Жаркий-жаркий день

 Жара. Жара жара жара жара. Хм, сколько ни повторяй, а прохладнее не станет. Лето, середина июля – так чему удивляться? Плавится асфальт и мой мозг с ним заодно. Интересно, если плюнуть на землю – слюна зашипит, как на сковородке? Вероятнее всего – да. Стою на солнцепеке, присматриваюсь к помидорам. Базар лучше всего делать с утра, а не в три часа дня, но, как говорится, дуракам закон не писан. Во как самокритично! Я проснулся в одиннадцать, в двенадцать позавтракал. Причина самая что ни на есть уважительная – вчера с ребятами сидели в клубе до пяти утра. Надо, надо иногда давать себе поблажки. За эти самые поблажки я и расплачиваюсь сейчас. Подрумяниваюсь на солнышке, как бифштекс. 

Беру два кило помидоров, мне много не надо. Огурчиков еще, вон тех, гладеньких. Килограммчик. Зеленушки разной понемножку набрать. Колбаса еще дома есть, в холодильнике лежит, мерзнет, счастливица...  Кислое молоко мама вчера передала, объеденье, куда до него магазинному кефиру. Из всего этого добра, плюс минералка, минус помидоры, я сочиню себе, любимому, окрошку. Что еще надо холостому человеку в такое пекло?  Окрошечка – самое милое дело. Быстро, вкусно, полезно... прохладно.

Фруктов бы еще. Вон какие славные яблочки. И тетка знакомая их продает, по божеской цене уступит. Продавцы – они человеки особые. Тем паче – на базаре. К ним подход нужен. Иные так и норовят тебя обвесить-обсчитать. Вон тот мужик, к примеру, с хитрющими глазенками на загорелом дочерна лице. И ведь не дехканин, спину на поле не гнул, сам эту картошку не выкапывал. Перекупщик. Такую цену за свою рассыпчатую ломит – просто вай-вай-вай. Да еще, прощелыга, гнилую подкидывает. Я однажды по неведенью к нему сунулся – больше ни-ни. Ничего, земля узбекская щедра, картошки на всех хватит. И продающих ее – тоже.
Опажон в платке и золотых сережках отвешивает мне кило яблок. За моей спиной бойкая девчонка сыплет скороговоркой на узбекском  -  сбывает свой виноград, кишмиш без косточек. Купить, что ли? Или обойдусь – и так обвесился пакетами со всех сторон, ни дать, ни взять - вьючный мул. Мне бы до дома добраться. Фу, ну и жарища!

   А все-таки люблю я наши ташкентские базары. Такой колорит, такое многоцветие! И пусть летом с меня семь потов сходит, а зимой я дрожу, как цуцик – все равно люблю!
Прицениваюсь к винограду (не удержался) и краем уха улавливаю нечто такое, что выбивается из стройного «базарного» многоголосия. Так и есть – в двух шагах от меня и винограда вижу седую тетку в шортах. Иностранка, как пить дать. Шорты, помимо всего прочего – опознавательный знак туриста. Наши дамы пенсионного возраста шорты наденут разве что под страхом смерти. А туристкам  - хоть бы что. Уж я-то знаю.

Иностранка в шортах, кепке и бифокальных очках говорит по-английски. Кажется. Прислушиваюсь. Точно. Только никакая она не англичанка и не американка. Скорее всего, француженка. Я, как лингвист, могу это утверждать. Этот акцент просто режет мое лингвистическое ухо.  Предполагаемая француженка чуть ли не в конвульсиях бьется, а зря. Без переводчика ей тут ничего не светит. Это же не Алайский базар, где все продавцы с горем пополам, но балакают по-английски. Бедняжку занесло аж на Чиланзар. Продавщица радостно улыбается и все норовит отвесить ей пять кило яблок (бизнес прежде всего), иностранка тоже улыбается, но вымученно, и отрицательно трясет головой. Вокруг занятного дуэта уже собираются особо любопытные. И мое человеколюбие одерживает верх над принципом невмешательства. Обращаюсь к иностранной бабульке на чистом французском. Мда, если бы посреди базара высадились космические пришельцы, она удивилась бы меньше. Но ступор ее длится секунд пять, не больше. Обрадованная туристка чуть ли не на шею мне кидается (что ж, ее можно понять). В данной ситуации я – та самая соломинка, за которую положено хвататься утопающим. На меня обрушивается информационный поток, из которого я выуживаю полезные сведения. Пункт А: мадам требуется не пять кило яблок, а всего-навсего два. Пункт Б: мадам совершенно одна в чужом (и жарком до одурения) городе. И, наконец, пункт В: ее мсье оказался в трудной ситуации. Собственно, с последнего пункта и нужно было начинать. Туристов (а особенности французских туристов) хлебом не корми – дай только вляпаться в какую-нибудь историю. Это я по собственному опыту знаю. Я в туристическом бизнесе собаку съел, правда-правда. А потому, скрепя сердце, беру инициативу в свои руки, закупаю яблоки для мадам, нежно подхватываю ее под локоток и отвожу в тенек. Пока она совсем не перегрелась на солнцепеке. Предлагаю зайти в какое-нибудь кафе, чтобы спокойно разобраться, что к чему. Старушка энергично кивает - стало быть, согласна. К счастью, до кафе рукой подать.

