Хочу быть здоровым!..

  Вам приходилось когда-нибудь лежать в Республиканском онкологическом диспансере на ул. Батурина,7, что под Казанским Кремлем? А мне вот пришлось из-за собственной глупости.
Более 20-ти лет назад, когда я работал на Чернобыльской АЭС, по работе приходилось часто ходить в объект «Укрытие» («Саркофаг»): то нужно было отключить лопнувшие  водоводы пожарной и технической воды, то чугунная арматура развалилась и вода ручьем из зараженной зоны четвертого энергоблока льётся на мой  «условно чистый» третий энергоблок, который мы готовили к пуску после аварии.


Но вот как-то поранил правую ногу, когда по команде дозиметриста пришлось спешно уходить из «Укрытия» - время нахождения в зоне закончилось. Появилась кровь на белой спецодежде, значит, радиация не попала вовнутрь. В кабинете обработал спиртом ранку, наложил стерильную повязку, а через неделю рана начала кровоточить и ныть.
В медсанчасти сделали тоже, что и я сам первоначально. Потом текучка заела, так что было не до болячки. Но она росла себе и росла, итак до моего приезда в Казань. Встал на учет в 11-й городской поликлинике Московского района как чернобылец, значит специальный медицинский учет, ежегодный медосмотр.
Хирург Ашмарин Александр Григорьевич предложил сделать операцию и иссечь болячку, но я отказался от оперативного вмешательства. Тогда он прописал мне еженедельные перевязки, которые, к сожалению, результатов не дали. Затем познакомил с врачом, который снабдил меня  разными сухими травами, которые я заваривал, пил настои, прикладывал к ране. Смотрю, стало лучше, но из ноги начала вылезать какая-то масса и моя болячка за полгода увеличилась в несколько раз. Тогда я ее начал плотно забинтовывать, но запах гниения сопровождал меня повсюду, даже собаки начали бегать за мною на улице, но не кусали, а подходили, прижав уши и хвост, и жалобно смотрели на меня и словно хотели спросить, ну, что, голубчик, больно?..
Почему я отказался от операции по удалению этой болячки? Да у моего приятеля-чернобыльца была такая же беда. Удалили ее, а через год и ногу оттяпали! Такой расклад меня не устраивал, как я буду на одной ноге кандыбать, пусть будет то, что будет.
Но болячка приняла форму гриба груздя со шляпкой, диаметром 10-12 см на ножке, и продолжала расти, словно признала во мне своего родственника, я ведь Груздев...
Но такое родство мне уже стало надоедать, и я решил избавиться от этой дармоедки.


В своей поликлинике у терапевта взял направление на консультации в Межклиническом диагностическом центре Казани, - это одно из самых лучших медицинских учреждений Татарстана, там лечаться онкологические больные со всего Татарстана.
Принял меня сосудистый хирург Хайруллин, молодой и очень приятный молодой человек. Он посмотрел на мою красавицу и сказал, что, к сожалению, таких операций мы не делаем, и написал отказ. Затем посоветовал обратиться в онкологический диспансер на Сибирском тракте.
Опять иду к своему терапевту, – Туйбатровой Татьяне Викторовне, прошу дать направление в онкологическую больницу.
Прихожу, а там народу – тьма! Это что же получается, почти  вся Казань и Татарстан онкологически озабочены. Вот до чего довел технический прогресс – воздух и вода отравлены так, что онкология стала одной из главных болезней столетия. И в основном в клинике одни женщины разных возрастов и габаритов, а мужчин нужно еще поискать...
Пробился к замначмеду, который посмотрел и сказал, что это наш объект.  Но нужно, чтобы твой терапевт и хирург поликлиники сначала обговорили с нами о твоей операции, затем выдали тебе  направление-заявку на операцию в нашем диспансере,  поставим тебя в очередь, а где будут оперировать, – мы или под Кремлем, там видно будет. Вижу, что эти диспансеры одна контора, да и в очереди ждать не могу – пройдет мой кураж, тогда опять годами буду собираться на операцию.
Еду на Батурина, 7. В приемном покое бородатый хирург-онколог (им оказался мой замечательный хирург Рувинский  Давид Маркович) посмотрел на болячку и заявил, - срочно в больницу, и записал меня на операцию на 24 мая 2011г. В назначенный день меня зарегистрировали в компьютере и направили во вторую палату хирургического отделения диспансера.


