Глава 13 Возвращение

Возвращение
Война закончилась, но она долго ещё будет кровоточить в сердцах неизбывной болью, где похоронен брат Иван, где его могилка. Вернётся  Федот. Он будет работать на станции Шартанда, проходя мимо фермы, улыбался, белые зубы выделялись на тёмном от копоти лице. Однажды, Федот насмелился подойти к Анне, и без всякого предисловия, выпалил, выходи за меня. Анна не поверила своим ушам, к Федоту относились, как к парню не от мира сего, о себе он ничего не говорил, про лагерь и войну он молчал, да и опасно было рассказывать о Европе, о том, что был в Германии, Польше, Чехословакии.  Война мало что изменила, страх также преследовал людей, Анна согласилась выйти замуж. Им выделили комнату в саманном бараке, свекровь - Евдокия, говорила, не надеялась, что мой сын женится на передовой доярке.  Федот из имущества имел шинель, потерявшую цвет гимнастёрку, сапоги почти новые хромовые. Через много лет Анна будет говорить выходили замуж и женились, имея одну рубаху, и жили всю жизнь, а теперь, что?! Федот ушёл работать в колхоз, жили  бедно. Железная  кровать, стол и стулья смастерил Федот сам и брался за любую работу.  Лудил, делал из жести вёдра,  ванны и починял часы. Кузнечил. Работал  не покладая рук, Анна забеременела  и родила девочку пятого сентября  сорок седьмого года дома, роды были трудные мать и ещё одна женщина приняли девочку.  Глаза- то отцовы.  Красавица. Выкопали картофель и мелочь – морковь,  свеклу. Пришёл  приказ  из области, что все репрессированные могут покинуть место ссылки и уехать. Ещё в сорок шестом, пришло письмо от Кирилла, он нашёл,  брата Ефрема.  О,  котором,   с 1931 года ничего не было известно.  Ефрем
 Бочкарев остался в селе Огнёвка на Алтае, случился пожар, сгорела контора, а он в это время был на охоте в тайге, и не знал о пожаре, вернулся поздно ночью, а утром приехали из района. Арестовали, как поджигателя суд скорый,  ты поджёг контору?! Меня не было в деревне, я был в тайге! Поджёг и ушёл, не раздумывая,  наотмашь ударил  один из пятёрки, признавайся, а то убью. Кровь, хлынула из носа,  в глазах потемнело. Месили, били куда попало, пинали.  Привели под руки в камеру. Степан, сосед по камере, сказал,  подписывай бумаги,  иначе убьют.  Арестованных часто в  лес на телеге увозят, заставляют могилы выкапывать и тут же рубят головы, стрелять незачем рядом с селом. Но в деревне знали, что казнят под вечер и ребятишки тайно пробирались в лес и из густых колючих кустарников боярышника наблюдали, как к пню подводили человека, он клал голову на чурку, взмах сабли и голова валяется на траве.  Глаза смотрят, рот кривится, язык вылезает, туловище дёргается, руки хватают траву и так замирают.  Это было очень опасно, если б Софью и Михаила  Есиповых  поймали, то вряд ли они остались живы. Ефрем утром подписал бумаги и на следующий день их отправили  этапом сначала в Бийск, всё дальше и дальше, увозили от дома.
Привезли в тайгу, горы, везде лес, речка глубокая бурная и небольшое село. Помещение бывшая церковь.  Сбиты кресты, звонница без колоколов.  Заключённых очень много. Около четырёхсот, загнали в церковь. На них из-под купола смотрели святые,  и казалось, что они скорбят и жалеют их. Спать негде и люди всю ночь стоят. Вырыли яму в метрах десяти от церкви. От плохой еды, кормили гнилой пересолёной рыбой,  гнилой квашеной капустой, гнилой картошкой, хлеб из плесневелой муки,  с  раннего утра работали в лесу, валили лес, от тяжёлого труда и плохой пищи уже через две недели заключённые стали умирать по  десять, пятнадцать человек за ночь. Стояли плотно человек к человеку,  нужду справляли прямо на пол, от запаха и зловония, люди падали в обморок их просто затаптывали. Умерших скидывали в яму и присыпали землёй и так каждый день, привозили новых заключённых,  через два месяца построили огромный барак и там уже были нары,  пища оставалась непригодная.  Ефрема через два года перевели в село.  Осинники и определили на шахту, где заключённые  работали по шестнадцать часов, когда возвращались со смены, в бараках обнесённых колючей проволокой,  кормили также плохо, но они, имели возможность спать и, это было спасение.  Ефрем оказался выносливым  и выжил в тяжелейших, нечеловеческих условиях,  десять лет лагеря, Ефрем остался в Осинниках  случайно он узнал, что семья его живёт в Северном Казахстане и там же находится его жена Сима. Заключённый из села Раевки,  которое,  в трёх километрах от посёлка Тридцать пять. От него Ефрем узнал, где его семья. Он написал  и ему пришёл ответ.  Вначале сорокового  года к нему приехал брат Кирилл и устроился на шахту он переехал с женой и сыном. Началась война,  но братья работали по брони и на войну их не взяли. Вот туда в Горную Шорию  собрав,  манатки, продукты отправилась семья. Корову продали и купили коня с подводой. На ней и выехали в село Осинники. С ними ехали, шли пешком другие ссыльные.  Просёлочная дорога извивалась меж пригорков,  осень раскрасила лес в жёлтую охру. Рябины рдели красными сарафанами, вечнозелёные ели оттеняли  пеструю красоту леса. Мама–стара  держала на руках младенца Наталью, внук Виктор сидел, прижавшись к бабе, и болтал ногами. Анна,  Прасковея, Федот,  где шли пешком,  где ехали, если дорога была под горку. К вечеру добрались. Осинники встретили неласково. Везде непролазная  тайга, а недалеко в километрах пяти два лагеря женский и мужской, жизнь здесь была ничем не лучше. А даже опасней. Заключённые днём свободно выходили из лагеря.  