Кхао

Грязноватое солнце вставало из-за крепостной стены неохотно, как-то даже брезгливо, словно ненавидело освещать это всеми богами и Высшими забытое место. Впрочем, даже если бы солнце вдруг решило бодро выкатиться из-за горизонта, предварительно умывшись и солнечно улыбаясь всему сущему, его скоро ждало бы разочарование: здесь не было никого, кто поднял бы голову к небу.
Весь мир отвернулся от этого места и всех населявших его. В самом деле, чего тут жалеть? Эти мелкие, пакостные, ленивые, апатичные твари, разучившиеся ходить прямо и говорить внятно – то, чего стоил Большому Миру стремительно идущий вперед прогресс. Высшие, раса умнейших существ, вынуждены были мириться с тупиковой ветвью эволюции, паршивыми овцами в стаде, которых они в безграничной милости своей не убили, а оставили заживо гнить здесь, на бесплодном острове, окруженном высоченной крепостной стеной. В стене, в общем-то, и нужды не было – всё равно керсти, как называли этих ничтожеств Высшие, были слишком ленивы и тупы, чтобы выйти за пределы острова.
 Милосердным и гуманным Высшим оставалось только ждать, пока керсти уничтожат сами себя, окончательно одичав и деградировав.
…Если бы Кхао умел формулировать неясные образы, возникавшие в его голове, превращать их в осознанные мысли, он, наверное, негодовал бы. Однако это умение было ему недоступно, в отличие от неясной щекотки в области затылка, какой-то потребности в чем-то, чего он и подобные ему давно лишились… Кхао даже не страдал, так как не знал слова «страдание». Он и имя-то своё едва разобрал в гортанном хрипе его матушки, скончавшейся при родах. «Гррр… Кхао!» - сказала она, и умерла. «Кхао!» - повторили остальные керсти, и с тех пор говорили это всегда, стоило Кхао появиться поблизости. Так он обрел имя.
В тот день, ужасный, худший в его жизни день, Кхао, как и всегда, полз в поисках еды повкуснее или хотя бы лужи поглубже.  Впереди него была пыль, позади тоже пыль, а, значит, весь мир был огромной кучей пыли. Кхао шевелил руками, подтягивая следом тело. За этим занятием можно было провести весь день, а когда надоест – упасть лицом в пыль и заснуть.
- Кхао! Кхао!
Кто-то окликнул его! Кхао повернул голову вправо, затем влево.  Никого.
- Кхао!
Это был голос… над головой.
Кхао совершил самое огромное усилие над собой из всех, что ему приходилось предпринимать, и, упираясь на локти, невыносимо медленно перевернулся на спину.
Но что это? Что это за пыль странного цвета там, вверху?
Небо, вдруг понял Кхао. Это называется небо. А это – чайка, и она кричит там, в небе.
- Кхао! Кхао!
Чайка… Она живая. Она умеет летать. И летает далеко-далеко, туда, где нет пыли… Кхао испытал то самое чувство, которое испытываешь, когда чешешь там, где чешется. Непонятная щекотка в области затылка вдруг прошла, словно её и не было. Он… думал. Это было странно и очень приятно. Наполняло голову чем-то мягким, вроде пуха. Конечно, Кхао никогда не видел пуха, но ему казалось, что на ощупь он такой же гладкий и мягкий, как его новые… мысли. Кхао приходилось прикладывать усилия, чтобы держать голову,  и он вдруг решил помочь себе. Кхао опёрся на локти и немного привстал. Это было больно, но не так, как ожидалось. Слабый позвоночник едва справлялся с весом его тела. Но какие это были мелочи! Теперь Кхао видел, видел всё, что окружало его.  И первое, что он увидел – стена, огромная, как гора, высящаяся над  ним и всеми остальными, ужасная стена… Зачем - стена? Сама она выросла здесь, или кто-то её поставил?
Кхао ничего не знал о мире, и еще меньше – о себе. Однако сейчас, глядя на эту стену, у него вдруг начало зарождаться что-то вроде… желания.
Кхао снова упал на живот, но теперь не потащился по земле, а опёрся на колени и пополз на четвереньках.
