Э. Баркер Письма живого усопшего 18

№ 18

                Э. Баркер
                ПИСЬМА ЖИВОГО УСОПШЕГО
                или
                ПОСЛАНИЯ С ТОГО  СВЕТА

                Письмо XXXI
                СЕРБСКИЙ КОЛДУН
                26 апреля 1915
      От жертвенности Розы-Креста до истерзанной Сербии -- неблизкий путь, но именно такое путешествие вам придется проделать сегодня утром вместе со мной.
      Эта страна оказалась наиболее восприимчивой к болезнетворным астральным вирусам - тем самым, что выплевывала в вышестоящий мир омерзительная Сущность, о которой я писал вам в одном из предыдущих писем. И эта повышенная восприимчивость имеет свои причины.
      Давным-давно в горах Сербии жил один злой колдун -- человек, для которого все его знания служили исключительно средством достижения своекорыстного интеллектуального наслаждения, которое он из них с успехом извлекал. Он смог настолько возвыситься над уровнем обычного человеческого сознания, что банальные мирские блага уже не интересовали его. Для него весь мир был не более чем презренным местом, от которого следовало держаться подальше, а живущие в нем люди -- всего лишь насекомыми, не заслуживавшими его внимания, если только они не могли служить достижению его корыстных целей.
      Он считал себя чем-то вроде божества, и столь усердны были его эгоистичные труды, что обрати он свои знания на благо человеческой расы, частью которой являлся он сам, он действительно мог бы стать подобным богу. Но эгоистичные и злые существа никогда не стремятся к божественному. И в лучшем случае они могут лишь на одну ступеньку возвыситься над человеком. Гусеница может превратиться в бабочку, но если ей ненавистен солнечный свет и воздух высших сфер, то лучше её крыльям вовсе не отрастать.
      Так вот, этот человек, этот колдун-эгоист узнал, что используя определенные магические заклинания, он может призвать к себе элементальные сущности, а затем с их помощью создать астральные существа -- хотя и бездушные, но подпитываемые его собственной энергией.
      И тогда в его жизни началась полоса настоящего, активного служения злу.
      Он подыскал себе место в горах, которое счел достаточно надежным убежищем, и затем соответствующим образом намагнитил окрестности своей хижины, превратив её в центр сосредоточения астральных сил. Одной из идей, которые он вызвал к жизни для своей собственной защиты, было его право на единоличное владение этой территорией.
      Но владелец этой горной местности, где обосновался колдун, решил, что окрестности его хижины -- превосходное место для охоты на диких зверей, водившихся в тех местах, и вскоре тишина уединенных магических изысканий колдуна была нарушена громом выстрелов охотничьих ружей, а сами охотники даже дерзнули пересечь своими нечестивыми телами тот незримый круг, что колдун провел по границе своей территории.
Это говорит о том, что он был не таким уж и всесильным, поскольку если бы он трудился в своей хижине на благо всего человечества, ни один из представителей этого человечества не смог бы осквернить это место. Убежища Учителей Сострадания надежно ограждены от непрошенных вторжений.
      Движимый яростью и разочарованием, он призвал проклятья на головы охотников и на всю округу и с помощью своей Черной магии создал существ, способных исполнить его проклятья. Он создал их на поверхности земли равно как и под землей, и в воздухе, и каждому из них дал особое поручение, пригрозив страшными карами в случае неповиновения. Таким образом, свои способности он использовал именно так, как Закон, в соответствии с которым трудятся настоящие Учителя, категорически запрещает их использовать.
      Ему все же удалось заставить охотников убраться из этих мест, но существа, которых он вызвал и которых создал, так и остались там по причине ли его недостаточного знания, или же недостатка ответственности, чтобы самому прогнать или уничтожить их.
      И когда он умер в довольно преклонном возрасте ста двадцати лет, и существа эти освободились от надзора его воли, они все равно продолжали оставаться там в полу-одушевленном состоянии, в нижних слоях астрального мира.
      Прошло сто или более лет, и над Европой разразилась невиданная война. И когда вместе с нею из незримого мира пришли злые духи, ища себе добычи и удовольствий, эти старые астральные чудища тоже пробудились от своей спячки и присоединились к ним; и вся округа, проклятая злым колдуном, оказалась отравленной ядовитым дыханием этих существ, чьею единственной raison d'etre является ненависть одного человека к людям, потревожившим его в то время, когда он занимался своим преступным делом.
