Когда меня больше нет

                КОГДА МЕНЯ БОЛЬШЕ НЕТ.
Да, человек смертен, но это было бы еще полбеды. Плохо то, что он иногда внезапно смертен, вот в чем фокус! И вообще не может сказать, что он будет делать в сегодняшний вечер.
                Михаил Афанасьевич Булгаков.

Дьявол стоял ко мне спиной и наливал из прозрачного кофейника черный ароматный напиток в две такие же прозрачные чашки. Он был среднего роста, спортивного телосложения в черной футболке с длинным рукавом и в таких же джинсах. И волосы его в аккуратной стрижке тоже были черными. Странно, но он был очень похож на Киану Ривза, точнее на его героя из «Константин». А может, мне это только кажется.
 Услужливо поставив чашку с горячим кофе на блестящий полировкой столик, рядом со мной, он нарушил молчание:
 -Я должен представиться. Меня часто называют Дьяволом, Сатаной, Люцифером даже не задумываясь о смысле и разнице этих слов. Есть и другие имена, но эти употребляют чаще.
 Он не присел в свободное широкое кресло напротив, а стоял с ним рядом, держа одной рукой блюдце, а другой чашку за ручку. Периодически он подносил чайную пару к подбородку, чуть наклонял голову и, зажмурив глаза, отхлебывал кофе маленькими порциями, видно было, что в его чашке напиток столь же горячий. Голос у Дьявола был мягким, но сильным. Он допускал легкую улыбку и часто смотрел мне в глаза. И не было в его взгляде ни пустоты, ни черноты бездонной. И не было ощущения пронзающего до самых кишок взгляда. Скорее даже наоборот, было приятно ловить такой взгляд на себе.
- Раньше меня звали по-другому, - продолжал он, - но люди так привыкли к этим странным прозвищам, что я и сам уже себя так называю, – усмехнулся Дьявол.
И это был не «дьявольский смех», а нормальная живая усмешка, даже немного скромная, учитывая статус моего собеседника.
 Настала моя очередь представиться:
- Меня зовут…
Закончить я не успела, потому как наткнулась на укоризненный взгляд хозяина. Он вздохнул горестно и покачал головой, как добрый учитель, который уже в который раз находит одну и ту же ошибку у своего нерадивого ученика.
 - Тебя никак еще не зовут. То, что звали, зарыто в землю пять недель назад.
                Глава минус первая.

Сентябрь выдался не самый теплый. Уже в первой декаде холодные северные ветры начали буйствовать на улицах города. Наспех перекрасив деревья в желто-буро-серо-малиновые тона, ветры срывали листья, бросали их в лица прохожим и без того задыхавшимся от пыли. Сами же деревья оставались под леденящими потоками ветра совсем нагие и беззащитные. А вчера, в воскресенье и вовсе обрушился ураган и разметал все живое. Деревья с множественными переломами стонали во дворах и парках.  Кое - где и вовсе валялись оторванные огромные ветви,  и даже останки переломанных или выдернутых с корнем стволов. Движение было затруднено и утром пришлось оставить машину дома и добираться на работу в общественном транспорте. Странно это, середина сентября, а люди несутся по тротуарам, пряча в шарфы недовольные лица и кутаясь в теплые, не по сезону, пальто и куртки. Кажется, в прошлом году еще до октября стояла температура выше двадцати градусов.
 Я работаю агентом, в торговой фирме занимающейся оптовой продажей строительных материалов. Лично я в основном работаю по металлу, но бывает и другое. И вот как раз сегодня мне и придется без машины тащиться через половину города на встречу с клиентом. Обстоятельство «радовало» до скрипа зубов, но деваться некуда. Прикинула, что если в одиннадцать выехать из офиса, то на метро, а потом где пешком, а где на маршрутках я к половине первого доберусь до офиса клиента.   
