Голливуд

                ГОЛЛИВУД

Прекрасный автобан, прогретый лучами утреннего солнца, усаженный на всем протяжении крепкими пальмами с непыльными листьями острыми концами вниз – наверное их как дорогу каждый день обдавали водой поливальные машины – плавно влетел в очередное Малибу для миллионеров. Вернее здесь Малибу, о котором пел и мечтал молодой еврей Леонидов из группы «Секрет», было на самом деле и городок, утонувший в наркотических иллюзиях, входил в число рекомендованных для посещения местных достопримечательностей. А вокруг грелось в ласковых лучах солнца благоустроенное на тихоокеанском побережье совершенство, не сравнимое по красоте с московской затраханной Рублевкой, цена которой тридцать сребреников в базарный день, награбленных с проданного с молотка русского народа с его сокровищами. И если здесь, в Америке, особняки олигархов и середняков отличались друг от друга лишь небольшими наворотами, то сразу за Рублевкой зияли красно-черными рваными ранами трущебы трудового народа, которому от сокровищ, доставшихся им большой кровью, не отстегнули ничего, опустив ниже полуобвалившегося фундамента их жилищ. Таковы реалии, увиденные нами собственными глазами, которые надо честно признать. Мы вышли из салона автобуса перед площадью с театром на другой стороне, в котором награждали оскарами киноактеров, вырвавшихся на самый верх сливок общества. Эта статуэтка по дизайну была так себе, как мазня модных неизвестно по какой причине мазил малевичей с далеко шагающими и криво пикассующими, но она была отлита из чистого золота. Так по крайней мере утверждали, в худшем случае позолоченной толстым слоем не шоколада, но благородного металла, и стоила баснословно дорого, как те же картины стрельчато усатого Пикассо, жившего с русской женщиной, от которой «маэстро» набирался вдохновения. Даже во сне, до самого «За несколько мгновений до пробуждения» по Сальвадору Дали, влюбленного до безумия в русскую Елену Яковлеву.
Нас встречал Голливуд, мировая фабрика киноиндустрии, завалившая своими творениями всю планету под названием Земля. С консульским корпусом принца Вильямса, с театром Кодак, в котором поначалу вручали оскаров, а потом торжества перенесли в театр Долби. Здесь работал профсоюз кинодеятелей, насчитывавший в своих рядах сто пятьдесят тысяч человек, да плюс пятьдесят тысяч непрофессионалов. Народу вокруг было столько, что невозможно было пройти полшага чтобы не столкнуться нос к носу с бегущими в разные стороны людьми разных национальностей. Они были везде, от почти свободной от машин дороги и тротуаров с бульваром Толл со стеллой с квадригой на его вершине, до переходов между зданиями ввиде подвесных мостов. С них можно было обозреть надпись на середине не столь крутого холма с телевышкой, обвешанной спутниковыми тарелками, заставлявшую биться сильнее сердца миллионов молодых людей, мечтающих стать актерами. Она появилась в 1944 году была поначалу диннее из-за приставки, потом убранной, теперь протяженность ее составляла 137 метров. Надпись была составлена из гигантских букв, расположенных друг за другом не столь правильно по высоте, и все-таки возвещавших, что зритель добрался наконец-то до ГОЛЛИВУДа! Мы остановились напротив театра Долби, направляясь к нему же по мозаичному тротуару, увенчанному пузатым бетонным столбом с толстым слоном, сидящим на задних ногах на венчавшем его вершину квадратном постаменте. В голову полезли странные мысли о нашей нищете на родине, воплотившиеся в стихи:

Прощай, немытая Россия,
Страна рабов, страна господ!
И вы, мундиры голубые,
И ты, покорный им народ…

Но разве в этом есть причина?
Такое есть в любой стране!
Не потому ль француз сменил лучину
На русский свет!
Хвала и мне.

