. Думал про себя подполковник Ерастов. Вода есть, Петренко? Боец с длинными рыжими ополенными ресницами и бровями, сидевший рядом, обернулся к начальнику штаба. Откуда? Товарищ подполковник. Пойди передай, что бы, воду не пили. Пусть раненным оставят, губы смочить. Первый, первый, я второй, что слышно о помощи. Если еще разок  нажмут как следует, боюсь не выдержим. Со мною осталось пятнадцать штыков, и те все раненные. Связь резко оборвалась, что то затрещало и прорезался голос с акцентом. Подполковник, давай заканчивай воевать. Все равно мы вас сейчас на куски порвем, а так может еще пожалеем. Это ты меня жалеть собрался? Черножопый! Вступил в разговор Ерастов. Да ты мне первым глотку перенгрызешь, окажись я у тебя в руках. Но запомни и я тебя не пожалею. Полковник, не в твоем положении тебе, мне угрожать. Сейчас мы вас резать будем. Соси ты….! И Ерастов отключил рацию. Сволочи. Достали уже. Что делать? Мучительно думал он, морща лоб. Уже во внутрь загнали. Дальше уже некуда отступать. Как в мешке сидим. Сейчас перегруппируются и хана. Гранатами закидают. Это у нас их уже нет. А у них есть. Он поправил повязку на голове, которая сползла на глаз.  Черт с ней, если выберемся, поправим.
       Мощный взрыв и ослепительный всплеск огня потряс подвал, где то впереди. Все напряглись готовясь к последнему бою. Послышались стоны и ругань. Наши! Заорал Непряев. Наши! Подхватили остальные. Новый взрыв вновь, потряс здание, на минуту оглушая всех. Свои подумал с радостью  Ерастов. Теперь выживем. Слушай мою команду. Сейчас пробиваемся к выходу, навстречу к нашим. Окажем им огневую поддержку. Сержант Шубин, командуй. Сам начштаба обмяк и двигаться больше не мог. Не лезть на рожон, добавил он. Через пятнадцать минут впереди все стихло. Вскоре подошел  Шубин с бойцами и расселись на каменном полу, кто где мог, рядом со своим командиром. Все, товарищ подполковник. Наши там. Всех духов завалили. Еще троих потеряли. Зеленцова, Естафьева и Бреева. Двенадцать человек нас осталось. Сейчас отдышимся и вытаскивайте всех раненных на верх, никого не оставь Шубин. Смотри не забудь. Не забуду
товарищ подполковник.  Воткни обезболивающий, попросил Ерастов. Жить не хочется. Болит жутко, спасу нет. Ему сделали обезболивающий, взяли под мышки и за ноги, и поволокли на выход. Обескровленные бригада и полк стояли до конца, выполнив свой воинский долг. Эх господи, думал Ерастов, к чему все это, к чему ненужные потери. Неужели нельзя было сделать по другому. Столько пацанов положили.  И все это сделали бы по другому. Меньшей кровью. С потерями, но не такими.
      И сделали. Сделали усилиями пятого армейского корпуса, во главе с ее командиром, генералом Рохлиным Львом Яковливечем, но чуть позже.


                Глава 4

          Третьего января, подполковник Малюгин, прибыл на службу в управление железнодорожных войск. Это был вторник, поэтому основная масса офицеров находилась на физической подготовке. Каждый вторник и четверг, несмотря ни на что, в эти дни  была физподготовка. Было одинадцать часов дня. В кабинет, ворвался полковник Слепенков, начальник организационно - планового отдела тыла войск. Теплые отношения, давно связывали их, еще тогда, когда Сан Саныч был отправлен в Хабаровскую бригаду, начальником тыла, плотно пересеклись их стежки дорожки. Затем Слепенков был направлен в управление корпуса, на должность начальника продовольственной службы. Он пришел на должность в звании полковника. За злоупотребление спиртными напитками  был наказан Сан Саныч. Нормальный, компанейский человек, со светлой головой, он и пришел в корпус. Майор Малюгин был в это время начальником вещевой службы. Оба заканчивали, одно училище, правда в разное время, оба начальники служб, и это  более плотно связывало их. Да и во всех командировках, от тыла был один человек, или начпрод или начвещ, отвечать приходилось за обе службы. Через некоторое время Слепенков все же вырвался из опалы и вновь попал в Москву, на вновь введенную, по изменению организационно- штатной структуры, должность.
      Подвижный и резкий, влетел он в кабинет. Шура, срочно собирайся, начал он с порога. Что такое Сан Саныч, заулыбался Малюгин. Я такого серьезного парня не знаю.  Сан Саныч держал серьезное лицо и был непоколебим, это с ним случалось и раньше. Тебе все шутки Шура. Срочно выезжай в Чечню. Там люди гибнут. Сейчас борт летит  с Чкаловского, с десантниками. Надо успеть. Ты где был? Обыскались тебя. Сан Саныч! Физподготовка сегодня, вторник! Какая Саня физподготовка? Срочно надо везти бронежилеты для наших. Саша, а я причем? Хер ли мне там делать? Я же в отпуск сейчас иду. У меня отпускной с пятого числа подписан. А затем увольнение по оргштатным мероприятиям. Но Слепенков не собирался сдаваться.  Саша, принялся он стыдить Малюгина. Ты же офицер! Офицер Саша, соглашался Малюгин, только на хрена мне это все сейчас надо, когда уже подписан рапорт на увольнение. Ты же  начальник ОПО. Это твой хлеб. Ты штаб тыла, мозг, тебе и карты в руки. Где еще набраться такого опыта, как не в боевой обстановке. Я бы Сан Саныч, сам бы попросился туда. Сан Саныч вылетел из кабинета как ошпаренный, не в силах, что либо добавить. Через две минуты, на лестничной клетке, Малюгина догонял заместитель  начальника тыла генерал Камалов. Саша! Быстей собирайся. Я же для тебя все делаю, что бы ты уволился по оргштатным мероприятиям, ты же знаешь, что никто не может уволиться просто так.  Давай на склад. Переодевайся в полевую форму и вперед на Чкаловский, на Щелковском шоссе тебя будет ждать груженный бронежилетами 131 зилок. Сейчас берешь мою Волгу и вперед. Кошман, лично вызывает тебя. Съездишь туда и обратно. Дня на три.  Давай поторапливайся. Он резко развернулся и побежал назад, наверх. Эх! Хамит, Хамит, знаешь на какую мозоль наступить, знаешь и мой характер, подумал Малюгин. Знаешь, что не откажусь. Через десять минут Малюгин был в кабинете, одетый по полной форме одежды, в полевое обмундирование. Хрустишь ремнями, как молодой лейтенант – подшучивал вошедший в кабинет, полковник Волошин, непосредственный начальник Малюгина. Отношения между ними явно не складывались, особенно в последнее время. И не был тут виной, кто то из них. Просто так сложилась ситуация. Малюгин! Готовься. Скоро будешь начальником службы. Я уберу этого инфантильника Волошина. При этом двери всех кабинетов были раскрыты, а мир не без добрых людей. Доложили и Волошину. Волошин набычился и пошла коса на камень. Дмитрий Петрович, поймите правильно, мне тридцать семь, вам сорок пять. От меня ничто, никуда не уйдет. Служите себе на здоровье. Я сейчас не рвусь на вашу должность. Они оба рассмеялись, вступив в нормальные взаимоотношения. Но Камалов продолжал свой прессинг, а исполнительный Малюгин рвался из кожи, выполняя задачи, потому, что так работал всегда. Видимо поэтому и складывалось такое впечатление у Волошина, что его выдвиженец подсижывает его. В третий раз между ними произошел уже нелициприятный разговор. Малюгин резко вышел, пнув дверь ногой с силой. Товарищ подполковник, вы что себе позволяете, услышал он во след. Вернитесь назад! Пошел ты на хер, огрызнулся Малюгин. А  через некоторое время написал рапорт на увольнение. Тем самым сломав себе жизнь офицера в дальнейшем, свою карьеру, перешагнув, через себя, наступив себе на горло. Саша, ты что делаешь? Не уходи, просил Камалов. Малюгин был неприклонен. Что разговаривать с Камаловым. Когда шел военный совет и Малюгин остался за начальника службы, изворотливый Волошин, как всегда своевременно ушел в отпуск. Малюгин ты готов к заслушиванию спросил его Командующий Когатько,  за день до этого, встретив в коридоре управления. Готов товарищ генерал- полковник, ответил Малюгин. Ладно. А то может перенесем заслушивание. Начальника службы нет. Не стоит, товарищ генерал-полковник, я готов. Ну ладно, повторился Когатько, посмотрев как то затаенно на Малюгина. Не знал он и о подковерной борьбе, которая велась в войсках между начальником войск, и начальником тыла войск генерал-лейтенантом Колтуновым, у которого были свои виды на должность начальника войск. Он совсем недавно был назначен на должность Начальника тыла, с должности Начальника тыла Дальневосточного военного округа. Будучи близким родственником маршала Куркоткина, бывшего начальника тыла Вооруженных сил СССР. Куркоткин, фронтовик, заслуженный человек был давно в отставке, но связи остаются связями и борьба велась не на шутку. Вот и был сейчас у Командующего был шанс, через вещевую службу, еще раз давануть на начальника тыла, показать лишний раз, кто здесь хозяин. И нужен был здесь Волошин, что бы и его уцепить побольнее. Камалов благоволил Малюгину. Они вместе заканчивали Вольское училище тыла в 1980 году.
     У Камалова был свой путь прохождения. Когда Малюгин, по зову сердца и по личной просьбе был направлен служить на БАМ, Камалов был направлен в те же Железнодорожные войска, но на город Серов, начальником продовольственной службы отдельного батальона. По истечении времени, он был назначен начпродом Свердловского учебного полка, где и проходил службу, особо ничем не выделяясь.
    Когатько Григорий Иосифович, проходя службу в должности командира 1 железнодорожного корпуса, будучи Героем социалистического труда, заслуженным человеком, пользующийся огромным авторитетом у подчиненных, не пользовался авторитетом у Начальника войск, в ту пору генерал-полковника Макарцева. Макарцев готовился к увольнению, но на дух не переносил Когатько. Когатько являясь первостепенной фигурой на назначение на должность, тоже не мог мириться с этим. Отношения не складывались, заходили в тупик. Макарцев воспользовавшись, тем, что Когатько дважды падал с вертолетом и последний раз, с тяжелыми травмами,  вместе с главным инженером корпуса генералом Рольковым который погиб, сославшись на его здоровье, задвинул  подальше от возможности назначения его на должность командующего в дальнейшем. Он отправил его в Ленинградское училище железнодорожных войск и военных сообщений. Мотивируя это тем, что с таким опытом и регалиями, слабым здоровьем, как не ему, Когатько, воспитывать, передавать опыт и обучать молодое поколение, быть наставником  будущих молодых офицеров. Он вынужден был подчиниться, но  не был согласен с этим.
    В 1989 году Малюгину позвонил начальник двадцать четвертого отдела, войск, полковник Волков. Малюгин, готовься, пойдешь начальником вещевой службы в Ленинградское училище. Училище, это огромное хозяйство. Сложная структура. Давай готовься. Товарищ полковник, а у меня не сложная структура тридцать пять тысяч личного состава, а в училище тысяч пять максимум? Я не пойду!. Пойдешь! Настаивал на своем Волков. Разговор закончился ничем. Малюгин положил трубку. Здесь я начальник вещевой службы корпуса, у меня только четыре бригады в составе, а я пойду на какое то соединение, на майорскую должность. И возраст мне тридцать два. По службе лечу. Не пойду! Твердо решил он. На следующий день вновь состоялся нелециприятный разговор с Волковым и поняв, что сломать Малюгина не удасться, погрозив ему осложнениями в службе, он оставил его в покое.
      Ему пришлось тасовать карты на месте. Капитана Комалова, назначил, с должности начальника продслужбы полка, на должность начпрода училища, а начпрода училища Нестеренко,  на должность начвеща училища. Вскоре неугодный Кагатько, приблизил к себе разворотливого начпрода к себе. Устраивая банкеты, военным начальникам, Когатько, умный и проницательный человек чувствуя, что здесь он не попадет больше в обойму, всеми путями пытался вырваться из войск и из подчинения Макрцева. Ему это удалось. Вскоре он был назначен командующим дорожно- строительными войсками. Перед этим продвинув своего преданного начпрода, до должности заместителя начальника тыла училища. С присвоением тому внеочередных званий, и помощи в заочном окончании академии тыла и транспорта. Теперь был открыт путь и Камалову. С должности заместителя начальника училища железнодорожных войск, он был переведен в балашихинское инженерное училище начальником тыла училища, с огромными амбициями, поддержкой и по тем временам юным возрастом.
     И вот пришло время уходить Макарцеву и благодаря связям и поддержке Министерства Обороны, Когатько, неожиданно для всех назначается начальником Железнодорожных войск, а юный Камлов, сразу же за ним идет в управление войск и становится заместителем начальника тыла войск, в звании подполковника.
      Малюгин вернулся к реальности. Саша обратился он к Нестеренко, проживающему с ним на одной площадке. Жене сообщите, что бы не волновалась. Хорошо. Сообщим. Телефонов в доме не было. Район новый, квартиры новые. Ну ладно, счастливо. Машина ждет заулыбался Малюгин. В добрый путь Саша, напутствовал его Василий Григорьевич Ткачев, полковник запаса, работающий в войсках, несмотря на свой приклонный возраст, с тридцать девятого года. Участник войны, еще с белофинами. Он то знал, куда отправляют Малюгина. Малюгин развернулся и вышел.