 В вагоне метро было душно. Но больше всего раздражала стоящая, невдалеке от меня барышня, точнее не она сама, а сладкий аромат ей источаемый. Ощущение создавалось,  что она вылила на себя пару флаконов этой дряни. Отвлекал только плеер, насвистывающий в уши затейливую песенку Найка Борзова.
 Вот когда понимаешь, что жизнь прекрасна, когда что-то мучившее остается в прошлом! И сейчас вагон выплюнул меня на станции имени ВИЛенина. И, кажется, жизнь наполнилась новыми красками. Какое же счастье оказаться вдалеке от этой «ароматной» девицы. Эскалатор нес меня вверх, а мысли строились в предложения, которыми я буду атаковать нового заманчивого клиента. Они же сопровождали меня и на подходе к пешеходке. Светофор как будто ждал меня, сразу мигнул зеленым. Плеер  урчал голосов Кутикова. В общем, со всех сторон положительные знаки. Только почти перейдя дорогу, я вдруг остановилась в нерешительности, сама не пойму что на меня нашло. А потом я почувствовала резкий удар в бедро. Больно было ужасно, по инерции я пробежала шагов десять по тратуару  и чуть не врубилась в большую тетеньку, вытаращившую глаза на что-то за моей спиной. Я тоже обернулась и увидела, что на обочине лежит в странной позе девушка. Мне бы спешить надо, но что-то чужое внутри непривычное заскулило и заставило вернуться. На девушке было красивое пальто цвета молочного шоколада точь-в-точь такое же как и у меня и пестрый широкий шарф… Она лежала головой на бордюре, темные волосы выбивались из под шарфа, который прикрывал голову, и не позволяли разглядеть лицо. По всей видимости, девушка была мертва. Под головой и шеей скапливалась грязно бордовая липкая лужа и бедро как-то вывернуто неестественно.
 Вокруг собирались люди, кто-то вызывал скорую помощь, кто-то вздыхал и причитал, другие ругали кого-то, кто покупал права и потом убивал на дорогах хороших людей, следующие говорили, что видели кто сбил и что машина даже не сбросила скорость на зебре, через пару минут все почему-то начали  ругать правительство.
  - Это наверное ее сумка? – сказал широкий дядечка в очках, протягивая в толпу большую коричневую сумку с ручками, которую подобрал чуть поодаль…мою сумку.
  - Это моя!
Нерешительно, но громко заявила я. Но никто даже голову не повернул в мою сторону. Только тогда я с сомнением глянула на руку, где должна была висеть сумка, и холодный пот пробежал по спине. Я стояла в брюках и блузке посреди улицы. Без пальто, без шарфа, без сумки. Очень сильная боль в бедре, дополнилась тупой холодной болью, чуть выше правого веска. Я даже пощупала голову, но на ощупь никаких повреждений не было.
 Я уже все понимала, но признаваться себе не хотелось. Я щепала себя, щупала пульс, и вроде ничего не изменилось, но передо мной в одном метре лежала мертвая я. Окончательно сомнения развеялись, когда приехала скорая, а за нею и полиция. Молодая девочка в белом халатике сдвинула волосы с лица. Та Я, которая лежала на корявом асфальте  смотрела вдаль с укоризной стеклянными широко распахнутыми глазами.
 Из сумки вытащили водительское удостоверение, и прочитали на нем мое имя и фамилию. В голове был хаос. Я-то здесь! Я живая! Я вижу, слышу и чувствую!!!
 Я бросилась на медсестру как раз в тот момент, когда она привычной рукой закрыла стеклянные мои глаза. Я схватила ее за плечи и рванула так, чтобы отбросить в сторону. Казалось, ситцевый халатик должен был разойтись по швам, да и сама сестра отлететь на рядом стоящих зевак. Но ничего не произошло. Я чувствовала ее плечи в своих руках, а она меня нет.
Из машины скорой помощи вытаскивали носилки, а я шлепала свое тело по щекам, дергала, то ли плакала то ли просто тряслась в судорогах, пыталась помешать уложить тело на носилки, но никому и дела не было до того что я еще есть.
