Аластор. Глава IV. Блог Нелли Авериной. Пост II

23 апреля 2012 года
Москва, Россия

Наверное, мне следовало бы начать с самого начала. С момента появления у меня тематических фантазий. Но это мой блог, поэтому я начну с того… в общем, с чего хочу, с того и начну. С моего манифеста. Манифеста Моего Служения. Моей Миссии. Моего Предназначения.

То есть, с декларации моих желаний. Точнее, даже не желаний… в общем, читайте дальше. Постепенно поймете. Итак. Я хочу… не, наверное не так. Мне нужны, просто абсолютно необходимы регулярные и очень жёсткие сессии. Нет, снова не так. Не жесткие. Жестокие. Мне нужно, чтобы со мной обращались жестко, жестоко и абсолютно безжалостно. Не обращая внимания на мои стоны, крики, сопротивление, протесты, возмущения… Не говоря уже о моих желаниях. Чтобы меня даже не использовали. А употребляли.

Без грязи и хамства, с определённым даже уважением, но совершенно безжалостно. Как палач – квалифицированный и профессиональный средневековый палач (а не костолом НКВД или гестапо) обходится с пытаемой. Нет, не пытаемой – выпытывать у меня нечего. Истязаемой. Правда, в гестапо костоломы не водились – там как-то без них обходились – но это уже такое клише, что просто нельзя не упомянуть.

Я хочу… нет, снова не так. Я вижу смысл моей жизни в том, чтобы меня регулярно истязали. На каждой сессии. Доводили до потери сознания, откачивали – и снова истязали. И так раз за разом, пока я буду уже не в состоянии ничего воспринимать. Перерыв между сессиями, минимально необходимый, чтобы восстановиться – и снова истязания. И так до бесконечности – пока я буду дышать.

Это не просто желание, нет. Это абсолютная, непоколебимая уверенность в единственно правильном жизненном пути для меня. Я хочу, мне надо, безусловно необходимо жить только так, а не иначе. Именно так – и только так – я могу выполнить свою миссию. Своё предназначение.

Я хочу, чтобы меня пороли. Сильно, долго и очень жёстко. Самыми жесткими дивайсами, которые есть. Обязательно кнутом стоя. И бамбуковыми палками. По ягодицам, спине, бёдрам. Немного более мягкими дивайсами – по соскам, грудям, половым органам. Я хочу, чтобы меня пороли не просто больно, а очень больно. И чтобы пороли так, чтобы боль не утихала. Чтобы меняли ритм, дивайсы, силу удара… да что угодно. Лишь бы не стихала боль.

Я хочу, чтобы меня ставили на гречку. Горох. Рис. Чечевицу. Голую, утыканную прищепками. Со связанными за спиной руками. И держали… пока я не упаду от болевого шока. Чтобы вводили мне иглы под ногти. Чтобы ставили на колени на битое стекло.

И не только на колени. Мне нужно истязание на битом стекле. Я хочу, чтобы садист разбил бутылку, уложил меня на битое стекло на спину и начал щекотать ногой. Это очень мучительное истязание.

Я уже сделала себе «испанскую деву». А также трусики и лифчик. Это почти «железная дева», только орудие истязания, а не мучительной казни. Это несложный дивайс, но очень и очень мучительный. Я взяла самое узкое свое платье - в обтяжку - и ушила изнутри канцелярскими кнопками с промежутком между рядами сантиметра в три.

Я хочу, чтобы садист заставил меня надеть это платье на голое тело и потом заставлял в нём двигаться. Или поставил на колени на гречку. Чтобы мне было действительно мучительно больно. А потом усадил на деревянную кобылу. В смирительном ошейнике шипами внутрь. Потом вывернул платье наизнанку и поставил – или посадил – на этот коврик. И держал там пока я не буду даже не стонать и не кричать. А выть от боли.

Я хочу быть абсолютно покорной своему мучителю. И даже активно помогать ему мучить меня. Чтобы мои мучения и истязания были нашим со-творчеством. Да, и, конечно, пощечины. До, во время и после сессии. Таскание за волосы. Унижения.