                Глава 5

        Сто тридцать первый ЗИЛ, стоял на обочине, перекошенный на правую сторону. Слушай, у тебя рессора не сломана, спросил Малюгин у водителя. Да нет, недовольно ответил он. Говорил им, грузите равномерно. Набросали кое как, разве за ними уследишь, а вес то ого-го. Вот и еду с задранной и перекошенной мордой. Немного осталось товарищ подполковник, дотянем как нибудь. Уже вечерело и становилось сумрачно. Вот и наш поворот, сообщил гражданский водитель.  И тут же уперся в переди стоящую машину. Что такое? Посмотрел он на Малюгина. Пойду посмотрю ответил тот. Все расстояние до въездных ворот было забито легковыми машинами и людьми, сновавшими туда и сюда. С ревущими сиренами выезжали скорые, они ехали колоннами в одном и другом направлении, стоящие машины и люди мешали им. С другой стороны навстречу подпирали пустые скорые. Что случилось? Спросил Малюгин у дежурного по КПП. Раненых с Чечни везут, бортами. Очень много раненных. Весь день везут. И конца и края не видно. До конца уточнил он. А это родственники прознали откуда то, хотят увидеть своих, мешаются здесь. И ничего нельзя поделать. Товарищ капитан, как мне проехать, меня ждет борт на Моздок, он назвал номер. Боюсь опоздать. Зайдите с той стороны, там вам майор по всем бортам даст ответ. Подполковник Малюгин, железнодорожные войска, сухо представился он. Майор Буравцев. Товарищ майор, я должен лететь бортом 3322, уже опаздываю. Вы не опаздываете товарищ подполковник. Все рейсы приостановлены. Только на прием работаем. Вся транспортная авиация сейчас на нас работает. Не успеваем принимать и отправлять, и так с первого числа без передышки. А вообще пробирайтесь. Черт его знает, когда они взлетят. Дайте команду, что бы пропустили, попросил Малюгин. Я скажу и он снял трубку телефона.
     Давай, езжай потихоньку. Надо пробираться, иначе борт уйдет. Легко сказать пробираться, а как? Бурчал водила. Ну и навалили наших. Что делается, размышлял он вслух. Вы туда, повернулся он к Малюгину. Туда. И он сочувственно посмотрел на него.Через час они въезжали в ворота КПП. Где искать этот  самолет? Постой здесь,  я пойду узнаю, где наш. Через пол часа, с божьей помощью и языка, он нашел свой. Этот борт 3322? спросил он у стоящего около рскрытого заднего люка офицера или прапорщика, одетого в синюю меховую техническую куртку. Да. Он самый. В салоне горел свет. Когда взлетаете. Пока и разрешения не было. Еще не загружались. Мы тоже будем грузиться к вам, сейчас подъедем. Давайте. Без интереса к Малюгину, облакотившись на фюзеляш, ответил летчик. 
    Трогай! Скомандовал он водителю. Что, нашли наш борт? Нашел. Давай трогай. Они сами не знают, когда взлет, а до них еще добраться надо. Машина медленно пошла в сторону аэродрома. Куда ехать? Хрен его знает.
Когда искал перебежками, без машины, это одно, а тут с машиной! Выехали прямо на рулежку, навстречу выходил огромный Ил-76. Он встал. Они проехали под ним и поехали дальше, наконец прибыв к своему борту. Погодите, сейчас наши подъедут. Сначала мы свое загрузим, а в хвост ваше бросим, остановил Малюгина подполковник в такой же камуфлированной форме. Подполковник Иванушкин, бригада связи ВДВ. С Медвежьих озер. Подполковник Малюгин, железнодорожные войска, бронежилеты отправляю и сам с прицепом, с ними лечу. Рассмеялся он. Я не лечу. Наши офицеры уже там, а я имущество отправляю. Он сочуственно посмотрел на Малюгина. Только через час подошли машины, с имуществом десантников. Пока грузились, вышел командир борта. Знакомое лицо, подумал Малюгин, и его осенило.
      Слушай, а кто это выходил. Комэск наш. Как фамилия. Петин. Точно, Сашка Петин. Перед глазами встал и его брат Игорек Петин, с которым Малюгин учился в одной школе, как и с Сашкой. Но Сашка был на четыре года старше.  Неприятно кольнули воспоминания. Игорек, весельчак и рубаха парень, за систематическое нарушение воинской дисциплины был отчислен из БВВАУЛ с третьего курса. Уехал по найму в Венгрию. Жил препиваючи, веселился, но пристрастился к водочке, не выдержал организм, около тридцати по возвращению домой, поработав недолго на скорой водителем, он вскоре умер.
        Так вы с Кречевиц? Да. Удивленно посмотрел на Малюгина офицер, один из членов экипажа. Как же вы тут оказались? Вы  ведь из 76 воздушной армии. Сейчас много здесь собрали эскадрилий. Видишь, что твориться. Не сна, не отдыха. По очереди отдыхают в машине правый и левый. Летаем без передышки туда, сюда. Сам видишь, что творится. Вижу, согласился Малюгин. И опять воспоминания прорезали расстояние в двадцать лет, когда он был призван в учебное подразделение полка, дислоцирующегося в Новоселицах, молодым солдатом.  Полк входил в состав 76 воздушной армии. Однажды вывозили их в Кречевицы за мукой, с Мишкой Соколовым- земляком , когда стояли в наряде по столовой. Сами из Балашова оба. Тяжела солдатская служба, а тут, как будто бы к кусочку Родины прикоснулись. Этими же ногами, топтали родную землицу летчики из Кречевиц. Да, что и говорить, половина летного состава была балашовских. Я знаю вашего комэска. Он со мною в восьмой школе учился, в Балашове, только на четыре года старше. В одном классе с его братом учились, Игорьком. Умер он лет восемь назад. Да, точно, согласился с ним летчик. Сейчас загрузимся, я тебя провожу к нему, если он будет свободен, пообещал он Малюгину. Освободились нескоро. В одиннадцать ночи только загрузились. Бойцы заняли места по бортам, груз затянули ремнями и сеткой, что бы не перемещался по салону, погасили свет, оставив дежурное освещение. Заработали двигатели, вскоре поступило тепло в салон. Подошел прапорщик. Не хочу будить. Пусть поспит. Скоро  должны были взлетать.  Самолет выходил на взлетную.  Под монотонный гул турбин самолета, все всоре уснули. Через два часа самолет зашел на посадку аэродрома Моздока, Северной Осетии. 


