обыкновенный снимок

Бывает такое - встретила она её нечаянно. стали общаться, толком ни на что не надеясь. Софи личность сторонняя, Сонечка она только для мамы. Любит посидеть дома, в компании двух одеял и трех подушек, что-нибудь почитать. И только тогда мышцы ее размякают, а взгляд теряет холодность и колючесть. Общаться она не любит, мужчин не выносит, особенно джентльменов; у тех обязательно припрятано что-нибудь гадкое в кейсе. Обладая совершенными ясными чертами лица и тела, большинство людей Софи считает совсем не привлекательными, а иных - вообще уродливыми. Реальность, в ее понимании, вообще не занятная шутка. Серый цвет преобладает, и даже если спектр жизни наделен всеми цветами радуги, чем быстрее ты повернешь голову - тем вернее увидишь за всеми цветами один, в который они смешиваются, находя покой и упоение. Присматриваться и выделять Софи не умеет, она смотрит сразу на всё, и ласкает зрачком чрезмерно быстро, а потом снова возвращается к книгам. К тем самым книгам, в которых будет плохой конец.
Странная черноволосая девчонка также не была хороша. Чуть выше ростом, и небрежней манерами, чем те, кого Софи выбирает для разговоров. С темно-коричневыми глазами, под которыми, идеально симметрично - маленькие точки родинок. Лицо вроде и ребяческое, и какое-то косоватое в мимике, волосы коротко острижены.. Но Лорен о себе сначала и не говорила, а начала она с того, как прекрасна она - Соня, Сонечка, только потому и получила возможность быть услышанной.
Но дальше все случилось куда хуже, чем Соня могла бы предположить. По началу Лоры было очень много, а потом она начала таять, находить дела, и будто бы исчезать. А вместе с ней куда-то пропадала и Соня. Конечно, это безумно злило. Она пробовала больше читать - но строки не лезли в голову, не складывались в картинки. Соня стала больше гулять, смотреть на людей и птиц, иногда подходить поближе к булочным, с их сладкими и кофейными ароматами. Но всего в мире ей не доставало. Она вдруг стала остро нуждаться в чем-то эфемерном, эмоционально живом, в чем-то, чего раньше для нее попросту не существовало. А теперь вдруг она явственно ощутила, что за этой серостью что-то прячется от нее. Какая-то мировая война, какая-то дьявольская задумка.
И вот, как-то раз вечером, перебирая почту, Софи нашла там письмо от Ло, пришедшее к ней прямиком из Парижа. Что-то вроде кишок шевельнулось в груди, и это незнакомое ощущение сильно ее напугало.
Но она всё равно открыла конверт, в котором лежало всего-то ничего - одна черно-белая фотография Лоры на фоне Эйфелевой башни.
Рядом с ней на теплом асфальте сидели рябые смешные голуби, а небо над головой было чистым, почти не тронутым облаками. Деревья стояли в зелени, и Лора тоже была в зеленом - на ней был тот самый пиджак, который Соня как-то раз уже видела. А так же - вельветовые штаны в клетку, персиковая рубашка в тон, толстые серебряные кольца на тонких живых руках. На щеках Лоры горел румянец, а на губах улыбка. Чёрные глаза блуждали мягко, смотрели бережно. И яростный, желтый, почти не выносимый зрачкам свет заливал ее спину, резался прямо в линзу фотоаппарата, оставляя кое-где на снимке белые пятна.
"Я сошла с ума" - подумала София, трогая пальцами ничем не примечательное лицо Лоры, поминутно моргая, но снова и снова видя перед собой безумную, невозможную красоту.