Утиная охота

   Осень в том году стояла сухая,теплая.С севера  подпирали холода и потому утки летели валом.Хорошему охотнику просто грех было оставаться без дичи.

   Недели за полторы до этого Валентин подстрелил в роще белку,сам ободрал,разделал ее.Утром мать запекла беличью тушку в печи и Валентин единолично съел ее.Теперь,воодушевившись удачной добычей,уговорил меня вместе пойти на охоту.Чтоб не делить подстреленную дичь,договорились идти каждый по своему берегу,вверх по реке.

   Утка пёрла валом,но плевала на нас с высокой колокольни,не подпуская даже на расстояние пушечного выстрела.О стрельбе на взлет даже и мечтать было нечего,разве что из зенитки.Завидев людей с ружьями утиные выводки едва ли не за километр спешили облететь нас стороной.

Откровенно говоря,я заранее знал,что из нашей затеи не выйдет ничего путного,потому как накануне,шарахаясь по лугам,я неоднократно пытался подкрасться к утиным стаям,подмечая места,где они садились на воду,но ни единого раза этого мне сделать не удалось.Утки словно на нюх,чуя приближение,ближе чем на сотню метров не подпускали.

   И вот,перекинув за спины ружья,набив карманы пиджака и брюк патронами,я без лишних споров согласился идти по левому,восточному берегу.

   Валентин экипировался основательно.Помимо ружья,за спину он закинул огромный отцовский рюкзак,патроны загрузил в старую кирзовую полевую сумку,на ноги надел литые резиновые сапоги и тащил за собою на выцветшей,старой льняной верёвке хрипло упирающуюся шестимесячную собаку  - Тигру.Тигрой он её назвал то ли потому,что слабо разбирался в языковых склонениях,то ли потому,что,подбирая щенка не сразу сумел рассмотреть его родовую принадлежность,предполагая в своем будущем фаворите устрашающие звериные наклонности и неимоверно свирепый нрав."Овчарка",-авторитетно  хвалился Валентин,демонстрируя щенка перед сверстниками.Но щенок подрос,выявил свою принадлежность и к породе,и к полу,оказавшись обыкновенной деревенской дворнягой с парою ложных глаз на лбу и  несдержанными,глубоко плебейскими манерами.

   Желая не отставать от Валентина,я так же прихватил с собою собаку.

   Тот берег,вверх по реке,я знал довольно-таки плохо,там начинался другой район  и другая область,и сфера наших мальчишеских интересов туда не распространялась.Да и берег на другой стороне был какой-то запущенный,неудобный,обрывистый,вязкий.Весною и летом из-за зарослей ивняка,осоки,таволги пройти по той стороне было просто невозможно.Правда после сенокоса луговина подсыхала и оголялась,но в последние годы у местного колхоза сюда уже не доходили руки,потому как в послевоенные годы когда-то густонаселенные и зажиточные деревни   на той стороне реки стали беспощадно и неумолимо исчезать.Старики вымирали,молодые разъезжались по городам.А люди среднего возраста,закрепощенные беспаспортной системой,всеми правдами и неправдами стремились за молодыми в город или перебирались поближе к административным центрам,колхозным усадьбам,где можно было как-то зацепиться и заполучить,может быть особо-то и не нужный,но дающий хоть какой-то глоток  моральной свободы документ.

   Поля на той стороне реки так же становились с годами все неухоженее и запущеннее,как и все остальное.Земли если и обрабатывались,то разве что для галочек в отчетах. Поля вспахивались и засевались,поддерживались в мало-мальском приглаженном состоянии,но доходов не приносили.

   Но еще позднее,вышестоящим мудрецам пришло в голову заняться лесоразработками в этих краях.Благо что местные леса расположены в полусотне километров от железнодорожной станции,и не надо тебе мостов городить и дорог прокладывать!-лес повырубали,вывезли и все речушки,ручьи и речки постепенно обезводились,заилились,обмелели,а то и вовсе попересыхали,превращаясь в непреодолимые преграды разве что в дни весеннего половодья.

   Хорошо это,плохо ли,но однажды,на исходе зимы я отважился обследовать границы еще неизведанной мною земли.День был седой и пасмурный,но снега не было.Природа замерла в каком-то тяжелом,полусонном ожидании,и,только временами,едва уловимо,откуда-то извне,тонкими ,еле ощутимыми струйками,нет-нет да и начинал пробиваться ветерок.