Хотелось обелить нацию, оболганную шустрым народцем в веках, хотя бы именем Яблочкова, сварганившего задолго до Эдиссона электрическую лампочку, не говоря о Горохове, слепившем еще в 30 -х компьютер, присвоенный билами гейтсами, Зворыкине замостырившем телевизор, и так далее, но роскошь вокруг навязывала свое мнение. Наверное были правы древние мудрецы, утвержавшие, что гении и таланты должны жить впроголодь, иначе живая мысль могла заплыть ряской тугодумья. Внизу разевали огромные пасти китайские львы-не-львы, изображенные в стиле ню. Но сначала нам надо было пройти по звездной дороге зеленого цвета, усыпанной красновато желтыми звездами в тонком золотом обрамлении из пластин, с именами в середине избранных мира сего, числом более двух с половиной тысяч. Среди них были наши соотечественники, в том числе Стравинский, Шаляпин, играла здесь свою роль и Алла Назимова, на родине мало знакомая. Но на этом дело не кончалось, рядом, под китайскими воротами с розовыми квадратными столбами и драконами от верха до низа ввиде статуй с лепниной было еще одно место более скромного сероватого цвета, вот оно дорогого стоило, потому что там оставили свои отпечатки рук и голых ног в натуральную величину такие фигуры как Майкл Джексон, Монро, Минелли и прочие небожители. Началась традиция оставлять свои параметры на память потомкам в Беверли Хиллз, с жены одного бизнесмена, ступившей ногой в горячий асфальт. А вечное упоминание о заднице было связано с тем, что в 1935 году Маргарет Хенон, жена одного очень известного режиссера однажды повернулась к мужу, стоявшему к ней спиной, и вперясь очами ему в зад воскликнула: О, эта задница похожа на зад моего мужа. После чего, дело было в фешенебельном отеле Миллениум, в нем награждение оскарами проходило с 1931 по 1941 годы, слово предоставили Джону Кеннеди. Осталось добавить, что некоторые кинозвезды могли учудить кое-что и со своими аксессуарами, например, подойти к метрдотелю и потребовать машину для своей шляпы. С тех самых пор в Голливуде Хайя, известном и знаменитом великими артистами, появилась Мирскл Майл, что в переводе обозначает Волшебная Миля. Небольшие эти городки, составляющие Большой Лос Анджелес, находились почти рядом, в том числе набившая оскомину своим присутствием на русских телеканалах Санта Барбара, откуда был родом бывший президент Америки неплохой актер Рональд Рейган. От Голливуда она отстояла в восьмидесяти милях, почти как Санта Моника в Беверли Хиллз. А еще процветали Пасифик центр, Лонг Бич, Лафайет, Рекрейшн центр, Корея таун, Китай цы и так далее. Лагерь немцев в Карлс Баде иммигрировал в город в Силиконовой Долине под названием Ласточкино Гнездо, Уолт Дисней, не любивший негров и евреев, построил первый Диснейленд в Анахайле. Центр методистов католической церкви находился в Хрустальном соборе с библейскими скульптурами, в нем хозяйничал натуральный шулер чапмен-ксендз, передавший дела дочери племянника. Доктора Майкла Джексона, судили в одной из школ Лос Анджелеса, возведенной пленными японцами в Даунтаун. Их выслали сюда, в безводную тогда пустыню, и они возвели  район Литл Токио. Затем богатая японская компания Сони купила за триста пятьдесят миллионов долларов киностудию Коламбия Пикчерс, и неизвестное никому поселение стало обрастать, несмотря на сейсмологическую активность, сначала просторной церковью Аве леди - Девы Марии, потом мэрией, департаментом, полицией, зданием Управления общественным транспортом, заимела свою газету Санди Таймс. Возник современный театр с актером Леонардо Ди Каприо, и не один, филармония, обшитая металлическими листами, отель Балтимор. Город разросся по побережью океана, с религиозными постройками ввиде церкви Василия Блаженного, двухэтажного белого здания католической церкви в центре, синагоги в Хенкок парке, здания с семью углами, самом охраняемом в Америке месте, в которой проводила заседания масонская ложа. Выросли громадные павильоны для съемок фильмов, больше похожие на деревенские сараи, возле одного из них, в бунгало, умер Джон Белуши. А его Джеймс еще играет. В павильонах работали киностудии Уорнер Бразерс, офис которой располагался в Голливуде, Двадцатый век Фокс и еще не менее титулованные, причастные к появлению на мировых экранах фильмов «Унесенные ветром», «Гладиатор», «Пролетая над гнезом кукушки». В здании с черными стеклами располагалась гильдия кинорежиссеров.
