Позвольте чуду состояться - 2

      
     Фото - работа моей дочери.

     Начало здесь. К прочтению рекомендовано, но не обязательно.
http://www.proza.ru/2013/10/23/2073

**********************************

     Ульяна не любила самолеты. Было за что.
Но поезда не ходят отсюда в Россию. Самолет, так самолет...
Распластав серебряные крылья, он соединяет новую Улькину родину со старой.
Железная птица летит в Россию,  Ульяна – к Алексею.
     Нет, конечно, она едет «по делам». Много их накопилось за время ее отсутствия. Ждут.
     Через пару-тройку часов ее встретит родина, по которой, как оказалось, она так и не научилась скучать за годы отсутствия.      
    
     А еще там -  Алешка.  «Дорогой, далекий друг».
     Ту, состоявшуюся два месяца назад,  их первую и единственную встречу в Улькином городе, в тысячах километрах от России, она помнит поминутно.
     Она может рассказать, со сколькими ложками сахара он пьет «американо», как вкусно прикуривает свой «Парламент», как смущенно проводит рукой по волосам, как улыбается. У него замечательная улыбка! И о том, что он только немного пригубил ее разрекламированное вино из сирени, потому что, как оказалось, он совсем, совсем не пьет спиртного…
     Она может рассказать, как пролетели несколько часов их совместной прогулки по Старому городу.  Она может рассказать. Только никто никогда ее об этом не спросит…
    
     Она настояла, на правах «хозяйки», что проводит его до гостиницы, а домой будет добираться сама.
     Он долго держал в своих ее ледяные ладони. Чуть приобнял за плечи:
     - Я хочу попросить Вас зайти ко мне. Хочу. Но не буду. Не посмею.

     Ульяна знала. Понимала, чувствовала. Он ждет, что она сделает полшага навстречу. Она струсила. Глупо струсила.
     На следующий день он улетел домой. В Россию.

     Сколько раз потом она прокручивала в памяти вот этот последний эпизод? Почему не пошла? Почему?
     Со временем все «железобетонные» доводы ее внутреннего голоса были разрушены простым ответом: «Дура была. Дура, что не пошла»

***********************************    

     …Она сидит в мягком кресле. Смотрит в иллюминатор. Она летит в Россию.
К Алешке. Ах, да. Еще и к парочке второстепенных дел!
     Три дня. Три дня на поездку. Полтора запланировано для всего неотложного, накопившегося. Полтора – Алешке.
     Первую ночь она будет ночевать у подруги. На следующую  Алексей забронировал ей номер в гостинице в небольшом городке близ столицы. Он настоял на этом. Просил принять, как подарок, который он хотел сделать «больше не Вам, Улечка. Больше – мне. Мне хочется быть таким же доброжелательным хозяином, каким Вы были для меня пару месяцев назад»
     Ее электронная почта готова была лопнуть от количества писем-ласточек, легко летающих из страны в страну. Кто там говорил про встроенную память из кучи  мега-гигабайтов! Просто, у него не было такого вот собеседника!

***********************************
    
     - Ааааа! Улька! Я тебя люблю! Я тебя обожаю! Наконец-то! – подруга тискала стоящую в дверях Ульку и визжала на весь дом.
     Уже вечер. Весь день пролетел в тех самых, «неотложных и накопившихся». Столица встретила Ульку равнодушно. Не заметила ее приезда так же, как когда-то – отъезда. Шумная, вонючая, огромная и равнодушная.
     Удивительно, что на одной шестой части суши со ста сорока миллионным населением у Ульки остался всего один человек, к которому она рвалась всем свои существом. Подруга дорогая. Лялька.
     А теперь вот еще и Алешка.

