Что такое история?

Что такое история? Этот вопрос, помещаемый в начале книг и статей, стал в последнее время чрезвычайно популярен. Каждый автор приводит словарно-академическое определение этого понятия, которое, как известно, звучит следующим образом: «Комплекс общественных наук, изучающий прошлое человечества во всей его конкретности и многообразии.… Для установления закономерностей исторического развития исследуют факты, события и процессы на базе исторических источников…» Это определение на самом деле точно и адекватно передает суть современной традиционной истории (далее по тексту – ТИ).

С одной стороны, совершенно очевидно, что получить систематизированную и формализованную информацию о прошлом человечества во всей его конкретности и многообразии иначе, как на основе письменных источников, т.е. с применением знаковых систем хранения и передачи информации, невозможно. Материальные следы прошлого, изучаемые, например, археологами, слишком обрывочны, фрагментарны, а самое главное, в данном случае, - безымянны, и только на их основе более или менее конкретизированную историю не создать. Если то или иное узколокальное изолированное событие оказалось не зафиксировано современником, то мы в лучшем случае сможем по сохранившимся следам - «отпечаткам чьих-то пальцев», - установить лишь сам факт и основные черты некоего события, но практически вся специфицирующая часть информации будет потеряна безвозвратно.

Справедливости ради отметим, что таких изолированных событий, влияющих на ход истории и судьбы поколений людей, чрезвычайно мало. Хотя бы потому, что изолированность события как раз и подразумевает его оторванность от причин и отсутствие значимых, заметных последствий, т.е., определенный «внеисторизм», выпадение за рамки исторического процесса.
С другой стороны, всякий письменный источник не является фактом или событием сам по себе, он представляет собой лишь описание факта или события. Поскольку любой свидетель факта или события ограничен во времени и пространстве, то он обладает лишь частью всей информации. Кроме того, любой такой свидетель всегда интегрирован в определенную социальную структуру, имеет собственные интересы, пристрастия и предпочтения, и поэтому - субъективен в описании фактов и событий; он - не зрачок телекамеры.

В силу того, что история практически всегда развивается как единство и борьба противоположностей, т.е. в виде конфликтов интересов и просто конфликтов, а свидетель - в подавляющем числе случаев - участник одной из сторон, то к «обычной» субъективности чаще всего добавляется прямая и непосредственная заинтересованность в неком целенаправленном редактировании фактов и событий в чью-то пользу. Соответственно, описания одного и того же события, сделанные авторами с «разных сторон баррикады», могут привести к значительно расходящимся или даже противоположным оценкам и трактовкам происходившего.
Важно иметь в виду, что речь идет не об эпизодическом искажении частных фактов, а о непреложном правиле, свойственном любому написанию любого источника. Т.е. всякий нарратив всегда содержит искажения, и речь может идти лишь о степени и значительности последних.

Отметим простейшую и совершенно очевидную истину: история – это, прежде всего, информация. Причем информация субъективная, т.е. воспринятая, собранная, обработанная и изложенная людьми, по определению имеющими свои субъективные интересы, пристрастия и мировоззрение.

Эта информация не может быть свободно воспроизведена и перепроверена эмпирическим опытом – нельзя вернуться в прошлое и посмотреть все своими глазами.
Можно лишь констатировать, что при работе с любой письменной информацией, в том числе и исторической, всегда необходимо ставить вопрос о том, кто писал, когда писал, и откуда мы все это знаем.

Подчеркнем, что с этой точкой зрения, по большому счету, согласны абсолютно все. Пока дело не доходит до конкретики и практических выводов.

Вспомним аргумент обо «всем массиве исторических источников», неопровержимо подтверждающих традиционную версию истории и рассморим в самом общем приближении технологию и истории создания самой истории, точнее, ее сегодняшней официальной версии, так сказать, мэйнстрима современной исторической науки, т.е. формировании той упорядоченной совокупности информации, которая претендует на роль достоверного знания о прошлом. Это позволит точнее понять суть математических методов, примененных А.Т.Фоменко и Г.В.Носовским, и, соответственно, определить смысл обнаруженных ими эффектов.

История как совокупность реальных фактов, явлений и событий прошлого не тождественна истории как совокупности дошедшей до нас информации о реальных фактах, явлениях и событиях прошлого.