В Лос Анджелесе умерла от передозировки наркотиками в двухэтажном дворце, который мы проезжали, мировая певица, капризная Уитни Хьюстон, так же скончалась от наркоты хитрая лиса с лицом ангела Мерилин Монро и многие другие заоблачные. О ней распространился слух, что после встречи с Хрущевым актриса стала агентом советских спецслужб, и даже дали слово какому-то полковнику в черных очках, до сих пор живому, подтверждавшему, что имел с ней дело, в том числе в постели, не только в Америке, но и когда приезжала в Советский Союз. Но полковник КГБ показался слишком молодым, речь изобиловала словами, больше употребляемыми евреями, полублатными, и сам он никак не тянул мордой на героя любовника. Получалось как в истории с Аллой Ларионовой, женой Николая Рыбникова, когда какой-то армянин с мордочкой мартышки рассказывал с телеэкрана как Павел Луспекаев, сыгравший таможенника в фильме «Белое солнце в пустыне», признавался ему, что переспал с истинно русской красавицей, женщиной, самой красивой в СССР. Армянин, никудышный и пошлый актеришка с забытой всеми фамилией, пытался с пошлыми ужимками привести детали, но они звучали с его узких губ столь неубедительно, что вряд ли кто ему поверил. Ларионова не была монашкой, за красивой женщиной тянется пышный шлейф из мужчин, но если от нее млели члены тогдашнего Политбюро с заморскими звездами, то с какого бодуна она легла бы под посредственность с неподвижным лицом.
Могила Монро находилась на городском кладбище. В этом городе жил в зеленой гостинице с фонтаном во дворе Брюс Уиллис, выходивший на прогулки с собакой, а в двухэтажном особняке губернатор Калифорнии Арнольд Шварценеггер. Лари Флинт, главарь всех пиратов, жил в особняке черного цвета, под стать своим ролям. Возвышался излюбленный избранными кинотеатр Уилшер со всемирно известным мюзик-холлом и с Уилшер офисом, кинотеатр, построенный Чарли Чаплиным, отель Бристоль, шахматный центр Чекерс, Холтон. В Меркатур парке, где были сняты сцены с хулиганами и бездомными, стояли в ожидании работы мексиканцы. И так до Лас Вегаса и дальше, до Сан Франциско, в котором был убит в 1961 году президент Джон Кеннеди, успевший выпустить доллар, полностью обеспеченный хотя бы серебром, в отличие от нарезанной бумаги Джипи Моргана, основателя пресловутой ФРС, завалившего ею мир. Почин был передан по наследству Рокфеллерам, приумножившим его до мирового кризиса. А Джон Кеннеди, вздумавший похерить беспредел ничего не стоившей бумаги, был убит, как потом Саддам Хусейн, иракский лидер, надумавший пойти своим путем и продавать иракскую нефть за золото. Кстати Америка занимает пятое место в мире по ее добыче. Потом был Муамар Каддафи, лидер Ливийской джамахирии, выпустивший золотой динар, чтобы валюта за проданную Америке нефть не висела в воздухе, а приятно отяжеляла ладони, и так далее. У Джипи Моргана было свое видение воздушных своих денег, он часто повторял: Что такое деньги! Это все – остальное кредит.