                Глава 6

     Самолет коснулся земли и все ощутили на себе небольшой толчок. Слава богу прибыли, подумали про себя. Самолет пробежал еще немного по взлетной полосе, отрулил в сторону и встал, выключив натруженные двигатели турбин. Было три часа ночи. Открылся задний люк и по нему весело вбежал полковник, невысокого роста, худощавый и прыткий. Хорош спать войска! Кричал он, нарушая тишину ночи. Прибыли уже! Давай выгружаться! Веселее! Веселее! Не умолкал он. Личный состав побрел к выходу. Подплоковник Малюгин, представился полковнику. Это ваш груз, бронежилеты?  Мой, ответил он. Я зам начпрода войск Иванов. Родная душа, произнес Малюгин, протянув руку и они оба рассмеялись. Александр, представился он Иванову. Виктор, ответил тот  в ответ. В каком году заканчивал училище? Спросил Малюгин. В семьдесят восьмом, ответил Виктор. Вольское? Вольское. И я Вольское. Да. Где нас только нет. По всей матушке России. Где нибудь, да встретишь кого то, добавил Иванов. Жаль времени нет поговорить, а то бы вспомнили своих. Наверняка много общих знакомых. Кстати где твои? Твой груз сзади, надо выгружать. Должны быть здесь, что то не видно. Тогда сделаем так. Ну- ка орлы! Разбрасывай по сторонам бронежилеты, выгружаем в первую очередь наш груз. Бойцы быстро стали раскидывать, по бортам бронежилеты, освобождая проход для своего груза. И в это время, светя фарами подъехали два шестьдесят шестых газона, с кунгами. Из них быстро выпрыгнули на землю человек шесть бойцов. Иванов не унимался. Так десантники, сейчас быстро берем и вместе с этими бойцами, забрасываем в машины этих бойцов, и их бронежилеты. Малюгин вышел навстречу. Чего опаздываете? Товарищ подполковник, только, что обстрел закончился. С водокачки, какой-то пидор из пулемета поливал. Пока его сняли, вот и припоздали. Извиняемся. Это были наши. Железнодорожники. И слова то наши, подумал Малюгин. И не кичимся. Пидор какой то засел, поливал огнем. Все просто. Обыденно. Вот вам и гол товарищи десантники. Десантники приумолкли и принялись быстро загружать машины. Через десять минут, они были загружены. Садитесь в кабину товарищ подполковник, предлагал свое место майор. Нет уж, я в кунге проеду. Давай, командуй сам и он полез в кунг, к народу поближе. Счастливо, вам! Махнул рукой он и обронил напоследок взгляд, на стоявшего у проема люка самолета, летчика. Тот с сожалением и одновременно безучастно, смотрел на него. Как буд то его глаза сами говорили, везем вас сюда, здоровых мужиков и парней, а назад инвалидов и завернутых в блестящие мешки погибших. Что будет с тобой, подполковник? Что будет с вами хлопцы?
     Через двадцать минут въезжали в полевой городок сборной опергруппы войск. Светало. Навстречу шел полковник Тарнашинский. Ну, что прибыл. Прибыл Виталий Михайлович. Как добрался, спросил он. Нормально. Борт задержали. Раненых прут и прут. Да навалили здесь, согласился он. А, что у вас здесь произошло. Да, дурачок, какой то засел на водонапорной башне и содит оттуда по нам. Стрелял пока не сняли его. Потерь нет? Нет. Все нормально. Поэтому и с машиной задержка вышла. В это время подошел полковник Мельниченко. О, Саша, прибыл! Тебя уже Кошман в Ищорской заждался. Только, что ему по обстрелу докладывал и он просит немедленно тебя отправить к нему, с бронежилетами. На чем выезжать. Сашенька, сейчас дрезина пойдет. Туда все грузим, на платформу, и ты с начпродом батальона, да двоих бойцов посажу вам. Давайте отправляйтесь. А пока пойдем, я тебя к прапорщику отведу на склад, получишь оружие и боеприпасы. А сами, что без оружия? – спросил Малюгин. А нам зачем здесь, в Моздоке. Бойцы все с оружием. Ну пошли, пошли, торопил он.
    Звягинцев, вот подполковник Малюгин, из управления войск, выдай ему оружие, как положено, а я побегу к личному составу. И он удалился. Здравия желаю товарищ подполковник. Здорово Володя. И вы сюда попали! А как же мне без вас. Мельниченко представляет вас мне, да мы на БАМе не один пуд соли с вами съели. Вооружу по высшему классу. Только неспокойно там. Это здесь лафа. А там воюют. Будьте аккутатны, обратился он к нему. Не так уж и страшен черт Володя, как его малюют. Весело произнес Малюгин. Давай вооружай и подмигнул Звягинцеву. Давно не держал я в руках автомата, пошутил он. Вы все шутите товарищ подполковник. Сколько вас знаю все шутите. А чего не шутить. Жизнь, что ли кончилась? Вот вам автомат, вот вам четыре магазина, полных патрон. Я заранее их набил. Вот вам две гранаты. А теперь товарищ подполковник идите к медику, здесь Сан Саныч всем заправляет. Помните его, из Георгиевского госпиталя, хохмач такой. У него получите индивидуальный медицинский пакет и вперед. Спасибо дружище, собрал меня как на свадьбу. И они весело рассмеялись. Малюгин пошел напевая частушку. Мимо тещиного дома я без шутки не пройду, то ей хрен в окошко суну, то ей  жопу покажу. Чем окончательно привел в восторг прапорщика.
      В восемь утра, на дрезине, вместе с начпродом батальона и двумя бойцами, они выдвинулись на станцию Ищорскую. Далеко до нее кричал Малюгин, сквозь шум дрезины и ветра, заняв место у правого борта платформы. Километров двадцать пять, отвечал начпрод, с противоположной стороны, просматривая с солдатами местность. Вот Стародеревская, показывал он направо, а затем километров через двадцать будет Ищорская. С правой стороны на выезде из Стародеревской был оборудован блок пост, с маскировочной сеткой и БТРом. Да. Чувствуется, что не на блины мы к бабушке едем, подумал Малюгин. Ехали полями. Местность была ровной и с насыпи просматривалась хорошо. Вскоре показались с правой стороны посадки, а за переездом, охраняемым милицией, показалась и деревушка. Это была Ищорская. Дрезина медленно подъезжали к разбитому железнодорожному вокзалу. Слева стоял бронепоезд, вокруг него сновали солдаты. А с правой стороны где попало стояли три БТРа. К дрезине медленно подходил начальник штаба подполковник Климец. Малюгин был знаком с ним, еще по тому времени, когда в девяносто третьем году в группе Кошмана, выезжал в Дагестан, на рекогнесцировку пролагаемого пути вокруг Чечни, Кизляр - Карлан-Юрт. Здорово! Улыбался Климец. Здорово Сережа! И тебя сюда занесло, продолжал он. Сидел бы себе в Москве, нет несет тебя, шутил он. Он был  среднего роста, среднего телосложения, чернявый, с горбинкой на носу, с ослепительно белыми зубами. Не говори, соглашался Малюгин. Где Кошман? В здании вокзала, там мы столовую организовали и планерки проводим. Иди. Он тебя ждет не дождется. Лично вызывал, усмехался он. В это время с другой стороны к Малюгину быстрыми шагами приближался  капитан Гаврилов, замначальника тыла Ставрапольской бригады.  Александр Викторович! Прибыли! Светились глаза капитана. Забадали меня тут товарищ подполковник, сразу же начал объясняться  ему Гаврилов. Особенно Климец. Покоя не дает. Лезет в каждую дыру. Ничего. Потерпи. Сейчас разберемся, успокоил его Малюгин. Хорошо, что вы приехали, может полегче будет, а то меня только дерут здесь, как сидорова козла. Пойдем покажешь мне, где Кошман, пойду представлюсь.
       В это время, со стороны вокзала появилась мощная фигура генерала Кошмана, в комуфляжном костюме.  Товарищ генерал-лейтенант, начал докладывать Малюгин.. А, прибыл, остановил его с уставшим лицом Кошман. Они давно знали друг друга. Во всех командировках, все избегали поездок с ним, из-за его въедливого отношения ко всему. Николай Павлович, прекрасно владел обстановкой и людей чувствовал за версту. И не сдобровать было тому, кто пытался хитрить и изворачиваться с ним. Кто попадал в опалу к нему, тот выходил из нее не скоро. Целых три года ездил с ним по командировкам и Малюгин. И заслуживал от него только добрых слов. А это дорогого стоило. Эх брат, обращался он к нему, разве думали мы с тобой, что будем заниматься такими делами. Он говорил и думал о сложившейся обстановке в Чечне. Помнишь, как мы с тобой выезжали на рекогнесцировку в Дагестан. Нас встречали пирогами, а теперь воюем. Малюгин понимал, что хотел сказать Кошман. Население Дагестана состояло из чеченцев на семьдесят процентов. И хотя тогда, в девяносто третьем уже чувствовалось отчуждение, но они не выражали это ярко. Малюгин мысленно перенесся в тот год.
