Записки часть 18. Банковский служащий. Энергомашба

БАНКОВСКИЙ СЛУЖАЩИЙ

1 апреля 1996 года после 13 августа 1980 года стал вторым днем в моей жизни, когда я повторно переступил порог «родного» здания, на Караванной улице дом 1, обретая новое место работы.

Говорят, что два раза невозможно вступить в одну и ту же реку. Это действительно так. Ибо по изречению великого мыслителя, изобретателя и художника Леонардо Да Винчи: «Вода, которую ты трогаешь рукой - есть первая из той, что прибывает и последняя из той, что утекает». В моем случае все так и было, ибо стены – «берега» оставались теми же, а «вода» была уже совсем другой.

Спустя еще 18 лет, пятидесятидевятилетний Леша Никифоров, переступит порог этого заведения в третий, в последний раз, и проведет там времени ровно столько, сколько необходимо для получения справки о зарплате для оформления пенсии.

Я не случайно с такой ностальгией пишу об этом, ибо в стенах этого здания прошли годы моего самого трудоспособного возраста с 26 до 46 лет.

В те времена обывателям казалось, что работать в банке это большая удача, и что все его работники катаются как «сыр в масле». Не скрою, что я тоже так считал.

1 апреля, в день «дурака» я стал банковским служащим с «бешенным» окладом 270 рублей. По сегодняшним меркам мой оклад был эквивалентен пенсии среднестатистического пенсионера. Это было своего рода испытание. Сможешь ли ты продержаться или нет. Я понимал, что в случае успеха смогу получать обычную зарплату, обычного банковского служащего, но которая будет несколько выше, чем можно было рассчитывать в других местах. Так я тогда думал.

Мой прадед по матери - Николай Васильевич Сизов в начале 20 века работал банковским служащим. Чем он там занимался, я не знаю, и не узнаю уже никогда. Я же пришел на скромную должность экономиста по снабжению, хотя по образованию был «твердым» инженером механиком, а по экономике социализма в институте имел «твердую» пятерку. Видимо это и «спасло». 
В то время меня даже как-то «грело» что я стал  продолжателем «дела» своего прадеда. Смешно сегодня вспоминать все это, но так было.

Комната, в которой размещался Общий отдел, была достаточно объемной. Ее разгородили шкафами от нескольких мебельных «стенок», имевших в советские времена какое-то название, но я его не помню. Таким образом, образовалось 8 «отсеков», в которых располагалось 7 специалистов по направлениям работы отдела. Восьмой отсек оказался моим.

Общий отдел потому и назывался общим, что занимался общим обслуживанием работы банка. В нем было несколько служб.

Службу по эксплуатации автотранспорта возглавлял старший инженер по автотранспорту – Валера Мамонтов.

Автотранспортный парк банка составлял чуть более десятка автомобилей, в число который входили машины представительского класса для обслуживания руководства банка, «рабочие лошадки» - «Жигули», для обеспечения его материальных и прочих потребностей и три броневика инкассации. Формально все эти машины входили в автотранспортную службу, но фактически подчинялись непосредственно тем, кого «возили». Задачей Валеры Мамонтова было обеспечение технического обслуживания и ремонта машин. В этом деле ему помогал, Володя Удалов, который пришел в банк водителем, но со временем Валера сумел перевести его на должность механика, так как сам Валера был очень далек в своих познаниях от сферы эксплуатации автотранспорта.

Далее по численности следовала служба завхоза, Галины Николаевны, под началом которой находилось около десяти уборщиц банка.  Чистые полы, наличие мыла и туалетной бумаги в туалетах, все это лежало на ее плечах. И если кому-то из руководства банка что-то не понравилось, то их барское недовольство она также принимала на свои плечи. 

Все остальные направления по обслуживанию банка возглавляли старшие инженеры.

Виктор Викторович Шушарин был ответственным по энергообеспечению банка.
Банк специфическое предприятие, деятельность которого завязана на компьютерную и телефонную сеть. Любой сбой в электропитании мог привести к потере особо важной финансовой информации.  Так что Виктор Викторович находился, можно сказать на острие этого процесса, и в любой момент это «острие» могло изрядно подпортить его «шкурку».

Борис Иванович Большаков занимался обеспечением эксплуатации и текущего ремонта зданий и помещений института. После моего прихода Борис Иванович уволился, и на его место взяли Юру Иванова.

Кадровое формирование любого не государственного предприятия естественно, прежде всего, основывается на частных или семейных связях. 

Благодаря такой связи в банке работал и Саша Бродт – инженер по обеспечению телефонной связи.
Его старший брат был в хороших отношениях с главным бухгалтером банка, мать его секретарем, а сестра операционисткой. Так и родилась шутка – клан Бродтов. И в этом не было ничего предосудительного.

Юрий Николаевич Жуков, став заместителем генерального директора -  председателя правления банка, на вакантные должности тоже старался рекомендовать своих работников по институту.

Олега Ивановича Шарова, который работал в 3 отделе НИИТМАША технологом, он рекомендовал старшим инженером по техническому обслуживанию оборудования банка. При этом сыграл не маловажный факт, что Олег Иванович был в то время тестем Кудрина, бывшего тогда заместителем Собчака, а в последующем министром финансов России.

К слову сказать, что в бытность свою «предпринимателем» я перевозил вещи Кудрину и виделся с ним один на один. Но мне тогда и в голову не приходило что это помощник Собчака. Впрочем, если бы и пришло, то что  бы это меняло в моем жизненном устройстве?

Олег Иванович был скромным и отличным мужиком. Запомнилась его привычка курить сигареты одну за одной. В последующем, заново начав курить после семилетнего перерыва, и я пристрастился к этой привычке.


Ирина Владимировна Градусова тоже работала в институте и была принята в банк на должность заведующей складом.

Юра Толочко – был старшим инженером по материально техническому обеспечению банка. А меня приняли к нему в помощники в качестве экономиста по снабжению. Так инженер-механик, в прошлом конструктор и водитель стал экономистом.

Из названия моей должности следовало, что кроме снабженческих функций передо мной стояла задача «экономного» расходования финансовых средств банка на его материальное обеспечение.
Вопрос заключался в нормировании потребления материальных ресурсов, ибо никто не знал, сколько банк расходует этих самых материальных ресурсов в единицу времени.

Я пришел в банк с неутомимым желанием решить все поставленные передо мной задачи.

Мой «восьмой» отсек оказался около окна, а напротив, была входная дверь, которую редко кто удосуживался закрыть.  Так я и сидел на сквозняке. Сначала чувствовал себя не уютно. А потом просто «забил болт» на это и решил, что будь, что будет. С тех  пор у меня выработался иммунитет на сквозняки. И ни одного! больничного, не только за всю работу в банке, но и за все последующие 15 лет. Хотя по жизни мог бы и потребовать более комфортных условий для работы.

Компьютер, который стоял у меня на столе вроде и включался, но что-то не очень хотел работать. Пришедший специалист, сказал, что он уже не «жилец» и принес мне другой системный блок.
Мое уже не первое знакомство с компьютером, оказалось для меня первым.

Я с удивлением узнал что вместо «Лексикона» существует система Windows. Сначала был испуг, что меня «расколют» и выгонят из-за профнепригодности, а потом последовало, ни с чем несравнимое счастье познания не ведомого. Щелкая мышью и клавишами интуитивно начал осваиваться. Потом нащупал справку, и распечатывая некоторые разделы стал внимательно ее изучать. На следующий день купил соответствующую книжку и целиком окунулся в неведомый мне доселе мир. В очередной раз я испытал это сладкое чувство от познания нового с еврейско-арабским названием «кайф».
 
Свой первый «продукт» в виде какого-то графика я выдал через три дня.

Мой шеф Виктор Петрович Круганов не сильно «дружил» с компьютером, а точнее и вовсе «не дружил», и поэтому мое появление оказалось для него как никогда кстати. И он меня быстренько загрузил всякими бумагами. Но надо отдать должное этому верху человеческой мысли под названием персональный компьютер! Любая «бумажка» выходила из принтера, что, называется «влет»!

Помимо «бумажных» дел в мои обязанности входили и заботы, по непосредственным поездкам и доставке различных «материальных средств» по заявкам отделов банка.

Так я познакомился с Мишкой   Безяевым. Он работал водителем на «Жигулях» четвертой модели. Возил Жукова с Кругановым на работу и с работы, а в «свободное от этой работы время», а точнее во время основного рабочего дня был прикреплен к службе снабжения.

Мишка был на пару лет младше меня. На его лице, хоть он и работал водителем, было «написано высшее образование». Действительно оказалось, он закончил 4 курса ЛИАПА, но по каким-то причинам  не защитился. С Мишкой мы подружились.

Начальный этап работы в банке приносил мне истинное удовольствие. После четырех лет, проведенных за «баранкой» автомобиля с периодическими  лежаниями на морозе под машиной, таскания ведер с горячей водой и прочими «прелестями», я вдруг оказался в теплом офисе, за столом, на котором стоял компьютер, и вместо «баранки» держал в своей руке компьютерную мышь, а моя голова поворачивалась не по зеркалам заднего вида, а работала совсем в другом направлении. Это ли не счастье? Мой переход на работу в банк был для меня тогда равноценен подъему по веревочной лестнице с утлого челна на борт океанского лайнера.