      Я не собираюсь описывать здесь процесс, с помощью которого он создал эти сущностей и наложил на всю округу свое злое заклятие, потому что не намерен выдавать этому погрязшему в эгоизме миру знаний, с помощью которых он сможет только умножить число своих будущих страданий. Мне хотелось бы только, чтобы вы поняли, что Сербия -- действительно опасное место. Потому-то оно и было избрано в качестве эпицентра, из которого началось распространение разрушительных волн великой войны.
      Сербы -- храбрый народ, и к тому же они ничего не знают об обрушившемся на них астральном бедствии. Они стали добычей злых сил, потому что последним было легче до них добраться через ту область, отмеченную древним проклятьем.
      Людям новой Расы пришло время узнать, что в астральном мире встречаются такие вещи, которых следует избегать. Если бы некоторые учителя не поведали людям так много, в этом предостережении, возможно, не было бы необходимости; но увы, мир уже успел приобрести настолько четкое представление о том, что внутри и за пределами их собственного мира существует другой мир, что их естественное любопытство начинает представлять угрозу для них же самих, и потому необходимо предупредить их, чтобы они не шутили с невидимым, пока их бескорыстная преданность себе подобным еще не настолько велика, чтобы они могли изучать незримый мир без риска быть смертельно укушенными той змеей, что притаилась там среди цветов.
      Старый колдун отправился в те сферы, где ученые эгоисты могут продолжать свои исследования, уже не будучи стесненными ограничениями плотной материи; но у дверей следующего перерождения его уже поджидает ответственность за всё то, что он содеял в горах Сербии во время своей предыдущей земной инкарнации. Когда он снова вернется в ваш мир, его новое тело станет жертвой всех тех напастей, что он сам же создал, всеми силами пытаясь защитить себя от других людей, которые, однако, обладали такими же правами, что и он сам.
     Держитесь подальше от Сербии, пока она не очистится от этой заразы -- вы, чья работа не связана непосредственно с уничтожением этой чумы. Но иное дело те целители и другие ученые, что сознательно отправляются туда, чтобы спасти расу от грозящих ей кошмаров, -- им принадлежит вся честь и вся слава войны и мира, ибо они по доброй воле согласились (их высшие сущности согласились) стать орудиями служения миру.
      Я уже говорил, что злые элементалы боятся ученых; и хотя ученые борются с этой чумой, используя материальные средства, сила их воли и их бескорыстных намерений распространяется за пределы их материальных действий, влияя также и на невидимый мир, наполняя его живительной энергией, хотя их объективный разум даже не подозревает о его существовании.
      Да, честь и хвала ученым!

                Письмо XXXII
                ИУДА И ТИФОН
                27 апреля 1915
      Я говорил вам о распятии, через которое проходит сейчас душа расы. А теперь я хочу рассказать об Иуде, который продал эту расу за тридцать сребренников.
      Читатель этой книги, будь ты иудаистом, христианином, индусом или магометанином, если тебе хоть что-нибудь известно о процессе инициации души, то ты должен знать, что евангелическая драма -- неважно, исторический ли это факт или миф, трактуй её сам, как тебе хочется -- это правдивое описание процесса посвящения.
      И неотъемлемой частью этого процесса является предательство Иуды.
      Без него чаша горечи не была бы полна, а она всегда должна быть наполненной до краев, пьет ли её душа расы, душа отдельного человека, или же душа Христа.
       "Отец мой, для чего Ты меня оставил?" -- эти слова были на устах многих искалеченных солдат на этой страшной Голгофе, на которой оказалась распята вся раса.
      Все эти трудные месяцы -- с августа и до весны -- раса несла свой тяжелый крест, и теперь в апреле её пригвоздили к этому кресту и оставили умирать. На кровоточащие брови надвинут терновый венец, гвозди вонзились в ступни и ладони, вместо воды поднесен уксус, и теперь с миллионов губ срывается крик: Или, Или, лама савахфани!"
Предательства Иуды никак нельзя было избежать, как и деяния Тифона.
     Не будь Иуды, история была бы неполной. Если бы Тифон не убил
Осириса, не смог бы восстать Гор -- его сын.
      Но, несмотря на всё это, я все-таки стою здесь -- спрятавшись за завесой невидимого, как, возможно, сказали бы некоторые недоброжелатели -- и прошу мир смягчить ужасную кару Иуде, насколько это будет в его власти. Вспомните, не сам ли Он сказал на кресте: "Отче, прости им, ибо не ведают, что творят"?