Вокруг было много автомобилей, бегущих по дорогам в разных направлениях, но в воздухе не было даже намека на гарь от выхлопных газов. Помнится, когда я был в Париже, воздух был напоен французским парфюмом, так и здесь, преобладали запахи океана, до которого было рукой подать, цветущих кустарников и чего-то особенного и приятного. Заморского. Когда я обратился с этим вопросом к нашему экскурсоводу, тот лишь криво усмехнулся и высказал мысль, известную всем нам, туристам из России. Мол, у американских автовладельцев выхлопные трубы отлажены как их задние проходы в задницах – без фикстулы, дальше, бензин соответствует марке, по которой продается. Один раз Америка пережила ужас, когда евреи выходцы из России перетащили сюда ее перестроечные привычки, начав разбавлять бензин соляром и даже водой, но это у них продолжалось недолго. До тех пор, пока американцы не заколотили досками их бензоколонки, а сами вышли на улицы с требованием к правительству выслать из страны или посадить за решетку мировых иллюзионистов. Состоялся суд, мошенников отправили отбывать наказание в бетонных боксах, впечатав на спины бирки с разными сроками. На этом дело успокоилось.
Группа перешла улицу и влилась вначале в раскрытые двери громадного магазина сувениров, заваленного по потолки статуэтками Оскара от едва различимых до гигантских, ломающих головами стеллажи. Их было много и они первыми бросились в глаза. Кроме оскаров продавалось практически все, был отдел с футболками с надписями на заданную тему и предложением, понравившимся многим из туристов. Если человек брал две-три футболки или что-то другое из одежды, цена на весь товар снижалась едва не на половину. Естественно, многие затарились под завязку, не пройдя мимо других дешевых копий сокровищ. Мы с Людмилой тоже. Выйдя из магазина, зашарили глазами по сторонам в поисках нашего гида, о котором забыли напрочь, но кто бы и когда нашел иголку в стоге сена, чужой народ валил мимо нас плотной массой в одном направлении. Мы влились в плотные ряды, уповая на его величество случай не могущий оставить нас в незнакомом городе на другой стороне света без твердой руки с вежливым вразумлением. Вдруг заметили, что идем по тем самым звездам, виденным на родине на экранах телевизоров, зашарканным сейчас множеством подошв от разной обувки – от шикарных итальянских ботинок до индейских мокасин и китайских кроссовок с лохматыми шнурками. Это было так необычно, что захотелось замедлить шаг, но куда там, сзади сразу попытались оседлать толпы любопытного народа. Они перли только вперед, заметая дорожной пылью пентаграммы с именами великих людей, затирая до бледноватого оттенка, как бы смазывая славу, принижая ее до случайного имени, оброненного хозяином на дороге. А имена действительно блистали, даже через грязноватый налет – Перис Хилтон, Брюс Уиллис, Джулия Робертс, Брэд Питт, Памела Траверс, Бритни Спирс, Дэвид Брайан, Копперфилд, Шаляпин… Невольно подумалось, что это сделано умышленно, чтобы никто не смог выделиться из толпы и не задрать нос в надуманном высокомерии, все должны быть равны, от венценосной особы и гениев до бродяг с пройдохами и рабочим с колхозницей. Поэтому поместили знаки не на устремленные в небо стелы, даже не на стены зданий ввиде мемориальных досок, а бросили под ноги народу. Топчите мужики и бабы своих кумиров и знайте, что у вас тоже могут проклюнуться какие-нибудь таланты, как например, в обожаемой вами «Минуте славы» с Масляковым в судьях, пытавшимся в советские времена вывезти в Израиль немалое количество русских сокровищ, и другими талантливыми пройдохами типа Аркадия Райкина, отправившего в Израиль гроб с телом умершей матери, набив его драгоценностями под крышку. Вы можете скинуть идолов с их пьедесталов и вскарабкаться на них сами. Но Россия подобное уже проходила во времена Советского Союза, когда тот, кто был никем, так и остался никем и ни с чем, и к чему это привело, он испытал на своей шкуре. Тогдашней сплоченности необразованных масс могла позавидовать самая развитая культурная нация, она держалась на незыблемых принципах низших слоев населения, перелившихся в лозунг для отщепенцев: если ты на нас плюнешь, мы утремся, но если мы плюнем на тебя ты утонешь. В те времена евреи охарактеризовали русских своим определением, заключавшимся в анекдоте про ад: еврей всегда поможет еврею вылезти из кипящего котла, а русский русского обязательно утопит.