Но не все было так прекрасно. В моральном плане я получил то, что хотел, но в материальном мои финансы продолжали «петь романсы». Дело в том, что приняв меня на работу, банк, установив для меня испытательный срок в один месяц, по его истечению не перестал меня «испытывать». За месяц я доказал свою профессиональную пригодность. Но моя зарплата от этого не увеличилась, а принят я был так сказать на «белую» ее составляющую, и более нее ничего не получал. Это было еще одним испытанием, которое продолжалось четыре месяца. Стоит ли говорить о том, что «банковский служащий» продолжал «стрелять» деньги взаймы у своих знакомых для того, чтобы просто содержать свою семью.

Спустя четыре месяца я, наконец-то был «удостоен права» получать зарплату, соответствующую моей квалификации.

Это не тайна, что абсолютно все не государственные предприятия в целях уклонения от уплаты налогов с зарплаты, прибегают к различным уловкам. Так появились термины «белая» зарплата и зарплата в «конвертах».

Я не понимаю, о чем думают наш «государственные» умы, когда на рубль зарплаты своим сотрудникам фирма должна заплатить «налог» в половину этой зарплаты! Бред! Причем бред слабоумного! А отсюда следует еще один вывод, который не хочется комментировать.

Откуда взяться росту валовой внутренней продукции (ВВП), когда государство на корню подрубает все возможности его граждан зарабатывать достойную зарплату?

Банк, обладая достаточными ресурсами, вышел из ситуации, чтобы и «волки» - (государство) были сыты, и овцы (банковский «планктон») были целы, вполне «законным» способом.

Каждому сотруднику банка, согласно обоюдно подписанному договору открывался вклад под названием «Эффект». Это был действительно Эффект!, потому что деньги, получаемые по нему, превышали «белую» зарплату в разы!

Я такой «чести» удостоился через четыре месяца работы в банке и с 1 августа стал получать положенную мне зарплату. Но и это не решало всех проблем. Снежный ком прошлых долговых обязательств перед своими кредиторами был далеко не снежным, а давил весьма существенно. Так что о полном достатке в доме «банковского служащего» можно было лишь мечтать.

Немного позже я еще много чего расскажу о своем родном банке (без кавычек) ибо по восприятию тогда он для меня действительно был землей обетованной. Но об этом позже, ибо стоить упомянуть о личном. 

СТАРШИЙ СЫН

Мой первенец, и продолжатель фамилии моих предков, старший сын Юра стал взрослым. А я занятый своими жизненными проблемами и «не заметил» этого.

О старшем сыне Юре -   Юрии Алексеевиче надо «замолвить» особое слово.

Кулек, за который я «заплатил» советский полноценный рубль в роддоме около бывшего здания Всероссийской чрезвычайной комиссии (ВЧК) на Гороховой, в 1976 году вырос и начал мне «преподавать» уроки - уроки невнимательному отцу. Я уже писал, что не достаточное внимание к своим детям в итоге оборачивается бумерангом, который так даст тебе по башке, что иногда начинаешь задумываться, а стоит ли жить дальше.

Не знаю кем и почему, но Юра изначально был мотивирован на «формулу» из известного фильма: «Унесенные ветром», где главная героиня произносит фразу: « Не смотря ни на что, я никогда не буду бедной!». Это мой вольный пересказ этой фразы, но суть понятна.

Когда началась перестройка, и всем стало все «можно», в сознание людей текущие события постепенно внедряли культ денег. И это был закономерный процесс, ибо именно деньги стали единственным мерилом во взаимоотношениях людей. Уже не возможно было попросить о какой-нибудь услуге за «просто так». Неизменно вставал вопрос: А сколько ты мне за это заплатишь?

Мальчишки, возраста моего Юры быстро приняли эти «правила игры» и начали искать способы заработать денег. Многие стали мыть стекла автомобилей на светофорах. С этого «действа» начал свой трудовой путь и мой сын Юра.

Казалось бы - надо радоваться, что парень стремится стать самостоятельным. Но наше «комсомольское» воспитание противилось этому, ибо в годы моей юности зарабатывание денег школьником считалось чем-то предосудительным. Считалось, что деньги могут «испортить» молодого «строителя коммунизма», воспитать в нем дух «стяжательства». В общем, испортить его «моральный дух». Сегодня это звучит полным бредом. Но ведь так оно и было каких-нибудь тридцать лет назад.

Когда я узнал, что Юра моет стекла автомобилей моя первая реакция – запрет. И дело было не в вышеупомянутой «лабуде», а прежде всего, больно было представлять, что твой ребенок бегает с ведром и тряпкой среди машин, получая за это либо какие-то копейки, либо кучу матерных слов. Я не успел «оглянуться» как ребенок вырос. И что можно было сделать, когда сын уже выбрал для себя этот путь? Ничего!

После неудачного окончания школы, о котором я писал выше, я устроил Юру к брату Коле, где он овладел навыкам столяра краснодеревщика. Когда у Коли все разрушилось, Юра пошел торговать газетами в пригородных электричках. Не забуду его откровения по поводу того как ему приходилось «перемалывать» свою робость перед окружающими. 

Лет с 13 - ти Юра рос полностью в «автономном» от меня направлении. А мне бы еще не старому дураку, его отцу, отнестись к нему по-отцовски. Да куда там!
Это мой грех. И с этим грехом мне представать перед Всевышним.

В марте 1996 года Юра пришел домой под вечер с девушкой Лерой. Лера была моложе Юры, училась в девятом классе школы при Консерватории и жила в интернате при той же консерватории. Ребята засиделись допоздна, и Юра попросил нас с Татьяной оставить Леру ночевать у нас дома. Я воспротивился, но деваться было некуда – не выгонять же девочку на улицу ночью.

На следующий день Юра попросил, чтобы Лера немного пожила у нас. Ну что тут будешь делать? Сказать нет – значит полностью испортить отношения с сыном. Так Лера вошла в наш дом.

А дальше какая-то не ведомая досель тревога залезла в мою душу. И дело было не в том, что мой сын живет с девушкой. Я с уважением относился к их взаимным чувствам. Да и девочка была вполне приветливая и улыбчивая. Но был у этой девочки один маленький, но очень существенный «изъян» - у Леры не было Питерской регистрации. Вернее она была, пока Лера училась в школе. И я чувствовал, что этот «изъян» вскоре подопрет мое горло «острым ножичком» в руках моего любимого сына. Так оно в конечном итоге и произошло. При всей моей любви к сыну, я не мог согласиться на это.

Вскоре, Юра и Лера сообщили нам, что собираются пожениться. Мы предложили им повременить, но возражать не стали. Можно было подумать, что чтобы то изменилось, если бы мы стали возражать. В этом разговоре я четко объяснил, что Лера  в нашей квартире прописана не будет. Это фактически в дальнейшем и послужило причиной последующего разлада наших взаимоотношений с сыном.          

17 июня Юре исполнилось 20 лет, и я в присутствии гостей объявил о помолвке Юры и Леры. Никогда не думал, что такое радостное событие не вселит радости в мою душу. В ней поселилось беспокойство.


Можно меня обвинять в том, что я из-за «материальных аспектов» испортил отношения с сыном. Но я не мог поступить иначе. Сказался опыт моего отца, который, в свое время, занял такую же позицию по отношению к потенциальным женам своих сыновей. Время показало, что я был тогда прав.

Спустя десять лет Юра с Лерой развелись, и если бы я пошел на поводу у сына, то сидеть бы сегодня, моей бывшей жене Татьяне на «пороховой бочке», в полном неведении когда она «рванет», или того хуже – жить в какой ни будь «хрущебе» вдвоем с внучкой. 

Мне все это «аукнулось» продолжительной и мучительной душевной дестабилизацией и долгими бессонными ночами. Вероятно, до конца своих дней мое сердце будет наполняться горечью от собственной отцовской несостоятельности. Правильно говорится: За что «боролся» на то и напоролся.

Казалось бы такое радостное событие – свадьба сына! И как я иногда с радостью думал об этом событии. Но когда дело подошло к подготовке этого события - не было радости в моей душе, как и не было никаких финансовых возможностей для его реализации. Гора прошлых долгов существенно подрезало бюджет «банковского служащего». Я чувствовал себя как полковник Кудасов из фильма «Корона Российской империи», который произнес летучую фразу: «Полковник Кудасов нищ!». И это не прибавляло положительных моральных эмоций, а совсем наоборот. Мы полностью устранились от подготовки к свадьбе.

Но Юра, движимый своими чувствами, работал на продаже газет в электричках, чтобы заработать на свадьбу. Что-то заработал, что-то взял в долг, но у нас он не просил ни копейки. Подготовка шла полным ходом.

Я видел все эти приготовления и когда Юра планировал заказать банкетный зал для торжества – мое отцовское чувство, наконец, проснулось.
18 июля, в день рождения Татьяны, я приехал на дачу и мы с ней решили устроить свадьбу как «положено», «по-людски» - у нас дома.

