Другая сторона. глава 2. Фрида

1

Времени убегать не было. Тот, что расстрелял последние патроны, потянулся за новым рожком. И пока его подельник вскидывал автомат, Фрида выпустила несколько пуль прямо ему в лицо и вжалась в мокрую, склизкую землю. Через мгновение раздалось щелканье пристегиваемого магазина. Не поднимаясь с земли, она нажала на спусковой крючок, прекрасно понимая, что, если промахнется, для нее это будет конец. Автомат залился злобным лаем. Боевик опрокинулся на спину, высаживая пули в воздух. На этом все кончилось.

Минуту Фрида лежала на берегу, боясь пошевелиться. Не веря, что только что завалила двоих здоровых мужчин. Дельфин говорил, что не надо бояться, что это только по первому разу страшно, а потом – ничего, привыкаешь. Она ему поверила. Это случилось уже не в первый раз. Страха и в самом деле не было. Тоска – вот что она ощущала, как будто всякий раз, когда отнимала у кого-то  жизнь, умирала сама.
Этих людей она даже не знала. Но, черт возьми, они бы не отдали ей патроны! А куда ей без патронов? Да они бы завалили ее без разговоров, если бы только фарт был на их стороне. Но Зона распорядилась иначе, вот и все. И все. Не о чем говорить.

Один как будто шевельнул рукой, и она вся напряглась, вжалась в землю, как кошка. Нет, показалось. Она поползла вперед, чувствуя, как мокрая одежда липнет к телу, и зубы выбивают дробь.

Эти двое были мертвы окончательно и бесповоротно. Задерживаться здесь становилось опасно. Запах дыма и сала, которое они жарили на костре, наверняка уже привлек тварей. Твою мать, как будто на пикник выбрались, подумала Фрида, снимая с разгрузки убитого парня рожки и гранаты. В кобуре нашелся пистолет. Все патроны были на месте. Фрида завела за спину руки и сунула пистолет за пояс. Случайно заглянула в лицо парня. Спокойное, красивое, глаза смотрят в черную вышину. Жаль, очень жаль, но ничего не поделаешь…

Обыскала второго бойца, стараясь на него не смотреть – сплошная кровавая каша – взяла все, что по ее мнению могло пригодиться. Ее незаряженный калашников висел на плече, она схватила еще один автомат, почему-то зная наперед, что так надо. Убегая, подхватила с земли куртку, и – ходу.

От запаха еды кишки скрутило так, что Фрида не могла разогнуться. Она уже и не помнила, когда ела в последний раз. Плитка шоколада, которую растягивала, как могла, не в счет. Но это все потом, потом, мысли о жратве – к черту. Сейчас надо идти. Где-то, не так далеко, трещали кусты. Кто-то ломился к озеру. Может быть, стадо кабанов  - безмозглых, очень опасных тварей. Фрида бежала вперед. На ходу первым делом сменила рожок. Обшарила карманы чужой куртки, нашла батончик Марс, зубами разорвала упаковку.

Откуда-то донеслась сухая трещотка калашникова. Фрида и бровью не повела. Она научилась не обращать внимания на такие вещи – здесь, в Зоне, у всех свои дела. Если влезть, можно без головы остаться, а Фрида этого пока не хотела.
Этот лес она почти не знала, да и вообще в Зоне не было места, хорошо ей знакомого. Просто она пару раз проходила с ребятами, но не здесь, а значительно западнее. Дельфин просил ее не уходить, но что значат эти просьбы, когда тот, кто ей нужен, почти рядом. Дельфин смотрел так, как будто прощался. Да, Дельфин, прощай, ты здорово помог мне, твои уроки мне пригодятся. И я буду помнить тебя вечно, до тех пор, пока не сдохну здесь.

Запищал датчик аномалий. Носить его на руке было неудобно, но это была необходимость, которой Фрида не пренебрегала.
 
Она найдет его и сделает то, что нужно. А потом вернется домой, заведет собаку и будет просто жить. Просто жить… Неужели такое возможно?

Опять послышались выстрелы. Короткий перерыв. И снова. Что там происходит? Фрида запнулась за какой-то корень, упала в жесткую траву и осталась лежать. Сил уже ни на что не было. Перевернулась на спину и встретилась взглядом с уже чуть-чуть посветлевшим небом. Точь в точь, как тот парень, что остался у озера. Стерва ты, - подумала Фрида. Сука. Сука я. А что делать, если по-другому нельзя?
Она тяжело поднялась и снова пошла, все время озираясь, держась начеку.  Нельзя сказать, что Фрида чувствовала себя свободно в Зоне. Она боялась, как и все, и не спешила на тот свет. Жизнь – единственная ценность, которая у нее осталась. Это могло показаться дикостью, но в какой-то степени Фриде здесь даже нравилось. Этот драйв, постоянная опасность, оружие в руках, сознание того, что, пока это так, ты в любой момент можешь изменить будущее. Дослать патрон в патронник и нажать на спуск. Послать пулю врагу, другу или себе самой. Как молодая богиня – спокойно и без слез. Ей не о чем волноваться, у нее впереди вечность.

Конечно, Фрида не всегда была такой. Там, в той жизни, она была девушкой с принципами. Начитанной. Нежной и романтичной. До тех пор, пока не случилось несчастья. Пока она не вскрыла себе вены.

По подсчетам Фриды, скоро должно быть время выброса. Когда, она точно не знала, и это волновало ее, потому что было опасно. Прошлый выброс они пережидали в бункере. Рядом был Дельфин. Мешки с мукой, оказывается, могут быть мягкими. А когда ложишься на крахмал, он скрипит, как снег.

В сексе бывают такие мгновения, которые как раз и делают из этого занятия сильнейший наркотик…

По-любому, оставаться на открытом пространстве нельзя. Надо найти надежное убежище. Плохо только, что еды нет. Она со злостью вспомнила сумку у костра. Почему не взяла, дура? Ну, ничего, и так пересидеть можно. Фрида изменилась, стала сильнее. Зона перекраивает людей, давит, «светит». Тут ты либо подстраиваешься, либо умираешь.

Симпатичная голубоглазая девушка в короткой юбке, с прелестными ножками, идущая в ясный день в институт и отвечающая улыбкой на лестные замечания мужчин – никогда уже это не вернется. Вместо нее появилась женщина, сосредоточенная и замкнутая, со шрамом в виде птицы на щеке, которая точно знает, какой надо быть.
На карте значился поселок. Фрида не знала, что это за место. Возможно, там опасно. Но, в любом случае, следует попытаться найти подвал, достаточно укрепленный и достаточно сухой, чтобы отсидеться. Располагался поселок неподалеку, сразу за лесом, вокруг расстилались поля, по которым когда-то ходила сельскохозяйственная техника.

Фрида посмотрела на часы. Дельфин предупреждал, что выброс может начаться часа в два пополудни. Но, возможно, на несколько часов раньше или позднее. У Зоны свои причуды. Сейчас раннее утро. В любом случае, еще есть время. Она опустила рукав куртки, поддернула ремень автомата и двинулась дальше.

И вдруг ей стало не по себе.

Она резко остановилась, медленно повернулась, осмотрелась, водя стволом. Сердце билось так, что некоторое время она слышала только его частые,  отрывистые удары. Ладони мгновенно вспотели. Фрида отняла от автомата сначала одну руку, вытерла о штаны, потом другую. В рассеянных утренних сумерках заметила низинку, заросшую кустами, похожими на застывший черный дым. Оттуда она могла вести прицельную стрельбу, оставаясь при этом почти неуязвимой.

