Недвижимость Динамо. Часть 2

Пригревало солнце, синело уже совсем по-весеннему небо, снег, недовольно топорщась, оседал, таял и стекал бойкими ручейками с крыши. Капель пробивала лунки в лежалом льду, припорошенном грязными опилками и сеном, и оттуда растекались ручейки, замерзая в тени.
- Олесь, а Митю запрягать можно?
- Можно конечно, он уже полностью поправился. Раньше он у нас санки таскал.
- Только санки?
- Ну да, на фаэтон у нас денег никогда не было. А что?
- Да ничего. – Замялась Валя. Совсем недавно, как обычно, бродя по просторам Интернета, девушка наткнулась на информацию, что в их городе весной будут снимать фильм и что для участия в съёмках требуются упряжные лошади. Арендовали лошадей за вполне приличную сумму, именно ей Валя и прикрывалась, даже самой себе не признаваясь в том, что ей хочется хоть краешком опять оказаться под камерами, хоть чуть-чуть хлебнуть славы.
- Ну, если хочешь, можно его завтра запрячь! А то снег сойдёт, а ты так  и не узнаешь каково на санках ездить!

Всю ночь Валя не спала. Отчего она разволновалась девушка и сама не могла объяснить – ей доводилось и в санях кататься, и в прогулочном экипаже, даже однажны за вожжами посидела, но вот такая простая мысль – что можно взять и запрячь её лошадь – в голову не приходила.
По утру, заинтересованный Ваня с Олесей откопали под снегом сани. Выглядели они непрезентабельно – от долго стояния в сырости облупилась краска, вздулись сиденья, а оглоблями служили попросту два нетолстых ствола дерева, кое-как покрашенных. Не Бог весть какой экипаж, но сани отстучали ото льда и отчистили от чешуек краски, постелили на сиденья попоны и уже можно было как-то поприличнее выезжать.
И Динамо будто преобразился, когда на него – вычищенного и заплетённого – надели хомут и застегнули все пряжки тяжелой, с кистями, шлеи.
- Цыган когда-то с пьяных глаз  продал. Потом приходил – требовал вернуть упряжь, или же доплатить значительную сумму, но мы сумели отстоять.
- Ааа, он не вернётся за ней?
- Я думаю, нет. Эта упряжь у нас уже года четыре. А всё как новая, только почистить бы надо как следует – вторую зиму лежит всё-таки!
Валя провела рукой по грубой коже, подышала и потёрла заклёпку из блестящего металла.
- Я постараюсь её привести в нормальный вид!
- Поздно спохватилась! Снег уж скоро растает! Ладно, давай запрягать. Ты гляди, как играет! Конь-огонь!
И впрямь, Митя переступал задними ногами, иногда скреб передней – будто просил что-то и всё косился на сани своим единственным глазом.
Вале оставалось только наблюдать, как Олеся заводит коня в оглобли, как ловким движением вставляет растрескавшуюся дугу в гужи, как затягивает хомут. Коша приятно поскрипела, хрустнула, будто охнув, дуга и вся запряжка вдруг показалась живой. В довершение Олеся принесла широкий ошейник с бубенцами, но надевать его на Митю  не стала:
- Сейчас так проедусь, а если адекватно будет реагировать – нацеплю. С бубенцами веселей! – Сказала она, в своих валенках и толстых штанах напоминая настоящего ямщика, но тут же мимолётное сходство исчезло. – Только когда в парке с ними работаешь – несладко приходится, по ночам звон снится! Ну, отпускай!
Валя сделала шаг назад, отпуская Динамо. Олеся же набрала вожжи и прикрикнула «вперёд». Митя чуть присел на задних ногах, несколько раз переступив, и двинулся с места рысью. Девушка придержала его – сначала надо было размяться и расшагаться, благо, поле, раскинувшееся за конюшней, позволяло это сделать. Дойдя почти до перелеска, в котором на Валю с конём напали собаки, Олеся повернула в обратную сторону и пустила Динамо рысью. Олеся обмерла – она раньше занималась выездкой, видела красивую летящую рысь, но чтобы лошадь настолько не касалась земли – такое ей виделось в первый раз. Поравнявшись с застывшими в немом восторге Валей и Ваней, Олеся перевела на шаг коня и выдохнула:
- Он мне чуть руки не оторвал! Он у нас несколько лет, а  я его так ни разу и не пробовала в санях. До города шагом, в парке трюхом – вот и всё. А он, чтоб мне пусто было, махом шел! И это он не в форме!  Я всегда говорила, что рысак в нём неглубоко зарыт! Ну, садитесь – прокатимся. – Указала девушка рукой на сиденье саней.
Первое время Валя только сидела сзади, чистила по мере сил упряжь, помогала запрягать Динамо. Зима, будто опомнившись от помешательства, снова взяла бразды правления в свои колючие руки и за несколько дней замела все зачерневшие прогалины и  капельные лунки.
Через две недели Валя робко спросила – можно ли ей попробовать самой поуправлять лошадью.
- Честно, не знаю. – Покачала головой Олеся. – Он мне-то руки вырывает!
- Может, мне не будет? Вспомни, как он со мной на земле обходится. – Серый, в подтверждение слов, потрогал шершавыми губами щёку своего человека.
- Ну, я не знаю. Надо придумать, как тебе сидеть в санях. Там же спинки нет. Но мы с Ваней что-нибудь придумаем!
Так, буквально через несколько дней, на месте возницы появилось комфортабельное кресло – с подлокотниками и спинкой – чтобы Валя смогла комфортно сидеть, не напрягая спину и руки. Олеся, прокатившись сама, наконец уверилась в удобстве и безопасности устройства и молча протянула вожжи Валентине.
Девушка, замерев, взяла их. Причину своего волнения она не понимала. Ну, вожжи. Ну, поедет она сейчас в санях – уже несколько недель так развлекаются и ничего экзотического она не видела. Но факт того, что сейчас она сама поедет на своей лошади, будоражил её! Митя, выворачивая шею, силился рассмотреть, что же происходит позади него  и почему они так долго стоят. Несколько раз копнул ногой.
- Смотри, только поймёшь, что не справляешься – кричи! Я помогу! – Напутствовала Олеся Валентну, усаживаясь на заднем сиденье.
Девушка взяла вожжи и повторила всё, что до этого делала более опытная Олеся. Динамо рывком тронул сани, поднимаясь с места в рысь. Обоих седоков откинуло на спинки сидений, Валя больно ударилась спиной и закусила губу, поняв, каково это «он мне руки чуть не отрывает».
Динамо разгонялся в привычную ему скорость, как вдруг ощутил что что-то происходит. Вожжи!
Вожжи держит не привычная рука, а совершенно новая.
Мелкая дрожь передавалась коню от кончика до кончика ремня, которым он был связан с человеком. Его человеком! И он, даже не получив указания, пошел медленнее, перестав так тянуть. Ему стало резко скучно – какой смысл в санях, если нельзя быстро бежать?
- Олесь, что-то происходит.
- Да выдохся просто. Давай ещё кружочек и всё! И я знаешь, что спросить хотела? Можно его взять на выходные в парк? Масленница будет, а нам саней очень не хватает! А запрячь больше и не кого!
- Да возьмите, - пожала плечами девушка. Если ему не в тягость будет.

