Неограниченное влияние

      «Христианство знало только одно равенство для всех людей, а именно – равенство первородного греха, что вполне соответствовало его характеру религии рабов и угнетенных»

Ф. Энгельс.

         Ночью Руслан вышел из дому для того, чтобы пойти рисовать красными красками на стенах домов пулеметы и пушки, что бьют по магазинам либералов и банкам, где ростовщики обманывают простой народ. Он уже много лет был увлечен рисованием настолько сильно, что рисовал даже ночью. Почти не спал, исхудал весь, но силы для рисования в нем были. Юноша бледный с взором горящим.
Руслан достал из рюкзака баллончик с красной краской, приготовился рисовать на белой стене многоэтажного дома. Война окружает все его существование подобно огромному таинству. Вдруг кто-то тихо тронул его за плечо. Парень обернулся и увидел местного сержанта в фуражке и в прочих военных штрихах, тот басом молвил: «В армию тебе, сынок, пора уже, там тебе дадут автомат, и ты поедешь убивать либералов. Сотрем с лица земли Чикаго, Нью-Йорк! Кончится их миф о рае на земле, где тираны узурпируют народ. Пали фараоны, цари, попы, теперь, мой друг, мы должны снести последний оплот либеральной элиты. Это у них - человек человеку волк, каждый сам за себя. Их капитал теперь не даст им уйти от смерти».
      Дома он стоял у окна и глядел на беззвучный мир за окном. В глубине души он знал, что ему так хочется сделать  этот мир лучше, чтобы серые здания улиц расцвели красками, а грустные взгляды людей, что стоят в метро, улыбнулись солнцу, а не прятали взгляд в свои мобильные телефоны. Раздался звонок в дверь.
На пороге стояла девушка стройная Мари в синем обтягивающем платье, она жиле этажом ниже, она спросила Руслана насчет ночевки у него, ибо ее из дому выгнали родители за то, что она пела песни протеста в ванной, когда принимала душ. Руслан сказал, что можно переночевать, ибо ему ужасно надоело, что человек человеку волк, ведь этот чертов общий подгон всех под один уровень, либеральный стандарт ему жутко не нравится.
   Он сел в кресло, пронзительный взгляд его был направлен на огромные тучи, что проносились по небу, а Мари села напротив него на стульчик. Их взгляды устремились в окно на темные тучи.
Руслан стал говорить Мари о том, что кругом все закодировано Обществом, а это все не то, ибо это все шаблоны, а в своем уме он не позволит никому ковыряться.
Мари была спокойна, ибо она знала, что либералы хотят создать из человека некий аналог яппи с ноутбуком в руках, который будет день и ночь обслуживать информационное общество в эпоху постиндустриальную. Девяносто процентов населения земли они хотят уничтожить, ибо его невозможно подогнать до уровня яппи. Это их проект искусственного рая на земле. И когда же низы взбунтуются против такого вот рая на земле? Верхи мечтают стать космическими повелителями, что будут парить в ноосфере земли и оттуда править низами, которые будут почитать их за богов.
   
      И вот противники современного мира собралась у крупного медицинского центра. В громкоговоритель шла речь о том, что нельзя проводить опыты над сознанием простых людей. Пусть либералы на себе эти опыты проводят. Они были возмущены тем, до чего дошли диктаторы! Медики идут на поводу политиков. Они аборты будут делать легко и даже лгать о пользе этого. Им на совесть плевать, они будут брать на лапу деньги от разных спонсоров только для того, чтобы мировая элита купалась в золоте и брильянтах. Они нарушают клятву Гиппократа и вместо жизни – смерть дают людям! Прививки, ослабляющие иммунитет, с рождения вкалывают бешеными дозами, а потом будет такой человек слабенький, а там и под контролем легко ходить будет, по невидимой ниточке вдоль черного переулочка. Эпоха фашизма: стоят гигантские очереди за спичками и сельдью в бочках. Крематорий уничтожает тех, кто против очередного фюрера.
