ИРОД

Ирод.
-------
Кто такой Ирод, думаю, знают все. Но, прежде чем писать о нем и -  ни о нем, выскажу здесь некоторое удивление по поводу совершенного отсутствия каких-либо отзывов о  написанном мною раньше. Читать – читают и – молчание.  Я не жажду здесь  хвалебных од, но, думаю, мною освещается довольно трагичный период.  Неужели эта тема и тема судеб в ней, никого не затрагивает?  Пишу ни ради рейтинга и балов, а с целью побуждения современного поколения, не допустить подобной трагедии. И потому, извините,  мое  удивление. Надеюсь,  на взаимопонимание.

Но, все-таки, об Ироде. Если вы помните, уважаемый читатель,   во времена процветания римской империи, это был царь, который приказал убить всех родившихся младенцев мужского пола, когда ему сообщили о рождении нового царя. Именно от него, по библейскому писанию, спасали Иисуса Христа. Ирод, вероятно, думал не только править, но и жить вечно. И, именно Ирод, преподнес отсеченную голову  Иоанна Крестителя в подарок жене своего брата, с которой Ирод сожительствовал, что являлось прелюбодеянием, и осуждалось, находившимся в его застенках Иоанном Крестителем. Так вот: Ирод пообещал выполнить любую просьбу  этой женщины, не зная о характере самой  просьбы, которая и  заключалась в отсечении выше указанной головы.  И  был Пилат, наместник Римской империи, давший согласие на казнь Иисуса Христа под давлением приближенных  и, еще надеясь, что народ, в последний момент,  попросит отмены казни Христа. Но попросил народ за Варавву- преступника. И, вспомним роман Булгакова « Мастер и Маргарита», соседствующие зло и добро, элементы фантастики, мистики и эзотерики.

К чему это отступление!? К тому, что, во все времена, были Ироды, Пилат и Иуды, в переносном  смысле, безусловно.
Ну и народ, кричащий: распни! Как и личности, в полном смысле слова, с душой, светлой и святой. И  из истории известно, что большинство «борцов за свободу», как и все бывшие правители империй , обретя власть, нередко отличались большой жестокостью,  и как правило, устранялись теми же приближенными; да и сами они обретали престол с помощью интриг  и кровопролитий. Именно, такая участь постигла  Юлия Цезаря и многих других императоров.
 И народ, по словам  одного философа, достоин гибели уж потому, что не должен был появиться на свет в силу своего  несовершенства, духовного и физического. Жестоко!? Может быть. Но, порой, поступки людей побуждают задуматься над выше сказанным изречением философа. И нередко, правители, да и простые люди, совершают неблаговидные поступки под натиском окружающих или обстоятельств и, иногда,  при полном несогласии с собственной совестью.
И, как часто, мы  ошибаемся в оценках личности, принимая ангела за дьявола и наоборот! Вот об том и пойдет речь в моем повествовании. Наконец, я добралась до  сути  изложения. Эврика!

Итак: Война! Голод и холод. Мы - дети - с приходом весны, переходили на подножный корм. В буквальном смысле слова.
Худые и бледные, одетые в латанную-перелатанную одежду, с цыпками на руках и босых ногах, с ввалившимися глазами и щеками, рыскали по округе, с одной и единственной целью – найти что-то съестное. В ход шло все: дикий лук, чеснок, прелый картофель, с оттаявших весной полей, лебеда и многое другое. И особенно подвергались набегам колхозные поля, не смотря на побои объездчика. Он нещадно бил нас кнутом, порой по голым попам, и гнал до села верхом на лошади. Объездчик (охранник)-
объезжал все поля, с целью предотвращения  «расхищения социалистической собственности». Мы шелушили недозрелые, молодые колосья, присев и прячась,  и запихивая в рот, не забывая натолкать колосья и за пазуху. От съеденного зерна  пшеницы, у нас вспучивались животы, но  этот «преступный», для того времени, способ выживания, многим детям спас жизнь.