      Ничто из Нагорной Проповеди, ничто из священных писаний Востока, ничто в анналах всего мира не может сравниться по своему величию и духовной значимости с этими восемью словами -- "Отче, прости им, ибо не ведают, что творят!"
      Те, кто грешат сейчас против расы, действительно не ведают, что они творят. Они опьянены яростью разрушения, они обезумели от сознания собственной вины; но они не могут знать всего того, что они делают. Только посвященные души среди немцев смутно догадываются, что на самом деле натворила Германия.
      И все же я говорю вам -- прощайте и жалейте их, ибо им выпала ужасная роль, и страдания их будут безмерны.
      Пусть не пугает вас то, что тысячами гибнут ваши братья по крови, и даже когда вы почувствуете, что вы тоже убиты своею духовной сопричастностью, помните, что в конце концов должно восторжествовать Добро, потому что раса находится сейчас на стадии подъема. И кровь её пролита не напрасно.
      Разве не знала человеческая раса, делясь хлебом с Германией во время последней вечери, что именно Германия предаст ее? Раса знала.
      И подсознательные сущности людей в том страшном июле знали и видели в снах, что близится тяжкое испытание. Помните? Еще до того, как эта драма разразилась на Голгофе народов, она уже успела отзвучать во многих наиболее чувствительных душах.
      О том, что Германии суждено предать мир, было заранее написано в ее душе; но если мир и дальше будет продолжать ненавидеть ее за это предательство, в сердце человеческой расы откроется рана, которая будет болеть еще тысячу лет. "Отче, прости им, ибо не ведают, что творят".
       Признать необходимость существования зла в системе Космоса еще не значит примириться с этим злом. Простить грешника -- не значит умалить его грех. Несовершенный разум неспособен понять суть ужасного Закона равновесия сил, и потому Стражи священного знания до сих пор были столь сдержанными в своих публичных высказываниях.
      "Необходимо, чтобы зло приходило в этот мир; но горе тому, через кого зло приходит", в тысячах церквей повторялись эти слова; но вторая половина этой фразы всегда понималась гораздо лучше, чем первая "Необходимо, чтобы зло приходило в этот мир".
      Будучи тем, что она есть, Германия никак не могла не предать расу накануне этого распятия. Было предначертано, что раса человеческая должна быть предана, и ни одна другая нация, кроме Германии, не могла сделать этого.
      Тифон должен был убить Осириса, повинуясь закону своего собственного бытия. И теперь Изида -- великая Мать, Женское Начало Мира -- стеная, бродит по земле, разыскивая части тела своего мужа.
      А части эти разбросаны на тысячи миль по всей линии фронта. Изида и в самом деле осталась вдовой.
      И коль скоро каждый человек является воплощением великого Архетипа, то есть сейчас и человек, ставший воплощением Предателя. Это -- Вильгельм Германский.
Болезнь, долгое время разъедавшая его мозг и послужившая одной из причин его мании величия, стала тем уязвимым местом, местом, не охраняемым светильниками магического круга Европы, через которое в мир смогли проникнуть силы зла. Истинно: горе тому, через кого приходит зло!
      И говоря теперь, что мир не должен ненавидеть нацию, которую Зло избрало своею пособницей, я вовсе не призываю проявлять сентиментальную слабость, когда скорое завершение всех этих событий станет уже очевидным. Но мир хотя бы в целях самозащиты должен сделать так, чтобы Германия никогда больше не смогла повторить своего предательства. Конкретные пути достижения этой цели я оставляю на усмотрение специалистов, ибо я всего лишь скромный дух и говорю с вами, сидя в своем безопасном убежище за завесой невидимого.

                Письмо XXXIII
                СОЛОМЕННЫЕ ВЕНЦЫ
                29 апреля 1915
      В своем стремлении сдерживать плохую карму Германии я вовсе не пытаюсь нарушить Закон справедливости, Закон причины и следствия. Наоборот.
      Ваше понимание Закона кармы должно быть весьма поверхностным, если вы так и не поняли, что время -- это тоже один из факторов. Многие вполне платежеспособные фирмы в одночасье разорились бы, если бы все их вкладчики вдруг одновременно потребовали бы свои деньги обратно. Плохая карма Германии -- это её моральная и финансовая задолженность. Дайте же ей немного времени, чтобы успеть приспособиться к абсолютно новому образу мышления.