Вокруг вздымались прекрасные дворцы с великолепной внешней, и внутренней тоже, отделкой больше желтого под золото насыщенного цвета, с каменными широкими ступенями вниз, к небольшим площадям с цветниками посередине, с кафешками по кругу со столиками, окруженными стульчиками. Ступени вели и вверх, на вторые-третьи этажи с теми же магазинами, сценическими площадками и входами в кинотеатры, с обзорными галереями ввиде мостиков, перекинутых между зданиями. Все это великолепие мы замечали мельком, не в силах оторваться от запечатлевания знаменитостей на фото с видео аппаратурой. Череда имен была нескончаемой, никто не знал где она заканчивалась, и если бы не голос объявившегося наконец гида, мы бы ушли в полусогнутом состоянии до побережья Тихого океана и дальше, за горизонт, к берегам Дальнего Востока, откуда начиналась наша Родина. Перед нами раскрылся во всем великолепии офис Академии искусств с фигурой Оскара при входе, со знаменитой лестницей, укрытой красной ковровой дорожкой, ведущей к дверям театра Долби. Мы с Людмилой выключили аппаратуру и огляделись наконец вокруг, оказалось, что группа успела подняться на холм, через который пролегла звездная дорожка. Внизу сверкал богатыми особняками с бассейнами во дворах роскошный Голливуд с Сансет Плаза, Домом Беспорядков с невысокими дворцами и парочкой небоскребов, торчащих указующими перстами. Городок знал себе цену и земли он захапал досточно, чтобы не считать ее сантиметрами, устремленными вверх, и это ощущалось на подсознательном уровне. Мы ступили на край упруго ворсистой дорожки и стали медленно подниматься по ступеням, подражая небожителям-оскароносцам наподобие Леонардо ди Каприо или той же Мерилин Монро, восходившей по ней под ручку со вторым мужем. В театре выступали супер популярные группы Лед Зеппелин, Скорпионс, Дорс и другие, а теперь в него входили мы, чтобы ощутить атмосферу царящего здесь вечного праздника и получить свою порцию удовлетворения от созерцания прекрасного. Двери были распахнуты настеж, шикарное фойе с красивым мозаичным полом заливалось светом хрустальных люстр и настенных бра, вокруг куда ни обернись в глаза лезла роскошь ввиде статуй, картин в великолепных рамах, причудливо изогнутых ножек инкрустированных столиков и других раритетов в единственном надо думать числе. Мы переступили порог зрительного зала, уходившего вниз римскими пологими перепадами из длинных рядов сидений, затянутых в матово отсвечивающие кожи, с широкими проходами между. И бросили взгляды на сцену, задрапированную роскошными падугами, кулисами и занавесями с впечатляющим задником в глубине, дыхание у многих туристов стало прерывистым. Зал с небольшими полукруглыми балконами под Ла Скала в Италии освещался приглушенным светом нескольких боковых светильников, отчего казался громаднее, двери отсвечивали ценными породами дерева, ручки отливали вездесущим золотом, свисающим ввиде бахромы даже над сценой. И хотя пространство заполняла сторожкая тишина, уши улавливали звуки непринужденного праздника, искрившегося здесь не так давно, с виновниками торжества, юморными ведущими и царственными особами в первых рядах. Эти были в роскошных нарядах с украшениями из драгоценных металлов и камней, стоивших целые состояния, ухоженные руки в тонких изумительных перстнях или возлежали на коленях, или были скрещены на груди, если волнение, с которым следили за действом на сцене, достигало пика. Это были сливки мирового общества, купавшиеся в роскоши так –же, как купаются в грязи жители в странах третьего мира, среди них были представители чернокожего населения земли, которым они разрешили проявлять свои таланты в полную меру. В ту меру, на которую они были способны, балдея от первобытных соутов с переходными от речи к музыке рэпами, с брэйк дансами и прочими кувырканиями под дикие взвизгивания, доставшимися неграм от предков и ставшими вдруг модными. Ну да, еще библейский Экклезиаст предупреждал, что все течет, все меняется!.. И все возвращается на круги своя. Так захотели миродержатели, стоявшие над теми, кто правил нами, и если они не хотели потерять все, то им приходилось внимать тому, что предлагалось, возвеличивая ЭТО в ранг высочайшего искусства. Сливки только на вид казались вкусными, на деле их разбавили сывороткой, полезной при гастритах и язвенных болезнях кишечника, распространенных среди них. Они были зависимыми от всего даже больше, нежели рабы на камбоджийских плантациях с надсмотрщиком ввиде Пол Пота, располовинившего нацию уничтожением более трех миллионов человек.