В себя меня привела фраза сержанта, до того лениво наблюдавшего за происходящим, о том что надо бы поискать в сумке телефон и сообщить о гибели моим родственникам…
 Я не хочу сейчас рассказывать в подробностях, что было в следующие дни. Но кое-какие общепринятые заблуждения все же опровергну. Я не видела коридоров и людей в белых одеждах. Я не летала - я бегала, падала, испытывала боль. Очень болело бедро и голова. Меня пронизывал холодный ветер, и, сталкиваясь с прохожими, я ощущала их, а вот они нет. Я пыталась объяснить рыдающей матери, что я рядом и по сути ничего не изменилось ей только нужно понять, что я рядом. Но даже она меня не слышала и не пыталась услышать. Я злилась, попыталась сдвинуть стул, открыть форточку, дернуть ее за полу рубашки. Но НИЧЕГО, НИЧЕГО, НИЧЕГО НИКТО НЕ ПОЛУЧАЛОСЬ!!!! 
 То же самое было и с друзьями и с коллегами. Правда реакция некоторых удивила. Но меня это не задело. Я обнаружила это уже через пару дней после собственных похорон. Тогда же и боль начала уходить из тела и родные лица, которые продолжали жизнь стали другими.
     Помню в юности мне часто хотелось умереть и посмотреть на близких, когда они поймут, кого они потеряли и как им без меня плохо. Как они осознают свои ошибки, точнее то, что мне тогда казалось их ошибками…
 Как же хотелось встать где-нибудь повыше и проорать на весь город: МЕЧТЫ И ЖЕЛАНИЯ ИСПОЛНЯЮТСЯ!!! БОЙТЕСЬ МЕЧТАТЬ!!!
 Так проходили недели. Меня не волновала еда, хотя первое время  по привычке дергалась к источнику аромата, вдыхала как бешеная табачный дым, пыталась как-нибудь опустошить рюмку водки, оставленную мамой рядом с моей фотографией перетянутой сбоку черной лентой, хотя вот с водкой никогда не дружила. А фотка, кстати, дурацкая, студенческая еще. Я маме говорила, но меня ж никто не слушает. Со временем стало понятно, что я вполне могу обходиться без всех привычек. Что уж говорить о еде и сигаретах, если я руки ни разу не мыла? На второй день после похорон пошел дождь, я выбежала на улицу, чтобы промокнуть до нитки. Но тут тоже подлость! Дождь-то я ощущаю, а не намокаю. Будто меня жиром смазали.
 Кстати, парня, который сбил меня, зафиксировала камера. Его задержали, и он искренне раскаивался. Оказалось, что он мчался на очень важную встречу, как и я. От успеха этой встречи зависела его дальнейшая карьера. Опоздать он не мог, а он опаздывал, потому что вечером в самый разгар урагана он встречал с поезда девушку которую давно любил, но видел в этот вечер впервые. Да, так часто случается в современном мире. А в день аварии он хотел сделать ей предложение, чтобы никогда ее больше не терять. Встреча прошла успешно, что сулило ему крупное повышение. Вот только через два часа его арестовали. Девушка уехала на следующий день, даже не оставив записки.
  Я не злилась на него, мне было жаль его загубленной жизни. Только он этого не знал. Может теперь несколько его друзей задумаются и станут тормозить на зебре…
Примерно через месяц, мне стало почти пофигу на все что происходит с моими близкими. Волновало конечно, но как футбольного болельщика важный матч. Я думаю, вы понимаете разницу между болельщиком и участником. Я могла только наблюдать, даже научилась не злиться на свою беспомощность. Казалось, что меня действительно не стало в тот день. Я сама уже почти верила в это. А вот что делать с той собой, которая осталась я не знала. Были попытки покончить с собой. До сих пор смешно . Я прыгнула с крыши восьмиэтажки. Долго уговаривала себя стоя на парапете, но потом все же решилась. Шлепнулась на детскую песочницу. Больно было, будто на меня рояль уронили. А еще показалось, будто я мячик-лизун тонну весом. Меня размочило по песку, но тут же собрало в прежнюю форму. Хорошо хоть детей не было, раннее утро, а то мало ли.