Кожа покрылась мурашками. Тишина звенела. Звенело в ушах, словно слуховые нервы пели прощальную песню, и она, Фрида, конченая сука, ничего больше не услышит на этой частоте. И вдруг от дерева отделилась  какая-то тень и метнулась к Фриде. Это был слепой пес. Он несся огромными скачками, и Фрида открыла стрельбу. Пули понеслись к цели, а она заметила еще одну крадущуюся тень. И вовремя. Если только слепой пес доберется до жертвы, он хватает сразу за горло, челюсти сжимаются, как тиски, и вырваться уже нельзя. Фрида закричала и высадила в него полный магазин. Побежала к низине.

Псы уже были на ногах. Неизвестно, насколько сильно она ранила их. И снова чудовища почти настигли жертву. Фрида остановилась, повернулась лицом, снова застрочил автомат. Эти твари что-то делали с человеческой психикой. Просто так, прицелившись, нельзя было попасть в слепого пса. Ствол плясал в руках Фриды, а она оглушительно визжала, презирая себя за этот визг.

Нога провалилась в какую-то яму, Фрида упала, тут же перекатилась на спину, и в ту же самую секунду чудовище бросилось. Прыжок его показался Фриде замедленным и плавным, как в кино, в стоп-кадре. Фрида нажала на спуск, и автомат выплюнул остатки пуль прямо в эту слепую, красную, оскаленную морду.  Тварь отбросило назад, и время снова понеслось, а вместе с ним и Фрида.

Она вскочила с земли, в два прыжка преодолевая оставшееся до низины расстояние. Затем рухнула в траву, оцарапав обо что-то ладони, и, спустя мгновение, к ней подскочила другая тварь. Ее Фрида расстреляла так же в упор. Это была беременная самка, она валялась в метре от девушки, откинув хвост, и Фрида сменила магазин и сделала несколько контрольных выстрелов.  Потом уткнулась лбом в землю, еле переводя дух. Я снова права, судьба по-прежнему благоволит ко мне. Я все еще в игре.

Она провела по стволу автомата. Руки тряслись.

- Ой, мамочка, ой, мамочка… - прошептала Фрида и грязными пальцами вытерла слезы.

2

Поселок был близко. Быстро светало. Настоящая заря с торжественным восходом солнца так и не наступила. Просто воздух постепенно светлел. Фрида вошла в поселок со стороны какого-то заводика. Приземистые корпуса выглядели так, словно подверглись артобстрелу. В окнах не осталось ни одного целого стекла, ветер перетаскивал с места на место грязные куски пленки, вдоль стен лежали горы мусора. Было похоже, что территорию завода давно никто не посещал. Фрида облизнула пересохшие губы, цепким взглядом окинула окна. Никакого движения.
Перебравшись через горы битого кирпича, девушка быстрым, бесшумным шагом двинулась к воротам, что стояли чуть ли не вровень с корпусами и походили на корму большого необитаемого корабля.

Тут-то она и увидела среди мусора труп человека. Он лежал на боку, нелепо раскинув ноги, словно пытаясь убежать от чего-то. Фрида подошла ближе. Вонь стояла страшная. Вся голова несчастного была изъедена крысами, кое-где остались клочья длинных волос. На нем была куртка с шевроном на рукаве. Армейские ботинки. Похоже, когда-то он был военным и служил в каком-то иностранном легионе.
Мертвец неожиданно открыл глаза. Взгляд его поблуждал и, наконец, нашел Фриду. Губы его растянулись в улыбке. Он дернулся. Фрида отскочила.

- Я… те-а… а-а-а-ал… - протянул он.

- Зомби, - прошептала девушка. Эти твари не вызывали в ней ничего, кроме брезгливости. Фрида перевела автомат на стрельбу одиночными. Зомби бессмысленно улыбался, глядя ей за спину. Она подняла ствол и… опустила.

- Сам сдохнешь, - сказала она.

Накатила волна липкого страха, так, что коленки задрожали. Тишина эта была обманной. Зона всегда врет. И надо быть уже совсем олухом, чтобы снова и снова попадаться на этот крючок. Пора сматываться. Фрида повернулась и побежала к воротам.

Ворота были закрыты, точнее, стянуты увесистой цепью, на которой, как кулон, висел замок. Но между створками был зазор, в который могла протиснуться такая маленькая девушка, как Фрида. Перед ней простиралась улица с растрескавшимся асфальтом, опущенный полосатый шлагбаум и покореженный знак стоп. Она хотела поскорее убраться отсюда, выйти к жилым районам. Именно там Фрида и собиралась поискать для себя убежище. Оглядываясь по сторонам, она торопливо пошла вперед.
Улица делала поворот, пересекалась с другой улицей. На перекрестке, прямо посередине, на боку валялась машина скорой помощи, оплетенная ржавым волосом. Фрида прошла еще немного, свернула вправо и оказалась на детской площадке. Железные качели, горки, еще какие-то неясные сооружения поглотили заросли ржавых волос. Фрида обошла площадку стороной, отлично зная, насколько болезненны их укусы.

Снова улица, перекресток, полуразрушенные дома, битый кирпич, куски бетонных плит с торчащей арматурой, брошенная военная техника. Фрида кралась, как ниндзя. Быстро светало. Тяжелая тишина сносила мозг.

И вдруг на боковой улице появились люди. Три человека. Темные, зыбкие силуэты. Это были не зомби – нормальные, живые люди. Вот только следовало ли к ним приближаться – большой вопрос. Они были увешаны оружием, двое из них несли здоровенные тюки. Похоже, в поселок они вошли одновременно, только группа с другой стороны. Если бы знать, к какой группировке принадлежат эти боевики, можно было бы рискнуть и попросить помощи. Фрида заскользила следом, всякий раз вжимаясь в стену, чтобы ее не засекли.

Бойцы остановились. Возможно, решили передохнуть или тоже искали убежище на время выброса. И вдруг – Фрида даже не уловила момента, когда началась стрельба. Все остальное произошло как в кошмарном сне. С другой стороны улицы кто-то бежал, выделывая зигзаги, меняя направление, точно зайцы, но неумолимо приближаясь к людям. Раздались взрывы. Бойцы что-то кричали, но слов разобрать было нельзя.
Неожиданно направление стрельбы изменилось. Несколько пуль щелкнуло по стене совсем рядом, высекая кирпичную крошку, и Фрида пригнулась. Неизвестно, что еще натворят эти сорвавшиеся с цепи боевики. И тут она оглянулась. Прямо в ее направлении неслась какая-то жуткая толпа, настоящий театр уродов. Фрида еще не сталкивалась с кровососами так близко. От того, что она увидела, пробрало ее до самых печенок.

Она понимала, что надо бежать, бежать к людям, пусть даже навстречу их быстрым пулям, только бы не попасться кровососам. Но от нервного потрясения девушка не могла двинуться с места, только вжалась в стену и молилась, чтобы ее не заметили.
Кровососы бежали быстро, в слабом, нарождающемся дне они представляли зрелище по истине страшное. Их босые ступни громко хлопали по разбитому асфальту. Вот они поравнялись с Фридой, и один вдруг повернул голову и в упор посмотрел на нее.
Что было потом, Фрида помнила слабо. Она куда-то бежала, все время слыша топот ног за спиной, позабыв об оружии, о том, что надо отстреливаться.  В поле зрения попала металлическая лестница, и Фрида стала карабкаться вверх, цепко хватаясь за ржавые прутья. Преследователь не отставал, гнался за ней по крыше, его ноги гулко стучали о жестяную рифленую поверхность, а она боялась оглянуться.

