Summer Wine

Наконец-то я добрался до очередного городка, который находился в сотнях и сотнях миль от моего дома. Это был город а-ля «типичный Техас» – деревянные  двухэтажные домики, салуны, конюшни, сараи, жители в шляпах и сапогах. В общем, я был тут как родной, ничем не выделялся их толпы – шляпа, сапоги с серебряными шпорами (подарок отца), ковбойка, джинсы.
Проходя мимо кафе, я услышал окрик: «Эй, Ковбой!». Обернулся почему-то только я, хотя мимо проходило около десятка «ковбоев». Звала девушка, сидящая за столиком на улице. Белокурая, с темными, выразительными, можно сказать «глубокими» глазами и настолько притягивающим личиком, что я невольно удивился. Таких красавиц я в своей жизни ни разу не видел, хотя прошел через всю страну, и не раз. Ее лицо будто светилось, вся она, будто светилась изнутри, светилась чем то, что придавало сил, надежду на лучшее и что-то подобное, не поддающееся словам.
Я подошел и поздоровался, немного приподняв шляпу.
 – Я заметила, что ты не местный, вот и решила поговорить. Здесь редко увидишь новые лица.
– И что же меня выдало? – удивился я. Мне казалось, что я привлекал не больше внимания, чем дешевый виски в баре.
– Ты похож на настоящего ковбоя, причем ковбоя, пришедшего издалека. У тебя усталый вид, щетина, пыльные сапоги, но, при этом, блестящие и начищенные шпоры. У них такого нет.
Я посмотрел на проходящих мимо мужчин. Да шляпы, да сапоги. Но нет шпор, почти ни у кого нет. Про серебряные вообще можно было не думать. И все свежи и гладко выбриты. Она была права. И наблюдательна.
– У тебя острый глаз – с поклоном похвалил ее я.
– Не хочешь выпить? – она протянула мне бутылку. – Сегодня слишком жаркий день, чтобы не пить вино – улыбнулась она.
Я принял бутылку и с жадностью сделал несколько глотков. Вино было замечательно. Немного терпкое, прохладное и освежающее.
Она встала и предложила пройтись с ней. Я согласился и протянул ей бутылку.
– Нет, это для жаждущих путников – звонко засмеялась она. Я с улыбкой кивнул, и, сделав пару глотков, последовал за ней.
Мы шли прочь из города, в ту сторону, откуда я пришел. Отойдя от города метров на триста, мы свернули на небольшую протоптанную дорожку, которую я видел, когда шел в город. Мы шли и разговаривали. О ней, обо мне, о городе, о жизни, о планах на будущее, об ошибках прошлого. Говорили, и ни о чем не думали, кроме того, что нам хорошо вместе. Очень скоро мы дошли до громадного луга, настолько большого, что я даже представить себе не мог. Упав на траву, мы стали всматриваться в бесконечное и бесконечно красивое небо, полное облаков, которое было сейчас особенно красиво.
– Как прекрасно! – крикнула она, – Знаешь, когда я была еще ребенком, я смотрела на облака и представляла что это животные. Ну, знаешь: волки, или собаки, лисицы, слоны, лошади. Я разговаривала с ними, рассказывала им самое сокровенное. Я приходила сюда и говорила с ними допоздна, бывало даже ночи напролёт. Иногда даже страшно представить, сколько тайн, слёз, молитв и просто разговоров они вынесли. Родители всегда были заняты ссорами, так что за меня никто не беспокоился, всем было плевать, где я. Сейчас, когда прошло много лет, и я живу одна, я все равно люблю сюда приходить. Тут так тихо и спокойно. И всегда есть друзья – она ткнула пальчиком в небо.
– И ты продолжаешь говорить с ними, надеешься, что все-таки они всегда тебя слышали, верно? – спросил я, хотя понимал, что это так и есть.
– Да. Я понимаю, что это глупо и по детски, но ничего не поделать.
Я посмотрел на нее, на ее грустное лицо, на опущенные брови, печальные  розовые губы, и мне стало так неловко и жалко, что я не знал, куда себя девать, я чувствовал себя лишним. Но я был тут, с ней, и ничто не имело значения. Я приобнял ее за плечи и постарался сделать так, что бы она почувствовала, что я рядом, что я всегда буду рядом и никогда ее не брошу.
Я протянул ей бутылку вина, она отрицательно покачала головой. Ах да, «это для жаждущих путников». Я сделал глоток. Голова гудела, такая слабая и  ненавязчивая боль, но так всегда бывает, когда ощущаешь что-то, ощущаешь близость с человеком. Я решил сменить тему разговора на менее грустную.
 – Скажи, из чего сделано вино? Я чувствую привкус клубники, и чего-то еще, но не могу понять что это. Напоминает вкус из моего детства. Я тогда жил на ферме…
Вдруг я почувствовал, как гул в голове усилился, скулы свело, будто в них вкололи обезболивающее, глаза видели все будто в дымке. «Видимо, я немного перебрал», подумал я. Глаза стали закрываться, и последнее, что я видел, было ее лицо, она склонилась надо мной и что-то шептала, но я уже не слышал ее. Я погрузился в беспамятство.
Я видел как мы с моей безымянной возлюбленной, так странно и неожиданно появившейся в моей жизни, идем по дороге, идем вместе. Больше я не иду один, у меня появилась спутница, спутница до конца пути, до конца жизни. Мимо проплывали облака, мы давали им названия и разговаривали с ними, друг с другом. Так явственно я еще никогда не чувствовал свободу.
Очнувшись, я не сразу понял, где я, кто я и что вообще происходит. Оглядевшись, я увидел пустую бутылку вина, и список покупок, на обороте которого было написано: «Ты спрашивал, из чего сделано вино? Это летнее вино. Оно сделано из любви к жизни и ненависти к смерти. И да, ты прав. Немного клубники и дикорастущей вишни. Может быть, это напоминало тебе о доме.
P.S. Прости»
С пустотой на душе я двинул по дороге, по которой я пришел сюда. Пришел с кем? Ах да, с белокурой красавицей, чье имя я так и не спросил.
И вот я вновь подошел к городу. Вот кафе, прямо на центральной дороге. Вот столики, стоящие на улице. Но не было ни души. Не было цветов, украшавших окна домов, которые теперь смотрят на меня, смеясь своими  ртами/дверьми. Была лишь пыль, сухость и пустота, что скрипели под сапогами. Мои сапоги… нет больше характерного только серебряным шпорам звона. Отцовский подарок исчез вместе с моей мечтой о бескрайней свободе. Я похлопал по карманам – пусто. Бумажник с всего-навсего десятью центами исчез. Там была еще парочка открыток из прошлой жизни, но все это теперь казалось таким далеким. Я аккуратно сложил записку, положил ее в карман рубашки и застегнул его. Так надежнее. Пора выдвигаться. Дальше на запад.
Все, чему я так не мог нарадоваться, исчезло, испарилось. Все мечты, все ощущения, чувства. Впрочем, нет. Одно чувство осталось. Жажда. Я до боли хочу выпить немного летнего вина. Жаль, что бутылка опустела.