     - Ну! Чё молчишь? Колись! Что там у нас за мужчинка? Офигеть!  Ко мне она приехать несколько лет не могла! А тут – нате, прискакала, - подруга хитро щурилась,  прикладываясь к бокалу вина и сигарете попеременно.
     - Я не знаю, что тебе сказать… Нечего пока рассказывать… Лялька, а можно влюбиться за тысячи километров, имея в запасе всего одну встречу «без всего»?
     - Конечно, можно. Такой дуре, как ты, запросто!  Так ты примчалась, чтоб тупо с ним постель поиметь? В другую страну? Ну, дура она и есть, что я говорю!

     Улька улыбалась. Любимая, дорогая Лялька. Всегда она была такой – швыряла в лицо все, что думала. Тех, кто  не знал ее близко, это шокировало. Зато те, кто привыкал, принимал  ее манеру общения, навсегда становились ее верными поклонниками. Вот за такую вот непосредственность и неумение лгать даже «во благо».

     - Ляль, я его завтра увижу. Мы договорились на три. Как раз успею все дела «добить». Ляльчик, меня трясет… Я боюсь. Трушу, как девчонка…
     - Правильно и трясет. Резинки купила, или об этом он будет заботиться? Вы там в своей электронной любви это обсудили, надеюсь?
     - Лялька!
     - Чё Лялька? Страшно сказать, сколько лет я уже Лялька! Мозг давай включи. Хотя, блин, откуда у тебя мозг, если ты такие финты выделываешь!

     Улькин телефон пищал смсками. Они сыпались так часто, что она не успевала отвечать на все. Сыпались с того момента, как только самолет коснулся земли и телефон, которому разрешили-таки включиться, пискнув, настроился на российские сети.

     - Да что за фигня такая! Этот оголодавший мачо даст нам поговорить или нет! – Лялька решительно отключила звук на Улькином телефоне. – Подождет до завтра, чай, не царь. И ты остынь немного, а то диван сейчас дымиться от твоей задницы начнет!

     …В эту ночь подруги почти не спали.  Впрочем, как и во все предыдущие встречи, когда Лялька прилетала к ней на недельку-другую «дыхнуть воздухом, где ничего, кроме воздуха»…

    
****************************************

     Ульяна зашла в кафе, где ее должен был ждать Алексей. Он уже здесь. Она поняла это по припаркованному большому темно-серому седану с характерным «крестом» радиаторной решетки и стилизованным «козликом» на значке.
«Я же очень высокий, Улечка. Мне не каждая машина подходит».
Она улыбнулась. Высокий. Очень. Ей приходилось запрокидывать голову, чтобы заглянуть еще разок в его потрясающие глаза.

     Алексей вскочил, когда увидел ее, входящую в зал. Бросил официанту:
     - Один «американо», один «латте», пожалуйста.
Взял у Ульяны шубку. Сел рядом на мягкий диван.
     Обнял. Крепко.
     Один поцелуй. Другой.
     «Спасите меня…  Какие у него губы… Теплые, мягкие… Спасите… Нет! Не спасайте! Я убью любого, кто посмеет сейчас отобрать у меня эти губы!»
    
     На мгновение Улька оглохла. Ослепла. И задохнулась.
     - Уля… Вы очень хотите  кофе?
     Слова застряли в горле. Она смогла только отрицательно мотнуть головой.

     В машине было очень холодно. Ульку колотило малярийной лихорадкой. Не помогал ни подогрев сидений, ни климат-контроль, выставленный на вполне летнюю температуру.
     Алексей вел машину спокойно и быстро. Молча. Как будто не замечал дрожи своей пассажирки, как будто не слышал сигнала «sos», что отстукивали ее зубы, перекрывая, как ей казалось,  звуки радио…
    