Активисты стояли с плакатами и кричали в рупор о том, что пора прекратить это безобразие. Полиция еще не приехала. Обычно приезжает через минут десять, но сейчас задерживалась. Борцы решили брать медицинский центр штурмом и освобождать людей, которым там делают аборты или используют для суррогатного материнства и прочей подобной либеральной ерунды. Известно, что там происходит уничтожение пациентов для продажи на Запад.

         Михаил Петрович кричал, что брать штурмом надо больницу. Он был в черном кожаном пиджаке, инженер, который знал тонкости революционной борьбы. Он изъявил желания идти первым, ибо там его дочь работала врачом. Он открыл дверь медицинского центра, а за ним пошли остальные ребята. Охрана стояла на входе. Все активисты смеялись им в лицо, охранники даже как-то испугались. «Темные дела тут творятся, товарищи!» - сказал им Михаил Петрович и охрана притихла.
В больнице было темно. Трещали какие-то приборы, стоящие вдоль стен, а в конце коридора были генераторы для подачи энергии в операционные. Руслан сказал, что нужно заходить во все кабинеты и вытаскивать людей, а врачам велеть не шуметь и подумать над своим поведением. «Устроим им суд Линча!» - тогда сказала ребятам дочь Михаила Петровича. Девушка была против любых вредных действий над человеком. Хоть она и была врачом, но все пыталась отменить прививки, боролась с этим у себя в больнице, но ей за это урезали зарплату. Мол, раз не хочешь делать аборты, то в два раза меньше будем тебе платить. Корни мирового терроризма идут из подвалов Ватикана и США. Она понимала, что либеральная элита делает все, чтобы народ был глупым и пассивным. Война с неженским лицом шла по полям сражений и била тех, кто пьет водку, кто любит кнут и пряник.
      Кто понял жизнь, тот перестал работать на Систему. Им нужны лишь послушные рабы. Из кабинета номер со скоростью света выбежала молодая женщина Люба в белом халате и сказала Руслану: «Не может быть. Вы все-таки сделали это, спасибо вам! ». Она подбежала к креслу, что стояло в коридоре, отдыхала от жутких опытов, что творила над людьми по заказу правительства. Руслан подошел к ней, она улыбнулась, глядя в его карие глаза.
- В чем проблема твоя, в чем твой весь ужас, бездна?
- Мне ужасно страшно, а все из-за смутных снов. Во снах я часто принимаю роды, ведь и на работа такая, что даже уже сниться начинает. После того, как я лет десять принимала роды, эти младенцы стали мне сниться, но вот недавно был не сон, а явь. Я, как обычно, принимала роды, но девушка родила старика вместо младенца. Точнее младенец, но голова у него была седая, а кожа сморщенная. Не до жиру, быть бы живу. Младенец был стариком: весь в извести и не смеялся даже, а тихо глядел на меня в упор. Страшно мне тогда стало, ведь все исчезнет, не останется и следа даже от «Шинели» Гоголя, а ведь народ есть носитель культуры, но народа уже нет. Я всякое видела! И младенцев от алкоголиков и наркоманов: уродцы рождались редкостные. Один из них в свои шестнадцать лет весом в восемь килограмм был, а то и сердце настолько слабое, что надо сразу же операцию делать. Я и тогда была испугана страшно, но сейчас мой ужас так велик.
- Это все либеральная элита, свергнуть ее надо, тогда низы станут образовываться, не будет такого ужаса повсюду.
- Я готова все что угодно сделать для того, чтобы эти торгаши, что продают нашу страну, смогли раствориться в пространстве, исчезнуть, не быть, лопнуть, как мыльный пузырь. К чертям собачьим всю эту либеральную кухню!
Она смотрела на свои руки и пела «Интернационал». За окном было хмуро. Дождь полил, как из ведра и тишина страшная нависла над всей клиникой. Автобус подъехал к вратам. Из него вышла группа активистов. Руслан смотрел на дождливые тучи. Осень прекрасна! Вот и сказочный дождик пошел.
