Как узнали в Чите о смерти Е. Д. Петряева

16 февраля 1987 года я вернулся из командировки в город Балей, где, в частности, посетил местный историко-краеведческий музей, созданный Петром Георгиевичем Говориным. О результатах своей поездки по телефону доложился Артёму Евстафьевичу Власову - в музей истории забайкальской милиции и Раисе Ивановне Цуприк - в Читинское областное отделение Всероссийского общества памятников истории и культуры. А вечером, просматривая местные газеты, увидел некролог о смерти Евгения Дмитриевича Петряева. И на следующий день пришел к Раисе Ивановне:

- Что же Вы вчера мне не сказали о смерти Петряева?

- А я думала, что ты знаешь.

- Я же в командировке был, там газет не читал.

И я уже стал рассказывать Раисе Ивановне, что 13 февраля в Географическом обществе состоялось заседание, посвященное памяти Евгения Дмитриевича. На нём выступали педагоги Баркины, Алексей Илларионович Сизиков, Либерий Федорович Берсенев и Елена Федоровна Куренная. Об этом заседании я узнал задним числом по объявлению на входе в Географическое общество. Об этом заседании Раиса Ивановна не знала.

Но она мне рассказала о том, как известие о смерти Е.Д. Петряева пришло в Читу.

Оказывается, в Читу позвонили по линии общества книголюбов, которое в Чите возглавлял один из чиновников облисполкома по фамилии Бородин, курирующий связь государства с религиозными конфессиями. Он позвонил краеведу Николая Егоровичу Дворниченко, писателю Василию Григорьевичу Никонову и Раисе Ивановне. Раиса Ивановна сообщила в Пушкинскую библиотеку, а Клара Сапожникова оттуда позвонила А.И. Сизикову, тот -  Е.Ф. Куренной. Николай Егорович Дворниченко написал некролог, который 10 февраля был опубликован в газете «Забайкальский рабочий», а А.И. Сизиков – в «Комсомолец Забайкалья». Планировали 16 или 18 февраля в Пушкинской библиотеке провести общегородской вечер памяти, но ничего не получилось из-за несогласованности действий. Решили этот вечер перенести на следующий год, когда Евгению Дмитриевичу исполнилось бы 75 лет. По этой причине президиум Географического общества собрался у себя отдельно 13 февраля. 19 февраля некролог о смерти Е.Д. Петряева должен появиться в военной окружной газете «На боевом посту». И еще Раиса Ивановна сообщила, что уже после смерти Евгения Дмитриевича от него в Читу пришло два письма: 9 февраля – писателю Николаю Тихоновичу Ященко и 15 февраля  - Раисе Ивановне Цуприк.

Через два дня ко мне позвонила Раиса Ивановна и сообщила о телефонном звонке из Кирова от Натальи Евгеньевны Петряевой, дочери Евгения Дмитриевича. Оказалось, что звонивший из Кирова в Читу представитель клуба книголюбов напутал дату смерти Е.Д. Петряева. Он умер не 7 февраля, как прозвучало в читинских некрологах, а 5 февраля. Вот и получилось, что Е.Д. Петряев всю жизнь боровшийся за уточнения в биографиях других людей, сам пострадал от этого. А еще Наталья Евгеньевна просила организовать сбор воспоминаний о ее отце. С этой просьбой Раиса Ивановна обратилась и ко мне.

В это же день ко мне позвонил старший преподаватель физической географии Читинского государственного педагогического института Юрий Тимофеевич Руденко (он возглавляет секцию физической географии в областном Географическом обществе) и попросил меня сделать небольшое сообщение о Евгении Дмитриевиче на его секции.

Дома я в тот вечер перечитал всю переписку с Евгением Дмитриевичем. Она началась в 1976 году. От него я получил 27 писем: 9 – в 1976 году, 5 писем – в 1977 году, 1 письмо – в 1981 году, 5 писем – в 1984 году, 6 писем – в 1985 году и 1 письмо – в 1986 году. По иронии судьбы, в 1987 году я отправил ему свое последнее письмо 5 февраля. И первый раз в нем не стал задавать вопросов, а просто рассказал о себе и своих краеведческих интересах.

Прошло несколько дней. Днями я был занят на службе, а вечерами занимался плановыми краеведческими делами. Так, 24 числа провел очередное занятие краеведческого кружка в 6-м классе второй средней школе, где училась моя дочь. В этот раз под впечатлением памяти о Евгении Дмитриевиче рассказал ребятам о таком понятии как краеведение: что оно такое, для чего служит, о людях, которые его движут. Ну и, конечно, о Е.Д. Петряеве – его жизни, интересах, книгах. А потом я им показал два своих краеведческих фотоальбома и прокомментировал каждую размещенную там фотографию.

26 февраля в 17-00 состоялось заседание отделения физической географии Географического общества. Меня на него несколько дней назад пригласил Юрий Тимофеевич Руденко. И хотя плановые темы этого заседания были совершенно иные, первому слово предоставили мне – о Евгении Дмитриевиче Петряеве. Говорил я минут пять. Сообщил о трех забайкальских некрологах на его смерть, об ошибке, допущенной в них, о книгах Петряева, о роли Евгения Дмитриевича в забайкальском краеведении, о нашей переписке и о просьбе его дочери Наталье Евгеньевны собирать воспоминания о нем. Потом началось само заседание. Не буду его описывать, скажу, что прошло оно не плохо. Но общее впечатление об этом заседании не совсем приятное, – оказывается, есть люди в научных кругах, не знающие о трудах Е.Д. Петряева. 

Некролог в газете «На боевом посту» был опубликован не 19, а 20 февраля. Увидел его я в библиотеке областного Дома политпросвещения.

…

Прошло много дней. 6 апреля, зайдя в общество охраны памятников истории и культуры за пригласительными билетами на областную отчетно-выборную конференцию ВООПИиК, мы уже в который раз с Раисой Ивановной вспомнили Евгения Дмитриевича.  И Раиса Ивановна мне сказала, что мне не хватает такого руководителя в краеведении как Е.Д. Петряев. Эти слова я запомнил на всю жизнь.