И все-таки он настиг ее и схватил за куртку. Фрида, не глядя, ткнула во что-то локтем, вывернулась, крутанулась на каблуках и негнущимся пальцем нажала, наконец, на спусковой крючок. Автомат плюнул двумя короткими очередями прямо в омерзительную розовую пасть-присоску. Кровосос резко остановился, как будто натолкнувшись на невидимую стену, закачался, упал и стал медленно сползать к краю крыши. Фрида рванула прочь.

Потом сознание подсунуло ей другую картинку. Лес, тут и там разодранный оврагами, заросший колючими кустами, сквозь которые она продиралась, заслоняя лицо руками. Тревожный писк детектора. Дождь, который все лил и лил с неба, пересеченного ветками с рыжей, мертвой листвой. И какая-то полянка, свежая, вымытая дождем, где Фрида сидела, вытянув ноги, без чувств, без эмоций, без мысли.

Уже потом, много позже, Фрида будет думать, что именно там, на мокрой, солнечной поляне она была в полушаге от безумия. Не деятельного сумасшествия, когда идешь по Зоне с автоматом наперевес, готовый стрелять во что ни попадя, а настоящего, страшного, с галлюцинациями и бессвязным мычанием.

Фрида брела по шоссе, не задумываясь, куда и зачем, потом лес снова обступил ее. Позвал, повел, охладил лоб. Неожиданно раздались голоса. Фрида нырнула за широкий, корявый ствол, осторожно выглянула. В нескольких метрах стояла группа людей, девушке показалось, что она узнает тех, кто был утром в поселке, кто отстреливался от кровососов. Один из них был ранен. Они постояли минуту, о чем-то сдержанно разговаривая, потом развернулись цепочкой и пошли по едва различимой тропе.

Фрида двинулась за ними…

3

Проводник, даже не взглянув на него, когда он потребовал остановиться, вышел, а Гоблин остался стоять, как вкопанный, держа стиснутые кулаки в карманах брюк и глядя в стену. Там еще кое-где остались полоски обоев. Кошечки и лапки. Банальная, назойливая последовательность. Бред какой-то… Земля горит под ногами. Этот чертов отморозок, Гриня, придет после выброса, ждать не станет. Это не пустые угрозы. Уж если он решил прижучить Гоблина, попытается это сделать обязательно. А Хан ведет себя так, словно ничего не происходит. Или у него уже завязки с Гриней? От такой страшной догадки Гоблин похолодел. Нет, быть того не может. Не такой Хан мужик. Он может психануть, уйти, стать одиночкой или примкнуть к какой-нибудь новой группировке, но крысятничать не станет, это точно. Только не Хан.

Гоблин зло сплюнул. Откуда тебе знать, ты что, чтец человеческих душ? Все торгуют друг другом, и Хан не исключение. Гоблин заскрежетал зубами. Что-то не так с его бойцами, он это нутром чуял. Хан, гад…

- Э-э, шеф…

Гоблин даже подпрыгнул. В дверях стоял Чума, опираясь широким плечом о косяк.

- Тебя стучать не учили? – крикнул в сердцах Гоблин.

- Чего ты орешь? - Пожал плечами Чума. – Я стучал…

- Что надо?

- Там, снаружи, девка.

- Какая еще девка? – Гоблин удивленно уставился на бойца.

- Красивая.

- Тебе спьяну мерещится, - Гоблин нервно дернул головой. – Через несколько минут выброс начнется. Иди, помоги. Там ребята вкалывают, а ты слоняешься. Совсем оборзел.

- Шеф, я тебе точно говорю, там девка.

- Ты что, придурок?!

- Нет, почему? – обиделся Чума. – Если бы я ее голой увидел, я б с тобой согласился, шеф. Но она как положено – в комке, с автоматом. – Чума переступил с ноги на ногу. – Давай уже, шеф, решай что-нибудь быстрее, пропадет девка.

Голова Гоблина дернулась. Он поежился, процедил сквозь зубы:

- Вспомнила бабка, как молодухой была, - и пошел смотреть на гостью.
Она стояла недалеко от крыльца. Из-за спины выглядывал ствол калашникова, в руке еще один автомат. Короткие волосы взлохмачены. Пятнистая куртка с чужого плеча.
Лицо девушки Гоблину не понравилось. Правильные черты, широкие с изломом брови, впалые щеки. Слишком надменное – вот что было не так. От таких людей можно чего угодно ожидать.

Девушка посмотрела прямо на Гоблина. В деревянном оконном проеме он стоял точно в раме. От ее взгляда ему стало как-то не по себе. Пробежали мурашки по телу. Ведьма, подумал Гоблин. И хотя в окне не было стекла, и Гоблин мог, не сходя с места, допросить ее, делать этого он не стал. Он уже знал точно, что впустит ее.
- Ладно, - сказал он, - пора вниз спускаться. А эта, - он обернулся к Чуме, который смотрел на девушку и глуповато улыбался, - пусть заходит…

Гоблин торопливо пошел на склад, отдавая бойцам какие-то распоряжения, чтобы только не слышать, как Чума распахивает дверь и быстрым, бархатным голосом что-то говорит ей…

В подвале горела тусклая лампочка, обливая тесную комнату кислым лимонным светом. Было тепло, пахло гнилой картошкой. Фрида отошла от лестницы и посмотрела на находящихся здесь мужчин. Разглядывали ее с интересом.

- Здравствуйте, - поздоровалась она. – Я Фрида.

Ей ответили нестройным хором. Чума задраил люк и спрыгнул вниз, вытирая о штаны ладони. Она оглянулась. Он опять улыбнулся ей растрескавшимися губами. На самом деле все это было ей параллельно, все эти люди, с которыми ее нечаянно свела Зона. Просто нужно было убежище, и она его получила.

Не дожидаясь приглашения, Фрида села на какой-то ящик, пристроила на коленях автоматы и закрыла глаза. Снилась ей Зона, лес, по которому она шла накануне, беззвучно скачущий слепой пес и щелчок пустого магазина. Дальше не было ничего…
В щеку тыкалось что-то мокрое. Фрида попыталась вывернуться из-под этих прикосновений, но это никак не удавалось. Она зашипела и открыла глаза. Перед самым лицом стояла безглазая песья морда. Фрида закричала и свалилась с ящика.

- Ну-ну, тише… - над ней склонился какой-то человек, помог подняться, положил оружие на ящик. Хан, вспомнила Фрида его имя. – Приснилось что-то?

- Не знаю… наверное… - ответила она.

- А это Дружок, - продолжал Хан. – Ты его не бойся. Безобидная тварь. Дружок, иди сюда. – Собака с готовностью подбежала, виляя хвостом.

- А… почему он такой?

- Зона обожгла, - пояснил Хан и потрепал пса по лобастой голове. – Идем.

Хан усадил Фриду за стол. Она подперла кулаками голову, бессознательно уставясь на какого-то парня. Лицо его расплывалось, Фрида никак не могла сфокусировать взгляд. Она была точно под воздействием наркотического препарата.

- Ты голодная? – спросил Хан. Его голос доносился как будто сквозь толщу воды.
Фрида кивнула.