Какая-то старушка в углу рыдала над всеми вами. В коридор вошли активисты из автобуса. Из подвала освободили людей, которыми пытались промыть мозги с помощью мантр и таблеток. Эти люди все как один улыбались. У них на устах одна лишь улыбка сияла. Они кричали громко и залихватски. Мальчик в оранжевой накидке до пола пел:
- Сплошной позитив, никакого негатива! Улыбнитесь солнышку или дождику, новые силы вас наполнят и нечего плакать!
Какой-то дед в черном пальто и в черных очках молвил:
- В подвале нас кормили грибочками, травку давали, я совсем в этом подполье славным малым стал. Бабка, не реви, ведь ваши слезы видеть не могу. Скройся, ведьма, с глаз моих долой!
Руслан смотрел на этих людей из подвала, никто из них не казался ему по-настоящему веселым. Чертовы клоуны! У них-то внутри пустота, от них могильным холодом за километр веет от них. Их смех утонет в болоте чернил.
Еще вчера Люба думала о покупке ноутбука дочери, но вот теперь она поняла, что теперь ей пора идти против шерсти. Она не станет калечить людей в больнице. Она сказала Руслану:
 - Тут чудовищный эксперимент над человеком шел. Вот такой проект «выравнивание эмоций» – круче могут быть только бальные танцы. Мол, идеальный способ покончить со всем грустным в твоей жизни. Вот смотри.
Люба пошла в кабинет и достала из ящика плакаты. На плакате нарисован толстый смеющийся человек с огромными глазами, которые просто алыми. Он вроде как бы главным. За ним стояли разного рода люди: поколение постмодерна. Девочки в гламурных шортах и топиках, а мальчики в клетчатых белых шарфах с синими пингвинами. Чуть дальше на плакате была группа молодеющих от пластических операций и силикона с каждым годом старух. Поколение постмодерна совсем не понимают, куда все идет. Они никогда не станут думать о том, что либералы как носители нигилистического мышления будут уничтожены.
      Общество зомбировало человека. Оно лепило себе раба, который будет послушным и правильным ради того, чтобы олигархи грабили страну, а никто не смог и пискнуть. Народ верит в СМИ. Рабы Рима, Египта. Низы всегда были против верхушки. Во главе верхушки были жрецы, которые считали, что они имеют право свыше управлять народом. Тлело человечество, но оно умерло тогда, когда вышел в свет роман «Бесы» Достоевского. Рабы думали всегда о том, что правительство надо свергать, но вот каким способом – это уже вопрос другой. Наркотики, рок-н-ролл и секс ничего не дал. То был не бунт, а просто школярство, которое якобы СМИ подносило за бунт. Многие малыши начали бунтовать еще в школе и чтобы завинтить бунт, было предложено учеными и политиками дать атаку на разум человека. Ученые лезли из кожи вон, чтобы порадовать бонз, а бонзы потирали руки в предвкушении появления в Системе новых рабов. Был даже дан эталон зомби. И поэтому эталону многие лаборатории мира производили свои разработки в области технологий изменения сознания. Пробы были сделаны на сотрудниках и их семьях, а дальше уже на близких знакомых, а после и на людей с улицы. Все шло просто замечательно. В качестве теста были смоделированы различные ситуации жизни и даны различные источники эмоционального напряжения: от разного рода музыки и кино, до книг и картин.
Выяснилось, как и предполагалось, что зомби не читают книг, а лишь смотрят беспрерывно фильмы и сидят в Сети, дабы переписываться просто от нечего делать. Зомби готовы смеяться над любой глупостью. Их девиз - только позитив и никакого негатива, ибо смех без причины есть путь в нирвану.
Был мальчик, который стал монахом после того, как увидел в Сети картины Босха. Была девчушка, которая, увидев выступления Гитлера, стала копировать его повадки: ходить и жестикулировать подобно фюреру, у нее даже речь стала такой же, да и вкусы одежды изменились. Она хотела создать банду фашистов, но скоро сошла с ума окончательно, и потому ничего у нее не вышло, но она стала очень дерзкой, а потому к ней домой стали стекаться паломники со всего мира за благословением.