 В общем, успокоилась я и приняла свое такое существование как должное. Вот тогда меня и посетила невероятная мысль, которая до этого почему-то усердно обходила подбитую голову. Я же в городе такая не одна! Сколько народу каждый день умирает! Я ходила по улицам и искала, звала. Заглядывала в музеи, в поисках приведений, но ничего найти не могла.
 А вообще я кто? Приведение ли? Душа?
На сорок дней мама организовала поминки. Туда же и я заявилась. Еще бы! Как пропустить собственные поминки? На этот раз я уже не тратила себя на попытки обозначить себя. Но рассмеялась, когда дядя опрокинул рюмку рукавом и все заговорили о том, что я рядом и выпить мне хочется. Я же была в другом углу комнаты. Мама утирала слезы, а меня это уже не сердило даже. Я здесь, чего обо мне плакать? И выпить мне не хотелось, а вот от маминого фирменного капустного пирога слюнки текли. И кофе хотелось. Но голода я не чувствовала, это была ностальгия, привычка.
 Когда все уже расходились, я тоже решила уйти. Не хочу опять смотреть, как мама плачет. Толку-то от моего присутствия, я для нее умерла.
 Я вышла из квартиры все так же в кофейного цвета блузке, серых брюках и темно-коричневых туфлях, как обнаружила себя после аварии. От меня не исходил запах, я не издавала звуков и вообще я существовала только для себя. Я улыбнулась и подняла к глазам левое запястье. Да, так и было. В тот понедельник у меня оторвалась пуговица на манжете, и я наскоро не очень аккуратно пришила ее на место белыми нитками, чуть ли уже не на пороге квартиры.

                Просто еще одна глава.
Я не пошла вниз по лестнице как обычно, я пошла прямо в стену, ведь нет меня, что мне будет. Стена нашей старой пятиэтажки оказалась не толще мыльного пузыря. За ней был коридор, типа нашего офисного. Из одной двери выглянул темный силуэт и пальцем поманил меня к себе. Над дверью, для непонятливых посетителей, красовалась крупная надпись  золотыми буквами: ЕГО ВЕЛИЧЕСТВО ДЬЯВОЛ.
 Помещение за дверью напоминало скорее домашний кабинет, чем офисный. Большой, я бы даже сказала «мощный» письменный стол и книжные полки, уставленные потрепанными томиками, подписи на корешках которых были на разных языках, это я сразу заметила. Это с одной стороны, а с другой  стоял блестящий журнальный столик и два больших уютных кресла. У окна были еще какие-то полки, на одной из них стоял большой прозрачный кофейник…
   …
 Я сидела в кресле, и оно сминалось под моим весом. ВЕСОМ!!! И кофейная чашка держалась в руках, обжигая их. И язык я обожгла, и еще я ощущала, как горячий напиток проходит по пищеводу, согревая своим крепким вкусом все мое несуществующее нутро. Сначала я хотела заплакать от этого счастья ощущать себя частью мира, взаимодействовать с ним. Но это желание быстро было подавлено. Я здесь точно не для слез. Аудиенция с самим Дьяволом! Это нельзя пропустить.
…
  - Тебя никак еще не зовут. То, что звали, зарыто в землю пять недель назад.
 Этому я даже не удивилась. А чему удивляться? Сама же видела, как на крышку гроба сыпалась сырая холодная земля. И для всех меня нет…
 Я не боялась хозяина. Даже начальник отдела продаж в нашей компании вызывал у меня больше негативного страха. А тут я как будто знала, что хуже уже не будет.
 - А ЧТО же я тогда? Сама я на этот вопрос ответить не могу.
