Бульбулятор

В глазах соседей и людей, знавших его отдаленно, Никифор слыл добропорядочным семьянином – это суждение соответствовало истине. В согласии со своей "половинкой " Светланой они прожили более десяти лет.  Благодаря трудолюбию, успели немалого добиться: построили кооперативную квартиру, обставили ее, завели за городом дачу и подумывали о покупке недорогого автомобиля.

Будни семьи проходили в производственной работе, а по выходным супруги тоже не любили сидеть сложа руки и бессмысленно таращась в телевизор. Находилось обычно какое-либо не кропотливое дело в домашнем обустройстве – Никифор брался за него с охоткой, а Светлана, с усердием хозяйки, возилась поблизости, наводя чистоту.

Так планировали они и на этот раз. Стоял жаркий июль, особо срочной работы в квартире не было, но Светлана с присущей ей рассудительностью решила загодя заняться оклейкой окон. Просто вычитала она в газете, что август обещает быть холодным, а сентябрь – и того хуже, вот и засуетилась, очищая от пыли стекла и нарезая ровными полосками бумагу.

Никифор, пожав плечами, выразил сомнение: дескать, в разгар лета никто такую работу не делает.

– Лодырю любая причина – помеха, – возразила Светлана. – Зато по осени, когда придут холода, мы с тобой, как ужаленные, бегать не будем. Да и форточки оставим без оклейки, для циркуляции воздуха.

Доводы были вескими, но Никифора в тот день, словно крылья над землёй носили. С самого утра ему не сиделось на месте, то и дело он косился он стрелки часов и воровато выглядывал в окно.

– Дорогая, ведь "Автюки" же сегодня, – произнес он просящее. – Может, съездим, повеселимся? Тут же всего от Калинковичей какой-то десяток километров.

Светлана промолчала, дав понять, что предложенную идею не одобряет. Но Никифор на своей задумке настоял. Жена, как выяснилось в ходе дальнейшего разговора, не особо ему и перечила, даже выделила из семейного бюджета "десятку" на расходы.

– Только долго не задерживайся. Я пока все подготовлю, а когда вернешься, вместе и сделаем, – дала она напутствие.

На том и решили.

Из дома Никифор вышел с приподнятым настроением, в предвкушении чего-то необычного. О сестрах-деревнях с созвучными названиями Большие и Малые Автюки он много слышал, даже видел однажды смешную трансляцию по телевизору, но побывать на легендарном фестивале народного юмора собственной персоной никак не доводилось.

Автобусы в тот день ходили бойко, поэтому добрался он без всяких проблем. И сразу окунулся с головой в атмосферу всеобщего гуляния, веселого праздника. Довольно долго его не пропускали через "таможню", требуя рассказать нечто оригинальное. Никифор сбивчиво отбрехивался, вспоминая старые анекдоты. Таможня дала добро. А вокруг уже вовсю танцевали, гарцевали, скакали вверх тормашками. Кто-то дудел в дивной конструкции дудку, другой бахал в барабан. Людей в подлеске собралось множество, давно такого столпотворения Никифор не видел. Многие были наряжены в пестрые, расшитые национальным орнаментом, одежды. На импровизированных сценах выступали артисты.

Пытаясь охватить происходящее действо, Никифор наугад совался к местам наибольшей толкучки. Сгоряча, он подтянулся пяток раз на перекладине, прокатился пассажиром на телеге "коня Лiпскага ", отведал вкусных маслянистых блинов. Два часа, в общем, пролетели как одно мгновение.

Никифор вполне был доволен и ничего больше не хотел. Осталось лишь добраться домой. Он побрел в сторону автобусной остановки и вышел прямиком к окутанному паром агрегату, над которым размашисто было написано: "Бульбулятор".

Никогда ничего похожего в своей жизни Никифор не видел. Бочкообразное основание агрегата обвивали трубки, змеевики, внизу для чего-то был привинчен кран. Внутри "бульбулятора " клокотало.

– Товар высшего качества! – заверил продавец, который сидел на низкой табуретке перед входом для покупателей.
 
А в некотором удалении от агрегата находились две миловидные девушки – блондинка и брюнетка. У них были серые контрастные глаза, отточенные в стройности фигуры и все прочее, от чего мужчины зачастую теряют голову. Внешне они были похожими – даже, пожалуй, сестры. Но в руке у одной девушки был бокал с красным вином, а у другой – с белым. От бочки "бульбулятора" к ним уходил тонкий эластичный шланг с бронзовым наконечником – это было нужно для того, чтобы потянуть пару глотков самогона, если захочется.