   Юноша, который после картин Босха стал монахом. Девчушка, которая, увидев выступления Гитлера в Сети, стала так же ходить и жестикулировать, у нее даже речь стала как у фюрера, да и вкусы одежды изменились. Она хотела создать банду фашистов, но скоро сошла с ума окончательно, и потому ничего у нее не вышло, но она стала очень жестокой и к ней домой стали стекаться паломники со всего мира за советом. Эта девчушка ушла получать паспорт и вместо своей фамилии написала «Гитлер», а ее заставили переделать фамилию, а она взбесилась и стала читать им о бракосочетании ада и рая.
      Пустые люди сильны к воздействиям Системы и их быстро вставляло от песен, что лились с каждого динамика в общественных местах. Они долго не могли понять, где они, а где то, что они впитали в себя, когда видели ту или иную видео-нарезку в Сети. Внешнее стало их сущностью и наоборот.
США специально стало контролировать жизнь своего населения, и насильно подсадило на наркотики кучу народу. Все, что могло облагородить человека, было выкинуто на свалку истории, а что касалось брюха, то было в почете, а потом через пару десятков лет американцы взорвали свои башни и стали кричать всему миру о том, что надо бомбить Ирак, ибо там террористы. В наши дни мало кто верит в доброе правительство, которое желает защитить от терроризма свое население. Жажда телесных услад любой ценой – вот что зомбированное население желает и больше ему ни до чего нет дела. Просто пустышки. Была вспышка, потом свет погас, потом настала ночь, в ней теперь не видать человека, можешь теперь брать факел, и ходить с ним даже днем по Красной площади, но не увидишь ты там человека, не увидишь, ибо люди уже не думают о небе, перестали мечтать о далеком и неземном.
   На «копытах» девицы в черном, что стояла на Красной площади, было написано «Жизнь – это круто!». На руке у нее была выбита татуировка с портретом рок-идола, что лежал в гробу вот уже двадцать лет подряд от передозировки. Да, эта сука всегда желает уйму позитива и удачи. Она так и тянется к тем, кто пригласит ее в уютный бар, где шум и гам. Она танцует у шеста и кричит, чтобы все глядели на нее, ибо она живет на всю катушку и ни о чем не думает, ибо думать вредно для здоровья. Эта громкая синтезаторная музыка возбуждает ее, а пьяные парни орут ей вслед, когда она идет к бармену, поправляя свою короткую юбку, за очередным бокалом пива: «Нет горя, ибо водка есть! Позитивно же как, котик!»
Миллионными тиражами разошлась по всей стране эти ролики и с каждого окна лилась кругом песня. «Ах, сегодня хорошо, а завтра буду работать на дядю, и так каждый день, и радость в сердце и благодать – дядька даст нам таблеток!». И под звуки трамвайных колес шли усталые работники завода. Их руки от крепких ударов молота в цехах были сильны. Они видели, как молодежь деградирует в своей погоне за наслаждениями. Гнилая молодежь ходила и раскупала последние хиты новомодных героев, а аптеки теперь были забиты теми, кого раздражал назойливый крик счастья соседей за стенкой, и они брали себе успокоительное для сна, но они еще больше злились, не помогала химия ведь, а все потому, что люди стали скучать от жизни своей собачей. Каждый хотел попасть на экран телевизора хотя бы на пять минут. «Поле чудес» манило многих, ведь так ты вроде, как и не умираешь, когда камера снимает тебя и пленку с твоим участием кладет в архив. Мало ли что, а вдруг через тысячу лет эту пленку увидят твои потомки и скажут, а деда дает джазу! Телеэкран или экран ноутбука или планшет как религия современного человека.
      Первыми поняли весь ужас современного мира постмодерна стали школьники школы номер четыре, которые были во время повальной истерии далеко в горах, где они чай пили в пещерах. Там они с легкостью жили-поживали. Жили дружно. Им приходилось готовить на костре пищу и собирать дрова. Пили из родника воду, кизил ели. Им хотелось войны. И вот они стали идти в путь, чтобы разрушить Карфаген. Они шли обратно по разрушенным дорогам, они даже и до дома не смогли дойти, так как город полыхал на горизонте.