- Ты дух. Носитель телесной памяти. У тебя есть эмоции, ты знаешь, что дают, точнее, давали тебе пять основных чувств. Ты знаешь законы физики и привыкла следовать законам людей. Но ты знаешь уже больше, чем многие те, кто остался там, – при этих словах он развел руками вокруг, а совсем не вверх как должен был сделать, находясь в преисподние в привычном человеческом представлении.
 - А дух и душа понятия разные?
 - Душой называют сгусток энергии который дает возможность  жить телесной оболочке. Не более того.
 - Аккумулятор?
 - Точно! – рассмеялся каким-то мальчишеским смехом Дьявол. – Совершенно верное сравнение. Без него машина не заведется. А вот если пробить ломом двигатель, то уже никакой аккумулятор не поможет. Понимаешь? Принцип действия немного отличается, но суть думаю, ты уловила.
   - А душа моя где? Что с ней делать теперь?
- Вот это уже вопрос по делу. Перед тобой выбор, что делать со своей душой. Кому ее отдать и что получить взамен.
- То есть беседа с Дьяволом это у меня так, предварительная подготовка клиента?
 Утвердительно кивая, он продолжал рассматривать меня, улыбаясь даже как-то ласково, что ли.
  - Ну, а как же Суд Божий и тому подобное?
- Нууу… для желающих можно и так, но ты человек современный, можно и без театрализованных представлений. У меня ты сразу оказалась, потому что привилегии у нас Господом разные. Представь, если бы через меня попы всякие пошли бы? Это же сколько нервов нужно! Есть, конечно, среди  них смиренные и умные люди, но…
 - И чем я отличилась?
- Все просто – торговля моя вотчина. Все кто с ней связан это мои клиенты.
- То есть все кто занят в торговле каким-либо образом поголовно отправятся в ад?  Хотя…
- Ты еще скажи, что всех будут жарить на сковородах и бросать в бурлящую серу, - веселился Дьявол. – Сейчас я попытаюсь объяснить, если перебивать не будешь.
 Я согласно кивнула, тоскливо посмотрев на пустую чашку. Дьявол вновь усмехнулся и пошел куда-то за мою спину. Я в свою очередь перегнулась и увидела, что у двери, в которую я вошла, стоит небольшой холодильник. Самый настоящий советский маленький пузатый холодильник, где маленькая морозильная камера сверху с постоянно отлетающей пластиковой дверкой. Такой был у бабушки на даче, но он был хранилищем для хлама, потому что давно не работал. У Дьявола же содержимое холодильника было вполне даже привлекательным. Он достал большую тарелку с разнообразными бутербродами, и защелкнув дверку, подошел ко мне.
  - Да знаю, что не вписывается он в интерьер.  Но слабость у меня к таким вещам. Рычит как трактор. Перед твоим приходом отключил, чтобы не пугалась.
 Тарелка с бутербродами была подвинута ко мне и еще одна чашка наполнилась кофе, рядом встал и кофейник, на случай если мне будет мало. Совершенно верный способ заставить меня замолчать!
 - Так вот. Душа это твой пропускной билет к благам рая или ада. Именно благам, ты не ослышалась. Все зависит лишь от того, чего именно ты хочешь. У меня ты получишь возможность иметь все что любило твое тело. Мы можем беседовать с утра до вечера, ты сможешь, есть, сколько хочешь, и спать, сколько влезет, фигура не испортится. Мы будем путешествовать по миру, если тебе этого захочется. И можешь мне поверить, это не реклама. Скажу даже больше сейчас у нас здесь есть интернет. Правда несколько контролируемый, но без этого никак. Не позволит нам Господь открыто рассказать о достоинствах жизни в так называемом аду.
 Воспользовавшись паузой, я все-таки отложила бутерброд и спросила:
-   Так, а развитие какое-нибудь есть?