      На днях я случайно услышал, как вы обсуждали со своим другом *5 гипотезу о том, что воспринятый Германией неверный лозунг "Deutschland uber Alles", будучи беспрестанно повторяемым, смог заслонить собой реальные факты и что человеческая раса, возможно, восходит сейчас к эре разума, когда достаточно мощная концепция, пусть даже ложная, будет способна изменять факты, подстраивая их под себя.
      Поживем, увидим.
      Мысль о том, что Германия и немцы превыше всего остального мира, настолько глубоко укоренилась в умах этой расы, что вытравить её оттуда будет очень непросто.
      Как вы сами заметили, истории известна и другая раса, объявившая себя "избранной" Богом, и за это самонадеянное утверждение рассеянная по земле, ставшая бездомным народом, да и единым ли народом вообще?
      Попытка создать что-либо, говоря об этом, как об уже существующем, сама по себе не нова. Утверждение и отрицание используются, и весьма успешно, современной школой мыслителей, полностью игнорирующих существующие в природе факты.
      Теперь, отрицая и игнорируя природные факты, мы можем либо ослабить на определенное время и в определенной степени воздействие природы на нас самих, либо наоборот, потерпев неудачу на этом поприще, стать в большей степени чем когда бы то ни было игрушками в руках природы, в силу одного только сознания собственного провала.
      Целитель от христианской науки, не справившийся с лечением и честно признавшийся в этом, может либо продолжать настаивать на своих способностях, несмотря на свой явный провал, либо окончательно потерять уверенность в себе и в утверждениях своей науки, или же он может пересмотреть в свете фактов и то и другое и заняться подлинным изучением тайн природы и разума.
      Германия может избрать любой из этих трех путей, после того как убедится в истинности древнего изречения мудрейшего из людей о том, что взявший меч от меча и погибнет.
      Пытались ли вы когда-нибудь убедить немца в чем-то, что он считает неверным? Вижу, что пытались. И что, смогли ваши аргументы убедить его в том, что он тоже может ошибаться? Боюсь, что нет.
      Сейчас Германия и в самом деле превратила себя в великую нацию, просто постоянно постулируя свое величие и превосходство во всех отношениях. Но её ошибка состоит в том, что она попыталась доказать это на практике. Пытаясь доказать какой-либо тезис, вы тем самым молчаливо признаете, что утверждение противоположное вашему также имеет под собой какую-то почву, и если вы не в силах подтвердить свою собственную точку зрения, вы признаете себя побежденным, если, конечно, вы не немец. Немец, если даже убедить его против его воли, продолжает оставаться при своем мнении.
      Если факты не подтверждают его собственных взглядов, значит эти факты -- ложные. Но теперь факты -- истинны, и Германия действительно во всех отношениях не превосходит все прочие нации на земле. Конечно, она может выставить больше орудий и больше солдат, чем, скажем, два или три каких-нибудь других государства, это -- факт, который мы с готовностью признаем; но превосходство в количестве орудий и солдат -- это всего лишь превосходство в орудиях и солдатах. Его не назовешь превосходством во всех отношениях.
      Германия высказывалась в том отношении, что правда есть сила. Что ж, пусть попробует доказать свою силу, а уж потом мы побеседуем о том, сколько же в силе правоты.
      За несколько лет до того, как я покинул землю, я был сильнее подавляющего большинства своих знакомых; но если бы на этом основании я решил отправить их всех в нокаут и поснимать с них часы, то потом вся моя сила была бы нужна мне только для того, чтобы перемещать свое шестифутовое тело из угла в угол в пространстве тюремной камеры. Часы бы я снял, но сохранить их при себе всё равно бы не смог, потому что моя индивидуальная сила в конечном счете оказалась бы сломленной силой того общества, в котором я жил. Точно так же и с Германией.
      Большинство людей считают себя выше своих друзей и знакомых, и втайне досадуют на то, что их друзья и знакомые этого не признают. Но даже будучи уверенными в своем предполагаемом превосходстве, они, как правило, не пытаются утвердить свое превосходство ударом в подбородок.
      И если я сам начну считать себя выше всех людей и всех ангелов, то на самом деле при этом ни в чём их не превзойду, разве что выявлю свое дурацкое самомнение.