Регистрация проходила 10 сентября во дворце бракосочетания на Английской набережной – там же где за 21 год до этого я стал женатым человеком. Потом гости, собрались у нас дома. В основном была естественно молодежь. Татьяна и ее подруга – Наташка Додунова прекрасно справились с «культурной» частью программы, так что было достаточно весело. Не весело было только мне. Какая-то черная кошка точила свои когти о мою душу. Вопреки обыкновению, я пил очень мало и к концу вечера оставался практически трезвым. Основная масса гостей разошлась к полуночи. Но троих приятелей Леры пришлось вежливо выпроваживать.

Так мой сын стал женатым человеком, и со своей женой стал жить у нас.

Наше совместное проживание оставляло желать лучшего. Лера, приобретя статус замужней женщины, видимо почувствовав, что «право имеет» стала проявлять свой характер. Не редко возникали если не скандалы, то «непонимание» сторон. Что говорить – старики не должны жить с молодыми. Юра продолжал настаивать на регистрации Леры и получал мой отказ, что не прибавляло доброжелательства в наших отношениях. Он проходил тот же период, что прошел и я двадцать лет назад, став женатым человеком. Он также как и я тогда - оказался между «молотом и наковальней». А «молот» дубасил его беспощадно.

После очередного «не понимания», а точнее скандала я попросил Юру подыскать себе съемное жилье. В декабре они съехали. Так я фактически выгнал родного сына из дома.

Сыновья не только в бой уходят,
а еще уходят и из дома.
Их подруги за руку уводят,
манят, умирая, от истомы.
Жизнь даст знать, кто прав из нас сынок.
Не спеши сжигать свой мосты.
Жизнь сложна - у каждого свой рок.
Я хотел бы, что бы прав был ты.
Двадцать лет - не поле перейти,
Их не выкинешь из жизни, не сотрешь.
Спящего любил тебя нести.
Думал ль я, что ты вот так уйдешь?

Темная туча горечи нахлынула на меня. Я выкинул своего ребенка в жизнь как в открытый космос без скафандра, не дав ему ни образования, ни опыта, ни денег.

В начале ноября на дне рождения у нашей знакомой после семилетнего перерыва взял в рот сигарету, и почувствовал тот забытый вкус тридцатилетней давности, когда только начинал курить. Остановиться я был уже не в силах.

Выкинул фильтр от сигареты,
выпил водки полный стакан.
Выхода нету! Выхода нету!
Ушел пацан! Ушел пацан! Ушел пацан!
Ах, если б знал! Ах, если б знал!
Холодным летом в том году,
Когда с роддома тебя брал,
Что буду выть я на луну.
Ах, если б знал! Ах, если б знал,
то все равно тебя бы взял.
И на руках тебя качал,
В свою беду.
Выбросил фильтр от сигареты.
Просто без фильтра крепче она.
Выхода нету! Выхода нету!
Пришла, взяла тебя и  увела...

Так в полной депрессии закончился для меня 1996 год.

Мне кажется, что состояние Юры в тот период не намного отличалось от моего. Жизнь на съемной квартире, не стабильный заработок и вдобавок необходимость обеспечивать содержание своей жены, не могло прибавлять ему оптимизма. Иногда он приходил ко мне на работу в очень удрученном состоянии, подолгу сидел у меня, и чувствовалось, что ему не хотелось уходить. А я, чувствуя, что моя отцовская партия полностью проиграна тоже не мог ему никак помочь.

Естественно, что и у Татьяны в тот период не все было в порядке с психологическим состоянием, как и у меня. Возможно в тот период, она стала погружаться в мир оккультизма. В конце января 1997 года она пошла к экстрасенсу, порекомендованному ей бывшей женой брата Ивана – Надеждой. Я уже не помню, что наговорил ей экстрасенс, кроме того, что Юра попал в «сильное энергетическое поле». Так это и ежику было понятно без экстрасенса. То самое воспеваемое чувство по имени Любовь и было тем самым «сильным энергетическим полем». Правда, по теории экстрасенса «энергетический хвост» (совсем как по Задорнову) необходимо было «отсечь».  Спустя неделю Татьяна с Юрой побывали у этого экстрасенса, который «сшил ему сосуды в почке и обрубил энергетический хвост».

С почками у Юры действительно было не все в порядке. Именно по этой причине он без всяких «откосов» и оплат, после обследования в военном госпитале был комиссован и признан не годным к строевой службе.
А что касается «хвоста», то по моему разумению он никуда у него не делся.

Почти сразу после женитьбы Юра пошел на курсы крупье при казино «Премьер», которое располагалось в здании бывшего кинотеатра «Титан» на Невском. Теперь там ресторан «Палкин».

Я уже не вправе был осуждать или оправдывать действия сына. Главное что он стремился к стабильному и высокому заработку. Казино давало такую возможность. Но и забирало от своих работников много моральных и физических сил. Работа по ночам, требующая полной концентрации внимания и умения мгновенного просчета хода игры. После окончания курсов Юра был принят крупье на рулетку.

Кто бы мог подумать тогда, что спустя 15 лет, наш достопочтенный президент, дабы выбить почву из под ног игорной мафии, одним своим словом оставит без работы не одну тысячу простых работников казино, среди которых окажутся и мои сыновья. В большинстве своем эти люди были вынуждены покинуть свою родину и уехать на чужбину. Так одно слово президента моей страны разметало по свету моих сыновей. Наверное, нет смысла объяснять как я «благодарен» дорогому и горячо любимому президенту. А игорная мафия как была, так и осталась, только ушла в подполье и неплохо там себя чувствует, наплевав с горы высокой на налоговую инспекцию и президента вместе взятых.

Президенты приходят и уходят, а азартные игры вечны. Я уверен, что после очередной смены власти все вернется на круги своя. Я этого уже не дождусь, но хочется верить, чтобы этого дождались мои сыновья и имели возможность вернуться на Родину, чтобы работать по своей специальности (без всяких кавычек). Хотя к тому времени они, вряд ли захотят менять сложившийся уклад своей жизни.

А ситуация во взаимоотношениях с сыном все более обострялась. В начале февраля Юра видимо решил развеяться и на пару дней пропал из поля зрения Леры. Начались ее звонки в поисках Юры. Вероятно, она подумала, что он от нее скрывается у нас. Но это не было так.

По всей видимости, он пустился в загул со своими друзьями. Квартирная хозяйка Юры, Нина Михайловна, сказала, что Юра пришел с тремя друзьями после 22 часов. Ночь провели шумно. Один ушел в 4 утра. Юра с приятелем ушел в 14, оставив записку: «Леры нет. Юра в больнице».

А тем временем звонки от Леры следовали один за другим на протяжении двух дней: «Вы знаете, что Юра в больнице?». «Где Юра? Может, с ним что ни будь, случилось? А вы?».

Последний звонок: «Алексей Иванович! Передайте Юре, что я от него беременна.» На что я ответил, что в этом не сомневался. Она удивилась.

Самое первое средство удержать уходящего мужчину это сказать ему о своей беременности. Довод бронебойный, правда не для всех.

В  последнем звонке она саркастически спросила меня: «Вы не боитесь потерять сына?». Я не стал отвечать на этот вопрос и повесил трубку. Что говорить, что я уже и так потерял сына.

Как бы то ни было, но Юра «нашелся» сам и вернулся к Лере. Видимо эта его выходка и спровоцировала Леру действовать решительно. Вечером 9 февраля, в воскресенье они пришли вдвоем к нам домой.

Отношения у нас с Лерой к тому времени были полностью испорчены. Своим поведением она вынудила нас просить ее больше не приходить в наш дом, ибо ее присутствие несло полное разрушение всяческих отношений.
 
Но, несмотря на это в тот  вечер Лера по-хозяйски уселась в кресло в прихожей. Татьяна  в присутствии Юры попросила ее уйти, на что Лера торжествующе сказала: «Я буду делать то, что скажет муж». Совсем как у Достоевского: «Право имею!». Затем последовала фраза Юры «Это моя жена, и она будет со мной!». И тут произошло то, о чем до сих пор вспоминаю с содроганием. Началась «ломка дров» с обеих сторон. Даже в самом кошмарном сне мне не могло бы присниться, что свекровь силой выпихнет невестку из квартиры, а сын ударит сначала мать, а потом отца. Уже на лестнице я крикнул Юре: «Ты что? Окурился? Это твой дом, но твоей жены здесь не будет!». На что он ответил: «Я ухожу, но вы тоже здесь долго не удержитесь».

Все! «Кончен бал, погасли свечи». Или выражаясь по-шоферски – сливай воду.

До сих пор, кажется, что это происходило не со мной.

Позже, подруга Татьяны - Люда Каширина, с сыном которой Юра учился в одном классе, рассказывала, что Юра плакал у нее и причитал: «Что же я наделал? Родители для меня все!».

Вот такая вот хренотень.

На следующее утро проснулся в тягостном состоянии от понимания того, что не могу противостоять грядущим событиям. Сын ушел! А точнее мы его выгнали! Весь день подавленное состояние.

Вечером жена стала гадать на картах.  Я попытался заснуть. Но заснуть не удалось - победило любопытство – в первый раз в жизни захотелось взглянуть вперед. Она нагадала себе тяжелую болезнь, а мне - необходимость проявить активность и грядущую большую беду.