Руслан сел на пенек и тяжко вздохнул, вспоминая, как чуть было не сгорел, когда лез в киевское депо рисовать на вагонах красные звезды. Он был далек от масонских идей нового мира. Рай на земле не волновал его абсолютно. Буржуи все биты, теперь эпоха люмпенов. Он вспоминал как чуть не погиб. И вот, он дорисовал красные звезды, а потом, когда спускался с вагона метро,
то чуть было не ухватился рукой за оголенный провод, а напряжение там было сто тысяч вольт, между прочим, если кому интересно знать. Руслан ощутил, что это воспоминание слишком захватывает его, ведь он сидит на пне и отдыхает, но ощущение, словно бы он снова в том метро и снова чуть не ухватился за этот оголенный провод. Он стал прислушиваться, как гудит этот провод в тишине, ибо в депо была ночь и эти вагоны были в запасе на всякий пожарный. Он так ненавидел Систему, что готов был взорвать всех депутатов к чертовой бабушке. И вот, парень сидел на пеньке. Город горел дико и яростно. Он вздыхал так тяжко-тяжко, ибо хотелось жить назло всем смертям. Ему было невыносимо знать, что на земле люди верят в СМИ. Как-то раз он гулял по своему городку. Машина ехала по улицам. На машине была изображена  бутылка водки, а внизу была надпись «Я горжусь Украиной». Он не мог понять, что за чепуха  вообще происходит.  Повсюду на дорогах стояли щиты, призывающие к самоубийству. А еще там был призыв идти на вакцинацию в участок номер десять, а еще была  бегущая строка модного доктора, который лечил от запоев кодированием. Пирамида стальная стоит на площади и туда идет народ. В пирамиде доктор пытается всех кодировать от пьянства. Вид доктора пугает. Он с зеленой бородой и глазами у него цвета мака. Доктор держал в руке череп, а в другой руке спелое яблоко и призывал к тому, что, мол, станешь здоровым, как это яблоко, если сделаешь все, как тебе говорят врачи. Черными зубами он держал сигару, а в руке он держал бутылку вина, пил вино и глядел на череп. Люди же стояли у входа в пирамиду и показывали ему язык. А он грозился пожаловаться мэру городка. Руслан видел это все и потому взял огромный булыжник и запустил прямо в доктора его, а после убежал на ставок, где лег в лодку и плыл себе до ночи. Камень мигом  ударился о бутылку вина, разбил ее, свечи на столе погасли, ничего больше не действовало на нервы людям, что с аппетитом смотрели, как доктор чертыхается, лишь кое-где мигающие лампы по углам пирамиды мерцали, да искрящиеся провода, стекла упали на землю и глас небес был слышен во всей земле. Пролетел самолет, они услышали, как в нем кричали люди, они пели песни индейцев. В городке по улицам ездили танки. Генералы орали в рупор о том, что надо быстро вступать в организацию «Гедонизм или смерть».
     Руслан нес сумку с едой, которую им дали люди в деревне, работа в порту не клеилась, надоело носить эти тюки с бананами. Руслан решил кинуть камень в генерала, что стоял у танка, но не добросил. Еще камень полетел и снова неудача. Камень ничего не смог сделать с этим хрящом, что стоял и командовал бомбить весь городок. И тут он увидел, как самолет на парашюте спустил гигантский электронный плакат. На плакат был тот же доктор, но зеленая борода теперь у него еще больше позеленела и теперь черные зубы на солнце были страшно зловещими, словно это были зубья мясорубки, а не зубы человека. Мутант какой-то, постчеловек. Солнце светило ярко, но для Руслана был траур, ведь его городок стерли с лица земли оккупанты. Поля хлеба не давали, ведь некому пахать и сеять, кругом одни мертвецы. Он в плену у мертвецов. Хочет стать птицей, лететь навстречу солнцу. Хотелось жить. Города чахли. Чем больше они чахли, тем больше хотелось жить. Руслан  плюнул в сторону мертвого городка, что дымился на горизонте. От городка несло психотропными веществами на многие километры, исходило излучение кровавой кашицы.