   Снега той зимой навалило много,но ноги,опираясь на прочный и крепкий наст,возникший после длительной февральской оттепели,даже и без лыж не проваливались.Впереди,за пойменными зарослями,простирались однообразно белые поля,окаймленные лентами отдаленных лесов с редкими островками уже пустынных деревень.Ветер начинал усиливаться,становился все ощутимее.Было скучно.Идти особо никуда не хотелось.Надвигалась пурга,потому как горизонт вдалеке все плотнее и плотнее  затягивался белою непроницаемою пеленою.Решив добраться до возвышающегося впереди стожка сена,находящегося в угодьях родного колхоза,я уже собрался возвращаться домой.Собака Жучка в этот день сама увязалась со мною и суетливо мельтешила впереди.До стога оставалось совсем немного,как рядом с ним,над сугробом,взметнулся яростно развевающийся,замирающий на мгновения,ржаво-оранжевый лисий хвост.

   Жучка рванула вперед.Обежав лису со всех сторон,озадаченно замерла и,набрав полные легкие воздуху,громко и возмущенно гавкнула.Хвост напрягся,вытянулся в струну,замер на мгновение,и вдруг лиса,словно выброшенная мощною упругою пружиною,с истеричным фырканьем взлетела в воздух,возмущенно два или три раза тявкнула и,сделав пугающий выпад в сторону Жучки,рванула прочь.

   Смертельным визгом зашлась Жучка,по-заячьи скользнув мимо меня,опомнилась только тогда,когда  я заулюлюкал вслед лисе и захлопал в ладоши,- бросилась вслед за нею.

   Теперь же,сообразив,что путь наш лежит в том же направлении,где мы повстречали лису,Жучка засуетилась.Пробежав впереди меня метров пятьдесят по ровной луговине,нырнула в кусты,как бы обследуя их и бесследно исчезла,сколько ее не звал.

   Оставшись один,я не торопился,шел не спеша,обходя всевозможные речные изгибы,заливы,заливчики.Где находится Валентин,мог только догадываться.Кричать было нельзя,но утки и без этого чуяли   любое движение и взлетали задолго до того,как к ним приближался.В конце-концов,мне попросту надоело идти просто так,и я один за другим стал расстреливать патроны в сторону летящих на высоте выводков.Раз-другой выстрелами отозвался и Валентин.Утки мне и на фиг были не нужны,и убивать их не собирался,они если чем-то интересовали,разве что тем,что просто хотелось посмотреть их поближе.

   Пройдя километра три,добрался до речушки Евлашки,впадающей в нашу реку Усту.Лет пятьдесят назад,евлашинские рыбаки плавали до своей,виднеющейся невдалеке,сегодня уже полузаброшенной деревни, на лодках.Теперь же Евлашка совсем обмелела,рассыпавшись по всему руслу неглубокими,заросшими кувшинками озерцами.При впадении в Усту русло и совсем было сухим.Дальше за Евлашкой лежала старица.До сегодняшнего дня в эти места я еще не разу не наведывался.
   Место было незнакомое,тяжелое,мрачноватое.С правого берега,с запада,почти к самой реке подступала еловая роща,перешагивая реку,смешивалась с пойменным лесом,подступала к правобережным полям и резко обрывалась.Старица густо заросла ольшаником.Когда-то,задолго до революции,здесь стояла водяная мельница,но сейчас от нее не осталось и следа,кроме полудюжины торчащих из воды полусгнивших и замшелых бревен.Там где была плотина,река прорыла новое русло,а старица,заилившись,отделясь от русла,осталась глубокою проточною заводью,храня в своей  темной и неподвижной воде что-то таинственное и жутковатое.

  Стая чирков,мелькнув над верхушками елей,окаймляющих старицу с северной стороны вслед за ольшаником,нервно спикировала вниз.Подкрадывался долго и осторожно,едва ли не по пластунски,но не успел я еще даже добраться до берега,как утиная стая со свистом взмыла в воздух.А солнце уже неумолимо ползло к закату,и потому,как из дому вышли  далеко за полдень, была пора вроде бы и возвращаться.

   Добравшись до более-менее подходящего для переправы переката,я разделся догола,связал в узел одежду,ружье,высоко подняв их над головою,стал переправляться на другой берег.Вода была еще не ледяная,но нижнюю часть тела подпирало к горлу,да и воздух уже был далеко не июльский,и потому,выбравшись на берег я стал лихорадочно одеваться.

    "Бабах!Б-бах!Б-бах!"- совсем рядом,один за другим прогремели выстрелы.

   "Толька-а-а!Быстрей!Иди-и сюда!"-дико и оглашено вопил Валентин,словно на последнем издыхании ему сейчас приходилось отбиваться от полчищ страшных и неумолимых монстров.Выкарабкавшись из-под обрыва на берег,я увидел в метрах шестидесяти от себя,Валентина.Он стоял на берегу небольшого озерца,заросшего с другой стороны густым ивняком и беспощадно палил в сторону камышей,лихорадочно перезаряжая свою одностволку.Со стороны плавучего камышового островка,как на движущей мишени,одна за другой появлялись жирные,разъевшиеся кряквы,задумываясь на мгновение и не дожидаясь нового выстрела, тяжело и нехотя,с возмущенными матерками, взмывали в воздух.