Болезнь, действительно к ней пришла. Как-то на даче она копала землю, и видимо перетрудила ногу. Начало болеть колено. Болезнь долгая и мучительная. Потом она долго лечилась.

Что касается беды, то значительная часть моей сознательной жизни была  одной не прекращающейся бедой. Так что на эту напасть у меня уже выработался иммунитет. А что касается активности, то было понятно, что надо делать первый шаг в восстановлении отношений с сыном, ибо сам он, в силу своей молодости, никогда на это не пойдет.

Утром 12-го встал в бодром настроении с твердым решением встретиться с сыном. Необходимо было дать ему шанс на возобновление отношений. В 9-05 был в казино, где он работал. Познакомился с его менеджером - Пашей. Тот подозрительно спросил: «В чем дело?». Успокоился когда узнал, что я отец Юры. Спросил: «Что ни будь случилось?» «Нет, нет ничего!»- ответил я. Он дал мне свой рабочий телефон на случай «непредвиденных» ситуаций. Вошел изможденный Юра, с потухшим взглядом. Поздоровались. Он отправился переодеваться. Появился минут через 15. Пошли вместе до метро. Молча. Когда перешли Фонтанку, я прижал его к колонне Аничкова дворца, и сказал ему:
- Мне твоя теща и жена сказали, что я потеряю сына. Но ты мне слишком дорог и я не собираюсь тебя терять.
Сын положил мне руку на плечо:
-  Па!  (Глаза в преддверии слез). Мне нужно время.
- Я тебя не тороплю, - ответил я, - когда ты немного очухаешься, приходи домой, там и поговорим. А сейчас мне надо на работу.
Повернулся и пошел к переходу через Невский. Обернулся. Юра стоял недвижимо, весь потерянный. Хотелось рвануться обратно, но какая-то сила удержала. Дальше пошел не оглядываясь. Я чувствовал, что этот контакт был нужен не только мне, но и ему тоже.

Весь день на работе на душе подъем, а в конце рабочего дня опять депрессия. Очень тяжело. Надо было что-то делать. А что - я не представлял.

Летним утром, в пасмурный день,
ты явился на свет из тепла,
отцвела уж давно сирень,
и поднялась расти трава.
Ты желанным пришел в этот мир.
На руках носила родня.
И стирались пеленки до дыр.
Принимал в том участье и я.
Рос как тонкий степной колосок.
Первый шаг ступил на столе.
И с овсянкою теплый рожок,
Я готовил на кухне тебе.
Шли года, набирался ты сил,
Школу жизни свою, проходя.
А, взрослея, внезапно остыл,
и сказал: «Отойди от меня!».
Не спеши сынок убегать.
Это только начало пути.
В жизни все можно вмиг потерять.
Но совсем не просто найти.

Я уже писал, что стихи появляются в минуты наивысшего душевного подъема, или совсем наоборот – депрессии.

Юра на несколько месяцев полностью выпал из нашей жизни. Я свой первый шаг сделал, а он, движимый вероятно своими соображениями не спешил. В одну из бессонных ночей я написал ему письмо: «Дорогой сынок! Опять ночь, 5 августа 1997 года, 1-35. Пошел третий месяц, как ты не появляешься. Что бы там не было - обиды, заботы или ты отрубил концы, - в любом случае такая ситуация не нормальна.
Нас было трое братьев (впрочем, есть и сейчас). У всех троих были веские причины быть обиженными на своих родителей. Все стояли перед выбором: либо жена, либо родители. И поверь, трагедий в нашей жизни было достаточно. Но никто из нас в самый пик отчуждения не позволил себе ни разу не поздравить мать или отца с днем рождения. Не говоря уж, о днях рождения друг друга. Это не обида. Это констатация факта.
Ты мой сынок и я тебя люблю. Вова на эти мои слова ответил мне: «Я тебя тоже». Надеюсь, что так же когда-нибудь ты ответишь мне. Но не словами, а своими поступками. А пока ты представляешься мне мальчиком Кеем, из известной сказки которого унесла снежная королева. Тебе сейчас трудно. Но все-таки найди в себе силы разобраться в себе. Надеюсь на встречу. Твой отец».
Это письмо я так и не отправил, потому что не было ни деревни, ни «дедушки».

Фактически сбылось пророчество моей бывшей невестки – я потерял сына. Нет, конечно- же, по счастью, в последующем у нас происходили встречи, и мы продолжаем тепло относиться друг к другу. Но сын сошел с моей орбиты. У нас уже никогда не будет ни общих дел, ни общих интересов, ни частых встреч. Мой сын – совсем другая и неведомая для меня планета. С сожалением могу констатировать, что все это я «сотворил» своими собственными руками.   

Как бы не парадоксально это не звучало, но я не хочу заканчивать эту часть своих записок в утверждении, что виновницей всех бед была Лера. Лера была обычной нормальной девчонкой, волею судьбы принявшей участие в описываемых событиях. Она спровоцировала эту ситуацию, в силу сложившихся обстоятельств и своей молодости. Откуда взяться мудрости у «сопливой» молодости?

Лера родилась в Сывтыккаре в обычной семье. Отец ее был музыкантом, и тягу к музыке он привил своим детям: Лере и ее брату. Мама - Вера Викторовна, по всей видимости, была домохозяйкой, и была достаточно образованным человеком. Отец Леры занимал пост министра культуры Коми ССР. Семья жила в центре Сывтыккара, и по моему разумению ни в чем не нуждалась. Отец Леры умер рано, и вероятно после его смерти Вера Викторовна отправила своих детей на учебу в Ленинград в школу при консерватории.   
Возможны неточности в изложении фактов в жизни Леры, но я их излагаю, так как они стали мне известны.
Так сложились обстоятельства для встречи в Питере Леры и моего сына. Лере еще не было 18 лет, а Юра уже приближался к своему 20-тилетию. Возможно, в жизни Юры это и была первая любовь, самая сильная и безоглядная.

Откуда взяться мудрости у «сопливой» молодости?
И где эта мудрость у сорокалетней «старости»?
 

СТАРШИЙ БРАТ

На фоне описываемых мною событий происходили и другие, не менее драматические события в моей жизни. И хотя речь пойдет не обо мне, а о моем старшем брате, все равно эти события коснулись меня лично, ибо мой старший брат был, есть и будет до конца моих дней самым близким и дорогим для меня человеком. 

23 июля 1996 года примерно в 22 часа Николай позвонил мне по телефону и сказал взволнованным голосом, что сейчас приедет ко мне. Я прождал его час, он не появился и я сам позвонил ему. Трубку сняла мать и стала возбужденно говорить, что Николаю предложили для расчета с долгами заложить квартиру, и что завтра они с Колей пойдут подавать заявление в милицию.

На следующий день в середине дня брат позвонил мне на работу и попросил меня переночевать с матерью два дня, так как он вынужден уехать. Вечером я был у матери дома. Она рассказала мне все что произошло.

Но до этого - небольшая предыстория.

В начале 1995 года брат познакомился с неким гражданином из Абхазии по фамилии Цквитания. Имени его не помню, но отчество забавное – Панюкович. Цквитания оказался в Питере на волне бегства из Абхазии, когда там началась война. Цквитания вместе с семьей уходил в Россию на двух такси. Мужик он был не бедный и хотел основательно обосноваться в Питере. В результате возникла фирма под названием ООО «Норланд». Волею судеб,  Панюкович познакомился с Валентином Васильевичем Афанасьевым – генеральным директором ООО «Ленхимремонт.
В советские времена Ленхимремонт был полностью завязан на заказы ГИПХа – Государственного института прикладной химии, благодаря разработкам которого стал возможен полет Гагарина в космос, и  чьи развалины в виде горы битого кирпича покоятся теперь вдоль проспекта Добролюбова. ГИПХ – не простой институт. В его стенах было разработано и произведено топливо, для космического корабля Восток, на котором стартовал на околоземную орбиту Гагарин в 1961 году. ГИПХ был флагманом всей перерабатывающей химической промышленности Советского Союза. На его установках производились практически все известные химические компоненты от спирта, до денатурата. Но то были Те! времена. Сейчас бензин, который я заливаю в бак своей машины, произведен в Финляндии из российской нефти. Масло для двигателя в Германии из российской нефти. На чем летают наши космические корабли - я не знаю. Хочется верить, что на российском топливе. Хотя проезжая каждый день мимо развалин ГИПХа начинаю сомневаться и в этом.

Но немного отвлекся.      

К тому времени Будагов окончательно закрыл столярный участок, который Коля арендовал в НИИТМАШе и фактически арестовал все находящееся там Колино оборудование и имущество. Я тогда еще числился в институте, и мы с Колей через окно, выходящее на Кленовую аллею грузили в мой «Жопик» со снятым пассажирским сиденьем все, что могли вывести. Все это хозяйство мы эвакуировали в какой-то подвал, который любезно предоставил Коле на время какой-то его знакомый. 

Для Коли начался период скитаний по различным предприятиям, где он на не долгий срок арендовывал помещения и оборудование, чтобы выполнять отдельные заказы.