     Товарищи офицеры, занимайте места в машинах, со мной поедут Малюгин и Збруев. Остальные садитесь в другую машину. В другой машине старшим ехал начальник штаба 37 бригады майор Климец, только, что закончивший академию и четыре офицера управления войск. Все они проходили службу в западных районах, как говорили БАМовцы. Кроме Климца, в машину сели Толя Лупанов, Саша Крючков и начальник медицинской службы, толстоватый добряк, не лишенный юмора Сан Саныч.   Ну и досталось вам, прошептал Малюгину, Климец. Кошман не курил и не терпел запаха табака. Садиться с ним в машину прокуренным, было невозможно. Это все знали. Трогай, сказал он водителю и колонна из двух машин выдвинулась в сторону Кизляра из Ставрополя. Ехали долго. Въехали в Колмыкию. Ровная выжженная степь и голубое небо простиралось повсюду. Кое где, недалеко от дорог виднелись солончаки. Вот она и Колмыкия, проронил Кошман, нарушив молчание, скоро Элиста, мы ее справа обойдем и дальше на Кизляр пойдем. Въезжать не будем товарищ генерал? Осведомился Зверев. Нет. Не будем. Проедем Элисту и пообедаем на обочине, где нибудь. Малюгин, нам там, что то вроде собрали в дорогу? Собрали товарищ генерал. Ну вот и хорошо. Проехав километров пятьдесят от Элисты, съехали немного с дороги и остановились около небольшого деревца. Надо ноги размять немного, проронил Кошман. Все вышли из машин.  Разложив на капотах еду, быстро поели. Ну вот и хорошо. Перекусили маленько? Осведомился Кошман. Перекусили. Тогда по машинам и вперед. Дорога еще не близкая. К вечеру только приедем. Это еще часов пять езды. В это время, вдруг откуда не возьмись, появился вертолет. Он резко приблизился, так что с земли было видно в раскрытую дверь двух бойцов с автоматами, которые внимательно всматривались вниз.
Что это такое? Что вы хотели, ответил Кошман. Приграничная зона с Чечней. На нас повеяло холодком.
      Как ни длинна дорога, но к шести вечера они въезжали в Дагестан. Ну теперь недалеко. Скоро и Кизляр. Вы смотрите аккуратно. Предуприди всех Кошман, здесь сейчас карантин. Халера страшная. Видите жара какая стоит. Сырую воду не пить, фрукты и овощи не есть, немытыми. Есть, товарищ генерал. Народ пачками умирает. Поаккуратнее сами. Показался первый блок пост. Это, что еще такое? Не понял Лупанов. Блок пост, ответил Кошман. Рядом, в километре отсюда, через речушку Чечня. Машины повернули на перекрестке, налево, в Кизляр. Милиционер, увидев военные машины, с генералом, вытянулся в струнку и отдал честь. Видимо их ждали, и предупредили посты. Вы видели, где нибудь в России, что бы милиционеры отдавали честь военным? Спросил Кошман. А здесь повсюду так. И это была правда. Давай сынок, к зданию администрации. Знаешь где оно? Солдат знал. Видимо уже ездил сюда. Через некоторе время машины остановились, перед зданием бывшего горисполкома.  Все вышли из машин. Давайте со мною. Идем к главе, пригласил всех Кошман. Главы на месте не оказалось и было уже восемь вечера, но оставался его заместитель. Товарищ генерал, прошу отужинать. Спасибо, но мы сильно устали. Дорога длинная. Где нам разместиться. Вы в городском парке, в нашей резиденции, а остальные в гостинице. Команда дана, вас ждут. Спасибо. Сухо поблагодарил Николай Павлович и двинулся к машине. Малюгин со мною, а остальные в гостиницу. Николай Павлович и в командировках, не взирая на ранги, брал всегда с собой Малюгина в купе. Им было о чем поговорить. Николай Павлович страстно любил спорт, сам играл в гандбол в молодые годы, под стать ему был и Малюгин. Как только садились в вагон, разговор заходил о спорте и так до самого сна,  пока он не разворачивал газету на полу, снимал боинки и ложился спать, или пока не выходили из вагона.
       Сегодня наши с Германией играют, сообщил Кошман садясь в машину.
Я знаю товарищ генерал. Сейчас приедем посмотрим. Должна вот, вот начаться. Парк был рядом. Кошман отпустил водителя и они вошли в помещение. Их ждал повар, который приготовил поесть. Ты ступай, обратился он к повару. Мы сами разберемся здесь. Товарищ генерал, если, что то еще надо, все в холодильниках. Хорошо. Спасибо. И повар вышел.
Малюгин, включай телевизор. Футбол уже начался. Располагайся сам где хочешь, а я вот здесь остановлюсь, сказал он, оглядывая одну из комнат.
Товарищ генерал, давайте ужинать, повар уже все накрыл в комнате, там и посмотрим футбол.  Это правильно. Давай. Посмотрев телевизор, поужинав, они легли спать. Генерал вставал утром рано. Встал и Малюгин. А ты чего не спишь, обратился он к нему. Да, пора уже. Кошману явно нравилось, что подполковник не дрых, пока его не ткнут в бок, а сам вставал при первых звуках, просыпания начальника. Это явно грело ему душу. Ладно. Давай завтракать и едем к начальнику станции. Позвони офицерам. Пусть к восьми туда выдвигаются, из гостиницы. Есть. Ответил он. Между ними, не было заискивания и подхалимажа. Были настоящие деловые отношения. Да и Кошман не любил разных лебизений. Был прямым и жестким, убивая на корню подобострастие.
     К восьми часам собрались в кабинете. Кошман провел совещание. Наша задача. Сегодня выдвигаемся в Хасавьюрт, с заездом в Баба-Юрт. Быстро решаем все вопросы в Баба-Юрте и  едем дальше. Каждый по своей линии смотрите, где будем размещать личный состав, где его будем кормить, где будем делать парки. Разговаривайте с начальниками мехколонн, будем привлекать и их специалистов. У них работы здесь нет. Пойдут думаю, с удовольствием. А сейчас по машинам и выдвигаемся в Баба-Юрт. Малюгин и Зверев со мной. Он поднялся. Товарищи офицеры! Скомандовал Климец. Товарищи офицеры. И все потянулись на выход, вслед за Кошманом.
    В Баба-Юрт прибыли к десяти часам и все разбрелись по делам, со своими задачами. У Малюгина здесь задач не было и он пошел к рынку за сигаретами. Баба-Юрт поселок небольшой, но районный центр, а память снова унесла его, еще дальше в детство, когда они, играя в родном городе Балашове в футбол, на приз клуба «Кожаный мяч», увидели в перерыве группу своих ровестников, таких же четвероклассников, которые шли веселой гурьбой. Они были смуглые от загара и очень жизнерадостны. Вы откуда ребята? Поинтересовались они. И услышали в ответ. Мы из солнечного Дагестана! А пацаны с Поволжья, с завистью смотрели на них и думали, какая же это прекрасная, видимо страна Дагестан! Не то, что у нас здесь. И долго смотрели им вслед, постепенно удаляющимся. Вспомнились сейчас, те слова детей, Малюгину. И он подумал, а ведь лучше нашей природы и мест нет. Что Дагестан, сплошная выжженная земля, да кое-где у водоемов, растущие хилые деревца. Нет. Нет ничего лучше нашей природы, природы среднерусской полосы.
      Вот и здание на углу, кирпичное какое-то. Оно одно такое, хоть и одноэтажное. Может это магазин, что-то ничего не написано и вошел во внутрь. Внутри все было застелено коврами, а по краям стояла обувь. Малюгин никак не мог понять, куда он попал и когда посмотрел направо, услышал негромкий голос в другом помещении, где кто то читал молитву. Да это наверное мечеть, резануло его. И он вышел. Пойду к своим, решил он. Где искать этот базар? Вскоре все собрались. Подошел и Кошман. Давай Малюгин забирай машину, всех офицеров и езжай в Хасавьюрт. Мы с Климцом подъедем попозже. К обеду въезжали в Хасавьюрт. Не подскажете, где здесь администрация? Женщина резко отвернулась и пошла прочь. Что такое Сан Саныч? У баб Викторович, не спрашивай. Они с мужиками не разговаривают. Такие обычаи. Спросили у мужиков, толпой стоящих на перекрестке и о чем то рассуждавших. Каждый стремился вклиниться в разговор и по своему объяснить, как добраться до администрации. Устав слушать, они сели в машину и поехали дальше, приблизительно поняв, где это находится. Сан Саныч вновь блистал познаниями. Это Кавказ мужики. Чего вы хотите. Вот стоят сейчас на перекрестке, обсуждают, что –то, а вечером также будут на этом месте, только уже сидеть на корточках. Как будто бы никуда и не уходят. Бабы по дому все делают, а они только языками чешут. Работы сами видите никакой. Здание администрации находилось в центре города. Их ждали. Проходите пожалуйста в столовую. Пообедайте. Может мы лучше генерала подождем. Генерал приедет и его покормим. Проходите, проходите пожалуйста. Они сели в отдельном, небольшом зале, со вкусом оформленном для такого городка. Быстро пришла женщина и накрыла на стол. Кушайте на здоровье произнесла она и поставила бутылку коньяка. Нет, нет. Спасибо. Уберите пожалуйста коньяк, попросил Малюгин.