   Выстрел,другой,еще выстрел!- очередная утка, истерично хлопая крыльями,замирая на какое-то мгновение в воздухе,с шумом исчезала.

  "Д-давай,быстрее,стреляй!"- кричал возбужденный Валентин.

   Подбежав,я присоединился к стрельбе.Выстрел,снова выстрел!Какой-то очередной селезень обреченно крякнув.и захлопав по воде крыльями,скрылся в кустах.

  "Всё б-ль!Попал!-возликовал Валентин,бросившись по берегу на противоположную сторону озерца.

   "Тигра,взять!Ищи!"Но на той стороне озерца непроходимые заросли ивняка глубоко обрывались в воду,и ноги сразу же,едва не по колено,увязали в жирный,засасывающий ил.Камышовый остров,отделенный от берега полутораметровым водным пространством,тоже не предвещал никаких надежд,потому как при малейшем прикосновении начинал предательски качаться над водою как распотрошенный пробковый матрац.

   "Тигра,Взять!"-в очередной раз подал команду Валентин и,выбравшись на ровное место,принялся выливать из сапог воду и насухо выкручивать портянки.

   "Попал",-уверенно констатировал он."Здоровая утка.Килограмма на два будет.Мать завтра с картошкой затушит,-за уши не оттянешь."
Тигра,нырнув в кусты,бесследно исчезла.Прошло пять,десять минут...Терпение иссякало,но на все наши позывы собака не отзывалась.А солнце клонилось к закату и,скрытое теперь от нас стеною леса,сюда уже не проникало.Пора была собираться домой.Собака тоже не появлялась.

   "Наверное съела твою утку!"-предположил я.

   "Убью!"-рассвирепел Валентин.Он чуть не плакал от возможности такого исхода,на все лады подзывая собаку.

   "Ну ее на фиг,пошли домой",-предложил я,зная,что никакой утки мы не подстрелили.Если и полоснули по селезню,то той дробью,что была в наших патронах,вряд ли возможно было прошибить утиное оперение.Если и был селезень,то он более разумным решил не взлетать,а отсидеться в кустах,а может и просто,проскочив заросли,скрылся с другой стороны.И никакой собаке,тем более такой как Тигра,он бы никогда и ни за что без шума и боя не сдался.А если Тигра что-то и отыскала в кустах,то это жертва не нашей пальбы,а результат чьей-то более ранней охоты.

   "Если сожрала,убью!"-зловеще констатировал Валентин,-"Тигра,домой!"

   Наконец из кустов показалась счастливая,улыбающаяся морда собаки,около рта болталось несколько,не то травинок,не то пушинок.

  "У-у-убью,б-ль!"-Задыхаясь от невыносимой обиды и ярости,возопил Валентин,бросившись на собаку.Тигра, весело махнув хвостом, отскочила в сторону и,выскочив на свободное пространство,игриво подорвала вперед,воодушевленная вниманием хозяина.

  -У тебя есть еще патроны?

   -Последний.

   -Давай.

   Я молча протянул патрон.

  Зарядив ружье,Валентин тщательно стал прицеливаться вслед убегающей собаке,стремясь вложить заряд мелкой беличьей дроби под счастливо развевающийся хвост."Бабах!"- этот выстрел прогремел даже весомее и громче предыдущих.

   Тигра удивленно оглянулась на хозяина,прыгая из стороны в сторону,сделала игривый выпад навстречу.

  !У-у-бью!"-окончательно взбеленился Валентин и,бросившись за Тигрой,попытался огреть собаку прикладом,но та бойко вильнула в сторону.

   Валентин еще раз попытался ударить собаку,запустив вслед ружьем.Пролетев мимо,оно ударилось обо что-то твердое,ствол отлетел от приклада,приклад треснул и развалился надвое,а Валентин,еще ничего не понимая,таращился на происходящее.

   Он сидел,припав на колени,громко вопил во все горло и отчаянно матерился,грозясь придушить собаку собственными руками.

   Я глубоко сочувствовал ему,боясь даже произнести слово,тем более улыбнуться,потому как знал,что часа через два,как только мы доберемся до деревни,отец спустит с него штаны и от всей души высечет широким солдатским ремнем,и если это не произойдет сегодня,то завтра произойдет наверняка.

   Тигра домой убежала без нас.

   Мы возвращались молча.Шли долго,До деревни добрели уже в полной темноте.