      Школьники шли по разбитому шоссе навстречу вечному лету. Почтальон разносил письма с фронтов по полям и дорогам и прохладой дул в лицо сказочный ветер. Тут солнце зашло за тучи, теперь небо в тучах смотрело на все происходящее на земле  мудрым взглядом,  в котором печаль была в обойме с ненавистью. Руслан вникал в суть, ведь туча была живая. Она огромная, сырая туча заглянула ему в глаза своим тяжелым взглядом, всхлипывая на ходу, он грустно теребил рукав своей куртки, которую пошила ему бабушка на новый год. По дороге в городок, что дымился на горизонте, ребята видели брошенные котлованы и бараки с мертвыми рабочими. Все столбы были увешаны рекламами. В первой попавшейся забегаловке они увидели трех бородатых байкеров в кожаных штанах и жилетках, сидящих на стульях у входа в забегаловку. Черные шляпы закрывали их лица, а волосы у них были до самой земли. В магазине продавец мыл окна. Было пусто на полках. Продавец остановил взгляд на ребятах и говорил о том, что эпидемия безумия прошла по всей земле, и теперь почти нет клиентов. Сашка заткнул рот Руслану, чтобы тот не сказал лишнего и коротко ответил, что все в порядке, что мир стал еще лучше, чем был до эпидемии, ведь быть добру и плохого и зла никому! Он понимал, что этот продавец лишь пустышка, что надо разыграть из себя юродивого, дабы сбить его с толку. Дорога утомила несколько, вот и все, а путь еще будет далеко идти, но отчаяние нельзя допустить, оно вредит лишь думам о войне. Руслан рассказал, как они жгли костер в лесу и собирали дрова для костра и пили воду из ручейка. Как в горах в пещерах жили. Вставали на рассвете, ложились на закате. Он поведал о походе за метеоритом, что упал неподалеку. Аквариум стоял на столе, и там плавало много ярко-красных рыбок. Сто их было или больше – считать было лень. Ребята покинули магазин. За ними  вышли деды с бородами. Они предложили стрелять в банкиров, что жили в особняках за городом. Продавец набрал нужный номер и  рассказал о путниках в службу по контролю над маргиналами.
       В эту ночь заснуть на лугу не удалось. Собаки всю ночь лаяли на хуторе, а утром холод заставил встать и идти дальше. На глаза попадались бессмысленные лица бродяг и щиты с разными лозунгами вроде «встань утром и посмотри на наши часы и тебя ждет удача, непременно ждет тебя она, а если не ждет, то пошел ты, дядя, куда подальше!» или «кури наш табак и будешь сильнее стаи собак». Сон у Руслана был сумбурный. Во сне вереницы людей с серыми лицами, спешащих из городов в горы, там они все  портили своим мусором, били бутылки, орали, насиловали подружек. Люди шли себе цепочкой в горы, а вдруг  огромная бомба падает на них и все сгорает за секунду. Все сгорело! Крика никто не успел издать. Сон ужасный.  Пепел вместо городка чернел, а черепа смеялись в овраге.
       Мари в синем коротком платье зашла в комнату к Руслану и легла на диван животом вниз. Она видела его стены сотни раз, там одни лишь революционные призывы: черные банды громят кварталы президента, уничтожают предателей в лагерях. В черной комнате на кресле сидел Руслан и разглядывал тонкое тело Мари. И вот он лег рядом с ней, большим пальцем убрал в сторонку тонкую полоску ее прозрачных трусиков и зашел в нее сзади. Все это было сотни и сотни раз. Каждую неделю по два раза она приходила к нему, чтобы вновь попасть в сон. Она глядела после секса Руслану в глаза и пела ласково свою песню.
В кои веки, бывало,
Друзья посетят меня...
Дальнее воспоминанье!
В саду моем с давних пор
Людские следы исчезли.
Всегда так будет и бывало,
Такой издревле белый свет:
Ученых много, умных мало,
Знакомых тьма, а друга нет.