Динамо не понимал что происходит.
Его снова предали?
Его человек в нём больше не нуждается?
Когда утром пришли и стали запрягать – он даже обрадовался. Но когда его отвернули от привычного поля и направили по городским дорогам в ненавистный парк, он сник. Его не интересовали ни петарды, которые взрывались тут и там, ни угощения которым его пытались пичкать многочисленные клиенты.
Олеся даже сперва перепугалась – первый попрошайка на конюшне- сейчас Динамо безучастно стоял. Общупав его, посмотрев на всякий случай ноги и рот, потрогав шкуру под хомутом и подпругой, девушка не нашла никаких причин такого поведения.
И успокоилась.

- Мииить! Митя! – Позвала из коридора Валя, обеспокоенная тем, что на привычные шаги и стук костыля конь не поприветствовал её.
Конь стоял, опустив низко голову и уткнувшись лбом в стенку. В кормушке лежал непроеденный ужин и сено осталось на полу. В конюшне девушка оказалась первой и, значит, никто не видел!
- Мить, ты заболел? – Девушка кинулась к коню, стала тормошить его. Даже её, уже забытых познаний, хватило на то, что бы определить  - температуры у коня нет, и на колики не похоже! Копыта и ноги прохладные, так что самый страшный для себя диагноз – ламинит – девушка тоже отвергла.
- Серый, ты чего?
Конь вздохнул тяжело и отвернулся от неё.
- Ты…обиделся?
- Мить, но я же не знала что тебе это не понравится!
Конь ничего не ответил, даже вздыхать не стал, всем видом показывая, что разговор продолжать не намерен.
- А я тебе морковку принесла. – еле слышно произнесла Валя, и, заплакав, отошла назад, наткнулась спиной на стену денника и тяжело осела на сено, держа в руке морковь.
Некоторое время так и продолжалось – Динамо стоял, отвернувшись, девушка всхлипывала, уткнувшись лицом в рукав куртки. Она и подумать не могла, что можно так обидеть простым поступком коня. В том, что это именно обида, она ни на секунду не сомневалась. Однажды на неё обиделся Соблазн и неделю на него можно было не садиться вообще – что на «коне» из спортзала сидишь, что на нём – не помогали ни уговоры, ни жесткие методы. И лишь спустя некоторое время девушка выпросила прощения у верного партнёра.
Внезапно морковь, которую она всё так же держала, шевельнулась. Валя отняла лицо от сгиба руки и поняла вверх глаза. Динамо лениво трогал угощение носом.
- Мить, ну правда, чего ты! Ну я же не знала.
Конь опять тронул морковь и наклонил голову. Цепляясь за гриву, Валя смогла подняться. И вдруг её осенило.
- Подожди, Митя, я  сейчас.
Динамо с удивлением наблюдал, как его человек быстро и неуклюже идёт к комнате, в которой лежала его упряжь. Она пахла им, она была привычна, как кормушка в деннике, она совсем недавно доставляла удовольствие. Но только не сейчас. Конь даже сделала несколько шагов назад, когда Валя принесла хомут, шлею и седёлку, и поднял голову повыше.
- Митя! Не дури! Так мы никогда не помиримся!
Конь подумал, и голову опустил. Что-то в голосе его человека заставляло подчиняться.
Молясь, чтобы сани оказались не под навесом и чтобы оглобли были на месте, Валя потащила Митю прочь из конюшни. Сани, ещё увитые мишурой, стояли с другой стороны конюшни – видимо, как девушки приехали с «работы», так всё и побросали. Уже поставив коня в оглобли, Валя обнаружила, что не взяла дугу. Тащить с собой Динамо обратно в конюшню, возиться с воротами, терять драгоценное время – валя не могла себе позволить.
- Митя, стой тут. – Совершенно по-детски приказала она. И Серый, которого забавляла суета вокруг, остался стоять.
Дуга всё никак не находилась, совершенно отчаявшись, Валя нашла её, прислонённую к стене около амуничника. Видимо, вчера девушкам была лень даже дугу повесить на место. За что Валя была несказанно благодарна! Если бы она висела на привычном месте – под потолком – она никогда бы не достала её.
Митя остался стоять на месте, уже чуть припорошенный снежком.
Неуклюже девушка подошла к нему и озадачилась – а как ей самой, имея только одну  свободную руку, самой запрячь свою лошадь? Но запрячь надо было во что бы то ни стало. Она десятки раз видела как это делала Олеся и всё казалось таким простым и лёгким.
Так.
Поднять оглоблю.
Дугу – в гуж.
Обойти.
Вставить второй рог дуги во второй гуж.
Рассказывать и смотреть – быстро и просто. А вот самой…. Обливаясь потом, то опираясь на оглоблю, то на шею коня, девушка смогла выполнить этот этап.
Дальше надо было затянуть супонью хомут, и вот тут руки у Вали опустились. Олеся всегда затягивала его, уперевшись ногой в клещи. Ей же, инвалиду, не повторить такого никогда!
Предательские слёзы опять закапали из глаз. Когда она только придумала себе, что сможет сама выехать на Мите, не испугавшись его скорости, она не представляла себе, как ей будет тяжело!
Обламывая ногти, до крови искусав себе губу, Валя через некоторое время заставила подчиниться неуступчивый хомут. Затянуть получилось не так сильно, как это делалось всегда. Но получилось!
Тяжело дыша, Валентина быстро завязала хитрым узлом последние ремни – чересседельный и подбрюшный, и взяла в руки вожжи.
- Пошли, Мить.
Конь понуро тронул сани, забирая на дорогу, ведущую в город. Однако Валя, нетвёрдой, всё ещё подрагивающей рукой, развернула его, направляя в поле. Динамо было воспрял духом, но вспомнил тот страх и неуверенность, которые почувствовал через вожжи и решил что пугать своего человека больше не будет.
Уже когда они отошли на порядочное расстояние от дома, он почувствовал неуверенные шлепки вожжей по крупу. И голос.
- Мить! Рысь!
Рысь, так рысь. Конь двинулся привычным парковых трюхом, который по скорости не сильно – то отличался от шага.
Но похлопывания стали всё настойчивее.
- Я не буду бояться. - Обещали руки на вожжах.
И Динамо, как был учён, приналёг в хомут, набирая скорость. Быстрее и быстрее, чутко прислушиваясь к вожжам.
Дрожат.
Но всё так же настойчиво похлопывают по крупу.
Вперёд!
И Динамо наконец разогнался.
Из глаз Валентины хлынули слёзы, но их выбил ветер. Девушка закричала, но не от страха, а от восторга. Сейчас она даже не замечала то, что Митя вложился ей в руки всем весом своей немаленькой головы. Он будто говорил ей «ты уж потерпи, я не могу по-другому». И она терпела.
За минуты они донеслись до перелеска, куда ещё несколькими месяцами ранее доходили за два часа!