Еще половина дня ушла у него на то, чтобы, когда солнце уже катилось за горизонт, упереться наконец лбом в злополучную стену. Та оказалась на ощупь шершавой, и старые кирпичи крошились под пальцами. Кхао, конечно, никогда не слышал об известковом растворе, но тот факт, что странная белая штука, скрепляющая камни, так легко ломается, обрадовал его. Кхао принялся скрести, скрести и скрести ногтями белый раствор, потом догадался зажать в пальцах маленький прутик и помогать себе им. Всю ночь он провёл, ковыряя стену, а когда на ночном небе взошла Луна, Кхао запрокинул голову и протяжно, первобытно отчаянно завыл.
- Кххххххааааааооо? – прохрипел какой-то из его сородичей, затем всхрапнул и рухнул обратно в лужу.
Кхао замолчал и принялся работать с возросшим энтузиазмом.  Не успел еще зарозоветь рассвет, как кирпич выпал из стены с глухим стуком и провалился куда-то вниз. Кхао жадно приник к образовавшемуся в стене отверстию.
Дыхание у него перехватило. Небо, звёзды, луна, чайка – всё, увиденное до этого, казалось ерундой по сравнению с… этим. Кхао почувствовал себя крошечным и ничтожным по сравнению с ним. Огромное, синее, волнующееся, розовеющее отражением рассветного солнца, шумело, пенилось за стеной море.
Море… Кхао тихонько заскулил.
- Мооооорееее. – сказал Кхао. – Море.
Туда, значит, летит чайка. К морю. К этому большому, синему…
Почему чайка летит, а он – ползет? Разве это честно? Разве так должно быть? Кхао опустил голову. Внизу копошились его сородичи, такие же, как он… Они тоже чувствуют щекотку в затылке. Они тоже хотят увидеть море!
Эта мысль окрыляла.
- Ххээээээй! – крикнул он в толпу, потому что не знал больше слов.
Несколько керсти поползло в его сторону, не поднимая голов, на звук, как кроты. Ну вот, подумал Кхао. Уже кое-что.
- Кхао! – сказал он, чтобы обратить на себя внимание. – Море! – Кхао показал на дыру в стене. – Мо-ре!
Его никто не понимал. Керсти продолжали мямлить и пускать слюну, изредка всхрапывая.
- Море! Там, там… море! – слова рождались сами собой. Всё-таки в жилах керсти текла кровь Высших, хоть и изрядно запачканная…
 Керсти молчали. Кхао подполз к одному из них, и, не придумав ничего лучше, схватил его за волосы, оторвав голову несчастного от земли и заставив его смотреть в небо.
- О-о, - отозвались остальные. – Кхаааоо… - их голоса звучали благоговейно.
Кхао, довольно улыбаясь, отпустил волосы своего керсти. Тот снова упал в пыль и тут же захрапел.
- Нет! Подними, подними голову. Море!
Ответом ему был храп. Другие керсти  медленно, но верно ползли к нему навстречу… Кхао овладело отчаяние. Море! Как же его море? Большое, синее… Все должны видеть! Никто не станет ползать, зная, что где-то есть небо…
 Эпилог 1
Керсти всё приближались и приближались.
Кхао  обернулся и встретился лицом   к лицу с летящим в него комком земли. Кхао упал.
Керсти обступили его вплотную. Метнувший землю осмотрелся, и, хрюкнув, вцепился зубами в руку Кхао, отрывая от ней изрядный кусок и с наслаждением чавкая. Его примеру вскоре последовали и остальные.
- Кхао! Кхао! – кричала с зубца Великой Стены чайка – то ли в приступе жалости, то ли в надежде, что ей достанется кусок побольше…
Солнце с нескрываемой брезгливостью освещало остров.
 
Эпилог 2
Керсти обступили его плотным кольцом. Кхао посмотрел на них, всмотрелся в лицо каждого пускающего слюну ничтожества, поднял голову к небу, и… всхрапнув, рухнул на землю.
- Кхао! Кхао! – кричала чайка, но Кхао её не слышал – уши его забила сухая серая пыль.