     Мужчина поговорил с администратором, взял ключи, подхватил легкий Улькин чемодан:
     - Вы захватили только зубную щетку и ноутбук?
     - Нет, еще пасту и духи, - улыбнулась Уля.
     - Да. Духи. Что это? Необычный запах.
     - «Body» от  Burberry. Уже не модные, говорят. Не могу отказаться…
     - Нельзя так просто отказываться от того, что любишь, правда? Они Вам идут, Улечка.
     Она снова улыбнулась. Как же с ним просто! Не надо мучительно подбирать слова, казаться лучше самой себя, не надо «держать лицо».
     Когда они зашли в номер, Улька только ахнула:
     - Алеша! Вы что? Я же просила маленький, скромный номер.
     - Скромнее не было. Другие – не для Вас. В них колдовать неудобно. Колдовство любит комфорт. Вы же намерены создать чудо?
     - Ой, не знаю! Если поможете…
     - Помогу.

     Алексей неловко прислонился спиной к двери, согнулся, чтобы хоть как-то сравняться с ней в росте. Поднял двумя пальцами ее подбородок. Легко поцеловал в губы:
     - Начинаем ворожить. Это раз.
     - Это два, - Уля сама потянулась к его губам.
     - Три, - его поцелуй стал чуть крепче.
     - Четыре, - чуть задыхаясь, произнесла она.
     - А на десятом я сойду с ума, - глядя прямо ей в глаза, твердо сказал Алексей.

     Уля боялась, что до десятого она и не доживет. Значит, ему светила более завидная участь. Сумасшедший, но живой!

     Пока она стояла у двери, пытаясь «собрать себя в кучу», он уже деловито раскладывал на столике какие-то фрукты, конфеты, вино…

     - Алешенька, не обижайтесь, я не буду ничего пить. И есть… Не хочется, - Улька умоляюще посмотрела в черные угольки.

     - Да и мне не хочется, если честно. Так, притащил, как дурак, неудобно было с пустыми руками идти. Хотя стоп! Не с пустыми! У меня есть для Вас подарок! Никто, вроде, еще не отменял понятие про «лучший подарок –это…»

    Алексей  протянул ей книгу.  Ульяна глянула на название и растерянно опустилась в кресло:
     - Не может быть! Не может быть, Алеша! Где Вы ее взяли? Я ее столько лет… И в магазинах, и в интернете…

     Он довольно улыбался с высоты своего роста:
     - Я теперь тоже немного колдовать умею.

     Улька прижала книгу к себе, обняла и прикрыла глаза:
     - Алеша… Вы – волшебник. Добрый волшебник.
     Потом посмотрела на год выпуска – 1987.
     - Ой… Я надеюсь, библиотеку Вы не ограбили?
     - Не-е-ет! Поменял. У друзей. На два килограмма корма для их любимого попугая.
     - Надо же! Целых два килограмма… Эти «два килограмма корма», Алешенька, когда-то, много лет назад, изменили мою жизнь…

     Он встал перед ней на колени. Мягко  высвободил книгу из маленьких ладошек.  Развернул ее руку ладонью вверх и осторожно погладил:
     - Сейчас я Вам, Улечка, погадаю. Как умею. Смотрите. Вот эта линия говорит о том, что Вы – самая лучшая, - он провел пальцем по несуществующей линии на ладони, поцеловав один пальчик.
     - Вот эта вещает о том, какая Вы – замечательная, - второй поцелуй.
     - Вот эта  рассказывает, как Вы умеете слушать, - третий поцелуй.
     - Вот эта, наоборот – какой Вы рассказчик, - четвертый поцелуй.
     - А тут написано, как я Вас ждал… Большими буквами, видите?

     Кто сказал, что «смотреть в душу» - всего лишь красивое придуманное выражение? Неправда! Черные глаза смотрели прямо в Улькину душу. Которая вдруг затрепыхалась, часто-часто захлопала крылышками, потянулась к Алексею. Вместе с Улькой. Вместе с ее губами.
     Алексей легко коснулся их ответным поцелуем:
     - Я не закончил. Гадание свое… Только теперь – без слов. Вы же поймете?
     - Да…

     Он осторожно целовал каждый ее пальчик, каждый ноготок. Щекотно проводя по ним языком и слегка покусывая.