Колины работники разбрелись кто - куда. Сын его Вадим «включил» свою голову, закончил курсы по программированию, и устроился на приличную работу. О своем Юре я уже писал. Главный мастер краснодеревщик - Андрей Кузьмин пустился в самостоятельное «плавание».

Так Коля остался практически один. Но надо отдать должное его упорству и целеустремленности, граничащей с упрямством. Коля не собирался сдаваться. Да у него и не было тогда другого пути, как заниматься технологией, которую он освоил в совершенстве, и которая пользовалась спросом в тот период.  Его окна и двери, облицованные дубом, а также деревянные лестницы могли конкурировать с любым производителем. В одном Коля не выдерживал конкуренции – он не имел возможности организовать полноценное производство. Нужны были помещения и оборудование. А для этого, как известно, требовались средства, которых у Коли не было. 

Можно было бы обвинить брата в том, что он занялся не тем, чем надо было бы, и долго дискутировать на тему: прав он был в своих решениях или не прав. А кто знал в то время – чем надо заниматься? Коля был инженером – технологом от бога, работал в Институте ферритов «Домен», а затем на заводе «Магнетон». Значительную часть своей жизни он посвятил разработке комплектующих изделий, которые использовались в военной технике и «летали» в космос. Но с развалом страны, начала разваливаться и это отрасль. И вот тут никак не могу обвинить брата в том, что он ушел из нее.
В сорок четыре года он оказался на перепутье – идти опять к государственному дяде, на нищенскую зарплату, или попытаться самому построить свою судьбу. И вот тут в моем понимании он был абсолютно прав, ибо у него не было другого выхода обеспечить свою жизнь.

Но Коля не мог быть Стивом Джобсом или Биллом Гейтсом. Не всем же так везет, как повезло им. Поэтому и путь, выбранный Колей, был устелен отнюдь ни лаврами. И в этом тоже не было его вины.

Задача найти «свою нишу» очень не легкая задача и не всем она под силу. Значительная часть инженеров, оставшихся в гибнувшем государстве без работы, пустились в бизнес, 99% которого составляло «купи-продайное» дело. Но и здесь не так было просто купить что то «ненужное» с тем чтобы это «ненужное» продать. (Тех, кто не понял значения слова «ненужное» адресую к Коту – Матроскину – герою мультфильма «Каникулы в Простоквашино»).

Коля долго находился в поиске своей ниши. Он ремонтировал оборудование, что-то пытался покупать и продавать, изготавливал рекламные вывески, пока не наткнулся на свою «нишу» – изготовление эксклюзивных деревянных окон и дверей. В этом ему, конечно же, помог определиться шурин сына Вадима – Андрей Кузьмин. Имелся устойчивый спрос на эти изделия, так как повсеместно в старых стенах возводились многочисленные офисы в стиле «евроремонт», а производство пластиковых окон не было достаточно развито даже за границей. Они пришли к нам значительно позже.

Само понятие «евроремонт» звучит забавно. Толи ремонт выполнялся по европейским стандартам, толи его делали евреи. Пусть мои друзья евреи на меня не обижаются. А все оказалось проще. С открытием железного занавеса в страну потекли потоком такие материалы для ремонта, что советскому маляру – штукатуру, привыкшему к мелу, алебастру и масляной краске даже не снились. В ремонтный обиход прочно стали внедряться новые отделочные материалы, о которых никто даже не догадывался: гипрок, подвесные потолки, ковралин и прочее. Оказалось, что стены можно сделать ровными! И не красить их в ядовитый синий или зеленый цвет, а оклеить прочными светлыми обоями. Потолок не обязательно белить, а можно соорудить подвесную конструкцию, в которую можно вмонтировать яркие светильники, а внутри спрятать все кабельные коммуникации. И на пол можно постелить приятный на вид ворсистый материал, легко очищающийся от грязи, вместо пластикового линолеума, который покрывался трещинами и откровенными дырами. Вот тебе вкратце и «евроремонт».

Опять отвлекся.      

Для организации работ в обозначенной «нише» Коле требовались помещения и оборудование. И вот тут звезды сошлись. Я писал ранее о том, что в институте, где я тогда работал, оказался бесхозным столярный участок. На участке было несколько станков, необходимых для работы. После завершения формальностей связанных с урегулированием условий аренды Коля набрал людей и работа началась.

Если бы мы жили в некоем государстве, в котором не было бы бандитов, продажной милиции и обирал чиновников, то наша страна стала бы давно процветающей державой. И Коля спокойно бы занимался своим делом до глубокой старости.

Дед мой Николай Петрович, попавший под «раскулачивание» сказал легендарную фразу: «Лишь бы не мешали, и можно было бы работать».

Что же это за судьба такая?

Работа у Коли пошла. На улице Ломоносова напротив Гостиного двора находится здание, первый этаж которого состоял из отдельных арочных входов в мелкие лавки. Все фасады этих входов были выполнены из дерева с резьбой и причудливыми филенками. Один из таких входов Коля воссоздал полностью в первозданном виде. Получилось очень красиво. Были и другие заказы по изготовлению рам в окна старинных зданий. Но на одном заказе, для банка, которого нет теперь в помине под названием «Банк Кредит Санкт Петербург» Коля «споткнулся». Я писал выше о том, как бандиты – вымогатели  «наехали» на брата, которые как обиралы щипачи «вытряхнули у него карманы» и вдобавок сделали его должником.  С этого момента и началась черная страница в жизни моего брата. Был октябрь 1994 года.    

Брат попал в жернова, остановить которые он был не силах. Необходимость отдавать долги тянула за собой необходимость в новых заимствованиях. Круг замкнулся и начала расти долговая пирамида.

После бандитского наезда Коля лишился производства.

На этом фоне и произошло их знакомство с Цквитания и Афанасьевым. Цквитания организовав «многопрофильную коммерческо – производственную» фирму тоже искал свою «нишу», но в отличие от Коли у него был некий капитал, который он намеревался выгодно вложить. Тут Коля предложил ему свои услуги в организации столярного производства. При этом он не стал скрывать своего финансового положения. Коля обрисовал кратко, что ему нужно на первых порах помещение, оборудование, материалы и денежная сумма. Цквитания и Афанасьев согласились принять участие в этом предприятии, но никаких письменных обязательств сторонами подписано не было, все было оговорено на словах. Святая русская простота!  Вот тут действительно есть в чем винить брата. Он по простоте своей душевной думал «сыграть в подкидного дурака», но за «столом» оказались откровенные шулера, которые даже в этой безобидной игре способны раздеть клиента догола. Коля еще продолжать верить в порядочность партнеров, которые на деле оказались «волками» без всяких принципов.
Афанасьев от имени Ленхимремонта заключил с подачи Коли договор аренды помещений на заводе Красный химик. Был заключен договор на аренду оборудования между Ленхимремонтом (арендодатель) и Норландом (арендатор). Коля в этой схеме формально никак не просматривался. Мало того Цквитания дал Коле денег в долг, которые Коля тут же вложил в организацию столярного участка. Это было со стороны Коли верхом легкомыслия. Но он мало обращал на официальную сторону процесса, а с головой окунулся в свою стихию – организацию производства. Очевидно, что он рассчитывал организоваться и с «колес» начать выполнять заказы, чтобы заработать денег.   

Коле удалось параллельно с организацией участка начать выпуск продукции. И если бы так продолжалось продолжительный период, то возможно ему удалось бы вывернуться. Но не все было так просто.

Помещения. которые достались Коле были мало пригодны для организации полноценного производства. Это был заброшенный корпус, без отопления, воды, и электроэнергии. Последнюю коммуникацию, правда, Коле восстановили, но с постоянными перебоями. Вот и крутись как хочешь. Надо поставить прижизненный памятник предпринимателям той поры, которых давили, давили, а они все равно умудрялись выпускать продукцию. Не знаю по какой причине, но, не смотря на заброшенность территории к Коле стали наведываться пожарники, блюстители окружающей среды и прочие вымогатели. С чьей подачи это делалось мне до сих пор не известно. Еще не наладив производство с Коли стали требовать соблюдения пожарной безопасности (деньги), требования по обеспыливанию  производства (деньги) и так далее. Потом начались отключения от электричества. Кому стал мешать простой работяга, который хотел организовать столярное производство мне не понятно. Так же как не понятно, что главные спонсоры в лице Цквитания и Афанасьева полностью устранились от Колиных проблем. Мало того, Панюкович стал требовать срочного возврата ему денег, которые дал ему под процент, и которые Коля вложил в производство, не забывая при этом выплачивать ежемесячно этот самый процент.

Все что происходило с Колей в тот период вероятно имеет свое объяснение, но в моем понимании над ним развернулся во всю ширь Злой рок. Я далек от мистики, но все что ему пришлось тогда испытать,  можно объяснить только так. Иначе как можно понять, что талантливый инженер, организатор производства мог попасть в такое положение. Безденежье – безусловно. Но не смотря на это Коля умудрялся отдавать проценты за ссуду по даче и гасить другие «проценты». 