      Если даже христианский ученый, сломав себе ногу, будет утверждать, что нога у него в полном порядке, существующего факта это не изменит. Но с тем, что сила этого утверждения может помочь ему скорее справиться с травмой, нельзя не согласиться. Часто это действительно срабатывает.
      Самомнение Германии добавило ей энергии и сделало её материальное настоящее более грандиозным, чем её материальное прошлое; но это никак не могло доказать её "всестороннего" превосходства, разве что она смогла бы убедить в этом весь мир, заставив его признать свое подчиненное положение. Немцы -- недостаточно авторитетные адвокаты, потому что всегда преувеличивают значение фактов, свидетельствующих в их пользу, и оспаривают факты, говорящие против них.
      Им настолько непонятен критический разум других, более критически настроенных рас, что они, пытаясь переубедить их, просто настаивают на своей точке зрения, и таким образом становится изначально пристрастными.
      Но одну службу миру Германия все-таки сослужит; она сделает его сильнее. Это трагическая услуга, которая обернется против самой же Германии. Многие отцы своей слепой жестокостью делали своих сыновей еще более жестокими, чем они сами. Многие люди, раня своих друзей, получали в ответ удар ножом в самое сердце. Друг может стать более ожесточенным, чем раньше, но на пользу ли это ему? Возможно. Опыт -- вещь полезная. Человек растет не только через удовольствия, но и через боль. И если жестокость Германии сделает европейские расы более сильными, они все от этого выиграют -- все, кроме Германии. Доктора, который дает слишком горькое лекарство, часто просто спускают с лестницы, при этом даже не заплатив за визит.
      Был однажды такой ученый-"психиатр", который говорил, что его дочери незачем учиться играть на фортепьяно; достаточно ей внушить себе, что она пианистка, и она действительно ею станет.
       Так вот, Германия выступает сейчас в роли той самой дочери, которая доверилась этому учению, а в результате превратилась в кошмар для всех соседей. Она и себя подвергает опасности, поскольку ее могут просто выселить за нарушение общественного порядка.
      Также и группа индивидуумов, настаивая на чем-либо, не обязательно добивается результатов, пропорциональных своей численности.
      Помните, что я писал вам о белых и черных магах, что двое, стремящихся к добру, имеют силу четырех, но двое, действующих вместе во имя зла, обретают силу всего лишь полутора человек? А чего же сейчас добиваются совместными усилиями немцы? Только лишь блага для себя -- в точности как черные маги.
      Немецкое чванство так глубоко въелось в немецкую душу, что немцы теперь искренне верят в то, что завоевывая и порабощая другие страны, они тем самым оказывают им услугу. Нет, я нисколько не преувеличиваю. Я слышал, как сами немцы говорили об этом, причем без всякого намека на шутку.
      В сумасшедших домах полным полно людей, мнящих себя царями, но вот появляется новый пациент, который объявляет себя Царем царей. Так вот, даже такие пациенты не так убеждены в своей царственности, как убеждены в ней немцы. Если бы факты определялись одной только убежденностью, эти люди действительно были бы царями. Но что же на самом деле? Для самих себя -- они цари, столь же убежденные в том, что немцы -- "превыше всех", как и те цари в соломенных венцах, что сидят в сумасшедших домах.
      Бесполезно спорить с царем в соломенном венце. Ведь у него в руках неоспоримый аргумент -- корона из соломы. Разве вы сами не видите?
      И если вы не приветствуете его надлежащим образом, он просто отворачивается и уходит прочь.
      Но даже "царя" из сумасшедшего дома можно вылечить и вернуть ему здравый ум -- такой же, как у других людей. Именно этого я и желаю Германии. И этого же желают Германии Учителя, ибо Германия занимает в анналах Учителей высокое место. Царь в соломенном венце поддается ложной идее собственной царственности, но не теряет свою душу. Он остается бессмертным сыном Божьим. Его дух столь же чист, как мой или ваш. Он лишь впал во временное заблуждение, как правило, вызываемое чересчур долгими размышлениями над кажущимися несправедливостями и неуважением. Нечто похожее происходит и с Германией.
      Когда идея собственного превосходства начала отравлять разум этих благородных людей, они еще не были великой нацией. Они чувствовали, что с ними обращаются несправедливо и не проявляют должного уважения. И единственной отдушиной для их уязвленного эгоизма остался мир разума, где убеждение играет огромную роль. Они отвернулись от мира и начали сплетать себе соломенные венцы. Они были царями, и каждый, кто не замечал этого, был недостоин чести стать их другом.