- От тебя не ожидал, - с легкой грустью сказал хозяин. – Развитие это у Господа в раю. Но там придется забывать о телесных привычках. Это большая школа усовершенствования духа. Постоянная работа над собой. Есть там конечно радости, но ты еще не поймешь  этого, в тебе говорят привычки тела. А там об этом придется забывать. Очень жаль, что у каждого только одна душа, а то можно было бы пробовать и то и другое, для грамотного сравнения.
 - У меня много вопросов.
- Теперь слушаю внимательно, - вернувшись к изначальной доброй улыбке все знающего заранее мудреца, сказал Дьявол.
 - Во-первых, что во мне такого особенного, что я удостоилась времени самого Дьявола? К тому же была фраза о том, что мы будем разговаривать и путешествовать вместе. Что, у Вас больше дел других нет? Во-вторых, сколько времени есть у меня на раздумья, и нет ли еще каких-либо вариантов развития событий, для моего духа? В-третьих, если мне это можно знать, конечно, есть ли разница между теми, кто умер своей смертью, погиб и самоубийцами? И последний, наверное, вопрос. Из рассказа я поняла, что Господь и Дьявол как бы, не соперники даже. А зачем Вам обоим наши души?
 - Вопросы, я думаю не последние, у нас еще вечность впереди. Но давай по порядку. В каждом духе и при жизни и после нее есть что-то особенное, но тут дело в другом. Вы привыкли создавать образы конкретного ужасного карателя Меня и светлого всепрощающего Господа. Но в головы людей почему-то не приходит, что Господь настолько велик, что его много, это не одно конкретное лицо. Он находится на земле в разных воплощениях, пытается направить дух людской в нужном ему направлении. В то же время во множественных проявлениях он находится в раю и вот на таких предварительных собеседованиях. Так же и Я. Более того, в каждом думающем человеке присутствуют части нас. Вся информация от этих частей имеет общую картину. Господь и Дьявол есть везде. Я ответил на твой первый вопрос?
 Я удовлетворенно кивнула.
 - Тогда перейдем ко второму вопросу. Есть у тебя не больше суток. Но не здесь, не у меня. Если конечно ты твердо не решишь остаться здесь. Побродишь по коридору, можешь на родных посмотреть, а потом вернешься или ко мне или в рай. Есть еще один вариант, ты можешь не вновь вернуться на землю вот так же, в таком же облике. Как ты уже знаешь, это полное одиночество. Но есть те кто делают подобный выбор. Есть у таких вернувшихся одна отрицательная особенность, после сорока дней мертвое тело начинает притягивать к себе дух, если он находится среди людей. Чтобы избежать этого, приходится питаться чужими эмоциями. К сожалению, и создавать их тоже приходится. Вот и болтаются по миру такие вечно голодные духи, от присутствия которых возникают необъяснимые страхи и паника. Но многие из них достигают желаемого, начинают двигать предметы, набрав как можно больше чужих страхов и печалей, пытаясь тем самым дать все-таки понять  родным, что не умерли они вовсе. Получается хаос, но мы должны уважать выбор духа. Есть конечно и такие, кто именно из-за тела и возвращается. Сидят над собственной могилой или, что того ужаснее, ложатся в гроб к тлеющему телу приняв это как должное. Ровно через год в день смерти, отшельников мы снова приглашаем сюда и ставим перед ними выбор вновь. Души-то при них еще, мучаются от этой дури. А могли бы подарить уже новую жизнь. Решать, конечно,  тебе, но меня оторопь берет от такого третьего варианта. Со вторым вопросом тоже разобрались?
 Я не ответила, я чесала нос зачем-то, хотя он не мог чесаться. Но мое молчание было принято за утверждение.