Повторим, что мы располагаем именно вторым, т.е. определенным сводом информации.
Соответственно, и речь должна идти прежде всего о способах получения, сбора, систематизации и обработки информации, что является вполне рутинной и обыденной прикладной задачей, а также об анализе и изучении этих способов.

(В частности, распознавание образов, поиск зависимых и установление независимых текстов, анализ текстов, - а это всего-навсего последовательности знаков, построенных в определенном порядке и несущих конкретное семантическое содержание, – естественные и повседневные задачи статистики.)
В таком контексте совершенно неясно, почему статистика не может и даже не должна заниматься своим прямым делом, для которого она и была создана в XX столетии.

Справедливости ради надо отметить, что статистические методы применяются для анализа далеко не всякой информации. Должен существовать очень весомый повод для такого рода обработки, поскольку сам факт поиска текстовых зависимостей (=дубликатов), других эффектов, свидетельствующих, грубо говоря, о «плагиате» или неком другом искажении информации (равно как и сведений об авторстве) свидетельствует об изначальном наличии подозрений в возможности таковых искажений.

Дает ли современная научная дисциплина «история», которая, как следует из ее официального определения, является в основах своих историографией (наукой об описании истории), повод для подобных «проверок»?
Попробуем подойти к ответу на этот вопрос сугубо технологически.

1.2 Виды исторических источников.

В общественном мнении глубоко укоренилось мнение, что источников - астрономически много. Это и летописи, и хронографы, и труды «древних» и «средневековых» ученых, и берестяные грамоты, и хозяйственные документы, и своды законов на пергаменте, и глиняные таблички, и каменные скрижали, и, и, и… Гигантские архивы, накопленные за тысячелетия, вдоль и поперек изученные источниковедами… При этом молчаливо подразумевается, что вся эта титаническая масса материала рассказывает то, что мы можем прочесть в учебниках и энциклопедиях в сжатом и обработанном виде.

Конечно же, сохраняются еще тайны и загадки, историки время от времени находят в дальних уголках пыльных книгохранилищ забытые сотни лет назад манускрипты и свитки, а археологи выкапывают бесценные письмена из земли, среди специалистов регулярно разгораются жаркие споры об авторстве найденных автографов или об утерянных сокровищах библиотек, сгоревших многие сотни лет назад - процесс изучения постоянно движется вперед. Однако самые жаркие дебаты касаются все-таки частностей, хотя бы и чрезвычайно интересных и интригующих, но, естественно, не касающихся основ принятой концепции истории. (С «официальной» точки зрения, всякие покусители на основы - даже если это Гумилев или Сулейменов, - являются, людьми, безусловно, одаренными, интересными, но, как бы это сказать, увлекающимися. Их сочинения - это некий вид фэнтези, - не надо принимать в буквальном смысле. Таково обычное восприятие вопроса об источниках и тех историков, которые пытаются дать более или менее отличающееся от главенствующей версии видение основных исторических процессов.)
На самом деле реальная ситуация с архивами и нарративами выглядит несколько иным образом.

1.2.1 Классификация по достоверности.

Во всем этом огромном массиве источников существует строжайшая иерархия, и «источник источнику» - далеко не друг, товарищ и брат. В действительности нарративы де-факто делятся на «достоверные», «полудостоверные» и «недостоверные».

Первые, по официальному мнению науки и, соответственно, по практике их использования при формировании господстующей позиции, считаются заслуживающими практически полного доверия. Можно сказать и по-другому: именно они составляют фундамент истории, на котором покоится все ее здание. Это - канон, нарративы эталона. Они, по сути, используются в качестве исторических документов, воплощающих в себе совокупность аксиом истории, свод положений, истинных по природе своей, и потому обсуждению не подлежащих в принципе. Это - Геродот, Тит Ливий, Фукидид, Повесть временных лет - Радзивилловский список, (примеры).

Нарративы «второго рода» используются лишь в той мере, в какой они подтверждают первые. Издания этих источников (если они вообще существуют в широком доступе) обычно снабжены таким объемом комментариев историков XIX и особенно XX века, что «пояснительные ссылки» нередко превосходят собственные объемы источников. Комментарии очень подробно объясняют все «ошибки, заблуждения, некомпетентность, наивность» и т.д. автора (авторов) данного памятника. В популярной, учебной и энциклопедической литературе обычно цитируются лишь те фрагменты таких нарративов, которые полностью отвечают канону - источникам первого рода. Сюда можно отнести византийских авторов, Татищева, Ломоносова, Забелина (примеры).