«Есть в аренду беспородная лошадь серой масти. Запрягается, адекватен. Условие – сниматься будет только со мной»

Воробьи, громко вереща, дрались за лужу. Их раскинулось на аллее множество, но лишь одна попадала на солнышко, делая принятие ванны вдвойне приятным и полезным.
Внезапно их чириканье умолкло, чтобы через мгновение разразиться с новой силой. Теперь брань была направлена не друг на друга, а на одного – общего – обидчика. Прямо по луже пробежала лошадь, волочившая за собой чёрную повозку. Её копыта угодили как раз в лужу, подняв брызги, заискрившиеся в солнечных луче. 
- Стоп! Снято! – Скомандовал режиссер.
Валя, загримированная и в костюме, перекинула вожжи через круп Динамо и осмотрелась в поисках Вани – он всегда помогал ей спускаться с козел – самой девушке это не давалось. Иван так же загорелся идеей сняться в кино и теперь исправно трудился в массовке, взяв на основной работе отпуск.
Съёмки длились уже неделю, за это время Валя подружилась со всей бригадой и актёрами. К её величайшему сожалению среди них не было ни одного, который бы ей по-настоящему нравился, но и между тем, иметь в личном альбоме фотографии с Анной Маменко и Данилой Барановым – совершенно не кисло.
Динамо, по началу, не хотели брать совершенно – не пролинявший, одноглазый, доверия режиссёра он не вызвал. Но когда вторая серая лошадь перепугалась стрельбы до такой степени, что разнесла и разбила пролетку, Митю всё-таки «утвердили на роль». Ради этого Валя несколько дней к ряду драила и выщипывала зимнюю шкуру, в результате чего серый стал походить на более приличную лошадь. На девушку тоже смотрели косо – на костыле, инвалид, и хотели было посадить на роль кучера одного из каскадёров, но Динамо насмерть отказался сотрудничать с ним. Так что пришлось смириться не только с конём, но и с его хозяйкой.
Через несколько дней должен был прибыть главный каскадёр – дублёр Баранова – и тогда должны были отснять ключевой момент фильма – подрыв коляски, которую возил Динамо.
Валя очень переживала, но ей пообещали, что с конём всё будет в порядке. Больше беспокоились о Вале – при взрыве кучер должен был упасть. А как это отразится на здоровье и без того калеченной девушки можно было только догадываться.