     «Не может быть…  Этого не может быть… Он не мог этого знать… Я не говорила… Ничего не говорила про руки… Их нельзя так… Вот так нельзя… Я умру… Умру…» - мысли метались в Улькиной голове, как шальные. Постепенно пришел туман. Сладкий, густой. Мысли стали теряться, двигаться медленнее, как будто наощупь. Потом, кажется, пропали вовсе.  Утонули, захлебнулись…

****************************************

     …Ульяна сидела в кресле, вцепившись побелевшими пальцами в мягкие подлокотники.  Ныло и горело все внутри. Сладко горело, просящее ныло…

     - Улечка! Пожалуйста, подайте мне полотенце. Я, растяпа, на спинке стула его оставил, - громкий голос из ванной заставил Ульку вздрогнуть.

     Она взяла дрожащей рукой пушистое, большое полотенце. На секунду задумалась у двери ванной: «Закрыть глаза? Протянуть, не глядя? Отвернуться и повесить?.. Куда повесить, я же еще сама в этой ванной не была. Где там крючки эти… Ах.  Все равно. Что уж теперь… »  Она решительно открыла дверь и встала в проеме.

     Алексей повернулся к ней. Мокрый. Красивый. Высокий. Сильный. Большой. Везде большой.
     Он понял. Сказал тихо,  чуть смутившись:
     - Да. Вот так. Природа распорядилась. Я не обижу Вас, обещаю.
     - Не обидите, я знаю. Аккуратно, как с девочкой… Да, Алеша?


     …Потом она сама стояла под горячими струями. Очень горячими. Но зубы снова предательски отбивали частую дробь. Дрожало все тело, каждая клеточка.  «Дура. Я – дура…К-а-к  с  д-е-в-о-ч-к-о-й… Надо же было такое вылепить! Какая пошлая, какая плоская фраза. Мне стыдно.  Дешевая актриска.  Глупейшая ситуация. Я – дура…»

     Она посмотрела на свое отражение в зеркале. Запоминая. Она была уверена,  что совсем скоро, «после», на нее будет смотреть совсем другая женщина.

     Какая же несусветная глупость – все эти мудреные книги о необходимости поиска у женщины загадочных эрогенных зон! Она вся – та самая зона.  Дяденьки наши любимые!  Нужна-то самая малость – просто хотеть сделать женщине приятное.  Не любоваться собой «в процессе», мысленно ставя себе зачеты за «правильные», вычитанные в книгах или, не приведи Господи, подсмотренные в известных фильмах, движения. Просто хотеть ее, свою женщину, хотеть «для нее». И на время забыть про себя. На крошечное, коротенькое время. Она отблагодарит. Поверьте.  Отблагодарит, не обращаясь мысленно ни к книгам, ни к фильмам.

     Сколько рук у такого мужчины? Мужчины, который сумел отодвинуть в сторонку свое вечное эго. Сколько? Четыре? Десять?
     Они повсюду. Вот только загорелась кожа на груди от ощущения его теплой, большой руки, вот уже отозвалось бедро, колено, шея, лицо, живот…
Снова грудь, потом губы, глаза, снова шея… Женское тело выгибается и молит.  Знаете, о чем? О чуде. О чуде, которое мы все так ждем.

     …Задыхаясь под тяжестью его тела, Улька гладила и обнимала крепкую шею и тонула, тонула в черном омуте горячих глаз.
     - Не закрывай глаза, Алешка! Прошу тебя, не закрывай… Не хочу одна. Хочу с тобой…
     - Улька… Вот…Мы… и на «ты»…

     Потом она кричала. Хриплым, грудным, длинным криком.  Настоящим. Который ни один звукорежиссер, даже самый талантливый, с самой-пресамой навороченной аппаратурой, не воссоздаст вот так, как бывает в жизни.