Женщина недоуменно посмотрела на них и ушла. Пришел мужчина и принес вина, белого и красного в кувшинах. Извините, вы не поняли. Мы не можем, работы много и начальник строгий. Мужчина весь напрягся и со злом в глазах вышел. Через минуту он вошел снова неся в руках водку. Я же говорил, нам нельзя, повторил Малюгин. Разговор принимал неожиданный поворот. И здесь вмешался Сан Саныч. Давай, оставь здесь. Недовольный мужчина вышел с чувством исполненного долга. Опять ты Викторович, ничего не понял. Мы обязаны выпить. Я же тебе говорю, это Кавказ! Наливай по пятьдесят грамм Толя, подмигнул он Лупанову. Мужики вы, что Кошмана не знаете, он нам башку оторвет. А, что делать? У них если не выпил, то враг.
Через несколько минут вновь вошел мужчина и принес снова коньяк  и вино. Ставь, ставь показал рукой Сан Саныч на стол. И тот уже совсем удовлетворенный, с чувством исполненного долга, куда то исчез. Так же тихо, как и появялся. Пообедав и поблагодарив хозяев, они вышли на улицу в ожидании Кошмана. Он не заставил себя долго ждать. Обедали? Так точно. Тогда идем к главе. Он нас ждет.
       Глава администрации, по кавказскому обычаю, встречал их, как самых дорогих гостей. В чем, в чем, а в гостеприимстве им не откажешь. С распрастертыми руками он шел навстречу, пожимая каждому руки. Присаживайтесь, пригласил он всех и направился к серванту в кабинете. Он ловко достал оттуда восемь стаканов красного вина, до краев наполненных и раздал всем. В секундном замешательстве все смотрели на Кошмана, тот взял стакан и выпил до дна. За ним выпили все. Не успев перевести духа, и не дав им опомнится, Магамед Анварович, доставал уже второй поднос с белым вином. И опять не говоря ни слова, Николай Павлович, а за ним и все выпили еще по стакану. Он убрал подносы в сервант и перешел к разговору. Это был нам урок. А Кошман все это знал. И ярый противник выпивок, безропотно выпил вина, не обижая хозяев. Вскоре все вопросы в администрации были решены. Кошман остался с главой, а всех отправил по объектам. Малюгин, ты давай на станцию. Смотри там с начальником станции, как будем принимать эшелоны. Есть товарищ генерал и они вышли.
      Станция хотя и была оживленным местом, но практически бездействовала. Поезда в Чечню не ходили уже давно, подвергаясь разбоям и грабежам. Толик, обращался Малюгин к Лупанову, пойдем к начальнику станции. Пойдем. Начальник станции был у себя и вел беседу с подчиненными. Увидев нас он прервал беседу, отпустив всех. Проходите пожалуйста. Мы из управления железнодорожных войск. Подполковник Малюгин. Подполковник Лупанов, представились оба. Высокого роста, крупного телосложения, с горящими глазами, он поедал их ими. В его глазах светилась радость. Он крепко жал им руки. Что вас к нам завело, я знаю. Я в восемьдесят первом году, после института, год работал в Чаре, а потом перевелся сюда. Ваши войска знаю не по наслышке. Сами то где служили? Я на БАМе двенадцать с половиной лет отслужил, в Тынде и в Чегдомыне. Это в основных местах дислокации, сообщил Малюгин. А так по трассе и не пересчитать. Тельман вскочил обнял, его, как дорогого гостя и сказал, сейчас ко мне поедем, в гости. И он продолжал тискать Малюгина. Ты знаешь, сейчас основная группа подъедет. Нас здесь семь человек. Все ко мне! Не слушал возражений Тельман. Тельман, с нами генерал. Ну и, что? Я сам с ним буду разговаривать! Все! Собираю вас всех вместе и едем ко мне! Подожди, не сдавался Малюгин. Давай подъездные пути осмотрим. А чего их смотреть? Сколько придет эшелонов, столько и примем. Так и докладывай. Жаль, что делаете основной станцией Карлан-Юрт. Поговори с Кошманом. Пусть все будет по старому. Пусть все идет через Хасавьюрт. Тельман, Тельман, со своим минталитетом он не мог понять, что невозможно уже, что либо изменить. Ну ладно. Я сам с ним поговорю. Где все ваши. Сейчас уже наверное в администрации. Едем туда, принял он быстро решение. Вы на чем приехали? На уазке. Давайте ко мне, в Волгу, а ты давай за нами, крикнул он солдату. Он не отпускал их ни на минуту. Кошман, с офицерами стоял уже у здания администрации, собираясь отъезжать назад, в Кизляр. Прибыли? Так точно. Тогда давайте по машинам  и едем в Кизляр, там доложишь обо всем. Николай Павлович! Тельман легко взял его под руку и отвел в сторону. Разговор был недолгим. Малюгин, давай с офицерами пообедайте у начальника станции и догоняйте, через час я вас жду. Уговорил все таки. Ты смотри, улыбался Толик. Все обрадовано потирали руки, хоть от Кошмана оторвались. Как тебе удалось Саня? Да не мне. Тельману. Служить надо было на БАМе, а не на западе, как все вы служили, подколол он. Едем за мной, радостно приглашал к себе Тельман.
       Его кирпичный дом, в два этажа с арками и длиннющим кирпичным забором, бросался в глаза. Как и принято в Дагестане, в огороженной территории, находилось еще два дома, стариков и брата, со всеми подсобными, добротными помещениями. Седовласые старики сидели внутри на лавочке. Офицеры почтительно поздорововались с ними. Они ответили тем же. Военные люди на Кавказе, всегда в почете. Проходите в дом. Залакированный паркетный пол, бросался в глаза. Резная лестница поднималмась наверх. Они разулись и он всех пригласил подняться. Там была большая комната, кожаный диван и телевизор на стене, которых  в России матушке еще никто не видел. Он включил его, жена принесла холодного вина. Отдохните немного, сейчас все будет готово. Через пять минут все спустились вниз, в столовую. Был накрыт шикарный стол. Тельман открыл два огромных холодильника. Что будем пить? Чего только там не было. И в банках пиво, и коньяки, и вино, и водка. Остановились по традиции на водке. Через два часа, они уезжали от него. Саша, в любое время приезжай ко мне, слышишь. Будешь в наших местах приезжай. Приезжай и ты ко мне Тельман, поблагадарил его Малюгин. Я в Москву не езжу. Так, что ты приезжай, настаивал он. Они поблагодарили его. Тельман, а где здесь заправка? Бензинчику залить. Поехали со мной. Как раз на выезде из города.
Он сел в Волгу и поехал, а за ним и они. Лихо завернув на заправку, он залил им полный бак бензина. Денег не надо, сказал он. Это моя заправка и пожал всем руки, пожелав счастливого пути.
      Кошман ждал их уже в кабинете, нетерпеливо, с недовольствием поглядывая на часы. Прибыли, проговорил он, выслушав доклад Климца. Долго добирались, недовольно пробормотал он. Доклады прошли быстро.
Все. Давайте отдыхать. Малюгин со мной. Эх, попьют ребята винца без меня, подумал он. Они сели с Кошманом в машину. Малюгин, там нас глава администрации ждет, ты давай, составь им компанию, вобщем выпей с ними. 
Нехотя, как мог это сказать только Николай Павлович. Или у него настроения не было в тот день, или просто недомогал. Была бы команда, подумал про себя Малюгин. А поддержать, поддержим. Будь здоров поддержим. Еще как. Через три дня возвращались назад, в Минводы и оттуда в Москву.
     Он снова оказался в реалии сегодняшних дней, рядом с генералом Кошманом и понимал, что тот хотел ему сказать. Так устроена жизнь, товарищ генерал, мы ничего поделать не можем, на то мы и военные люди, сказал он сухо. Кошман  пошел дальше, а затем развернувшись в пол оборота, произнес. Ты давай размещайся и приступай к делам, нерешенных вопросов много. Вечером на совещании все обсудим и пошел в сопровождении генерала Гурова, командира Волгоградского корпуса, к бронепоезду.