Наконец, все источники, которые полностью или практически полностью противоречат канону, занесены в разряд «недостоверных, мифических, безграмотных, поддельных, подтасованных», т.е., по существу дела, апокрифами. Если они и используются, то только для того, чтобы продемонстрировать историю ошибок и заблуждений человечества в его юные и молодые годы. Вопрос о равноправном сравнении фактов, содержащихся в «достоверных» источниках и в «недостоверных», в независимой, «неисточниковедческой» проверке тех и других вообще никогда не ставится, поскольку просто не имеет право на существование. Яркий пример такого «апокрифа» - Велесова книга.

1.2.2 «Система мер и весов» – принципиальная пространственно-временная матрица Истории.

При популярном изложении основ своей работы, историки обычно не акцентируют внимания на том, что огромная часть письменных памятников вообще не содержит такой специфицирующей информации, которая позволяла бы однозначно отнести их к тому или иному времени, той или государственной системе, той или иной исторической версии, в конце концов. Такие памятники по определению нуждаются в некой «привязке к местности», фактически, дешифровке. Это - те самые берестяные грамоты, многочисленные хозяйственные документы, труды по естествознанию, старинная дипломатическая переписка, клинописные таблички и др. При работе с этими источниками решающее значение имеет интерпретация дат (обычно ни к какой привычной нам временной шкале не привязанных), имен (которые чаще всего представляют собой не собственные имена, а прозвища), названий стран, местностей, городов и различных этнических групп.

Все письменные памятники чрезвычайно разнородны по объему, содержанию, значению и степени обобщения содержащейся в них информации. Огромная часть источников содержит только узкоспециальную информацию, отражающую лишь очень локальную сторону того или иного процесса или явления. Такой источник (например, хозяйственный документ, договор купли-продажи земли) отражает очень важную, но все-таки совсем не уникальную черту рассматриваемого общества - наличие рынка земли, а, значит, и рыночных отношений в этом обществе. Но из этого документа нельзя будет сделать никаких выводов о конкретной политической системе общества, его благосостоянии, мировоззрении и взаимосвязи с другими обществами. Ничего не удастся понять их отдельно взятого дипломатического документа, если не знать всего контекста межгосударственных отношений того или иного времени на той или иной территории.

Всякий нарратив может быть понят и применен лишь в совокупности с некой «библиотекой». При этом сама такая библиотека должна быть написана на известном нам языке и располагать свою информацию в знакомой нам пространственно-временной шкале, т.е. использовать такую систему географических координат (названий) и такой календарь, которые мы сможем точно и однозначно интерпретировать в современных нам понятиях.
Следует отметить, что даже те нарративы, которые собраны в библиотеки, не могут сами собой объединиться и сделаться историей, содержащей «знание о прошлом во всем его многообразии». Набор фактов, даже очень большой по объему - это далеко еще не история. (Архив ЦК КПСС - это не «История ЦК КПСС). История (в смысле цельного, названного и объясненного знания) – это энциклопедия, в которой содержится последовательное, взаимосвязанное, систематизированное и точно специфицированное (названное по месту, времени и имени) знание о всей совокупности процессов прошлого. Создать такую энциклопедию может, естественно, только конкретный живой человек или коллектив конкретных живых авторов, который отсортирует и обработает весь наличный массив информации по определенным критериям и признакам. После чего составит пространственно-временную матрицу, в которой в строго определенном порядке, иерархии и взаимосвязи расположатся государства, культуры и отдельные личности.

Такая матрица - это очень жесткая и строгая конструкция, в которой каждый элемент может занимать только точно определенное место. Любая попытка произвести какие-то изменения немедленно отражается на соседних, а в конечном счете, и на всех остальных элементах матрицы.
Подавляющая часть исходных документов и источников - это лишь отдельные кирпичи здания, а глобальные исторические труды-энциклопедии - это несущий каркас здания, материальные носители знания об истории.

Совершенно очевидно, что роли и значение отдельных кирпичей «исторического здания» и каркаса этого же здания в целом принципиально различны. Принципиально различно и происхождение одного и другого.

Т.н. первичные документы, как правило, рождаются в процессе повседневной деятельности людей и потому содержат весьма близкую к реальности информацию.