Но нам было не до этих тонкостей, мы напоминали детей, тянущихся руками к игрушке пластмассовой, нежели к золотой, потому что пластмассовая была привлекательнее и легче.
Выйдя из театра, мы с Людмилой ломанулись кружными путями к главной по нашему мнению достопримечательности, чтобы запечатлеть себя на ее фоне. О театре Долби мало кто из знакомых знал, воспринимая транслируемую по телеку церемонию награждения Оскаром как событие где-то там, за облаками. А о надписи ГОЛЛИВУД не подозревал разве что умалишенный, выпущенный на время из закрытой психиатрички. И мы шустрили вверх и вниз по бесконечным лестницам, пока не очутились на одном из переходных мостов, перекинутых между дворцами, и не увидели ее воочию. Но надпись поначалу не впечатлила, она оказалась на таком далеком расстоянии, что даже японская техника с трудом приблизила ее к себе, не говоря о невооруженных взглядах, близоруких у большей части населения земли, исключая конечно евреев. Тут они скакали опять впереди планеты всей. Понапрягав зрение до слез и различив еще венчающую вершину холма высокую растопыренную книзу телевышку, обвешанную спутниковыми белыми тарелками, мы вытащили платки и смахнув влагу перевели взгляды на строения под ногами, построенные словно в ложбинке, спускавшейся к основанию холма со знаменитой надписью посередине. Высокий холм загораживал собой половину лазурного неба, притягивая внимание только на себя, что говорило о смышлености дельцов, решивших разместить на его середине значимую надпись. Он находился на расстоянии от нашего места обозрения километрах примерно в двух с половиной. С моста было хорошо видно, что домики представляли из себя не столь шикарные дворцы, хотя отказать в ухоженности им было нельзя. Вокруг усадеб росло много деревьев и кустарников, за ними виднелись красные черепичные, как в европейских городках, покатые крыши, да часть дворов, обнесенных невысокими заборчиками. Посередине струилась стрит с редкими на ней машинами и с единственным светофором вдалеке, весь пейзаж тонул в густой зелени, накрывшей его необузданными волнами. Успокоив зрение зеленым цветом, мы снова воззрились на холм, надпись как бы стала ближе и смотрелась отчетливее, теперь было видно, что расстояние между буквами равное не везде, ближе к концу, особенно после второй буквы «л», оно вообще было разным. Буквы I, W, и два O просели, словно по ним кто-то сверху стукнул тяжелой кувалдой. Но именно эти детали придавали названию городка особый шарм, вызывая у женщин нервный писк. Мы включились в общую гонку на лучшее фото, выбирая место получше и стараясь запечатлеть себя на фоне достопримечательности номер один в наиболее выгодном ракурсе. После вандализма с приставкой, разломанной неизвестными людьми, приближение не только к буквам, но даже к подножию холма, было запрещено, это место стало священной индийсккой коровой. Или черным камнем Кааб в Мекке в Арабских эмиратах, куску огромного метеорита, упавшему на землю больше тысячи лет назад и объявленному кадиями святым. К нему не допускают даже мусульман, не говоря о христианах, заставляя паломников бегать в общем экстазе только вокруг него.