                Часть2


                Глава 1.

     Вальяжной походкой, из разбитого наполовину железнодорожного вокзала, выходил подполковник Полищук. Малюгин недолюбливал его. Полищука и его связывала ранее, одна неприятная история. В одну из первых своих ревизий, куда был отправлен он и пересеклись их пути. Рембат Алипченкова был одним из лучших подразделений в корпусе. Он  был корпусного подчинения. Придворный батальон, как говорили. Честь служить в нем выпадала не каждому. В этой части и служил заместителем командира по политчасти майор Юрий Полищук. Ему посчастливилось.
     Ревизия подходила к концу. Начальник продовольственно-вещевой службы лейтенант Кузьма, молодой выпускник училища, допустил ошибку, по незнанию. Товарищ майор, оправдывался он, я тогда только пришел, толком ничего не знал. Вызывает меня майор Полищук и потребовал, что бы я ему выдал диаганаль на повседневку. А я же продовольственник, не знал тогда, что капитанам не положена диагональ. Он тогда еще капитаном был. Через некоторое время подошел к нему, а он и говорит, раз ты напартачил сам и плати за разницу в цене. Жадноватый был замполит. Малюгин выслушал Кузьму и попросил зайти к нему замполита. Юрий Иванович, все у вас нормально, но вот здесь неувязочка вышла. Вы, будучи капитаном, незаконно получили диагональ вместо ткани костюмной. Надо разницу оплатить. Полищук удивленно вскинул брови. А причем тут я!? Вы же настаивали, что бы он выдал Вам именно диагональ. А он, что не знал, что мне ее не положено? Настаивал он на своем. Раз учился, должен был знать об этом. Парень то молодой, встал на его защиту Малюгин. Продовольственную роту заканчивал, многого не знал. А в вашем батальоне совмещенка. Не всосал еще. Дак пусть и всасывает, развернулся и вышел из кабинета замполит. С гонорком товарищ, полумал Малюгин. Прошло уже семь лет. Больше их пути не пересекались до этого времени, а теперь вот они вновь встретились. Полищук заканчивал рязанское автомобильное училище. Особых успехов, по своему направлению, в службе  не сыскал, да и пахать надо было. И решил попробовать он себя на политическом поприще. Хваткий, верткий, знал где подлезть и лизнуть. Так он и дорос до замполита отдельного батальона. А теперь по истечении времени он стал подполковником, перевелся в управление политотдела волгоградского корпуса, где и проходил службу в должности старшего офицера-воспитателя. Но Малюгина он запомнил. Остался в памяти у Малюгина и он.
      Пока вы тыловики прохлаждаетесь, я уже на обед двух баранов привез, с гордостью и некоторой брезгливостью выговаривал он Малюгину, не поздаровавшись. Малюгину не надо было давить на хвост. Тем более когда рядом с ним, в этот момент, находился заместитель начальника тыла ставрапольской бригады капитан Гаврилов. Молодой офицер, только, что назначенный на эту должность. Слушай, Полищук, а тебе, что заняться больше нечем, проблем и забот своих по службе не хватает. Что ты чужими обязанностями занимешься. Ты бы занялся воспитательными вопросами. Своими вопросами. А ты барашками занимаешься. У тебя солдаты скоро барашками такими же станут. Шел бы ты занимался своими непосредственными обязанностями. Невольным свидетелем их перепалки стал и начальник штаба ставрапольской бригады подполкоаник Климец. Мужики, хорош Вам, с выстраданной улыбкой вклинился он в разговор. Нашли где разбираться. Малюгин только, что прибыл на Ищорскую, а Полищук уже за несколько дней наладили кантакт с Климцом. Была у них общая нить. Оба не любили солдата. Полищук пошел с Климцом в одну сторону, а Малюгин с Гавриловым, в другую. Ну  вы его и отбрили товарищ подполковник. У меня уже сил нет. Насели на меня и долбят, долбят, да еще Кошману всякую ерунду докладывают. Тот на меня то же взъелся. Завидуют, что я молодой такой, а назначен на должность замом начальника тыла бригады. Вот и пытаются подмять под себя. А, что у тебя с Кошманом не складываются отношения? Поинтересовался Малюгин. А откуда они будут складываться, если такие доклады от них идут. Сегодня на совещании вечером посмотрите. Посмотрим. Пойдем ка сначала, покажешь мне все свои объекты. Пойдемте! Оживился Гаврилов.
      Бронепоезд с генералом Кошманом уже отправился на разминирование и восстановление путей. На станции осталось немного солдат из железнодорожных подразделений. Но очень много было личного состава из приданных подразделений ОМОНа, c бронетехникой. Подразделения 81 полка и 131 бригады выдвинулись для прикрытия и сопровождения бронепоезда.
      Через некоторое время появился Климец. Звонил полковник Мельниченко из Моздока. Тебе позывной для связи присвоили - «Веселый». Да, еще сказал, что тебя Тарнашинский разыскивает. Выйди на него. Он заулыбался и пошел в здание вокзала. Веселый, так веселый, подумал Малюгин.

