Семеро смелых продолжение

ПУНКТИР МОЙ

«Курсив мой» - так назвала Нина Берберова автобиографические заметки, где изумительно правдиво и непринужденно рассказала о личной жизни не только своей, но и тех знаменитых людей, с которыми сталкивалась. Берберова совершенно свободно, не оглядываясь ни на кого, не боясь осуждения или недопонимания крупными мазками изобразила в первую очередь, на мой взгляд, быт литературных кругов. Так, о своем муже Ходасевиче писательница и переводчица оставила воспоминания, которые сам поэт никогда бы не обнародовал. Разве стал бы гений распространяться о своей зубной боли будничным языком?   И вообще какая к черту лирика, если зубы болят! Здоровье, как таковое, мало отражается в стихотворных формах, а тем более если есть проблемы с этим самым здоровьем. И в самом деле, быт, образ жизни, привычки, уклад, все это имеет лишь косвенное отношение к искусству. Его задачей, наверное, является вытеснение обыденного из жизни. Но умирают поэты, художники, музыканты так же, как и обычные люди. Такие мысли возникли у меня после прочтения мемуаров Берберовой. Она как будто не запятнала себя декадансом, а вышла из серебряного века прагматичным и здоровым во всех отношениях человеком, прожив долгую и насыщенную жизнь. После пятидесяти Нина Берберова начала все с белого листа, уехав в Америку. Не испугалась переписать свою жизнь новым почерком, наверное, поэтому и назвала манеру писать курсивной.

В мое время многие предпочитают телеграфировать пунктиром или рисовать штрихами, как будто делая эскизы в надежде, что когда-нибудь вернутся к ним, чтобы написать полноценное полотно. Я понимаю, что «картину маслом» не создам, поэтому ограничиваюсь фиксацией впечатлений, из которых и сложилась моя мозаика.

КОЛЛЕКЦИЯ ОЩУЩЕНИЙ

Он любит вареные языки, говяжьи в основном, а может, и свиные. Я субпродукты не люблю, язык Владислава к ним не отношу, ни в коем случае. Я не людоедка, но смотрю на высунутый, распластанный широкой лопатой его язык не без вожделения. Он ярко красный, без малейшего налета, выглядит весьма плотоядно. Кто кого съест?

Владислав стал копировать движения животных, как бы растворяясь в природе. Мне же все время хочется спорить с этим имитатором. Когда смотрю на мясистую гладкую плоть его языка, забываю, что человек всего лишь дегустирует коньяк. Вот этот орган зашевелился всеми своими рецепторами, как морская звезда, выкинутая на берег, еще живая, в последних конвульсиях сжимает присоски. Звезда умирает, а человек, получая удовольствие, все же стоит на грани между жизнью и смертью. Он в этот момент предельно искренен, не позирует и не думает, как выглядит. Он наслаждается, конечно, жизнью. Почему же появляется в моем воображении ассоциация, связанная со смертью? Ну потому что все честно, как и бывает в последний миг.

Мой друг всего лишь дегустатор, у него процесс удовольствия фиксируется, как положено у профессионалов. Почему же я спорю внутренне с Владиславом, когда он примеряет на себе еще и поведение животных? Именно поэтому, что звери могут быть чувственными, обладать особой обостренностью ощущений, но у них это происходит всегда в связи с проявлением основного инстинкта. Человек же искусственно подчиняет свой инстинкт каким-то другим целям. В случае с дегустацией вин — профессиональным. Вряд ли можно сказать о животных, что они любят коллекционировать вкусовые ощущения, смаковать их, описывать, как мы, люди, в общем-то извращённые и пресыщенные. Я не знаю, пытается, например, кот или кошка продлить мгновение удовольствия? Бывают ли животные развратными в нашем понимании?

Нос у моего друга чрезмерен, он изящен в своей длинноте.

Длинный нос почему-то в народном представлении выступает как обозначение поражения, невезения, неудачи. Действительно, слишком выделяющаяся часть тела, готовая особая примета. Как же не стать лицом, которое разыскивают, если все время ссылаются на эту примету? Думаю, Николай Васильевич Гоголь не без чувства мести — у самого был нос весьма длинноват — придумал сюжет для рассказа «Нос». Наверное, этот самый отросток так надоел, что решил писатель избавиться, оживив его и превратив в самостоятельный персонаж. Актеры при виде Мейерхольда, обладавшего этим даром природы, шутили, что сначала появляется нос, а потом только сам режиссер.

Для меня длинный нос стал лишь загадкой, интригой брутального мужчины. «Уж если нос такой, какого размера у него … мм... большой палец?» - задумалась я, мурлыкая, подражая вальяжной кошке, умеющей задавать самой себе самые неожиданные вопросы.

А вот родинка на его спине стала для меня моей Ахиллесовой пятой, то есть уязвимым местом. Для самого ее обладателя она не причиняет никаких хлопот, он ведь не видит и даже не осязает то, что находится чуть повыше копчика. Редко касается сам хозяин этого природного пятнышка, а тем более созерцает. Наверное, и не видел никогда. Но для другого существа, обнимающего его спину или прогуливающегося кошачьей походкой вверх-вниз вдоль позвоночника, родинка оживает. Она как будто прыгает в руку, требуя, чтобы ее погладили. А под кошачьей лапкой мягко сжимается, уступая царственной походке. Кот Владислава любит ходить по спине хозяина. Поэтому он так ревниво встретил меня, женщину, которая тоже узнала об этой родинке. Впрочем, кот дружелюбный по природе, всего лишь толкнул меня неожиданно в лоб, как будто побратавшись.

Большой палец правой ноги Владислава оставил след в моей душе. Наверное, у кота научился человек ходить, осторожно ставя вперед правую ногу, как бы вбок, а не прямо, пружиня, перенося основной вес на пальцы. При этом большой палец сжимается, подворачиваясь, превращаясь в коготь. Кошачьи так любят выпускать коготки, урча и нежась!   Древний танец вытанцовывают представители этой породы с особым значением на теле того, кого любят или лечат. Это предпочтение дорогого стоит.

Я не стала дожидаться, когда Владислав выпустит в меня свой коготь, а подкралась, как кошка, прильнула и расставила сети. Попробуй не войди, попробуй не заполучи, попробуй не  утони!

Наверное, сгинул бы Владислав в пучине, если бы не его кот...


начало:
http://www.proza.ru/2013/11/30/1412
http://www.proza.ru/2013/12/01/1749