- Сейчас ужинать будем.

И тут же Чума, уже без своего клетчатого пальто, а в грязном белом свитере, водрузил на стол две нарезанные буханки хлеба, стопку жестяных мисок и огромную дымящуюся кастрюлю. Мужчины рассаживались за длинным столом, о чем-то негромко разговаривая, докуривая сигареты. Табачный дым поднимался к потолку, в нем плыла лимонная лампочка. Чума ловко орудовал половником, наполняя миски и пуская их по столу. Они, как торпеды, проносились по гладкой поверхности.

Перед Фридой остановилась миска. Она подвинула ее к себе. Стиснула ложку так, что побелели пальцы. От густого запаха горячей еды она едва не потеряла сознание. Хан толкнул ее локтем, показал глазами на миску, сказал коротко:

- Ешь…

Это оказались макароны с тушенкой, блюдо простое, но вкусное и сытное. Фрида приказала себе есть спокойно. Ей казалось унизительным, если кто-нибудь заметит, насколько она измучена и голодна. Не хватало еще, чтобы ее жалели. Только не это…
Пережевывая сырой, пахнущими дрожжами хлеб, Фрида украдкой поглядывала на бойцов. Часто ловила их взгляды. В основном это были люди молодые, но Зона уже отметила их. Поставила свое невидимое клеймо, знак зверя. О чем они думают, Фрида даже знать не хотела.

Почувствовав на себе тяжелый взгляд, Фрида посмотрела направо. Во главе стола как сицилийский дон, сидел человек в черной куртке, с большим носом и ровным пробором в темных волосах. Его жестяная тарелка была пуста, и он рассеянно крошил кусочек хлеба. Фриде показалось, что вот сейчас он разлепит сжатые губы и о чем-то спросит. О чем-то таком, что никому знать не положено, и ей придется что-то отвечать, что-то врать. Но дон молчал.

Фрида уткнулась в тарелку, сосредоточенно выскребая остатки макарон. Снова взгляд скользнул в ту сторону. На этот раз дон был занят. Сидящий рядом лысый, свирепого вида мужик что-то говорил ему, а тот, склонив к плечу голову, слушал.

- Хан, - зашептала Фрида, - это на него вы работаете?

Проводник глянул на Гоблина, кивнул.

- Он коммерсант. У него хорошо налаженные связи поставок. Зовут Гоблин.

- А все это, - она обвела комнату взглядом, подразумевая здание целиком, - принадлежит ему?

- Ну да. Это база.

- Понятно.

Фриде хотелось еще расспросить Хана, ей нравился его уверенный, спокойный голос. Но она побоялась, что он неправильно поймет ее интерес и решила помалкивать. Сама во всем разберусь, что да как – подумала Фрида. Но он неожиданно прошептал ей в самое ухо:

- Ты куда шла-то?

Фрида растерялась.

- Я? Дело у меня.

- Дело – это хорошо. Зона бездельников не любит.

Он замолчал, а Фрида тупо ждала продолжения. Чума принес целую кучу эмалированных кружек и с громким стуком расставил их на столе. Потом сбегал в отгороженный занавеской закуток, откуда доносилось тоненькое сипение, и приволок большой, закопченный, с помятыми боками чайник. Кружки с кипятком он уже не пускал так лихо, а степенно отодвигал, и бойцы передавали их по цепочке. К чаю прилагались ломти белого хлеба.

От горячего чая кружка раскалилась так, что взять ее было невозможно. Фрида жевала всухомятку хлеб, нехотя отвечала на замечания мужчин, но чаще просто кивала. Ее совершенно разморило, и Фрида клевала носом, ощущая внутри блаженную сытость и тепло. Гоблин больше не волновал ее. Усталость взяла тело в клещи, глаза слипались.
 
- Хорошо как, - сказала Фрида и погладила пальчиками кружку. – Теперь сигаретку бы… - Она привычно похлопала себя по карманам и сразу вспомнила, что смятую, раскисшую пачку выбросила после ночного купания. В поле зрения возникло сразу несколько сигарет. Фрида взяла одну, прикурила от чьей-то зажигалки и пробормотала:

- Спасибо.

Хан насмешливо смотрел на подельников. Эта девица свалилась как снег на голову, неизвестно, кто она и откуда, а эти павлины распустили хвосты. Но она осторожная. Хмурится. Как будто недовольна чем-то. А что может не нравиться? Приняли как королеву. А могли и турнуть… Нет, не простая эта девица. И почему одна? Не всякий проводник отважится в одиночку выйти, а тут девчонка. Или действительно у нее какое-то важное дело, или крыша окончательно протекла.

Ничего удивительного, что эти же мысли посетили и Гоблина. Он сидел, откинувшись на спинку стула, склонив голову набок, и смолил сигаретку. Не гриневская ли это шпионка? Может, ее этот скот подослал, думал Гоблин. Парни заснут, а она перестреляет всех к едрене фене. Может, удавить ее? Одной проблемой станет меньше… Но, с другой стороны, она может и не знать ничего о Грине, и тогда можно будет ее использовать. А в разборках лишний ствол всегда пригодится.

- Эй, послушай-ка, - громко сказал Гоблин. Все и Фрида обернулись.  – Ты вообще как попала сюда? Откуда взялась?

Фрида ответила сразу, глядя прямо в глаза:

- Сказать по-правде, случайно. Я даже не знала, что здесь есть какая-то база. Так случилось. Мне просто повезло.

- Ну-ну… - Гоблин прищурил один глаз, смотрел на девушку сквозь клубы дыма. Она развела руками:

- Так бывает.

- Кто бы спорил. – Он побарабанил пальцами по столу. – Ты ведь недавно в Зоне, верно?

- В общем… да.

- Можно задать тебе прямой вопрос, Фрида? – Гоблин скрестил на груди руки.

- Ты хочешь спросить, сколько мне лет?

- Мне нравятся люди с юмором. Но сейчас речь не об этом. Из какой ты группировки, Фрида?

- Не из какой.

- Извини?..

- Ты не ослышался, Гоблин. Я не вхожу ни в одну из существующих здесь группировок. И вообще не разбираюсь в вашей политике.

- Но ведь кто-то тебя поддерживает. Я вижу у тебя оружие, детектор.

- Да. Все это я получила по договору. Оказала кое-какие услуги.

- Интересно…

- Не очень. Обычное дело. Например, нужно куда-то сходить, кое-кому кое-что передать.

- А! Такого рода услуги?

- Да, такого.

Гоблин схватил кружку и залпом допил чай. Теперь лицо его было совсем белое, а глаза выкатились, обезумели. Хан кашлянул. Фрида обернулась. Он покачал головой и выразительно постучал себя указательным пальцем по лбу. Она беззвучно послала его, но он прочитал по губам.

- Ты хочешь сказать, что свободно ходишь по Зоне? – уточнил Гоблин.

- Хожу. А что? Меня Зона не видит.

- Что велел передать Гриня? – жестко спросил Гоблин, не сводя с Фриды тяжелого взгляда.

- Гриня? О чем ты говоришь?

- Играть со мной вздумала!!! – заорал Гоблин. Потом извлек из пачки сигарету, размял ее дрожащими от бешенства пальцами и сунул в рот. Мысли у него путались. Несколько секунд Гоблин сидел, не смея поднять глаза.

- Значит, ты Гриню не знаешь? – уточнил он.