К концу июля 1996 года давление Цквитания к Коле перешло в окончательное русло. Панюкович пригрозил Николаю, что если тот не отдаст ему долг к 27 июля, то его просто «грохнут». Он организовал встречу Николая со своим родственником - неким Борисом Семеновичем – руководителем «серьезной фирмы» и сотрудником Мэрии некой Розой Николаевной. Речь шла о залоге квартиры матери. Деньги Николаю предложили вложить в фирму Бориса Семеновича, который обещал вернуть их с «большими процентами». С общем: шла очередная атака на квартиру матери, а попросту очередной «развод».

Вот при таких обстоятельствах  24 июля 1996 года я приехал вечером к матери и провел у нее всю ночь. Где был Николай, я не знаю. Мать была сильно растроена, но сдаваться не собиралась. Ее не возможно было напугать. Она как истинный Воин готова была стоять насмерть. Видимо это сыграло решающую роль в том, что Цквитания оставил попытки выбить из Коли квартиру. На следующий день мать написала заявление в отдел по борьбе с организованной преступностью. От матери отстали.

Как разбирался Коля с Цквитания далее - я не знаю. Лишенный  доступа на завод «Красный химик» и вынужденный таким образом оставить все свое имущество, он все-таки умудрялся выполнять отдельные заказы, на сторонних площадях. Вероятно, это давало ему возможность выплачивать проценты за дачу. Но всему приходит предел. Пришел предел и Колиным ресурсам. Настал момент, когда наша дача ушла дяде за долги. Но об этом я писал выше.

Я не хочу оценивать поступки своего брата. Безусловно, он наделал много ошибок. Но причина не только в этом. Причина в том, что время, в котором он вел свою предпринимательскую деятельность не было благосклонно для таких, как он. Он «сел за карточный стол»  намереваясь вести честную игру. А за столом оказались откровенный шулера и кидалы. Это было время Беспредела.       

БАНКОВСКИЙ СЛУЖАЩИЙ (продолжение).

Стоит немного остановиться на истории создания банка.

Я уже упоминал выше, что в середине 1988 года приказом Совета Министров СССР было создано Межотраслевое государственное объединение (МГО) «Энергомаш». Вновь созданная структура в лице руководителей десяти предприятий, в число которых в частности входили: Объединение «Электросила», ПО «Ленинградский металлический завод», ПО «Ленинградский завод турбинных лопаток», ПО «Невский завод», Ленинградский фарфоровый завод «Пролетарий» и еще 6 проектных институтов уровня НИИТмаша, 22 января 1991 года провела собрание учредителей, составила и подписала Учредительный договор о создании Акционерного банка Энергетического машиностроения «Энергомашбанк», и Устав банка, который был зарегистрирован Центральным банком РСФСР по Санкт Петербургу 3 декабря 1991 года, за номером 52.

Председателем Совета банка стал Генеральный директор ПО «Ленинградский металлический завод» Виктор Шевченко. Генеральным директором  Л. Жгун – генеральный директор Невского завода.

Самыми крупными акционерами банк  стали: Металлический завод – 28% акций, Невский завод – почти 17% и Электросила – почти 13%. Общий уставной фонд банка составил 30 тысяч акций стоимостью 1000 рублей каждая – итого 30 миллионов рублей в ценах 1991 года. Это были еще советские рубли, не тронутые гиперинфляцией.

В выходной информации, которую можно сегодня увидеть на официальном сайте Энергомашбанка значится, что он является одним из первых коммерческих банков России, зарегистрированых в Госбанке СССР  20 января 1989 года. То, что он один из первых это верно. Мало того, этот банк сумел выжить в непростых условиях конкуренции и сегодня имеет за своими плечами 24 года работы. Это действительно заслуживает уважения.

Действительно, приведенный мной учредительный договор был лишь необходимой формальностью для регистрации в Центральном Банке России. Фактическая дата регистрации в Госбанке СССР состоялась 20 января 1989 года, но формальная - Центральным банком РСФСР по Санкт Петербургу 3 декабря 1991 года, за номером 52.
В ту пору в банковской сфере происходила настоящая война между банковской системой СССР и нарождающейся банковской системой РСФСР, преобразованной впоследствии в Центральный банк России.

Первоначально вновь созданный банк занимал несколько помещений, арендованных на улице Гоголя.

Все что я изложу дальше по поводу становления банка являются моими домыслами, и не более. Но в процессе организации банка появились новые люди, которые стали реальными персонажами описываемых событий.

Вот собрались «отцы» основатели  – директора предприятий, скинулись по «маленькой толике» и организовали свой «карманный» банк. А что дальше? А дальше для организации работы этого предприятия требуются специалисты. Вероятно, в этой связи в 1989 году в банк был приглашен Андрей Быков, на должность старшего экономиста отдела кредитования, расчетов и ценных бумаг. До этого, после окончания Ленинградского финансово-экономического института имени Вознесенского он работал в Ленинградской областной конторе Госбанка инспектором отдела кассовых операций, а затем старшим экономистом отдела кредитования промышленности. Последний год перед приходом в Энергомашбанк, Андрей занимал должность старшего экономиста отдела кредитования Ленинградского областного управления Агропромбанка.

Сама должность, на которую попал Быков, уже говорила о том, что в новом банке вопросы расчетов, кредитования, и операций с ценными бумагами, в связи с отсутствием кадров завязывалась на одно лицо. Банк только начинал развиваться и по праву мог тогда называться: «так себе – банчишко».

Тем не менее, в этом «банчишке» имелся свой юрист – Саша Буравлев, свой строитель, а точнее старший инженер по «эксплуатации зданий и сооружений» – Владимир Александрович Петров, свой специалист по решению общих вопросов – Виктор Петрович Круганов, и конечно – же своя охрана.

Саша Буравлев мой одногодок образца 1954 года, родился в Воронежской области. Это тот случай, когда простой сельский паренек поступил в Ленинградский университет и с блеском закончил юридический факультет. Саша прекрасно пел. Одна из песен, которая запала и мне в душу была:

«Сам себя считаю городским сенодне,
Здесь моя работа, здесь мои друзья.
Только каждой ночью снится мне деревня,
Отпускать меня не хочет родина моя».

Он пел эту песню так, что я верил, что он поет о себе.

Так это или не так, а мне кажется, что это так, но львиная доля в организации структуры банка принадлежала Андрюше Быкову. Генеральный директор был далек от банковских дел, а заниматься организацией было необходимо.

В начале 1992 года генеральный директор вместе с женой трагически погибает на отдыхе за пределами Ленинградской области. Для перевозки тел в Ленинград снаряжается микроавтобус банка, за руль которого садится молодой водитель Володя Мосесов. На обратном пути, уже с «грузом» Володя попадает в страшнейшую аварию. «Груз» он и есть «груз», а вот Володе досталось по полной. Перелом позвоночника и многочисленные травмы. Как он «выкарабкался» я не знаю, но уже при мне он работал и даже сидел за рулем, хотя остался инвалидом на всю жизнь. Год назад Мишка Безяев сообщил, что Володя передвигается только на коляске.

Как рассказывал Володя Петров  о назначении Быкова Генеральным директором банка, что, мол, собрались «отцы-основатели» и решили, что пусть будет Андрюша. Можно было бы сказать, что Андрей остался «старшим по команде», но это не вся истина. Андрей Валерьянович Быков на тот момент оказался Единственным в банке специалистом по банковской системе, и поэтому, несмотря на свои, не полные 30 лет занял этот пост по праву.
 
3 января 1991 года между НИИТМАШем и Энергомашбанком подписывается договор на аренду помещений общей площадью 2900 квадратных метров – примерно треть от занимаемых институтом площадей.

С этого момента начинается расцвет Энергомашбанка. Вся экономическая коньюктура способствовала успешному росту активов банка. На территории НИИТМАШа начался полноценный «евроремонт». Двор, ограниченный корпусами института и зданием СКА быстро наполнился строительным мусором. Главным заказчиком работ от института был Владимир Александрович Петров. К нему быстро приросли главные подрядчики на производство работ. В общем, дело двинулось. На первом этаже открылся полноценный расчетно-кассовый центр. Построено хранилище ценностей по всем требованиям Центробанка. Как говорил Володя Петров к этому хранилищу бесполезно подходить с мелким фугасом.
Все шло своим чередом. Банк производил расчетно-кассовое обслуживание клиентов, выдавал кредиты. Правда, с кредитами бывало, что кредиторы не особо беспокоились об их возврате. Был случай, когда под залог кредита во двор был доставлен автомобиль «крайслер». Это авто простояло очень долго. Оказалось, что двигатель авто отсутствует. Как с ним распрорядились, я не знаю, но примерно через год авто со двора увели.

Проблемные кредиты – головная боль всякого банка. Особенно когда при их выдаче используются связи. Эту головную боль было предложено решить бывшему оперу Красногвардейского района Андрею Лебедеву. С Быковым они были ровесниками. Андрея привел папа -  Ярослав Лебедев, работавший в службе безопасности. Папа был уже не молод и рекомендовал на свою должность сына, а сам занял должность по спокойнее – начальника службы охраны.