      Но затем, когда их помешательство стало буйным, пришел великий доктор -- Война и изолировал их в сравнительно тесном пространстве; но маленькие люди, которых они сбили с ног своим первым ударом, всё ещё лежат, распростершись, на земле и пока не могут прийти в себя. Потомкам этих царей придется возместить ущерб. Закон для наций ещё более строг, чем закон для отдельных людей.
      Кто осмелится заявить, что у государства нет никакой морали? Может ли государство быть духовно подчиненным человеку? Не более чем Планетарный Дух подчинен государству. Существует космическая мораль, и каждого, кто нарушает её -- будь то государство или человек -- рано или поздно ждет расплата. Карма -- это Закон.

                Письмо XXXIV
                СИЛЬФИДА И ОТЕЦ
                29 апреля 1915
      Вчера, проходя вдоль линии фронта, где стоит, сдерживая своего могущественного противника, великая французская армия, и повсеместно отмечая дух отваги и решимости, сливавшийся как бы в сплошную бесконечную линию живого света, я вдруг заметил в надземных сферах знакомое лицо.
      Я остановился, очень обрадованный этой встречей, и сильфида – а я встретил именно сильфиду -- также остановилась, приветствуя меня улыбкой.
      Помните, в своей предыдущей книге я рассказал вам историю сильфиды по имени Мерилин -- знакомую человека, изучавшего магию и жившего на rue Vaugirard в Париже?
Именно Мерилин я повстречал тогда над той светлой линией, указывающей путнику в астральных сферах место, где солдаты la belle France сражаются и умирают за тот же самый идеал, что вдохновлял когда-то Jeanne a'Arc -- выдворить из Франции чужеземцев.
-- Где твой друг и учитель? -- спросил я сильфиду, и она указала мне вниз на окоп, от защитников которого явственно исходили излучения решимости победить.
Я здесь для того, чтобы не расставаться с ним, -- сказала она.
-- Здесь ты тоже можешь разговаривать с ним? -- спросил я.
-- Я всегда могу с ним говорить, -- ответила она, -- все это время я
была ему очень полезна -- и ему, и Франции.
-- Франции? -- переспросил я с возрастающим интересом.
-- О, да! Когда его командир хочет узнать, что затевается на этом участке фронта, он часто спрашивает об этом моего друга, а мой друг спрашивает меня.
"Действительно, -- подумал я, -- французы очень вдохновенный
народ, если уж офицеры их армий ищут наставлений в царстве
невидимого! Разве не было похожих видений у Jeanne?"
-- А как ты сама добываешь нужную информацию? -- спросил я, подойдя
поближе к Мерилин, которая на этот раз выглядела гораздо более
серьезной, чем несколько лет назад, когда мы встретились в Париже.
-- Да, что тут особенного, -- ответила она, -- просто спускаюсь туда и смотрю по сторонам. Я знаю, на что следует обращать внимание, это он меня научил, -- а когда я приношу ему новости, он сторицей вознаграждает меня тем, что дарит мне ещё большую любовь.
-- А ты? Ты всё ещё любишь его так, как прежде?
-- Как прежде?
-- Да, как тогда в Париже.
-- Должно быть, время тянется для тебя слишком медленно, -- ответила мне сильфида, -- раз о том, что было всего лишь несколько лет назад, ты говоришь -- "как прежде".
-- Так что же, для тебя несколько лет ничего не значат?
-- Для меня -- ничего, -- ответила она, -- я живу долго.
-- А ведомо ли тебе будущее твоего друга? -- спросил я.
На лице Мерилин отразилась растерянность, и она медленно произнесла:
-- Обычно, я знала всё, что должно было с ним случиться, потому что
могла читать его волю, а всё случалось именно так, как он хотел; но с
тех пор, как мы попали сюда, мне кажется, что он утратил прежнюю силу
воли.
-- Утратил собственную волю?! -- воскликнул я удивленно.
-- Да, потерял ее; теперь он постоянно молится какому-то великому Существу, которое любит гораздо больше, чем меня. Он все время повторяет одну и ту же молитву: "Да будет воля Твоя!" Но ведь до сих пор всегда была его воля; а сейчас, -- как я уже говорила, -- он ее потерял.
-- Но, возможно, -- сказал я, -- с волей получается так же, как однажды было сказано о жизни, что тот, кто теряет свою волю, тот, напротив, воистину обретает её.