Всего в отделении четыре палаты – три женских и одна мужская, где лежат двенадцать мужчин, половина из которых уже прооперированы, т.е. неходячие, а другая половина - ждет своей участи, и со всеми прооперированными круглосуточно дежурят их жены, родственники, так-что палата битком набита…
В течение недели меня обследовали, сдавал анализы, т.е. готовили к операции. Наконец, терапевт дает свое заключение – к операции готов.
В понедельник, 30 мая в 14.15, в палату вошел врач-анестезиолог, Сафин Камиль Каримович, который на днях разговаривал со мною, заполнил специальную анкету и где я подписался, что согласен на операцию. Вы знаете, пошел за ним без тени сомнения, что вдруг будет не так как хотелось бы…
В операционном зале стояло три операционных стола и на первом столе оперировал хирург-онколог Рувинский  Давид Маркович, который уже готовился к моей операции.
Я разделся догола и залез на первый стол. Подошла операционная медсестра, замерила давление, пульс и начала ставить капельницу в левую руку, а на правой руке установила манжету тонометра для замеров давления крови и пульса (ведь я же гипертоник).
Подошел врач  Сафин Камиль и попросил, чтобы я повернулся на левый бок и как можно сильнее подтянул к подбородку колени, приняв позу ежика, т.е.  бублика. Затем он прощупал мой позвоночник выше поясницы, нанес две точки, провел между ними линию поперек позвоночника, потом провел линию вдоль позвоночника, получил точку их пересечения (видимо, сюда будет сделан обезболивающий укол, подумал я).
Вдруг  Камиль произнес: «Будет укол», и мгновенно вонзил в меня иглу, но боли  не было, комар кусает больнее. Главное то, что врач иглой попал в зазор между дисками позвоночника, ай да, молодец, Сафин!.. Чувствую, внутри тела пошла жидкость.
Рувинский просит меня перевернуться на спину, я это легко делаю, ноги слушаются, но чувствую, что анестезия уже начинает действовать. Давид Маркович срезал на моем животе лоскут кожи для заплатки на ногу и начал его обрабатывать. Последовала просьба перевернуться на живот, но ноги меня уже не слушались и болтались, словно привязанные на веревках, и казались такими толстыми и огромными…
Дотронулся до своего тела, оно тоже толстое и огромное, словно чем-то надутое, а голова и руки работают, все вижу и слышу, говорить могу.  Теперь мне нужно перевернуться на живот, но ноги отнялись полностью. Позвали еще двух врачей, сообща перевернули меня на живот. Рувинский принялся за ногу. Затем вижу, он нитками начал пришивать кожаный лоскут-заплатку на дыру, которая образовалась после удаления моей красавицы. А я продолжал наблюдать за происходящим.

 
Во время операции я свободно разговаривал с хирургом, спрашивал его, что он сейчас делает. Рувинский мне охотно отвечал, даже рассказал случай из своей студенческой практики  как их обучали накладывать швы и завязывать узлы на горлышке стеклянной бутыли и вязать так, чтобы бутылка не пошатнулась и не упала, а нить превратилась в гирлянду узелков; он также расспрашивал меня о моей работе на Чернобыльсой АЭС после аварии, как мы там выживали и интерес его был не поддельным.
Врач Сафин часто подходил ко мне, смотрел на меня и спрашивал, как я себя чувствую. У меня же все было в порядке. Операционная медсестра через капельницу вводила мне раствор и, замерив давление и пульс, громко объявляла их значения. Одним словом, шла обычная и размеренная работа, так нужная нам больным.
Сегодня я у них был пятым и последним пациентом на операционном столе. Конечно, они устали, но кто из нас не устает от работы, от безделья и то устаешь...


Операция длилась около 40 минут. Затем опять пришли двое врачей, переложили меня на каталку и две женщины повезли меня в мою родную вторую палату и переложили на кровать.
Каждые понедельник, вторник и среду эта бригада работает на трех операционных столах, где на каждом оперируют по пять больных, и этот конвейер онкологически больных людей по сей день не останавливается…
Всё, друзья, кончились мои страдания с этой болячкой, и не зря Рувинский сказал, что теперь, Вячеслав Борисович, Вы начинаете новую жизнь. Дай - то Бог!..
Вскоре после операции в палату зашел Давид  Маркович и попросил меня сутки лежать без движения, и только после этого можно двигаться на костылях до туалета, на перевязки и обратно в палату и лежать, лежать. А когда выпишем домой, то на перевязки и снятие швов приезжать в диспансер.
Спустя три часа наркоз отошел, ноги заработали, и я опять стал полноценным человеком. Боли не было никакой, словно и нет у меня двух ножевых ран – на животе и на ноге.
А через неделю Рувинский радостный приходит ко мне в палату и сообщает, что злокачественных раковых клеток в красавице нет, и это единственная раковая опухоль, которая  является доброкачественной и называется она базалиома – рак кожи, возникающий под длительным воздействием ионизирующего излучения.
Не зря же перед операцией я заказал Сорокоуст в церкви, а в прошлом году, будучи у друзей в Москве, причастился к мощам Матроны Московской с просьбой излечиться от этой болячки, а  в палату взял ее иконку...
Хотя я и был активным коммунистом, имею грамоты и награды, но наша коммунистическая вера не выдержала и ста лет испытаний, а вот христианская уже третье тысячелетие существует как бы ее не гоняли и не уничтожали. Видимо в ней есть та сила, которой не было у нас, коммунистов…


Перевязку мне делала медсестра  Вафина Рамиля, которая после окончания Буинского  медицинского училища с 1988 года и по сей день успешно работает в этом отделении.
Кормили нас удовлетворительно, и до и после операционных одинаково, поэтому жены и родственники всегда приносили нам что-нибудь вкусненькое, но обязательно овощи, фрукты, соки. 