Энциклопедии всегда составляются при прямом и непосредственном участии действующих политических властей, совершенно конкретно заинтересованных в строго определенном изложении и осмыслении прошлого. Любая история – это, прежде всего, политическая история, т.е. история отношений между большими группами людей – кастами, обществами, государствами.

И, наконец, самое важное для нашего рассмотрения - однажды созданные энциклопедии впоследствии являются тем мерилом и критерием, по которому оценивают любой источник и факт более низкого порядка впоследствии. Любой источник, появившийся после создания энциклопедии, рассматривается уже только в общем ее контексте.

Очевидно, что селекция, иерархическое построение и интерпретация фактов не могут происходить стихийно или случайно. В основу таких селекций и построений всегда кладется некий исходный принцип, определенная пространственно-временная и оценочная матрица, в гнезда которой затем «расфасовываются» факты.

Уже излишне, видимо, повторять, что такая необходимая дешифровка и привязка к местности осуществляется исключительно на основе «достоверных» памятников - источников первого рода.

1.2.4 “Этимологии”.

Для понимания любого исторического источника, помимо пространственно-временной матрицы, должен существовать еще и некий “сравнительный толковый словарь”, в котором содержались бы основные родовые понятия социальной жизни. (Нам нет необходимости отдельно расшифровывать, что имели ввиду наши предки под понятием “дерево”, “солнце”, “голова” и пр. Мы исходим из того, что они видели тот же самый окружающий мир, которой видим мы. Его родовые понятия, явления и взаимосвязи известны).

Понятия, явления и взаимосвязи социума (социумов) в окружающем мире ни в явном, ни в каком-либо ином виде не содержатся. Они появляются и существуют только до тех пор, пока существует то или иное человеческое общество – с его конкретным языком, знаковой системой и понятийной матрицей. Если мы хотим понимать это общество и его жизнь, мы должны быть владеть его понятийным аппаратом. Кого называл Геродот “скифами”? А “Повесть времнных лет”? Как “скифов” отличали от “сарматов”? А “эллинов” от иудеев”? По каким конкретно признакам? Как переводили на другие языки титул “хан”? “Султан”? Всегда ли под понятием “крестьянин” подразумевались одни и те же производственные отношения?

(Простейшая аналогия. Если не иметь русско-немецкого словаря, и не знать, что «немцы» и «Deutsche» - это один и тот же народ, то можно при работе с разноязычными нарративами наделать множество ошибок. Из-за этого единственного незнания).

Таких вопросов огромное количество. В ответах на них заключена важнейшая специфицирующая родовая информация о том или ином обществе.

Между тем даже сегодня еще нет окончательных мнений о том, что такое “народ”, “нация”, “племя”, “община”, “город”. А собственные имена народов и народностей, как мы знаем из ближайшей истории последних двухсот лет, могут претерпевать и претерпевают удивительные метаморфозы в течение очень короткого времени.

Таких “сравнительных толковых словарей”, по сути, в явном виде не существует. Поэтому, когда мы слышим о нашествии “персов” на “греков”, мы автоматически, даже не осознавая этого, прочитываем такую фразу при помощи современного понятийного кода и естественным образом предполагаем, что речь идет о сообществах, идентичных современным народам и нациям. Как выясняется при более подробном изучении вопроса, это неверно.

1.3 Архивы. Истоки современной исторической концепции.

Все вышеприведенные соображения можно было бы смело опустить, как тривиальности и беллетристику, если бы не ряд обстоятельств.

1) Современная историческая концепция де-факто опирается не на “весь массив источников”, а лишь на отдельные, буквально считанные энциклопедии, содержащие в себе принципиальную пространственно-временную и идеологическую матрицу которую с полным основанием следует называть теорией современной истории. В основе концепции истории любой страны лежат труды одного-двух-трех отцов-основателей. Все остальное – это развитие, углубление, расширение, детализация однажды изложенной концепции, а если сказать жестче и прямее – то просто ее иллюстрации и частные прорисовки. Следует иметь в виду, что львиная доля имеющихся на сегодняшний день исторических работ - это XX век. Подавляющее большинство из них рассматривает узкоспециальные или технические вопросы, а принципиальных трудов, действительно исследующих и излагающих историю человечества в целом (или отдельных крупных регионов) - по-прежнему единицы.

