Альби. глава 34

Зимний ветер гнал по серому небу стаи рваных, полных промозглой влаги туч, когда ворота Парижа раскрылись перед Амори де Монфором. Позади остался дневной переход из Дьепа в Руан, а оттуда – на кораблях под парусами, такими же бледными, как небо – до прекрасного и жестокого Парижа.

Погода была хуже некуда. Тело ныло от усталости. Однако сейчас Амори меньше всего обращал внимания на тяготы пути. Принятое им решение было слишком ответственно, молодой человек был погружен в безрадостные раздумья.

Со дня гибели его отца прошло три месяца, а судьба уже обошлась с ним самым жестоким образом. Амори де Монфор, наследник владений и титулов своего отца, так и не смог повторить военных успехов Симона. Он стал терпеть одно поражение за другим. Отныне удача была на стороне графа Тулузского.

Как нельзя вовремя появился папский легат Арнольд Амальрик, он-то и посоветовал молодому Монфору искать сильного союзника. Им мог быть только один человек – король Франции Филипп Август. Отказаться от своих владений на юге в пользу короля – иного выхода у Амори не было.

Земля уходила у юноши из-под ног. Как никогда он понимал: для того, чтобы сохранить положение в обществе, нужно идти на жертвы.

В тронном зале короля Франции все уже было готово к приему. Сотни свечей освещали зал, где собрались многочисленные придворные и вассалы, высший церковный клир, особо выделялись белые плащи крестоносцев. Присутствовал здесь и Арнольд Амальрик.

Появление здесь папского легата было неслучайно. Сегодня должна была решиться дальнейшая судьба крестового похода.

В пурпурной мантии, увенчанный короной, Филипп Август сидел на троне, держа символы власти в руках. Холодные голубые глаза, орлиный нос и тонкие губы выдавали в нем человека жестокого. Тронный зал украшали гобелены, изображавшие историю захватов и завоеваний. Знакомые картинки. Все это Филиппу не раз приходилось видеть воочию.

Большая часть правления Филиппа прошла в спорах с беспокойным соседом – Британией. Немало хлопот доставляли королю и неверные вассалы, на словах признававшие сюзеренитет короля, а на деле проводившие свою политику.
Но Британия – особый случай. Все началось лет двадцать назад.

Британский король обладал несколькими областями во Франции. Филипп поручил Артуру Бретонскому проучить обнаглевших англичан и отвоевать у них область Пуату. Но Иоанн захватил Артура в плен и убил. Узнав об этом, Филипп приступил к решительным действиям. Как требовал обычай, он позвал Иоанна на суд, обвиняя его в убийстве. Тот ответил отказом. Филипп ввел войска в Нормандию и захватил ее. Руан и устье Сены оказались в руках французов.

Под ударами армии Филиппа пали Нормандия, Анжу, Пуату. Владения французской короны простирались до Луары.

И тогда Иоанн, сговорившись с германским императором Оттоном и герцогом фландрским Львом, решил нанести Филиппу решительный удар. Филипп выступил навстречу армии союзников и разгромил ее. Война была прекращена, но владения Франции доходили уже до Гаронны.

Умер Иоанн, а молодой король Генрих даже не думал о том, чтобы вернуть принадлежавшие его отцу земли. Но оставался еще непокоренным богатый юг Франции, где правил могущественный граф Раймунд. Богатый и свободный, на который с завистью поглядывали испанцы. Да и Рим, что греха таить. Папа Иннокентий натравил на Раймунда грозу неверных Симона де Монфора, и он вторгся в земли графа со всей своей грохочущей армадой рыцарей.

Все было на руку Филиппу, но теперь пришла пора вводить свои войска в Тулузу. Для этого нужен был только повод, и сегодня он представился.

Двери распахнулись, быстрыми шагами к трону приблизился Амори де Монфор. Опустившись на колено, он склонился перед королем.

- Встаньте, доблестный юноша, - сказал Филипп.

- Ваше величество, перед лицом собравшихся здесь, клянусь, что с этого часа и до самой своей смерти я принадлежу вам.

Подоспевший к нему епископ уже держал наготове Евангелие.

- Встаньте, благородный Амори, - повторил король, - и на святом писании поклянитесь служить мне верой и правдой, мне, королю Франции.

И Амори поклялся, возложив руку на Евангелие.

- Отныне вы – вассал короля, - возвестил епископ.

- С этого дня вы принадлежите моему двору, барон Монфор. Вы поступили благоразумно, передав мне владения, доставшиеся вам от отца после похода на юг Франции. Но распоряжаться судьбами стран – удел помазанников божьих, а не простых смертных.

Филипп помолчал, потом продолжил:

- Но, я не могу допустить, чтобы на моих землях хозяйничали еретики, изменники, предатели! Нас ждет новая война! И цель ее священна – окончательное объединение нашей разобщенной державы.

- Да здравствует король!

В глубокой скорби пребывал Амори. Он глядел на все происходящее как бы со стороны, глазами человека, попавшего сюда случайно. Настоящий Амори был далеко отсюда, дух его витал в иных просторах.

Он был в Дьепе, с матерью и милыми сестрами. Сражался с отцом за Тулузу. Сидел за обеденным столом в Каркассоне, напротив Мари, украдкой любуясь ее прекрасным лицом и обмирая всякий раз, как она к нему обращалась. Он все знал о ней, а если не знал, то догадывался. Она была феей, околдовала отца и погубила. Не будь Мари, все было бы по-другому, сложилось как-то иначе, и возможно, сегодня отец был бы жив. Она убила его своей нелюбовью, своим предательством.

Но он не осуждал Мари. Нет, не осуждал. Он понимал отца, его чувства, но уберечь был не в силах.

После всего, что произошло, сердце Амори как бы умерло. Порой ему казалось, что он уже ничего не понимает, но знал одно – внутри у него рана.

И еще у него была тайна. Он был несвободен. С тех самых пор, как отец подарил Мари замок в Каркассоне и сделал ее своей любовницей, Амори носил боль, как спартанец, ничем не выдав своих чувств. Он не посмел бы причинить страдания отцу.
Ни разу не коснулся Мари.

Вот и вся история, которая однажды началась, и однажды закончилась. Но война продолжается и, может быть, на полях сражений он встретит Монвалана и скрестит с ним мечи. А ночью, в темноте палатки, очнувшись от кошмара, он вспомнит все, и это поможет ему увидеть удивительно белые плечи Мари, и ее темные волосы, заколотые на затылке.