Кафешка из разряда забегаловок, ничего выдающегося, зато кондиционеры работают на совесть. А нам  только это и нужно. Пластиковый стол усыпан крошками, но кому какое дело? Девочка с длинными волосами, стянутыми резинкой, приносит нам по стакану холодной колы. После первого глотка вновь чувствую себя человеком. Мадам Савиньон умудряется пить и говорить одновременно. И я, наконец, узнаю подробности «увлекательной» истории, в которую угодил ее муж, почтенный мсье Савиньон.

Чета вольных пенсионеров не пойми зачем отправилась прямо в Афганистан. Выходка в духе туристов-авантюристов. Это у них тяга к экстриму такая, что ли? Но у мсье и мадам Савиньон поначалу все шло, как по писанному. Пока мсье не вздумалось прикупить на кабульском базарчике высушенные головки мака. В качестве сувениров. Покупать в Афганистане мак и тащить его через границу... (на этом месте рассказа я мысленно взываю к небесам). Короче говоря, незадачливого мсье с его цветочками задержали наши доблестные пограничники. И обвинили старичка, не много, не мало, в наркоторговле. Да уж, такое приключение ему и не снилось, когда он тихонько похрапывал в своей постели, в уютном домике на самом юге Франции.

Мадам заканчивает свой трагикомический рассказ. И смотрит на меня с мольбой. Ее светло-голубые глаза, увеличенные стеклами очков, медленно закипают слезами. Рыцарь во мне пробуждается окончательно, пришпоривает белого коня и вынимает меч из ножен... Я готов на подвиги во имя «прекрасной дамы», в роли которой выступает преклонных лет француженка.

Достаю из кармана всемогущее средство коммуникации – мобильный телефон. Я – воробей стреляный и нет таких ловушек, из которых я не в состоянии вызволить попавших в беду пилигримов-западников. Набираю нужный номер. Вкратце обрисовываю создавшуюся ситуацию. Высокопоставленный мой абонент обещает помочь. Мадам жадно ловит каждое слово, хотя ничегошеньки не понимает. Очки сползают на кончик ее длинного носа, когда она подается вперед, налегая на стол грудью. Посылаю старушке ободряющую улыбку и продолжаю названивать полезным знакомым. Разруливаю ситуацию, выражаясь современным сленгом. И ведь она (то бишь ситуация) постепенно разруливается. Наслаждаюсь своим могуществом. Вот так, не сходя с места, вооружившись одним только телефоном (и полезными связями, конечно) решаю довольно трудную задачу. Где-то там, за много километров, в жаркой, полной мух комнатенке сидит одинокий старичок, а вокруг ни одного франкофона, и некому излить душу. Проникнувшись этим трогательным образом, пробую дозвониться до несчастного мсье. И это мне тоже удается. Впрочем, мсье вовсе не так несчастен, как мне представлялось. Пограничники оказались вполне дружелюбными ребятами, устроили его с максимальным комфортом, накормили пловом и напоили зеленым чаем с лепешками. Короче говоря, турист-авантюрист может дожидаться освобождения без риска отбросить копыта.
Что ж, браво мне, браво. Галантно интересуюсь, в каком отеле остановилась мадам и столь же галантно предлагаю ее подвезти. Мадам называет гостиницу, расположенную где-то у черта на рогах. Но рыцарь во мне уже опустил забрало и готов к подвигам. И мы с мадам идем к гаражу. После прохладного кафе снаружи кажется еще жарче. Наверное, в раскаленной духовке приблизительно такая же температура. Старушка не жалуется, бодро семенит рядом. «Гвозди бы делать из этих людей...» Переходим через дорогу. Мадам совсем крохотного росточка и идти с ней под руку человеку ростом метр восемьдесят не слишком удобно. Но я иду. Ловлю на себе взгляды прохожих – ну да, комичная из нас получилась парочка. Навстречу плывет девочка лет восемнадцати – золотой загар, длинные ножки, красный топик. Ест мороженое на ходу и смеется глазами. Улыбаюсь девочке. Хоть бы раз попалась вот такая принцесса, которую нужно выручать. Так нет же – на моем горизонте маячат только дамочки далеко за семьдесят. Но сердиться по-настоящему на мадам Савиньон просто невозможно -  эта старушка из тех, кого называют «божьими одуванчиками». Открываю гараж, вывожу машину, мадам устраивается на заднем сидении и благоразумно пристегивается. Везу мою даму в гостиницу.

