В тиши берёз и клёнов...

Задумчиво смотрю я в небо голубое,
Там медленно плывут армады облаков,      
Вобравшие в себя дыхание земное   
И мудрые творенья тысячей веков.

Несут они приметы Родины далёкой,         
С её разливом рек, просторами степей,   
Равниной без границ, озёрно-синеокой,
Безбрежностью лесов и зеркалом морей.

И кажется, что там, в тиши берёз и клёнов,
Покойно и свежо, и дышится легко.      
Несут мне облака три вороха поклонов      
От милых сердцу рощ и старых ивняков.

Мне видится река, ромашковое поле,
Знакомый  косогор, за ним – тенистый бор,
Весь мир живой звенит и радуется  воле,
И слышится вдали весёлый птичий хор.

За лугом, в камышах, проквакала лягушка,
Кузнечик-прыгунок резвится в мураве,
Вот бабочка, вспорхнув, присела на макушку   
Гвоздики луговой, застынув в озорстве.
               
Умытые росой, разбуженные утром,
Сливаются с травой анютины глаза.      
Над ними шелестит, сверкая перламутром
Своих прозрачных крыл, шалунья-стрекоза .

И пьют нектар цветов заботливые пчёлы
С люпинов, васильков, фиалки голубой,      
В сиянье золотом - янтарные камзолы         
Неутомимых пчёл, жужжащих вперебой:
 
Торопится пчела медок отправить в пчельник,
Ей некогда скучать - всегда в пути она.
Трудяга-муравей спешит в свой муравейник,
Он тоже при делах: успеть бы дотемна…

Казалось, уж ничто меня не растревожит,
Не тронет, не смутит, не разогреет кровь,
Но вот, смотрю я вдаль, невольно память множит,
Что прожито давно, но воскресает вновь.

Я чувствую в душе то явственней, то глуше
Нахлынувшую грусть, щемящую тоску
По дому у реки, по старенькой церквуше,
По тропке от села к лесному озерку…