6. Характер

А вообще-то, характер у Люськи был тот ещё,как и у всякой артистки. Случай продемонстрировать свой характер, выдался Люське весной, в конце апреля, или начале мая.
К хозяину прикатила развесёлая компания горожан, решивших отдохнуть на природе. В числе прочих была девица, разодетая в пух ирах по последней парижской моде. По крайней мере, она сама так считала.
Она очень эффектно смотрелась в короткой, ярко-красной куртке-безрукавке, высоких сапогах-ботфортах и только-только входивших тогда в моду, колготках-лосинах хищной тигриной расцветки.
Городская модная гостья, брезгливо и аккуратно подошла по деревенской грязищи к загону с лошадьми. Оказывается, там в городе, она занимается конным спортом, у самых лучших тренеров.
И если ей дадут лошадь получше, то она покажет высший класс верховой езды. Только для этого, ей обязательно нужен стек.
Что такое стек, знали не все, но конюх Андрюха знал. Стека не было. Андрюха срезал длинный прошлогодний акациевый побег, очистил его от острых шипов и протянул наезднице. Та презрительно улыбнулась, но снисходительно взяла самодельный стек в руки.
Андрюха подвёл к ней Люську.Она, несомненно, по всем статям, была лучшей лошадью в табуне. Да ещё и спортсменкой, хоть и бывшей .
Городская наездница критически оглядела лошадь, осталась ей довольна, даже похвалила. Андрюха расплылся во всегдашней улыбке и притащил седло. Это, конечно, было не спортивное седло. Седло было обычное, казачье. Но другого не было.
Девица поморщилась, но ничего не сказала. Андрюха подтянул подпруги, она проверила, осталась довольна. Сама отрегулировала длину путлищ, стременных ремней.
Люська стояла спокойно. Девица легко поднялась в седло. Люська стояла. Она никак не реагировала на посыл вперёд. Появилась заспанная и удивлённая Ленка. Люська покосилась на неё блестящим лилолвым глазом, но ничего не сказала. Она не умела говорить, она стояла.
Девица занервничала, взяла повод короче и слегка ударила «стеком» лошадь по крупу. Лошадь как взбесилась, она сильно поддала задом, пошла боком, скозлила, пытаясь сбросить наездницу.
Та сидела крепко. Люська рванула вперёд и резко остановилась перед самым забором, уперевшись в вытянутые вперёд ноги и низко опустив голову. Ожидалось, что наездница кубарем скатится через голову лошади в грязь. Она сидела.
Люська вставала на дыбы, приседала, шла боком, неожиданно прыгала вперёд, пятилась назад. Наездница сидела!
Наконец, она тоже решила проявить характер. Подобрала покороче повод и, привстав на стременах, со всей силы огрела лошадь по морде импровизированным стеком.
Люська опешила. Её так никто и никогда не бил. Удар длинного и гибкого прута, пришёлся как раз по чувствительному носу лошади, задел кончиком обе губы.
Люська взвилась. А потом неожиданно успокоилась, пошла размеренным шагом по леваде.
Наездница выпрямилась гордо в седле. Она победно улыбалась зрителям. А Люська всё шла и шла размеренно и спокойно, чуть помахивая, в такт шагу, головой и косясь на Ленку.
Круг, затем второй. Круги постепенно становились шире.
Люська спокойно подошла к шершавым жердям лошадиного загона, прижала к верхней дубовой жердине ногу наездницы в щегольском сапоге и пошла дальше.
Сначала, никто ничего не понял. Потом закричала наездница. Она бросила прут и обеими руками била лошадь по голове.
А та всё шла и шла. На заборе оставались ошмётки сапога, обрывки дорогущих лосин, привезённых прямо из Парижа, живая человеческая кожа.
Первой пришла в себя Ленка. Она бросилась в загон и стала перед лошадью, схватив её под уздцы. Люська остановилась. Подоспел вечно улыбающийся Андрюха, снял наездницу с седла, вывел, почти вынес, из загона.
Мало кто мог вспомнить потом, что говорила городская фифа, но Люськин поступок помнили все. И удивлялись: неужели лошади тоже умеют думать?
Барышню срочно увезли в город и думать о ней забыли бы, если бы не разноцветные ошмётки лосин на заборе.
Но и их смыли дожди.