Несмотря на свой молодой возраст (вроде бы гормоны должны играть по полной программе), я не очень уж интересуюсь сексом. Но для меня очень важно быть сексуальной игрушкой у садиста. Чтобы удовлетворить его и доставить ему удовольствие. Я хочу очень грубого, жесткого, жестокого и болезненного секса. Нет, даже не секса. Траха. Во влагалище, в рот и в анус. Даже больше. Я хочу, чтобы он меня насиловал. Именно насиловал. Жестоко и безжалостно.

Я хочу найти того, кто мне поможет реализовать это желание. Жесткого, жестокого, безжалостного садиста. Чернейшего из черных. Который – что очень важно – будет истязать меня не только и столько потому, что ему это нравится. Сколько потому, что он тоже – как и я – потому, что это нужно. Необходимо нам обоим. Чтобы это для него – как и для меня – было служением.

 -------------------------------

«Похоже, у нас что-то есть». Специалист по управлению знаниями группы «Омега» Антон Бадштубер (кардинал Эш питал слабость к сотрудникам-немцам) оторвался от гигантского экрана компьютерного монитора. «Давай-ка я вычислю эту юную особу».

Через пятнадцать минут он знал о Нелли всё. Настоящую фамилию, имя и отчество; адреса прописки и фактического проживания; номера домашнего и всех сотовых телефонов; адреса всех аккаунтов электронной почты и пароли к ним; адреса и пароли к страницам в Фейсбук, вКонакте, LinkedIn и так далее. Ещё через полчаса – все то же самое о её маме (с адвокатессой пришлось повозиться).

Еще через пять минут вся личная информация по обеим появилась на мониторе кардинала. А ещё через десять минут она же – с коротким сопроводительным письмом – появилась уже на другом мониторе.

Начальника Восьмого управления ФСБ Российской Федерации, генерал-лейтенанта Павла Александровича Флерова.

-------------------------------

«Жаль» - подумал Охотник. «Очень, очень жаль. Понесло девочку. Безудержно понесло»

Охотник был неплохим психологом и в Теме разбирался получше иных тематиков с многолетним стажем. Ибо учили его в «конторе» не только навыкам ликвидации, но и максимально эффективным методам сбора и анализа информации.

Поэтому он прекрасно понимал, что после появления такого подробного, убеждённого и эмоционально насыщенного письма – манифеста появление верхнего – жреца Аластора (пусть и неосознанного) – в жизни Нелли было вопросом дней. Если не часов. Следовательно… на этот раз нужно будет придумать что-нибудь оригинальное. Иначе…

Его шестое чувство подсказывало ему, что Группа Омега уже занялась этим делом. А с их техническими возможностями найти связь между ликвидациями очень и очень легко. Что, в свою очередь, вызовет у них подозрения… которые ему совершенно не нужны. 

Он знал, что группа Омега знает о его существовании. Ещё бы – он ведь их ключевому оперативнику жизнь спас. Ныне главе их московского отделения. Как ни странно, он относился к этому спокойно. Они с «омеговцами» очень даже неплохо делали одно дело, поэтому гоняться им за ним не было никакой необходимости.

Кстати, о группе Омега. Они, конечно, большие и неповоротливые (по сравнению с ним, разумеется), но если успеют вычислить «жреца» и убедить его «выйти из игры» - причём навсегда… то Охотнику будет только лучше.

Меньше трупов придётся отмаливать.

---------------------------------------------

Человек в черном выключил iPad. Его технические возможности не шли ни в какое сравнение даже с возможностями Охотника. Не говоря уже о группе Омега. О существовании и возможностях обоих он был осведомлён прекрасно, поэтому не строил никаких иллюзий о своих перспективах в случае попадания на радар хоть одной, хоть другого. Чтобы элементарно выжить, ему необходимо было оставаться незаметным.

Что в его ситуации было невозможно совершенно. Ибо впервые за долгие годы у него появилась реальная возможность открыть Дверь. Выполнив и завет Епископа, и своё предназначение. Свою великую Миссию.

Возможность, которую он решительно не собирался упускать. Даже если успех будет стоить ему жизни.