2) Любая значимая энциклопедия, лежащая в основе современного исторического знания, сама по себе опирается на некую объяснительную идею, служащую краеугольным камнем всего изложения.

3) Суть каждой такой идеи проста и настолько очевидна, что просто не осознается читателем, привыкшим к ней с детства. Это - постулат о том, откуда началось развитие человеческой цивилизации, через какие этапы шло и почему, вопрос о происхождении и иерархии культур.

4) Все нарративы за пределами энциклопедий изначально могут быть поняты и «привязаны к местности» только на их основе. Без энциклопедической матрицы они ничего не доказывают и ничего не опровергают.

Для того, чтобы радикально изменить всю концепцию истории, нет никакой надобности переписывать или подделывать все наличные источники - достаточно изменить лишь отдельные, крайне немногочисленные узловые точки основной пространственно-временной и понятийной матриц - и зафиксировать ее новые параметры в нескольких глобальных исторических трудах. После такой трансформации подавляющая часть источников более низких уровней будет «читаться» уже совершенно в ином контексте, а выпадающие из него можно выводить из повседневного оборота, объявляя недостоверными.

5) «Исходники» современной пространственно-временной матрицы истории, которые могли бы быть устойчиво прослежены ранее 17-го века, не сохранились, поэтому историографически ее построения принципиально не проверяемы.

6) Возможность существования другой матрицы отвергается традиционной историей по определению, поэтому никаких аргументов, противоречащих ей, она не приемлет в принципе. Это причина существования большого массива «апокрифов», фактура которых такова, что рушит все здание современной истории в целом.

7) Независимые расчеты опорных астрономических дат, содержащихся в имеющихся в энциклопедиях, подрывает нынешнюю пространственно-временную матрицу в корне.

 Независимый математико-статистический анализ текстов имеющихся энциклопедий выявляет их чрезвычайно высокую взаимозависимость, что не может быть понято иначе, как искусственность, а также виртуальность содержащейся в них информации.

Т.о., проблема заключается совершенно не в том, что ТИ - это концепция, основанная на письменных источниках. Само по себе это нормально и естественно. И то, что ТИ, а особенно ее хронология, основана только и исключительно на них, тоже еще не главная трудность. Дело в другом - ТИ опирается только на отдельные, считанные, особо отобранные и к тому же определенным образом прокомментированные источники. «Признанные» комментарии, данные еще в 18-м и 19-м веках, в основе своей какой-либо более или менее значительной корректировке не подвергаются.

Совершенно очевидно, что само существование «канона» и его исключительное положение ко всем остальным нарративам не могло и не может быть объяснено случаем или совпадением обстоятельств. Версия истории, в нем изложенная, не опирается ни на эмпирический опыт, ни на доказательный анализ всех наличных письменных памятников. Не существует никаких объективных, физически, если угодно, или любым иным рациональным способом доказуемых аргументов, которые могли бы служить бесспорным доказательством правильности однажды сделанного выбора.

Однако тогда, когда сам факт наличия определенного выбора налицо, а каких-либо физических, независимым образом проверяемых факторов, приведших к этому выбору, нет, логично предположить присутствие субъективного фактора - человеческой воли.

Поэтому можно утверждать, что традиционная история - это, в общем-то, есть по своему «теоретическая история», - в том смысле, что она опирается на определенную «теорию», парадигму, идею, концепцию, аксиому, зафиксированную в очень ограниченном количестве памятников и принятую в силу неких, пока не обсуждаемых причин, на веру.

Вне всякого сомнения, люди, осуществлявшие подбор и канонизацию «эталонов», руководствовались вполне рациональными житейскими мотивами. Необходимо отметить, что суть и содержание их замысла пока не могут объявлены известными. Очевидно лишь, что был замысел как таковой. А также и то, что современная история - это версия, созданная в Новое время.

Априори невозможно определить, насколько она отличается от реальных фактов и событий, происходивших в период до 17-го века. Более того, трудно сказать даже, была ли коррекция существенной, и если была, то в чем. Можно лишь констатировать, что нарративы, повествующие о временах, предшествовавших Реформации, часто содержат информацию, противоречащую диаметрально. Кто же прав? Как это определить способом, максимально устраняющим субъективизм наблюдателя?