Рувинский Давид Маркович каждое утро в половине восьмого приходил в нашу палату, где мы его всегда ждали. Спокойная речь, в меру эмоционален, всегда ровный со всеми, он вселял в нашу душу твердую уверенность в том, что наше здоровье и жизнь в верных и знающих руках опытного хирурга. Даже его внешность нас успокаивала, ведь вы же знаете как мы, мужчины, боимся попасть в руки врача, поэтому и не ходим к ним, уж только когда сильно припрет, когда встает вопрос – или жизнь, или смерть...
Так-что, есть чему и у кого учиться молодому хирургу-онкологу Пислегину Максиму Николаевичу, который всегда был с Рувинским в обходах.
Каждую пятницу замначмеда Шаймарданов Ильсур Василович,  Рувинский и еще два врача совместно с главным онкологом  Татарстана, главным врачом Республиканской онкологической больницы, - Хасановым Рустемом Шамильевичем, совершают обход пациентов всего диспансера – хирургического, отделения ЛОР и радиологического отделения, где внимательно выслушивают историю болезни, просьбы и предложения, которые по возможности исполняют.
Прекрасная практика-традиция! Вот так нужно делать всем руководителям.  Хотя бы раз в две недели спускаться с руководящих высот до уровня своих подчиненных и узнавать, чем они дышат, как работают, ведь именно они делают славным или бесславным начальника, именно они могут подставить любого из начальников, если захотят...
Просмотрел я и книгу «Отзывов и предложений» в хирургическом отделении, которая находится на медицинском посту отделения. Вся книга исписана только благодарными словами в адрес персонала.
        Не знаю, есть ли результаты от этих отзывов, выписывают ли им премии за хорошую работу, или считают, что все должны хорошо работать, что, к сожалению, не всегда так.
Просмотрел отзывы и в Интернете, тоже  одни благодарности.


В итоге, и я хочу сказать добрые слова в адрес врачей, с которыми мне пришлось сотрудничать в этой больнице – Рувинскому Давиду Марковичу, Сафину Камилю Каримовичу, Вафиной Рамиле, Зайцеву Виталию, потомственному хирургу-онкологу, Шаймарданову Ильсуру Василовичу долгих вам лет жизни и здоровья, ибо вы возвращаете нам и жизнь, и здоровье, отдавая частичку себя.  Счастья вам и высокой зарплаты за столь трудный и  нужный труд...
Что, к сожалению, нельзя сказать о врачах фирмы «ОнКлиник», что на Карла Маркса, недалеко от онкологического диспансера.
В палате рядом со мною лежал Николай Петрович, сам врач, решивший провериться  в этой «ОнКлиник» на геморрой, который, якобы, безболезненно лечат в этой клинике как они рекламируют по местному ТВ. Пришел к ним, встретил его врач Цыбуля Владимир Александрович, бывший начальник военного госпиталя. Без осмотра, по словам Николая Петровича, установил диагноз – геморрой, будем лечить. Попросил принести 30 тысяч рублей за лечение, которые взял без всякой квитанции, без договора и, сделав операцию, отпустил домой. А когда Николай поехал в автобусе  на вокзал, то кровь из геморройного места полилась ручьем, чувствую, теряю силы. Автобус остановили, вызвали скорую помощь и привезли в 12-ю горбольницу, где остановили кровь, выяснили, с чем было связано кровотечение, отвезли в онкологический диспансер под Кремль, на Батурина,7. Здесь Николашу осмотрели врачи и пришли к выводу, что в прямой кишке висят три полипа, один из них поврежден кольцами, которые вставили в «Он Клиник» и тем самым порвали его. Как они не увидели эти полипы, уму непостижимо, видимо, легкие тысячи закрыли им глаза, авось пронесет. Ан, нет, не пронесло!
На Батурина хирурги сделали операцию, и Николай опять ожил, начал бегать и радоваться жизни. Но в суд на «ОнКлиник» и на Цыбулю В.А. подавать не хочет, и не из-за врачебной солидарности, а все равно ничего не изменить.
Нет, Николаша, если так будем солидарничать и молчать, то действительно ничего не изменим. Вот вора судим, а врача не можем. А он у тебя и деньги украл, и жизнь мог взять, а это уже покушение на убийство. Ведь он преднамеренно, ради собственной наживы, пошел на должностное преступление, а это уже преступник,  и судить его нужно как уголовника!..