-- Надеюсь, он тоже скоро её обретет, сказала она, -- раньше он всегда давал мне интересные поручения, и я помогала ему добиваться того, что требовала его воля, а теперь он только и делает, что все время отправляет меня туда. А мне там совсем не нравится!
-- Почему?
-- Потому что там есть что-то такое, что угрожает моему другу.
-- И как к этому относится его воля?
-- Знаешь, даже об этом он каждый день говорит великому Существу, которое любит больше, чем меня: "Да будет воля Твоя!".
-- А думала ли ты о том, что и сама можешь научиться этой молитве? -- спросил я.
-- Иногда я повторяю её вместе с ним; но я не знаю, что это означает.
-- И ты никогда не слышала о Боге?
-- Я слышала о многих богах: об Изиде и Осирисе, о Сете, о Горе --
сыне Осириса.
-- А может быть это кому-то из них он говорит: "Да будет воля Твоя!"?
-- Нет, нет! Это совсем не те боги, к которым он обращался во время своих магических занятий. Похоже, что ему удалось отыскать какого-то нового бога.
-- Или же он вернулся к самому древнему из всех богов. -- предположил
я. -- Как же он Его называет?
-- Отче наш, сущий на небеси.
-- Если ты тоже научишься говорить нашему Отцу, который на небесах: "Да будет воля Твоя!", -- сказал я ей, -- это поможет тебе скорее обрести ту душу, о которой ты мечтала и которую ждала, когда мы виделись в прошлый раз в Париже.
-- Как же наш Отец сможет мне помочь?
-- Это Он наделил душами людей, -- сказал я.
Глаза сильфиды заблестели каким-то почти очеловеченным блеском.
-- А мне Он мог бы дать душу?
-- Говорят, что Он может всё.
-- Тогда я попрошу, чтобы Он дал мне душу.
-- Но для того, чтобы попросить Его о душе, недостаточно просто
повторять ту молитву, которую повторяет твой друг.
-- Он только говорит -- ...
-- Да, я знаю. Предположим, ты будешь повторять это вслед за ним.
-- Я буду повторять, если ты объяснишь мне, что это значит. Я хочу делать все так, как делает мой друг.
-- Когда мы говорим нашему небесному Отцу: "Да будет воля Твоя!", -- сказал я, -- это значит, что мы отказываемся от своих собственных желаний, от стремления к удовольствиям, к любви или к счастью, или к чему-нибудь еще, и складываем все эти желания к Его ногам, жертвуя ради Него всем, что мы имеем или надеемся иметь, потому что любим Его больше, чем самих себя.
-- Очень странный способ для того, чтобы достигать исполнения собственных желаний, -- сказала она.
-- А это делается вовсе не для исполнения собственных желаний, -- ответил я.
-- Тогда для чего же?
-- Просто из любви к небесному Отцу.
-- Но я не знаю никакого небесного Отца. Кто это?
-- Это Источник и Цель существования твоего друга. Это Тот, кем в один прекрасный день снова станет твой друг, если сможет всегда повторять Ему: "Да будет воля Твоя!".
-- Тот, которым он снова станет?
-- Да, потому что когда он соединяет свою волю с волей небесного Отца, небесный Отец живет в его сердце, и оба они сливаются воедино.
-- Значит, небесный Отец -- это в действительности Истинная Сущность моего друга?
-- Даже величайший из философов не смог бы выразиться более точно, -- подтвердил я.
-- Тогда я тоже люблю небесного Отца, прошептала Мерилин, -- и теперь я целыми днями буду повторять Ему: "Да будет воля Твоя!".
-- Даже если Его воля разлучит тебя с твоим другом?
-- Как же она может разлучить меня с моим другом, если Отец -- это его собственная Истинная Сущность?
-- Хотелось бы мне, чтобы все ангелы понимали всё так же, как и ты, -- сказал я.
Но Мерилин уже отвернулась от меня, полностью погруженная в свои думы, снова и снова повторяя с радостной улыбкой на лице: "Да будет воля Твоя! Да будет воля Твоя!"
"Воистину, -- сказал я себе, -- продолжая свой путь вдоль светлой линии, -- тот, кто поклоняется Отцу как Истинной Сущности своего любимого, уже обрел душу".

______________
* Первая часть – размещена в Стихи.ру 30 ноября2013 г.
   Владислав Стадольник http://www.stihi.ru/avtor/vladislav3