Андрей Ярославович Лебедев был молод, напорист и умел решать проблемы.
Он собрал группу сотрудников, специалистов по возвращению долгов. Нет, нет! Никакого криминала. Ни паяльников в жопу и утюгов на брюхо. Все делалось очень просто. Клиенту – должнику доходчиво объяснялось, что он должен быстро погасить долг. В погашение долга клиент сам отдавал свое имущество – дом, квартиру, машину и так далее. Это имущество быстро переводилось на подставных лиц и многократно перепродавалось, дабы избежать судебных проблем. Все было с современной юридической точки зрения вполне законно. Процесс возврата долгов предполагает и особые условия оплаты. Как правило «коллектору» полагалась половина суммы долга. Так Андрюша со товарищами и начал сколачивать свое состояние, и в течение десяти лет стал долларовым миллионером. Пишу об этом без всякой иронии и без желания досадить кому либо. Таковы были реалии того времени.   

Мой «кресный» и визави Юра Толочко все более и более отдалялся от дел. Он сбросил с плеч основную рутину, которую с успехом выполнял я, и занялся поиском другого места работы. Когда он уволился, то мне казалось, что я перебежал ему дорогу. Но выяснилось, что это совсем не так. Юра давно уже вырос из «коротких штанишек» снабженца. Ему эта работа стала мало интересна. К тому же взаимоотношения с Кругановым тоже были не блестящи. Как-то он мне сказал: «Ты знаешь, когда я прихожу утром на работу, мне сразу же хочется с нее «свинтить». И он под предлогом снабженческих дел не редко это и делал, что не могло не вызывать раздражение со стороны Виктора Пертовича.
В конце концов, Юра нашел себе достойное место – начальника службы снабжения завода «Севкабель». Это было серьезное повышение, и он с легким сердцем уволился.

Ну а у меня, как и несколько лет до этого в ВПТИЭлектро все повторилось. Я оказался «старшим по команде» и 3 февраля 1997 года был переведен на должность старшего инженера по снабжению, которая освободилась после ухода Юры.
Кроме этого Юра неформально замещал Круганова в его отсутствие. Так что и эти обязанности автоматически перешли ко мне. Так я начал свое «восхождение» по карьерной лестнице в Энергомашбанке.

Жизнь частного банка практически ничем не отличалась от жизни советского НИИ. Та же бумажная рутина, перемежающаяся с поездками по снабженческим делам. Планы, сметы, отчеты. Общий отдел на то и был общим, что «в общем» занимался полным обслуживанием деятельности банка. От работы этой службы не зависели финансовые показатели банка, но и нормально функционировать банк без этой службы не мог.

С первых дней моей работы на повестке дня стоял вопрос экономии финансовых и материальных ресурсов на обслуживание банка. Правда чем выше была должность, тем меньше этот вопрос занимал лицо, занимавшего эту должность.

Главным мерилом экономии являлась смета эксплуатационных расходов, которая составлялась на год. Одной из моих обязанностей являлось составление таких смет. Эта была долгая и рутинная работа. Приходилось перелопачивать горы информации, чтобы выйти на приемлемые результаты.

Вторым вопросом, которым пришлось заниматься – нормирование потребления расходных материалов. Здесь тоже не все было просто. Из-за отсутствия открытого учета приходилось также перелопачивать гору информации.

В общем, в этой работе было мало творчества, но, тем не менее, приходилось изыскивать и в ней хоть какой-то интерес, ибо работа, выполненная без интереса, не может дать положительного результата.

Тем временем мои финансовые дела продолжали «петь рамансы». Общий совокупный долг различным кредиторам на тот момент составлял свыше 2 тысяч долларов, плюс проценты. Этот «хвост» который я притащил с собой из «предпринимательской» жизни давил очень сильно. Часть зарплаты уходила на погашение процентов. В тот момент возникла резонная мысль, что лучше быть должным «родному» банку, чем нескольким «чужим дядькам» и в середине сентября 1997 года я написал заявление на предоставление кредита в сумме 16 миллионов неденоминированных рублей сроком на один год. Эта сумма полностью позволяла мне рассчитаться с долгами. Расчет был прост, кроме выигрыша на процентах я приобретал возможность пролонгации договора, если не смогу погасить кредит за год полностью.
Мне пришлось подождать три с половиной месяца. 8 января 1998 года я получил кредит и тут же роздал все деньги кредиторам.

Почувствовал ли облегчение от этого? Безусловно. Теперь мне не надо было бегать по кредиторам, с тем, чтобы отдать им очередные проценты. Позднее сказался и еще один фактор. Деньги я должен был отдавать в долларах, а теперь спокойно ежемесячно я шел в кассу и отдавал часть своей зарплаты в рублях. Когда в августе 1998 года грянул дефолт и доллар в один момент подскочил в три раза, вот тут у меня холодок прошел по спине от сознания того, что бы со мною было, если бы я продолжал быть долларовым должником. Вот уж поистине: не было счастья, да несчастье помогло.

Конец 1998 года знаменовался еще одним событием. Хоть я и был несколько «староват» – 44 года, (в банк к тому моменту принимались работники не старше 40 лет), но все равно считался перспективным специалистом. Благодаря этому обстоятельству я попал на обучение по курсу «Работа менеджера». Курсы были организованы двумя молодыми ребятами Павлом Мамлыго и Володей Лопатиным под эгидой «Энергомашкорпораци» (ЭМК) в структуру, которой входил  банк. 
 
Курс состоял из работников банка и предприятий, входивших в ЭМК, и насчитывал три группы по 10 человек. Время обучения предполагалось с 18 октября до 21 декабря по выходным. Обучение было организовано по дистанционному методу и предполагало 2 семинара, две курсовые работы и выездную школу на два дня с финальным семинаром и сдачей экзамена.

Если бы с первого класса у меня была бы такая же тяга к обучению, которая появилась на пятом десятке, то золотая медаль и красный диплом мне были бы обеспечены.

Первый семинар проходил в непривычной обстановке, которая напоминала собрание анонимных алкоголиков. Все сели в кружок и каждый, представившись, рассказал немного о себе. На семинаре всем выдали по десять переплетенных альбомов формата А4 с материалами по направлениям курса. Книжки эти оказались с «картинками». Материал был изложен легким и доходчивым языком. В них описывались процессы менеджмента с западных позиций, то есть, как это должно быть. Конечно, некоторые моменты трудно уживались с текущей действительностью, но было в них и много полезного.

После семинара я начал читать книжки с картинками и писать работу «Оценка некоторых сторон состояния менеджмента в ОАО Энергомашбанк». Работа «зацепила». Для меня было открытием, что производственные отношения, подчиняются как в математике своим законам. И перекладывая эти законы на текущую ситуацию можно сделать неожиданные для себя выводы.

Оказалось, что первым кто провел SWOT – анализ своей текущей ситуации был Робинзон Крузо, когда разделил лист бумаги вертикальной чертой и написал слева «Хорошо», а справа «Худо». Третью и четвертую составляющие анализа: «возможности» и «угрозы» придумали уже современные теоретики менеджмента.

Работа получилась не совсем удачной, но все же свои 70 баллов из 100 возможных и благодарность от Петра Мамлыго я получил. За вторую работу я получил 80 баллов.   

19 – 21 декабря, с пятницы по воскресенье, в Зеленогорске проходила выездная школа. Были семинары, ролевые игры. В целом оказалось достаточно занятно. Повеселились вдоволь. Утром в воскресенье писали выпускную работу, потом оценки и поздравления. Я конечно не получил заветные пять баллов, хоть и старался. Вечером все разъехались по домам. Пока ехал, под впечатлением прошедшего, в электричке  написал шутливый стих, который назвал: «Посвящение эффективному менеджеру (к окончанию курса «Работа менеджера»)»

Чтоб работать чужими руками,
Сначала раскинь мозгами.
А если не хватит знаний,
на курс менеджмента приди.
Там Адер, Дракер, Файоль,
тебе объяснят твою роль.
Минцбергер же, старый чудак,
расскажет, что делать и как.
Познай свою Миссию в Деле,
поставь на грядущее цели.
Чтоб время не спутало карт,
цели должны быть SMART:
доступны, реальны, уместны,
а если сказать еще честно,
измерить их не забудь,
и ограничь их путь.
Людей своих мотивируй:
узнай, что они хотят.
Быть может кому-то квартиру?
Быть может кому-то деньжат?
Но нет ни квартиры, ни денег.
Есть слово - не воробей.
И если поставлены цели,
ты словом  хвали, а не бей.
И сразу увидишь как в деле,
Работают люди твои.
Если что-то они не успели,
ты только себя вини.
Общайся! Общайся! Общайся!
Обратную связь давай!
А также еще постарайся
наладить контроль, и  узнай,
чем мерить будешь работу.
И как оценить момент.
Это твоя работа!
Это и есть менеджмент.

Адер, Дракер, Файоль и Минцбергер – авторы некоторых законов менеджмента. Если не обращать внимания на «художественную» ценность, то основную канву пройденного материала мне передать удалось достаточно точно.

29 декабря 1998 года в «Золотом зале» Генеральный директор Энергомашкорпорации  Александр Степанов вручил нам  сертификаты об окончании курсов. Теперь я считался «эффективным менеджером» и был готов «использовать полученные знания в текущей работе».