На съёмочной площадке царила уже привычная  суета – ставили свет, налаживали рельсы для камеры. Динамо и Валя прибыли как всегда вовремя – ей позволили уезжать и приезжать на съёмочном экипаже, обещав, что если что-то с ним случится – вычтут из гонорара коня. В шутку, конечно, но за чужим добром девушка смотрела лучше, чем смотрела бы за своим и на ночь просила его заталкивать в конюшню.
И хоть была суета привычной, появилась в ней какая-то деловитость. Оглядевшись с высоты козел, Валентина определила, что все – включая режиссёра – неизменно толпятся около высокого мужчины, уже одетого в костюм главного героя. За ним бегала девушка-гримёр, однако, мужчина отмахивался от неё, как от назойливой мухи. В толпе то и дело кто-то указывал рукой на экипаж, наконец, и мужчина заметил упряжку.
- Ага, так вот с кем я буду взрываться! Ну, здравствуй. – Протянул внезапно сухую и мозолистую руку Валентине. Меня Александром зовут.
- А я Валя.
Заслышав голос мужчины, Динамо странно повёл ушами и попытался оглянуться, да, чтобы скрыть отсутствие глаза, к уздечке были приторочены шоры, и увидеть, что происходит позади него, у коня не получилось. Тогда он занервничал – начал копать, пару раз переступил задними ногами. И всё так же продолжал выкручивать шею.
- Мииить! – Успокойся! Да успокойся же ты!
- Что это  с ним? – Спросил Александр.
И тут Динамо приподнялся на задних ногах и тут же опустился, громко топнув коваными передними. Вся съёмочная бригада, которая была рядом, мигом отхлынула назад.
- Снимите меня! Снимите меня отсюда! - Закричала, девушка, силясь слезть сама. Мужчина подхватил её и опустил. Где её костыль – Валя не знала, но знала одно – надо успокоить Митю! И, опираясь на ходившую ходуном оглоблю, подошла к его морде, ухватив за нащёчные ремни уздечки и подтянув морду к себе. – Тиихоо! Успокойся.
Мужчина подошел тоже, несколько ошеломлённый тем, что возница оказался таким странным. Подошел и замер, глядя на чёрный шрам на плече. Небольшой, с пол ладони, в виде галочки. Он оббежал вокруг и с другой стороны увидел такой же.
- Как его зовут?
Конь вырвал голову из валиных рук и посмотрел единственным глазом на говорившего.
- Динамо…
- Это не Динамо…это Динамичный! – Развернулся и пошел прочь, на ходу, позвав гримёра и бросив через плечо режиссёру: - Пролётка не должна переворачиваться!

Когда  съёмочный день подошел к концу, закончились все взрывы и наконец можно было снять грим и жить в обычном режиме, Александр подошел к Динамо, которого запрягали уже в новую пролетку - чтобы ехать домой – и попросился проехать с Валей и Иваном. По пути он внезапно разговорился.
- А я его узнал. Эти шрамы – он однажды разбил качалку и каким-то образом застрял вместе с оглоблями в калитке. Так и подрал себе плечи. После этого, хорошо что, не забоялся. Даже несколько призов выигрывал, хотя все, кто его видел, махали рукой на предложение ехать на нём.
- Почему? – Спросила Валя, она старалась сидеть тихо, но иногда разрешала себе задать вопрос.
- Он же недокормыш. Мало кормов было, кобыла мелкая. А заводу-то всё равно, сказано с привезти двадцать голов такого-то возраста на тренотделение – им и привозят всех, кто подходит. Потом кого-то отправляют назад, кого-то продают, а кто-то, показав себя, остаются на ипподроме. Вот Митя – мы его тоже Митей звали! Сначала никому не приглянулся. Мышиного цвета, грива густая, живот, ножки тоненькие, сам мельче остальных. Но забегал почти с самого начала. В чём душа держится только, а многих своих ровесников обгонял. Начали кормить, тренировать – и чрез год несколько забегов выиграли на нём. На следующий год – тоже. А потом – встал. Вот просто в ноль. Ему наездника сменили, и они  друг другу не полюбились. Тренер – мой отец – и так, и эдак директору, чтобы вернуть старого наездника. А тот ни в какую! Так они проиграли все забеги, в которых участвовали, и коня было решено вернуть на завод.
Но им заинтересовался тренер в детской школе – конь не высокий, как раз для детей подходит. Только и в детской секции он не прижился, даже когда кастрировали. Ну, а тут я его и забрал – мне Динамичный всегда нравился. Душа в нём есть, личность он! А я каскадёр – стали его учить каскадёрскому делу, быстро всему выучился, во многих фильмах снимался – и с всадниками, и в упряжке. А потом наши пути с ним разошлись. Я переломался сильно на съёмках, а когда вышел из больницы – Мити уже не было в нашей конюшне.
- А вы…сильно…переломались?
- Два года ходил на костылях, полгода ел только пюре. Но, как видишь, ничего – живу и работаю и по сей день!
Валентина внезапно вспомнила, как познакомилась с Митей по объявлению «Недвижимость Динамо» и внезапно всё рассказала Александру.
В конюшне мужчина сам распряг коня, который как-то весь тянулся к нему, растёр сенным жгутом шею, холку и грудь, перебрал руками густую гриву и внезапно прижался к Мите, простояв так несколько минут.
Уже при расставании, выходя из машины подвозившего его Ивана, мужчина крепко пожал руки Вале и Ване:
- Спасибо вам, ребята, за коня! Берегите его, но и скучать не давайте!

Дальше съёмки шли уже без Александра – он свою роль отыграл, и его присутствие больше не требовалось, Динамо дали отдохнуть несколько дней и процесс продолжился. Мите и Вале приходилось несладко – лошадей было мало, а сцен с ними – много. Однажды серого даже расписали гуашью под пегого, когда понадобилось, чтобы он в кадре протащил телегу.
Неоднократно приходилось виртуозно ездить мимо других повозок и техники. Кое-кто, желая подбодрить Валентину, похвалил её словами: «Вам с Митей в драйвинг надо!»
И эти слова засели в её голове накрепко.
И не покидали даже после окончания съёмок.