 - По поводу третьего вопроса, - он загибал длинные пальцы, - тут все проще. Убитые, погибшие и просто умершие, проходят одинаковую подготовку духа в течение сорока дней. Это тебе уже знакомо, дух должен четко осознать, что тело умерло и в мире людей ему делать нечего. Потом выбор. Кстати, хоть ты и не спросила, но я скажу. По поводу грешников. Даже самые отъявленные грешники имеют право выбора. Я не люблю конечно таких, но приходится принимать и их. Не удивляйся, я повелитель желаний плоти, но не убийств и насилия, это уже побочный эффект свойственный лишь людям. Стараюсь как-то на совесть таким давить. А вот в раю их путь исправления сложен. Но и они могут достичь духовных высот, Господь прощает все. Что же касается самоубийц, тут сложнее. После сорока дней адаптации, у них есть свое место, о котором я тебе говорить не имею права. Когда проходят они нужную обработку там, так же выбирают. Наступает это в разное время для разных самоубийц, все зависит от причин, способов и т.д. Это понятно?
 - Да, я все поняла. Если бы это знали люди…
 После короткой паузы он продолжил:
- А последние очевидно. Господь правит стремлением с совершенству духа, я  привязываю к телесным привычкам. Сам, видишь ли, и женщин люблю и вина не отвергаю хорошего, а уж если поторговаться нужно, так тут вообще мое дело. Так и мои последователи. Ссориться с Господом, нам смысла нет, дело у нас общее. Не может мир существовать без одного из нас. Периодически мы заключаем все новые договора, по поводу равноправного влияния на живых людей. Вот сейчас не один из нас не может присутствовать среди людей более чем в восьми образах одновременно. Он всегда выбирает тихие и скромные образы. У его учения появляются последователи, и как только их становится чуть больше чем можно контролировать напрямую, перевирают ученики все на свой лад. Сколько уже раз мы это проходили. А вот я делаю не так, мои образы богаты и влиятельны, у них все легко получается и все у них есть. Их все знают, они вызывают зависть и им подражают. Согласись, этот способ более применим к современным людям? А души это мощь. Чем больше душ в одних руках, тем больше его власти. Как акции в акционерном обществе. Я не ем души, как этого хотят некоторые, я так же как и Господь очищаю их от остатков памяти и отпускаю на землю, где в это время в какой-нибудь женщине появляется маленькая жизнь.  И кстати, почти не имеет значения, кто направил душу, все зависит от того, как будет влиять на нее  окружение. Есть у тебя еще вопросы?
 - Пожалуй теперь нет. Мне стоит подумать над выбором.

                Оставшаяся напоследок глава.
      Я снова стояла в коридоре. Здесь было светло, но лампы не слепили, скорее ласкали глаза. В голове не было напряжения. Я пыталась заставить себя задуматься над тем, чего же я все-таки хочу дальше. Но ничего не получалось. Я наверняка буду жалеть о выборе, но сейчас я не видела другого. Пару раз пройдя взад и вперед по коридору, я еще давала себе время передумать. Дьявол объяснил мне, что мне нужно просто перешагнуть порог, пройти в выбранную дверь. Не было никаких подписей кровью и тому подобного.
 С одной стороны, была дверь, из которой я вышла недавно, она была приятного шоколадного цвета, при взгляде на нее я четко вспоминала глаза Дьявола, добрые и мудрые, он знает все и может рассказать мне обо всем. Что там завтрак у Канта, он знает столько…
 С другой стороны ясно-голубая дверь, за которой ждал Господь не менее мудрый, но несущий другую неизвестную мне мудрость. Там меня не ждет ничего плохого, но я не знаю ни на крошку, что же будет там…
   Была и третья дверь, обычная деревянная из необработанной доски. Чем-то напоминающая мне крышку гроба. Единственная, в которую я могу пойти и вернуться обратно, не важно через сутки или через год. Я очень хорошо понимала, что там будет. Там будут те, для кого меня не будет уже никогда…
 Я усмехнулась своим попыткам сомневаться и открыла дверь…
 P.S.  Все описанное выше является выдумкой автора, и не имеет под собой никаких оснований.
27 -29 ноября 2013года.