- Нет.

Бойцы молчали, угрюмо глядя перед собой, не желая встречаться взглядом ни с Гоблином, ни с Фридой. Гоблин сжимал и разжимал кулаки. Ему и хотелось поверить девчонке, и что-то мешало. Может быть, понимание того, что нельзя поддаваться минутным желаниям, не то подловят и разберут на гайки. А ему сейчас очень хотелось пристрелить ее.

- Шеф, давай уже тайм аут, что ли, - встрял Чума. – Ребята уже истомились. Десерт, что ли?

Гоблин крякнул, растер лицо.

- А, давай, - махнул он рукой. И Чума тут же водрузил на стол две литровые бутылки водки.

- Шеф угощает!

За столом раздался одобрительный гул. Пробка была свинчена. Раздалось бульканье. Фрида накрыла свою кружку ладонью.

- Не надо. Обойдусь как-нибудь.

Тут сверху донесся грохот. Мигнула лампочка.

- Выпей, - сказа Хан, и Фрида послушалась.

Снова раздался грохот. Кто-то начал бешено колотить в люк. Снова мигнула лампочка, потом ярко вспыхнула и совсем погасла. Подвал погрузился во мрак. И кто-то сказал хриплым голосом:

- Кончился банкет, парни. Пора спать.

4

Хан проснулся, словно от пощечины. Где-то – совсем рядом – говорили шепотом. Было по-прежнему темно, электричество еще не восстановилось. Сначала слова сливались в сплошное шипение. Хан закрыл глаза, вслушался. Кто говорил, он пока понять не мог. Но вот о чем – понял отлично.

Говоря по чести, Хан что-то такое предчувствовал. За последние две недели Гоблин потерял десять бойцов и проводника. Это слишком даже для Зоны. Бойцы стали замкнутые, злые, а попросту боятся. Боятся Грини, боятся Комедианта, чья база находится где-то в районе Свалки, не доверяют друг другу. А пуще всего боятся Зоны, того, что она положила на них глаз. Они ведь обожженные, в Зону шагу не сделают без проводника. Максимум, на что способны – дойти до внешнего пояса. Сидят там в траншеях, вооруженные до зубов и пьяные, как черти.

Хан осторожно натянул на голову одеяло, нажал на кнопку. Электронный циферблат на руке загорелся мертвенным зеленоватым свечением. Два пятнадцать. Глубокая ночь. В подвале им еще сидеть и сидеть. И неизвестно, для кого как закончится это сидение.

В углу зашевелились. Двое. На цыпочках двинулись к другому помещению подвала. Там всегда хранились мешки с мукой, крупами, ящики консервов. Но, после вчерашнего разбора полетов теперь там полно оружия. Гоблин не зря опасается Гриню, сейчас гриневская группировка очень сильная. А у Гоблина дела идут не блестяще. Вот ломанутся после выброса гриневские, человек тридцать, а Гоблин выставит восьмерых бойцов, один из которых ранен, а двое – проводники, которые могут вообще в войну не вступать. Так в Зоне заведено: проводник держит нейтралитет. Ну, может, конечно, пострелять в соседей, но это больше так, для тонуса.

Хан поднялся с топчана и, соблюдая все предосторожности, теряя ощущение ног под собою, прокрался в соседний отсек. В жирной подвальной тьме они обнаружили себя двумя оранжевыми точками. Курили, растяпы, и если бы Хан вздумал выстрелить, он бы не промахнулся. Отчетливо доносился шепот, сдавленное покашливание, шарканье. Если они решат действовать немедленно, придется себя обнаружить, решил Хан.
Огоньки пришли в движение. Хан метнулся назад, к постели, держа пистолет в горячей, сухой ладони. Теперь он злился на себя за то, что поставил пистолет на предохранитель. Как бы осторожно он ни действовал, щелчок все равно услышат. Решил ждать. Темнота только на руку. Он их видит, они его – нет.

Один остановился. Второй стал осторожно пробираться к постели Чумы, потряс того за плечо.

- Где? Кто? – громко спросонок вскинулся Чума.

- Заткнись ты, - зашипели в ответ, и Хан узнал Цаплю.

Ну, конечно, какие могут быть сомнения, этот выродок всегда ищет угол потеплее и кусок послаще. Рыба был такой же, они с Цаплей как близнецы – одной породы. Рыбы в живых уже нет, и Хан об этом не жалеет. Но второй, кто второй? Крюгер? Нет, вряд ли, Крюгер до такого не унизится. Тогда Медведь. Но, насколько Хан успел понять Медведя, тот всегда идет в открытую. Грудью на амбразуру – это в его характере. Но чтобы крысятничать – нет. Медведь сам крысу удавит. Паштет предал Гоблину, а Ник… Ник – интуит, ему никто не нужен.
 
Остается Горн.

Твою мать, все приключений на задницу ищет. И как они вообще сошлись? Горн Цаплю не выносит.

Цапля и Чума пошептались, потом Чума повернулся на бок и захрапел. Ну и нервы! Можно только позавидовать. А Цапля вернулся под свое одеяло и еще долго ворочался и вздыхал. Хан снова посмотрел на часы – время не намного сдвинулось. Тяжелый сон, похожий на обморок, дернул его и куда-то поволок. Но, засыпая, Хан подумал о Фриде, как она там, в этом душном мраке.

… В шесть утра все были на ногах. Под потолком горела новенькая сороковка, значит, ЧАЭС заработала. Завтракали пшенной кашей, шпротами, хлебом. Готовил сегодня Медведь, и каша подгорела. Зато чай был хорош – крепкий, горячий и сладкий. Во время завтрака Цапля и Горн избегали смотреть друг на друга. Зато Чума вел себя как обычно: отпускал обидные шуточки и снова выклянчил у Гоблина водки.

Фрида заметила, что эти люди разговаривают между собой мало. Они если и не враги, то не друзья точно. На нее больше не обращали внимания, словно ее здесь и не было вовсе, и Фриду это устраивало. К своему удивлению, она обнаружила в подвале душ – тесный закуток рядом с туалетом, облицованный растрескавшимся кафелем, и долго с наслаждением стояла под горячими колючими струями.

Как же так вышло, что я оказалась здесь? – думала Фрида. Зона ко мне благоволит. Старая, грязная ведьма, ворожит, дергает за ниточки. Что было бы со мной, в эти самые минуты, если бы я не пришла сюда? От одной только мысли по телу побежали мурашки, несмотря на то, что стояла Фрида в струях воды и горячего пара. Умереть под открытым небом во время выброса – это самое лучшее, что может быть. Зона способна на такие трансформации, что ни в каком фильме не увидишь. Что только ни делает с людьми. По Зоне бродят такие ужасные чудовища, один вид которых способен человека слабонервного довести до сумасшествия.

А мне не страшно, - подумала Фрида. Мне не страшно. Я сама монстр Зоны. Лишь бы только ты дождался меня. Лишь бы не сдох раньше времени.

Она закрутила краны, сдернула с крючка полотенце, вытерла насухо тело, волосы. Как странно. Куда делись мои щепетильность, брезгливость? Раньше ни за что не стала бы пользоваться чужим полотенцем, а теперь вот вытерлась – и ничего. Там вообще была какая-то рафинированная, ненастоящая жизнь. Только здесь все реально. Здесь не играет никакой роли твое происхождение или количество твоих бабок, важно другое – кем ты являешься на самом деле. В Зоне ты можешь стать кем угодно, а кем станешь – зависит только от тебя. Бабки зарабатываешь кровью и тратишь тоже на кровь.