- Милочка, что же Вы тянете? Вам операцию уже надо делать, а Вы всё ждёте. Будете затягивать – дольше реабилитационный период будет! – Вещал, рассмотрев снимки МРТ, доктор.
Валя слушала его вполуха,  раз за разом прокручивая в уме объявление о продаже подержанного экипажа для драйвинга. Девушка, что уж тут скрывать, была не только целеустремлённа под девизом «будь лучшей», но ещё была немного и тщеславна – она хорошо помнила овации трибун, восхищение в глазах мамы и друзей после побед или успешных выступлений. И, положа руку на сердце, Валентина хотела опять окунуться в атмосферу соревнований, снова быть «на коне».
Драйвинг. Экипажная езда – это так просто и так близко. Ей ведь запретили ездить верхом – она и не будет.
- У меня такое впечатление, что Вы меня не  слушаете! – Отвлёк мужчина Валю от размышлений. - Учтите. Ещё немного и оперировать Вас будет бессмысленно!
- Но я деньги на экипаж коплю… - Неуверенно, выныривая из грёз, произнесла девушка.
- Что? Какой такой экипаж? Милочка, Вы в своём уме? Я вам про Фому, Вы мне про Ярёму. Жаль, что я не смогу Вас принудительно отправить долечиваться. Послушайте меня, иначе я от Вас откажусь!
-Я всё поняла, Виктор Борисович! У меня же есть время до конца месяца?
- Надеюсь, что поняли.

Валя вышла из больницы и прислушалась к своим ощущениям: тянуло мышцу от спины в ногу, в последнее время – особенно после съёмок – боль усилилась. Операция будет стоить ровно в два раза больше того, сколько отложено на покупку экипажа и упряжи для Мити. Мысли о соревнованиях всё больше захватывали девушку, и отступиться  от них было ой как не просто!

Отвлекшись от монитора компьютера, Валя в задумчивости грызла ноготь на большом пальце и смотрела в окно – на серое летнее небо. Жара, державшаяся несколько дней, навлекла дождь – его дыхание чувствовалось всё ближе.
 «Для развития нового для города спорта я прошу оказать материальную помощь в размере ста тысяч рублей. Прошу рассмотреть моё заявление ввиду прошлых спортивных достижений»
Подпись.
Число.
Валентина, совсем отчаявшись найти необходимую сумму, решила написать заявление в городской спортивный комитет. Когда она была ещё успешной спортсменкой, ей неоднократно помогали материально, хвалили, выписывали грамоты, приглашали проводить лекции в начальных классах школ. Когда она получила травму – помогли приобрести инвалидную коляску. От дальнейшей помощи девушка отказывалась и теперь решила попробовать – вдруг получится! Сумма не столько высока, а она бы доложила  накопленное  и хватило  бы на старенький экипаж.

- Мииитя! – Позвала Валя серого. Он оторвался от сена и, нежно гугукая, подбежал к своей хозяйке. Удивительно преобразился конь за последнее время – это отмечали все, кто был знаком с ним ранее.
- Вот видишь, пришла. А ты волновался. – Рядом с Валей встала Олеся. – Носился сейчас, высматривая тебя. Представляешь? На полчаса опоздала, а Димка уже на мыло весь изошел! – И добавила, не меняя тона. – Отвезла?
- Отвезла. Отдала секретарю. Сказали ждать ответа в течение недели.
- Ну, держим пальцы крестиком?
- Держим!

Неделя тянулась удивительно долго, и вот раздался долгожданный звонок.
- Валентина? Здравствуйте! Ждём Вас на рассмотрение Вашего заявления завтра в девять утра.
Всю ночь девушка не находила себе места – выгорит, не выгорит – одному Богу известно.

