7. Табун

Этой же весной кобылы познакомились поближе со своим кавалером. Их выпустили из надоевшей тесной левады на просторный луг у речки. А потом подпустили к ним жеребца.
Он нёсся к ним от конюшни, флагом подняв и распустив по ветру роскошный хвост. С ходу ударил и укусил подвернувшегося на пути мерина, посчитав его, хоть и неполноценным, а всё же соперником.
Потом принялся за кобыл. Он согнал их, разбредшихся было по лужку в беспорядке, в плотный косяк, внимательно обнюхал, знакомясь, каждую.
Все кобылы были жерёбы от неизвестных жеребцов, так что в его услугах, как производителя, не нуждались. Он сразу определил, что серая в яблоках кобыла, уже и не кобыла вовсе, она никогда больше не придёт в охоту и не принесёт потомства. Жеребец отогнал её в сторонку.
Ещё дальше он прогнал несчастного мерина, которому очень хотелось пастись вместе со всеми. Но жеребец был непреклонен. Мерин и кобыла - непригодные для продолжения рода существа. Пускай и достанутся, в случае чего, хищникам. А косяк он с того дня охранял властно и изо всех сил, не подпускал никого, даже хозяина.
Единственный, кто пользовался его расположением и доверием, это конюх Андрюха. И не из-за морковки вовсе, а потому, что он обращался с ним как с равным. Мог и кнутом, в случае чего.
Может показаться странным: как же так? Без жеребца кобылы жили, а все беременны? На самом деле, странного здесь мало. Дело в том, что кобылу, «пришедшую в охоту», мало что может остановить. А тем более, забор из жердей. Пусть даже и жердей дубовых, которым была огорожена левада. Время от времени, забор оказывался разрушенным и хозяин недосчитывался одной кобылы.
Кобыла может учуять жеребца за много километров. Уходили беглянки всегда на ветер и никогда по ветру. Хозяин со временем научился отыскивать своих гулён, но не сразу.
Первых двух своих кобыл, он купил в разваливающемся местном колхозе. Это были обычные рабочие лошади донской породы, крепкие и выносливые. Звали их Девочка и Звёздочка.
Сначала ушла Девочка. Она вернулась сама через несколько суток. Видно, нашла себе жениха где-то неподалёку. Когда ушла Звёздочка, хозяин отыскал её километров за шестьдесят от своего хозяйства, в соседнем Краснодарском крае, на конеферме.
Нашлась она почти через месяц. Этот месяц её держали в загоне, вместе с другими коннозаводскими кобылицами, но честно объявили по местному радио, что приблудилась кобыла. Знакомые фермеры позвонили хозяину. Он и привёз её обратно. Так закладывался костяк будущего табуна.
Потом появилась пони. Её купил городской товарищ хозяина. Не смог устоять перед просьбами детей. Купить-то купил, а где держать? Не на балконе же двухкомнатной квартиры в центре города?
 Отвёз в хутор. Он же привёз через время старого мерина с грустными глазами. Того самого, которого обменяли на Люську. Увидел грустные глаза и породистую его морду, когда того привезли к воротам мясокомбината. Купил по цене говядины, продлил коняге жизнь. А не то, быть бы лошадиному пенсионеру колбасой.
Старую серую кобылу в светлых яблоках, подарили, а вернее, сбыли с рук, старик со старухой из соседней деревни. Им она была уже без надобности, а продать на колбасу жалко. Хозяин взял.
Ему она была тоже без надобности, но взял. Ему и другие его лошади были без особой надобности. На них не пахали не сеяли. Для этого в хозяйстве были современные мощные трактора. А лошадей хозяин держал так, для души. Кроме хлопот, от них никакого проку не было. А хлопоты были порой серьёзные.
В хуторе оставались, в основном, пенсионеры да безработные. Какая работа в деревне? Жили огородами. Но понятие «огород» было чисто условное. По причине длительной советской власти, скотины в хуторе давно уже никакой не было. Так, кое где коза на длинной привязи крутилась вокруг колышка перед домом.
Поэтому огороды никто не огораживал. Из живности держали, по большей части, птицу. И не так заметно, и не очень накладно, и с мясом в любое время года.
Хоть и говорят, что за год двенадцать куриц съедают зерна столько же, сколько одна лошадь, но в хуторе не только лошадей, но и коров не было. Советская власть научила быть тихими, серыми и незаметными.
Хуторяне выращивали кукурузу для птицы, картошку, кое-какие овощи для себя и, если повезёт, на продажу. Птицы держали много, кукурузы сеяли тоже немало.
Кукуруза - культура весьма урожайная, но труда требует, особенно прополки и окучивания. А это всё тяпкой. Адский труд. Да и картошка, тоже нелегко даётся. А овощи вовремя полить и прополоть?
А тут - лошади вышли погулять. Почти двадцать голов. А это двадцать голодных ртов. И ещё страшнее, почти восемьдесят ног, украшенных большими и крепкими копытами.
Лошади в огороде не столько съедят, сколько потопчут. Они же не знают, что не всё, что растёт из земли, растёт само по себе. Им всё равно где пастись, на лужку, в диком поле, или на чужом огороде.
После каждой такой лошадиной прогулки, хозяин заводил старенький ржавенький грузовичок, грузил в кузов мешки с зерном и ехал по дворам извиняться.
Зерно служило компенсацией ущерба. Он не жадничал, зерна давал много, так как знал: лошади прогулялись, не в последний раз.
Сначала местные жители, в основном пенсионеры, ругались и возмущались. А потом сообразили, что если пересчитать на деньги, то весь огород, окупался за один визит лошадей.
При всём желании, не вырастишь на клочке земли столько зерна, сколько получали они за потраву. Некоторые даже попытались воспользоваться.
Один местный алкаш, к которому лошади давно не заходили, как-то рано утром, ещё затемно, сам открыл ворота загона и выпустил кобыл. Это заметил Андрюха-конюх и доложил хозяину.
Алкаш ничего не получил, кроме бранных слов и даже одной зуботычины от своего же соседа. Потому как всех потерпевших в этот раз, хозяин отправлял за «контрибуцией», как говорили местные, именно к нему. А что взять с алкаша, кроме как дать зуботычину?