Зеркало запотело. Фрида провела ладонью широкую полосу, долго смотрела на свое отражение. Так измениться за короткий срок… Нет, она не постарела, не стала уродливой. Черты лица остались прежними. Глаза вот только другие, мертвые. Она быстро оделась и вышла из душа, хлопнув дверью.

Время хоть и медленно, но двигалось. Снова снаружи кто-то барабанил в люк. От неожиданности Фрида дернулась всем телом, куртка свалилась с плеча. Но бойцы даже бровью не повели. Просто сидеть, чувствуя, как кто-то ходит над головой, слушать потусторонний грохот и скрежет, смотреть на усталые, испитые лица боевиков она не могла. Никто не обратил внимания, когда Фрида встала и вышла.

Подвал оказался больше, чем она себе представляла. Хорошо оборудованный бункер, еле подсвеченный тусклыми лампочками, он служил складом и убежищем группировки Гоблина. В одном из отсеков стоял старый кожаный диван, вдоль стен в несколько ярусов составлены ящики, сильно пахло чем-то техническим, каким-то маслом. Фрида легла на диван, подложив под голову руку, и разглядывала бетонный потолок, его выемки и шрамы.

Случилось так, что они умерли, а она все еще живет. Ведь все было так ясно и просто, когда Фрида решила отправиться за ними в непостижимые поля. А для этого и нужно было лишь лезвие для опасной бритвы старого советского производства, которое никогда не тупится. Она даже узнала, что руки нужно резать не поперек, а вдоль. Все было сделано по правилам. Горячая вода стала розовой, и быстро темнела. Возникли слуховые галлюцинации, какое-то пение и плачь. И к ногам легла безмолвная равнина без края, с горизонтом, что уходит вверх. Фрида вошла бы туда, как в грозу, если бы не мама, так не вовремя пришедшая домой.

Потом был центр реабилитации, а попросту – психушка, где Фриду лечили. Там она увидела много страшных вещей, впервые разглядела настоящих сумасшедших. Задерживаться здесь надолго в планы Фриды не входил, поэтому она обманула доктора, притворившись нормальной. Как оказалось, сделать это было нетрудно.
Фрида снова была дома, и совершенно не представляла, как жить дальше, где взять силы, чтобы собрать собственные куски, разбросанные бомбой огромной силы, что разнесла в клочья мир маленькой Фриды.

Если подумать, не так уж много Фрида и хотела! Просто чтобы он был рядом. Вместе навсегда. Но его забрала себе Кристина. А что оставалось делать ей? Только лишь смотреть со стороны. Смотреть со стороны – и все. Леша и Кристина. Кристина и Леша… И я в их тени – нелюбимая, ненужная, нелепая. Далеко, но всегда рядом. Одна. Выла в пустой квартире, как волчица. Роняла в ладони бледное лицо, откидывала голову, словно от удара в подбородок.

Я точно знаю, что никогда не излечусь. Я навсегда сломлена ударом любви. Я – ничто, ни на что уже не годна, разве что на убийство. Куда бы я ни пошла, где бы ни был ты – ты, моя любовь, в моем сердце, как осколок. Ты – во мне, и воспоминания, которые нельзя удалить, нажав делит, даже если они причиняют боль невыносимую.
 
Фрида смотрела в потолок остановившимся взглядом. Рука затекла. Тогда она поплотнее закуталась в куртку, и сон смежил ей веки…

… - Я только одно хочу сейчас от тебя услышать, Хан. Ты со мной или нет?
Проводник затянулся сигаретой, выпустил дым. Что сказать человеку, который думает, что от твоего решения что-то зависит? Война уже проиграна. Гоблин обречен, только не хочет в это верить. Потому что в это верить не хочет никто. А Гоблина или Гриня убьет, или свои завалят. У них теперь одна задача – выслужиться перед новым хозяином, а в том, что они станут проситься к Грине, Хан не сомневался. Они не приспособлены к жизни в Зоне поодиночке. И именно поэтому будут пытаться преподнести Грине большой куш – налаженный трафик, подвалы Гоблина и самого коммерсанта.

- Так как, Хан? Что скажешь?

Хан медленно поднял глаза.

- Проблема серьезная, - вздохнул он, - и не одного тебя она касается. Поведешь себя неправильно, и полетят головы.

- А правильно, это как, по-твоему?

Хан извлек из пачки новую сигарету, сунул в рот и с усмешкой посмотрел на Гоблина.
 
- Уходить надо. Я проведу тебя и ребят.

Гоблин отшатнулся. Глаза его выкатились. Он смотрел на Хана, как на сумасшедшего. Перевел взгляд на Крюгера. Тот молча курил, уставясь в пол.

- Если я правильно тебя понял, - тихо, еле сдерживаясь, произнес Гоблин, - базу нужно отдать Грине. Просто так, за здоров живешь, да? Так? Так, я тебя спрашиваю?!
 
- Не ори, - зашипел Хан. – Выбор у тебя небольшой – или уходишь, или получаешь пулю.

- И что потом? Что я буду делать, ты подумал? Кому я на хрен буду нужен? Ты что молчишь, Крюгер?

Тот пожал плечами:

- А что говорить? Там видно будет.

- А! – Гоблин в сердцах махнул рукой.

- Гоблин, - тихо сказал Хан, глядя ему прямо в глаза. – Ты будь поосторожнее. Приглядывайся к ребятам. Мы с Крюгером тоже посмотрим. – Крюгер кивнул. – Если что, держись к нам поближе.

- О чем это ты? – прошептал Гоблин, вытирая лицо платком. Он обильно потел.
 
- Сам знаешь, не маленький. Как поднимемся наверх, крути головой, понятно?

… Фрида видела тот же сон. Лес, слепой пес и пустой рожок автомата. Фрида хотела проснуться, но кошмар держал крепко. Пес несся огромными скачками, и вдруг, оттолкнувшись, поплыл как сгусток тумана, сильно загребая лапами воздух. Повисла тишина, и откуда-то из-под земли послышались удары барабана. Фрида повернулась на каблуках, потревожив палую листву. Кто-то был рядом. Наклонялся, тянул руку. Фрида резко открыла глаза, вскинула руку с пистолетом.

- Убери машинку, - сказал Хан. – А то вдруг нечаянно выстрелишь.

- Прости, - Фрида села, спустила ноги на пол.

- Ты еще помнишь такие слова. – Хан сел рядом.

- Который час?

- Выходить еще рано.

- Понятно… Что ты хочешь?

- Хочу, чтобы ты сказала мне – куда шла?

- Не спрашивай.

- Почему?

- Потому что это не твое дело.

- Я не из любопытства спрашиваю, поверь.

- Неужели? Оставь меня в покое.

Проводник потер ладонь об ладонь, пожевал губами.

- Хочу предостеречь тебя, Фрида. Гоблин может посчитать тебя своей должницей и потребует плату.

- Какую, например?

- Фрида, Фрида… У Гоблина неприятности. Ему очень нужен боец. Но это не твоя война. Не ввязывайся в это, послушай старика. Сразу после выброса  я уйду. Пойдешь со мной?

- Спасибо за предупреждение. Я и не собиралась заниматься чужими делами. У меня свои есть.

- Ты по Зоне давно одна ходишь? Скажи правду.

- Три дня.