- Вы хоть отдаёте себе отчёт, о чём Вы нас просите? Какой такой новый вид спорта?
- Драйвинг.
- Да хоть кёрлинг! Кроме Вас никто этим самым драйвингом не занимается, и Вы думаете, что это кому-то будет интересно?
- Надо же начать, а люди потом подтянутся!
- Мы не можем выделить деньги для спортивной секции волейбола, а Вы у меня просите мифические сто тысяч. Ладно бы ещё на операцию просили. Ввиду прошлых заслуг бы и постарались помочь, чем можем, хоть частью суммы. Но на этот Ваш драйвинг, извините, нет. У нас тут не дом помощи инвалидам. 
- То есть вы говорите «нет». – Уточнила девушка.
- То есть да. Я говорю нет.
Валентина медленно, в несколько этапов, поднялась и, нарочито громко, стуча костылём о деревянный пол, вышла из кабинета с такой силой захлопнула дверь кабинета, что звякнула ложка в чашке. Женщина с короткой стрижкой, сидевшая за столом, вытащила ложечку и постучала ей о ладонь.
- Нет, ну до чего народ пошел ушлый!
- И не говори. – Возмутилась вторая женщина, доселе сидевшая тихо, отгородившись ото всех монитором.
- Подууумаешь – раньше медальки возила. Раньше она, а сейчас – другие. Так что, мне всем деньги отсыпать? Ей на тележке кататься хочется, а мы ей денег должны? У нас вон  из интерната спортивный инвентарь просят, а тут ей экипаж за сто  тысяч! Ещё и спортом прикрывается!
- Постой, а как девушку-то звали, лицо вроде знакомое!
- Валентина Кислова это. – Прочитала имя и фамилию на листе заявления женщина. Немного подумав, порвала его – незачем захламлять помещение.
Валя же, как можно скорее, пыталась покинуть здание с красочной надписью на портике над входом «Спорт для всех». Раньше, ещё четыре года назад, оно было приветливым и приятным – тогда «у руля» стоял пятиборец, не понаслышке знавший о конном спорте. Её тут были рады видеть – надежда города на российскую сборную! А сейчас…. Закусив губу, она сдерживала слёзы и  вспоминала неприятный разговор с заместителем начальника отделения паралимпийских видов спорта. «Нет такого вида в списках. Не можем мы вам помочь. Лечитесь и идите в спорт для здоровых, да и то у нас для них средств не хватает!»
Для здоровых….
Валю, которая наконец начала пробовать жить обычной жизнью, даже снялась в кино, эти слова особенно задели.
Она – не здорова.
Она – инвалид.
И не пошла бы она в спорткомитет – понимала, что глупо - но теплилась слабая надежда на то, что её поймут и помогут.
Не поняли.
С трудом выдерживая взгляды окружающих, она добрела до остановки. На конюшню, к Мите – он выслушает, ничего не ответит в итоге, но хотя бы будет рядом. Серый был лучшим антидепрессантом – девушка это знала.
Олеся даже не стала спрашивать, как прошла беседа, всё поняв по состоянию Валентины.
- Послушай, может, тебе действительно лучше сейчас прооперироваться, долечиться, а потом в будущем году с новыми силами попробовать? Дался тебе этот драйвинг прямо сейчас? Сама бы язык вырвала тому, кто тебя надоумил!
- Мне сейчас надо. – Всхлипнула девушка, вытирая выкатившуюся слезу рукавом.
- Ну зачем, объясни ты мне?
- Знаешь, Олесь, я так долго была в тени. На меня тыкали пальцами прохожие, я после этого сидела дома неделями. Со мной переставали общаться друзья, узнав, что я инвалид. Даже некоторые заказчики отзывали у меня проекты, узнав мою историю из интернета. Я не хочу больше. Суммы, что у меня есть сейчас, не хватит на операцию. И никто мне этих денег не даст, и заработаю я их не скоро. Я как подумаю об этом – выть хочется! А поучаствовать в соревновании, хоть раз – бы воспряла!
- Но после соревнований у тебя и части суммы на операцию не будет!
- И пусть! Мне нужен этот глоток воздуха! Я уже месяц не могу ни один сайт сделать. То, что я делаю – пустые шаблоны, заказчики не довольны!  Паутина вокруг всё гуще и гуще. Кажется, ожила на съёмках, но поговорила с врачом, с людьми из комитета – и опять сплошная чернота в голове. Они напомнили мне, что я – инвалид! Единственное светлое пятно – Митя.

- Валь. Валентина! Вставай! – Потрясла девушку за плечо мама. – К тебе мужчина какой-то пришел.
- Какой? – Валя никого не ждала. Если бы пришел доктор, или Ваня – мама бы так и сказала.
- Ну, высокий такой. Руки в шрамах. Я его чай посадила пить, а тебя всё не добудиться!
Девушка распахнула широко глаза.
- Высокий и руки в шрамах?
- Да!
- Это Александр Кислицкий!
- Кто?
- Каскадёр!
- Какой ещё каскадёр? Валя, что происходит?
Но девушка уже, подхватив с пола костыль, как могла быстро шла из своей комнаты на кухню. За столом действительно сидел Александр. Перед ним лежал пухлый белый конверт.
- Доброе утро, соня!
- Доброе! – Сюрреалистическая картина на её кухне всё никак не укладывалась в голове. А я вот тебе кое-что привёз! – И подтолкнул к краю стола конверт.
«Деньги» - мелькнуло в голове, и Валя чуть не лишилась чувств от накатившей волны страха, восторга и стыда. Но удержала себя в руках и заглянула внутрь. Никаких купюр там не было. Только какие-то документы и фотографии.
- Тут полный пакет документов на Динамичного и ещё - анализы, я ненароком сделал, чтобы убедиться в том, что я не ошибся.
- Не ошиблись?
- Ну, я же говорю – тут документы на Динамичного. Он это. Поехали к нему!
Валя, ещё минуту назад готовая задохнуться от благодарности к этому большому сильному человеку, сейчас была готова ругаться и швырять в него всё, что попадётся под руку. Так бездумно, так подло обмануть её! Конечно, она сама себя обманула – придумала, что ей кто-то обязан помогать. А ей никто ничего не должен. Она никому не нужна, а Александр приехал всего лишь ещё раз посмотреть на коня, которого знал когда-то. И пусть смотрит, сентиментальный какой нашелся!
- Да, я только переоденусь.
- Быстрей, пожалуйста, нас Ваня ждёт.
Валя лишь удивлённо приподняла брови – присутствие Вани никак не укладывалось в голове, однако, всё могло оказаться проще, без заговоров – мужчины могли обменяться телефонами, иначе как бы Кислицкий узнал, где она живёт.
В конюшню ехали в полной тишине, без разговоров, слушая шум мотора старенький машины.
- Знаете, я так давно уже не катался пассажиром на российском автопроме!
- Ну, за аттракцион можете заплатить в кассу. – Бросила через плечо Валя. Иван с неодобрением покосился на неё, но ей было плевать – слишком сильно она переволновалась утром.
При подъезде к конюшне, Валя увидела, что Митя гуляет в леваде и как-то немного оттаяла. Серый, заприметил знакомую машину и легкой рысью подбежал к покосившемуся ограждению, готовый приветствовать своего человека.
Александр выбрался из автомобиля первым и посмотрел, как светло-серый конь ходит вдоль забора.
- Ах, а ему бы пошла европейская упряжь!
- Что Вы говорите. У него есть только русская. Она – идёт!
- Вы, Валентна, просто не пробовали надеть на него ничего другого.
- Было бы! – С этими словами девушка направилась к Динамичному, который уже вовсю подзывал её.
- Как ты думаешь, сейчас пора? – Спросил у Вани Александр.
- Вполне.
- Знаешь, у неё утром такой вид был потерянный, когда она обнаружила в конверте не то, что ожидала. Я себя последним подонком почувствовал.
- То-то я смотрю, она ершистая такая сегодня.
- Валентина! А вам не интересно, что это за машина стоит?
Девушка оглянулась и только сейчас увидела грузовую машину со столичными номерами. Сердце вдруг забилось чаще. На миг ей показалось, что этот мужчина отберёт у неё её коня и увезёт с собой, навсегда. Иначе для чего ему грузовик?
Видя такой ужас в глазах девушки, Александр развернулся и быстро подошел к грузовику, там завозился с замком и через минуту распахнул двери.
- Не бойся! Это всего лишь экипаж!