    Потом сдавленно и глухо стонал мужчина, из последних сил силясь понять смысл слов, произнесенных куда-то в его шею срывающимся  шепотом:
     - Не закрывай глаза, прошу тебя… смотри на меня… смотри…

     Ульяна знала, давно ж не девочка, что вот в такие минуты, первые секунды после «падения с вершины»,  люди  невероятно далеки друг от друга. Их разбрасывает в разные миры, разные вселенные. Пока они снова не научатся дышать земным воздухом, понимать, где находятся, и что с ними только что произошло.
     Алексей не дал ей «улететь далеко». Он крепко-крепко прижал ее к себе. Мокрую, расслабленную, горячую.
     Это было неправильно. Неверно. Не так, как было всегда, много раз, до него.

     Потом она лежала, прижавшись щекой к его груди,  и невесомо  гладила  по плечу, лицу, волосам.  Вдыхала его запах.
     Она так боялась именно этого момента: прикосновений к чужой коже,  ощущения чужого запаха. Но запах не был чужим, незнакомым или неприятным.  Он пах… Алешкой. И кожа… Теплая, упругая… Алешкина…
    Улька подняла к нему довольную мордочку.  Чмокнула в подбородок. Красивый…
     А Алешка, вдруг,  рассмеялся:
     - Ты как маленькая панда сейчас, - и провел полукружья у нее под глазами.

     Ах ты, черт! Тушь! Конечно же! Хваленая, «водостойкая»! А ведь ее создатели смело утверждали в рекламе, что с ней можно – и в бассейн, и в море. Вот так, значит! В море – пожалуйста, а супротив маленьких радостей не устояла.
     Улька унеслась в ванную.
     Когда остатки «водостойкой» были уничтожены, ха, водой – Улька рассмотрела свое отражение.
     Женщина в зеркале светилась. Как будто внутрь ее вкрутили лампочку ватт эдак на двести. Улька показала себе язык. Удивительно, но он тоже светился!

******************************************    

     …Она  осторожно целовала и слегка покусывала его кожу. Губы, подбородок, шею…
     Прогулялась по груди, легонько ущипнув крошечные «вишенки»… Где-то тут чуть ниже, говорят, и находится «солнечное сплетение»… Хорошо… Поцелуем и солнышко. И сплетение…
     Он попытался ее обнять,  легко потянув к себе. Она ласково, но твердо отстранила его руки:
     - Теперь моя очередь колдовать… Не мешай, Алешка…

     Какая красивая вот тут впадинка, на животе… Поцелуй… И какой-то шрамчик рядом… Поцелуй… И как все его тело откликается на легкие прикосновения ее губ…

     - Улька… Не мучай… Больше не могу…

     Только взгляд на его руку, огромную, сильную, сжимающую простынь побелевшими пальцами, заставил ее «перестать его мучить»…

     Он не остался в долгу. И мучил ее. Ничуть не меньше. И кричать в этот раз не позволил, крепко закрыв ее рот своими губами.
    Крик  дернулся и, не найдя выхода, покатился обратно, куда-то вниз, вниз, заставив выгнуться женское тело…

*******************************************    

     - Я не хочу уходить. Я хочу остаться.
     - Я тоже хочу, чтобы ты остался. Очень хочу. Поэтому – уходи. Сейчас же!
     - Помнишь, мы хотели еще обсудить, поговорить с тобой о…
     - Алешка! Уходи!   
     - Да. Хорошо. Я приду завтра. К обеду. У тебя рейс в двадцать три?
     - Двадцать три сорок…   
     - Я отвезу тебя.
     - Да…
     - Нет, я приду утром. Утром, слышишь! Ты спи, я приеду и поедем  с  тобой завтракать. Или тебе сюда привезти?
     - Нет… Приедешь. И поедем… Иди уже!

