Река и мороз, миниатюра

                РЕКА И МОРОЗ

                Не то, что мните вы, природа:
                Не слепок, не бездушный лик –
                В ней есть душа, в ней есть свобода,
                В ней есть любовь, в ней есть язык…
                Федор Тютчев.

           Первые заморозки бывают уже в августе, когда мелкие лужи вдруг покроются льдом - то с грязными разводами, то со светлыми пятнами. В такое утро, кто бы ни шел по улице, обязательно наступит на такой хрупкий еще не прочный лед. Лед хрустнет, развалится на мелкие кусочки, покроется каплями влаги и быстро растает.

           Это первый морозец предстоящей зимы. Он еще совсем молодой, неопытный – это его первые уроки на предстоящую зиму.

           Но вот ушли октябрьские дни, и на дворе лед в лужах уже не разобьешь каблуком.
Взрослеет, набирает силу мороз. На малых речках, в тихих заводях он уже навел ледяные мосты, правда, непрочные, хрупкие, но мосты. Пожухшая трава ушедшего лета стоит серой соломой над речкой Жемчужкой. Качает ее ветер из стороны в сторону - унылую и некрасивую в это еще бесснежное время. И никто на нее не обращает внимания. Надломится на ветру одна из таких соломинок и коснется воды мчавшегося куда-то ручья. Коснется и отпрянет, и опять коснется и опять отпрянет, испугавшись холодной влаги.

           Осенняя вода неласковая, она и с собой не берет надломленную соломинку, и от себя не отпускает. Но вот пришел морозец, затуманился ручей, паром покрылся. Соломинка коснулась воды и отпрянула, но пока она была на морозе, капелька воды застыла, превратилась в льдинку. Так на конце соломинки образовалась красивая прозрачная ледяная бусинка. Приятно смотреть на соломинку с ее блестящей на морозе бусинкой. Другая соломка, которая не переломилась в морозном тумане, превратилась в маленькую хрустальную елочку. И опять трава стала красивой, как летом. Но ненадолго эта краса - на день, не больше. Снег спрячет от человеческого глаза забавы морозца.

           К большой реке мороз подходит осторожно, не по силам ему заковать в лед ее всю сразу. Начинает издалека. Покроет льдом отмели. Наморозит льда на всех выступах: будь то камень, что торчит из воды, или застрявшее на мели бревно. Накинет мороз на все выступы белую шапку, и вокруг ее образуется ледовое поле. Так поступает мороз с отмелями, корягами, островками.
 
           А потом пойдет шуга. Это мокрый снег комками. Плывет шуга по реке, цепляется за все заледенелые места, что приготовил для нее мороз, и расширяется ледяное поле на реке. Сопротивляется река морозу, разбивает шугу на перекатах на мелкие лохмотья, шумит. Но вот где-то в верховьях реки, на ее изгибах набивается много шуги, она движется сплошной лентой, а мороз тут как тут. Река как бы тормозит свой бег, копит свою силу и прорывает снежную кашицу. И опять шумит на перекатах.

          Но мороз крепчает, он уже опытный. Да и шуга-союзница идет не какими-то разрозненными облаками, а уже целым потоком. От тяжести она опускается на дно, охлаждает воду, и мороз, используя свою ночную силу, закрывает реку льдом. Река затихает, и продолжает свой разговор с любимыми донными камушками только на самых быстрых перекатах, парит долго. Порой целую зиму.