- Не психуй!
- Я не психую! – Мяла в руках платок, который должен был лежать в кармане пиджака, Валентина.
- Ты сейчас спокойно подойдёшь к комиссии, покажешь им все документы, потом Иван проведёт Митю перед ветеринарной комиссией. И всё!
- Легко говорить! А я с костылём!
- Ну, господи, вдруг ты после перелома! Прекрати!
- Меня не допустят!
- Справка у тебя есть.
- Липовая!
- Или ты сейчас прекратишь, или я уйду! И как ты добилась таких высот в выездке, если ты такой нытик! – Рявкнул на Валентину Александр.
Девушка замолчала, сложила платок и положила обратно в карман. Вместо него стала перебирать документы. Мужчина, посмотрев на неё, молча отобрал папку.
Валя была следующей в очереди.
- Валентина Игоревна Кислова. Одноконные упряжки, прошу подойти! – Выкрикнула женщина-секретарь, сидевшая за столом.
Стараясь производить как можно меньше шума, девушка подошла к мандатной комиссии. Разговоры стихли, все смотрели на неё.
- Девушка, вы отдаёте себе отчёт в том, что у нас нет класса для паралимпийцев?
- Да.
- Указали ли вы на свою нетрудоспособность в заявке?
- Нет.
- Извините, но мы обязаны отказать Вам от участия.
- У меня справка!
- Я не могу Вас допустить до участия в соревнованиях, даже вне класса, это запрещено.
- Почему? По тому, что я инвалид? Так вот! Я не инвалид! Я вылечусь и стану такой же, как и прежде! То, что я с костылём временно, разве может меня автоматически скидывать со счетов? Захромавших лошадей на соревнования не допускает ветеринарная комиссия, а вы даже не врачи! Я – здорова!
На поле внезапно стало так тихо, что слышно было, как копает передней ногой и грызёт удила Митя, стоявший поодаль в ожидании.
Комиссия молчала, только переглядываясь.
- Вы уверены?
- Да!
- Хорошо. Документы, стартовый взнос и Вашу подпись. Коня – на ветеринарную комиссию. – После нескольких минут замешательства всё пришло в движении. Александр исподтишка показывал большой палец.

- Ты смотри, как настоящий! – Отошел от коня Александр. Подтянувшийся от постоянных тренировок Митя, перестал быть похожим на того «белого мишку», которого купила осенью Валя. Сейчас в нём прорезалась орловская порода, которую не вытравить из лошади. Подстриженная и прореженная грива была заплетена и украшена лентами. Упряжь была русская – для презентации своей команды было решено делать ставку, что Динамичный – орловский рысак, и общий стиль был тщательно разработан! Ради этого Александр раздобыл второй экипаж – специально для дрессажа, а костюмы шились в ателье. Сейчас мама, Олеся  и ещё несколько человек, принимавших участие в подготовке, сидят где-то на трибунах.
Рядом с мощными длинногривыми фризами, крупными тракенами, да даже такими же орловскими рысаками, только выращенными в хороших условиях, Митя смотрелся комично настолько, что хотелось немедленно записать его в соревнования для класса «пони». Однако рост сто пятьдесят четыре сантиметра не давал ему этого сделать.
- Не смотри на остальных. – Напутствовал Кислицкий. Валя уже давно смеялась что они Кислова, Киселёв и Кислицкий – прекрасная команда! – Есть только вы и поле. Оно тут много лучше, чем дома. Программу вы с закрытыми глазами откатаете! Я верю в вас!
- Александр, ответьте мне на один вопрос! Вы – каскадёр, зачем и почему вы возитесь с нами и с Митей? С этими соревнованиями?
- Просто потому, что я разбираюсь в людях и в лошадях.