В машине прохладно – работает кондиционер. Сквозь солнечные очки смотрю на дорогу, над которой дрожит горячий воздух. Мадам щебечет за моей спиной, я слушаю ее вполуха – думаю о своем, вспоминаю. А всяких занятных воспоминаний у меня накопилось предостаточно – как-никак, весь мир объездил со своими туристами. Сделал впечатляющую карьеру – начинал обычным гидом-переводчиком, а сейчас вот заделался директором турфирмы. Достижениями своими я доволен. Главное – не останавливаться на достигнутом, как любит говорить моя мама. Благодаря ей, мамулечке, я и вырос таким целеустремленным. Устроенным во всех отношениях. За исключением личной жизни...

Мадам Савиньон спрашивает, где я учил французский язык. Рассказываю ей про мою «альму-матер», Университет Мировых Языков. Старушка ахает и начинает восхищаться моим безупречным произношением. Скромно молчу. Наш преподаватель по фонетике своих студентов муштровал, как солдат на плацу. Низкий ему поклон за это...
Поболтав о том о сем, старушка затихает. До гостиницы еще минут пятнадцать умеренной езды. Пока стоим на светофоре, лезу в бардачок – там у меня заныкан пакетик мятных леденцов. Вместе с конфетами извлекаю на свет забытую фотографию Гули, моей бывшей. Смотрю на яркий, цифровой снимок. Конфета холодит язык и нёбо. Гулька улыбается мне из прошлого. Красавица, этого у нее не отнять. Ее бы на обложку глянцевого журнала... Не глядя, сую фотографию обратно в бардачок – пусть лежит, где лежала. Жалко выбрасывать такую красоту.

Мои манипуляции остаются незамеченными – мадам, кажется, дремлет. Ну и хорошо. Звонит мобильник – есть новости о любителе засушенных цветов. Новости неплохие – переговоры с местными чиновниками прошли на «ура», часа через три мсье предположительно станет вольной птицей.

Вот и гостиница. Наконец-то. Одна из недавно построенных, их сейчас много. Маленький такой отельчик, но с претензиями – бассейн, бар, номера-люкс. Мадам довольствовалась стандартным номером.

Деликатно бужу мою «подопечную», провожаю ее до «аппартаментов». Мимо по коридорчику пробегает маленькая горничная в униформе. Кокетливо улыбается мне. Я определенно пользуюсь успехом у дам. Но в данный момент меня интересует только одна дама – в кепке, шортах и бифокальных очках. Перед тем, как уйти, еще раз заверяю ее, что все, абсолютно все, находится под контролем, что мсье Савиньон скоро присоединится к ней, живой, здоровый и жизнерадостный. Мадам благодарит меня так горячо, что я начинаю смущаться и краснеть. Мне это свойственно.

Выхожу из гостиницы. Возвращаюсь в предвечернее городское пекло. Сердцем чую – домой ехать не стоит. Все равно придется возвращаться. Так чего тратить время и бензин? Вспоминаю, что тут неподалеку есть приличный бассейн. Мне определенно туда. Тем более, что плавки всегда со мной – в багажнике. Так, на всякий случай.
Погружаюсь в прохладную воду и чувствую себя сущим Ихтиандром. Хлорки, правда, сюда насыпали немерено, но пусть лучше хлорка, чем кишечная палочка. Плаваю туда и сюда, ныряю в свое удовольствие. Народу не так, чтобы слишком много. Отлично. Хорошенько охладившись, вылезаю на кафельный бережок. Спасатель-смотритель, которому я отдал на хранение мой телефон, идет ко мне торопливой походкой.
- Вам звонят, - сообщает парнишка.
Звонят из Термеза. Начальник пограничного поста рад сообщить, что «маковое»
недоразумение улажено. Сие означает, что мсье вылетает в Ташкент ближайшим рейсом. И я мчусь за своей одеждой, вытираясь на бегу.