     Щелкнул замок на двери. Уля постояла немного, прижавшись к двери лбом и что-то неслышно шепча  слегка припухшими губами. Покурила в открытое окно.
     Потом решительно схватила  ноут. Подумала пару мгновений. Уверенно коснулась клавиш.
     Они привычно откликнулись на прикосновения знакомых пальцев. «Сейчас, сейчас, - застрекотали они, - обычная песня? Облекаем чувства в слова?.. Нет?.. Другое?.. Точно, другое?.. Но сейчас – не время для работы!»

     Уля аннулировала билет на завтрашний вечерний рейс. Заказала на эту ночь.
     Небрежно покидала те немногие вещи, которые успела распаковать, в чемодан. Позвонила администратору, попросила вызвать такси до аэропорта. Извинилась, сдала ключи. Вышла на крыльцо гостиницы.
     Огонек одинокой сигареты освещал хрустальные капельки на ее щеках.
«Прости меня, Алешенька. Прости…  Я объясню тебе это. Когда-нибудь. Потом. Не сейчас. Если только ты захочешь меня выслушать».

     Она обвела глазами серые многоэтажки, подсвеченные огоньками окошек.
За каждым – своя жизнь. Своя история. Своя боль и радость.

     Она увезет свою историю с собой. Закроет ее на хитрый кодовый замок в дальнем уголке сердца. Выключит свет. Никто не должен догадаться, что там – что-то есть…

     Таксист, попытавшийся было побалагурить, запихивая в багажник почти невесомый чемодан, смущенно замолчал, увидев абсолютно белое лицо своей пассажирки. Из глаз ее непрерывным ручейком текла боль.  Женщина не пыталась вытереть слезы. Она забилась в уголочек на заднем сидении и спрятала дрожащие руки в рукава мягкой шубки.               
     Таксист, неуверенно кашлянув, повернулся к пассажирке:
     - Вы, это… Если курить хотите, пожалуйста. Вы у меня все равно сегодня - последний клиент… Мы быстро докатим. Свободно уже.
     - Спасибо Вам. – Голос был еле слышен. – Могу я попросить Вас выключить радио? Спасибо еще раз.

     …Ни таксист, ни его пассажирка не обратили внимания на большой  темно-серый  седан, притулившийся в уголке стоянки.
     Не видели они и то, как два потускневших черных уголька провожали взглядом отъезжающее такси.
     Высокий мужчина, сидящий за рулем, открыл телефон. Выбрал  опцию «отправить сообщение». Адресат «Ульяна». Написал «Я понимаю». Стер.  «Спасибо за то». Стер.  «Если случится, что». Стер.

****************************************

     «Улька, ты - чудо» - высветилось на экране Улькиного мобильного.
Она вытерла слезы. Улыбнулась. Легонько коснулась плеча водителя:
- Пожалуйста, включите радио, если Вам не сложно.  Что-нибудь веселое…

****************************************

     «Алешенька, я не утомила Вас своей писаниной?  Не получилось короче. Как ни старалась. Простите. Да, каюсь, я Вам еще не рассказывала об этом: я пишу.  Пытаюсь.  Немного.  А как у меня это получается – судите сами. 
     Так я нарисовала себе нашу воображаемую возможно-невозможную встречу. Не обессудьте, если моя фантазия не совпала с Вашей. Вы же отказались мне ее рассказывать, отписавшись загадочным: «А то, что было дальше – обсуждению не подлежит… Сон…» 
     Спасибо Вам, Алешенька.  Слова банальные, но Вы действительно не представляете себе, что сделали для меня, находясь в тысячах километров. Близкий мой, далекий…»

     Перечитала. Подумала. И решительно нажала кнопку «Удалить». 
     Вышла на террасу. Вкусно закурила. Глубоко затянулась. Север. Холодно. Скоро зима. Снега еще нет, но все вокруг в легкой изморози: и ветки деревьев, и сонные припаркованные машины, и серый асфальт. 
     И ее сердце…

    

ноябрь 2013