На фоне этого в банке назревали новые кадровые события.
Андрей Ярославович Лебедев в процессе своей работы набрал значительный экономический и политический вес в глазах Быкова. Молодость жаждала перемен.
Прежняя структура, возглавляемая Заместителем Председателя Правления Юрием Николаевичем Жуковым в составе Общего отдела и Отдела капитального ремонта в глазах реформаторов себя полностью изжила. Требовалась дорога молодым и естественно пенсионер Жуков был в этой структуре «лишним». Его увольнение состоялось в течение получаса с момента его выхода на работу. Я много видел увольнений, но такого скоротечного вышвыривания достаточно уважаемого человека на улицу в своей практике не встречал. Юрий Николаевич перенес это событие мужественно и даже не стал забирать личные вещи из своего кабинета.
Вот тебе и капитализм со звериным оскалом. А ведь те «мальчишки», которые его выгнали, учились в советских школах и им наверняка прививались понятия человечности и добропорядочности. Но видимо эти понятия делились у них на две части: одна для внутреннего круга, а другая для остального окружения.

После изгнания Жукова создается Административное управление во главе с новым заместителем Председателя правления – Андреем Ярославовичем Лебедевым. В состав этого управления наряду со структурами, подконтрольными Лебедеву вошли и наши два отдела.

Следующим по команде оказывался Отдел капитального строительства. По сути в здании, в котором располагался банк все капитальные работы закончились и содержание такого отдела по объективным причинам уже не представлялось целесообразным. Начальник отдела после недолгих попыток остаться в банке уволился по собственному желанию.

В тот же период в банке появилась Наталья Алексеевна Бальдыш. Фамилия ей досталась от мужа, а была она своя Питерская. Родители ее в бытность свою работали в КГБ. Отец умер, а мать пребывала в преклонном возрасте.
Наталья Алексеевна фактически, выполняла роль «засланного казачка» со стороны Лебедева, но было понятно, что ее ориентировали на должность после реорганизации наших отделов. Она была приветливой и общительной женщиной. Оказалось, что она училась в одно время с моим братом Ваней. Наталья Алексеевна занималась вопросами текущего ремонта помещений.

Перед Новым 1998 годом, мы с Кругановым вовсю готовились к новогоднему «корпоративу» в ресторане гостиницы «Москва».
Валерий Петрович чувствовал, что он будет следующим на вылет, но уходить не торопился и резонно дожидался - чем дело кончится. Вернее не чем (это было понятно) а как.   

В первой половине февраля 1998 года меня вызвал к себе Лебедев. Шел к нему, и вспомнились строки Грибоедова: «Минуй нас боже пуще всех печалей и барский гнев и барская любовь». Встретил он меня доброжелательно и приветливо. После небольшой преамбулы он предложил мне занять место Круганова. Я опешил и спросил его наивно насчет судьбы Круганова, на что мне было сказано, что этот вопрос уже решен.

Я попросил время подумать. Пришел к Петровичу и все ему рассказал. Было видно, что, несмотря на ожидание подобного, он сильно расстроился, но сказал мне, что у меня нет другого выхода, кроме согласия. Но придет время и тебя тоже выгонят. Я и сам прекрасно понимал, что мне сделано предложение, от которого я «не могу отказаться».
16 февраля 1998 года приказом по банку я был назначен на должность начальника общего отдела. В третий раз за свою жизнь я становился начальником отдела.

В 1986 году мне доверили конструкторский отдел и это были действительно мои «звездные» годы. Но пришел «буржуин» и все пошло прахом.
Второй раз в 1995 – м меня сделали начальником эксплуатационно -транпортного отдела без особого моего энтузиазма. Но автотранспортная техника отдела постепенно загнивала вместе с институтом в составе которого он был организован.
И вот теперь в 1998 – м новое назначение. Не давало покоя чувство вины перед Петровичем. Подходя с принципиальных позиций, наверное, надо было отказаться. Но мои принципы давно уже были загнаны в угол тем, что их не намажешь на хлеб своим малолетним сыновьям.  А судьба Петровича уже была предрешена. Тем же приказом он был понижен до должности начальника службы.
Через месяц Валерий Петрович Круганов, стоявший у истоков организации банка и проработавший в нем 10 лет уволился по собственному желанию.
Тем же приказом Наталья Алексеевна Бальдыш была назначена начальником реорганизованного отдела ремонта и эксплуатации зданий и инженерных сетей.
В ведении общего отдела остались вопросы снабжения, ремонта автотранспорта и уборки помещений. Так как должность снабженца оказалась вакантной, то мне удалось Мишку Безяева из водителей перевести на должность инженера. Это было попадание в «десятку». Мишка владел компьютером, и одновременно обучаясь, он создал свою складскую программу.   В вопросе обеспечения она оказалась неоценимым подспорьем. Мы могли отслеживать состояние и движение материальных ресурсов в любой момент. Его функции снабжения существенно упростились. Он наладил связи с поставщиками, позволяющие уму не вставая с кресла пополнять складские запасы.

Почти сразу после моего назначения началась масштабная кампания по сокращению кадров. Дела у банка были не блестящи. На то было множество объективных причин. И, конечно же, заплывший жирком «офисный планктон» надо было разрядить. И в первую очередь в этой связи стараются сократить не производственную сферу. В моем отделе предстояло сократить 5 человек. А кого сокращать? Все и так при деле. Этот процесс забрал немало крови. Я оказался представлять людей на сокращение. Этим вероятно внес первое разочарование во мне со стороны Лебедева. Он назначил, своего сотрудника из службы безопасности Петю Пискарева для изучения вопроса.
Процесс сокращения общего отдела вылился в процесс моего «бодания» с Пискаревым. В результате под «нож» пошла завскладом Ирина Владимировнв Градусова. Она была на пенсии и отстоять ее было сложно. Ее функции возложили на Валеру Мамонтова, тем самым сохранив Володю Удалова, ставшего единоличным ответственным за эксплуатацию транспорта. Зашла речь и о Володе Мосесове, бывшим у Володи слесарем. Я сказал Лебедеву, что Мосесов получил увечье при исполнении задания банка и  мы не вправе увольнять инвалида. На что Лебедев мне ответил: «Ты лучше себя пожалей». Но Мосесова все же оставили, но оказалось ненадолго. Пришлось согласиться с увольнением уборщицы и водителя. Все же костяк отдела был сохранен. Уволили и Олега Ивановича Шарова, ибо он стал бывшим тестем Леши Кудрина – будущего министра финансов России.

Лебедев не был злопамятным, и это дало мне возможность проработать у него в целом почти три года. Но характер у него был барский. «Выполнить и доложить!» - была его коронная фраза. Никакие «смягчающие» обстоятельства не принимались.

Однажды «достал» он меня со своим «фордом – мавериком». «Форд» был банковским, но ездил на нем он сам. В понедельник он вызывал меня к себе и перечислял неисправности машины. Два Володи: Удалов и Мосесов в «мыле» приводили машину в порядок. На следующий понедельник опять я на ковре «из желтых листьев» и получаю очередную порцию претензий. И так до тех пор, пока ему не подвернулся 600-тый Мерседесс, взятый в счет не возврата кредита банку. Тут я вздохнул свободнее. А «Маверика» быстренько продали. С тех пор я не люблю машины марки «Форд» а «Маверик» в особенности.

Но при всей сложности взаимоотношений, вызванных нашим разным «менталитетом» надо отдать должное Андрею Ярославовичу. О своих сотрудниках он проявлял заботу. Было немало примеров. В отношении меня эта забота выразилась в том, что я лишенных «колес» попросил у него попользоваться свободной «девяткой». И он мне не отказал, а даже воспринял это как должное. Вот за этот жест доброй воли я ему благодарен.

1998 год с «честью» перехватил эстафету «лихих девяностых» и понес ее дальше. Вечером в начале августа возвращаясь с работы, я услышал за спиной разговор наших сотрудников из отдела ценных бумаг. Они говорили что-то о кризисе в Юго-Восточной Азии и массовом обвале рынка ценных бумаг.
17 августа в новостях я увидел очередного премьера, Сергея Кириенко, прозванного в народе «киндер – сюрприз» объявившим о том, что Россия отказывается платить по долгам и озвучил новое и неведомое для меня до того слово – дефолт.
На следующий день я узнал, что курс доллара поднялся с 6 до 18 рублей!

Простому смертному уже не важно кто виноват. Ему важно как жить дальше. Тысячи предпринимателей вмиг обанкротились. Банки приостановили свою деятельность. Зарплату мы получали по картам, и в банкоматах был установлен лимит не более 200 рублей в день. В общем: народ в очередной раз ограбило «родное» государство.

Накануне, по приказу Лебедева: «выполнить и доложить!» необходимо было что-то купить за наличный расчет для банка. Я взял в долг у Олега Ивановича Шарова 200 долларов. Вот ведь провидение(!), что я вернул ему эти деньги как раз накануне скачка доллара.

Наталье Алексеевне Бальдыш не повезло. Летом ураганом повалило дерево на ее «девятку». «Девятка» всмятку. Она купила другую машину, взяв в долг  у своего приятеля 3 или 4 тысячи долларов. И ей пришлось отдавать этот долг в долларах.

Я же вспомнив, свой кредит, взятый у банка - перекрестился.

Еще не время подводить черту своим годам, проведенным в Энергомашбанке. О том будет следующий рассказ.