Пред третьим днём соревнований, когда экипаж Кисловой был где-то на десятом месте из пятнадцати участников, Валя основательно приуныла. Ночной дождь развёз площадки и Митя устал сегодня. Кто знает – что будет завтра: какой грунт, как будет чувствовать себя конь.
- Мить, ты знаешь, надо очень постараться. – Перебирая рукой короткую гриву, ласково говорила девушка. – Ты гриву не жалей, она отрастёт! А то за что я буду держаться.
Ей самой стоять было всё трудней – боли в спине отдавались всё сильнее. Лекарства она не принимала, не отдыхала, нервничала и очень устала. Но – это её желание, её мечта.
- Мить, мы ведь постараемся, правда?
Конь слышал растерянность в голосе его человека. Подбодрить никак иначе, кроме как ткнувшись носом в живот, он не мог. Он по прежнему знал, что самый сильный в их табуне – он.
Третий день, который решит всё. Вале такие моменты всегда представлялись кадрами из фильма. У главного героя всегда всё получалось – в рулетке выпадало нужное число, враги мирились, плохие парни умирали, хорошие – оставались в живых. Но человек является главным героем своей жизни. И всегда везти не может. На то это жизнь, а не кино. Всё, что произошло с ней ранее – удачный, очень красивый сюжет для очередного сериала. По закону жанра они должны выиграть искупаться в лучах славы.
«Пусть так и будет» - зажмурившись, непонятно кому, сказала девушка, проснувшись утром.
Ночью дождя не было, и трасса для марафона оказалась в пригодном состоянии.
Динамичный, на первый взгляд, отдохнул и даже протестовал против ногавок, которые собственноручно надевал и закреплял изолентой Александр. Видимо, только мужчина и изолента спасали ногавки от неминуемой гибели.
Ваня проверил все механизмы в экипаже, который вчера вечером ради сохранности закатили в грузовик.
Всё было готово к последнему дню соревнований. Вечером объявят результаты.
Пятнадцать пар.
И всё кончится.
А до этого – марафон.
По выпавшему жребию экипаж Кисловой стартовал седьмым.
«И чтобы не оказаться ниже этого места» - загадала Валя. Конечно, лучше бы они ехали вторыми или третьими – тогда и установка эта была бы более логичной. Но хоть как-то надо было себя подбодрить.
«Только бы Митя не почувствовал, как я дрожу».
«На старт приглашается экипаж Валентины Кисловой, Динамичный.
Валя слышала это уже третий раз за три дня. Такие забытые, так нежно любимые слова.
«На старт приглашается»
Когда она услышала этот призыв первый раз, ещё много лет назад, не смогла сдержать слёз….
Но всё. Долой воспоминания! Пора!
- Митя, пошли! – И настойчиво хлопнула по крупу вожжами. Жест, который смешил некоторых спортсменов, которые живо интересовались, из какого колхоза приехала команда и рекомендовавшая тормозить лошадь словами «тпру».
Конь всё понял. Похлопывание – рысь, а вот такой хлопок – это уже галоп. Не любил Митя галоп, ой не любил. На то он и рысак, но таковы уж правила. И Валя с Александром месяц учили Динамичного к этому аллюру в экипаже.
К «спокойному» участку трассы, где можно будет пошагать и расслабиться, Митя уже весь мокрый – тяжело далась ему пересечённая местность. И через вожжи он чувствует, как дрожат руки на его человека.
Боится.
Устала.
Небольшое время для перерыва. Ветеринары во время быстрого осмотра не находят причин чтобы снять коня с марафона.
Руки на вожжах уже спокойнее. Это хорошо. Таким рукам Митя больше доверяет.
Отмашка!
Валя, стараясь держать в голове маршрут, стараясь сидеть как можно более рациональнее и хоть как-то помогать её маленькому Динамичному. Те препятствия, которые легко прошли шесть предыдущих участников, на более рослых и сильных конях, сейчас тяжело давались невысокому Мите.
Он устал.
Он уставал когда-то на ипподроме, но был готов бежать вперёд только ради одного – ради своего человека.
Его предавали и снова разжигали новую привязанность. И потом опять предавали. Сейчас эта девочка, его человек, которой так нужна его защита и помощь. Быть может, и она предаст.
Но сейчас она  - его человек. Он не может иначе.
Но устала, как же устала маленькая серая лошадь…
И Валя вдруг почувствовала это. Рассказать кому – не поверят. Она вдруг почувствовала, что ещё немного – и конь сдастся! 
- Митя, милый мой! Недолго осталось! Я обещаю, я больше так не буду! Я обещала что  не расстанусь с тобой, что не отдам больше никому. И сдержала своё обещание. Я и сейчас сдержу! Пожалуйста!
Конь, слыша просьбу своего человека через единственную ниточку, связывающего его с ним -  вожжи, сделал последний рывок и сам, влетел на скорости в водное препятствие. Самое страшное – дома не было возможности потренироваться.
Остался всего один проезд и – всё!
ВСЁ!
К экипажу подбегает Александр, подхватывает за повод трясущегося от усталости коня и уводит прочь от боевого поля. В спину несутся объявленные результаты, но никто из троицы их не слышит.
- Вы молодцы.
- Не мы. Он. Спасибо!
Митя лишь вздыхает, а что он может ещё сделать?

Вечером объявляют результаты по итогам соревнований. Сначала – парные упряжки и лишь затем одиночные. По распоряжению должны присутствовать все, кто попал в первую десятку. Обязательно в конном стою – для торжественного парада.
Вызывают и экипаж Кисловой, хотя правильнее его назвать экипажем Динамичного.
Результаты.
Медали.
Кубки.
Розетки.
Слёзы.
Всё смешалось.
Опираясь одной рукой на костыль, а другой – на шею серого коня, Валя внимательно наблюдала за церемонией. Они попали в десятку. Это уже здорово! Ещё бы оказаться не ниже седьмого места.
Зря им выпал жребий выступать седьмыми.
Лучше бы вторыми или третьими.
Или – первыми.
«По всем законам жанра хорошего кино обязательно должно быть первое место» - думает Валя, а вслух добавляет:
- Мить, а тебе пошла бы красная розетка!

Наконец объявляют результаты.
Стиснув зубы так, что их скрип должны были услышать как минимум в судейской, Валя слушала заветные цифры.
Уже не седьмые.
И уже не шестые.
Сработает ли правило хорошего фильма?
- Экипаж Валентины Кисловой, грум Иван Киселёв, конь Динамичный занимает в наших соревнованиях четвёртое место!
Четвёртое!
Первый три места заняли привозные лошади, с лучшими экипажами, с более опытными спортсменами.
На награждение зовут и Динамичного – он получил приз зрительских симпатий.
Маленький серый одноглазый конь, он стоял гордо подняв голову с разлапистой розеткой и важно смотрел вдаль.
Никто.
Никто бы не посмел назвать его «Недвижимость Динамо».
-