- Понятно. – Хан хлопнул себя по коленям. – Гоблин еще захочет с тобой поговорить. Ничего ему не обещай. Не хочешь идти со мной, уходи одна. Но только быстро и тихо. Здесь передел намечается. Возможно, сегодня.

- Ни хрена себе… - только и смогла сказать Фрида.

Хан поднялся.

- Так что думай сама.

- Спасибо.

- Не за что.

Оставшись одна, Фрида привычным жестом нащупала в кармане пистолет. Автоматы и разгрузка остались в той комнате, где сидят сейчас боевики. По спине пробежал легкий холодок. Фрида почувствовала себя незащищенной. Растяпа, твою мать! С какой это стати ты решила, что в этом подвале ты в безопасности?

Фрида, сжав зубы от злости, осторожно встала с дивана, прошлась от стены к стене. Мысли ее путались. Странно, что Хан принимает в ней такое участие, человек, о существовании которого несколько часов назад она даже не подозревала. Ему что-то нужно. Фрида в Зоне не так давно, но хорошо усвоила, что ничего не делается просто так. Кровь за кровь. Услуга за услугу. Никому и ничего не прощать, потому что прощать зло – себя не уважать.

- Уже надумала что-то? – услышала Фрида. Вспыхнула и оглянулась.
 
Привалившись спиной к стене, стоял парень, и спокойно, чуть-чуть иронично смотрел на нее.

- Ты это о чем? – осторожно спросила она.

- Ни о чем, - парень пожал плечами и, оттолкнувшись от стены, подошел к дивану и сел. – Меня зовут Ник, - сказал он.

- Фрида.

- Я знаю.

- Да, конечно… Честно сказать, я только сегодня утром разглядела ребят. Вчера ничего перед собой не видела.

- Бывает.

- Да, бывает, - кивнула Фрида и зачет-то сказала: - Я видела, как ты стрелял в кровососов.

- Ну и что.

У Ника была странная реакция, как показалось Фриде. Нормальный человек мог хотя бы удивиться.

- У тебя есть курить?

- На. – Ник протянул ей открытую пачку. Фрида извлекла одну сигарету и вдруг застеснялась своих поцарапанных рук с обломанными ногтями.

- Спасибо.

- Кури.

Ник вздохнул и откинулся на спинку дивана. В нем было что-то такое, что располагало к себе, и именно поэтому он был бесконечно опасен – Фрида это чувствовала.

- Я тоже была вчера в поселке, - сказала Фрида.

- И что?

- Меня чуть не сожрали.

Ник промолчал.

- Ты всегда такой?

- Какой?

- Молчаливый.

- Не знаю. Я как-то не думал об этом. А ты поболтать любишь?

- Не особенно. Но ведь ты зачем-то пришел.

- Зачем-то, - эхом отозвался Ник, - это точно.

Он тоже достал сигарету, щелкнул зажигалкой. Он никуда не спешил, этот парень, как будто впереди у него была вечность.

- Я, когда в Зоне оказался, думал все, кранты мне. Нет, я, конечно, знал, что здесь опасно, но то, что творится на самом деле… - Ник покачал головой. – Но весь ужас даже не в этом. А в том, что мне это нравится, ясно?

Фрида кивнула, и у нее появилась мысль, что с крышей у этого парня не все ладно.
 
- Мне нравится, Фрида, - продолжал Ник, - нравится все это говно. Но я скажу больше – это нравится и тебе.

- Ну, уж нет.

- Разве? Тогда почему ты здесь? Зачем сюда поперлась? Здесь же одни мутанты, которые только и могут, что жрать и стрелять! Здесь убивают, Фрида.

Ник вскочил и оказался прямо перед ней. Глаза у него были совершенно безумные, с расширенными зрачками. Чувствуя, что все внутри заледенело и смерзлось, Фрида смотрела на него.

- Тебе нравится убивать, правда? – прошептал он.
 
- Я бы никогда не стала этого делать.

- Я знаю.

- Ничего ты не знаешь.

- Я знаю о тебе все, Фрида.

- Врешь, - ответила она, совершенно уверенная в том, что крыша у него окончательно протекла.

Он отвернулся. Лицо его как-то изменилось – оно стало равнодушным.

- Хан просил, чтобы я поговорил с тобой.

- Что ему от меня надо?

- Ничего. Он жалеет тебя. Может, ты ему кого-то напоминаешь.

- Бред.

- Я тоже так думаю. Ты идешь с нами?

- С кем это? Хан не говорил, что будет компания.

- Для тебя это что-то меняет?

Фрида сунула руки в карманы и дерзко ответила:

- Ничего. Я сама по себе.

- Ладно.

Ник вышел, даже не взглянув на Фриду.

5

Хан приподнял люк, осторожно выглянул. Прислушался, потом отодвинул люк наполовину и внимательно осмотрел комнату. Изменения были, но незначительные. Прямо посередине валялась деревянная дверь, сорванная неизвестно с каких петель. В углах темнели широкие полосы черной плесени – во время выброса она активно растет. Пол покрыт известковой пылью, и на ней отпечатки подошв. Скорее всего, приходили зомби. Они-то и стучали по крышке.

Хан подтянулся, бесшумно вылез из люка. Придерживая на груди автомат, заглянул вниз и негромко сказал:

- Давайте, ребята, выходите, только тихо. Пошли, пошли…

Теперь путь был свободен, и один за другим появились боевики. Разбиваясь на звенья, они расходились во все стороны, проверяя  помещения.

Фрида выскользнула в прихожую, зыркнула по сторонам. На площадке валялся какой-то хлам, которого прежде не было. Вверху на лестнице что-то мелькнуло. Она вскинула голову, но разглядеть ничего не удалось – было сумеречно. Стараясь не шуметь, Фрида поднялась на несколько ступенек. Сверху доносились голоса бойцов.

На площадке находились еще две квартиры. Их следовало бы проверить. Но, с другой стороны, лучше сматываться сейчас, пока никто не видит, потому что неизвестно, как потом поведут себя эти чертовы придурки.

Сдерживая дыхание, Фрида спустилась вниз, к входной двери и взялась за засов. Конечно, можно было вылезти и через окно – Фрида помнила, что в двух окнах слева нет стекол – но тогда пришлось бы войти в пустую квартиру, а делать этого почему-то не хотелось. В этот момент сзади что-то прыгнуло, скатилось под ноги, ударило под колени, и Фрида упала. Что-то мокрое коснулось шеи и обдало смрадным дыханием. Она обеими руками оттолкнула слепую морду, поднялась на ноги, потирая ушибленную поясницу.

- Какого черта ты делаешь, Дружок, - зашипела Фрида. – Совсем с ума сошел. Пошел прочь!

Но пес не двинулся с места. Он стоял между дверью  и Фридой, шерсть поднялась у него на загривке, и он тихо, угрожающе зарычал.

- Это еще что такое? Сумасшедшая скотина! Пошел вон. – Она схватила его за ошейник и поволокла к лестнице. – Убирайся, убирайся отсюда.

Пес громко, протяжно завыл. От этого воя кровь стыла в жилах. Фрида бросилась к двери. Бежать, бежать. Не ввязываться в разборки этих маньяков. Знать ничего не хочу, пусть хоть поубивают друг друга. Дружок снова подскочил к ней, но Фрида уже выдернула железную скобу, распахнув дверь в сырой осенний день. Охнула и рванулась назад. Но было поздно.

