3 Первая любовь Машеньки

Он был парнем холостым молодым, видным. У него был красивый,
сосредоточенный, серьёзный взгляд. Его родители остались в
деревне. Он приехал в город и сразу поступил на тракторный завод.
Сначала уборщиком, потом стал подручным сварщика, а потом
выучился на сварщика. Должность уважительная, солидная.
Жил Генадий в заводском общежитии и обедал, в заводской
столовой. Еду на завтрак и на ужин брал в продмаге. Знакомство
с Марией  произошло на почве кассовых операций. Поглощённый
хозяйственными размышлениями, какую брать еду, Гена сперва
и внимания не обращал, на сидящую перед ним, в стеклянной
клетке кассы – небесную красоту. Однажды в кассе не хватало
мелочи и произошла, обычная, в таких случаях, почти
автоматическая перепалка.  – Нет сдачи, дайте пятнадцать копеек, -
бранчливым голосом заявила кассирша. Покупатель пошарил
в карманах и, не глядя, ответил беззаботно, что у него тоже
мелочи нет ни копейки. Мария не была грубым человеком,
но почему-то, так уж повелось, что даже самая воспитанная
женщина, становясь кондукторшей или кассиршей, привыкают
огрызаться, как лютый зверь. И Мария крикнула – а у меня что,
монетный двор для вас? Нет у меня сдачи с рубля.  – Следующий!
И деньги Генадия вылетели из окна кассы. Но он был сам,
разумеется,  не из тех, кто лазит в карман за словом.  – Ах ты,
тёлка беловежская, - сказал он в сердцах.  – Гражданин, отойдите
 от кассы, не задерживайте других! – последовало приказание.
Очереди другим, конечно, он не уступил, не таковский он был
парень, а пригнувшись в окошко кассы, сказал, повышая голос
 - нет у меня пятиалтынных. Я их тоже не делаю. Можете не давать
сдачу. Будет за вами, если не зажилите. – Мне не нужны ваши 
восемьдесят пять копеек! – с холодным призрением прозвучало
в ответ. Блеснули склонённые  к окошку кассы нефритовые
глаза, мелькнула белоснежная рука с пальцами, измазанными
 в штемпельной краске, взгляды  их встретились, скрестились
и Гена Смирнов был готов – нефритовые лучи пронзили лацкан
пиджака, из грубошерстной ткани, сорочку, нательную рубаху
и застряли в могучей груди сварщика, произведя роковое
опустошение. В следующее мгновение зазвенел механизм
кассы, чек и лишний рубль вылетели из окошка. Он отошёл со
своим чеком, на пачку чая и двести граммов колбасы, онемевший,
потрясённый не видящий перед собой белого света.
В ту минуту он, конечно, и не подозревал, до какой степени развитие событий, обернётся в дальнейшем, против него самого и сколько
душевной боли причинит ему знакомство с этим, небесным
созданием. Раньше, неразборчивый в еде Генадий, запасался
провизией раза, два, а то и раз в шестидневку. Он впрок покупал
селёдку, сыр, сахар и колбасу. Иной раз, для веселия души,
приобретал четвертинку. Теперь он, уловив ритм дежурств,
а дежурила Мария, через день. В эти дни приходил, в каждое
её дежурство, да ещё порой по два, а то и по три раза, да старался
задержаться у кассы. Он выбивал чек на колбасу, возвращался,
чтобы выбить чек на пачку папирос, или печенья, точно позабыв
это сделать, в один приём. Четвертинки были теперь отменены,
как проявление дурного вкуса. Так назревали события и наконец,
настал день, когда  в течение своего дежурства, Мария дважды
обсчиталась, в общей сложности на двадцать семь рублей.
С той поры стало ясно, что и её не оставляют безразличной,
визиты молодого сварщика. И Гена Смирнов не будь дураком,
медлить не стал и быстро набрался смелости и пригласил
Машеньку, на гулянье в парк. Они оба влюбились друг в друга.
Гена смущённо подходил к окошку кассы, наклонялся, покраснев,
приглашал её в парк. Он постоянно подносил Марии сюрпризы.
То бросит конфетку  в тарелку, в окошко кассы, То отправит
в тарелку букетик гвоздики, то пирожное, то какую – нибудь
заколку, или поясок. Как-то Маша обмолвилась, что любит 
цветную капусту, -  и в магазинах её не купить.
Генадий в выходной, сходил на базар, притащил два кочанчика
и Машенька, конечно, не отказалась, когда последовало
приглашение на гуляние в парк. Он встретил её у входа
и сразу сообщил, что на танцплощадку они не пойдут, так как там несусветная толкотня, да и танцевать он не мастак, не может
отучиться от дурных привычек, наступать партнёрши на ноги.
Он казался ей милым, неуклюжим, смешным. Он разговаривал
с ней напористо, решительно, и это ей нравилось. Ей было с ним
приятно, весело, она  чувствовала себя так спокойно, уверенно
с ним, что  на ум приходило определение – «как за каменной
стеной» В парке, увлекая Машеньку в дальнюю аллею, он говорил –
человек существо всемогущее, захотел полюбил, захотел – заводов
понастроил,  - захотел девушку обнял и поцеловал…
Но поцеловать себя в первый вечер, Мария не позволила.
Начиналась осень в ту пору, в вечерней тишине громко скрипел
песок под ногами гуляющих, глухо доносилась с танцплощадки
музыка, деревья по краям аллеи стояли чёрные, молчаливые,
точно отгораживали от Машеньки и Генадия – остальной мир.
Генадия не смутил отказ девушки и он не терял самоуверенности,
прижимал к себе  её локоток, шутил с ней и нет-нет, да снова
пытался поцеловать её. Она смеялась, отталкивала его – чувствуя
его силу и понимая, что он намеренно уступает ей.
Когда над заводом закраснелось небо, он проводил Машеньку
домой и был уже третий час ночи.  Прошло время и Гена осмелел,
он говорил уже на «ты», называл её, Марусь и когда целовал её,
она не сопротивлялась.  Через месяц они пошли в Закс и
расписались.