– Отведай доброго напитка, Колосок! – доброжелательно обратилась к Никифору светловолосая девушка.

– Мы обе являемся гарантом того, что хуже тебе не станет! – кокетливо дополнила темноволосая.

Они были до того миловидными и сладкими, что даже и отравы, кажется, после таких чар испил бы. А в обращении: "Колосок", к слову, таилась удивительная особенность весёлого фестиваля – женщины здесь так называли мужчин; а те их в ответ, столь же мило и дружелюбно, величали: "Калинка".

Никифор, пожав плечами, пересчитал оставшиеся деньги.

– Давай! – отобразил он согласие продавцу, указывая на пустую рюмку, стоявшую наизготове перед краном диковинного агрегата. Алкоголь Никифор употреблял редко, но сегодня это можно было себе позволить – праздник ведь.

Глотать было противно, желудок обожгло, в нос ударил самогонный запах. Первым впечатлением было, что выпил гадость, "каку" – как говорят дети. Никифор, с досады, закурил.

Минуты через две он с удивлением заметил, что настроение улучшается, а самогон не кажется таким плохим, как вначале. Он решился на повторный "бульбуляторный" залп. А на посошок, спеша к автобусу и ощутив приток жизненных сил, опрокинул еще в довесок и третью рюмку с целью закрепления праздничного настроения.

Доброжелательным девушкам, уходя, ему захотелось высказать комплименты в адрес их очарования, но совестливость семейных уз этого не позволила – все-таки, дома его ожидала жена Светлана.

По дороге домой, когда автобус закачало на ухабах, Никифор почувствовал, что переоценил свою прочность. Перед глазами поплыло. Выйдя в Калинковичах на остановке, он оприходовал пластиковый бокал пива – чтобы скрыть от жены перегар, наложив один на другой.

Но что-то он, судя по результату, сделал неправильно. От цепкого взгляда жены не ускользнуло, что муженек явился навеселе.

– Ну, если тебе пьянка семьи дороже, тогда и обедай сам, – сказала Светлана обиженно, демонстративно уходя к телевизору.

Спорить с ней было бесполезно. Никифор прошел на кухню в огорчении, опустился на табуретку и подвинул к себе стоявшую с краю миску. Хлебая, он поймал себя на ощущении, что еда невкусная: тягучая какая-то, пресная, да еще в придачу и холодная. На Светлану это было не похоже – готовила она отменно. "Это я, видимо, обжёг самогонкой вкусовые рецепторы", – решил он, усилием воли заставив себя поглотить всю пищу без остатка.

– Окно клеить будем? – спросил по завершению обедни, заглянув в зал.

– А ты в состоянии? – удивилась жена.

Никифор дал положительный ответ с целью задобриться перед супругой за провинность. Он чувствовал себя обманщиком, не сдержавшим слово и опорочившим семейные идеалы.

Светлана пришла на кухню, но вскоре стала растерянно оглядываться, не находя приготовленных аксессуаров. Бумага-то была на месте, а вот клей…

– Почему суп целый? Ты же стучал, я слышала, ложкой, – спросила жена, подняв крышку стоявшей на газовой плите кастрюли. – Или, может, святым духом питаешься?

– Так стояло же на столе. – Никифор в недоумении развел руками.

Подозрения Светланы обрели реальные очертания. Присмотревшись, она заметила стоявшую в мойке искомую миску. Пустую.

– Ты же съел клейстер! – вскрикнула она потрясенно. Потом выбежала из кухни, причитая о вреде алкоголизма.

Никифор обхватил голову руками. Осознание позора навалилось на него одновременно с боязнью отравиться.

– Это все проклятый "Бульбулятор"! – грохнул он по столу кулаком.

Минут через пятнадцать Светлана вернулась.

– Ты не переживай сильно, – сказала она примирительно, обняв мужа. – Он же натуральный – клейстер, из муки. Считай, что поел блинов. Суп останется на ужин. А клей я новый приготовлю.

Больше о произошедшем казусе они никогда не вспоминали. Никифор на долгие годы зарекся не пить. Слово он сдержал, конечно, но думать о "Бульбуляторе" до сих пор было стыдно. Но из песни слов не выбросишь!


Июнь 2008
 
*редактирование: ноябрь 2013

(из сборника "Динамит")

*иллюстрация Анастасии Смолик