Мадам, услышав радостные вести, заключает меня в крепкие объятия. Чтобы старушка смогла дотянуться до меня, сгибаюсь чуть ли не до земли. Я счастлив не меньше мадам. Вместе звоним нашему «цветочнику». Сквозь помехи и шум слышу «голос из прекрасного далека». Мсье тоже несказанно счастлив – еще бы! Говорит, что сейчас же едет в аэропорт. Я немедленно звоню своим знакомым в авиакомпании (как говаривала мачеха в «Золушке»: «У меня столько связей, столько связей!»). Спустя пять минут билет Термез-Ташкент французу обеспечен. Самолет прилетает в 9 вечера. Да, этот день явно закончится а аэропорту...
Коротаем время, разъезжая по городу. Снова влезаю в шкуру гида, показываю моей мадам разные достопримечательности столицы. Все исторические факты так прочно засели у меня в голове, что выдаю я их почти механически. Разглагольствую, а думаю о своем. Завтра из дома ни ногой, буду отдыхать, отсыпаться и пить ледяное пиво перед телевизором...

Половина девятого. На улице духота страшная, еще хуже, чем днем. Пяти минут хватает для того, чтобы моя рубашка вымокла насквозь. Но в здании аэропорта прохладно, хвала небесам! Хотя народ здесь клубится. Видно, гигантские группы туристов пожаловали. В общем шуме я то и дело улавливаю английские, французские и итальянские слова. Вокруг целого войска старичков и старушек, одетых примерно так же, как моя спутница, вьется парень с крайне озабоченным выражением лица. Собрат, значит. Гид. Сочувственно наблюдаю за его попытками завладеть вниманием «стада». Уж я-то знаю, что это такое. Сам в этом супе варился.

Мадам терпеливо сидит в пластиковом кресле. Приношу ей бумажный стаканчик с «экспрессо». Сам кофе не пью, особенно на ночь. Иначе до трех утра промаюсь бессонницей. Себе покупаю бутылку минеральной без газа.

Самолет прилетает точно по расписанию. И вот он, долгожданный миг – из дверей терминала навстречу нам идет спасенный мсье. Крепкий, розовощекий старичок в точно таких же бифокальных очках, что и его мадам. Трогательная сцена воссоединения семьи действительно очень трогательна. Я, в свою очередь, тоже получаю свою порцию объятий и искренних «merci !» Со стороны мы, наверно, производим впечатление семейного трио – бабушка-дедушка-внук.  Пока мсье делится впечатлениями, я оперативно получаю его багаж – небольшую и довольно легкую сумку. Старички путешествуют налегке. Молодцы, что и говорить. Идем к выходу. И тут меня окликает старый знакомый – он в иммиграционной службе работает. Взаимовыгодное, плодотворное сотрудничество, выражаясь официальным языком. Приношу извинения моим французам – надо переговорить с приятелем. Пока мы обмениваемся информацией, в поле моего зрения попадает такая девушка, что просто ах! И совершенно в моем вкусе. Стильная красавица только что с самолета, надо полагать. Продолжаю деловую беседу, а сам краем глаза неотрывно слежу за неизвестной (пока). Не упустить бы удачу. Закругляю разговор и иду в наступление. Ровно через три минуты выясняю три вещи: как зовут красавицу (Камила), откуда она прилетела (из Милана, в командировке была) и, само собой, номер ее телефона. Это, стало быть, моя награда за сегодняшние труды. Справедливость небес. Прощаюсь с Камилочкой. Надеюсь, ненадолго. И, окрыленный, возвращаюсь к старичкам. Причем мсье весело подмигивает мне, кивая на удаляющуюся девушку. Ишь ты, ветреник на пенсии...

Миссия почти завершена. Везу пенсионеров в отель. По дороге мсье Савиньон с большим юмором рассказывает о своих «кабуло-термезских» приключениях. Мадам хохочет, я тоже хохочу. Хохочу и думаю, что все-таки это был хороший день. Хороший, жаркий-жаркий день...