                Глава 2.

     Виталий Михайлович Тарнашинский ответил скоро. Кто это? Спросил он. «Веселый»! «Веселый»! Ответил в трубку Малюгин. Тарнашинский немного посооброжал, перебирая в памяти позывные. А!? Давай отправляй сюда к нам в Моздок кого нибудь. Дизельное топливо  подошло. Гоните бензовоз и коробочку с собой для прикрытия возьмите. Вас понял. Сейчас выезжаем. Ну жду. Прозвучало на другом конце провода эхом.
     Отправляй кого нибудь, подумал про себя Малюгин. Кого отправлять? Все при деле. Сейчас решим, подумал он. Капитана Гаврилова позови ко мне, крикнул он связисту и тут же остановил его. Не надо. Пойду сам. Гаврилов, вместе с солдатом поваром, весь в слезах, растапливал кухню КП-125. Вот зараза, ругался он. На этих дровах разве, что приготовишь во время. Что, у тебя тоже солярки нет в кухнях? Да откуда она у нас товарищ подполковник. Вон, всю ее только для сопровождения бронепоезда на БТР, БМПешки, да танки держим. Кто у нас есть здесь Олег, кого можно за дизтопливом отправить? Никого нет, товарищ полковник. Только мне ехать. Все убыли. Малюгин задумался. Давай ка, ты лучше кашу вари, а то завалит без тебя все боец. Тогда уж точно Кошман с тебя три шкуры сдерет. Готовь обед. И так ты в немилости. Это точно Александр Викторович! Если скоро не приеду, передай Кошману, что я убыл в Моздок. Есть! Весело отозвался Гаврилов, продолжая утирать слезы, раздувая огонь в кухне.
     Сержант Малыгин, почти, что однофомилец Малюгина, командир БМП, одной из приданных единиц бронетехники, из 81 полка, невесело стоял у машины, облакотившись на нее. Ну, что аника воин? Где твоя команда? Обратился к нему Малюгин. В машине товарищ подполковник, весь подобрался сержант. Сбор пять минут и выдвигаемся в Моздок. До Стародеревской дойдем вместе, а там на блок посту останешься, дождешься нас, и поедем обратно. За дизтопливом едем? За солярой!? Обрадовано вскрикнул он. За солярой, подтвердил Малюгин. Мы мигом товарищ подполковник!  Нам на сборы одна секунда! И он уже стучал по броне, вызывая наверх остальных. Товарищ подполковник! А вы с нами поедете? А зачем с вами? С вами пусть пехота ездит, пошутил Малюгин. А я на бензовозе. Там помягче будет. Это как сказать, шутил сержант. Если мы по пашенке родной пойдем,  вам за нами не угнаться. И он засмеялся весело, оголяя ровный ряд белых зубов. Хари помойте. Не следит за вами никто. Одни зубы белые, а умываться не умываетесь. Из БМП вылазили такие же черные механник водитель Рузайкин и наводчик Симбулаев. Вам, ети вашу мать, и стрелять не надо. От вас скоро все чеченцы и так разбегутся, протухните скоро все. От одного вашего внешнего вида разбегутся! Приедем, я вами займусь. Займитесь товарищ подполковник! Займитесь, весело отвечал Малыгин. Откуда родом такой веселый. Из Тольятти! Засветились глаза солдата. Ими впервые заинтерисовались, за эти двадцать дней, проведенных в железнодорожных войсках. Где спите орлы? В машине. Бодро отвечал механник, заправляясь. Все в машине? Все. Утвердительно ответили они. Хорошо. Ответил он им. Больше в машине спать не будете. А где будем спать? Спать будете, как люди. К эксплуатационникам пойдете. Теперь со мной часто будете ездить. Что бы всегда под рукой были. Весело подмигнул он им. Поселю вас там. Нам машину без охраны оставлять нельзя, не соглашался сержант. Поочереди будете нести охранение. Понятно? Есть. Согласился сержант. В бане давно были. Как сюда вошли, в Чечню, так и не были. Это сколько же времени прошло? Числа с четырнадцатого, наверное. Это, что декбря? Прошлого года? Так точно. И даже яйца не мыли? А где их мыть? Эх ети вашу мать! Видели бы вас сейчас ваши девчата? Да они с вами бы и гулять не стали. Со мной станет, возразил Малыгин. Это почему? Ты что особенный изголялся офицер. Да нет. Женат я. Это когда же ты успел? Перед армией. Дочка у меня растет. Ждут. Я им ничего не пишу, что в Чечне. Чтобы не переживали. Наш полк то раздолбили весь. Пацанов жалко. Тяжело вздохнув, произнес он. И в его глазах появилась грусть. Ладно, прервал тишину Малюгин! К машине! И они быстро запрыгнули на броню. А может все таки с нами, товарищ подполковник? Обернулся Малыгин. С нами Климец и Полищук всегда ездят. Где ж они там сидят? Ехидно спросил Малюгин. На месте командира. А ты где? На месте десанта. Сиди Малыгин лучше на своем месте. Каждый должен сидеть на своем месте. И Малюгин вспомнил, как он на учениях потерял в училище автомат. Вернее не он потерял, а его подчиненный Агеев. И как они на БТРе искали этот автомат. Больше к бронетехнике у него душа не лежала. Ну все, по коням! Сказал он напоследок.
       