Все без исключения современные гуманитарные дисциплины значительно моложе и истории, и ее современной версии, созданной в XVII-XIX веках. Археология, лингвистика, социология, демография, этнография, культурология, искусствоведение и др. появились на свет (не говоря уже о создании ими собственных научных концепций) тогда, когда теория Древнего мира - Средневековья - Нового времени уже полностью сформировалась, окрепла и заняла доминирующие позиции в мировоззрении европейской культуры - в XIX и XX веках.

Более того, ТИ стала в первой половине XIX века важнейшей и неотъемлемой частью общеевропейской идеологии - принципов «национальности исторического процесса» и превосходства европейской (точнее, западноевропейской) культуры над всеми остальными.

В результате «категорический императив» современной науки таков, что любые другие общественные дисциплины занимают относительно истории подчиненное положение.

Необходимо предельно четко и ясно сформулировать, что означает этот «императив» практически. Буквально следующее: никакая общественная дисциплина не может претендовать на создание собственной, отличной от «общепринятой исторической», гипотезы о развитии человеческого общества. Никакие факты или исследования в области обществоведения не могут даже ставить вопрос об истинности и правильности принятой глобальной версии истории. Допустимы только отдельные локальные «открытия» в рамках господствующей парадигмы. Т.е. обществоведение может только объяснять и иллюстрировать историю, но ни в коей мере не ставить под сомнение ее основы.

Фактически традиционная версия истории была возведена в ранг «объективной реальности, данной нам в ощущениях», некой данности наподобие всемирного тяготения, сомневаться в истинности или просто существовании которой - абсурдно само по себе.

И лингвистика, и археология, и социология, и демография, и т.д. в огромной степени зависят от тех основополагающих парадигм и выводов, которые априори предоставляет история. Ни один археолог не сможет никаким образом «опознать по имени» и времени происхождения произведенные находки, если историк не подскажет ему, какие народы и когда населяли ту или иную местность. Ни один лингвист не построит свои законы развития языка, если все тот же историк не сообщит ему, когда, где и какое время существовали и действовали те или иные народы и государства.

История - это базис и основа всех современных общественных наук. Все важнейшие параметры, связанные со временем и динамикой, априори предоставляются историей. Поэтому все сопряженное с последней обществоведение в его нынешнем виде ничего не доказывает и не опровергает. Заявление о том, что общественные науки историю «подтверждают», является логической ошибкой, известной как «круговая ссылка». Естественно, подтверждают, раз изначально строятся по заданной историками шкале.

Зафиксируем этот вывод: фундаментальные основы современной истории, ее принципиальное понимание процессов развития человеческого общества были сформированы и закреплены в общественном сознании и мировоззрении задолго до появления других дисциплин обществоведения, которые зарождались и строились таким образом, что созданная традиционной историей картина прошлого рассматривалась ими как объективная данность, равнозначная эмпирически наблюдаемому современному окружающему миру.

Т.е. как бы предполагалось, что зафиксированное традиционной историей прошлое столь же реально и объективно, как и наблюдаемое настоящее. Обсуждению не подлежит. (К числу важнейших исходных аксиом, заложенных ТИ, относится понимание принципиальной длительности существования человека и человеческой цивилизации. Речь идет даже о большем - о самом сущностном (физическом) восприятии категории времени. Это восприятие усваивается путем импринтинга с самого раннего возраста, и взрослым человеком уже не ощущается как нечто приобретенное в процессе воспитания и образования. Оно становится реальностью, существующей в окружающем мире независимо от сознания человека.)

Резюме: традиционная версия опирается не то, что не на весь массив существующих сегодня письменных источников, а лишь на мизерную их часть, объявленную каноном, эталоном. Все остальные источники занимают по отношению к конону зависимое положение и используются только в той мере, в какой годятся для его подтверждения. Те памятники, которые для такого подтверждения непригодны, отвергаются полностью и де-факто считаются апокрифическими.

«Историки опираются на теории - знают они об этом или нет. Великим историком, работы которого привлекают внимание широких кругов, делает способность создавать теорию, показывать более общую схему, скрытую под грудой рассказанных частностей. Менее значительны обычно те историки, которые оперируют наивными, принятыми как данность концепциями или старыми теориями, вошедшими в обычный дискурс» (Коллинз, 1994, стр. 85). Любой значимый историк, относящийся к столпам исторической науки - это создатель общей теоретической, точнее, идеологической, модели, даже если она и не осознана или не признается в качестве таковой.