Пули защелкали по стенам, сыпался град штукатурки, Фрида бросилась на пол и, закрывая голову руками, поползла в угол. Пули щелкали по бетонным ступенькам, со звоном разбился электросчетчик, кто-то пронзительно завизжал и затих. Раздалась короткая очередь с другой стороны, автоматчик снаружи упал и больше не шевелился.
Фрида отняла руки от лица. Села. Рядом лежало что-то большое, мягкое. Фрида попыталась поднять это, и оказалось, что ладони ее испачканы кровью. Хан захлопнул дверь, задвинул скобу, потом подбежал к ней.

- Ранена?

- Нет, нет, нет… Это не моя кровь. Его. Дружок умер. Он умер, Хан!

Лицо проводника болезненно сжалось. Он ничего не сказал и побежал наверх.
- Это не гриневские. Зомби, - донесся до Фриды его голос.

…Ник оказался в звене с Паштетом и Цаплей. Они поднялись на второй этаж. Здесь царил настоящий бардак. Все, что не успели отнести в подвал, было разбито в щепки, под ногами скрипели осколки стекла. По отработанной схеме бойцы разошлись в стороны, осматривая помещения. По одному на каждую квартиру. Делать это в одиночку было опасно, но не хватало ни времени, ни людей.

Дверь была цела. Накануне ее заперли, оставив ключ в замке. Делалось это для того, чтобы облегчить осмотр после выброса. Ник повернул ключ, толкнул дверь. Она распахнулась бесшумно.

Это была трехкомнатная квартира, плюс кухня, плюс ванная и туалет, где запросто могли спрятаться уроды. Ник скользнул, как призрак, осторожно заглянул за угол и только потом появился в комнате. Две были черны от плесени, а третья комната выбелена каким-то порошком, который лежал на полу сугробами, как снег.
Квартира была чиста – говоря образно, конечно. Но что-то угнетало Ника.

…В конце концов, стоять на месте просто неприлично. Он много раз усилием воли подавлял в себе чувство страха. Но на этот раз был не страх, а ощущение опасности. Это реалии Зоны, и с этим ничего не поделаешь. Разумнее всего позвать кого-то из ребят, но Паштет не мог допустить, чтобы кое-кто решил, будто он… И в самом деле, что здесь может быть? Максимум зомби или слепой пес. И, держа палец на спусковом крючке, Паштет пошел по длинному коридору.

Миновал одну абсолютно голую комнату. В другой стояло кресло-качалка, слегка раскачиваясь, хотя сквозняков не было. На спинке что-то висело. Паштет помедлил несколько секунд и шагнул в комнату. Здесь стоял какой-то странный запах, которого он не ощущал в прихожей. Где-то он уже сталкивался с этим, но не мог вспомнить, где.

Паштет протянул руку, снял со спинки грязную тряпку и развернул на свет. Это оказалась детская футболка с аппликацией, вся измазанная кровью. Медленно пришли ассоциации, и Паштет понял, что эта гадкая вонь - не что иное, как формалин. Он отбросил футболку и выскочил в прихожую. Сердце бешено колотилось, в рот набралась горькая слюна. Паштет сплюнул, вытер со лба крупные градины пота и прижался спиной к стене.

Кровь. Старые, почерневшие пятна. Как могла оказаться здесь эта футболка? Паштет перевел дух. Сердце успокоилось. В штаны наложил, болван. Так запаниковать, из-за чего? Из-за грязной тряпки! Паштет оттолкнулся от стены и двинулся к выходу. Случается всякое, но это уже слишком. Он расхохотался, как идиот!

И вдруг услышал вздох. Протяжный и какой-то неживой, как будто из порванных мехов вышел воздух. Паштет остановился и медленно повернулся на каблуках. Там была еще одна комната, которую он пропустил.

Сверху доносились голоса ребят. Там Чума, Горн и, кажется, Крюгер с ними. Где-то рядом, на этом этаже, Ник и Цапля. В случае чего прикроют. Это придало ему решимости, и Паштет осторожно заглянул за угол.

Ничего особенного он не увидел – все та же грязь, та же пустота. Но он слышал вздох! Хотя… Положа руку на сердце: галлюцинации с ним уже случались.

Паштет постоял, раздумывая, и зашел в комнату. В этом вроде бы и не было необходимости, но он все-таки пошел. В углу была свалена куча тряпья, стоял отвратительный запах. Чувство опасности возросло. Все, пора сваливать, блин! И все-таки, вопреки интуиции и здравому смыслу, Паштет направился к грязному углу. Просто тряпки. И все.

- Вот же придурок! Совсем башню снесло, - громко сказал Паштет и закурил, унимая дрожь в руках. Ему почему-то было неловко, как будто поймали его на чем-то стыдном. – Куча дерьма!  Откуда только все это берется! – И он пнул тряпки ногой.
И вдруг вонючая куча ожила, тряпки разлетелись во все стороны, и перед глазами обезумевшего Паштета появилось отвратительное, раздутое лицо с синими, как у утопленника, губами. Запавшие, мертвые глаза смотрели прямо на Паштета.

Паштет заорал, сорвал с плеча автомат, высаживая магазин в жирную тушу. Он пятился назад, а бюрер медленно, но неотвратимо приближался, голая, омерзительная тварь, тянул к нему руки. Паштет бил наверняка, но пули странным образом пролетали мимо.

Паштет запнулся за что-то ногой, упал и пополз на спине, отталкиваясь ногами и продолжая стрелять. Где же пацаны, неужели не слышат? Патроны кончились неожиданно быстро, и тогда Паштет на ощупь сменил рожок, и автомат застрочил снова. В воздух поднялись тряпки одна за другой, и уже вся эта куча летала и кружилась, мешая Паштету и сбивая его с толку.

…Ник закончил осмотр, как вдруг внизу раздался вой и трещотка калашникова. Ник выбежал на площадку и едва не столкнулся с Ханом, который несся по лестнице, прыгая через две ступеньки. Кто-то истошно заорал. Ник даже не сразу понял, что это Паштет, а, когда сообразил, бросился в квартиру напротив. Пробежал по длинной узкой прихожей. В дальней комнате на полу, привалившись к стене, лежал Паштет и стрелял в противоположную сторону, в то время как бюрер подбирался к нему слева. В комнате крутился смерч, все мелькало перед глазами.

- Слева, дурак!!! – закричал Ник, вскидывая автомат. – Слева! Рядом! Не подпускай его к себе!

Бюрер среагировал на голос. Невозможно было ожидать от этой туши такой быстрой реакции. Но пули Ника оказались быстрее. Жирное тело бюрера колыхнулось, по животу потекло зеленое желе. Ник встретился с чудовищем взглядом и как будто куда-то провалился, в обессиливающем томлении, теряя ощущение твердого пола под ногами.

- Назад, Паштет! – снова закричал он, с трудом удерживая автомат в ватных руках. – Назад!!!

Паштет силился встать и не мог, как будто размягчились все кости. Он лишь бессильно хлопал по полу ладонями.

Бюрер снова повернулся к нему, и именно в этот момент Паштет со всей отчетливостью понял, что это финал, что так отвратительно выглядит его смерть. Из коридора примчался Цапля с автоматом наперевес, и они ударили вдвоем с Ником.
Бюрер рухнул на пол, обливаясь кровью, смерч прекратился, и, подскакивая, на середину комнаты выкатилось что-то круглое. Голова Паштета.