 Наши набеги не прекращались до поздней осени и даже зимы. Трофеями были подсолнух, кукурузные початки и тот же картофель, случайно оставшийся на полях, и который мы добывали уже и  из-под снега. Взрослых за подобное  судили, и немало было отправлено в тюрьму, в основном, за колоски.  Но дети были непобедимы, вернее, непобедим голод. К тому же, после уборки зерновых, в основном женщинами с серпами, мы заготовляли еще и оставшуюся стерню.
 Она шла на отопление в зимний период времени, который казался вечностью со  снежными
метелями и трескучими морозами. А вокруг села ни «дровинки, ни углинки», как принято, было говорить. И вот, когда взрослые,  женщины и старики, если последние не умерли с голоду и,  о пенсиях которых  и речи не велось, впрягались в плуг, в буквальном смысле, и тянули на себе  колхоз, зарабатывая трудодни, мы были  предоставлены самим себе, Ни о каких садиках  не могло и быть речи. Младенцев брали с собой на поле, если они были. И немало гробиков детей было зарыто на кладбище. Ну, а подростки и, особенно, мальчики…о, те, вообще, исполняли роль взрослых мужчин; у них и походка была основательная, и рассуждали они по-взрослому, не забывая и о нас, малых детях. Причем, не обязательно своих. Они делали нам мячики из коровьей или собачьей шерсти, хотя, и собак уже было не видно, сооружали качели, катали на телегах, с впряженною в нее коровой и т.д.

Вот такое, неожиданное, вступление к основной теме. Что касается меня, к тому времени, я осталось без матери и отца. Жила с сестрой, старше меня всего на два года, и с бабушкой, бившейся, как рыба об лед, в желании спасти нас от голодной смерти. Младшего братишку, как я узнала в последствие, с этой же целью, было отдано на усыновление семье военных  врачей, и след его затерялся раз и навсегда. Ему, на момент усыновления, было не более 2-х лет. Ну, а мне, когда я уже носилась по полям и округе, в поисках съестного, где-то – от 5 до 7 лет и братишки с нами уже не было. Рекомендую, прочитать, на моей странице, миниатюру «Дай папу», в которой освещается момент этого усыновления.
 Надо сказать, что в те времена, в селах, не принято было отдавать сирот в детдом: кто-нибудь из родственников брал их в свои семьи. Какая разница, одним, двумя больше! В детдоме все равно голод, да еще  разбивали родных сестер и братьев по разным местам, что потом не могли найти друг друга. И  где взять полей, на которых и выживали дети села «контрабандным» способом!? 

Итак, однажды, в целях предотвращения «расхищения  соцсобственности», подожгли ту самую стерню, которая, в дополнение к соломе, была спасительным средством от лютых морозов. Чтобы неповадно было, не привыкали к чужому добру. Ни людям, ни себе!? Ну и что!? Подумаешь, люди! И особенно те, у которых не было своего огорода и, следовательно, зерновых, а отсюда и соломы!? В основном, приезжие, эвакуированные и т.д.
И мы, дети, бросились на поля за еще не сгоревшей стерней. Знали - сожгут все: опыт уже был.

И на этот раз нас гнал объездчик,  стегая  кнутом, где попало, а мы бежали врассыпную в село, не расставаясь с небольшим багажом «награбленного». Я оказалась последней на его пути, остальные дети, как мышата, растворились в своих дворах. Мой груз стерни, с ее корневищем с землей, был достаточно тяжел, но я не бросала его. Только у самого порога дома, вдруг споткнулась и упала носом в землю, в момент, когда он еще раз хлестнул меня кнутом. 

И тут, словно из-под земли, появилась моя бабушка. Она  наставила вилы на моего преследователя: очевидно, наводила  порядок во дворе, сгребая и складывая всевозможные стебли с огорода все для того же отопления. «Ах, ты Ирод, - сказала она,- не жаль девчонку, пожалел бы коня! Ишь, запенился!». И в  ответ: ты, что, бабка, в Сибирь захотела!? Тоже мне Жанна Д/арк!? Забыла, где твой дед!? У меня работа такая!
«Как же забыла!? Такой же Иуда  и упек ни за что! Тоже, работа! Сам-то, что сгружаешь по ночам во двор себе, думаешь, люди не видят!?»
 Долго продолжалась эта перепалка, пока он не сказал, что «Бог не выдаст, свинья не съест, хотя люди ни Бог, и что он уже партийный и какой уж Бог!? Пришел с войны, повезло – взяли в конце!» Потом вдруг вытянул из-за пазухи буханку хлеба и, протянув бабушке, сказал: на, возьми своей саранче!