Но голод как говорится не тетка, тем более, что Николай, объявив очередную басту, снова исчез из поля зрения вместе с транспортом. Впрочем, мы сами не спешили уезжать из городка, как из других таких-же умаслянных американцами городков, представлявших из себя богатые курорты. Спустившись по лестнице на площадь с неизменным фонтаном с прекрасной и чистой водой, бьющей из множества отверстий, и завернув за углом на небольшую с клумбой посередине, окруженную продуктовыми сотами, мы с Людмилой приметили нужную кафешку со столиком и стульями возле нее. Затарившись сухомяткой из гамбургеров с чизбургерами и апельсиновым соком в пластмассовых стаканчиках, любимым здешними жителями как томатный сок в России, разложили на столешнице еду, только сейчас заметив, что рядом клубилась группа молодых негров с не совсем спокойными высверками черных глаз в нашу сторону. Скорее всего молодая поросль правнуков бывших рабов на американских кукурузных плантациях, нынче получившая вольную на все четыре стороны, сытая и довольная, промышляла незаконным ремеслом. Как у нас те же цыгане, кавказцы и медлительные азиаты, поставлявшие из Афганистана через Таджикистан не фальшивые цыганские золотые украшения, не пятитысячные чечено-ингушские купюры, а порошки, шарики и батоны с наркотой. Этот вид наживы, как показали наблюдения, процветал везде не хуже нашего, получив послабление от правительств разных стран на добывание нацменьшинствами пропитания любыми средствами. Правда, швейцарцев это почему-то не касалось, или люксембуржцев с бельгийцами например, хотя численность этих народов была куда меньше смуглых африканских и кавказских с азиатскими орд. Я пару раз оглянулся на шустрых накачанных парней и переключился было на обстановку вокруг, но пристальность соседей к нашему пристутствию рядом с ними заставила вновь повернуться к ним. Указав рукой на еду, я благодушно предложил присоединиться, после чего интерес афроамериканцев пропал, уступив место снисходительным ухмылкам. Тем более, стол у них был накрыт побогаче. Скоро один из них, местный карлупен-квазимодо из компании, начал показывать различные танцевальные па на карачках, стараясь привлечь наше внимание. Но смотреть на заплетавшиеся короткие и уродливые ноги и на застывшую на лице маску микки мауса было не интересно, к тому же преследовало желание бросить ему под копыта кусочек чизбургера. Покончив с ланчем, мы прошли через площадь и влились в вечную здесь толпу страждущих напитаться небесной оскароносной атмосферой, а если повезет, отколупнуть от нее кусочек и проглотить для последующего сияния перед знакомыми фальшивым идолом на сносях. Снова фототехника принялась увековечивать наше пребывание в местах столь значительных, что от осознания этого ломило зубы, готовые выпасть от шока вовсе, если бы не время, заставляющее не задерживать взгляда на титульных объектах. А они были везде, начиная от звездной дорожки и не кончаясь нигде. Поэтому, когда перед нами возникли как из-под какой-нибудь звезды несколько знакомых морд, отличавшихся от полноводной их реки вокруг, мы пристали к ним проголодавшимися пиявками, благо, вскоре зазвучал голос нашего экскурсовода, утерянный казалось навсегда. И подали автобус, и заполнился нами его салон, и поплыли в сторону голливудские декорации, основательно пролапанные нашими руками и ногами. Ведь еще одной чертой русского человека вместе с доверчивостью, безграничной любовью и непомерной добротой является сомнение, проявляющееся в том, что пока вещь не потрогаешь, не поверишь, что она есть на самом деле. А зрение обманывает чаще нужного – играешь свадьбу с одним человеком, а на поверку оказывается совсем другой. И так по всей Расее-матушке, что на погляд, что на послух. Впереди ждали настоящие индейцы, неповторимые ихние каньоны, один другого краше, и разноцветный игральный котел Лас Вегаса, похлеще дьявольского. Но сначала великолепный американский автобан пересекал безлюдную настоящую пустыню, затем полупустыню, прерываемую горами Кордильеры, и редкие оазисы со зримыми от жары миражами. Рядом с нами, навстречу и параллельно будут проноситься мощные, сверкающие никелем, американские грузовые машины с просторными и удобными кабинами, обустроенными для настоящих людей, знающих себе цену. Вылизанные водителями как котовы яйца до задних мостов. Мы будем их фотографировать, стараясь, чтобы кадр получился не смазанным, и радоваться тому, что есть на земле надежная техника, не требующая к себе надрыва человеческих пупков.