                Глава 3

          Сержант Малыгин, как и обещал, четко порол гусеницами пушистую пашню, недавно еще Ставрополского края, сопровождая идущий по отсыпанной разбитой дороге бензовоз с Малюгиным. Товарищ подполковник, накиньте свой броник на боковое стекло. Бывает постреливают здесь. В лоб стрелять не будут, а так все голова защищена. Солдат заранее предусмотрительно вывесил свой бронежилет со своей стороны.
          Через час были в Стародеревской. БМП с бравым экипажем, до деревеньки не дошел, кончилась соляра. Ждите меня здесь, сказал им Малюгин. Только не зевать. А то сожгут к чертовой матери. И он весело подмигнул им. Не сожгут. Дал бы бог, что бы они на нас вышли. Мы еще с ними не расчитались за своих. Выйдут и что делать будешь? Обездвижен ведь. Сидите тихо. Дай бог пронесет. А то не дай бог еденицу потеряем, Кошман разорвет. И он уехал дальше на Моздок, оставив их у машины.
         Тарнашинский встречал Малюгина у шлагбаума, в полевом городке. Как добрался? Протягивал он руку. Нормально Виталий Михайлович. БМП только у нас сдох по дороге. А что случилось? Соляра кончилась. Назад поеду заправлю и домой дальше. Идите поешьте. Какой поешьте. Давайте лучше зальемся. Хрен их знает, как они там? Каждая минута дорога. Это точно, согласился Тарнашинский. Сейчас распоряжусь, чтобы вам в дорогу, что нибудь собрали. За это спасибо, согласился Малюгин. Поедем мы заливаться. Ну давайте.
       Через час, МАЗ натужено урча и разбрасывая по сторонам клубы черного едкого дыма, уже выезжал из Стародеревской. Жрать охота, спасу нет, выговаривал солдат. Хочешь, бери ешь. Нам же там собрали. Нет не буду. Сейчас доедем до наших там и поедим.  Орелики стояли на месте, в ожидании бензовоза. Малюгин вышел из машины и полез на броню. Ну, что спите? Вот и мандец вам. Голыми руками вас можно взять. Да нет товарищ полковник, мы вас в триплекс видели, да и машин вобще больше нет. Давайте заправляться. Все вылезли из машин, подогнали бензовоз и стали готовиться к заправке.  Вдруг из-за посадок, рядом с железной дорогой прозвучала очередь. По броне зацокали пули, а рядом с БМП, запрыгали фонтанчики с пылью. Все укрылись за броню. Малыгин быстро вскочил в машину, развернул башню и дал длинную очередь в предполагаемую сторону стрелявших. Больше выстрелов не последовало. Все за БМП. Рузайкин следи за посадками. Сибулаев заливай с бойцом соляру. Малыгин, ты держи на прицеле посадки. Есть! Отозвался он. Больше попыток нападения не повторилось. БМП заправили солярой и выдвинулись дальше. О еде забыли. На время. Отъехав километров десять, Малюгин остановил машину. Из БМП вылазил экипаж. Ну, что братья славяне, обоссались! Рассмеялся Малюгин. Хотя по вам сейчас не определишь, вы воробьи стрелянные. Давно обоссанные. Скажете тоже товарищ подполковник, возмущался сержант. А сами не обоссались, осмелел Малыгин, чувствуя игривое настроение подполковника. Ну сыграло очко, не без того, согласился Малюгин. И все снова рассмеялис. Жрать будете пехота, а то я смотрю у вас и аппетит весь пропал. Так вас какой то дядя с берданой напугал! Нас пожалуй напугаешь, возразил Сибуллаев. Вы же сами говорили, что мы воробьи стреляные. Они встали вокруг БМПешки и стали есть, открытую тушенку и рыбные консервы. Вкусно как! Никогда такой еды вкусной не ел! Радостно говорил Рузайкин. Приеду домой, на дембель, первым делом нажрусь и отосплюсь. Да ты и здесь харю мочишь всю дорогу, подкалывал над ним Малыгин. Люблю повесилится, особенно пожрать, глядя на всех весело, признес водитель бензовоза. Поддерживая разговор. Вскоре все смели, не оставив и крошки. Ну, что снова в бой, спросил Малюгин. В бой ответили все.  Тогда по коням и вперед на мины, закончил он. На мины нам не надо. Нам лучше потихоньку, по пашенке, продолжил сержант. Ну тогда по пашенке вперед, согласился Малюгин. Ну, что поехали? Поедем согласился водитель бензовоза.
      Легко с вами товарищ подполковник. Это от чего так? Да не знаю. Только приехали, а уже как будто бы вас давно знаю. Тут недавно с  Полищуком ездили за солярой. Дня три назад. Так же у всех баки сухие были. Поехали без сопровождения. В сумерках выскакивает вдалеке БТР или БМП, как осветит луной. Далековато до него было. А нам до Ищорской километров пять. Полищук, как заорет, давай жми быстрее, сейсас догонят. И такая паника. А ко всему еще и набздел. Вонь такая. Ну они за нами не погнались. Даже не стреляли. А с вами все спокойно. Без паники.
      Эх солдаты, вы солдаты. Выбросили вас. Окнули неокрепшие ваши души в грязь, в кровь, в войну. Здесь тридцать восемь лет. Зрелый возраст, а к маме хочется прижаться. А каково вам? Молодым? Чуть поговоришь с вами по человечески, вы и открываете всю свою душу. Высказаться хотите. И не лжете ни в чем. Обстановка такая. Давит она. А думаете нам не страшно. Отцам командирам вашим. Страшно. Еще как страшно. Но вида давать нельзя. Мы ваши командиры. Смалодушничал. Обосрался. Хана. Нет тебе веры. Нет к тебе уважения. Страшно тебе. Но души все в себе. Ходи с кондибобером. Ты же офицер! Все вы видите. Все замечаете. Вот и тут ты говоришь, о Полищуке. А ведь теперь все об этом знают. И как бы он теперь не хорохорился, вы будете исполнять его команды. А в душе он для вас уже никто. Обманывать солдата нельзя. С солдатом надо быть честным. Его надо любить. Разные бывают и солдаты. Но им и всем нам, нужно внимание. Может тогда и плохих солдат не будет? Так думал Малюгин, сидя в кабине машины. Его вывел из раздумий голос солдата. Въезжаем в Ищорскую товарищ подполковник. Наступили сумерки. В Чечне рано темнеет. Особенно в январе.

                Глава 4.

      Часов в пять вечера, когда уже начинало темнеть, к Ищорской медленно подходил бронепоезд. Бронепоездом его называли все, а на самом деле это был собранный небольшой состав, включавший в себя крытый вагон, спальный вагон, тепловоз и две открытые платформы спереди и сзади, на которых размещались БМП. Все это было укрыто маскировочными сетками и обложено мешками с песком. В дополнение к нему, для сопровождения, выдвигались обычно два танка Т-72, из многострадальной 131 мотострелковой бригады. Они, как подвижные единицы, могли совершать маневр и отражать  внезапное нападение противника. В первое время нападения совершались часто. В январе прибыл на Ищорскую освещать события в Чечне, корреспондент газеты «Штерн» из Германии и нашел на земле чеченской свое упокоение. Во время нападения на бронепоезд, боевики со всех сторон открыли шквальный огонь. Обученный личный состав мгновенно поспрыгивал с бронепоезда и оказался в выемке, закрытый от огня. Корреспондент, вместе со своей кинокамерой укрыться не смог, вместе с ним погибли два солдата. Встретив мощное ответное огневое сопротивление, боевики быстро отошли. И после первых боев с боевиками, их вылазки вскоре практически прекратились. В основном подрывали полотно и весь состав сходил с рельс, даже соскакивали с платформ БМПешки, но чудо советской техники не давало сбоев. Они даже не переворачивались, а только спрыгивали с платформ. Генерал Кошман, ежедневно находился на бронепоезде, умело организовывая работу по восстановлению и прикрытию железной дороги. Сам и руководил боем при нападении боевиков. Высокий ростом, под метр восемьдесят пять,     крепкого телосложения, полноватый, от чего казался еще больше, он своим видом вселял уверенность и спокойствие во всех. Позывной «Большой» ему дали не спроста. Он не боялся выходить к мирному населению и вести с ними беседу, когда женщины и дети высыпали на полотно и не пропускали бронепоезд. Товарищи, уверенным голосом, с хрипотцой произнесил  он. Вы поймите, что мы идем не разбивать ваших родственнников, которые волей или неволей случая оказались в другом строю. Хотя имеем на это полное моральное право. Наши задачи другие. Перед нами стоят задачи по восстановлению разрушенных вами же самими железных дорог. Перед нами стоят задачи открыть для вас железнодорожное сообщение, которое работало раньше. И хотя за его спиной на готове стояла рота солдат, он и все  знали, как иногда подло действовали боевики, выставляя впереди себя живой щит из женщин и детей, а затем, когда они расходились в стороны открывали огонь по солдатам и офицерам наших войск, расстреливая их в упор. Николая Павловича, да и всех его подчиненных бог миловал. Вот такой был генерал-лейтенант Кошман, заместитель начальника железнодорожных войск России.
          Саня! Спрыгивая на ходу еще не остановившегося поезда, кричал Малюгину, бежавший навстречу начальник службы заграждения войск Витя Вагин. Они давно знали друг друга. Оба длительное время служили на БАМе. Открытый каждому, без хитрости и корысти он знал цену дружбе. У него был брат близнец Володя Вагин. Такой же славный парень. Родом они были из Майкопа, где  и проживали до самой армии. На ходу подтягивая подсумок с патронами, он приближался к Малюгину. Они обнялись. Тебя то как сюда занесло? С улыбкой произнес он. Кошман вызвал. Сказал немедленно доставить бронежилеты. Ведь мы сюда как на танцы ехали. Это точно соглашался Виктор. Вон, как высказался Грачев. Одним парашютно-десантным палком я разобью все их войска за один час, процетировал он его слова с грустью и тоскою в глазах.
       На Виктора было больно смотреть. Худющий до неузноваемости, с оставшимся одним носом на лице, с щетиной на щеках, он производил впечатление сильно уставшего человека и только иногда веселые искорки в глазах выдавали в нем того Вагина. Здорово, что ты приехал! Засветились его глаза. Ну ладно, я сейчас. Кошману доложу и увидимся. Он развернулся и побежал в импровизированный штаб, расположенный в полуразрушенном здании вокзала. Что то Вагина не узнать, такой веселый, рубаха парень, а тут изменился как. Изменишься. Соглашался с Малюгиным подошедший Сараев Владимир Иванович, заместитель начальника тыла волгоградского корпуса. По сорок мин вытаскивает в день. Бойцам и офицерам не позволяет. Все сам делает.  В ночь, пока расставит мины заградительные, пока сигнальные мины поставит, а утром чуть свет, в пять часов надо все снять. Он не спит вобще. Ночью сам знаешь, воюем. Вон уже суки постреливают. И чего им нейметсся. Как еще он держится. Подытожил он. Малюгину все это было вновь. Он только прибыл. И пока еще не всосал всех происходящих событий. Хотя и за это короткое время проведенное на войне он уже кое, что почувствовал и стал осознавать.