А ночью жизнь замирала.  Федот  с Анной купили небольшую избушку. Она была из дерева. Пол деревянный. После саманных домов, изба казалась раем. Коня продали и купили корову, сено.  Ефрем и Кирилл жили справно. Шахтёрам хорошо платили, случались,  конечно, обвалы, но братья были невредимы. Другие переселенцы тоже кое-как устроились. Но жить было очень трудно. Спали на полу, на кровати брат с сестрой вынуждены были вольтом спать. Хотя были женаты, но Андрей не мог привести жену, места не было. А Маруся не могла привести мужа, он жил в своей семье. Спали на овчинах. Укрывались подобием одеял. Муж Анны из шерсти катал валенки.  Через много лет я найду берёзовые колодки, клинья и буду удивляться, как отец умел всё делать. Иногда заключённые из лагеря сбегали и их искали по всей деревне, в банях, сараях.  Маруся с ужасом смотрела, как из их сарая выводили  мужчину. Отросшая щетина, кустистые брови, мясистый нос и лохмы немытых волос, он ей крикнул. Зря в сарай не зашла, Я бы побаловался с тобой и убил! Там в сарае были дрова. Нашли его рано утром, о том, что он там прятался,  Маруся и не подозревала. Ночью заключённые воровали скот. Свинья визжит,  хрипит, а хозяева даже не выйдут, кому охота умирать. Пусть им милостынька будет, говорила бабушка. Федот был хитрее других, он мастерил какие-то засовы, замки сам делал, на ночь у хлева ставил капканы на медведя. Вдруг «мишенька» топтыгин  пожалует или двуногий «мишенька» захочет поживиться.  Паша – Прасковья заневестилась, только что освободился  Максим Ильясов. Паша работала на МТМ трактористкой, на гусеничном тракторе. Возила лес, буртовала и корчевала участки земли. Наступила зима сорок седьмого года. Она была лютая. Но Прасковья снабжала семью дровами и худо - бедно жили. Федот устроился в Леспромхоз на пилораму. Анна с матерью сидели дома. Однажды Паша привела Максима. Мама мы решили жить вместе. Три месяца всё было хорошо. Прасковья забеременела и вот здесь,  Максим проявил свой подлый характер. Он стал вечером уходить из дома, приходил поздно ночью пьяный, утром у него  было много денег.  Он отдал их Прасковье, а вечером забрал. Для чего тебе они. Федот утешал Пашу,  как мог, не расстраивайся, тебе нельзя. Скажи, чем он занимается. Играет в карты,  женщины там лёгкого поведения, не ходи. Федот покажи где?! Я одна пойду. Одной нельзя. Сама знаешь неспокойно, могут убить. Ладно, пойдём, в дом Федот не пошёл.  К комнате играл патефон, было накурено хоть топор вешай, где Максим, парень кивнул на соседнюю комнату.  Отдёрнув, шторку Паша увидела, как Максим занимается  блудом с  Любкой Огаревой.  Отдернув
покрывало, ударила, что есть сил по спине. Завтра придёшь за вещами и вышла. Наутро,  Максим пришёл, похохатывая неестественным смехом, бухнулся на колени,  прости. Но Паша была неумолима и он ушёл. Родился у Паши мальчик, назвали его в честь отца Прокопием.  Паша через три месяца после родов вышла работать в  МТМ. В июле сорок девятого родился у Анны сын Пётр, а осенью вся семья укочевала в Туву. Прасковья  с мамой-старой, облюбовали село Владимировка. А Анна остановились с Федотом  в селе Грязнуха. Небольшая речка впадает в Енисей. Вот там то и Родина моя и моей старшей сестры Антониды. Она родится в пятьдесят первом году, а через два года я появлюсь на свет. Но конечно ничего я этого знать не буду. Ясли, где я проведу не один день, месяцы…  Отец  мать будет ревновать и говорить, что я не от него, я представляю, как матери это будет обидно слышать! Но она  терпеливица,  молча будет сносить глупые нападки. За год до моего рождения родится у Прасковьи сын Пётр, его отец Илья изнасилует Прасковью. Когда она задержится  на ферме, кричать она не будет. Но Илью больше к себе не подпустит и они переедут в село Сарыг-Сеп. Я своего двоюродного брата Петра увижу на похоронах бабушки Анны, но не запомню,  позже мы подружимся, но это уже другая история. В Грязнухе родители проживут четыре года, когда мне будет год моя сестра Наталья пойдёт с подружками к небольшой,  но быстрой речушке. Заиграется и забудет про меня. Берег речки был в метрах пяти,  и я благополучно дошла до неё, разговаривая, сама с собой и потянулась за цветком или запнулась и плюхнулась в воду. Опомнилась сестра, а меня нет. Обмерев от страха, со всех ног кинулась к берегу. А там головёнка торчит.  Вытянула она меня за волосёнки и сама намочилась. Вот хоть бы заорала, потом удивлялась. Мать,  увидев нас мокрых,  заругалась. В лужу мы упали, соврала сестра. Дядя Ефрем переехал в Туву уже в пятьдесят пятом году и поселился в селе близ Тоджинской тайги. У него уже к этому времени начались проблемы с ногами, лагерь и тяжёлые условия жизни, работа на износ, сыграли роковую роль. И шестьдесят лет у Ефрема отнялись ноги. Он пожелал,  чтоб его жена увезла в старообрядческий скит и там в семидесятых годах он умрёт. Нам никто не сообщит. Я приду со школы и застану мать в слезах, Ефрем умер три года назад…