Бабушка от неожиданности отшатнулась и сказала, что от Ирода ничего не возьмет и  не  покупается. На что он, в свою очередь, ответил: фи! напугала! Знаю, что не выдашь. Такие, как ты, и врагов не сдают, бой баба! И говорит моя бабка, красавица была, не зря тебя богатеи взяли! Деду куда до тебя! Я все это время выглядывала из-за спины бабушки, держась за ее юбку. Вдруг, протянув ко мне хлеб, он сказал: а ну, на-ка! Я схватила хлеб и убежала в дом.
Какие там высокие материи - голод ни тетка! Через время бабушка вошла в дом и отругала за мой неожиданный поступок.
А на второй день, все-таки, стала нам резать его по небольшим кусочкам. Хлеб был не в пример настоящему, современному, но для нас это было хорошей «гуманитарной помощью».

Прошло какое-то время и однажды, когда на дворе смеркалось, а
я  еще копошилась на нем, подъехал тот самый объездчик и, позвав меня, сказал, бросив у порога  мешок зерна: Эй, стрекоза, держи подарок от Ирода! Только не говори своей бабуле, что  я дал: не возьмет, гордая! И передай, что деда ее, твоего деда, наверное, скоро отпустят. Вот  придет зима, а там и весна, дай Бог! Весной, ко дню победы, амнистия будет..
Пусть ждет! Какой  он «пособник фашизму»!? Мухи не обидит. Так, кто-то по злобе или зависти и он, хлестнув коня, ускакал.
Я, конечно, все рассказала бабушке, а она, посмотрев содержимое мешка, побежала к соседке напротив, матери моей подруги. Я -  за ней. И из разговора, в продолжение которого, они совершенно не обращали на меня внимания, очевидно полагая, что я еще мала для понимания услышанного, поняла достаточно, чтобы через много лет описать здесь суть вещей.

Бабушка жаловалась соседке, что, вероятно, мешок с зерном, подброшен специально, чтобы ее обвинить в воровстве, рассказав и события недавних дней. Соседка успокоила ее и сказала, что объездчик неплохой человек и пугает людей «для  начальства», который упрекает его, что никто не посажен за период его работы. К тому же, он ее племянник, сын  двоюродной сестры, которую бабушка, оказывается, не знает.  Бояться его не стоит, он многим помогает тайком. Говорит, начальство по себе все растаскивает, а до него могут добраться,  поставив  своего.
Придя домой, бабушка еще долго вздыхала и охала, приговаривая: вот тебе и Ирод! Господи, прости меня и спаси его!
После этого она долго молилась, благодарила всех святых и  поминая усопших родственников и, главное, прося здоровья «для любимых внучек»
А дедушка, о существовании которого я и не догадывалась, действительно, пришел следующей весной, худой, беззубый, с отбитыми почками, раздавленный и напуганный. Он говорил шепотом, оглядываясь по сторонам,  боясь, что кто-то услышит им произнесенное и прикладывая палец к губам: тссс….
И был он ни в Сибири, а где-то в районе, в тюрьме. Бабушку специально обманули на счет Сибири, чтобы она «не торчала под воротами…». И когда она узнала, кто оговорил дедушку и свидетельствовал против него, не могла сказать и слова от возмущения и поверить - перехватило дыхание. Это был какой-то родственник, который потом  ходил к ней, сочувствовал и возмущался по поводу несправедливости, в отсутствии дедушки. «Кто бы мог подумать!? Вот уж в тихом озере…ну, да сам и  закачурился, а я еще жалела! Поделом ему!» На этом и кончается история про Ирода,  Пилата и ангела в образе Иуды и  наоборот, и прочих действующих лиц. Кто из них кто, судить вам, уважаемый читатель.

Вскоре, боевая бабушка и тихий дедушка, который прожил недолго после всего им перенесенного,  засобирались в дорогу, в город, на жительство. Но это уже другая история, которую, возможно,  я и опишу  в дальнейшем.